Темные ущелья Морган Ричард

Глава сороковая

Термин «пират» вызывал на просторах Лиги некоторые семантические трудности.

В современном популярном употреблении это слово было фактически искаженным парашским диалектным термином, используемым в южных городах и заимствованным в то время, когда Парашал был восходящей силой в регионе. Южные прибрежные государства Джерджиса издавна занимались морской торговлей, отлично знали, что пиратство – ее истинный бич, и обозначили его соответствующим образом, недвусмысленно осудив. Но Парашал был горным городком, уютным и безопасным, расположенным среди возвышенностей Джерджиса в нескольких сотнях миль от океана. У его жителей имелись примерно одинаковые шансы быть похищенными двендским суккубом и пострадать от зверств настоящего живого пирата, так что они склонялись к более романтичному взгляду на эту профессию. Одна за другой стали появляться истории о смелых молодых людях, неизменно красивых и благородных, которые искали удачу в открытом море, героически сражаясь с продажными портовыми властями и несправедливыми морскими владыками. Таким образом, слово «пират», закрепившись в парашалской доминирующей культуре, обросло избирательной драмой и романтикой, какие влекли за собой эти повествования, подобно тому, как леденец, который уже успели обсосать, обрастает защитным слоем пыли и ворса, лежа в кармане.

Последовавшая череда культурных и политических сдвигов – проще говоря, война – привела к тому, что господствовать в регионе стал северный Трелейн, однако к тому моменту парашский диалект сделался доминирующей формой наомского на всем полуострове Джерджис: его преподавали в школах и храмах, использовали в договорах и контрактах, считали цивилизованной и утонченной нормой, по которой оценивали всех по-настоящему образованных людей. Таким образом, общепринятая форма слова «пират» сохранила всю сопутствующую парашскую двусмысленность, наряду с павлиньим хвостом причудливых героических историй, сочиненных и записанных людьми, которые, случись им столкнуться с настоящими морскими разбойниками, несомненно, с воплями убежали бы прятаться в ближайшем нужнике.

Этой тенденции не помешало и то, что Трелейн был в равной степени военной и торговой державой, по крайней мере по своим стремлениям, и в значительной степени зависел от легализованного пиратства, позволяющего усилить морское владычество. Выдача каперских свидетельств известным прибрежным бандитам была дешевой и полезной заменой собственного флота, не говоря уже о мощной поддержке морской торговли: ведь одним росчерком пера можно было обеспечить не только спокойствие своих торговых кораблей, но и серьезные затруднения конкурентам, пока те не сочтут нужным заплатить за защиту.

Со временем эта основанная на каперстве стратегия позволила Трелейну расширить и укрепить господство над всеми прибрежными городами в Джерджисе – и даже над несколькими южными поселениями, которые время от времени предпочитали считать себя частью Империи. И вместе с господством созрел обильный урожай новых героических историй, в которых термины «пират» и «капер» стали более-менее взаимозаменяемыми, а кровавая специфика профессии замалчивалась вследствие превознесения триумфального конечного результата. Таким образом, пираты стали принцами-воителями, завоевателями и знаменосцами, бдительными военными стражами справедливой торговли, самоотверженно посвятившими себя Великой Славе Трелейна – а в конце концов и Великой Славе Трелейнской Лиги в ее борьбе с растущей мощью Ихельтетской империи.

Возможно, вдохновленный всей этой сумбурной и сбивающей с толку этимологией, Шиф Грепвир начал свою пиратскую карьеру в юности. В одиннадцать лет он был юнгой на каперском судне, в четырнадцать – членом абордажной команды. За месяц до пятнадцатилетия уже командовал собственной абордажной бандой, а через год после этого стал капитаном отряда на рейдерской каравелле «Санкция Соленого Владыки». Три года спустя он убил шкипера «Санкции» во время ссоры из-за трофеев, использовал убийство как предлог для полноценного мятежа и той же зимой объявился в Трелейне, требуя передать ему каперский патент, за который хотел заплатить полным трюмом добычи. Трелейнская Канцелярия, почуяв многообещающего партнера, уступила.

На новом каперском свидетельстве значилось имя: «Акулий Хозяин Вир».

– А точно, он. – Клитрен налил себе еще одну порцию рома, осушил одним глотком и вытер рот. – Да, когда я был пацаном, он иногда зимовал в Хинерионе, возвращаясь после набегов на имперское побережье. Но его корабль назывался не «Санкция Соленого Владыки», а как-то по-другому. Короче.

Рингил кивнул.

– «Несомый волнами». Вир за первые годы столько награбил, потопил столько имперских кораблей, что Гильдия судовладельцев сделала его почетным командиром и подарила новый корпус. Рейдерское судно, специально построенное для того, чтобы соперничать с морскими сторожевиками Ихельтета. Его ты и запомнил.

Клитрен налил еще. Поднес стакан к чуть наклоненному фонарю над их головами и взглянул на свет сквозь жидкость прищурив глаза. У него потихоньку начинал заплетаться язык.

