Освобождение Несс Патрик
– Так что ты хочешь сказать? Что я… типа соблазнил Уэйда?
Здоровяку Брайану Терну явно стало не по себе:
– У юношей часто играют гормоны, такое может случиться с кем угодно. Взять хоть Марти.
– Марти давно не юноша.
– Я это к тому, что если у тебя были… ну, какие-то чувства к директору…
– К Уэйду??!
– Тогда ты мог… ну, намекнуть ему, что ты не прочь…
Адам заморгал. Молча. Он просто не знал, как ему быть: впервые в жизни (если не считать того разговора в «Вендис») один из родителей вызвал его на откровенный разговор, хотя они наверняка не раз беседовали об этом с Марти. А если уж они нашли у него на ноуте порнушку – никаких извращений, просто фотки обычных голых парней (как выяснилось, Адам предпочитал их профессиональным порномоделям и актерам) – и даже не упомянули это…
Неужели они настолько его боятся?
– «Не прочь»?.. – в ярости переспросил он. – Как это понять, мать твою?!
Отец резко вскинул голову и гневно закричал:
– Не смей выражаться в доме Божьем!!!
– А, то есть обвинять сына в том, что он склонил директора к сексуальным домогательствам, в доме Божьем разрешается, так?
– Я лишь предположил, что ты мог неосознанно…
– Мне семнадцать лет! Он – мой мерзкий босс с мерзкими усами и такой заезженной на вид задницей, что мне хочется мыть руки после каждого разговора с ним!
– Однако ты дал ему себя потрогать.
Адаму словно влепили пощечину: он и сам в мыслях ругал себя за это, но когда те же слова прозвучали из уст родного отца…
– В общем, я сам напросился, – с трудом произнес Адам. Во рту резко пересохло. – Так получается?
Здоровяк Брайан Терн лишь пожал плечами. Однако в его глазах читался страх – настолько явный, что даже Адам его увидел.
«Ну, вы же хотели меня бояться – так бойтесь», – подумал он.
– А знаешь, где я сегодня был? – спросил Адам. – После того как мой непорочный босс пригрозил уволить меня, если я не займусь с ним сексом?
– Адам…
– Я нашел утешение в объятиях своего парня.
Настал черед Брайана Терна стерпеть пощечину. Однако он не удивился – ни капли.
– Адам, я не желаю это слышать.
– Я тоже сегодня услышал много неприятного и теперь молчать не стану.
– Нет, ты замолчишь. И, кстати, о встрече с друзьями тоже можешь забыть.
– О прощальной вечеринке по случаю отъезда Энцо? Парня, с которым я трахался почти два года?..
– Адам!..
– Хотя нет, не совсем так: это он меня трахал.
– Не смей так со мной разговаривать! Тем более в церкви…
– Но я не возражал, мне нравится, когда меня имеют. Сегодня и Линус меня поимел…
– Что? Кто?..
– Помнишь парня, про которого ты целую проповедь прочитал? Конечно, мы с ним сошлись, городок-то у нас маленький…
– Ты встречаешься с этим… парнем?
– Не просто встречаюсь. Мы занимаемся сексом.
– Прекрати!
Адам протянул ему руку.
– Понюхай, от меня еще пахнет. Поэтому я весь день от тебя шарахаюсь, чтобы ты не учуял его запах. Не успел помыться, знаешь ли…
Отец закрыл глаза и начал молиться вслух:
– Господи, помоги моего сыну! Прошу, верни его на путь истинный…
– А потом мы и второй раз перепихнулись. Вышло даже лучше, чем в первый, между нами возникла такая удивительная близость…
– Обличаю грехи твои во имя Господа нашего Иисуса Христа…
Но Адам вовсе не чувствовал себя обличенным или виноватым. Он чувствовал себя всемогущим. Как радостно и приятно было сжечь дотла этот мост! Адам понимал, что радость будет недолгой, однако ему подвернулась возможность показать отцу свою силу – и он не мог ее упустить.
– Он побывал внутри меня, пап. Так что я не «перебешусь», даже не мечтай.
– Молю, изгони дьявола из этого места…
– А что мы научились делать ртом – это просто нечто!
– Иисусе, взываю к тебе…
– Кстати, внизу он довольно волосат, хотя, казалось бы, весь такой гладенький…
– АДАМ! – заорал отец страшным голосом. На памяти Адама он кричал так всего раз или два – еще чуть-чуть и ударил бы. Отец встал и раскинул мощные руки, потом замахнулся…
Но в последний миг совладал с собой. Одному Богу известно, что творилось у него внутри, какой там шел бой…
– Ты никогда не посмеешь так со мной разговаривать, – выдавил Здоровяк Брайан Терн.
– Ты сам хотел честного разговора. Вот я и был с тобой честен.
– Сейчас же иди домой. Из дома ты больше не выйдешь – разрешаю ходить только в церковь и в христианскую школу, которую мы для тебя найдем.
– Я в последнем классе. Даже не подумаю менять школу.
– Твое мнение меня не интересует.
– А меня не интересует твое!
– Адам, – предостерегающе выдавил отец.
– Отсюда я поеду к Анджеле, а не домой. Мы с ней идем на вечеринку. И я не перестану встречаться со своим парнем.
– Еще как перестанешь.
И тут Адам сделал нечто такое, чего раньше за собой не помнил. Он подошел к отцу почти вплотную – физически бросая ему вызов и демонстрируя отвагу, от которой, он знал, очень скоро не останется и следа.
Отец удивленно попятился.
– А знаешь почему? Почему я не стану тебя слушаться? – спросил его Адам. – Потому что они – моя семья. Они меня любят. Именно к ним я иду в трудную минуту. Не к тебе, пап, и не к маме – и кто же в этом виноват?
– Я твой отец…
– Да, только ты никогда не любил меня просто так. Твою любовь нужно заслужить.
– С Божьей помощью все возможно…
– Ну, не знаю. Я столько лет молил Господа, чтобы он смягчил твое сердце. Но пока ничего не изменилось.
– Адам…
– Я ухожу.
– Нет.
Адам замер на секунду: попытается ли папа его остановить? Конечно, тот минимум на сотню фунтов тяжелее и гораздо сильнее физически…
Однако отец не шелохнулся.
– Ты хоть меня любишь? – спросил его Адам.
– Больше жизни, – сразу ответил он.
– Но ты ничего не делаешь с этой любовью. Не хочешь тратить на нее душевные силы.
– Ты не представляешь, сколько сил я трачу, чтобы тебя любить.
Наконец, вот он – страшный удар. Даже Здоровяк Брайан Терн это понял и, видимо, поэтому не попытался остановить сына, когда тот вышел из «Дома на камне», прыгнул в машину и уехал к Анджеле.
Уехал к своей семье.
Она убила всех, и они были только рады. Они видели Королеву во всем ее великолепии, такой, какой ее видит фавн, и она вынесла им долгожданный смертный приговор. Каждый принял его с явным облегчением.
Она идет мимо, а они один за другим замертво падают на пол своих камер. Фавн в спешке подлетает к погибшим и возвращает их к жизни, зная, что они будут проклинать его за это в своих снах.
Вот на что способна Королева. Вот почему ей нельзя приближаться к тем, кому нельзя видеть ее истинный облик. Вот зачем на заре мира были заключены те соглашения. Но даже древние соглашения не спасут мир, если фавну не удастся вернуть Королеву домой.
Впрочем, самого ужасного он не увидит. Его она убьет в первую очередь. Однако фавн дорожит этим миром, своей жизнью, а главное – жизнью Королевы. Он еще может все исправить.
Именно поэтому он вновь и вновь воскрешает убитых Королевой. Так они идут вдвоем по длинному тюремному коридору: она несет смерть, он – жизнь.
Человек, который ей нужен, ждет в последней камере.
Фавн знает, что конец близок. Но как все произойдет?
Она подходит к камере. Души Королевы и девушки по имени Кейти так тесно переплелись, что непонятно даже, кто из них обращается к узнику.
– Здравствуй, Тони, – говорят они. – Ты меня убил.
7
Встреча
– Ох, Адам! – восклицает Анджела, ставя последние пиццы на конвейерную ленту, которая увезет их в печь.
– Да уж.
– Господи!
– Ага.
– Думаешь, твои родаки могут сюда приехать? Они же знают, где я работаю. Эмери иногда готовит здоровенные заказы на толпу подростков из вашей церкви.
На экране телефона высвечивались все новые и новые сообщения – «Немедленно возвращайся» на разные лады. Но ни одного звонка не поступало. А потом, как ни странно, позвонил Марти. И еще раз. И еще. Наконец и он скинул сообщение: «Хотя бы напиши, как ты, бро».
– По ходу, они ждут моего возвращения, – сказал он. – Я должен вернуться по собственной воле. Как блудный сын.
– Дурацкая история, – сказала Анджела. – Хорошему брату, значит, ничего, а плохому все плюшки – только извиниться разок пришлось.
– Угу. Зато он вернулся домой. Навсегда. Ну и плевать. – Адам не сводил глаз с засаленного пола кухни. – Я уже дома.
– Ой, вот только этих пиксаровских соплей не надо, а? – Она села рядышком, совсем как утром. Адама до сих пор трясло. – Вовремя я тебе сообщила о своем отъезде…
– Не, нормально. Лучше уж сразу отстреляться.
– Правда?
– Наверное, нет.
– На вечеринку-то еще хочешь идти? Или уже не очень?
– Домой я точно пока не хочу.
– Можем ко мне поехать. Ты же знаешь, моя мама всегда на твоей стороне.
– Может, она и меня в Нидерланды отправит?
– Было бы круто.
– Ага. Размечтались.
Минуту-другую они молча смотрели, как на пиццах тает сыр.
– Ну, и что дальше? – серьезным тоном спросила Анджела. – Рано или поздно тебе придется вернуться домой.
– Угу. Пойдешь со мной?
– Конечно. Я же им нравлюсь. Прикрою тебя своим телом.
– Ну, а потом… Фиг знает. В христианскую школу переведусь, наверное.
– Тогда не видать тебе секса как своих ушей.
– Даже не знаю, чего еще ждать от родителей.
– Может, заставят тебя лечиться от гомосексуальности?
– Пусть попробуют – я на них в суд подам. За жестокое обращение с несовершеннолетними.
– Ого, кто-то разозлился не на шутку.
– Что поделать, день такой. И в этом ведь вся фишка, да? Они могут делать что хотят и быть самими собой, а я вынужден молча это терпеть. Но и они, в свою очередь, вынуждены терпеть меня. На меньшее я не согласен.
– Правильно! Так их! – Потом, уже тише, Анджела добавила: – А было бы круто, да?
Телефон опять завибрировал. Сообщение от Марти: «Вернись. Пожалуйста».
– Ну, зато они отвлеклись от этой истории с внуками. Тоже хорошо, – сказал Адам.
– Большой день для семьи Тернов. – Анджела положила руку ему на спину. – Я серьезно: тебе ничего не грозит? Они ведь не могут тебе… ну, навредить? По-настоящему?
– Сегодня мне казалось, что он меня вот-вот ударит. Я даже на это надеялся. Тогда бы всем стало ясно, что он плохой человек.
– В принципе это и так ясно.
– Ну… Просто у него есть вера. И эта вера много для него значит.
– Когда вера становится важнее детей, это плохо.
– Не все так просто, Эндж.
– Да, знаю… – Она встала и посмотрела ему в глаза. – Они – твои родители. Им полагается любить тебя за что-то. А не вопреки.
– Узнаю слова твоей мамы.
– Мама у меня мудрая. – Анджела подошла к печке и убрала в коробки две последние пиццы. – Я только переоденусь – и двинем. Если ты все еще хочешь.
– Хочу.
Она покосилась на него:
– Клево!
– Что я буду без тебя делать, Анджела?
– Жить и радоваться. – Она пожала плечами. – Считай, это пророчество и приказ. К тому же, – добавила она с хитрой ухмылкой, – подумай, сколько нового я узнаю в Голландии – и чему потом тебя научу!
