Танцующая с бурей Кристофф Джей
Они перережут горло Кину.
ПРИЕМЛЕМО.
– Юкико, кто эти люди? – спросил Кин слабым голосом, скорчившись от боли.
– Отпусти его, Каори, – бледная, со сверкающими глазами Юкико сделала шаг вперед, сжав руки так, что побелели костяшки пальцев.
– Ты действительно считаешь меня идиоткой? – засмеялась Каори. – Я отпущу этого мальчишку, и твой зверь разорвет нас на части. Как тебе удалось завербовать его на службу Йоритомо? Его род почти пресекся из-за вашего сёгуна. Он что, слепой или просто глупый?
– Он не служит сёгуну.
– Он служит тебе, – плюнул Исао. – А ты служишь Йоритомо.
– Эта татуировка у меня с девяти лет. Но это не значит, что я – шпион.
Она подняла кинжал, рычание Буруу наполнило воздух.
– Теперь отпусти моего друга.
– Твой друг, да? Тогда, может, объяснишь, что это?
Каори сорвала мокрые бинты с груди и горла Кина, обнажив черные штыковые зажимы и кабели, опутывающие его кожу. Мальчик стонал в агонии с бледным, как смерть, лицом.
– Что, черт возьми, это? От них за версту несет Гильдией.
Юкико вздохнула про себя, облизнув губы.
Будь готов ко всему, Буруу.
– Это мастер-политехник.
Возмущенный шепот пронесся по собравшейся толпе. Каори выхватила свой вакидзаси, и резкий звук отшлифованной стали разнесся по лесу. Исао схватил Кина за шкирку и сильно пнул по ногам сзади, заставив его опуститься на колени. К горлу мальчика был приставлен острый, как бритва, нож.
– Скажи лишь слово, Каори, и я распотрошу эту свинью прямо здесь.
– Нет, ты не сделаешь этого!
Юкико сделала еще шаг вперед, и к ней повернулось несколько человек с оружием наготове. Арашитора приподнялся на задние лапы и взревел, с треском взмахивая крыльями в воздухе. Воздух искрами пронзили слабые разряды электричества, волосы у всех встали дыбом. Стайка сонных воробьев выпорхнула из листвы и исчезла в ночи, недовольно чирикая. Мужчины отступили на несколько шагов, и их ладони на рукоятках оружия покрылись потом. Проникнув в сознание Буруу, Юкико почувствовала, как мощной волной растекается вокруг него сила, как потрескивает вдоль позвоночника электричество и бежит крошечными молниями по перьям.
И они зарычали в унисон ее голосом.
– Только попробуй причинить ему боль, и мы убьем вас всех.
– Что здесь происходит?
Вопрос прозвучал четко и ясно среди вихря белоснежных лепестков глицинии, которые все падали и падали на землю между кедрами. Даичи медленно прошел по мосткам, сложив руки за спиной. В нескольких шагах позади него молча следовала Эйко. За поясом у него висела катана в ножнах, все так же украшенных золотыми журавлями, летящими по сверкающему черному лаку. Толпа перед ним расступилась, почтительно склонив головы. Пройдя между мужчинами, он положил руку на плечо Исао. Мальчик ослабил хватку, но не убрал клинок от горла Кина.
– Дочь, почему на наших гостей наставлены клинки?
– Отец, эта девушка – шпионка, – Каори не сводила глаз с Юкико, все еще сжимая меч в руках. – У нее на плече ирэдзуми сёгуна.
Даичи поднял бровь и посмотрел на Юкико, поглаживая усы.
– Лгунья…
Буруу снова зарычал, нагнав страху на окружающих.
– Даичи-сама, Каори ошибается, – Юкико спешила объясниться, быстро проговаривая слова. – Мой отец служит сёгуну, и я ношу имперский знак. Но здесь я не для того, чтобы шпионить за вами. Наш неболёт потерпел крушение, как я и говорила. Этот мальчик был гильдийцем на борту. Мы и понятия не имели, что здесь живут люди. Пожалуйста, верьте мне.
– Гильдиец? – Даичи с холодной ненавистью посмотрел на мальчика.
– Мы не шпионы! – настаивала Юкико.
– Про вас не знаю, – прорычал старик. – Но этот мальчишка – наш враг. Его Гильдия наносит страшные раны нашей земле.
– Кто вы, люди? – простонал Кин, голос его прерывался от боли.
Даичи опустился на колени перед Кином, глядя в глаза мальчика.
