Луна Верховного. Том 1 Эльденберт Марина

– Зачем тебе это?

– Кто еще защитит меня и дочь, как не ты?

– Ты ведешь какую-то игру, nena, – шепчет он мне в губы.

– Я? Никаких игр. Просто больше не хочу бояться.

Рамон мигом серьезнеет.

– Тебе не придется.

– Рада, что мы сходимся во мнениях, – ловлю его на слове. Конечно, верховный может отказаться, он тут вроде как главный. Например, он может посадить меня в комнате. Но я же могу и завять, как цветочек. Поэтому сейчас мы с божественным на равных.

– Я не самый приятный в общении вервольф.

– Мне ли не знать, – вздыхаю я. – Но ради нашей дочери можем друг друга и потерпеть.

– Ради дочери, – повторяет он и подхватывает меня на руки. В спальню меня не возвращают, это оказывается слишком далеко, а мы слишком возбуждены. Но волк-собственник явно не желает заниматься сексом на террасе, у всех на виду. В доме он толкает первую попавшуюся дверь, и я на полчаса забываю обо всем. Об условиях и мотивах. Своих. Его. Это просто секс, звериные чувства, управляющими нами снова и снова.

От этой мысли легче. От того, что теперь все просто.

Почти.

Потому что, если бы отношения можно было измерить качеством секса, мы бы с Рамоном давно были идеальной парой. Но это не так. Мы вместе ради нашего ребенка, пусть так и будет.

Кажется, верховный думает так же, а может, чувствует так же. Потому что все меняется. Начиная с того, что после всех обязательных консультаций у доктора и обеда ко мне возвращается Альваро, и заканчивая тем, что Рамон зовет меня зайти к нему перед ужином.

С Альваро я чувствую себя неловко, несмотря на то что сама попросила его в учителя. Все потому что некстати вспоминаю про близость парня с рыжей. Но он здесь, а значит, невиновен. Мы встречаемся на той же террасе, на которой разговаривали с Домиником. Кажется, я начинаю привыкать к жаре и влажности, поэтому настояла на что, чтобы заниматься вилемейским здесь.

– Если тебе не хочется продолжать наши занятия, я пойму.

– Почему я должен этого хотеть? – приподнимает брови парень.

Я выбираю быть честной.

– Потому что Мишель твой друг, а из-за меня ее сослали на соседний остров.

– Мишель сослали на Торо из-за нее самой, – поправил меня Альваро, нахмурившись. – Ей не хватило самоуважения принять выбор Рамона.

Я бы сказала, что ей не хватило мозгов, но да ладно.

– Значит, ты на меня не в обиде? – уточнила я.

– Я удивлен, что ты попросила возобновить наши уроки после всего.

– Это же не ты подбросил ядовитую змею мне в спальню.

Пошутила я неудачно, потому что парень побледнел.

– Пожалуйста, не шути так. Я хочу жить и жить нормально, а для верховного этот ребенок очень важен.

– Знаю, – поднимаю я ладони. – Больше никаких шуток на змеиную тему.

Вечером я пришла в кабинет Рамона, как он и просил. На этот раз моя охрана проводила меня туда, куда надо.

Я оказалась здесь впервые, но кабинет мало чем отличался от всех виденных мною. Большой письменный стол, развернутый к окнам, стеллажи с книгами, диван из черной кожи, журнальный столик.

– У нас будет деловой разговор? – интересуюсь я, когда Рамон встает из-за стола. – Или ты решил составить новый договор?

– Иди сюда, – кивает он на свое кресло.

Заинтригованная я подхожу ближе, а верховный легко надавливает мне на плечи, побуждая сесть перед открытым ноутбуком.

– У тебя сорок минут, – говорит он, – и доступ в Интернет. Можешь позвонить друзьям.

От удивления я даже рот открываю и, наверное, теряю отведенное мне на общение с друзьями драгоценное время. Но мне все равно! Сорок минут?! Он даже браузер развернул для моего удобства.

Рот я закрываю исключительно для того, чтобы сделать глубокий вдох, заодно не сказать ничего лишнего.

– Ты решил, что я заслужила один звонок, Рамон? Серьезно?

Ладно, можно не сдерживаться, я же не верховный, в конце концов. Это он у нас мастер маскировки чувств!

– По-моему, мы сегодня договорились, что ты здесь не пленница.

Я резко разворачиваюсь к нему: кресло позволяет.

– И ты мигом превратился в добренького волка? В чем подвох?

Глаза Рамона вспыхивают оранжевым, подозреваю, что мои тоже горят желтым, потому что зрение меняется на звериное. Краски бледнеют, становятся более размытыми, зато резкость будто выкручивают на максимум.

– Ты сегодня сказала, что тебе нужен психотерапевт.

– Я про него говорила еще в Крайтоне, – напоминаю я. – Про него и про мою семью. Про моих друзей. А ты меня от них отрезал. Я не смирилась с этим, нет, я приняла правила твоей игры. Посчитала это своеобразной платой за счастье быть с дочерью. Но с чего ты вообще стал таким добрым? Только не говори, что секс с истинной тебе понравился настолько, что у тебя мозг поплыл!

– Не поплыл, – удивительно спокойно отвечает Рамон. – Но такой реакции я не ждал.

– А чего ты ждал? – мне действительно это интересно. – Что я упаду тебе в ноги и буду благодарить? Насколько я успела узнать, здесь на острове почти военное положение. Связи не только у меня нет, а в принципе, она не каждому доступна.

Та же Мишель вовсе отрезана от большого мира. Если верить словам верховного, о ней вообще мало кто знает. Имани-невидимка.

– И теперь ты так легко предлагаешь мне позвонить кому угодно, – я подозрительно прищуриваюсь. – С чего бы это? Только не нужно говорить, что после слов доктора. Франческа сегодня завершила обследование, несмотря на весь бесов стресс, случившийся со мной… Не без твоего участия, кстати. Но с нашей дочерью все замечательно, уверена, тебе об этом тоже доложили. Так почему изначально мне нельзя было ни с кем связываться, а теперь ты передумал? Почему именно сейчас?

Видят Предки, я очень хотела позвонить Чарли. Услышать ее, Доминика, узнать, как там Анхель. Я хотела пообщаться с Хелен, не как пациент с доктором, а просто по-дружески. Я даже набрала бы Зару, хотя с женщиной, что однажды спасла меня, наши дороги давно разошлись. Мне этого всего очень хотелось. Но еще больше мне хотелось знать ответ на мой вопрос. Почему верховный изменил свое решение?

Рамон сжал зубы, минуту смотрел куда-то поверх моей головы, а затем присел на край стола. Кажется, он не злился.

– Я не доверял тебе. В Крайтоне все было странно. Мое влечение, волчица, заявляющая, что она моя истинная пара, и к тому же пытающаяся похитить моего ребенка.

– Я не пыталась…

– Ты сама знаешь, что это правда, nena, – с укором перебили меня. – Но я посчитал, что это очередной заговор. Как ты понимаешь, по роду своей деятельности я часто сталкиваюсь с самыми разными людьми и вервольфами. Ребенок от меня – ценный приз. Веревочка для манипуляций.

– Ты решил, что я злодейка, – хмыкнула я.

– Я решил, что ты оружие, – поправил Рамон. – Шпион, которого я невольно впускаю в свое ближайшее окружение.

– Который расскажет о Мишель.

– Не только.

– Который расскажет о том, кто ты.

– И это тоже.

Уверена, тайн у верховного много. Очень много. Какую он оберегает больше всех?

– Так почему ты вычеркнул меня из списка шпионов?

– Когда понял, насколько для тебя важна наша дочь. – Он коснулся моей щеки, заправил прядь волос за ухо. – Ты для нее готова на все. Как и я.

Я снова почувствовал ее. Нашу связь. Потому что поверила в искренность его слов. Не просто поверила, я знала, что Рамон говорит правду. Знала, и всё.

Он с сожалением убрал руку, оттолкнулся от стола и направился к двери.

– Тридцать минут, – напомнил он. – Потом ужин. И еще… Пожалуйста, не рассказывай про Мишель. Это не наш секрет.

Делать мне нечего, обсуждать с Чарли рыжую!

– Не буду, – пообещала я. – Но включу в программу своей беременности обязательные ежедневные созвоны с Чарли.

– Идет, – кивнул божественный.

