Погибель королей Лайонс Дженн

60: Приглашение

^{(Рассказ Коготь)}

Сводные братья сидели, скрестив ноги, на самодельном одеяле, разложенном на каменном полу в убежище Галена. У постамента статуи Таэны горела сальная свеча, освещавшая их ужин.

– «Бойня»?! – воскликнул Гален. – Зачем тебе туда?

Кирин украл корзину с горячими лепешками, фруктовыми соусами и перченым мясом, предназначенными для слуг, и предложил отправиться сюда, чтобы отец не видел, как они поедают «пищу простолюдинов». Гален пришел в восторг от этой идеи – в том числе потому, что их отец пребывал в еще более скверном настроении, чем обычно. Гален подумал, что им стоит спрятаться.

В маленькой кладовой было тесно, но не жарко. Гален подозревал, что над головами у них огромное количество каменных блоков, которые защищают от палящих солнечных лучей. В кладовой не было ни одного окна, и он лишь догадывался о том, в какой части замка они находятся. Ему нравилось думать о том, что сейчас они уже не на земле де Монов.

Его брат намазал соус из манго на кусок лепешки.

– Может, пойдем в «Бойню»? Это легендарное заведение. Я давно хотел там побывать, но у меня никогда не было на это денег. Хочу посмотреть на поединки.

– Но мы же слишком молоды. Отец никогда нам это не разрешит.

– Уже разрешил, – ухмыльнулся Кирин.

Гален открыл рот от изумления.

– Он… нет! Как тебе это удалось?

– Я сделал ему подарок.

– Что?

– Слышал про джоратскую кобылу, которую он пытается скрестить со своими жеребцами?

Гален кивнул. Он действительно про нее слышал и даже подозревал, что именно из-за нее отец злится. Дарзин привез лошадь из самого Джората – купил ее задешево на каком-то старом конезаводе, дела которого пришли в упадок. Но теперь выяснилось, что кобыла настолько большая, дикая и злобная, что калечит каждого, кто посмеет к ней подойти. Ее доставили всего неделю назад, но за это время она убила пятерых конюхов и дважды сбегала из стойла. Даже Дарзин не осмеливался к ней приближаться. Гален думал, что через пару дней отец спишет все в убытки и прикажет ее убить.

– Ну так вот: я нашел для него лошадника из Джората. Купил его в Восьмиугольнике. Если и ему не удастся укротить кобылу, значит, это не сможет сделать никто. – Кирин с энтузиазмом впился зубами в лепешку. – Дарзин так обрадовался, что согласился нас отпустить.

– Ух ты! – Гален заморгал от удивления, но затем помрачнел. – Но если у твоего раба ничего не получится, Дарзин прикажет его убить.

– Он не мой. Я подарил его Верховному лорду. Если Дарзин захочет убить одного из рабов Верховного лорда… – Кирин пожал плечами, показывая, что это его не касается.

– Хо-хо! Вот это ловко! – ухмыльнулся Гален. – Нужно будет рассказать про это матери.

Услышав слова Галена, Кирин помрачнел.

– Ну да. Точно… А она… э-э… здорова? Она уже несколько дней не выходит к ужину.

– Что? Нет, с ней все хорошо. У нее была лихорадка, – ответил Гален, хотя в королевской семье, которая специализировалась на магическом исцелении, подобную отговорку можно было в лучшем случае назвать слабой.

– А, ну ясно… – После неловкой паузы Кирин продолжил: – Ну так что? Ты хочешь пойти?

Гален закатил глаза.

– Ну конечно! Отец никогда меня не отпускает.

Кирин опешил.

– Никогда?

Гален покачал головой.

– Он говорит, что я его опозорю.

– Но наверняка у тебя есть друзья…

Гален покраснел от смущения.

– Да, друзья у меня есть. Несколько раз в год я вижу их на вечеринках. У меня есть Кавик де Лаакар и мой двоюродный брат Дорман де Арамарин[106]. С ними я встречусь на новогодних торжествах. И еще у меня есть учителя. Кроме того, если не видит отец, то иногда я разговариваю с детьми слуг.

Старший брат вскочил и протянул Галену руку.

– Тогда пошли. Посмотрим на эту таверну, о которой мне столько рассказывал отец.

– Прямо сейчас?

Кирин кивнул.

– Именно. Прямо сейчас, пока Дарзин не передумал…

До комнаты, где сидели мальчики, долетело эхо громкого лязга, и они замерли. Кирин, энергично жестикулируя, показал на свечу. Гален потушил ее, и в комнате воцарилась темнота.

