Погибель королей Лайонс Дженн

25: В джунгли

^{(Рассказ Кирина)}

Убегая, я слышал крики у себя за спиной. Кто-то звал меня по имени, но на это я тоже не стал обращать внимания. Я сбежал вниз по лестнице и бросился в джунгли. Здесь, под пологом леса, свет был приглушен, а воздух наполнен туманом и зловонными запахами земли и орхидей. Я бежал, перепрыгивал через ползучие стебли, корни и покрытые росой папоротники, и остановился лишь тогда, когда у меня закололо в боку.

Я прислушался, но не услышал ничего, кроме звуков джунглей. Мне показалось, что опасность миновала.

Вдруг из кустов донесся шорох.

Я остановился. Снова шорох. Я медленно наклонился и подобрал с земли гнилую ветку.

Басовитый гортанный голос раздался справа от меня, почти похожий на замедленное урчание кошки. Секунду спустя показалась голова рептилии. Она была золотисто-зеленого цвета и больше напоминала голову одного из крокодилов, живущих в реке Сенлей, чем на голову маленькой садовой ящерицы. Голова располагалась слишком высоко, футах в трех от земли. Существо подошло ближе, и я увидел, что оно стоит на задних лапах. Эта рептилия ухмыльнулась, показав ряды острых зубов, и заурчала, обращаясь ко мне. Глаза у нее темные и умные, как у попугая.

У меня за спиной раздалось другое урчание.

Оказалось, что рептилий две.

Я завопил и взмахнул палкой.

Рептилия передо мной опустила голову и зашипела. Затем она издала какой-то щелкающий звук и принялась обходить меня по кругу.

Я прижал ладонь к камню-цали. Он не был ни горячим, ни холодным.

Отлично. И что это означает?

Я посмотрел на рептилию, затем на дерево. Она, казалось, довольно уверенно стояла на земле, но я был уверен, что она не очень хорошо лазает. Рептилия заметила мое движение и подкралась чуть ближе, закрывая мне путь к большому старому дереву.

Я побежал. Ящерица издала короткий вопль и бросилась в погоню. Когда она догнала меня, я ухватился за свисавшие побеги, подтянулся, сделал кувырок и приземлился на хвост рептилии, после чего побежал обратно. Пока ящерица пыталась развернуться, а я – добраться до дерева, еще пять монстров выскочили из кустов и бросились на меня. Я подпрыгнул, ухватился за ползучие побеги и закинул одну ногу на ветку. Одна из тварей попыталась вцепиться мне в волосы, но промахнулась. Раскачавшись, я вылез на ветку, где ящерицы уже не могли меня достать. Они смотрели на меня и издавали эти щелчки, которые показались мне чем-то вроде рычания. Одна из рептилий попыталась залезть на дерево, но ее передние лапы были недостаточно сильны, и она беспомощно соскользнула обратно на землю.

Вдруг я услышал какое-то жужжание.

В просвете между деревьями показался один из змеелюдов. В руке он держал длинную черную металлическую цепь с грузом на конце и размахивал ею все быстрее и быстрее.

– Проклятье, – зарычал я и протянул руку к ползучему побегу.

Клянусь, когда этот ублюдок отпустил цепь, на его лице появилась ухмылка.

Я качнулся в сторону, и цепь пролетела мимо, но моя радость от победы была недолгой. Он целился не в меня, а в ветку, на которой я сидел. Металл разрезал ее, и она с треском сломалась. Я повис на побеге. Побег оборвался.

Спасибо, Таджа.

Я упал на землю. Одна из ящериц-гончих тут же поставила лапу мне на грудь, приблизила морду почти к самому моему носу и неодобрительно защелкала. Появились еще несколько змеелюдов. Они направили на меня свои копья и зашипели.

Я медленно выдохнул.

Первый змеелюд, тот, который бросил цепь, что-то резко прошипел на том же языке, на котором говорила Хамезра. Все, кроме одной огромной ящерицы, попятились. Затем он сказал что-то еще, и ответом ему стало шипение и смех. Я услышал смех людей и закрутил головой, чтобы осмотреться. Ящерица снова зашипела.

– Сзар говорит, что отзовет своего дрейка, если ты не будешь вести себя, как обезьяна, – сказал женский голос. Змеелюды расступились, и ко мне подошла какая-то женщина.