Перемены в поведении и поступках Рамоне были настолько кардинальными, что я не знала радоваться или поддаваться паранойе. Значит, раньше он считал меня шпионкой, но сейчас он мне доверяет и знает, что я ничего лишнего Доминику не скажу… Да что я вообще могу ему сказать? Про Мишель? Сдалась она мне! Про то, что он необычный волк? Думаю, мой альфа и так догадывается, что с Волчьим Союзом все непросто.

Голова кругом ото всего этого!

Важно только то, что мы вроде как сошлись на заботе о дочери, а еще – что я теперь могу позвонить Чарли, чем и занимаюсь.

Рамон выбрал это время не просто так. Подсчитав разницу во времени, я поняла, что сейчас в Крайтоне раннее утро. Самое то для быстрого звонка. Если, конечно, Чарли не спит.

Оказывается, что не спит: подруга отвечает почти сразу, включает видеосвязь. Передо мной домашняя и такая родная Чарли. Волосы собраны в небрежный пучок, губа прикушена, взгляд намекает, что меня собираются покусать, несмотря на то, что она человек, а не вервольф.

– Так-так. У вас там в Вилемее время течет по-другому, и ты только-только прилетела? Через неделю!

– Через шесть дней, – поправляю я, не сдерживая улыбки. Чарли любит «включить» альфу рядом с теми, кого считает своей стаей, и я безумно счастлива находиться в ее кругу.

– Я вообще-то переживаю за нее, а она… – подруга подтягивает к себе планшет и пристально рассматривает меня. – Загорает. И отдыхает.

– Ты настоящий детектив, альфа. Ничего от тебя не скроешь. Но я действительно на островах, и у меня были небольшие проблемы со связью.

Отделываюсь полуправдой, потому что врать не хочется, но и не хочется рассказывать все подробности наших с Рамоном непростых отношений.

– Надеюсь, они разрешились?

– Да, теперь все нормально.

Я жадно рассматриваю Чарли, шкаф с книгами и кусочек окна за ее спиной. Это кабинет, значит, подруга решила поработать над новой книгой. Мы обсуждали это раньше.

– А в остальном…

– Все прекрасно, – и я ни разу не лгу. Позвонила домой, и все стало прекрасно.

Морщинка между бровей подруги разглаживается, она смотрит на меня с тем же жадным теплом, с которым тянусь через экран монитора и через целый океан я.

– Это обнадеживает. Ты вообще вовремя позвонила, потому что я почти подбивала Доминика на спасательную операцию.

– Спасательную операцию? Звучит пугающе. Кого спасаем?

– Тебя, глупая ты волчица. Он за тебе тоже переживал. Звонил пару десятков раз верховному!

На глаза наворачиваются слезы, и я закусываю щеку изнутри. Доминик и Чарли беспокоились за меня. Все действительно прекрасно.

– Ты замечательно выглядишь, Ви. Просто сияешь.

– Спасибо. Это все беременность. – Я не могу перестать улыбаться. – Чарли, я уже знаю, кто у меня будет.

– Кто?

– Дочь.

– Вау! Поздравляю!

Чарли расспрашивает меня обо всем. О дочери, о моем докторе, о том, где я живу. Нужно ли мне что-то. Мы так увлекаемся детской темой, что до Рамона и моих отношений с ним даже не доходим. Когда я слышу его шаги за дверью, то понимаю, что обещанные мне полчаса истекли. А если верить часам на компьютере – час. Хотя он пролетел как мгновение. Впрочем, самое главное я узнала: у друзей и их волчонка все хорошо. Чарли даже показывает Анхеля, у которого отдых между завтраком и игрой.

– Как назовешь малышку? – огорошивает она меня вопросом, и я теряюсь. Еще больше я теряюсь, потому что Рамон наверняка слышит эту часть разговора.

– Я не думала над этим. – Правда, ни разу не задумалась. До этого момента. – Чарли, мне пора идти.

– Как пора? – планшет подпрыгивает в руках возмущенной подруги.

– Меня ждет ужин и отдых.

– Бесова разница во времени! Наберешь меня завтра?

– Постараюсь. Привет Доминику.

– Обязательно передам.

Отключаюсь резко, потому что прощаться совершенно не хочется. Но после этого разговора в груди растекается тепло.

Рамон появляется в кабинете и ни о чем не спрашивает. Ни о разговоре, ни об имени дочери. Просто протягивает мне руку:

– Ужин?

– Ужин, – соглашаюсь я.

Что-то между мной и Рамоном изменилось, в тот вечер окончательно и бесповоротно. Верховный был само внимание. На этот раз он привел меня в столовую в светлых тонах. Здесь были старинные буфеты с декоративными тарелками. Освещали комнату две массивные с пузатыми плафонами люстры. Дополняли все это пейзажи на стенах, напольные часы, тропические цветы в вазах и свечи.

За длинным столом, накрытым скатертью цвета карамели, вполне могла поместиться большая семья (я насчитала восемь стульев), но ужинали мы вдвоем и говорили, внезапно, про Чарли. Хотя, вернее будет сказать, про мой разговор с Чарли, а после про мою дружбу с Чарли. Этой дружбы могло и не быть, я сложно сходилась с вервольфами, но подруга была человеком, возможно, в этом и весь секрет.

Сначала Доминик просто попросил меня подобрать для его новой любовницы наряды. Я занималась этим часто, часто выбирала подарки для его пассий. Знала его вкусы в женщинах. Но Чарли не понравились подобранные мною образы. Как я тогда разозлилась! Решила, что она капризная и претенциозная. А оказалось, что она просто не похожа на бывших Доминика, и к ней нужен совершенно другой подход. Поначалу Чарли тоже считала меня засланцем от Доминика, с которым у них на тот момент было все сложно. Шпионом, прямо как Рамон! Видимо, у меня лицо такое. Или карма. Но мне удалось завоевать ее доверие искренностью.

С верховным это тоже сработало. Он перестал смотреть на меня, как на врага.

С Чарли разговор плавно перетек на меня, а может, он и так был про меня. Рамон спросил про моих родных, и я рассказала про маму. До этого я рассказывала о ней только Хелен. Точнее, о своих чувствах. Мама умерла, когда мне было восемь. Отец хотел второго ребенка, сына, и мама забеременела моим братом. Несмотря на предупреждения врачей о том, что у нее слишком хрупкое здоровье. В итоге остались только мы с отцом, и эта трагедия развалила нашу семью. Мы в принципе никогда не были с ним близки, я смотрела на него, как на божество, сильного волка, кузена альфы. Защитника. А он отдал меня Августу и отвернулся от меня, когда тот меня прогнал.

На сеансах у психотерапевта я могла часами рыдать по поводу предательства отца, но сейчас во мне все перегорело, и Рамон услышал только факты. Тем не менее вилка в его ладони в определенный момент просто погнулась.

– Ты, должно быть, ненавидишь мужчин.

– Нет, – покачала головой я.

– Тогда боишься.

– Мне повезло, что в моей жизни случались и хорошие мужчины.

– Доминик Экрот?

Я осторожно кивнула.

– Он мне помог вернуться к вервольфам. Принял в стаю.

– Что вас связывало? – кажется, включился ревнивый Рамон.

– Исключительно работа. Доминик встречался только с людьми, а я после Августа не подпускала к себе мужчин. Думала, вообще никогда не подпущу.

Пока не случилась та волшебная ночь.

Мы встретились глазами, и я снова почувствовала эту химию. Нить. Связь. И тоску Рамона. Мгновение – и все исчезло. Я снова была я. В себе. А на той стороне словно упала заслонка между мной и его чувствами.

– Ты заслуживаешь большего, Венера.

И почему у меня такое чувство, будто он говорит о себе?

Дальше мы не касались личного. Вообще Рамон очень быстро свернул разговор и проводил меня в спальню.

– Ты устала, – заявил он мне, и на все мои «нет» напомнил о ребенке.

Лишь когда я осталась в комнате одна, до меня дошло, что я настолько была впечатлена разговором с Чарли, буквально ослеплена эмоциями, что мы с верховным говорили о чем угодно, только не о его врагах и об опасности, грозящей малышке.

Заснула я раньше, чем Рамон вернулся.

Глава 12

Верховный своего решения не изменил, и на следующий день я снова позвонила Чарли. И на следующий. Вообще вся неделя прошла в графике: завтрак, визит к Франческе, вилемейский, обед, сон, массаж, вилемейский, звонок подруге, ужин, сон. Будь моя воля вилемейским я занималась бы целый день, но у Альваро были еще обязанности. Подозреваю, что без участия Рамона здесь не обошлось: вервольф так страховал меня от перенапряжения, и я, наверное, была ему за это благодарна, потому что освоение нового языка просто взрывало мне мозг. А это только разговорный вилемейский, что будет, когда я перейду к письменности?

С другой стороны всего за пару недель я начала понимать простые фразы, которыми перебрасывалась прислуга, мои охранники или доктор со своей ассистенткой. Этому, конечно, способствовало то, что все вокруг говорили на вилемейском, и моему мозгу ничего не оставалось, как смириться и начать впитывать, как губка, новые слова. На родном языке я разговаривала исключительно с Рамоном и Чарли. И еще с Домиником. Мне удалось поговорить с альфой. Ну как удалось – просто в один день на звонок ответила не подруга, а ее супруг.

Странно, что именно Чар пишет детективы, потому что в тот раз мне казалось, будто я на допросе у полиции. О чем я Доминику сообщила после очередного вопроса в лоб. Да, Рамон привез меня к себе домой, на остров. Да, у нас нормальные отношения. Ребенок в порядке. И я тоже. Никто меня не обижает и договор не нарушает. Было сложно привыкнуть, но я привыкла… А потом интерес альфы коснулся личного: в частности, о том, что будет после того, как я рожу.

– Я не отдам свою дочь, Доминик.

– Может, стоит это сделать.

– Что?! – я не поверила своим ушам. Даже несмотря на то, что регулярно получала такое предложение от самого Рамона, от альфы я такого не ожидала.

– Он ведь по-прежнему не считает тебя своей истинной, а значит, не изменил мнения в отношении тебя. Ему нужна только дочь.

Слова альфы больно ударили по сердцу. Он говорил то, что я и так знала: мой истинный расстанется со мной как только, так сразу.

– Скажи, что я не прав, и я больше никогда не подниму эту тему.

– Ты понимаешь, что предлагаешь? Отказаться от дочери?

– Понимаю. Я бы не смог отказаться от Анхеля. – Доминик плотно сомкнул губы и нахмурился, прежде чем добавить: – Но я своей жизни не представляю без Шарлин. Перес считает так же?

Я не ответила. Да и что здесь было отвечать? Лед тронулся, Рамон наконец-то перестал считать меня шпионкой! По сути, в наших отношениях это ничего не изменило. После того ужина Рамон снова от меня отдалился. Не в смысле уехал, теперь он постоянно находился на острове, мы спали в одной кровати и ели за одним столом. Верховный неизменно сопровождал меня в визитах к Франческе. Кстати, они с Донателлой поселились в особняке и иногда присоединялись к нам за обедом или ужином. В такие моменты мне казалось, что Рамон слегка расслаблялся, отпускал контроль, и я снова его чувствовала. Но стоило нам остаться наедине, все менялось. Опускалась эта невидимая заслонка, которая исчезала исключительно в моменты близости.

Спать в одной постели и не заниматься сексом – не для притяжения истинных. Не для тех, в ком звериное начало сильнее человеческого. Особенно когда мы с Рамоном окончательно перестали сопротивляться этой тяге. Иногда я просыпалась от того, как он ласкал и целовал мое тело, или сама провоцировала, поддразнивала его. Именно в эти моменты мы отпускали друг друга, погружаясь в чувства. До звездочек под полуприкрытыми веками, до каждого падения в пропасть удовольствия.

Но когда все заканчивалось, меня накрывало осознанием, что мы просто играем. По своим же придуманным правилам.

Не знаю, что на этот счет думал Рамон, но мне от этих игр было больно. Я ими не наслаждалась. И с рождением дочери это все должно было закончиться. Только я не лгала Доминику, когда говорила, что не отдам малышку. Не оставлю ее Рамону с его врагами и тайнами, которые он так и не спешил мне раскрывать.

Сначала это объяснялось моими нервами и заботой о дочери. Потом он просто мастерски уходил от ответа или просто уходил, ссылаясь на дела. Когда спустя столько дней мы так и не вернулись к разговору о том, что грозит мне и малышке, меня осенило, что верховный не желает его продолжать.

