Скромница для злодея Маклейн Сара

Конечно же, он ее любит.

Просто нужно убедить его, глупца эдакого, сказать ей это прямо в лицо.

А значит, вот этот поворот событий далек от идеального.

Фелисити сменила тактику:

– Я так и не поблагодарила вас за то, что вы в ту ночь доставили меня домой.

– Простите, что говорю это, миледи, но в ту ночь вы уж больно костерили Дьявола, какое тут благодарить.

Она поджала губы.

– Я на него очень разозлилась.

– Да, миледи.

– К вам это никакого отношения не имело.

– Конечно, миледи.

– Он бросил меня той ночью.

– Да, миледи.

И бросает снова и снова. Она посмотрела в глаза Джону.

– Прошлой ночью он опять меня бросил.

В темных глазах мужчины что-то мелькнуло. Что-то, подозрительно похожее на жалость. Нет. Фелисити не примет ничью жалость.

– Он рассказывает мне, что для меня лучше! Мне такого не надо.

Джон усмехнулся.

– Даже представить не могу ничего другого.

– Никогда не говорите своей жене, что для нее лучше. Ну, в смысле, если понимаете, что лучше для вас, Джон.

Тут он засмеялся, весело и от души. Фелисити продолжала говорить, скорее для себя, чем для него.

– Конечно, он совершенно пустоголовый, но для меня достаточно хорош. И он лучший из всех мужчин. – Она снова посмотрела на Джона. – Он лучший из всех.

– Ключи от этого замка есть только у Ник и Бесперчаточников. – Джон надолго уставился на крыши.

– Могу я хотя бы уговорить вас подежурить у задней части склада, пока я его взламываю?

– Этот замок взломать невозможно.

Фелисити улыбнулась.

– Когда мы с вами познакомимся поближе, Джон, вы узнаете, что я отлично управляюсь с замками.

– Я видел вас с Дьяволом, миледи, поэтому мне не трудно в это поверить.

От этих слов сердце ее пустилось вскачь, а большие карие глаза наполнились печалью. Он не пойдет ей навстречу. Он слишком предан Дьяволу, чтобы впустить ее, даже если и видит, что намерения у нее самые добрые.

– Пожалуйста, Джон, – прошептала она.

– Извините, – сказал он.

Запел соловей, и Фелисити подняла голову на странный звук, столь неожиданный здесь, во дворе склада в трущобах. Не увидела ничего необычного и повернулась обратно к Джону, который… улыбался.

Она наморщила лоб.

– Джон?

– Леди Фелисити. – Низкий голос послышался откуда-то сверху. Она подняла голову и увидела Уита, спускающегося с крыши склада. Он спрыгнул и оказался рядом с ней.

– Раз уж мне придется спасаться бегством вместе с вами, нужно попросить штаны, верно?

Он кивнул.

– Не самая плохая идея.

Его негласная поддержка весьма ее обрадовала.

– Я как раз говорила Джону, что безумно люблю вашего брата. – Одна черная бровь Уита приподнялась. – Поэтому я твердо намерена взломать этот невскрываемый замок, войти туда и сказать ему, что он полный болван, раз не отвечает мне взаимностью. Но на это потребуется некоторое время, а когда собираешься сражаться за мужчину, которого любишь, то хочется сделать это как можно быстрее, сами понимаете.

– Понимаю. Но его тут нет. Он дома.

Она помотала головой.

– Дома его нет. Сначала я пошла туда.

Уит что-то неодобрительно буркнул.

– Поэтому вы понимаете, почему я буду вам крайне благодарна, если вы просто впустите меня внутрь.

Он нахмурился.

– Вы стучали?

– Конечно.

Он поднял руку и кулаком загрохотал в дверь.

– И он не откликнулся?

Фелисити не понравилось выражение его лица.

– Нет.

Его ключ мгновенно оказался в замке, через несколько секунд дверь в громадный склад отворилась. Их встретили тишина и темнота.

– Дьявол? – позвал Уит.

Никакого ответа. Сердце Фелисити ухнуло в пятки. Что-то случилось. Она повернулась к Джону.

– Свет. Нам нужен свет.

Этот крупный мужчина уже спешил за фонарем.

Уит крикнул ему вслед:

– Он уходил?

