Погибель королей Лайонс Дженн

30: Сбор всей семьи

^{(Рассказ Коготь)}

Кирин никогда не видел такой большой бани, как Баня лепестков. Ему пришлось орать во все горло, чтобы банщики – очевидно, привыкшие оказывать самые разные услуги, не связанные с поддержанием чистоты, не облапали его всего. Наконец, посмотрев на происходящее, женщина, командовавшая всеми, фыркнула и прогнала остальных прочь. С Кирином она обращалась проворно, буднично, но заботливо, словно жена рыбака с бельем, которое нужно постирать. Ее прикосновения ни в малейшей степени не возбуждали – массаж был больше похож на избиение, – и поэтому Кирин мог с ними мириться. Потом слуги налили ему на голову какую-то жидкость, которая смыла краску с его волос. Они подрезали ему волосы, заплели их в косы и вставили в них золотые заколки в виде ястребов с сапфировыми глазами. Ему подстригли ногти, его причесали, на него побрызгали духами, его одели в лучшую одежду – и под конец он вдруг с ужасом подумал о том, что Дарзин, возможно, строит на него еще более жуткие планы, чем ему казалось поначалу.

Вскоре после этого прибыл капитан стражи Валрази с десятком вооруженных солдат. Валрази, видимо, был одним из тех, кто компенсирует невысокий рост огромным высокомерием. Однако дело он, похоже, знал, и поэтому Кирин решил его не злить и пошел с ним, не поднимая шума.

Его повели по длинным аллеям мимо изящных колоннад – все еще на территории дворца, напомнил себе Кирин – в ухоженный сад, в котором росли высокие деревья. В центре сада, в окружении цветущих кустов находился длинный бассейн. В нем, столь же прекрасные, как и цветы в саду, весело плескались обнаженные молодые женщины. Сбоку от бассейна, в беседке музыканты негромко играли на арфе и на лютне.

«Интересно, не из гильдии Гуляк или они?» – подумал Кирин.

Перед бассейном стоял накрытый синей скатертью стол с золотой посудой для завтрака. Слуга в голубой одежде склонился над сервировочной тележкой. У стола стояли два стула. На одном из них – там, откуда лучше всего были видны женщины, сидел Дарзин.

Кирин злобно посмотрел на него. Затем пожал плечами и, выпрямившись, подошел к принцу. Дарзин поднял взгляд, посмотрел куда-то вправо от Кирина и улыбнулся.

– Спасибо, капитан. Можешь идти.

– Пожалуйста, ваше высочество. Слушаюсь.

Кирин услышал звук шагов: капитан ушел.

– Кирин, как хорошо, что ты уже не спишь. Садись со мной, завтракай, наслаждайся видом. Ты, наверное, голоден.

– Что тебе от меня нужно? – спросил Кирин, пропустив мимо ушей приглашение.

– Прямо сейчас я хочу, чтобы ты позавтракал. – Дарзин указал на пустой стул. – Я рад, что тебе стало лучше. Я боялся, что мы тебя потеряем.

– Тогда, возможно, не стоило подсылать ко мне убийц.

Дарзин рассмеялся и съел маленький помидор.

– Что ты сделал с Олой?

Принц вздохнул и откинулся на спинку стула. Сейчас он казался задумчивым.

– Ты уже несколько лет должен был учиться, и тебе предстоит наверстывать упущенное. И прежде всего ты должен запомнить, что задавать подобные вопросы нельзя. Они позволяют другим людям понять, кто тебе дорог. А это дает преимущество тем, кто готов использовать против тебя тех, кого ты любишь.

– И поэтому ты убил моего отца?

– Он – не твой отец, – поправил Кирина Дарзин.

– Он – единственный отец, который у меня был, а ты приказал его убить.

– Это была ошибка. – Дарзин пожал плечами, словно речь шла о погрешности в бухгалтерских отчетах.

– Ошибка? Твой безумный убийца перерезал ему глотку, но, по-твоему, это просто ошибка?

– Безусловно. Это страшная ошибка. Если бы я знал, кто ты, то посадил бы его в подземелье, как заложника. Он бы мне пригодился. Я даже убеждал жрецов Таэны, чтобы они вернули его, но в его часах, наверное, совсем не осталось песка. Жрецы сказали, что настал его черед.

– А девушка? – спросил Кирин.

– Девушка? – удивился Дарзин.

– Девушка, которую убили вместе с ним? Ее время тоже настало?

– Да, боюсь, что так, – без запинки ответил Дарзин.

Кирин понимал, что это ложь. Дарзину плевать на мертвую рабыню. Он не просил ее вернуть. Он даже не стал выяснять, что с ней.

Пока Кирин закипал от ярости, Дарзин налил себе кофе, добавил в чашку кокосового молока и перемешал.

– Жаль, что так вышло. Оказывается, у меня было очень много вопросов к ним обоим. С Олой Натерой, когда мы ее выследим, мне тоже будет о чем поговорить.

– Но… – Кирин посмотрел по сторонам и понял, что ни один из слуг их не слышит. – Ваш человек сказал, что он ее убьет.

Дарзин покачал головой.

– Поднявшийся переполох встревожил Олу, и она сбежала. – Дарзин улыбнулся. – Но это к лучшему, ведь иногда мои слуги проявляют чрезмерное усердие, а мне ведь нужны ответы. Я хочу знать, какую роль сыграл в этой истории Сурдье и кто ему платил. Наверняка ему кто-то платил. Про Олу я, кажется, все прекрасно знаю: она много лет была одной из любимых рабынь моего отца, и до того, как выкупиться на свободу, поддерживала близкие отношения с твоей матерью. Я легко могу себе представить, что после побега Лили первым делом попыталась бы спрятаться у Олы. Хоть это и было бы глупо.

– Лили?

– Хм… да, Лили. Твоя мать – Лирилин. Удивительная женщина. Я сильно ее любил.

Воздух застыл в легких Кирина. Он покачал головой.

– Нет. Ни за что. Ни хрена! Только не ты! Кто угодно, только не ты!

– Повежливее, сынок.

– Ты мне не отец.

– Напротив, – сказал Дарзин, – я очень даже твой отец. Знаешь, я не принимаю твои слова на свой счет. Мне, если честно, тоже не нравится мой отец, а ненависть Терина к своему отцу можно описать только словом «легендарная». Так что ты просто продолжаешь семейную традицию.

– Это бред!

– Да, наверное, все это стало для тебя настоящим потрясением. Тебе стоит что-нибудь съесть. Разве ты не голоден?

Кирин со злобой уставился на него. На него накатила слабость, и он понял, что умирает от голода. Он посмотрел на еду на столе. Прежде всего, бифштекс. Крошечные помидоры в соусе из трав и специй, слоеные пирожки с кусочками мяса и белого сыра. Лепешка, намазанная какой-то незнакомой густой пастой. Он уставился на пищу и старался не замечать то, что у него потекли слюнки.

– Давай, поешь, – подбодрил его Дарзин. Заметив взгляд Кирина, он раздраженно вздохнул. – Если бы я хотел тебя убить, то в моем распоряжении было пять дней, пока ты выздоравливал. Вот… – Дарзин оторвал кусок лепешки и, преувеличенно жестикулируя, отведал каждое блюдо. Затем он глотнул воды из каждого хрустального кубка и запил все это кофе. – Вот так. Если все это отравлено, то мы оба умрем. Ешь.

Кирин сел за стол и быстро поел, не думая о приличиях. Вкус у еды был восхитительный.

Поглощая пищу, Кирин наблюдал за Дарзином, словно за змеей, которая укусит, если отвернуться от нее хоть на секунду.

Когда Кирин понял, что в животе у него уже не осталось места, он оттолкнул от себя поднос и поставил локти на стол. Пробуя пальцем лезвие острого столового ножа, он посмотрел на Дарзина.

– Кирин, я расскажу тебе одну историю, – начал наследник дома де Монов.

Кирин нахмурился.

Дарзин взглянул на Кирина, понял, что его выражение лица не изменится, и со вздохом продолжил:

– Когда я был еще мальчиком, я влюбился в Лирилин, рабыню моего двоюродного деда Педрона. Она была прекрасна. Забавляться с рабами не запрещено, даже напротив, но она была не моей рабыней. Я зашел слишком далеко. Но в то время в стране царил хаос, и я решил, что все либо ничего не заметят, либо закроют глаза на мои действия – ведь, в конце концов, у моего отца не было никаких шансов унаследовать титул. Но Терину, к несчастью для меня, удалось стать Верховным лордом, а я внезапно оказался лордом-наследником. Мой отец подумал, что Лирилин – позор для нашей семьи, и решил устранить пятно с нашей репутации. В таких делах Лирилин была чуть сообразительнее, чем я, и поняла, что ее жизнь в опасности.

Умолкнув, Дарзин налил себе еще кофе и добавил в чашку кокосового молока.

– И что было дальше? – наконец спросил Кирин, не в силах совладать с гнетущим чувством, которое усиливалось внутри него.

– Она сбежала, – объяснил Дарзин. – И только потом узнала, что беременна. Лирилин вышла на связь со мной, но, когда я ее разыскал, было уже поздно. Ее задушили в парке у Арены в тот день, когда император Санд взошел на трон. Младенца не нашли. Это произошло пятнадцать лет назад. Тебе же пятнадцать, так?

– Это невозможно…

– Кирин, я полагал, что у Лирилин был выкидыш. Но она носила мой подарок, знак моей любви – особенное ожерелье работы ванэ. Ожерелье высоко ценилось, потому что оно в цветах нашего дома: синий камень в золотой оправе. Когда мы с тобой встретились в доме Корена, мне казалось, что ты – просто «бархатный» мальчик, который заплатил жрецам Калесс, чтобы они изменили цвет твоих глаз. Но когда я нашел тебя в том борделе и увидел ожерелье, то понял, что ты – сын Лирилин. Сын, которого я потерял.

– Так почему ты не забрал этот проклятый камень и не убил меня?

– Мальчик, это ожерелье – символ моей любви. Ты – мой сын. Ты важен для меня.

– Я тебе не верю.

– Думаю, ты все-таки веришь мне, Кирин. Почему ты не рассказал генералу Миллигресту, что Ксалтората призвал я?

Побледнев, Кирин уставился на него. Он знает.

Дарзин улыбнулся.

– О да, я прекрасно знаю, что именно ты ограбил дом одного торговца в Медном Квартале. Именно поэтому тебе известно, что демона призвал я. Кстати, кто сказал тебе, что дом будет пустовать?

Кирин сглотнул подступившую желчь.

– Мягкобрюх. А как он это выяснил, я не знаю. Он своих агентов не выдавал.

– Хм… – Дарзин нахмурился. – Похоже, кто-то действовал очень небрежно и совершил кучу ошибок. Как жаль, что его убили слишком быстро.

– Это ты его убил…

– Тебя навели на тот же дом, который мы выбрали для проведения нашей милой беседы. Тебе не кажется, что это слишком удачное совпадение?

Кирин невольно фыркнул.

Дарзин ухмыльнулся.

– Вот и я о том же. Кто-то нас с тобой подставил. Интересно, враг или друг?

– Кто знал, что ты собираешься это сделать?

Лорд-наследник нахмурился.

– Именно это я и хотел бы выяснить. Я, конечно, благодарен за то, что меня подтолкнули в правильном направлении, – ведь иначе мы вообще бы тебя не нашли. Но я хотел бы узнать имя своего таинственного благодетеля, прежде чем голосовать за него на Новогоднем балу[64].

Кирин уставился на свою чашку с кофе. Она была искусно сделана – не из чистого золота, но из тонкого, словно бумага, фарфора с изящной позолотой по ободку. Кофе был насыщенный и черный. Кирин похолодел. Он вдруг понял, что сидит здесь и болтает – как ни в чем не бывало – с человеком, который приказал убить Сурдье, Морею и Мягкобрюха. С человеком, призвавшим демона, который изнасиловал его разум. Красавчик Дарзин в модной одежде непринужденно беседует с Кирином, словно со старым другом, словно с родственником.

Кирин поставил чашку на стол, чтобы не раздавить ее в кулаке.

– Ты – не мой отец, – буркнул он.

– Сын, мы это уже обсудили…

– Нет. НИ ХРЕНА! ТЫ НЕ МОЙ ОТЕЦ! – завопил он. Музыка смолкла. Девушки в бассейне прервали свои игры.

Глаза Дарзина потускнели. Они словно больше не отражали свет, в них нельзя было заметить никакого выражения. Они выглядели мертвыми.

– Выбирай выражения, – сказал Дарзин.

Кирин промолчал. Его лицо исказилось от ярости.

– Я пытался убедить тебя, – прошептал Дарзин. – Пытался быть милым. Запомни это: я пытался сделать все по-хорошему. Но ты, похоже, хочешь, чтобы все было по-плохому, и я с радостью исполню твое желание. – Дарзин повернулся, щелкнул пальцами, привлекая чье-то внимание, а затем снова посмотрел на Кирина. – Веришь ты мне или нет, не важно. Есть простое магическое испытание, определяющее, течет ли в твоих жилах кровь де Монов. Мы ведь, в конце концов, одни из тех, кого коснулись боги, – один из восьми настоящих королевских домов. Пока ты спал, сюда зашел Голос Совета – а мой отец, Верховный лорд, был свидетелем. Результаты испытания неопровержимы и юридически значимы.

– Потрясающе. Передайте от меня привет Совету. Но я здесь не останусь. – Кирин встал из-за стола, намереваясь уйти.

– Напротив, сын мой, именно здесь ты останешься до конца своей жизни. – Дарзин махнул рукой, и перед Кирином появились стражники.

На этот раз они были не одни. Они привели с собой и бросили на землю одетую в тряпье женщину. Кирин ее не знал, но видел, что ей больно. Она, рабыня в кандалах, едва могла двигаться и умоляла стражников пощадить ее, но они не обращали на нее внимания.

– Твое знакомство с нашим домом должно быть запоминающимся. Поэтому тебе стоит увидеть, как мы поступаем с новыми рабами, одним из которых, если бы не поворот судьбы, мог стать и ты. – Дарзин подал знак, и вперед выступил высокий мужчина с бичом в руках. – Понимаешь, когда раб прибывает к нам из «диких земель», так сказать, его необходимо укротить. Подготовить его. Смотри.

Один из стражников сорвал остатки лохмотьев со спины женщины. Остальные расступились, и человек с бичом размахнулся. Удара Кирин не увидел, но услышал громкий треск. На спине женщины появилась кровавая полоса.

Женщина завопила. Кирин дернулся.

– Вся сложность состоит в том, чтобы выбрать нужное количество ударов, – объяснил Дарзин с каким-то отстраненным интересом. – Нужно полностью сломить раба, указать на его место в доме, но при этом он не должен умереть от потери крови. Обычно…

– Прекрати!

– …установить границу между простыми ранами и смертельными нелегко, – продолжал Дарзин, словно не слыша Кирина. – Но в этом деле у нас есть преимущество, ведь именно мы контролируем Коллегию врачевателей. Спасая рабов от смерти, мы не оказываем им услугу, поскольку именно мы и причиняем эти раны.

Пока Дарзин это рассказывал, бич нанес еще несколько ударов. Каждый раз женщина издавала вопль, заставлявший Кирина вздрогнуть. Заметив это, де Мон ухмыльнулся.

– Ты понимаешь, что твой отказ сотрудничать может привести к опасным последствиям? Не для тебя, разумеется: я никогда не причиню тебе вреда. Но я ведь должен выместить на ком-то злость, верно? – Он сделал знак человеку с бичом, чтобы тот ускорил порку. Спина женщины покрылась кровавыми рубцами, и ее крики звучали все тише. Кирин бросил взгляд в сторону и увидел одного из целителей дома де Мон – он стоял рядом, тщательно сохраняя невозмутимость. Кирин понял: когда она достаточно помучается, лекарь исцелит ее, и тогда все начнется сначала.

– О, Таджа… – прошептал Кирин. – Пожалуйста, прекрати это.

– Скажи «пожалуйста, прекрати это, отец», и тогда я, возможно, выполню твою просьбу. – Дарзин наклонился вперед, разглядывая окровавленную спину женщины. В его глазах вспыхнул голодный огонек.

Кирин схватил со стола золотой кофейник и выплеснул его содержимое в Дарзина, но тот увернулся. Тогда Кирин схватил столовый нож и метнулся к человеку с бичом. Тот удивленно поднял на него взгляд. Кирин ударил его ногой в пах, а затем стремительно нанес несколько ударов ножом. Бич упал на землю, а через полсекунды рухнуло и тело стражника.