– Да, действительно захватывающая прогулка в прошлое – очень захватывающая хрень, н-но. – Он опять осушил стакан до дна и стукнул им по столу. – Нам-то какое дело до этого дерьма?

Ром Рингила стоял перед ним нетронутый. Он аккуратно взял стакан большим и указательным пальцами.

– Хочешь знать, где сейчас «Несомый волнами»?

– Уверен, ты мне расскажешь.

– Стоит в дельте Трела, у илистых отмелей. Ты, вероятно, проплыл мимо него, когда отправился в Орнли. «Несомый волнами» теперь тюремный блокшив. Мачты спилены, одни пеньки остались, корпус прикован цепями на носу и корме к якорям, погруженным в речной ил. Акулий Хозяин Вир все еще на борту, вместе с теми членами команды, которые не были казнены во время децимации.

– Что ты сказал?!

– Что слышал. Похоже, после войны наш друг Вир позабыл, с какой стороны его хлеб намазан маслом, и начал захватывать корабли как попало. Говорят, Либерализация сбила его с толку, он потерял то ли друзей, то ли родственников на аукционе, но кто знает? – Рингил пожал плечами. – Может быть, ему просто не понравился запрет нападать на имперские суда. Времена-то были тяжелые.

– Да уж, рассказывай…

Война с Чешуйчатым народом истощила казну Лиги так же, как и казну Империи, уничтожила ее производительную рабочую силу, опустошила ранее процветавшие многолюдные центры и целые участки некогда плодородной земли. А сопряженные с большим риском пограничные стычки с Империей, начавшиеся на юге после того, как Чешуйчатые были благополучно повержены, не принесли обещанной компенсации – фактически только сожрали еще больше людей и ресурсов, которые обеим сторонам было непозволительно терять, – и потому случился ранний, поспешно заключенный мир.

Гил догадывался, что для каперского содружества все это стало настоящей катастрофой. Во время самой войны на море не было настоящих сражений, если не считать несколько ранних и безуспешных попыток сжечь приближающиеся плоты Чешуйчатого народа. Приличные суда, годные для плавания, – и даже некоторые не совсем годные – реквизировали и превратили в транспорт для перевозки или эвакуации войск, а также заставили возить основные припасы, и плата за все это была чисто символической. Экипажи каперов были сведены к минимуму, значительную часть их боевой мощи преобразовали в штурмовые отряды в составе обычных войск и для управления парусами осталось лишь необходимое количество людей. А для тех, кто дожил до конца войны, не было никакой перспективы вернуться к старым добрым временам лицензированных набегов на имперские суда, потому что никто не мог допустить новой войны, которую это могло спровоцировать.

При таких обстоятельствах что мог сделать любой уважающий себя капер?

– Если учесть все детали, у него неплохо получалось. – Рингил неторопливо отпил рома и снова поставил стакан на стол. – Он начал захватывать имперские торговые суда, невзирая на договоры. Лиге пришлось громогласно объявить его вне закона, поскольку от нее ждали не меньше чем этой меры; и тут, наверное, он решил – какого хрена, раз уж я закинул сети, могу ловить любую рыбу. После чего начал нападать и на корабли Лиги.

– Разумно. Здесь-то не надо беспокоиться об имперском флоте.

– Думаю, это могло быть одним из факторов. В любом случае, все вскоре пошло наперекосяк. Я слышал, он обчистил корабль, который шел под знаменем с «болотной маргариткой», и Братство возмутилось. Они принялись выслеживать береговых сообщников Вира, и кто-то из угодивших в сеть – так уж совпало – знал, где прятался «Несомый волнами». Братство продало сведения Канцелярии, и Лига пошла на крайние меры. Очень много пиратов погибло, но Вира взяли живым, чтобы сделать из него пример и…

– Все равно не понимаю, – вмешался Клитрен, – какого хера все это имеет отношение к нам.

– Это потому, что ты пьян. – Рингил взял бутылку рома и аккуратно поставил на свою сторону стола. Допил свой стакан и перевернул вверх дном. – Мне нужен отвлекающий маневр, когда я проникну в Трелейн и отправлюсь спасать друзей. Я хочу, чтобы город был охвачен пламенем, но не могу выделить людей или время, чтобы заняться этим самому.

– И ты думаешь, что какой-то сломленный пират-неудачник все сделает сам? – Клитрен с мрачной торжественностью помотал головой туда-сюда. – Нетушки, не получится. Если ты найдешь способ освободить Вира, по-твоему, он возьмет саблю и отправится штурмовать город ради тебя? Забудь. Он пожмет тебе руку, залезет в карман и уебет быстрее, чем шлюха, которой заплатили. Отправится прямиком в болото и исчезнет. Это если он еще может стоять, потому что, по слухам, узников на борту тюремных кораблей не очень-то хорошо кормят.

Рингил холодно посмотрел на собеседника.

– У тебя когда-нибудь была семья, Клитрен?

– Не твое собачье дело.

– Ну, оказывается, у Вира она была. Жена, дочь, пара сыновей. Все молоденькие. Их схватили вместе со всеми остальными, когда силы Лиги взяли штурмом место стоянки «Несомого волнами». И ты знаешь, до чего хорошо мрази в Канцелярии умеют выносить приговоры тем, кто нарушает закон.

При этих словах внезапно всколыхнулось воспоминание о смерти Джелима, и сквозь сердце и артерии Рингила прошла черная пульсирующая волна – возможно, Клитрен что-то увидел в его глазах, потому что наемник как будто протрезвел и притих.

– Их отправили в клетки?

– Жену и старшего сына. – Рингил с усилием взял вздрагивающую мощь под контроль, но она продолжала пульсировать внутри него, хотя слова звучали со спокойствием метронома. – Дочери и второму сыну повезло. Есть постановление о казни детей младше двенадцати лет путем посажения на кол. В судах это называют «придержать острие».

Клитрен кивнул.

– В Хинерионе это тоже есть.

– Итак… Акульего Хозяина Вира в сопровождении пятилетнего сына и семилетней дочери ведут к Восточным воротам, где все они становятся свидетелями казни жены и старшего сына Вира путем посажения на кол. После этого их отводят к «Несомому волнами», чьи мачты пока еще целы, и Вир смотрит, как его второго сына и дочь поднимают в клетках на грот-мачту, где они будут оставлены умирать от жажды или от холода, в зависимости от того, что прикончит их раньше. Сам он будет заточен в тюрьму внизу, так что сможет услышать, как они зовут маму до последнего вздоха. – Рингил демонстративно пожал плечами, чувствуя такую тяжесть, как будто был в доспехах. – Я думаю, им бы хотелось повесить там мать и другого сына, чтобы Вир смог услышать их крики. Но клетки для казней тяжелы и их трудно сдвинуть, а лорды-законники из Канцелярии… ну, эти прекрасные дворяне в обители правосудия всегда были сильными прагматиками.

Клитрен ничего не сказал. Гил глубоко вдохнул. Заметив, что стиснул зубы, разжал челюсти и выдохнул. Натянуто улыбнулся собеседнику.

– По твоим словам, Акулий Хозяин Вир, как только его освободят, подожмет хвост и убежит в болото. Я позволю себе не согласиться.

Вскоре после наступления темноты они достигли северного побережья Джерджиса. Через некоторое время дозорный на борту «Гибели дракона» заметил слабое красноватое свечение на фоне неба по левому борту. На самом деле, это могло быть только одно. Сигнальные фонари передали новость на остальные суда: виден конец пути. Похоже, Лал Ньянар все-таки сумел проложить достаточно внятный курс и удержаться на нем.

«Разве что он промахнулся на пятьсот миль, и мы смотрим на огни Ланатрея».

Но Рингил знал, стоя на носу и глядя на размазанную угольную линию на горизонте, что это не Ланатрей и что Ньянар привел их точно к цели. Ланатрей был крошечным по сравнению с Трелейном, и его загораживал от океана длинный гранитный утес – свечение его огней можно было заметить, лишь оказавшись на расстоянии, которое мог бы преодолеть пловец. И вообще…

«Ты же это чувствуешь, не так ли, черный маг? Там, прямо за горизонтом, словно могильная грязь под твоими ногтями – Дом, и ты слышишь его зов».

«Гибель дракона» развернулась на пару градусов и указала носом на зарево в небе. Позади Рингила, на корме, Ньянар отдал приказ поднять флаг. Гил поднес к губам криновый косяк, который скатал чуть раньше, рассеянно зажег его, начертив в воздухе горящий глиф. Втянул резкий на вкус дым и задержал дыхание, чувствуя, как наркотик ледяным потоком просачивается из легких в вены. Облокотился об перила, выдохнул дым и стал ждать, когда появится Трелейн.

Линия берега утолщалась, становилась заметно неровной. Скимитар Ленты рассек облака и пролился тусклым серебристым светом. Вскоре вдоль берега проступили возвышенности холмов, характерный рисунок лесов и возделанных полей, минеральный блеск откосов и утесов. Раскинулись широкие знакомые руки дельты Трела, приглашая его войти, – и там, в дальней восточной части, замерцали скопища городских огней. Рингил выдохнул облачко дыма и понаблюдал, как его унесло ветром. Кивнул огням, как будто приветствуя их.

«И вот я снова здесь, шлюха ты кровожадная. Никак не получается тебя бросить».

Впереди на волнах виднелись два длинных тощих корпуса – каперские каравеллы в дозоре возле устья, явная примета начавшейся войны и соответствующих мер предосторожности. Рингил точно почувствовал момент, когда их заметили, почти увидел мысленным взором внезапное движение на боевых постах обоих кораблей. Слабые крики и вопли, топот ног по палубному настилу долетели до его ушей сквозь неподвижный ночной воздух. Он не мог с уверенностью сказать, было ли это всего лишь плодом его воображения или каким-то тайным новым достижением икинри’ска. В любом случае, пока он наблюдал, один из кораблей Лиги быстро развернулся и направился им наперерез. Рингил выпрямился, выкинул полудюймовый окурок за борт и направился к трапу. Пора оказать Лалу Ньянару кое-какую моральную поддержку.

Идя по главной палубе, он поднял голову и бросил взгляд туда, где теперь на каждой мачте развевались желто-черные вымпелы с раздвоенным краем.

«Интересно, когда они их заметят».

«Когда заметят, это должно их немного отрезвить».

Любой опытный моряк с первого взгляда опознал бы в «Гибели дракона» имперское судно, но у него на мачте гордо развевался большой флаг Трелейна, реквизированный Рингилом военный корабль Лиги шел следом, а «Дочь орлана» – замыкающей, тоже под трелейнским флагом. Лишь глупец не прочитал бы в этом сообщение о триумфальном захвате имперских кораблей, о новой главе в истории успеха каперов, которую наверняка с нетерпением ожидали после того, как «Гордость Ихельтета» и сопровождающие ее суда-захватчики появились здесь несколькими днями ранее. Все будут готовы с радостью препроводить новых пленников в гавань – пока кто-то не заметит желто-черные знамена.

Он встретил Клитрена у подножия трапа, ведущего на рулевую палубу. Наемник выглядел так, словно еле держался на ногах с похмелья, что, по мнению Рингила, соответствовало истине. В общем-то, идеальное положение дел, учитывая дальнейшее.

– Готов? – спросил его Гил.

– Я уже, блядь, сказал тебе, что да.

– Славный малый. – Он сильно хлопнул Клитрена по груди и плечу, ухмыльнулся, увидев, как лицо наемника дрогнуло во мраке. – Они не рискнут подойти ближе чем на расстояние оклика, так что все должно пройти достаточно легко. Просто придерживайся того, о чем мы договорились, и постарайся выглядеть… Впрочем, ладно – ты и так выглядишь должным образом. Просто продолжай в том же духе.

Он поднялся по трапу, а Клитрена позади стошнило.

Подошел Лал Ньянар и презрительно посмотрел вниз через поручни рулевой палубы, когда Рингил поднялся ему навстречу.

– Этот человек был пьян весь день, – фыркнул капитан. – Никак не возьму в толк, почему вы видите в нем союзника.

Гил сошел с трапа.

– Он побывал кое-где – вы там не были.

– Это как-то объясняет пьянство?

– Это объясняет, почему я хочу видеть его своим союзником. Вы готовы?

Ньянар посмотрел на знамена, под которыми они шли.

– Готовы как никогда. Однако еще посмотрим, сработает ли ваш план.

Рингил собрался было заверить его, что все будет хорошо, но вдруг ощутил вспыхнувшее внутри озорство. Он знал, что это был зов надвигающегося риска, зуд, побуждающий действовать, – и давным-давно назревавшее раздражение, которое вызывал в нем Ньянар и которое наконец-то достигло пика. Он нацепил легкую улыбку.

– Но мой господин Ньянар! Это ведь и пробуждает вкус к жизни, разве нет? Где бы мы оказались, если бы всегда знали, чего ждать в будущем?

– Дома, в Ихельтете, – кисло ответил Ньянар. – Никаких сумасбродных миссий и отчаянных планов со спасением из тюрьмы и обманами.

«Я уже дома, ты, мокролицый титулованный маленький говнюк, – чуть было не сказал ему Рингил. – Думаешь, чтобы сделать меня таким, каков я сейчас, понадобилось северное колдовство? Или война? Да это был всего лишь тонизирующий напиток по сравнению с тем, что случилось раньше. Отчаяние и обман ждали меня у дверей детской, они взяли меня под руки, когда пришла моя юность, и с той поры были моими постоянными спутниками».

Он с усилием сдержал улыбку.

– Может, мы и оказались бы дома, но нам бы немного не хватило рассказов о славе, чтобы потчевать внуков.

Капитан скривил губы.

– Не вижу никакой славы в…

– Сигнал! – заорал дозорный на носу. – Они сигнализируют лечь в дрейф и ждать эскорта!

У Ньянара сделалось такое лицо, словно его затошнило – почти как Клитрена ранее. Он посмотрел Рингилу в глаза, как будто в чем-то обвиняя. Гил кивнул.

– Похоже, мой план сработал, – дружелюбно сообщил он.

Глава сорок первая

Вопль так потряс всех, что они оцепенели. Он повис в воздухе вокруг них, как ледяной туман, и не рассеялся, даже пока отголоски разлетались по разрушенному городу. Арчет почувствовала, как у нее перехватило дыхание, почувствовала, как холодная рука схватила ее за шею сзади. Запах сандалового дерева и аниса на ветру. Она посмотрела на Эгара сквозь толпу членов отряда, и он кивнул – внезапно его лицо показалось усталым и постаревшим. Она, как и все прочие, услышала произнесенное им слово, но ей хотелось лишь трясти головой в тупом отрицании. Ну не могло случиться, чтобы им так не повезло…

Вопль повторился с удвоенной силой.