Прошло несколько минут. Галену было неуютно в темноте – и, хотя он никому бы в этом не признался, даже страшно.

Чья-то ладонь зажала ему рот. Он едва не закричал, но вдруг понял, что его нашел Кирин. Старший брат потянул Галена за рубашку и прошептал:

– Посмотри на свет!

Гален уже собирался отругать его за то, что он несет чушь, как вдруг понял, что Кирин прав.

Свет в виде тонкой нити, почти скрытой за штабелями из коробок и сломанными стульями, шел рядом с полом, затем от пола к потолку, а затем по потолку и обратно. Гален проследил за лучом и понял, что перед ним дверь. Раньше он ее не замечал. Дверь была достаточно велика для того, чтобы через нее прошла статуя Таэны и другие большие предметы.

Затем он услышал голоса.

– Не мешало бы вытереть пыль, – сказал первый голос.

От его тона по коже Галена побежали мурашки. Рука Кирина крепче сжала плечо Галена – то ли от страха, то ли предупреждая о чем-то.

– Я же не могу позвать сюда слуг, верно?

Этот голос Гален знал: он принадлежал его отцу Дарзину. Гален накрыл ладонь брата своей собственной и сжал ее в ответ.

Затем заговорил третий голос – богатый, бархатный баритон.

– Можешь, конечно. Просто рано или поздно они у тебя закончатся. – Потом тот же голос спросил: – А что это за место?

– Изначально здесь был мавзолей, – сухим, мертвым голосом объяснил первый мужчина. Эту гробницу построили для Сарика де Мона Восьмого и четырех дюжин наложниц, которых он приказал убить в день своей кончины[107]. Двадцать пять лет назад Верховный лорд Педрон превратил ее в комнату для призыва демонов. За дверями в этих коридорах находятся погребальные камеры жен Сарика. Педрон держал в них пленников, которых собирался принести в жертву. После этого здесь какое-то время находилась часовня, посвященная Таэне, но когда Терин отвернулся от религии, ее забросили.

– А я испытываю здесь яды, – добавил отец Галена.

– Да, – согласился третий человек, – это в твоем стиле.

В его устах это прозвучало не как комплимент.

– Следи за своим учеником, – ответил Дарзин после паузы. – Кажется, он намерен погибнуть еще до того, как ты сам соберешься его убить.

Первый, жуткий голос холодно рассмеялся.

– Он сам о себе позаботится.

– Де Мон, – недружелюбным тоном сказал третий голос, – я понимаю, что ты нам нужен, но на хорошее отношение с моей стороны не рассчитывай. Ты – ограниченный, мелкий тиран, который не имеет ни малейшего представления об истинной природе власти. Если бы мой господин не нуждался в твоих услугах, я бы с огромным наслаждением превратил бы твои кости в материнское молоко, из которого они созданы, и считал бы, что оказал миру большую услугу.

Еще одна долгая пауза.

– Спасибо, что прояснил отношения между нами, – наконец ответил Дарзин.

– Можешь не благодарить. Хотя я надеялся, что тебе хватит глупости напасть на меня.

– Хватит этих игр, – отрезал мертвый голос. – Мальчик, ты знаешь, что твои родители встретились именно здесь? – спросил он, снова обращаясь к третьему голосу. – Педрону нужно было принести в жертву девственницу. Он держал твою мать в этой камере, пока ее не освободил твой отец Санд.

– Вот в этой камере?

Гален едва удержался от того, чтобы не ахнуть, когда свет вокруг двери потускнел. Этому могло быть только одно объяснение: третий человек сейчас встал рядом с дверью – возможно, всего в нескольких шагах от них. Если Гален слышал каждое слово этих людей, значит, было верно и обратное.

– Если память мне не изменяет, то да.

– Значит, именно здесь Педрона забрал демон? Неудивительно, что ты хотел показать мне это место.

– Да, да, здесь все буквально пропитано сладкими воспоминаниями! – рявкнул Дарзин. – Но вот вопрос: поможет ли это нам в ходе ритуала?

– Разумеется, – подтвердил третий голос. – Это идеальное место. Не обращать внимания на вибрации практически невозможно. Ад находится так близко отсюда, что привлечь внимание Ксалтората, скорее всего, можно будет и без жертвоприношения.

– Жертвоприношение будет, – сказал Дарзин. – Я на этом настаиваю.

– О, в этом мы с тобой согласны. Я сказал, что не понадобится привлекать его внимание. Жертва нужна для того, чтобы он не сорвался с поводка. Это дело не для новичков. Наш зверек при малейшей возможности порвет город в клочья – и начнет он с нас.