Дарзин бросился на Кирина. Юноша почувствовал, что его рука стиснута, словно вокруг нее обвился питон, заставив его выронить нож. Дарзин ударил Кирина коленом в бок с такой силой, что перед глазами у него все закружилось. Он попытался ударить Дарзина локтем, но тот уклонился.

– Глупый мальчишка, – сказал Дарзин и ударил Кирина в челюсть. – Вижу, что тебя тоже нужно укрощать.

Кирин пошатнулся. Дарзин схватил его за волосы и стукнул его головой об стол.

– Хватайте его, – приказал он стражникам.

Чьи-то руки грубо прижали Кирина к столу. Он попытался вырваться, но тщетно.

– Да пошел ты! – завопил он.

– Что я говорил тебе насчет выражений? – спросил Дарзин. – Ты – принц. Ты должен уметь разговаривать не только на языке отребья.

– Чтоб ты сдох! Ты убил моего отца!

Кирин почувствовал, как рвется ткань, и понял, что Дарзин рвет ему на спине рубашку.

– Нет, не убил, – сказал Дарин, поднимая с земли бич, – но теперь жалею об этом. Интересно, сколько крови из тебя выльется, пока ты не поймешь, где твое место?

Бич щелкнул. Сначала Кирин ничего не почувствовал, но затем в спине вспыхнула обжигающая боль. Он стиснул зубы, чтобы не закричать.

Дарзин рассмеялся.

– Так на чем мы остановились? Ах да, ты собирался сказать «пожалуйста, прекрати это, отец». Ну что, продолжим? – Бич ударил снова, и на этот раз Кирин закричал.

– Что вы делаете, лорд-наследник де Мон? – разнесся по саду громкий женский голос.

Аристократ помедлил.

– Мия… Не ожидал тебя увидеть.

Кирин поднял голову и ахнул.

У входа в сад стояла ванэ из Кирписа[65].

Эта ванэ не страдала от боли, и ее не пытали – в отличие от ее сородича, которого Кирин видел в доме казиварца. Она была удивительной: смуглая кожа, покрытая золотой пылью, глаза – синие сапфиры. На макушке ее волосы были голубого цвета, словно глазурь, которой в Кирписе покрывают керамику, но они постепенно темнели, и на уровне икр они становились такими же синими, как и ее глаза. Она сияла. По сравнению с ней сад казался темным, а небо – облачным.

«Она носит цвета дома», – подумал Кирин, а затем задумался над тем, может ли быть такая окраска естественной[66].

– Я прибыла, чтобы сопроводить вашего недавно найденного сына в его покои. Но вы, вероятно, решили, что они ему не понадобятся. Мне приказать стражникам, чтобы они подготовили для него камеру в подземелье? – Сарказм в ее голосе ранил сильнее, чем удар бича.

Дарзин откашлялся.

– Мальчишка оказался с характером.

– Но ведь в его жилах течет кровь де Монов, разве не так? – Ванэ недовольно обвела взглядом сад и остановила взгляд на дрожащей от страха рабыне и теле ее мучителя. Она нахмурилась, глядя на лекаря, который склонился над телом. – Насколько сильно пострадал этот человек?

На миг Дарзин пришел в замешательство, но затем до него дошел смысл ее слов.

– О, он очень хорошо пострадал, – фыркнул он. – Более того, он получил смертельную рану. Мальчик – прирожденный убийца. – Он сделал знак стражникам, и те отошли от юноши. Кирин встал, по-прежнему яростно глядя на Дарзина.

– Каков отец, таков и сын, – сказала ванэ.

Дарзин рассмеялся.

– Отлично! А я-то думал, что у вас, ванэ, нет чувства юмора.

– У нас его нет, лорд-наследник. Могу я проводить этого юношу в его комнаты?

– Минуту… – Дарзин повернулся и сбил Кирина с ног ударом в лицо. – Это за то, что пролил кофе на мою рубашку.

– Твою мать! Будь моя воля, я бы еще не то сделал! – Кирин коснулся рукой подбородка.

– Выбирай выражения, – усмехнулся Дарзин. – Мальчик, ты мне нравишься. В твоем сердце горит огонь де Монов.

– У вас странный способ выражать свою привязанность.