– Он может нас учуять, – мрачно сообщил Драконья Погибель и повернулся к остальным. – Да не стойте тут, мать вашу! Я же сказал, это дракон. Вы чего хотите, его гребаные зубы сосчитать? Возвращайтесь в те руины. Бросайте снаряжение и поднимайтесь. Давайте пошевеливайтесь!

Они очнулись словно статуи, призванные к жизни колдовством. Поспешили обратно к заброшенным фасадам и каменным утесам, бросая испуганные взгляды назад. Арчет смотрела им вслед словно во сне, и ей даже хватило времени на смутное сочувствие: она вспомнила, как оцепенела от потрясения, впервые повстречавшись с такой тварью во время войны. Как убегала и угасающее эхо того крика преследовало ее всю дорогу…

– Ты тоже, Арчиди. – Эгар был у нее за плечом – схватил, вырвал из объятий ужаса, вернул к жизни. – Да ладно, ты-то уже бывала в такой передряге. Ты знаешь, что надо делать. Идем!

Он повел ее к ближайшей щели в развалинах, толкнул внутрь, в тусклый свет и пещерный хаос из щебня и провалившегося пола. Она услышала, как он вошел следом. Они несколько мгновений стояли в баюкающем сумраке, среди разбросанных ранцев и прочего снаряжения – отряд в точности выполнил приказ Эгара. Арчет посмотрела вверх, откуда за ними наблюдали несколько бледных лиц. Прислушалась к шуму: остальные карабкались куда-то в руинах, выискивая позицию. Снаружи опять пронзительно завопил дракон. Арчет прибавила свой ранец к общей куче, повернулась лицом к Драконьей Погибели и обнаружила его у себя за спиной, ближе, чем думала.

– Так как же…

– Минуточку. – Он сбросил с плеч собственный ранец и кивнул наверх. – Давай сперва поднимемся повыше.

Они карабкались вверх через осевшие и разрушенные уровни, по пути заметили, что большая часть отряда скорчилась и сгрудилась там, где оставшиеся контрфорсы и балки руин выглядели самыми крепкими. Мужчины кивали и кланялись Арчет, когда она пробиралась мимо, но их взгляды то и дело перебегали на Эгара, который поднимался следом. Она слышала их бормотание и среди тех, кто говорил по-тетаннски, не один раз повторилось прозвище – как призыв, как защитное заклинание, дарующее силу…

«Драконья Погибель».

Наконец они вышли на участок настила на высоте в двадцать футов, который почему-то не обрушился. Впереди был ряд высоких узких окон. Арчет прокралась вперед, убедилась, что пол твердый, и присела у ближайшего проема. Швы отозвались болезненным покалыванием – она поморщилась и попыталась принять более удобную позу. Эгар подошел сзади, ему немного мешало копье в руке. Он присоединился к подруге у окна, вытянув шею, чтобы выглянуть наружу.

– Так как же нам это сделать? – тихо спросила она.

– Рад, что ты меня об этом спросила. – Он не смотрел на нее, по-прежнему глядел в окно не отрываясь. – Дай мне минутку, надо поглядеть, с чем мы сто…

Он резко замолчал и опустиля на пол, спиной к стене. Втянул воздух сквозь стиснутые зубы, бросил взгляд на Арчет.

– Валяй, смотри. – Он ткнул через плечо большим пальцем. – Ты не захочешь такое пропустить.

Она протиснулась мимо него к окну. Море щебня под ними уходило под наклоном к кириатским сооружениям в земле. Застывший пейзаж из осколков и оттенков серого и…

Движение!

Она едва не отшатнулась от окна; понадобилось физическое усилие, чтобы этого не сделать. Ее сердце сжалось и подпрыгнуло в груди.

Он приобрел ту же пестро-серую расцветку, что и пейзаж. Если бы он не двигался, она, возможно, не заметила бы его с первого взгляда. Но он двигался. Он легко перебрался через завалы и направился зигзагом вверх по склону, в их сторону – и ухмылялся. Челюсти, утыканные похожими на ятаганы клыками, разошлись, позволяя языку выскакивать и пробовать на вкус воздух. Глубоко посаженные глаза сидели высоко на длинной изогнутой башке, гребень из сложенных перепонок и шипов топорщился позади черепа – колоссальное эхо того же придатка у ящеров из касты воинов, но этот гребень наверное был вдвое длиннее, чем Драконья Погибель. Опираясь на мощные передние когтистые конечности, дракон приподнял грудь и голову от земли, отчего показалось, что чудовище вынюхивает их, как гончая. Изогнутая дуга спинных пластин, спина и живот, под которыми можно было бы прогнать телегу и лошадей. Задние лапы – каждая поднималась и изгибалась, каждая была размером с грот-мачту «Гордости Ихельтета» с парусами, раздувающимися на ветру. Наконец хвост, заостренный и с шипом на конце, – еще половина от длины тела и толще человеческого туловища даже в самом тонком месте.