– Мы – пламя, которым прижигают раны. Растение за растение и горло за горло до тех пор, пока вы не захлебнетесь в океане крови, которую вы пролили ради своего драгоценного чи. – Он отхаркнул мокроту и плюнул в лицо мальчику. – Вы говорите, лотос должен цвести. Мы говорим, что он должен гореть.
– Гореть, – эхом, как молитву, повторили слово собравшиеся. Не в гневе, но тихо, с угрозой, висевшей в воздухе.
– Я чувствовала, что здесь что-то не так, – выдохнула Юкико. – Вы – Кагэ.
Даичи глянул на нее, сощурившись, как будто мысленно взвешивал ее на весах. Он посмотрел на Буруу, проведя пальцами по всей длине усов, прикрывавших тонкую жесткую линию рта.
– Мы – Кагэ, – кивнул он. – Мы – сжатый кулак. Звучный голос. Пламя. Сжигающее Гильдию Лотоса, чтобы освободить Шиму от власти их отвратительного сорняка.
– Вы сжигаете поля, – нахмурилась Юкико.
– Мы сжигаем не только поля.
– Пожар на перерабатывающем заводе, – Юкико окинула взглядом их лица.
– Первый из многих. Пропагандистская машина Гильдии назвала это несчастным случаем. Но недолго им осталось лгать. Мы проникли в эфир. У нас есть люди в каждом мегаполисе Шимы. Тени при дворе Казумицу. Так близко к сёгуну, что он и представить не может.
– В том пожаре погибли люди, – Юкико в недоумении оглядела толпу. – Не только гильдийцы. Невинные люди.
– Лотос убивает эту страну, – Даичи встал, все еще держа руки за спиной. – Душит землю и небо, порабощает все, что нельзя разрушить. Абсолютная власть в государстве принадлежит одному человеку, который правит силой, не имея никаких заслуг, от имени элиты, к которой простой человек никогда не сможет приблизиться, как не сможет и понять ее. Режим обмана и убийств, кровь в канавах, десятилетия войн на чужих берегах – все это ради чи.
Вечерний воздух густел, накрывая лес тяжелым покрывалом липкой тропической жары, и Юкико бросило в пот. Она почувствовала себя совсем одинокой, вдали от дома.
ТЫ НЕ ОДНА. Я ЗДЕСЬ.
– Невинные люди, – повторила она.
– Жертвы необходимы, – сказала Каори. – Народ Шимы зависит от чи, и эта система добровольно не сдастся – ее необходимо уничтожить. Те, кто пристрастился к этому зелью, либо приспособятся, либо погибнут, как и любой наркоман, которому отказали в дозе. Но лучше умереть стоя, чем жить на коленях.
– Это твой выбор! – с горящими глазами повысила голос Юкико, сжав руки. – А люди должны решать сами!
– Должны… но могут ли? – уверенный, мягкий тон Даичи контрастировал с ее собственным. – Каждое слово, которое они читают или слышат, контролируется Гильдией. Ни слова правды – только та реальность, которую придумало Министерство связи. Вы когда-нибудь слышали по радио рассказ о погибшем фермере? О чьей-то дочери, изнасилованной дворянином, которого не коснется закон? О животных или растениях, которые исчезли с лица этой земли?
– Ну, а как же вы все? – возразила она. – Вы сами приняли решение.
– Ты слышала о беспорядках в Дайякаве?
– Нет.
– И не услышишь, если эта мразь добьется своего, – Даичи пнул Кина в живот, мальчик поперхнулся и свернулся в клубок. – Десять лет назад префект провинции Дайякава разрешил своим фермерам выращивать лотос вместо злаков. Он ведь стоит в пять раз дороже. Но проблема заключалась в том, что правительство назначило Дайякаву хлебной провинцией – в соответствии с грандиозным замыслом администрации им было приказано выращивать только рис. – Даичи погладил усы, нахмурившись. – Таково положение в сельской местности этой страны. Человек не имеет права выбрать даже то, что он будет сажать в землю.
Сёгуна не волновало, что фермеры Дайякавы были вынуждены платить такой оброк со своего урожая, что едва могли прокормить семьи. Не волновало, что их дети умирали от голода возле полей с зерном. Поэтому, когда крестьяне поняли, что на выращивании лотоса можно заработать больше денег, они решили потребовать часть этой прибыли себе. Сёгун приказал им отказаться от лотоса и снова засеять поля зерновыми. Но они не подчинились, протестовали, сожгли местную охрану, убили магистрата. Тогда сёгун Канеда и министр Хидео направили туда армию.
Я был командиром части, отправленной на подавление беспорядков.