И что нужно брать дело в свои лапы. Если понадобится, даже по лесу побегать!

Бегать не пришлось, Рамон сам предложил поездку в единственный на острове город, где я за все время своего здесь пребывания так и не побывала. То ли планировал это заранее, то ли почувствовал мою ярость, которую я охотно транслировала в наш общий эфир истинной связи.

Мне полагалось наслаждаться материнством, прекрасным, неповторимым временем в жизни женщины, выбирать имя малышке, а я злилась на ее отца. Так пусть почувствует сполна то, что чувствую я. Это он у нас любитель закрываться, я на такое не подписывалась. Сомнения, которые меня мучили с того разговора с Домиником, прорвались и теперь терзали своими когтями.

– Почему мы едем туда сейчас?

– Увидишь, – ответил этот загадок мастер. – Хочу показать тебе кое-что интересное.

– Что?

– Ты же любишь сюрпризы, – приподнял брови Рамон.

– Только приятные.

Ехать было минут пятнадцать, поэтому я решила: сначала сюрприз, потом разборки. Ни один сюрприз не сдвинет мою решимость!

Городок, в котором жили практически все жители острова, включая прислугу в особняке, оказался совсем крошечным. Я бы сказала, он даже на городок не тянул. Одна широкая улица параллельно океану и несколько тонких улочек, пересекающих ее, будто образующих решетку. Тем не менее здесь были двух и даже трехэтажные здания: банк, почтовое отделение, парикмахерская, популярный среди местных бар и разные магазинчики.

В городе мой гнев и желание разобраться с верховным немного поутихли. Я с любопытством рассматривала новое место и быт островитян, которые ездили на велосипедах или ходили пешком. Нам встретилась лишь одна машина и та с патрулем вервольфов.

Городок был скромным, будто застрявшим в другом времени, но таким колоритным! Стены деревянных домиков были выкрашены в ярко-желтый, голубой или персиковый. Окна и балкончики украшали тропические цветы, и все неизменно выходили на гавань. Но больше всего я глазела на местных, особенно на встречающихся нам женщин. Привыкла, что в особняке они ходят в белой униформе.

Островитянки совсем не носили белый, она наряжались во все цвета радуги, а в косы вплетали цветы и яркие нити. Самая обычная женщина на улице выглядела так самобытно, так необычно и стильно, что я будто в кино попала или на неделю моды в Крайтоне. Я глазела на них с восторгом ребенка. Особенно засматривалась на вязаные платки, которые островитянки набрасывали на плечи или повязывали на талии, как вторую юбку. А некоторые носили платки вместо головных уборов. Но в восторг меня привело другое: каждый из этих платков был с уникальным, неповторимым узором.

Я так залипла на рассматривание очередного творения, что пропустила момент, когда Рамон припарковал машину возле одного из зданий. Спохватилась, стоило ему открыть передо мной дверь.

– Дальше пешком.

Пешком так пешком. Тем более что я была не против размять ноги. До этого гуляла я исключительно возле особняка, а вот доступ к океану мне временно закрыли. В целях безопасности.

Когда мы свернули на одну из поперечных улочек, я поинтересовалась:

– Ты ведешь меня по магазинам?

А все потому, что в витрине лавки на углу были выставлены манекены с длинными сарафанами. Про себя отметила, что нужно обязательно туда заглянуть в поисках прекрасных тропических, как я их уже окрестила, платков. Но мы прошли мимо.

– И да, и нет.

– Ты просто мастер интриги.

– Пришли, – он толкает резную дверь желтого домика-магазина. Стеклянных витрин здесь нет, а название ни о чем мне не говорит.

Внутри прохладно и царит полумрак, но мои глаза быстро привыкают и по ощущениям становятся просто огромными. Потому что в меня ударяет буйство красок, узоров и нитей. Они свисают с потолков, разложены на столе, украшают стены. Такие волшебные, что взгляд не отвести.

Мы в магазине тропических платков.

Магазинчике, потому что он настолько мал, что мы с Рамоном едва помещаемся в тесном пространстве для покупателей. За столом сидит очень старая женщина, не просто старая – древняя. На ее загорелом до цвета шоколада лице столько морщин, а волосы на контрасте такие белые, что я боюсь даже предположить, сколько ей лет. В ее руках длинный крючок, моток ниток и недовязанное стильное чудо.

Как? Как Рамон узнал, что меня заинтересовали именно платки? Он может читать мои мысли?

Пока я впала в ступор, верховный поприветствовал женщину по-вилемейски. Я разобрала про добрый день, хорошую погоду и ее чудесный внешний вид. Потом он указал на меня, и островитянка радостно закивала.

– Почему мы здесь?

– Ты сказала, что тебе нужно хобби. Вязание. Поэтому я привез тебя к тетушке Марианне.

Я поперхнулась. Кто же мог подумать, что Рамон воспримет мою шутку про вязание буквально?

– Эти все прекрасные платки создала она?

– Она и ее дочери.

Теперь я смотрела на седую тетушку как на богиню и на ломанном вилемейском сказала:

– Добрый день. Ваши… творения сказочно красивы.

К счастью, она меня поняла и расплылась в улыбке. Еще она поняла, что я не настолько хорошо знаю язык, поэтому объяснила, что лучше будет мне показывать, а не рассказывать. Марианна выложила на стол еще платки, большие, размером с банное полотенце, и совсем крошки, которые можно повязывать на сумки или украшать ими волосы. У меня в голове принялись щелкать образы, с чем их можно носить, как сочетать.

Ну почему у меня с собой нет денег! Я бы скупила весь магазин. Впрочем, куда мне столько? А вот мировым модницам такое бы пришлось по вкусу. Такие уникальные узоры.

– Сколько за все? – поинтересовалась я у тетушки, отобрав пять платков. Желтый, розовый, черный с яркими цветами и два цвета карамели. Они отличались по размеру, но великолепно дополняли друг друга, если комбинировать. Поняла, что с ними я просто не расстанусь.

– Подарок, – снова улыбнулась она.

– Как подарок? – опешила я. – Но они бесценны.

– Подарок, – повторила женщина по слогам, видимо, решив, что я глупая туристка.

– Просто прими, – посоветовал Рамон, – и поблагодари.

Я так и сделала, даже обняла женщину напоследок.

– Это настолько прекрасно, что я не понимаю, как об этих платках еще никто не знает, – сказала я Рамону, когда мы вышли на улицу. – На Крайтонской неделе моды за них бы передрались. Твой сюрприз удался.

– Рад, что тебе понравилось, – усмехнулся он. – Но это не сюрприз. По крайней мере, не весь. Ты права насчет того, что о них никто не знает. Но ты можешь это исправить.

– Я?!

– Тетушка Марианна никому не выдает своих секретов, но для тебя согласилась сделать исключение. Раскроет все свои секреты и научит вязанию платков.

Я стояла и моргала, прижимая к груди платки. Рамон не просто предлагает мне научиться вязать, он предлагает мне бизнес. Да, я сама подала ему идея, но он нашел эту тетушку. Мне останется только учиться, потом все это оформить…

– Нет.

Сказать это было нелегко. Это как отказаться от мечты, которая в шаге от меня: руку протяни, и все будет.

– Нет? – Верховный хмурится, и явно не от яркого солнечного света. – Разве не ты говорила мне, что тебе нужно хобби?

– Это не хобби, Рамон. Это… – Я помахала свободной рукой. – Я не знаю, что это. Ты хочешь от меня откупиться? Исполнить мою мечту, чтобы я отдала тебе дочь?

Он сжал губы в тонкую линию. Рассердился? Пусть! Мне необходим этот разговор. Нам необходим.

– Хорошего ты обо мне мнения.

– У. Меня. Нет. О. Тебе. Мнения. Никакого, – чеканю каждое слово, чтобы он понял. Чтобы до него дошло. Отпечаталось в его голове. – Я тебя не знаю, Рамон. Верховный ты или божественный. Как только я прихожу к какому-то выводу, ты делаешь что-то вроде этого.

Теперь я вскидываю вторую руку, с зажатыми в ней платками. Великолепными, фантастическими платками, от которых я сейчас отказываюсь.

– Делаю – что? – уточняет верховный.

Страницы: «« « ... 7891011121314 » »»