Пока Арчет наблюдала, тварь подняла голову и почти полностью села на задние лапы. Гребень раскрылся вверх и наружу, раскинувшись по обе стороны от черепа на ширину дворцовых ворот. Арчет ощутила свежий порыв ветра с запахом сандалового дерева. Дракон закричал в пустынное серое небо, и она почувствовала этот крик сквозь каменную кладку, к которой прислонилась. Почувствовала, как затряслись поджилки.

– Ну разве не красавица, мать ее? – выдохнул Драконья Погибель рядом с Арчет. – Посмотри на размеры этой сучки. Гил пожалеет, что его здесь не было.

– Так что же нам делать? – прошипела она.

– Трудно сказать. В прошлый раз при мне были утес и рассерженный педик с кириатским мечом.

– Ну… – Она беспомощно взмахнула рукой. – Может, нам удастся заманить тварь обратно в яму? Сделать так, чтобы она туда упала?

Маджак натянуто улыбнулся.

– Сучка только что выбралась из ямы, Арчиди. Не думаю, что это сработает.

Дракон снова закричал. Звук отразился от стен вокруг Арчет, зазвенел в ушах. Он заполнял пространство внутри руин, как вода. Эгар кивнул.

– Слышишь? Это не тупорыл, Арчиди, это гребаный дракон. Совсем другая история. Они умны, так же умны, как каста воинов. Нам удалось скинуть ту тварь в Демлашаране с утеса только потому, что мы уже ему сильно наваляли и он с ума сходил от боли.

– И что же ты предлагаешь?

– Я предлагаю пока посидеть тихо. – Драконья Погибель опять выглянул в окно. Она услышала, как он резко вдохнул, а потом громко произнес, обращаясь к остальным в развалинах вокруг них: – Приготовьтесь, ребята, оно идет. Тварь будет вынюхивать, попытается криками напугать нас и, если это не сработает, попробует прорваться внутрь. Держитесь, не высовывайтесь, разве что по моему слову. Понятно?

Они ответили хором, слабыми дрожащими голосами.

– Славно. Значит, сегодня мы убьем дракона! Кто-то хочет размяться?

Среди руин зазвучали возгласы, полные наигранного воодушевления. Арчет показалось, что один из них принадлежал Алвару Нашу.

– Я спросил – кто хочет убить долбаного дракона, а?

Снова возгласы, на этот раз более естественные. Эгар поднялся с корточек и набрал полную грудь воздуха.

– Я вас не слышу! Вы хотите – или не хотите – прикончить ебаную тварь?

Мощный рев в ответ.

– Тогда повторяйте за мной. Громко, чтобы эта сучка гребаная услышала. Пусть поймет, кто мы такие! – Эгар выпрямился во весь рост, сжал кулак. Яростно затряс им над головой. – Драконья Погибель! Драконья Погибель! Драконья Погибель!

И слова вернулись к нему, из каждой глотки в руинах – даже от тех, кто не говорил на тетаннском и не понимал, что они означают.

– Драконья Погибель! Драконья Погибель! Драконья Погибель!

Арчет внезапно поняла, что вторит им, кричит так сильно, что кровь пульсирует в голове. Боль в ране забылась, изгнанная этой растущей силой. Все быстрее и быстрее, вслед за Эгаром, ускоряющим темп:

– Драконья Погибель! Драконья Погибель! Драконья По…

Дракон закричал и ударился о руины.

Это было похоже на возвращение на борт «Владыки соленого ветра» в ту ночь, когда, казалось бы, прочные доски палубы под ногами и переборки каюты вокруг нее вдруг стали зыбкими в сравнении с силой и ревом шторма снаружи. Стена, к которой она прижималась, задрожала от удара, и крик пронзил голову Арчет, вызвав всплеск боли. Позади нее вопили и орали мужчины. Вонь сандалового дерева сделалась всепоглощающей: с каждым вдохом перед глазами все плыло.

Драконья Погибель ухмыльнулся, как человек, чье лицо обдало жаром огромного костра.

Эхо стихло. Сверху сыпалась каменная крошка. Где-то в другом месте, судя по звуку, обвалились крупные куски. А потом по другую сторону стены захрустел щебень под тяжелыми лапами. Эгар выглянул в окно и кивнул самому себе.

– Все в порядке? – крикнул он. – Теперь молчим.

Поодаль раздался возглас, разбудивший эхо в руинах. Маджакский голос, явно рассерженный. Арчет услышала, как другой маджак рассмеялся.

– Что происходит?

Эгар покачал головой.

– Он обоссался. И очень из-за этого зол.

Драконья Погибель прополз пару ярдов по остаткам пола туда, где стена поворачивала под прямым углом. Привалился к каменной кладке рядом с окном в другой стене. Осторожно выглянул наружу. Арчет, продвигая голову дюйм за дюймом, и сама выглянула, но не увидела движения – только море щебня.