Это была не ванэ, а человек, и цвет ее кожи был не темно-оливковым, как у куурцев, и не черным, как у жериасцев, а чем-то средним. Ее черные волосы были собраны в длинные косички, а в их узлы вплетены медные кольца, черепа и розы. На ней был туго зашнурованный жилет, сшитый из кусочков кожи, набедренная повязка и высокие сапоги. Под жилетом виднелась коричнево-зеленая сетчатая сорочка, которая наверняка служила отличным камуфляжем в джунглях. Под сеткой я заметил кружевные очертания черных татуировок. За поясом у женщины было два кинжала, меч с кривым лезвием и цепь – такая же, как у змеелюда, только поменьше.

Кроме того, она вела себя очень вызывающе.

– Ну что, будешь играть по правилам? – Женщина наклонила голову и посмотрела на меня так, что я вспомнил про охотничьих ящериц.

– А у меня есть выбор?

– Конечно. Я могу привести тебя к Матери в цепях. – Она похлопала по своему поясу. – Некоторым мужчинам это нравится.

– Я не из их числа. – Я посмотрел на нее, и что-то в ней показалось мне знакомым.

– Я тоже так думаю. Хотя ты выглядишь весьма соблазнительно, когда из одежды на тебе одни кандалы.

Я широко раскрыл глаза.

– Ты была в Кишна-Фарриге с Хамезрой и Тераэтом.

– Верно. – Она улыбнулась. – Я Калиндра. Мать попросила меня приглядеть за тобой. Ей показалось, что ты можешь выкинуть какую-нибудь глупость, когда увидишь «Маэванос».

– «Маэ… – Я умолк. – «Маэванос» – это непристойный танец, а не человеческое жертвоприношение[60].

Она фыркнула и сделала знак рукой. Двое змеелюдов поставили меня на ноги.

– Только куурцы способны превратить один из священных ритуалов Таэны в забаву для бархатного дома. – Она свирепо уставилась на меня. – Это самый осмысленный способ показать Госпоже нашу веру, вымолить у нее прощение, просить, чтобы она благословила нас в ее собственных владениях – там, где ее власть абсолютна и нет места притворству. Если просящий в самом деле раскаивается, она возвращает его – очистившегося от грехов.

– А если он не раскаивается?

– Тогда он умирает.

– Какая жалость. Тераэт уже начал мне нравиться.

– Правда?

– Нет, конечно. Он – осел.

Калиндра улыбнулась.

– Мне передать ему твои слова, когда он вернется?

– Как хочешь.

Змеелюды, похоже, решили, что ситуация улажена, и скрылись в джунглях вместе со своими ручными ящерицами. Самый большой из них перед уходом прошипел что-то Калиндре. Я предположил, что он спрячется где-то неподалеку – на всякий случай.

– Что он сказал? – спросил я.

– Он сказал: «Будь осторожна. Эта обезьяна выглядит безобидной, но она очень шустрая». Кажется, Сзару ты понравился.

– Я всем нравлюсь, спроси хоть у Релоса Вара. – Оглядываясь по сторонам, я потер ладонями руки. – Я – пленник?

Она посмотрела на меня, наклонив голову.

– Ты на тропическом острове, в тысяче миль от ближайшей деревни. Хорошо ли ты плаваешь?

– Значит, пленник.

Калиндра пожала плечами.

– Как скажешь. Я не могу изменить местную географию, просто чтобы порадовать тебя. Мне тоже было бы нелегко уехать отсюда. То, что защищает нас, иногда еще и ограничивает нашу свободу.

– Мне это не нравится.

– А, ну тогда ладно, это все меняет, – Калиндра закатила глаза. – Постой… Нет, это ничего не меняет.

– Значит, я не должен жаловаться?

– Это ты сказал, не я. – В ее глазах была смешинка, и я вдруг понял, что не могу больше сердиться на нее. – Давай погуляем. У нас есть время на объяснения, пока Тераэт не вернулся с того света.

26: Безрадостная встреча

^{(Рассказ Коготь)}

Кто-то застучал в дверь.

– Будь оно все проклято! Уходи! – крикнула Ола.

– Ола! Ола, выходи скорее! – донесся из-за двери громкий голос Мореи.

– Проклятье… – Ола выкатилась из постели и накинула на себя халат, не обращая внимания на протесты женщины, которую она при этом сдвинула с места. Она протопала к двери и распахнула ее. – В чем дело, девочка? Если это не важно, я…

В дверях стояла едва одетая Морея. По ее лицу текли слезы.

– Они… он… о, богиня, он…

– Успокойся, дитя. Успокойся. Что случилось?

– Кирин! – Морея дрожащей рукой указала на покои Олы. – Он исчез!

– Кирин? Куда подевался этот мальчишка?.. А, дьявол. Генерал… Если он… – Ола схватила Морею за руку и то ли втолкнула, то ли затащила рабыню в свои покои.

Ола решительно вошла в гостиную и остановилась, увидев свечи, перевернутую мебель и липкую, влажную, окровавленную массу, которая когда-то была человеком. Противоположная стена и занавеска из нефритовых бусин были залиты кровью. Здесь кого-то убили – недавно, и особо грязным способом. Ола сглотнула подступившую желчь. Это не Кирин. Это не мог быть Кирин. Но кто тогда?

– Морея, что произошло… – Она повернулась и получила удар в челюсть, который отбросил ее к шкафу.

Морея осмотрела свои костяшки пальцев.

– Ты снова опоздала. Ты всегда опаздываешь, Ола. Я так и не смогла простить тебя за это. А я старалась, поверь мне.

– Морея? – Ола вытерла кровь с лица и потрясенно уставилась на девушку.

– Не совсем. – Облик Мореи заструился перед глазами Олы, пока танцовщица не превратилась в прекрасную женщину с медово-золотистой кожей и длинными каштановыми волосами.

– Лили? – Ола покачала головой. – Лирилин? Нет, это невозможно. Я видела, как ты…

– Умерла? – улыбнулась Коготь. – О да, я умерла. И все же… мы снова встретились. Позволь мне все объяснить. Или еще лучше: позволь мне все показать.

Ола попыталась сбежать, но Коготь набросилась на нее. Она прижала Олу к стене, схватила ее за руки. Хотя ее противница была ниже Олы и казалась слабее, Ола не могла высвободиться. Коготь прижалась губами к губам Олы – этот ужасный поцелуй лишил Олу всех сил.

Ола посмотрела на свою противницу и вздрогнула. Лицо женщины, целующей ее, изменилось. Это был не похожий на сердце цветок Лирилин, а лицо чернокожей жительницы Жериаса, дикой и неукротимой. Это было ее собственное лицо; лицо Олы двадцать лет назад, когда возраст и разгульная жизнь еще не лишили ее привлекательности. Это было лицо, которое она сама еще вспоминала каждый раз, когда смотрела на свое отражение в зеркале или вспоминала «старые добрые времена».

Ола попыталась вырваться, но руки, удерживавшие ее, были крепкими, словно железо. Ола попыталась закричать, но губы монстра стали металлическими тисками, которые сокрушали ее.

Быстрый, мощный поток воспоминаний, мыслей, чувств и грехов овладел ею, и Ола начала тонуть в нем. Она ощутила ужасное чувство стыда, словно кто-то насильно проник в нее, вырвал все тайны из самых темных уголков ее сознания и бросил их на мостовую. Она почувствовала, что монстр, который носит ее лицо, копается в ее разуме.

Затем это ощущение исчезло. Олу подняли в воздух и бросили, и она упала на ковер, словно набитая подушка. Ола застонала и попыталась уползти прочь, но сильные руки схватили ее за волосы и рывком перевернули на спину. Фигура, возвышавшаяся над ней, снова превратилась в Лирилин.

Ее противница улыбнулась.

– Видишь?

– Ты – мимик? – прошептала Ола. Она слышала про них. По самым жутким притонам ходили слухи о существах, которые преследуют своих жертв, являясь им в облике близких людей, о демонах из плоти и крови, которые служат наемными шпионами и убийцами.

Коготь подмигнула ей.

– Мы по-другому себя называем, но ты почти угадала.

– Этого не может быть. Лирилин была человеком…

– Да, это правда, любимая. Когда-то я им была. Но ты ОПОЗДАЛА! – зарычала Коготь.

Она склонилась над Олой, схватила ее за волосы и рывком подняла на ноги. Затем она подтащила Олу к одному из стульев и заставила ее сесть на него.

– А теперь я – то, во что превратил меня Кандальный камень, который ты помогла создать. Но ты права: все это – просто кошмар, в котором Лирилин появляется, чтобы напомнить тебе о твоих грехах. Ну, ты понимаешь – о той истории, в которой ты ничего не сделала, о том, как ты наблюдала за тем, как чудовище убивает твою драгоценную Лирилин.

Страх сдавил Оле горло. Это было хуже кошмара, хуже всего, что она могла себе вообразить.

– Прости, пожалуйста! Мне так жаль.

– Я прощаю тебя, – ответила Коготь.

Ола заморгала.

– Правда?

– Ага. К счастью, на мне был Кандальный камень – и это же такая удача, верно? Таджа любит меня, да? Так вот, когда мимик убил меня, я поменялась телами со своим убийцей, и, значит, теперь я… – она прижала ладонь к груди, – мимик. Если честно, то я далеко не сразу к этому привыкла. Ты даже не представляешь, насколько отвратительны мимики.

Страх в глазах Олы превратился в ужас.

– Но что я могла сделать? – прошептала она. – Все произошло так быстро. Я не знала… – Ола закричала: Коготь несколько раз ударила ее по лицу.

С невозмутимым видом Коготь показала Оле кровь на костяшках своих пальцев. Она вытерла ладонь о лицо Олы, а затем, удерживая женщину, Коготь слизнула кровь с ее кожи. Ола попыталась покачать головой, вывернуться, сделать хоть что-нибудь, но не могла пошевелиться.

– Ты все знала, Ола, – как ни в чем не бывало заметила Коготь. – Ты всегда знала, но слишком заботилась о собственной безопасности и поэтому не могла защитить кого-либо еще, в том числе меня. Помнишь, в чем мы поклялись друг другу однажды ночью? Что будем любить друг друга вечно? Но когда у тебя появились средства, чтобы выкупиться из рабства, вспомнила ли ты обо мне? Нет, ты бросила меня гнить.

Ола покачала головой.

– У меня был бы шанс, если бы тобой владел Терон. Но ты принадлежала не ему, а Педрону, подонку Педрону. Я никак не могла отнять тебя у него.

Коготь сочувственно, понимающе посмотрела на Олу.

– Милая, вот так, значит, ты успокаиваешь свою совесть? Я была такой наивной. Я поверила тебе даже не один раз, а два. Я любила тебя. А где ты была, когда мне понадобилась твоя помощь?

Ола нервно облизнула губы.

– Я не…

– Ты разочаровала меня, утеночек. Сильно разочаровала.

– Ты сошла с ума! – взвизгнула Ола.

Коготь посмотрела на женщину так, словно та изрекла глубокую истину.

– Знаешь, любимая, я сама часто об этом думаю. Безумна ли я? – Она улыбнулась и пожала плечами, словно признавая, что не в состоянии ответить на этот вопрос. – Разумеется, если внезапно поглотить 5 372 отдельные и весьма непохожие друг на друга жизни всего за несколько минут, тут у любого слегка поизносятся его умственные способности. – Коготь улыбнулась.

– Ты… – Ола замолкла и снова заговорила: – Ты убила столько людей?

– Я? – Коготь рассмеялась. – Нет, конечно. Лично я могу насчитать только 738. О-о, нет, 741. Совсем забыла добавить сегодняшний вечер. – Она принялась рисовать пальцем в воздухе небольшие круги, словно записывая числа мелом на доске. – Но вот мимик, который убил меня… он был очень старый. – Коготь снова повернулась к Оле и присела на корточки рядом с ее стулом. – Ты знала, что раньше я была ванэ? – Она погладила ее бедро. – Нет, не лично я. Я-то родилась в Медном Квартале, но вот это тело в начале жизни было ванэ. Я бы никогда об этом не подумала. Я всегда считала, что мимики – это такие демоны, но оказалось, что они – это один из видов ванэ. Как думаешь, Мие понравилась бы эта шутка?

– Прошу тебя… – прошептала Ола. – Где Кирин? Что ты с ним сделала?

– Он в безопасности. О нем позаботятся лучшие лекари империи.

– О нет! Только не они!

– О да. Они. Мы уже договорились. Дарзин обо всем позаботится. – Коготь рассмеялась, увидев лицо Олы. – Смешно, правда? – Она прижала ко рту ладони, словно рупор, и театральным шепотом произнесла: – Он понятия не имел о том, что раньше я была Лирилин.

Ола пыталась что-то объяснить, уговорить ее. Лирилин… после стольких лет.

– Прошу тебя… Его отец…

– О, да не волнуйся ты так. С Кирином все будет хорошо. А вот Сурдье и твоя новая танцовщица… У них дела чуть похуже.

– О, богиня…

Коготь кивнула и нежно потрепала Олу по щеке.

– Да, именно. Я тоже всегда так говорила. Богиня дает нам только то, с чем мы можем справиться. – Она задумчиво запрокинула голову. – По-моему, это должно означать, что я в своем уме. Хм… – Она снова пожала плечами. – Хорошая, плохая, безумная, в своем уме – это не важно. Ола, ради старой дружбы я открою тебе великую тайну. – Коготь подмигнула Оле.

– Да? – неуверенно спросила Ола, заподозрив подвох.

Коготь наклонилась к ней, прижала губы к уху Олы и прошептала:

– Все вы по вкусу похожи на баранину.

Ола закрыла глаза и содрогнулась.

Коготь со смехом откинулась назад.

– Лили, я не хотела причинить тебе вред. Ты должна мне поверить. – Единственный шанс Олы заключался в том, чтобы воззвать к Лирилин. Если она убедит Лили ее отпустить…

Коготь дружелюбно закивала.

– Я мечтала выдавить искру жизни из твоей глотки, моя чернокожая красавица, но я понимаю, что ты не врешь. Ты не хотела навредить мне – но все-таки это сделала. И это – ничто по сравнению с тем, что ты собиралась сделать с тем малышом.

Оле показалось, что сейчас ее вывернет наизнанку.

– Нет! – запротестовала она. – Это неправда. Я вырастила его, словно родного ребенка.

Коготь прищурилась. В тот же миг Ола бросилась к двери. Коготь схватила Олу за горло и подняла в воздух. Ола захрипела, задыхаясь. Наконец, Коготь отпустила ее. Ола упала на пол и зарыдала.

– Ола, Ола, Ола… – Коготь обошла вокруг женщины и поставила ногу ей на спину, не давая подняться. – Милая, никогда не лги тому, кто читает твои мысли. Знаешь, почему я не стала тебя искать?

– Нет, – ответила Ола, но ее голос был едва слышен за рыданиями.

Коготь наклонилась к ней.

– Я не стала тебя искать, потому что знала: ты не такая дура, чтобы остаться в столице. У тебя было всего одно дело, которое нужно было сделать. Одно. Мне и в голову не пришло, что ты ОСТАВИШЬ Кирина в этой сраной дыре. – Последнее предложение Коготь подкрепила пинком в бок Олы.

Ола ахнула и свернулась в комок. Затем, рыдая, она все-таки собралась с силами и встала.

– Если ты читаешь мысли, то знаешь, что я не лгу. Как Кирин мог быть в безопасности в семье своей матери? Рядом с дядей, который пытался убить его мать и наверняка убил бы и его? Сурдье сказал, что камень спрячет его ото всех. Здесь он был в безопасности. Здесь ему было лучше, чем где-либо еще.

– Сурдье? Сурдье так сказал? – Коготь бросила взгляд через плечо в сторону спальни. – Кажется, я не имела удовольствия знать Сурдье до того, как я его убила. Ты встретила этого «Сурдье» здесь, в Нижнем круге?

Ола закрыла глаза, борясь с нахлынувшей печалью. Обыденный тон, которым Лирилин говорила о его смерти, не оставлял никаких сомнений в том, что она действительно его убила. Сурдье мертв.

– Да, он… он служил мне.

Коготь нахмурилась.

– И ты ему доверяла? Доверяла настолько, что рассказала про Кандальный камень? Когда это ты так поглупела?

Слова Коготь стали для Олы пощечиной, грубым напоминанием о ее собственной острой паранойе.

– Он… – Почему Ола поверила Сурдье? Теперь это казалось ей нелепым. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда и где она с ним познакомилась.

– Мы были друзьями… Он бы никогда не предал меня… – Ола снова озадаченно запнулась. Никогда бы ее не предал? Разве она хоть когда-либо верила в то, что есть люди, не способные на предательство?

– Ха! Я знаю, что вы не были любовниками, – сказала Коготь. – И ты не могла знать его до того, как купила клуб. Однако ты ему доверяла – ты, которая подозревала всех на свете. Это не кажется тебе странным?

Ола сглотнула и потерла верхнюю губу. Как же они познакомились?

– Он говорил так убедительно… оставим Кирина здесь, где его никто не станет искать… С ним было так легко разговаривать…

– Он был прав, но то, что ты ему поверила… Тебе не кажется, что это очень интересно? – Коготь усмехнулась и пощекотала Олу под подбородком. – Милая, неужели ты не понимаешь? Кто-то тебя зачаровал!

Ола почувствовала, что кровь застыла у нее в жилах. Широко раскрыв глаза, она посмотрела на Коготь.

– Я не знала…

– О, милая, я понимаю. – Коготь обняла дрожащую Олу и помогла ей встать. Руки Когтя сомкнулись, словно кандалы, не давая Оле упасть или сбежать. – Я понимаю: тебе кажется, что тебя предали, использовали. Поверь мне, я точно знаю, что ты сейчас чувствуешь. Но если честно, то ты при каждом удобном случае должна зажигать свечку в память о Сурдье: ведь именно из-за его чар я пока тебя не убью. Разве это не мило с моей стороны?

Губы Олы задрожали.

– Я не знала, что он волшебник.

Коготь погладила Олу по голове, и у Олы по коже побежали мурашки – она поняла, что Коготь все еще обнимает ее обеими руками.

– О, моя конфетка, ты ведь никак не могла это определить. А у слепых есть очень веский повод научиться видеть то, что находится за Первой завесой. Интересно, правда? Сурдье позаботился о том, чтобы ты никуда не делась, но зачем? Какую игру он вел? И кто держал его на поводке? Я умираю от желания это узнать.

– Гендал. – Это имя губы Олы произнесли еще до того, как она поняла, что именно она говорит. – Я познакомилась с ним в тот же вечер, когда встретила Гендала. – Ола содрогнулась.

Коготь распахнула глаза от удивления.

– Прежний император? Тот Гендал? Просто уточняю…

– Тот император. Но Лили, это произошло за несколько лет до того, как ты сбежала с тем малышом. – От шока Ола снова села, и на этот раз Коготь не пыталась ей помешать. – Если все это подстроено, то как император мог все предвидеть?

– О, я не знаю, но непременно выясню. Мальчик ни о чем не подозревает, верно? Ты ни разу не рассказывала ему о его драгоценных родственниках?

Ола покачала головой.

– Ну, он сам виноват, что верил тебе. – Коготь пожала плечами и посмотрела на свои ногти. – Доверие – это для слабых. Неважно. Кирина ты больше не увидишь, поняла?

Оле было несложно это понять. Она даже не возражала. Если Коготь отведет ее обратно в Синий дворец, то Ола, скорее всего, будет долго гостить у одного из лучших палачей, пока наконец не получит роскошный подарок – смерть.

– Да…

Коготь неодобрительно зацокала языком.

– Что «да»?

Ола увидела, как руки Коготь превратились в нечто, похожее на лапы с когтями, и содрогнулась.

Ола посмотрела на мимика. Когда-то он был женщиной, которую она любила больше всего на свете, с которой она мечтала убежать от хозяина и стать свободной. У Олы не было ни одной мечты, которая закончилась бы вот так.

– Да… госпожа. – Она зарыдала от стыда.

– Хорошая собачка. – Коготь рывком заставила Олу встать со стула. – И запомни, сука: если хоть в чем-то меня ослушаешься, я сожру тебя живьем – и ты будешь прекрасно это понимать.

27: Сестра Калиндра

^{(Рассказ Кирина)}

– Я понимаю: наши церемонии, возможно, чересчур драматичные, но если узнаешь нас поближе, то поймешь, что мы – хорошие люди. – Калиндра сорвала на ходу цветок и принялась раздирать его на части ногтями.

– Чересчур драматичные? По-твоему, человеческие жертвоприношения богине смерти не чудовищные, не жуткие, а просто… чересчур драматичные?

– Тераэт – не человек.

Я закатил глаза.

– Ты просто цепляешься к словам.

Я совсем не обращал внимания на то, куда мы идем. Мы направлялись куда-то в джунгли.

Калиндра улыбнулась и отвела взгляд.

– Наверное, у тебя возникли вопросы.

– Тысяча вопросов. Я просто не знаю, сможешь ли ты на них ответить.