Джон ответил лаконично, но твердо:

– После того, как вы, ребята, ушли, никто больше не входил и не заходил.

– Дьявол! – снова позвал Уит.

Тишина.

Джон протянул Фелисити фонарь, она высоко подняла его.

– Должно быть, он все-таки ушел, – сказал Уит. – Черт побери, Джон, на этом складе товара на сотню тысяч фунтов, а вы, парни, спите на часах и не видите, как кто-то проходит через единственную чертову дверь, ведущую внутрь.

– Он не проходил через эту дверь, Зверь, – возразил Джон. – Мои люди знают свое дело и выполняют его хорошо.

Фелисити перестала слушать, как препираются эти двое, и углубилась в темноту в дальнем углу помещения. Туда, где находился распахнутый люк, ведущий в зияющую черноту внизу.

Дьявол непреклонно требовал, чтобы этот люк никогда не оставался открытым. И раз он распахнут, значит, внизу, под складом, что-то происходит.

– Дьявол? – она остановилась на краю люка и закричала вниз, в пустоту. Его не может быть там. Он ненавидит хранилище. Ненавидит темноту.

И все-таки… она знала, что он там. У нее не было и тени сомнения.

Фелисити мгновенно оказалась в этой тьме и побежала по длинному, темному туннелю, высоко подняв фонарь и чувствуя, как сердце колотится прямо в горле.

А затем увидела. Проблеск света на земле прямо перед собой. Блеск серебра. Львиная голова – набалдашник его трости. Оружие, брошенное на землю.

Перед дверью, ведущей в ледовое хранилище.

Она схватилась за ручку. Потянула. Заперто. Снаружи. Шесть тяжелых стальных замков в ряд.

Она заколотила в дверь тяжелыми, сильными ударами.

– Дьявол?

Никакого ответа.

Снова заколотила.

– Дьявол, ты там?

Опять нет ответа.

– Дьявол! – Она снова забарабанила, приложила ухо к двери, но не услышала ничего, кроме грохота собственного сердца.

Она поставила фонарь на землю и без колебаний вытащила шпильки из волос. Снова изо всех сил заколотила в дверь, закричала:

– Дьявол! Я здесь!

А затем позвала Уита и Джона. Но дожидаться их не стала.

Вместо этого Фелисити упала на колени и начала трудиться над замками, все это время разговаривая с дверью в надежде, что он ее услышит.

– Не вздумай умереть там, Девон Калм. Мне много чего надо сказать тебе, ужасный ты, чудесный человек…

Первый замок щелкнул, открываясь, она вытащила его из задвижки, швырнула в коридор и немедленно взялась за второй.

– …думаешь, ты можешь просто появиться в доме моего брата и сообщить ему, что любишь меня, не сказав этого сначала мне? Думаешь, это честно? Вовсе нет… и я накажу тебя, заставлю говорить это каждую минуту каждого часа до конца наших дней…

Второй замок открылся, и она тотчас же воткнула отмычки в третий, крикнув:

– Дьявол? Ты там? Любимый? – И забарабанила в дверь.

Тишина.

В сторону отлетел третий замок.

– Я люблю тебя, ты знаешь?

Воткнула отмычки в четвертый замок, затем в пятый.

– Ты замерз, любимый? – Фелисити снова позвала Уита. И Джона. – Я иду, – прошептала она, трудясь над шестым замком, нащупывая внутри пружину – этот отличался от остальных. Она сцепила отмычки и потянула, продолжая шептать: – Я иду.

Готово. Она отшвырнула замок, сдвинула в сторону огромный тяжелый брус и распахнула дверь. Сразу резко похолодало, а ее взору открылась внутренняя дверь и еще один ряд замков.

Фелисити тотчас же упала на колени в холодную грязь.

Она больше не могла видеть замки и действовала на ощупь. Снова и снова звала его:

– Дьявол? Пожалуйста, любовь моя, ты там? – Сердце лихорадочно колотилось. Она не позволяла слезам пролиться. Отказывалась верить, что потеряла его. – Дьявол, пожалуйста… я стараюсь как можно быстрее. Я здесь. – И повторяла: – Я здесь! – Снова и снова.