Голос Даичи задрожал, и он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.
– Вы когда-нибудь видели железных самураев в бою с людьми из плоти и крови, Юкико-чан? Голодными крестьянами с вилами вместо копий?
Юкико ничего не сказала, на ее лице застыл ужас.
– Когда мы закончили, Канеда послал своего глашатая объявить, что любого фермера, который будет сеять лотос, постигнет та же участь, что и префекта. Затем мы выволокли его на улицу и казнили всю его семью у него на глазах. Жену. Двух сыновей. Новорожденную дочку. – Даичи сглотнул, посмотрел на свои дрожащие руки. – Потом мы заставили его совершить сэппуку.
– Боги, – прошептал Юкико.
– Провинция Дайякава выращивает рис по сей день, – Даичи сжал руки в кулак. – Но это никого ничему не научит. Народу Шимы никогда не рассказывали о беспорядках по радио, никто не слышал, как кричал тот ребенок.
– Тебе отдал приказ сёгун Канеда. Возможно, Йоритомо…
– Йоритомо – сын своего отца, – прорычал Даичи. – Я видел океаны крови, пролитые по его приказу. Дети. Беременные женщины. Нищие протягивают к нему руки, а получают топор палача. Он делит власть с фанатиками, позволяет чистильщикам сжигать людей заживо ради их нелепой догмы. – Он посмотрел на Кина, качая головой. – А эти монстры начиняют свою плоть механизмами, заполняя наши легкие черной чумой.
Даичи посмотрел на Юкико потемневшими от гнева серо-стальными зрачками.
– С тех пор, как я прибыл в эту деревню, мы сожгли десятки полей, и бог знает, сколько еще до этого. И никто нигде и никому не сообщил ни об одном пожаре. Мы сожгли перерабатывающий завод, а Министерство связи заявило об утечке топлива. Мы могли бы отрезать голову сёгуну и пройтись с ней по Дворцовому пути, а Гильдия сказала бы, что он умер от естественных причин. И люди поверили бы.
– Гильдия печатает учебники истории, – сказала Каори. – Гильдия контролирует эфир. Каждое сообщение, каждое произносимое ими слово – как удар по голове – направлено на запугивание простого человека, на его одурачивание.
– Его род, – прорычал Даичи, снова пнув Кина, – это яд.
Буруу мурлыкал, пристально глядя на собравшихся людей и их стальное оружие. Юкико чувствовала его одобрение. Арашитора был согласен с философией Кагэ. Да и сама она тоже. И это потрясло ее.
– Даичи-сама, пожалуйста, отпустите его.
– Приди в себя. Лотос должен гореть. Гильдия должна гореть.
– Гореть, – в унисон повторили Кагэ.
ОНИ ГОВОРЯТ ПРАВДУ. ОНИ ВСЕ ВИДЯТ ПРАВИЛЬНО.
Они убивают невинных людей.
ИЗМЕНЕНИЯ РЕДКО ПРОИСХОДЯТ БЕЗ КРОВИ. ЛЮДИ ХОТЯТ ЖИТЬ С ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ. НО ИНОГДА ИХ НЕОБХОДИМО ОТКРЫВАТЬ.
Я не могу в это поверить. И не буду.
– Просто отпустите нас, пожалуйста. Мы и слова не вымолвим о вас, клянусь.
– Отпустить? – Каори рассмеялась. – Так ты хочешь доставить Йоритомо его приз? Отдать этого зверя насильнику, чтобы ублюдочный Главный охотник изуродовал его еще больше?
Юкико вспыхнула, наклонив голову и глядя на женщину сквозь ресницы.
– Не смей называть моего отца ублюдком. Он человек чести.
Даичи побледнел, у него отвисла челюсть и перехватило дыхание, как будто его ударили под дых. Глаза Каори расширились, и она переводила взгляд с отца на Юкико и снова на отца.
– Ты дочь Кицунэ Масару? – прошептал Даичи. – Значит, твоя м…
– Они! Они!
К ним по веревочному мосту бежал мальчик восьми-девяти лет, снова и снова выкрикивая это слово изо всех сил. Собравшиеся Каг повернулись на голос, взявшись за оружие. Мальчик пробился сквозь толпу и встал на колени перед Даичи.
– Даичи-сама, Кайдзи-сан сообщает об они на западной возвышенности. Группа захвата из Черного храма. Их десятки.
– Айя, как много, – пробормотал Исао.
– Разозлились из-за смерти своих братьев, – Каори смотрела прямо на Юкико. – Хотят отомстить. Принести скальпы своей матери, Богини Идзанами.
ДЕМОНЫ. МОГИЛЬНЫЕ ЧЕРВИ ЙОМИ.
Они пришли за нами?
Буруу моргнул, вонзая когти в землю.
КАКАЯ РАЗНИЦА?
Даичи поднял мальчика на ноги, положив руку на катану. Спокойствие сразу вернулось к нему, и в низком голосе снова зазвучала сталь.
– Исао, отведи этого мерзавца в камеру и запри, – он указал на Кина. – Каори, собирай других командиров. Пусть берут оружие и приготовятся выступать. Остальные пойдут со мной, – он повернулся, чтобы увести свою группу.
– Даичи-сама, – позвала Юкико.
Мужчина повернулся к ней, вопросительно подняв бровь.
– Мы поможем вам, – сказала она. – Если Каори-чан права, и они хотят отомстить за кровь, пролитую Буруу и мной, честь требует, чтобы мы помогли вам отправить этих существ обратно в самый глубокий ад.
Она покачала головой. Отважная. Гордая.
– Я тоже дочь своего отца.
Последовало долгое молчание. Обмен многозначительными взглядами с Каори. Вздох. Но наконец Даичи облизнул губы, пригладил волосы и кивнул Юкико.
– Если дочь Черного Лиса просит об этом, то так тому и быть, – его взгляд встревожил ее. – Но когда мы вернемся, мы продолжим разговор. Мне необходимо спросить вас. Это важно.
Он повернулся к своим людям и кивнул.
– Выдвигаемся.
23. Выход на поверхность
Их много.
Они пробираются на поверхность сквозь вонючие трещины во Вратах ада Йиши, слушая зов Правителя Красных Костей. Вскакивают со своего каменного ложа, лезут из ям с протухшей кровью. Грохот барабанов эхом разносится по убежищам тьмы, призывая их выйти на свет ночи.
Слуги глубокой тьмы. Скрючившись, сидит она на горе из костей в тусклых глубинах подземного мира Йоми, с пустыми глазницами и черным чревом, с потемневшим обручальным кольцом, зажатым в бескровной ладони. Она – та, которая пирует во тьме, Производительница демонов, Королева голодных мертвецов. Она – та, которая зовется Эндзингер в «Книге десяти тысяч дней». Демоны – ее слуги, ее верноподданные, ее дети. Темной вздымающейся волной они проникают сквозь щели в каменных глыбах в мир, который она обещала уничтожить, просачиваются один за другим, пока не заполнят собой все, возвещая Последний День.
Их шаги по земле – словно толчки землетрясения. Их мечи остры, как бритвы. Их дубинки могучи, как стволы деревьев. По шипам растекаются черные слова, пульсируя в венах, наполняя их мрачной яростью из-за погибших собратьев.
Вой, стон, вопли, призывающие пролить кровь.
Гимн Эндзингер.
Юкико с ножом в руках спряталась в ветвях дерева рядом с Буруу, проникнув в мысли арашиторы. Острый взгляд орла пронзает самые мрачные тени. В лесу не слышно ни звука, кроме трепета крошечных зверей и птиц, отражавшегося в пульсации ее крови. Но она знала – они близко.
Она погрузилась в кеннинг, напрягая все силы и чувства, кожей ощущая ужас маленьких теплых существ при приближении они: толпа гигантов, ряды черепов, горящие во тьме глаза, топот ног по земле – испуганные зверушки посылали едва различимые образы, разбегаясь во тьме.
Кагэ примостились на деревьях рядом с ней – просто тени на черно-зеленом фоне, которые шевелятся и дрожат под ночным ветерком. Юкико видела Каори с обнаженным вакидзаси в руке, закаленная сталь покрыта черной сажей, чтобы не блестела под вспышками молний или рассеянным лунным светом. По небу неслись темные облака, глухим рокотом извещая о приближающемся муссоне. Грохнул гром, Юкико вздрогнула, а Буруу в промежутках между раскатами мурлыкал, словно котенок. Гром отзывался в его груди, когда он с тоской смотрел на собирающиеся вверху облака.
Кагэ собрались в группы по три-четыре человека на дереве. Исао растянулся на ветке над головой Юкико. Она подняла голову и увидела, что он смотрит на нее прищуренными глазами. Шепотом она спросила:
– Откуда вы знаете, что демоны пойдут именно здесь?
Мальчик поднял маску и плюнул вниз на листву. Он долго смотрел на нее тяжелым взглядом, потом ответил:
– По горе можно пройти только здесь, – он кивнул на запад. – Там везде ямы с ловушками, и они идут в этом направлении. Мы готовились к этой ночи целую вечность. Хотя, по правде говоря, думали, что к нам придут люди из плоти и крови, а не они. Железные самураи и бусимены. Слуги твоего сёгуна.
Юкико почувствовала невольное восхищение в груди Буруу.
Тебе нравятся эти Кагэ.
ОНИ ВИДЯТ. ОНИ ЗНАЮТ.
Что это значит?
ОНИ ПРЕВРАЩАЮТ СЛАБОСТЬ В СИЛУ. ОНИ ИСПОЛЬЗУЮТ ЗЕМЛЮ. У НИХ НЕТ ЗАГРАЖДЕНИЙ ИЗ СУХИХ ДЕРЕВЬЕВ. НЕТ КАМЕННЫХ БАСТИОНОВ. ИХ МАЛО, НО ОНИ ВЫСТУПАЮТ ПРОТИВ МНОГИХ. И НЕ БОЯТСЯ СМЕРТИ.
Фанатики никогда не боятся.
ОНИ ПОБЕДЯТ. ПУСТЬ НА ЭТО И УЙДЕТ СОТНЯ ЛЕТ, ОНИ БУДУТ БОРОТЬСЯ С ТВОИМ СЁГУНОМ. БУДУТ СЖИГАТЬ ЕГО ПОЛЯ И ГОРОДА. УХОДИТЬ В ТЕНЬ. ТУДА, ГДЕ АРМИЯМ ДО НИХ НЕ ДОБРАТЬСЯ. ОНИ СРАЖАЮТСЯ НЕ ЗА ЖИЗНЬ. ОНИ СРАЖАЮТСЯ ЗА ИДЕЮ.
Глядя в темноте на грозового тигра, она ясно осознавала, как сильно он изменился с момента крушения. Его животный инстинкт, первобытная агрессия смягчались изяществом мышления, сложными рассуждениями, слишком человеческими побуждениями, просыпающимися во время их общения. Она поняла, что их связь меняет его, что ее человеколюбие проникает в него, как впитываются в ткань пролитые чернила для ирэдзуми. Он становился другим.
Но как изменится она?
Он не мой сёгун, Буруу.
Он моргнул, покачал головой.
ТАК. ЗНАЧИТ ТЫ ТОЖЕ РОНИН?
Я не могу быть ронином. Я никогда не была самураем.
СМОТРИ. КРАСНОЕ НЕБО. ЧЕРНЫЕ РЕКИ. ТЫ ЗНАЕШЬ.
Она вздохнула, провела рукой по глазам.
Я ничего не знаю.
Она снова посмотрела вверх и заметила, что Исао все еще наблюдает за ней с неприкрытой враждебностью.
– На что ты смотришь?
– На слугу моего врага, – буркнул он, отводя взгляд. – Не надейтесь, что вас будут оплакивать здесь, если демоны убьют вас.
Буруу зарычал, мягко, низко. Юкико успокаивающе погладила его. Вдруг грозовой тигр напрягся и слегка приподнялся на лапах, вздыбив шерсть. Юкико закрыла глаза и, вглядевшись вдаль, увидела, как движутся во тьме высокие силуэты, оставляя за собой крошечные кроваво-красные искры. Она отогнала пронзивший ее ужас.
– Они идут, – прошептала она Исао.
Мальчик кивнул и прижал ладонь ко рту, издав стрекот цикады. Звук эхом разнесся среди деревьев, словно там разместился целый хор насекомых, вооруженных острой сталью. Тени слегка шевельнулись – оружие наготове, руки покрепче обхватили рукоятки. Казалось, что мир на мгновение затаил дыхание, как перед глубоким погружением. И тут ослепительно сверкнула молния, грохнул оглушительным раскатом гром и хлынул дождь.
Его струи журчали по листьям, образуя серую пелену перед глазами они, с грохотом топающих через лес. Они шли в полном беспорядке – только тэцубо и мечи длиной в десять кулаков кромсали подлесок, только светились глаза в темноте да раздавались гортанные каркающие голоса. Язык их был слишком зловещ для человеческого уха. Кожа бесчисленных оттенков синего – от лазурного до полночной тьмы – была покрыта каплями дождя. Клыки из слоновой кости и ржавого железа. Налитые свежей кровью глаза. За ними тянулась полоса измятой зелени, срубленных кустов, сок из которых стекал и впитывался в затоптанную землю.
Боги, как их много.
Снова грянул гром.
СКОРО ИХ СТАНЕТ МЕНЬШЕ.
Демоны подошли ближе, пробираясь сквозь изумрудно-зеленые заросли и дождевую завесу. Кагэ замерли, пока орда не прошествовала под ними дальше, перебрасываясь черными словами под звуки грома, и никто из них не глянл вверх своими красными глазами. Когда последний они достиг их укрытия, в темноте раздался стрекот цикады, подхваченный множеством теней, которые вдруг пришли в движение.
С деревьев посыпались фигурки людей, пронзающих спины они мечами и копьями. Раздались страшные крики, запузырилась, зашипела под дождем черная кровь. Над ужасными смертельными ранами заклубился пар. Отрубленные головы, перерезанные горла, вспоротые животы, из которых вываливались и дымились в темноте внутренности. У первых павших не было никаких шансов на спасение.
Орда развернулась на вопли своих собратьев, мигая в темноте. Они видели груду тел, валявшихся на мертвых листьях, и тени людей во тьме. Предводитель в костяных доспехах и в шлеме из черепа древнего морского дракона поднял вверх кроваво-красную кость и гортанно проревел приказ на языке, которым не владел никто из Кагэ, но смысл и так был всем понятен.
И битва началась.
Буруу вонзил когти в ветку, когда мимо них вихрем пролетел Исао, расшвыривая вокруг черные звезды сюрикенов. Юкико почувствовала, как растет внутри арашиторы жажда крови, и волосы у нее встали дыбом, когда по его крыльям побежали электрические искры. Ощерившись, она зарычала вместе с ним и впилась ногтями в ладони.
САДИСЬ КО МНЕ НА СПИНУ.
Что?
ТЫ СЛЫШАЛА. ПОЛЕТЕЛИ СО МНОЙ.
От изумления Юкико моргнула, но запрыгнула на плечи арашиторы, сжав бедрами его бока и одной рукой ухватившись за гриву из перьев. Буруу расправил крылья и бросился во тьму. Юкико успела лишь вдохнуть, а когда выдохнула, мир уже летел им навстречу.
Они ринулись вниз, выпав из мрака единым целым, крича в унисон, и стрелы молний вспыхивали по краям их перьев. Через мгновение они вцепились в демона и, держа его руками за плечи, когтями вырвали внутренности, зубами выгрызли горло, выплюнув на землю обжигающую язык кровь. Тело Юкико спрыгнуло в траву и среди вспышек молний ломало ноги другому они, а тело Буруу поднялось в воздух и одним ударом когтистой лапы оторвало ему руку.
Две пары глаз следили за врагом, быстро размахивающим мечом и дубинкой. Синяя жидкость текла рекой под ударами железа и стали, крушащими все на своем пути со свирепой жестокостью, среди плевков и предсмертных криков. Синяя плоть разверзалась под их пальцами, сталь и когти ломтями нарезали полночную синь, которая дымилась огромными клубами черного пара.
Время исчезло. Исчезло притяжение. Исчезла Юкико. Исчез Буруу. Осталось только движение, кровавое жестокое движение, и их отец кричал над головами от радости, ударяя громом по облакам и ярко, как днем, освещая бойню молниями. Вокруг них падали люди, и дождь смывал красную кровь, а рев неба заглушал крики боли. Но остановить их было невозможно – они мелькали, как тени, словно у них на затылке имелось еще по паре глаз, они двигались быстрее мысли, отправляя демонов на вечный отдых, одного за другим.
Они снова слились – один оседлал другого, не разбирая, кто есть кто – вцепившись пальцами в перья, колотя крыльями по воздуху, страстно желая взлететь. Это желание росло внутри, а невозможность полета рождала первобытную страсть, наполнявшую их яростью, стекавшую по их обрубленным перьям, вырывавшуюся криком в небо, окропленное брызгами теплой черной крови.
На их крик страшным ревом отозвался предводитель красных костей, подняв вверх кровавую кость в одной руке и железный изогнутый меч в другой. Он устремился к ним, обнажив в рыке клыки, расталкивая своих собратьев и торопясь вкусить их крови. Взревев, они двинулись к нему навстречу. Два рта – один голос, отозвавшийся эхом в бушующем небе.
Изогнутый меч рухнул вниз десятитонной дугой, разрубая капли дождя пополам. Они взметнулись вверх, на высоту, рождающую полет, на мгновение преодолели силу притяжения, но выше она их не пустила. Но этого мгновения было достаточно, чтобы перелететь через лезвие меча и вцепиться в тело они, разрывая когтями его грудь, пронзая костяные доспехи, погружая их в черную дымящуюся плоть. С ревом он нанес им удар по лбу кровоточащей костью. В голове ослепительно вспыхнуло, на секунду сбив их с толку. Они расцепились, качая головами, смаргивая кровь с глаз. Тело Буруу качнулось, глаз распух и закрылся, делясь болью с телом Юкико и чувствуя, как исчезает часть боли. Она одолжила ему глаза и скользнула в тень под кедром, его пальцы погладили татуировку на их плече. Они поднимались.
Предводитель они дернулся, и тело Буруу нанесло ему сокрушительный удар, став липким от крови, словно летящий кулак. Демоны взревели, и они ответили им, смех грохотом катился по облакам. Дождь хлестал по окровавленной земле, превращая ее в грязь, звуки битвы вокруг затихли, отступив на второй план. И никого не было вокруг, кроме них. И они были одно целое.
Я.
В небе сверкнула молния, освещая тьму.
МЫ.
Тело Буруу танцевало, двигаясь назад и таща за собой они, тело Юкико спрыгнуло с дерева высотой в двенадцать футов, сжимая обеими руками танто. Нож по рукоять вонзился в спину врага, гравитация и инерция тянула их к земле. Плоть отделилась от костей, как кожура переспевшего плода. Глаза залило кровью, в ушах зазвенел страшный крик боли, заглушая шум бури. Они прыгнули к раненому демону, когтями разбили череп морского дракона в осколки и сорвали руками маску демона. Пронзили клювом горло, выпотрошив его без остатка, пока не осталось ничего, кроме раздробленных костей и дергающейся в агонии плоти.
Буря завыла в триумфе.
Они взревели, подняв лицо к небу, сжимая нож в кровавых когтях. Остатки орды они развернулись и исчезли в ночи, пробиваясь сквозь сломанные кусты, подгоняемые свистом копий и сюрикенов. Разбиты и побеждены.
И тогда наступила тишина, прерываемая лишь шумом дождя. Кагэ не радовались, не смеялись и не злорадствовали. Они просто смотрели, как гиганты исчезают в тени леса, кивали друг другу, склоняя головы в молчаливой молитве о своих погибших.
Каори с благоговением смотрела на Юкико и Буруу, тяжело вдыхая горячий влажный воздух, и по ее локтям, дымясь, стекала черная кровь. Даичи смыл кровь демонов с катаны, вытер ее рукавом и сунул в ножны. Он наблюдал, как успокаивается их кровь, как отступает кеннинг, как гаснет жар битвы в их жилах, постепенно разделяя их. Юкико почувствовала слабость и потянулась к Буруу, словно желая убедиться, что он все еще рядом. Он мурлыкал, и по земле плавно растекалось первобытное наслаждение.
ХОРОШО. ЭТО БЫЛО ХОРОШО.
– Вы – одно целое, – сказал Даичи, вытирая пот со лба. – Ты и арашитора – одно целое. Вы – ёкай-кин.
– Танцующая с бурей, – прошептал Исао.
Юкико взглянул на мальчика, который, прикрыв кулак ладонью, благоговейно поклонился ей, глядя в землю. Она оглянулась на других Кагэ, и все они повторили этот жест, по очереди кланяясь им под проливным дождем. Она почувствовала, как у нее на шее и на руках дыбом встали волоски, внутри все задрожало от страха, крепко сжавшего горло, и, словно лесной ветер прошелестел по траве, пронеслись слова.
– Танцующая с бурей… Танцующая с бурей.
Она представляла, как она выглядит – вся в крови демонов, руки крепко сжимают нож. Рядом арашитора расправил веером крылья и ревет в унисон с бурей. Она чувствовала в своей груди растущий триумф Буруу. И это единственное, что она могла сделать, чтобы сдержать себя, чтобы снова не начать кричать вместе с ним, чтобы удержать в себе хотя бы малую часть того, чем она была, и чтобы увидеть в глазах Даичи отражение того, чем она стала.
– Ты – ёкай-кин, – повторил он.
– Я – ёкай-кин, – кивнула Юкико, дыхание все еще обжигало ее легкие. – Я слышу голоса зверей в голове, могу разговаривать с ними так же легко, как я говорю сейчас с вами. Вы правда думаете, что сёгун послал одного из нечистых, чтобы шпионить за вами, Даичи-сама? Пока гильдийцы сжигают таких, как я, на кострах на Рыночной площади ради развлечения? Ты думаешь, Йоритомо настолько глуп, чтобы заклеймить лазутчика собственной ирэдзуми перед тем, как отправить меня сюда?
Старик молчал несколько долгих мгновений, среди дребезжащего рева ветра и бесформенного белого шума. Нрешительно, медленно он наконец покачал головой.
– Нет. Не думаю.
Юкико провела рукой по боку Буруу, размазывая кровь по шерсти.
– Так что теперь?
Даичи оглянулся на своих людей. Одни все еще смотрели на Юкико, другие поднимали тела своих павших товарищей. Еще двое начали расчленять трупы демонов, чтобы их можно было закопать в другом месте. Дождь смывал кровь с их тел, и она уходила в землю, питая голодные корни и чавкающую грязь. Все происходило очень быстро. Вскоре мало что будет напоминать о том, что здесь разразилась битва с они. Только тени, которые они оставят за собой.
– Нам надо поговорить, Кицунэ Юкико, – Даичи кивнул в сторону деревни и повернулся, чтобы идти.
– Поговорить о чем? – остановил его резкий голос Юкико.
Старик оглянулся через плечо со странной грустью в глазах.
– Об убийстве.
Юкико попыталась сглотнуть холодный ком в горле, не обращая внимания на страх в животе.
– Убийстве и измене.
Огонь жадно облизывал сухие кленовые дрова, превращая их в раскаленные угли. Юкико обхватила руками теплую миску с бульоном и придвинулась ближе к огню. Волосы ее висели спутанными лохмами вокруг лица. Буруу сидел снаружи у открытой двери, чистил перья, наблюдал, как стекает с его меха кровь под каплями дождя.
Битва с демонами теперь казалась далеким воспоминанием, бледным сном в холодном свете утра. Она помнила жажду крови в жилах, красную пелену, застилавшую глаза. Ощущение крыльев за спиной, взрезающих воздух, и боль от невозможности взмыть вверх, радость, которую она испытывала от рева бури в небе. Наблюдая, как Буруу чистится под дождем, она знала, что все это – не ее чувства, что он проник в нее точно так же, как она проникла в него.
В кого я превращаюсь?
Даичи и Каори сидели рядом с Юкико возле очага, скрестив ноги на тонких джутовых подушках. Каори все еще поглядывала на Юкико с благоговением, ее отец смотрел на пламя, на дым, кольцами уплывающий в трубу. Через открытые окна проникал запах глицинии, переплетаясь с песней бури.
– Наши разведчики сообщили о гильд-лайнере в небе над местом крушения вашего корабля, – пробормотал Даичи. – Они что-то ищут.
– Кин-сана, – ответила она. – Он говорил мне, что они будут искать его скафандр. Я спрятала его высоко в скалах.
– Значит, скоро вы покинете нас. Ты хочешь уйти? Доставить приз Йоритомо?
Юкико убрала пряди волос с глаз, заправила их за уши. Голос ее звучал так, словно она находилась за тысячи миль.
– Я хочу убедиться, что с моими друзьями все в порядке. Что они выжили после крушения. – Она посмотрела в открытую дверь на Буруу с болью и досадой. – Но я не хочу отдавать Буруу этому маньяку. Мне все равно, что ему обещали. Меня не волнует честь. Честь – это чушь собачья.
Даичи так вздохнул, что все его тело пришло в движение.
– Завидую я тебе, Юкико-чан, – он смотрел на нее с другой стороны очага, и в его серо-стальных глазах отражались языки пламени. – Мне понадобилось сорок лет, чтобы понять это. Очень долго, с того дня, как я взял в руки деревянный меч, я считал, что честь – это служение. Выполнение воли моего сёгуна и образ жизни в соответствии с Путем воина. Я считал себя мужественным, выполняя свой долг. Но теперь я понимаю, что такая преданность оборачивается трусостью. Дворяне этой страны отказались от Кодекса Бусидо, выражая свою верность в лучшем случае на словах. Служение становится благородным делом, но только если твой господин благороден.
Он сжал руки, пристально глядя на мозолистую кожу.
– Эти руки обагрены кровью. Ее ничем не смыть. Я убивал женщин. Я убивал детей. Я убивал невинных и нерожденных. И хотя мне приказывал это делать мой господин, но взмахивал мечом именно я. Я знаю это. Я знаю, что однажды мне придется держать ответ перед Энма-о, и великий судья приговорит меня к наказанию. В голове у меня живет демон, который в минуты спокойствия говорит со мной черным языком. Прерывает мой мирный ночной сон, заставляя покрываться потом. Он произносит всего два слова. Повторяя их снова и снова.
Читать бесплатно другие книги:
