Войны Миллигана Киз Дэниел

2. Да здравствует свадьба!

Корпус «C» регионального отделения судебной медицины был первым отделением со специализацией СМЛ. Сейчас под его опекой находились только две девушки с этим расстройством, а штат сотрудников составляли доктор Бокс, руководитель отделения, социальный работник, двадцать один санитар и медсестры. По большей части это были люди, горящие желанием побыть в самом центре исследований этого мало изученного психического расстройства. Члены терапевтической группы были хорошо осведомлены о событиях, развернувшихся вокруг дела Миллигана. Тем не менее, Джудит Бокс старалась подготовить их к тому буму в СМИ, который не заставит себя ждать после возвращения Билли в Коламбус. Она настаивала на строгом соблюдении секретности: никакая информации о Билли Миллигане или двух других пациентках не должна просочиться в прессу.

Бокс не видела Билли с того момента, как по просьбе Департамента психического здоровья посещала его в Лиме. Она сотрудничала с адвокатом Миллигана, Аланом Голдсберри, и дала показания в его пользу на слушании 14 апреля, указав на свою готовность контролировать его лечение в Центральной психиатрической клинике Огайо. А теперь Департамент психического здоровья вновь передавал ей Билли, только теперь в синяках и на инвалидной коляске.

Через четыре дня после перевода в Коламбус Аллен позвонил Писателю.

— Я набрался мужества и сделал предложение Танде, — сказал он. — Она сразу же согласилась и сказала, что будет чувствовать себя спокойнее, если мы поженимся.

— Ты уверен, что это хорошая идея, Аллен?

— Впервые меня кто-то принял таким, какой я есть. Мы столько времени провели вместе в Дейтоне. Танда меня понимает, и мы любим друг друга.

— Я и не знал, что в клинике можно сочетаться браком!

— Это действительно законно.

— Ты не считаешь, что можно еще немного подумать?

— Мы уже приняли решение, Дэниел. Нам осталось определиться с датой. Мы оба не верим в бога и хотим, чтобы нас расписал представитель организации «Судьи Мира». Я хочу, чтобы ты был моим свидетелем, и нам было бы приятно, если бы ты произнес небольшую речь.

— Я не знаю…, — засомневался Писатель. — Надо подумать.

— Я хотел, чтобы ты первый узнал об этом.

Танда позднее объяснила Писателю, что, увидев, как в Центре судебной медицины Дейтона пары вступают в законный брак, она рассказала об этом Билли. Каждый из них тогда подумал, что другой откажется принять во внимание факт замужества до освобождения Билли.

— Когда я приехала в Коламбус и поселилась в квартире вместе с Кэти, я рассказала Билли о женитьбе одного пациента, котрого мы знали. Во время этого разговора мы поняли, что больше не хотим ждать.

— Это будет нелегко, — признался Писатель. — СМИ разыграют из этого целое цирковое представление. Ты готова противостоять этому?

— Я люблю Билли, и я намного сильнее, чем кажусь на первый взгляд.

— Но что тебя в нем привлекает?

Она покачала головой, подыскивая нужные слова.

— Он такой интересный, такой загадочный и такой уязвимый. Он может предстать в образе мачо, а потом стать нежным и робким. Он может перейти от расчетливой логики к крайней степени эмоциональности. Иногда он ведет себя как мерзавец, который манипулирует мной, или как вульгарный хулиган, но я-то знаю, что внутри него живет маленький испуганный ребенок. Я представляю, как сама смотрю на себя со стороны, как это делает он конечно, не теряя памяти, и понимаю, что любовь, которую я ему дарю, поможет ему преобразиться.

— И какая же это любовь?

— Что-то вроде той, которую называют «страстной любовью».

Танда думала, что все, что с ней произошло, сделало ее достаточно сильной, чтобы противостоять последствиям отношений с таким человеком, как Билли. Когда ей было три года, рассказала она автору, ее семья покинула рудник графства Флойд, Кентукки, чтобы поселиться в Цинцинатти, в Джорджии. Спустя три года они переехали в Дейтон, где с тех пор Танда жила с братом и родителями.

Ее прабабушка по отцовской линии была из рода Маккой, семьи, ставшей известной из-за своей традиции кровной мести, гордо уточнила девушка. Вендетта разразилась после того, как семья Маккой построила свой домик с застекленными окнами на горе, принадлежащей семье Хаттфилдов. Негодуя, Хаттфилды разбили окна нового жилища соседей. Чтобы отомстить, семья Маккой устроила засаду. Как-то раз Хаттфилды спускались с горы, чтобы отправиться в город. Маккой накинулись на них сверху с ледорубами, оставив членов враждебной семьи в крайне плачевном состоянии. Хаттфилдов отправили в больницу под охраной полиции.

— Мой отец был Бриар (Пренебрежительное название, используемое на Среднем Западе, особенно в Огайо, для обозначения приезжих из Кентукки и Восточной Виргинии — прим. пер.), — продолжала она, — а моя бабушка Чероки. С таким наследством я могу позаботиться и о себе самой, и о человеке, которого люблю.

Доктор Бокс была в курсе спора, который побудил доктора Кола стабилизировать состояние Билли с помощью амитала натрия. Она тоже считала, что речь идет о самом эффективном лечении, которое объединит его личности.

Когда она делала инъекции амитала, ее собеседник, будь перед ней Томми, Аллен или Филип, продолжал говорить, но голос его беспрестанно менялся, будто Обитатели появлялись в комнате друг за другом до самого слияния.

— Давайте не будем скрывать факты, — заявила она Писателю, — я не лечу Миллигана. Я всего лишь тушу лесные пожары.

Доктор Бокс намекнула на то, что через несколько недель после того, как Билли положили в клинику, вновь появились обвинения и крупные заголовки. Менее чем за три недели до выборов, 17 октября 1981 года, газета Коламбус Ситизен сообщила, что Дон Гилмор (депутат Коламбуса) выступил против предоставления Миллигану льготного режима, утверждая, что ему позволили выбрать себе соседей по корпусу, иметь цветной телевизор и игровую приставку.

Директор Департамента психического здоровья штата Огайо назвал обвинения политика «безосновательными». На самом деле, речь шла о черно-белом телевизоре, уточнил он. К тому же администрация как раз рекомендовала пациентам, находящимся на длительном лечении, приобретать подобные вещи.

Директор также напомнил депутату, что «любая несвоевременная огласка информации о пациенте, какой бы она ни была, может негативно сказаться на его лечении».

Но менее чем через месяц, Гилмор нашел новую причину, чтобы взяться за Миллигана и оспорить терапевтическую программу доктора Бокс.

Коламбус Ситизен Джорнал расквитался за предвыборную атаку, проведенную в этом месяце немногим ранее.

ГИЛМОР ПРОСИТ О НОВОМ РАССЛЕДОВАНИИ ПО ДЕЛУ МИЛЛИГАНА

Сьюзанн Прентис

Причиной беспокойства Гилмора стал инцидент, произошедший несколько недель назад. Миллиган, пациент, диагностированный как обладатель двадцати четырех личностей, потребовал бутерброд болоньез в 2.20 ночи. Гилмор подтвердил, что персонал клиники был вынужден готовить бутерброды всем остальным пациентам в павильоне.

Директор клиники, Пол Макэвой, между тем заявил, что утверждения заместителя Гилмора были не точными. Тем вечером пациенты просто получили угощение немного раньше, что является обычной процедурой в этом заведении[…].

Макэвой подтвердил, что у Миллигана нет особых привилегий в клинике, но тем не менее уточнил, что пациент пользуется большой популярностью у некоторых законодателей и СМИ.

Официальные представители Департамента психического здоровья Огайо уже отчитали Гилмора за его необоснованные публичные высказывания по поводу Миллигана.