– Ты меня убил, – повторяет Королева.
Фавн встает у нее за спиной. Человек изо всех сил вжимается в дальнюю стену камеры.
– Кейти?.. Господи!
– Ты видишь только одно лицо? – спрашивает Королева.
– Что происходит? Как?.. Как это возможно?..
– Молчать, – приказывает Королева, и человек тут же немеет, хотя все еще глотает ртом воздух и пытается формулировать слова.
Но потом…
– Говори, – произносит она, и фавн слышит удивление в ее голосе.
– Это… Это какой-то розыгрыш, фокус…
– Я пришла судить тебя, – молвит Королева. И, противореча себе, добавляет:
– Я пришла говорить с тобой.
– Я пришла убить тебя, – говорит она.
– Я пришла понять – за что? – говорит она.
Фавну становится еще больше не по себе.
Голоса перебивают друг друга и требуют разного. Неужто миры начали выходить из своих берегов?
– Королева? – вновь окликает ее фавн.
Та поднимает руку: молчать.
– Я должна разобраться.
– Но как же судьба мира, моя Королева?
– Сначала я должна разобраться.
Она делает шаг вперед, без труда раздвигая прутья решетки, словно это заросли тростника на берегу озера. Человек охает, но бежать ему, разумеется, некуда.
Адам заплатил Эмери за тридцать шесть пицц: даже с учетом скидки для сотрудников вышло почти триста долларов.
– У тебя же нет таких денег! – попыталась образумить его Анджела, когда он отказался от ее посильной лепты.
– Я сам вызвался купить пиццу. – Адам подхватил первую стопку коробок и понес их в машину. – Родители Энцо вернут мне деньги.
– Еще не факт.
– И все же я не теряю оптимизма.
– Вопреки сегодняшним событиям?
– Благодаря им. Хуже быть уже просто не может.
– Ох-хо-хо… – Анджела стала в панике шарить глазами по подсобке в поисках чего-нибудь деревянного, чтобы постучать три раза.
Пиццу решили отнести в машину Адама: та была гораздо вместительнее. Пока он складывал коробки на заднее сиденье, его телефон снова завибрировал.
Марти. Опять.
– Да сколько можно… – Адам сделал глубокий вдох. – Алло.
– Хвала Всевышнему!
– Можно было просто поздороваться, Марти. Я бы не обиделся.
– Мама с папой с ума сходят!
– С чего бы это?
– Боятся, ты натворишь глупостей. Покончишь с собой или еще что-нибудь.
– Ну что ты, я не стану вешаться из-за таких пустяков – из-за какой-то там семьи, ха-ха!
Подошла Анджела с высоченной стопкой коробок – они доходили ей почти до глаз. Адам подхватил всю стопку одной рукой и поставил рядом с остальными.
– Адам…
– Что, Марти? Чего ты хочешь?
– Ты же знаешь, они хотят, чтобы ты вернулся домой.
– Не они, а ты. Чего хочешь ты?
Брат сперва не ответил, и Адам уже хотел вешать трубку, когда тот наконец опомнился:
– Я хочу покоя.
– Чего?.. – переспросил Адам таким удивленным тоном, что Анджела вскинула голову.
– У меня чувство… – выдавил Марти, – …что все кругом рушится. Какой-то конец света.
– Ты о чем вообще?
Анджела прошептала:
– Что такое?!
– Кажется, Марти спятил, – прошептал Адам в ответ.
– Да неужели?
– Ты тут? – спросил брат.
– Да. Почему конец света, объясни толком!
– Ну, папа плачет, мама взбесилась…
– Ни то ни другое меня не удивляет.
– И оба поговаривают о том, чтобы уйти из церкви.
Тут даже Адам удивился. Но ненадолго.
– А, пустые угрозы!
– Знаю.
– Они пытаются нами манипулировать.
– Знаю, Адам, я живу с ними дольше, чем ты. Просто говорю, что они очень расстроены.
– Расстроены – это еще не «конец света».
– Ты просто не видел папино лицо.
Читать бесплатно другие книги:
