Смертельные воспоминания Марсонс Анжела
– Да, прошу вас, – кивнула Элисон, протягивая руку за сумкой. Ей понравилось, что на этот раз он не попытался остановить ее. – И пакет чипсов с курицей.
Мужчина поставил перед ней бокал, положил пакет и взял деньги.
Она заметила, что у него ухоженные ногти, и вспомнила хвойный запах, который почувствовала накануне.
Ухоженный и следящий за собой.
Есть.
Том взглянул на другой конец стойки, куда направлялась только что вошедшая пара, но ими занялась неизвестно откуда возникшая Тилли. Элисон почти наизусть выучила показания владельца бара и его сотрудников.
Открыв пакет с чипсами, она немного подвинулась. Один из чипсов выпал у нее из пальцев, прежде чем она успела донести его до рта.
– Ой, – сказала Элисон, глядя, как он падает на пол.
– А этот парень вчера вечером, – Том наклонился вперед и положил руки на стойку. – Он ваш ухажер или как?
– Нет, нет, – сказала психолог.
– А мне показалось, что вы с ним слегка поцапались там, за столиком.
Наблюдательный.
Есть.
– Он мой коллега. Просто разошлись во мнениях.
– А чем вы занимаетесь, Элисон? – спросил Том.
Откуда он знает ее имя?
– Ваш коллега назвал вас по имени, прежде чем увести, а я никогда не забываю имен красивых женщин.
Элисон почувствовала, что краснеет.
Умеет очаровать.
Есть.
Она съела еще один чипс, а следующий опять уронила.
– Я учительница, – соврала она. – Математики. – Она всегда хотела преподавать математику.
– Послушай, Том, – подошла к ним Тилли. – Я закончила с заявками на склад и…
– Ты их подшила?
– Конечно, – улыбнулась девушка. – Я же знаю, что тебе нужно.
– Отлично. А можешь позвонить Фреде и узнать, как она? Если она не поправилась, то надо искать ей замену.
Кивнув, Тилли отошла.
Организованный и эффективный.
Есть.
Еще один чипс отправился в рот, а второй на пол.
– А вы? – спросила Элисон. – Как давно вы владеете этим местом?
– Три года, – с гордостью ответил Том.
– С того момента, как… – Элисон хотела было сказать «как вам исполнилось двадцать шесть», но вспомнила, что он не говорил ей своего возраста. – С того момента, как прежние хозяева решили все здесь ликвидировать?
Том кивнул, никак не среагировав на ее заминку.
Еще один чипс съеден, и еще один отправился на пол.
– Мне повезло, что они хотели побыстрее от всего избавиться. А потом я удачно договорился с некоторыми поставщиками, вспомнил о том, чему меня учили в универе, и через два года заведение стало приносить доход.
Образованный.
Есть.
Элисон решила использовать представившуюся ей возможность.
– Наверное, концерты живой музыки тоже помогают?
– Конечно, если выбрать правильную музыку, – кивнул Том.
– Вроде этого Кертиса… как его там? – спросила Элисон, роняя на пол еще несколько чипсов, а потом смяла пакет.
Том взял его у нее и убрал под стойку.
– Давайте перейдем вон туда, – кивнул он в угол.
Он обошел стойку, и Элисон встала.
– Мне очень жаль, что я здесь так насвинячила, – сказала она.
– Будем надеяться, что Фреда выйдет завтра с больничного, – мужчина пожал плечами. – Здесь надо устраивать генеральную уборку.
Взяв свой бокал и идя вслед за ним, Элисон не могла не почувствовать некоторое разочарование его ответом.
– Так вы что, журналистка или что-то в этом роде? – спросил Том, нахмурившись.
– Боже, конечно нет. А почему вы спросили? – Элисон села напротив него.
– Мне показалось, что вас слишком интересует Кертис.
Элисон крутила пальцами ножку бокала.
– Меня он совсем не интересует, – сказала она, отвернувшись. – Мне просто хотелось с вами поговорить, но вы, кажется, хотите, чтобы я ушла…
– Нет, нет, все в порядке, – Том покачал головой. – Просто я знал этого парня, так что…
– Должно быть, это произошло слишком внезапно. А что-то намекало на то, что он на такое способен? – спросила Элисон.
– Я сам сотни раз задавал себе этот вопрос, – Том почесал затылок. – Я хочу сказать… некоторые считали его немного странным. Он был интровертом и всегда очень напряжен. Хотя я думал, что он просто творческий человек. Он был хорошим парнем, который с энтузиазмом играл свою программу. И не важно было, сидит перед ним полный зал или всего пара человек. Мне кажется, для него важна была сама музыка.