Дезинформация, наглая ложь политиков, распространяемые через газеты очень раздражали жудит Бокс. Она начала подозревать, что в клинике находится шпион, который передает сплетни репортерам, так как каждая скандальная статья содержала небольшую долю правды, щедро разбавленную вымыслами и небылицами. Вот что произошло на самом деле: охрана позвонила Джудит Бокс домой в час ночи, чтобы сообщить, что двое из ее пациентов, страдающих синдромом множественной личности, помещены в изолятор за драку, причиной которой явилась тарелка с сэндвичами, оставленная на столе самообслуживания для ночного перекуса.

Бокс оделась, добралась до больницы, и быстро уладила дело. Попросив санитаров выпустить двух указанных пациентов, она захотела убедиться, что с Билли все в порядке и обнаружила, что во время этого происшествия он мирно спал.

В повседневной жизни Билли доставлял не больше проблем, чем другие пациенты с СМЛ. Бокс проводила с ним столько же времени, как с другими, и не думала заниматься его множественными личностями глубже, чем другими пациентами.

— Но для газет Билли Миллиган это всегда проблема, — огорченно сказала она. — Я думаю, что некоторые политики пойдут на все, лишь бы их имя появилось на первой полосе.

Когда перед Рождеством Танда сообщила о намерении выйти замуж за Билли, доктор Бокс предложила пересмотреть вопрос, так как в это время она будет находиться в Австралии, на родине поездка была спланирована давно.

— Почему вы высказываете свое мнение по этому вопросу? — спросила ее Танда. — Кто, кроме нас, имеет право определять день нашей свадьбы?

— Я думаю, что вам нужно немного отложить церемонию, — ответила Бокс.

— Почему? Потому что вы думаете, что Билли не может решать сам за себя? Или потому что вы хотите присутствовать?

— Если личности распадутся, Танда, то пикника не получится. Я хочу быть там, чтобы помочь Билли пережить это трудное время. Я разговаривала с Денни и Дэвидом, и я не думаю, что они готовы жениться.

— Ну а я разговаривала с Учителем!

— Нет. Возможно, вы думаете, что говорили с ним, но на самом деле, вы разговаривали с Алленом.

— Послушайте, я думаю, что достаточно хорошо знаю Аллена, чтобы знать, когда я говорю c ним! — огрызнулась Танда.

— Дэвид и Денни говорят, что Учитель не был в пятне уже три недели.

— Дэвид и Денни, наверное, не знают, что Учитель появлялся, чтобы поговорить со мной, и я точно знаю, что это был не Аллен и не Томми. Томми высокомерный, он говорит что-то типа: «Эти гребаные засранцы не знают, что делают…» А Учитель спокойный, логичный и не проявляет эмоций.

— Все же вы говорили не с Учителем — настаивала врач.

Танда рассердилась. Неужели эта Джудит Бокс считает, что знает о Билли больше, чем женщина, которая его любит?!

— Да, я не психоаналитик, но я достаточно хорошо знаю Билли, чтобы знать, с кем говорю. Я всегда могу узнать его просто по его взгляду. Его глаза действительно стеклянные, если Учитель не в пятне. Мне достаточно посмотреть на него, и по выражению лица я понимаю, с кем имею дело.

— Иногда я подозреваю, что доктор Бокс использует болезнь Билли, чтобы укрепить свою репутацию психиатра. Например, тот факт, что она открыла отделение для пациентов с СМЛ… Билли действительно доверяет ей он никогда этого не делал. У меня складывается впечатление, что она пытается отложить наше бракосочетание, потому что не хочет, чтобы оно состоялось. Но я не из тех людей, кто принимает отказ. Если мне говорят, что что-то невыполнимо, то я чувствую, что должна взяться за это сама.

Священники и члены «Судей мира» отказались праздновать свадьбу в психиатрической клинике, но Танду это не остановило. Она встретилась с преподобным Гарри Уайтом пастором методистской церкви Коламбуса, директором нового дома для городских бездомных и священником улиц, и он согласился их обручить. Несмотря на возражения доктора Бокс, Танда убедила Билли назначить дату их свадьбы на 22 декабря 1981. Девушка уже знала, что Джудит Бокс будет в отпуске в Австралии и не сможет вмешаться.

Судья Меткалф сделал для них исключение, позволив избежать обычного периода ожидания и вступить в брак до Рождества через три месяца после перевода из Дейтона в Коламбус.

В день свадьбы, несмотря на мороз, репортеры и съемочные бригады стояли по щиколотку в снегу у входа в отделение судебной медицины, чтобы увидеть молодоженов. Журналисты хотели заполучить фото или видео со свадьбы. СМИ отказали в доступе в клинику, и телеканалы начали юридические процедуры, чтобы получить право пройти в учреждение и присутствовать при церемонии. Однако ни один судья не отменил решения руководства клиники, и журналистам пришлось довольствоваться толкотней вокруг Танды и Писателя, пока они пробивались через толпу к двери.

После строгой проверки на входе у металлоискателя, Танде и Писателю разрешили пройти в гостиную, где и состоялось бракосочетание. Некоторые члены персонала клиники присутствовали при церемонии, находясь в коридоре и в кабинетах, смежных с гостиной, отделенных двойным бронестеклом. Судебный исполнитель проверил брачный контракт и признал его составленным без ошибок.

— Сейчас, — сказал он Билли и Танде, — я хочу, чтобы вы подняли вверх правую руку. Это займет не более минуты, но вы должны дать присягу. Вы клянетесь, что оба находитесь в трезвом уме и твердой памяти, что вы совершеннолетние, не являетесь родственниками ближе второго поколения, и нет никаких законных оснований, не позволяющих заключить ваш брак, а также, что вся информация из этого формуляра донесена до вас правильно. Клянетесь ли вы в этом?

— Я клянусь, — сказала Танда.

— Я клянусь, — сказал Учитель.

— Еще вы должны оплатить девятнадцать долларов наличными, — сказал пристав, — я чуть не забыл об этом. — Вы выглядите милой парой, но я предпочел бы не платить за брачный контракт из своего кармана.

Танда протянула ему деньги.

Когда все бумаги были подписаны, преподобный Уайт подошел к молодоженам и передал им свечу, освещающую их всех.

— Эта свеча мой подарок молодоженам. Я желаю вам, чтобы вы зажгли эту свечу в первую годовщину вашего брака, вне этих стен.

Учитель и Танда взяли друг друга за руки.

— Я хочу прочитать строки из Библии о браке в Кане Галилейской. — объявил Уайт, — Эти слова породили изменения, и я надеюсь на то, что эти изменения произойдут и с вами…

Дрожащий огонь свечи отразился в черных глазах Танды, и преподобный начал читать текст из второй главы Евангелия от Иоанна:

— На третий день был брак в Кане Галилейской, и Матерь Иисуса была там. Был также зван Иисус и ученики Его на брак. И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них. Иисус говорит Ей: что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой

Танда и Учитель внимательно выслушали историю о превращении воды в вино.

— Я прочитал вам это, — сказал преподобный Уайт, — в надежде, что Бог будет присутствовать в вашей жизни и любви, и вы сделаете жизнь друг друга интереснее и краше. Так же, как вода превратилась в вино, опьяняющий сильный напиток, я надеюсь, что через год, в годовщину вашей свадьбы, вы оба будете свободны, и жизни ваши обретут силу.

— Это прекрасно, — восхищенно прошептала Танда.

— Друзья мои! — произнес Уайт, — мы собрались здесь, на глазах у Бога и в присутствии этих свидетелей, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака…

Билли и Танда повторили клятву, обменялись кольцами, и после того, как их объявили мужем и женой, склонили головы на время молитвы.

— Вы можете поцеловать невесту, — сказал Уайт.

Когда они обняли друг друга, присутствующие зааплодировали. Но бронестекло мешало участникам церемонии услышать их, и сквозь стекло зрители аплодировали беззвучно

Преподобный Уайт попросил одного из охранников проводить его к задней двери, чтобы не столкнуться с журналистами.

Оставив Танду и Учителя одних в зале для посетителей, Писатель вышел через заднюю дверь и принял необходимые меры, чтобы пресс-конференция Танды прошла в городском центре, а не на ледяном ветру на ступеньках у входа.

Позже в этот день один пациент, помещенный в другой корпус, отвел Учителя в сторну.

— Ты меня не знаешь, но я слышал, что ты сегодня женишься на этой прекрасной девчонке, которая всегда к тебе приходит. У меня есть подарок для вас двоих. Через несколько дней меня отсюда переведут, и перед отъездом я скажу тебе кое-что очень важное.

Низкий человечек с волосами песочного цвета и лицом низкопробного бандита меньше всего походил на мошенника.

Учитель попытался сразу выпытать информацию, но безуспешно.

— Я не скажу ни слова, пока не соберусь уезжать, — уперся тот.

Взволнованный, Учитель начал расспрашивать о нем у обитателей корпуса. Он выяснил, что человека зовут Барри Лейдлоу. Родом из Аризоны, трижды приговорен к пожизненному заключению за тройное убийство, два из которых произошли уже в тюрьме.

На следующий день Лейдлоу подозвал его и отвел в угол комнаты отдыха.

— Хорошо, Миллиган, я введу тебя в курс дела. Но ты никому не скажешь ни слова об этой истории, пока я тут, ты понял?

Учитель пообещал хранить молчание.

— Помнишь нового охранника, которого перевели из Лимы, с татуировкой в виде змеи, извивающейся вокруг его руки? Примерно три недели назад он пришел ко мне и еще одному пареньку, приговоренному к пожизненному, чтобы спросить у нас, готовы ли мы укокошить тебя за бабки.

Учитель быстро осмотрелся вокруг.

— Ты это серьезно?

— Никаких шуток. Мы даже не дали ему договорить. Мы тут же сказали, что не заинтересованы, потому что уверены, что попадемся. Тут невозможно такое провернуть.

— Слушай, — сказал Учитель, — если доктор Бокс не вернется до того времени, как ты уйдешь, сможешь ли ты повторить одному человеку то, что мне сейчас рассказал?

— Не вопрос, но не раньше, чем окажусь на свободе. Я бы рассказал раньше, если бы думал, что есть причины для беспокойства. Я думал, никто не осмелится против тебя что-то задумывать, но убедился в обратном. Какой-нибудь сумасшедший чувак примет предложение этого ублюдка, и в один прекрасный день появится перед тобой.

Учитель знал, что надзиратель с татуировкой змеи это Джек Рваное Ухо из Лимы. Однажды Билли слышал, как надзиратель хвастался, что, будучи в Юго-Восточной Азии, набил себе татуировку, а азиатские татуировки обычно красочные. Его же была сделана из чернил и золы татуировка преступника. Этот охранник провел какое-то время за решеткой.

Учитель знал, что должен быть осторожен. Он давно чувствовал, что на его жизнь кто-то покушается. Кто-то достаточно сильный, чтобы повлиять на политиков, и скормить прессе пару пагубных историй о нем. Кто-то, кто хотел видеть его смерть или запереть его до конца жизни. Кто-то, кто не верит в лечение или в социальную реинтеграцию, но верит в месть. Но у Учителя не было даже идеи о том, кто именно это мог быть, ни тем более доказательств существования своего преследователя.

Он вернулся в свою комнату, встал посередине и закричал:

— Кем бы ты ни был, пошел на хер, у тебя ни черта не получится! (Тихие аплодисменты раздались в его голове). — Ублюдки, вам меня не достать!

Учитель чувствовал, что перешел черту. Он знал, что не даст затащить себя в это. Не даст свалить себя на самое дно.

«Хватит жалеть себя! — сказал он. — Встань и борись, как мужик, за свое право на существование! То, что ты сделал с теми женщинами в 1978, было ужасным. Но твой разум был болен как и сейчас и ты сожалеешь об этом. Ты должен пережить чувство вины и выжить. Ты сможешь противостоять мукам, которым тебя подвергнут. Ты встанешь на ноги, вытрешь кровь с лица и уйдешь с гордостью!»

Вдруг его дверь распахнулась, и в комнату вошел социальный работник в сопровождении восьми охранников, среди которых был Рваное Ухо, который объявил:

— Мы пришли, чтобы проводить тебя в карцер, Миллиган.

— Я имею право знать, почему меня изолируют.

— На самом деле, мы не изолируем тебя, — возразил ему Рваное Ухо, — мы просто хотим, чтобы ты побыл там несколько минут.

Учитель подчинился. Как только он оказался в камере, охрана захотела его осмотреть.

Он не мог допустить этого.

— Я хочу знать, по какому праву!

Схватив заключенного за ворот рубашки, Рваное Ухо угрожающе прорычал, что его обыщут силой, если тот будет сопротивляться. Даже осознавая, что выбора нет, Учитель продолжил забрасывать их вопросами. Как только он отвернулся, чтобы раздеться, Оторванное Ухо разорвал его униформу, не дав ему снять ее самому. Учитель вышел из Пятна…

Прежде чем вернуть Томми одежду, они тщательно осмотрели его ступни и волосы. Ему приказали ждать, пока охранники не закончат обыскивать его камеру. Наверное, минут сорок его держали вне отделения. Охранники уже начали опустошать его комнату, когда вмешался посредник:

— Вы не сообщали мне об обыске этой комнаты!

— Вам сказали только то, что должны были сказать, — процедил Рваное Ухо.

Томми потребовал разрешения позвонить жене. Когда ему предоставили звонок, Томми попросил Танду не приходить, опасаясь, что ее тоже будут обыскивать.

Вернувшись в свою комнату, он обнаружил, что исчезли три его картины: две, которые он хранил под кроватью, завернутыми в бумагу, и одна из тех, что лежали на его столе прямо на виду. Надзиратели унесли все принадлежности для рисования, его бумагу и ручки.

Также исчезли его административные документы и дневник. Кнопки пишущей машинки были выломаны. Все, что носило имя его адвоката, было конфисковано, как и тетрадь, куда он писал о жестокостях надзирателей процедуры обысков и т. д. Они даже унесли обручальное кольцо Учителя.

«Поиск предметов контрабанды» таким было законное обоснование этого обыска.

Томми вспомнил, что слышал, как кто-то из персонала он не был уверен, кто именно заявил, что Миллиган и его адвокат, возможно, должны были дважды подумать, прежде чем снова писать письма в Департамент психического здоровья.

Томми почувствовал себя дураком, поверившим в надежды Учителя. Сейчас он не мог ни думать, ни вспоминать, ни быстро реагировать.

Артур и Рейджен беспрестанно ссорились.

17 января 1982 года Диспэч сообщил об отставке доктора Бокс.

ПСИХИАТР МИЛЛИГАНА УХОДИТ В ОТСТАВКУ!

Доктор Джудит Бокс, психиатр насильника с синдромом множественных личностей Уильяма С. Миллигана, ушла со своего поста в результате разногласий с администрацией Центральной психиатрической клиники штата Огайо.

Депутат Коламбуса, Дон Е. Гилмор, одобрил эту отставку.

Он заявил, что получал многочисленные жалобы от сотрудников больницы по поводу льготного режима, предоставленного доктором Бокс некоторым пациентам этой больницы для душевнобольных преступников, в том числе Уильяму С. Миллигану.