– Ничего, – прошипела она в сторону Драконьей Погибели. – Где эта долбаная тварь?

Он кивнул в сторону.

– Обходит руины. Ищет вход получше.

– Может, сбежим? – От такой мысли она содрогнулась всем телом. – Спустимся в яму до того, как…

Арчет умолкла, видя, как он качает головой. Она почувствовала странное облегчение. Эгар снова подполз к ней, присел на корточки. Заговорил рассеянно, уткнувшись затылком в камень, словно проверяя, нет ли каких-нибудь знамений в небе над руинами.

– Пятьсот ярдов, Арчиди. Тварь свалит нас еще до того, как пройдем половину пути. Я видел, как эти уебки выхаркивают яд дальше чем на восемьдесят футов. Целятся лучше, чем трактирный пацан-прислужник, плюющий на спор.

– Но…

Яростный грохот доносится из задней части развалин. Дракон снова издал пронзительный вопль. Мужчины начали встревоженно перекрикиваться. Эгар снова вскочил на ноги, рявкнул сквозь шум:

– Докладывайте! Кто-нибудь там сзади видел, что происходит?

– Он нашел ворота, – крикнул кто-то по-тетаннски. – Попытался пробиться внутрь.

– Да? И как прошло?

Другой голос:

– Ушел с охуенно больной головой.

Смех – сперва встревоженный, но постепенно он набрал силу по мере того, как вливались все новые голоса. Сквозь звуки вынужденного веселья прорвался голос Алвара Наша с его ровным придворным тоном:

– Зверь засунул голову внутрь, командир. Выбил часть каменной кладки из арки ворот, но вынужден был отступить. Он все еще снаружи.

– Спасибо. Стойте, где стоите, я иду на вашу сторону. Никому не шевелиться без крайней необходимости. – Эгар понизил голос и прошептал, обращаясь к Арчет: – Ишь ты, драконоустойчивые стены. Надо отдать должное этим двендским архитекторам. Видимо, у бессмертных зодчих в крови строить на века.

– Ага. – У нее пересохло во рту. Она прочистила горло: – Слушай, а что, если мы просто останемся на месте? Дождемся, пока он потеряет интерес и пойдет искать еду где-то еще?

– Если тварь живет в ямах – а я думаю, так оно и есть, местечко-то теплое, – то этого не произойдет. Это логово зверя, Арчиди. Мы незваные гости. Для дракона все однозначно, и он ведет себя так, как считает единственно возможным. Сучка никуда не уйдет. Или сровняет это место с землей, или уморит нас голодом.

– Но у нас есть провизия. Как долго он может… околачиваться тут?

Эгар нахмурился.

– Достаточно долго. Во время похода твой отец сказал мне, что, по их догадкам, эти твари, вероятно, едят два-три раза в год. Но если уж они находят еду, то цепляются за нее с усердием вождя, который пытается зачать сына. – Он пожал плечами. – В любом случае, даже если сучка потеряет аппетит, решит простить чужаков и вернуться в постель, все равно получится, что она отправится в яму. Как ни крути, Арчиди, ебаная дрянь стоит у нас на пути. А это значит, нам повезло, что она нашла те ворота позади здания.

Арчет уставилась на него.

– Повезло?

– Да. Как обычно говорят командиры, теперь у нас есть «точка соприкосновения». Просто нужно, чтобы кто-то вышел и убедил нашу чешуйчатую подружку снова засунуть голову в дыру. – Он криво ухмыльнулся. – Монетка есть?

Монетка и впрямь нашлась – потертые три элементаля, которые каким-то образом уцелели, когда ее обыскивали перед тем, как отправить на борт «Владыки соленого ветра» в Орнли; по какой-то другой странной случайности монету не вымыло из ее карманов, когда они потерпели крушение. Пауки Стратега нашли металлический кругляш в ее испорченной одежде, когда забирали эти тряпки, и Арчет проснулась пару дней спустя оттого, что одно из маленьких существ с конечностями на шарнирах сидело у нее на груди и держало монетку, зажав клешней, в паре дюймов от носа. У нее в поле зрения возникла голова Акала Великого, огромная и расплывчатая. Она в полусне попыталась стряхнуть железного паука, но тот вернулся, настойчивый, и в конце концов Арчет с большим раздражением выхватила у него монету и швырнула через всю комнату. Паук помчался за нею, принес опять. Арчет еще раз бросила. Они еще пару раз это повторили, прежде чем полукровка признала, что ведет себя по-детски, и оставила монету при себе, и тогда паук ушел.

«Я же все равно не смогу потратить эти деньги где-либо в округе», – пожаловалась она Тараланангарсту, переодеваясь в новую одежду.

«И я не могу, – едко ответил Стратег. – Как и многому другому, этой вещице придется дождаться твоего благополучного возвращения в Ихельтет».

И вот теперь она вытащила монетку из кармана и протянула поблескивающий металлический кругляш другу. Драконья Погибель на мгновение испугался, а потом улыбнулся.

– Шучу, Арчиди. Просто шучу. Ты можешь остаться здесь.

– Ага, хрен там.

Она спрятала монету и поползла за ним по зазубренному лабиринту руин. Эгар попытался взмахом руки отогнать подругу, но она ответила ему непристойным жестом. Он закатил глаза. Они пригибались, ползли и карабкались по тому, что осталось от внутренней части здания, постепенно теряя высоту. Бледный холодный свет просачивался сквозь проломы в крыше. Арчет показалось, что она слышит, как дракон скребется о стену где-то снаружи. Мужчины наблюдали за ними со своих мест, и Арчет видела, как они перешептываются и тыкают пальцем.

Ворота, про которые говорил Наш, оказались достаточно широкими, чтобы впустить телегу, запряженную лошадьми, но из-за наваленного в нижней части мусора их высота сократилась всего-то до пары ярдов. Пряная вонь здесь ощущалась очень остро – все те же резкие ноты аниса и кардамона проступали сквозь сандаловое дерево. Свет снаружи лился через арку, отбрасывая на щебень длинные кинжальные тени.

Она заметила Алвара Наша: тот скорчился на один уровень выше, вместе с еще одним гвардейцем Трона Вековечного, в углу, где внутренняя стена обвалилась набок и вывалила расположенные сверху этажи, как ворох скверных карт. Арчет ткнула Драконью Погибель в плечо – его внимание было приковано к воротам и их теням – и показала пальцем. Они осторожно поднялись по наклонной массе потрескавшейся плитки и камня, добрались до двух имперцев и присели рядом с ними. Наш коротко поклонился ей. Указал на ворота навершием своего меча.

– Существо засунуло голову внутрь и повернуло – вы можете видеть следы там, где оно задело камни арки. Попыталось разломать остальное лапой, но места оказалось слишком мало, чтобы ее засунуть. Полагаю, постройка слишком крепкая. – Он окинул взглядом разрушенные стены и потолок. – Кто бы ни возвел это здание, он знал…

– Тс-с-с! – Другой гвардеец махнул рукой. – Оно вернулось!

Под аркой ворот шевельнулись тени. Послышался знакомый звук – выдох, похожий на гром трещотки на хвосте колоссальной гремучей змеи, а потом скрежет от волочения камней, и обломки прямо за воротами сдвинулись.

– Хорошо, – тихо сказал Эгар.

– Что оно делает? – Наш хотел знать. – Что оно делает?

– Роет, – объяснила Арчет. – Мы такое видели в Шеншенате. Тварь пытается убрать в сторону достаточно мусора, чтобы можно было пролезть или, может, просто подкопать фундамент и повалить стену. Они умные, да. Эг?

Нет ответа. Она посмотрела на друга и увидела, что он смотрит на свои руки, которые сжимают полированное металлическое древко копья-посоха посередине. Он как будто забыл, для чего нужны оружие и руки, которые его держат.

Она толкнула его локтем.

– Эг. Что дальше?

Он шевельнулся. Подняв копье обеими руками, обернулся и посмотрел на нее.

– Арчиди, я же тебе все рассказал про этого говнюка Полтара, да?

Она моргнула.

– Про шамана? Конечно, э-э-э… Он продал тебя братьям в степи. Раззадорил, чтобы они тебя убили или изгнали. Но…

– Эту мразь надо убить, Арчиди. – Он смотрел ей прямо в глаза. – Так или иначе.

Арчет показалось, что у нее в животе кусок тающего льда.

– Мы об этом уже говорили, Эг. Он и твой брат Эршал. Первым делом, как только доберемся до Ишлин-ичана, выследим твое племя. Я дала тебе слово. Но, э-э… сперва надо убить вот эту мразь. Верно?

Он громко фыркнул:

– Да, верно.

Она наблюдала, как он склоняет голову набок, прислушиваясь на мгновение к скрежету по камню снаружи. Его лицо было непроницаемо. Но когда он поднял глаза на своих спутников, его тон звучал беззаботно, как у человека, который обсуждает лошадь, которую мог бы купить.

– Ну ладно, сучка, похоже, очень занята – и шума достаточно, чтобы прикрыть нас. Наш… и ты, как тебя звать?

Другой гвардеец Трона Вековечного поклонился.

– Шент, мой господин. Канан Шент.

– Шент, значит. Надеюсь, ты умеешь обращаться с топором. Вы двое пойдете за нами и будете охранять спину госпожи Арчет.

Оба мужчины мрачно кивнули.

– Я пойду как приманка…

– Вот еще! – огрызнулась она.

– Арчиди…

– Если кто и станет приманкой, то это я. Я меньше ростом, быстрее бегаю, и у меня нет такого копья, чтобы об него споткнуться…

– Арчиди, я этим зарабатывал на жизнь, помнишь?

– Моя госпожа…

– Наш, заткнись нахуй. – Она не сводила глаз с Драконьей Погибели. – Эг, я здесь командую. Я решу, каким образом произойдет сражение.