– А ваш бизнес не пострадал?
– Не так сильно, как вы могли заметить. Люди как-то не заморачиваются о том, что Дженнифер здесь работала, а Беверли сидела в свой последний вечер. Конечно, полиции об этом известно, но…
– А они вас сильно измучили? – поинтересовалась Элисон.
Том покачал головой:
– Они были здесь на утро после нападения на Беверли. Хотели узнать, что мы видели, но в тот момент, когда Кертис уходил, мы с Тилли считали деньги в задней комнате, так что ничего не смогли им рассказать.
Элисон чуть не задохнулась от злобы на детектива Мертона. Для человека, подпадающего под ее профиль, такая беседа никогда бы не показалась интенсивным допросом.
Она сделала глоток вина и заерзала на стуле.
– Ну, спасибо вам за беседу, но мне пора…
– Так рано? – Том криво улыбнулся. – А я надеялся, что мы еще поговорим, может быть, даже где-нибудь вместе перекусим?
– Возможно, в следующий раз, – ответила Элисон, стараясь не выдать себя.
И она пошла к двери, чувствуя на себе его взгляд. Как же, уйдет она из этого полного посетителей места с человеком, которого она подозревает в изнасиловании и убийстве…
Она опять практически ничего не выпила и решила сесть за руль.
Направляясь к машине, психолог размышляла о том, что ей надо что-то делать, но не знала, что именно. С кем можно поговорить на эту тему? И как это вообще делается? Ей не хотелось, чтобы кто-то пострадал из-за нее, но все это расследование…
Рука, опустившаяся ей на плечо, испугала Элисон.
– Ч…что?..
Том развернул ее лицом к себе.
– А вы уверены, что не голодны? – спросил он и посмотрел на нее с явным интересом.
Во рту у Элисон все пересохло, а сердце заколотилось в груди как сумасшедшее. У него был пристальный и недобрый взгляд.
Покачав головой, Элисон посмотрела на его руку, которая все еще лежала у нее на плече.
– Мне… мне надо идти, – сказала она, высвобождаясь.
У него был такой вид, как будто он хочет настоять на своем, но он развернулся и вернулся в бар. На короткое мгновение личина приветливого и улыбающегося владельца бара исчезла, и теперь Элисон хотелось убраться отсюда как можно дальше.
Внезапно она забыла обо всем, заметив кое-что на земле.
Остановившись, она нагнулась и почувствовала, как сердце глухо ворохнулось у нее в груди.
Нет, этого не может быть.
Дрожащими руками она достала телефон и нашла нужное ей имя.
– Элисон, что еще, черт побери, вам нужно? – раздался голос детектива Мертона. Он даже не пытался скрыть свою враждебность.
– Прошу вас, выслушайте меня, – попросила его Элисон. – Я сейчас в «Элайте» и…
– Элисон, давайте договоримся, что я неправильно услышал название места, где вы находитесь. Потому что если я услышал его правильно, то мне придется направить вашему руководству официальное представление относительно того, что вы пытаетесь помешать ведущемуся расследованию. Это понятно? – прошипел детектив.
Она не смогла ничего ответить, хотя челюсть у нее отвалилась. Неужели он действительно это сделает?
– И не звоните мне больше по этому номеру, – закончил разговор Мертон.
Черт, черт, черт. И что ей теперь прикажете делать?
Ей действительно необходима была помощь, и на ум приходило имя только одного человека, которому она могла бы позвонить.
Глава 80
Брайант подошел к регбийному полю тогда, когда вся команда уже заканчивала разминку. Их противники из Герефорда занимали правую половину поля, а капитаны стояли где-то в центре.
Он взглянул на Ленни, чтобы узнать свою позицию на игру, и тот знаком показал ему его место.
Брайант догадывался, что двадцатишестилетний капитан уже не знает, куда его ставить, но привычка, напоминающая зависимость, не позволяла сержанту с изящным поклоном покинуть команду и дать место более молодым игрокам.
В былые времена он играл на позиции вингера, на которую обычно ставили самых быстрых игроков, основной задачей которых было получить мяч от форвардов и прорваться к воротам. Форварды были более тяжелыми игроками, которые обеспечивали развитие атаки, защищая отобранный мяч.
Сегодня же его поставили в задний ряд форвардов – эта позиция называлась фланкер.