А затем ей послышался едва различимый стук. В это почти невозможно было поверить, но она его услышала. Легкий, как трепет крылышек бабочки. Как мотылек. Ее мотылек.

– Дьявол! – заорала она, изо всех сил заколошматив в дверь. – Я тебя слышу! Я тебя не оставлю! Я больше никогда тебя не оставлю! Ты никогда от меня не избавишься!

Один замок. Второй. Третий. Руки сделались тверже, чем когда-либо, отмычки буквально летали.

– Черт бы вас всех побрал! Никто не хранит лед за такой кучей замков, Дьявол. Ты совершенно точно контрабандист. Может, еще и грабитель. Господь свидетель, мое сердце ты украл. И мое будущее. И я здесь, чтобы получить его обратно.

Замок открылся, она приступила к четвертому. К этому времени все ее прежние шпильки согнулись бы или сломались, став бесполезными. Но эти были безупречны. Он был безупречен.

– Тебе придется на мне жениться, знаешь ли. Мне надоело позволять тебе принимать решения, касающиеся нашего будущего счастья, потому что если их принимаешь ты, я остаюсь грустить, а ты остаешься… – Она отшвырнула четвертый и взялась за пятый. – Ну… запертым в ледовых подвалах. Полагаю, это дело рук моего бывшего жениха?

Пауза. Она отбросила пятый замок и воткнула отмычки в шестой.

– Еще только один, Дьявол. Держись. Пожалуйста. Я иду.

Щелк.

Она отбросила замок, рывком отодвинула тяжелую щеколду и потянула дверь изо всех сил. Та подалась, выпустив поток ледяного воздуха и Дьявола, упавшего ей на руки.

Фелисити вцепилась в него, и они оба рухнули на колени под тяжестью его веса. Он дрожал от холода, прижавшись лицом к ее шее. И шептал одно и то же слово, снова и снова, как благословение:

– Фелисити.

Она крепко обнимала его, отчаянно пытаясь обхватить как можно плотнее. Отчаянно стремясь его согреть.

– Спасибо за отмычки.

– Т-ты м-меня с-спасла.

Он так замерз.

– Всегда, – прошептала она, целуя его в ледяной висок. – Всегда.

– Ф-фелисити… – заикался он. – Я…

Она растирала ему руки, говоря в самую макушку.

– Нет… не надо разговаривать. Я должна привести Уита.

Он замер.

– Н-нет. – Сглотнул, и Фелисити увидела, как он борется сам с собой. – Там было так темно.

На глаза навернулись слезы.

– Я знаю. Я принесу фонарь.

Его руки превратились в сталь, сила объятия удивляла и одновременно казалась невероятно успокаивающей.

– Н-не надо фонарь. Ты сама свет. Не оставляй меня.

– Я не могу тебя унести, – сказала она. – Позволь мне найти Уита.

Его глаза открылись, темные в этом тусклом свете.

– Больше н-никогда не покидай меня.

Она замотала головой.

– Никогда. Но, любимый, здесь так холодно. Мы должны тебя согреть.

– Ты огонь, – шептал он. – Ты пламя. Я люблю тебя.

Слова громом отдались в ней, и она не могла перестать его трогать, гладить, быстро, яростно пытаясь согреть.

– Дьявол.

Он чуть отодвинулся, глядя ей прямо в глаза.

– Я люблю тебя.

Сердце заколотилось вдвое быстрее.

– Дьявол, мне нужно отвести тебя в какое-нибудь теплое место. Ты ранен?

– Я люблю тебя, – снова прошептал он. – Я люблю тебя. Ты мое будущее.

Сердце лихорадочно колотилось. Он сошел с ума.

– Любовь моя, на это у нас будет время, когда мы окажемся наверху.

– Времени всегда будет недостаточно, – сказал он, притянув ее к себе. Зубы его стучали, сердце билось быстро, яростно. – Моих слов никогда не будет достаточно.

Он поцеловал ее ледяными губами и как-то сумел разжечь в ней пламя. Она потянулась к нему, погладила по щеке.

Дьявол отпустил ее, чтобы прижаться лбом к ее лбу, и прошептал:

– Я люблю тебя.

Фелисити не смогла сдержать улыбку – здесь, в темном, сыром, ледяном хранилище, чуть не убившем этого мужчину, в хранилище, которое неожиданно оказалось самым лучшим местом для того, чтобы признаться ей в любви.

– Ты сначала сообщил это моему брату.

– Да.

– Я на тебя очень разозлилась, знаешь ли.

– Ты так и сказала.

– Очень разозлилась и пришла сказать тебе, как сильно я разозлилась. И на деньги тоже.

Он задрожал и снова уткнулся лицом ей в шею.

– Я хотел, чтобы ты стала свободна от всего.

– Я не хочу твоих денег, Дьявол.

– Мне они тоже не нужны. Без тебя они ничего не значат.

– Ты прекрасный, нелепый человек, – произнесла она. – Так почему же не взять вместо них меня?

– Вечность назад… ты спросила меня, почему я выбрал тебя. – Он говорил медленно и размеренно, словно было очень важно, чтобы она все расслышала. – В ту ночь ты мне понадобилась, потому что я думал, будто ты сможешь его завоевать. Потому что ты казалась женщиной, которой легко пожертвовать.

Она кивнула. Жалкая Фелисити. Пристенная фиалка, неудачница.

– Но все оказалось не так, – продолжал он. – И никогда так не было. Я хотел, чтобы ты была рядом. И не мог вынести мысль, что тебя получит кто-то другой. Кто-то кроме меня. – Он снова притянул ее к себе, холодным лицом уткнулся в теплую шею. – Господи, Фелисити. Мне так жаль.

– А мне нет.

Он резко отпрянул.

– Тебе не жаль?

– Нет. У тебя есть целая жизнь, чтобы загладить свою вину. А я намерена стать истинной дьявольской невестой.

Он широко улыбнулся.

– Я буду в восторге от каждой минуты.

– Я хочу увести тебя отсюда. Хочу согреть.

Он притянул ее ближе, крепко обнял.

– У меня есть кое-какие мысли насчет того, как ты можешь меня согреть.

Он прильнул губами к ее рту, и она так обрадовалась, что он даже в такую минуту может думать о поцелуях, что полностью отдалась ему, скользнула руками по груди вверх, к широким плечам и выше, выше, к заросшему щетиной подбородку, запустила пальцы в волосы, где нащупала влажный участок.

– Что ж. Это не то, что я думал здесь найти.

Это явился Уит.

Дьявол оторвался от ее губ.

– Иди отсюда.

– Нет, не уходите, Уит, – сказала Фелисити. – Вы нам нужны.

– Он нам не нужен, – отрезал Дьявол и попытался встать, но тут же резко втянул в себя воздух от боли, и сердце Фелисити заныло.

Она поднесла руку к свету. На кончиках пальцев чернела кровь.

– У тебя кровотечение. – Она повернулась к Уиту. – Он замерз и у него идет кровь.

Уит мгновенно шагнул вперед, положил руку Дьявола себе на плечо.

– Что за чертовщина с тобой случилась?

Тот потрогал висок, поморщился.

– Эван. – И повернулся к Фелисити. – За тобой он не пришел.

Она помотала головой.

– С какой стати? Я разорвала помолвку. И ударила его.

Тут Дьявол ухмыльнулся.

– Я знаю, любимая. И так горжусь тобой за это!

– Он это заслужил. И еще больше за то, что сотворил с тобой.

– Прошлую ночь Грейс провела на крышах.

Дьявол кивнул.

– Я дал Эвану понять, что она умерла. – Он притянул Фелисити к себе, поцеловал в висок, затем глянул на Уита. – Он в бешенстве.

Уит кивнул.

– Он сбежал. Сегодня утром дозорные доложили, что на рассвете он уехал из своего дома в Мейфэре.

Дьявол кивнул.

– Он вернется. Захочет нас наказать.

Уит поднял фонарь и посмотрел в лицо Дьяволу.

– Господи, вот это он тебе врезал.

Фелисити сердито нахмурилась.

– Ни один человек в мире не заслуживает наказания так, как этот.

Дьявол посмотрел на нее, потом на Уита.

– Он его сегодня получил.

Уит что-то буркнул, явно поняв, что это значит. Зато Фелисити не поняла и по-настоящему разозлилась.

– Он ударил тебя по голове и запер в ледовом хранилище, где ты вполне мог умереть. Что бы ты ему ни сделал, это несравнимо.