– Мы видели, на что он способен, – сказал первый голос. – Последнее жертвоприношение прошло неудачно. Он едва не вырвался. На этот раз нам нужна кровь.

– В ней недостатка не будет, – ответил Дарзин.

– Хорошо, я поручаю это тебе, – сказал мрачный голос. Гален услышал звук шагов: кто-то расхаживал по комнате. – И либо сам убери здесь, либо прикажи это сделать кому-нибудь другому, а затем избавься от него. В подземелье воняет потом и страхом.

– Да, господин, – ответил Дарзин самым почтительным тоном.

Снова послышались шаги: трое вышли из комнаты, и свет погас. Гален попытался встать, и подошва его сапога зашуршала по каменному полю. Кирин надавил ему на плечо, удерживая его на месте. Гален слишком поздно понял, что опасность еще не миновала, и едва не вскрикнул, когда третий голос заговорил снова.

– Не возвращайтесь. В следующий раз он вас найдет. – Богатый интонациями голос говорил так нежно и тихо, что Галену показалось, будто слова звучат прямо у него в голове. Должно быть, человек прижался губами к двери. Кирин с такой силой сдавил плечо Галену, что тот прикусил губу, чтобы не вскрикнуть от боли.

– Ты идешь? – громко спросил отец Галена откуда-то издали. – Или ты любишь забавляться с самим собой в темноте?

– Здесь темно только для таких, как ты, – поправил его баритон. Человек пошел прочь, шаркая по каменному полу. Послышалось шуршание каких-то одежд. Спустя миг раздался лязгающий звук, знакомый Галену: кто-то задвинул тяжелый железный засов.

Кирину каким-то образом удалось собрать всю еду в корзину и завернуть ее в ткань.

– Скорее возьми меня за руку, – шепнул он.

Когда они мчались назад по тоннелю, Гален пугался каждого звука. От ужаса он был готов заплакать. Когда они добрались до помещений для прислуги, Кирин остановил Галена и положил одеяло с завернутой в него провизией на одну из тележек, которые возили слуги. Все еще держа Галена за руку, он быстро вышел на Первый двор и распорядился, чтобы им подали экипаж и выделили охрану.

Он казался невозмутимым, но Гален чувствовал, как дрожат его пальцы.

С другой стороны, сам Гален тоже дрожал.

61: Стражи клетки

^{(Рассказ Кирина)}

Релос Вар выглядел точно так же, как и раньше. Время не оставило на нем никаких следов, хотя после нашей предыдущей встречи прошли годы. Он был одет очень просто, и если бы не его аура, то выглядел бы абсолютно заурядным.

Подождите… «братишка»?

Я ему не брат, это совершенно точно. Возможно, он говорил в переносном смысле – так же, как Дарзин, называвший меня «мальчиком»[108].

– Равери? – Релос Вар с интересом посмотрел на меня. – Что ты там делаешь?

– Твою мать! Он видит…

Релос Вар поманил ее пальцами.

– Выходи оттуда.

Во мне словно что-то разорвалось, и внезапно Тьенцо оказалась рядом со мной. Она посмотрела на свои руки и на блестящие нити энергии вокруг нас, а затем пробормотала проклятие, которое почему-то не расплавило сами камни, хотя и попыталось.

Релос Вар довольно улыбнулся.

– Равери, я так рад, что ты выжила после той неприятной истории в столице. Надеюсь, ты больше не работаешь со своим отцом. Хуже дурака, рвущегося к власти, может быть только рвущийся к власти дурак, который считает себя умнее всех[109].

Тьенцо холодно взглянула на него.

– Полагаю, он все еще жив.

– О, жизнью я бы это не назвал, – ответил Релос Вар.

– Тьенцо, вы о ком? – Я думал, что они имеют в виду Гадрита, но не понял, к чему тут «отец».

– О Гадрите, – ответила Тьенцо. – Он говорит о Гадрите.

– Э-э… нет? Ведь Гадрит – твой муж.

– Да, им он тоже был. – Она нахмурилась. – Не надо так на меня смотреть, Плут. Я бы не вышла за него, если бы он хотел спать со мной, да и за и любого другого, на самом деле.

– Не обманывай себя, Равери. Вышла бы непременно, – сказал Релос Вар. – Нет, я восхищаюсь женщинами, которые ради достижения своих целей готовы пожертвовать всем. Может, мы с тобой договоримся? Я верну тебе жизнь, а ты станешь служить мне?

– Ты не сможешь этого сделать. – Тьенцо покачала головой. – Ты не можешь вернуть меня в мир живых.

– Скоро ты поймешь, что я могу сделать почти все.

Я бросил взгляд на призрак Тьенцо.

– Ты можешь вытащить нас отсюда?

– Только если вселюсь в тебя, – ответила Тьенцо, – а сейчас это невозможно. Посмотри на свои руки.

На моих ладонях были те же узоры, что на стенках клетки и на городских зданиях. Они не мешали мне двигаться, но я предположил, что они не дают Тьенцо в меня вселиться.

– Если ты собираешься меня убить, то сделай это уже, – бросил я Релосу Вару.

Он усмехнулся.

– Убить тебя? Клянусь всеми богами, зачем? Ты же нас всех спасешь. И чему там они тебя учат?

Я не мог понять – то ли он шутит, то ли нет.

– Вы оказались там, где нужно, но, к сожалению, совсем в неподходящее время, и поэтому я еще не могу осуществить свои планы, – сказал он. – Давайте вытащим вас отсюда и залечим твою рану, пока эти надоедливые моргаджи не осложнили нам жизнь…

Копье ударилось в энергетический барьер и сломалось. Второе упало у ног Релоса Вара.

– Слишком поздно, – сказал Релос Вар. Он взмахнул рукой, и обломки копья полетели обратно.

Моргаджи были к этому готовы. Они подняли щиты (а их волшебница – магическую стену), чтобы отразить атаку.

– Надеюсь, вы понимаете, что исход может быть только один, – обратился к моргаджам Релос Вар. Он сжал кулак, и один из воинов заорал – его охватило пламя. – Отпустите нас и возвращайтесь к своим важным обязанностям.

Женщина заговорила – к моему удивлению, на гуаремском.

– Ни за что, предатель! Здесь, в этих землях, которые ты разорил, тебе не рады. И мы не позволим тебе забрать то, что принадлежит нам.

У меня возникло ощущение, что она имеет в виду меня.

Если честно, то мне уже надоело, что меня передают из рук в руки, словно любимое блюдо за обедом.

– Да чтоб тебе Завесу разорвать, – ответил Релос Вар. – Всего один неудачный эксперимент, но мне теперь его вечно будут припоминать. – Он снова вскинул руку, сжал кулак – и еще один моргадж загорелся.

Они не отступили, несмотря на то, что двое их собратьев почти наверняка умерли, а скоро погибнут и другие.

Я огляделся, пытаясь найти хоть что-нибудь. Моя нога зверски болела, а камень на шее холодил кожу. Это означало, что мне грозит опасность. Релос Вар вел магический поединок с волшебницей моргаджей, клетка, в которую он заточил меня, не исчезла, и поэтому Тьенцо не могла вернуться в мое тело и научить меня какому-нибудь заклинанию.

Я должен был что-то сделать, и притом как можно быстрее.

– Милая Таджа, – прошептал я, надеясь, что никто не услышит меня в этом шуме. – Услышь мою молитву. Я в большой беде, и мне нужна твоя помощь. Здесь Релос Вар, и…

Я потерял голос.

– Прекрати! – рявкнул Релос Вар. Он сделал еще один жест, и мои руки застыли, прижавшись к бокам. – Я пытаюсь помочь, но здесь не место для подобных дискуссий.

– Нет, это не так, – возразил женский голос, и мое сердце едва не выскочило из груди. Я узнал этот голос, хотя слышал его всего один раз – во сне. – И мысль о том, что ты пытаешься помочь, столь же смешна.

Посреди улицы появилась Таджа.

Похоже, она все-таки слушала наш разговор.

На этот раз она не была похожа на девочку, но ее серебристые волосы, ее глаза и белая кожа остались теми же. Я сразу ее узнал.

Не отрывая взгляда от волшебника, Таджа сделала движение рукой, и окружавшая меня тюрьма исчезла.

– Уходи, или тебе придется иметь дело со мной.

Релос Вар наклонил голову и посмотрел на богиню.

– Здесь, в моем убежище? На планете нет другого места, где я был бы сильнее, а ты – слабее. Ты не посмеешь вступить со мной в поединок.

Я заморгал.

Я рассчитывал на тот факт, что в мире не найдется настолько глупого волшебника, который посмел бы вступить в бой с богиней – и не просто с какой-то богиней, а с одной из Трех Сестер. Релос Вар уступил Хамезре, и логично было предположить, что он не станет возражать и настоящей богине.

Он должен выполнить ее требования. Должен, верно?

Но он, похоже, не собирался играть по ее правилам. Более того, судя по его настрою, он считал, что в данном случае силы равны. Он готов к конфликту, хотя, казалось бы, должен быть гораздо слабее Таджи. И все-таки…