Брайант понял, что это сделано из-за его ранения, и согласился, что решение правильное, принимая во внимание тот факт, что эта игра была решающей с точки зрения перехода на более высокое место в лиге.
Кивнув своим товарищам по команде, он быстро выполнил пару упражнений на растяжку. В команде оставалась еще пара человек, с которыми он когда-то начинал, но Брайант видел, что они уже не так фанатично преданы игре. Когда тебе за сорок, травмы и повреждения заживают медленнее, а боль после тяжелого матча длится дольше, но ребята все еще продолжали играть, не зная, чем заменить эти золотые в жизни каждого мужчины годы.
У него тоже были свои причины. Когда он бегал по полю, стараясь не отставать от игроков, годившихся ему в сыновья, он мог думать только об игре и больше ни о чем. Физическая нагрузка и необходимость полной концентрации не оставляли места для размышлений о работе, семье, проблемах. Все это оставалось в раздевалке вместе с верхней одеждой.
Сержант застонал, увидев знакомого игрока. Жесткому парню по имени Бизли было около тридцати, и он все еще пытался что-то доказать окружающим. При росте в шесть футов и три дюйма[38] и косой сажени в плечах у него была репутация не самого дисциплинированного игрока.
Разглядывая его рыжую шевелюру, Брайант размышлял о том, что, возможно, его озлобили издевки, связанные с тем, что он мало того, что страшно напоминает персонажа из «Гарри Поттера»[39], так и фамилию имеет отличающуюся лишь на одну букву.
«Только попробуй достать меня, придурок, – подумал сержант, – сегодня я как раз в нужном настроении».
Он встал на свое место и стал ждать свистка.
Ритм игры мгновенно захватил его. Казалось, что вместо меча по полю летает сгусток ненависти.
Уже через несколько минут после начала он с трудом избежал удара в челюсть, получил удар по затылку во время схватки, а под шумок ему еще и по голени заехали.
«Но именно сейчас мне нужна эта жесткая игра», – подумал Брайант, когда его подозвал Ленни.
Из-за случайного офсайда была назначена схватка. Он занял свое место в первом ряду, готовый толкаться с противником за обладание мячом.
Судья вбросил мяч в схватку, и хукеры вступили в борьбу за него. Мяч выиграла его команда.
Выходя из схватки, сержант получил удар локтем по правому глазу. Боль прострелила его лицо, кожа лопнула, и он почувствовал текущую по щеке прохладную кровь.
Проследив за тем, откуда появился локоть, он, без всякого удивления, увидел улыбающуюся физиономию Бизли.
– Какого хрена?..
Это была нечестная игра. Ведь схватка уже закончилась.
– Убирайся с поля, старик, – посоветовал ему Бизли.
Брайант, подняв кулак, бросился вперед, а кровь стала заливать ему правый глаз.
– Ну-ка повтори…
– Эй, эй, эй! – с этими словами Ленни перегородил ему дорогу.
Тренер Бизли воспользовался этим моментом и убрал парня с поля.
– Какого черта, старина? – спросил Ленни, загораживая ему вид. – Все было по…
– Ты что, шутишь? У этого ублюдка кровь на майке…
– Успокойся, приятель. Ты сам на себя не похож. Да, он дерьмо, но сейчас он просто жестко сыграл против тебя. Ты что, сегодня не с той ноги встал или как?
– Со мной все в порядке, – огрызнулся Брайант, вытирая кровь тыльной стороной руки.
– Вот и хорошо. Отправляйся на скамейку. Сегодня ты больше не играешь.
– Черт возьми, Ленни… – запротестовал Брайант.
– Или ты уходишь, или я прекращаю игру, – покачал головой Ленни. – Ты не прав. Уходи.
– Твою ж мать… – повторял Брайант, пересекая поле в сторону раздевалки. Здесь он снял майку и вытер ею кровь с лица.
– «Не с той ноги встал»… – передразнил он, бросая майку на пол. Ну конечно, он же всего неделю наблюдает за тем, как прошлое и настоящее его командира и друга используют для того, чтобы разбередить ей всю душу. Он видел, как она старается спрятать свои эмоции поглубже, чтобы выполнить свою работу и поймать этого больного ублюдка, который убивал невинных людей для того только, чтобы что-то ей доказать. Он видел, как она вела их вперед, анализировала доказательства и факты, разбирала и сортировала улики и постепенно теряла то, что для нее было самым главным. Свою частную жизнь. А потом ему пришлось наблюдать, как ее снимают с расследования.
Да, сегодня на работе у него был чертовски неприятный день. А разве бывают другие? Каждый день ему приходится наблюдать и анализировать самые темные стороны человеческой натуры, видеть то, от чего он не может отвернуться. И после всего этого образы, заполняющие его мозг, повторяются снова и снова – они мучают и ослабляют его для того только, чтобы вновь вернуться к нему в снах.
Брайант в ярости пнул свою спортивную сумку.
– Твою ж мать! – воскликнул он, сжимая зубы.
Сжав руки в кулаки, он метался по раздевалке. Ему необходимо что-то, что позволит ему выпустить пар и избавиться от ярости, которая, как расплавленная лава, циркулирует по его сосудам.
Это знание.
Эти мысли.
Эти образы.
– Не-е-е-е-е-т! – крикнул он и ударил правой рукой в стену.
Он с радостью воспринял мгновенную боль, но она не прочистила ему мозги. Где-то глубоко в подкорке, смешавшийся со всем увиденным за эту неделю, прятался образ Билли Стайлс, подвергшейся жестокому и беспощадному нападению. И оставленной умирать в лесу, где она испытала такой ужас, что он навсегда изменит ее жизнь.
Но не этот образ мучил его сейчас. Не он не отпускал его на регбийном поле. Речь шла о более личном и близком образе, который наполнял его яростью, сжигавшей, подобно лесному пожару, все его внутренности.
Это был образ тринадцатилетней девочки, брошенной всеми, никем не любимой, незащищенной, испуганной, но старающейся держаться, которую отвели в лес и изнасиловали.
И от этого образа он не избавится никогда.
Бросившись на скамейку, Брайант низко наклонил голову. И заплакал.
Глава 81
Было почти девять вечера, когда Ким припарковалась перед желтой входной дверью.
Она все еще не могла прийти в себя, ярость переполняла ее – стоило ей хоть чуть-чуть успокоиться, как мысли о случившемся вновь заводили ее.
– Ты будешь себя хорошо вести? – спросила она у Барни, постучав в так хорошо знакомую дверь.
Он посмотрел сначала на нее, а потом на дверь, что на его собачьем языке означало, по-видимому, ДА.
Тед Морган открыл дверь и улыбнулся ей навстречу, как делал всегда с того самого момента, когда в возрасте шести лет ее впервые направили к нему на консультацию.
– Ты запоздала, – сказал он.
– Прости, но…
– Я хотел сказать, что жду тебя вот уже несколько дней, – Тед отошел в сторону. Ким вошла, Барни вошел вслед за ней, и Морган закрыл за ними дверь.
– Где сядем? – спросил он.
– На кухне, – ответила Ким.
– Понятно.
– Что тебе понятно? – задала вопрос Ким, усаживаясь за обеденный стол.
– Ты пришла поговорить, – ответил психолог, наполняя кофеварку. – Сегодня будем пить растворимый. Не хочется тратить «Коламбиан Голд» на напиток, который ты, скорее всего, не допьешь.
– Тед, ты что, куда-то засунул его?
– Милая, я все объясню потом, – усмехнулся мужчина. – Прежде всего объясни мне, зачем ты пришла? – с этими словами он повернулся к Ким лицом.
– Ты следишь за новостями?
– Конечно.
– И знаешь, что значат эти смерти?
– Естественно. Первый эпизод – абсолютная копия того, что произошло с тобой и Мики, второй – реконструкция смерти Эрики и Кита. Именно поэтому я жду тебя уже несколько дней. Как поживают твои коробочки с воспоминаниями?
– Пока закрыты, – едва слышно ответила Ким. – Сегодня вечером в парке тоже кое-что произошло…
– Ты о девочке?..
Ким кивнула – она не знала, что все это уже успели показать в новостях.
– Очень мало деталей. Это тоже как-то с тобой связано?
– Приемная семья номер пять, – кивнула Ким.
Том поставил чашки на стол. Барни стал жадно лакать воду из миски, которую ему поставили на пол.
– Когда ты появилась здесь после приемной семьи номер пять, это было ни на что не похоже. В тебе появилась какая-то жесткость, которой раньше не было. Несмотря на все, что с тобой происходило до этого, у меня создалось впечатление, что именно в этой семье ты научилась ненавидеть.
– Продолжай, – попросила Ким.
– До того дня я не оставлял надежды, что смогу тебе помочь, что каким-то образом случится прорыв и твои раны затянутся…
Ким почувствовала, как в присутствии этого человека, единственной целью которого было ей помочь, ее ярость куда-то исчезает.
– Но, когда ты вернулась после семейства номер пять, я понял, что ты перешла в другое измерение. Что я больше не смогу до тебя достучаться.
Ким подумала, что, скорее всего, он был прав.
– На месте преступления я чуть не съездила по морде констеблю, – призналась она.
– Но ведь ты этого не сделала? Уверен, что…
– Только потому, что меня остановил Брайант. Честное слово, Тед, я бы его ударила.
– Мне хотелось бы узнать, что этот констебль натворил, но ведь ты пришла не для того, чтобы обсудить именно это, правда?
– Просто это доказывает, что Брайант прав, – покачала головой Ким.
– Прав в чем?
– В том, что я стараюсь подавить свои эмоции и действую так, как будто все это случилось с кем-то другим.
– М-м-м… это совсем не обязательно. Ты никогда не пробовала использовать технику копировальной машины? Когда ты притворяешься, что все, что с тобой происходит, в действительности происходит с кем-то другим?
Сглотнув, Ким согласно кивнула.
– Ну так если она помогала тебе раньше, то почему бы не использовать ее сейчас? По-научному это называется «диссоциация», и этот метод часто используется в случаях сексуального насилия над детьми…
– Продолжай, Тед.
– Хотя, боюсь, все это не так просто. Если ты дашь выход своим эмоциям, то твои коробочки с воспоминаниями откроются и воспоминания полностью поглотят тебя. Мы ведь говорим не о каком-нибудь одном или даже двух психотравматических инцидентах. Мы говорим о всех, потому что у тебя нет возможности их выбирать. Ты не можешь вспомнить одно и проигнорировать все остальное. Не тогда, когда ты сталкиваешься с реставрацией этих инцидентов, потому что в этом случае они как бы повторяются у тебя на глазах. А значит, единственный выход для тебя – подавлять свои эмоции, блокировать воспоминания, не давая им выйти на поверхность.
– То есть я все правильно делаю? – спросила Ким, почувствовав его поддержку.
– Не совсем, – ответил Тед, сделав глоток кофе.
– Ах вот как, – Ким почесала Барни за ухом.
– Потому что у тебя боль накладывается на боль и все это накладывается на гнев. Представь себе, что у тебя шкаф набит платьями, а ты все покупаешь и покупаешь. Ты открываешь дверь шкафа и бросаешь в него новые платья, даже не рассматривая их, а потом вновь захлопываешь дверь. Что, по-твоему, произойдет рано или поздно?
– Я куплю новый, большой шкаф.
– Очень смешно. А теперь ответь на вопрос.
– Рано или поздно я открою шкаф, и все эти платья вывалятся мне на голову.
– Абсолютно верно.
– То есть ты хочешь сказать, что я только откладываю свои эмоции и рано или поздно они меня настигнут?
– У любого шкафа есть свой лимит, Ким.
– Вуди снял меня с расследования, – глубоко вздохнула Ким.
– Из-за констебля? – казалось, эта информация ничуть не удивила Тома.
Ким кивнула.
Том сделал глоток.
– Какой-то сумасшедший реконструирует каждый психотравматический эпизод в твоей жизни. И делается это для того, чтобы сделать тебе больно, чтобы заставить тебя страдать. И это может очень плохо кончиться, потому что при таком уровне ненависти вся эта боль может закончиться только одним – смертью. Твоей смертью. Это единственный логический выход из ситуации.
А теперь я объясню тебе, почему так важна комната. Приходя ко мне, ты сама выбираешь, где ты хочешь сидеть. Когда ты хочешь подумать в одиночестве или тебе надо, чтобы я молча посидел рядом, ты идешь в сад. Если ты хочешь пообщаться на равных и рада выслушать мои мысли и мнения, то ты выбираешь гостиную. А вот когда тебе нужно, чтобы я согласился со всем, что ты скажешь, ты выбираешь кухню.
– Неужели?
– Именно поэтому ты получила растворимый кофе, – кивнул Том. – Потому что я очень редко с тобой соглашаюсь. И, боюсь, сегодняшний день тоже не будет исключением. Принимая во внимание все обстоятельства, твое эмоциональное состояние и твои действия – не говоря уже о необходимости обеспечить тебя защитой, – Вуди, на мой взгляд, абсолютно правильно снял тебя с расследования.
Ким почувствовала, как гнев возвращается и давит на ту тяжесть, которую она уже ощущала у себя в животе.
Читать бесплатно другие книги:
