Каждый час ранит, последний убивает Жибель Карин
– Ими займемся ночью. Но сначала… Как, полагаешь, они тебя нашли?
Тайри нахмурилась, пожала плечами.
– Ума не приложу, – призналась она.
– Не задумывалась над этим? – усмехнулся Габриэль.
Она насупилась и посмотрела на свои грязные ботинки.
– Давай, иди за мной, – приказал он. – Я покажу тебе…
Девушка пошла за ним в отдельно стоящий гараж. Габриэль открыл двойную деревянную дверь, и Тайри увидела машину, на которой приехала сюда. «Ауди» синего цвета с сильно помятым передом. Пока Тайри освещала автомобиль фонариком, Габриэль взялся осматривать изнутри крылья, а затем и низ кузова.
– Ну вот, – сказал он, выпрямляясь. – Вот и виновник…
В руке он держал маленькую черную коробочку с большим магнитом.
– Что это? – спросила Тайри.
– GPS-трекер для защиты от угона, – объяснил Габриэль. – Когда угоняют машину, он позволяет определить ее местонахождение дистанционно с помощью простого смартфона.
– Черт…
Габриэль прикрепил трекер обратно, и они вернулись в дом. На обеденном столе лежали личные вещи убийц. Кошельки, телефоны, ключи… Габриэль изучил документы и попытался узнать побольше о погибших по телефонам. У каждого из нападавших их было по два: смартфон и обычный кнопочный, который невозможно отследить. Все заблокированы.
– И что теперь? – тревожно спросила девушка.
– Владелец машины – либо один из троих в багажнике, и тогда нам нечего волноваться, либо он послал к нам своих подручных, а значит, может послать еще. Ты уверена, что не узнаёшь никого из этих типов?
– Точно не скажу, но ни одно из этих лиц мне никого не напоминает…
– Тогда нужно ждать еще посетителей.
– Я должна уехать, – прошептала Тайри. – Я не имею права подвергать вас такой опасности…
– Прекрати нести бред, – жестко прервал ее Габриэль. – Это совершенно исключено.
– И что? Вы будете держать меня здесь взаперти до конца жизни?! – вдруг выпалила она.
Он приблизился, пристально глядя ей в глаза, и она тут же пожалела, что повысила голос.
– Почему бы и нет? Надо было свалить, когда у тебя была возможность, Тайри. Теперь слишком поздно.
Она упала на стул, еле сдерживая слезы.
– Зря села, у нас еще полно дел, – напомнил ей Габриэль. – Нужно убрать весь этот срач.
Он включил музыкальный центр.
– И мы будем это делать под музыку, – пояснил он. – Сюиты для виолончели, Бах…
К ночи все в доме было чисто. Ни крови на плитках, ни следов бойни. Тайри чувствовала себя измотанной, Габриэль тоже. Он сильно страдал из-за раны, хотя и старался не показывать этого.
В голове Тайри эхом звучала музыка Баха, но никаких новых воспоминаний в ней больше не возникало. Воспоминания по-прежнему не хотели приходить в порядок.
– День еще не закончился, – объявил Габриэль. – Теперь придется приступить к серьезным делам.
Они снова оделись, как утром перед выходом из дому. К туману теперь добавилась ледяная морось. Тайри села за руль внедорожника Габриэля, тот, очевидно, волновался за свою машину, так что показал ей, где что находится.
– Постарайся не впилиться в дерево, – попросил он.
Сам он залез в «БМВ» и возглавил этот странный кортеж.
Они выехали на шоссе и двинулись в направлении Флорака. Проехали через застывший от холода городок по местами узким улочкам. Тайри только-только начала осваивать вождение этой огромной машины и пока не чувствовала себя уверенно.
На мгновение мелькнула мысль свернуть на шоссе, но она быстро одумалась. Габриэль водит намного лучше ее, к тому же он за рулем гораздо более мощного автомобиля. Без сомнения, он бы быстро ее догнал.
Да и зачем бежать, когда очевидно, что за ней гонятся убийцы?
Если кто и способен защитить ее от них, так это Габриэль.
Они очутились на небольшой дороге, которая круто поднималась вверх. Темнота, туман, петляющая трасса… Тайри пыталась как можно лучше сосредоточиться, чтобы не отвлекаться на воспоминания, которые боролись за место в ее изможденном разуме.
С тех пор как они выехали из дома, ее не переставало преследовать лицо. Женское лицо. Молодое.
Дорога казалась и бесконечной, и опасной.
Наконец обе машины поднялись на огромное плато, и дорога прочертила длинные прямые линии сквозь пустынные просторы. Здесь уже не наблюдалось никакого тумана. Старыми заборами из отслуживших свое деревянных кольев были размечены пустые пастбища, на которых лежало еще немного снега. Время от времени в свете фар возникала какая-нибудь постройка из серого камня. А иногда узкая полоска асфальта на несколько сотен метров пересекала темные сосняки.
Тайри подумала, что оказалась на краю света.
Она увидела, как «БМВ» выехал на грунтовую дорогу, и направилась вслед за ним. По грязной, каменистой, разбитой дороге седану было довольно трудно продвигаться. Десять минут спустя обе машины остановились, и Тайри вышла передохнуть. От напряжения ее руки и ноги одеревенели. Дул сильный ветер, и девушка поглубже натянула шапку.
– Добро пожаловать на плато Кос-Межан, – сказал ей Габриэль. – Помоги-ка мне.
Они принесли из кабины пикапа несколько канистр с бензином и полили им салон и кузов «БМВ», а также три трупа в багажнике. Габриэль достал из своего внедорожника сигнальную ракету, вытащил штифт и забросил в машину, двери которой остались открытыми. Благодаря раскаленной добела ракете машина быстро загорелась, и поджигатели отошли подальше. Они несколько минут смотрели, как горит машина, пока Габриэль не решил, что пора в путь.
– Пошли?
Это жуткое зрелище словно заворожило Тайри, отражение пламени танцевало в глубине ее глаз.
– Идем! – повторил Габриэль.
Он схватил девушку за руку и повел к пикапу.
– Давай залезай, – приказал он.
Тайри забралась на пассажирское сиденье, он сел за руль. Они повернули в обратную сторону, и Тайри оглянулась, чтобы в последний раз посмотреть на яркий свет от горящей машины.
Отныне она была сообщницей этого человека.
– Теперь я преступница, – прошептала она.
– Точно.
Габриэль морщился от боли, и она предложила самой сесть за руль. Они поменялись местами, и Тайри снова сосредоточилась на дороге. Но через три минуты резко затормозила.
– Эй! – заорал Габриэль. – Ты что?
Она уставилась в лобовое стекло, часто дыша.
– Тайри?
– Тама, – прошептала она. – Тама…
– Что ты сказала?
– Тама! – закричала она.
И внезапно заплакала, не в силах больше произнести ни слова.
108
Когда веки Тамы приподнимаются, вокруг темно. Бледный свет фонарного столба тускло освещает сарай.
Ее голова уже не касается земли, ей больше не холодно. Тут она понимает, что ее шея лежит на чьих-то бедрах.
Кто-то держит ее за руку.
Ее накрыли чем-то шерстяным, возможно свитером или жилетом. Она различает склонившийся над ней силуэт.
На нее смотрит какая-то женщина, но это не ее мать. Тама начинает вопить.
– Не кричи, – молит незнакомка. – Не бойся… Я не причиню тебе вреда.
Глаза Тамы привыкают к темноте, и она видит улыбку. В ней нет ничего жестокого, опасного или порочного. Улыбка настоящая. На лице девушки, взгляд которой переполнен страхом.
– Кто ты? – с трудом шепчет она.
– Меня зовут Жуверия. А тебя?
– Тама… Что… ты здесь делаешь?
– Меня привела Межда. Но я не знаю, где мы!
Тама закрывает глаза и сжимает руку Жуверии.
– В аду, – шепчет она. – Мы в аду…
Ночь без криков, без шума, без голосов.
Изри не может заснуть.
В тишине вопросы, которые его тревожат, кричат, орут. Вопросы, сомнения и боль.
Тама, Маню.
Изри включает лампу и берет фотографию с тумбочки.
Портрет Тамы.
Это сильнее его, сильнее всего на свете.
Она, наверное, спит с другим мужчиной, и это невыносимо. Нож, вонзенный в спину, снова и снова поворачивается в и без того глубокой ране.
Он винит ее и будет винить до самой смерти.
Он винит себя и будет винить до самой смерти.
Она заставляет его расплачиваться за насилие, но цена слишком высока. Он не заслужил такого наказания. Он не заслужил, чтобы она предала его, когда он уже стоял одной ногой в могиле.
Таме нет прощения.
А Изри нет утешения.
109
Габриэль снова сел за руль внедорожника. Закрыв глаза, прижав голову к подголовнику, Тайри молча плакала.
Она заново проживала свою жизнь, свое прошлое. И, судя по всему, оно было не особенно радостным.
Габриэль припарковал пикап перед домом и открыл пассажирскую дверь. Он протянул руку, чтобы помочь девушке выйти. Тайри едва стояла на ногах. Он проводил ее внутрь, запер дверь и закрыл ставни. Затем одной рукой зажег огонь в камине, чтобы согреть гостью, которая все еще плакала на диване.
Он подошел, сел рядом с ней и предложил коньяка.
– Я совсем не пью спиртное, – сказала она.
Он поставил стакан на журнальный столик и протянул ей бумажный платок.
– Не хочешь рассказать мне? – спросил он, закуривая.
– Не знаю, с чего начать…
– Тебе решать. Я готов слушать тебя всю ночь, если понадобится…
Тайри заломила руки, а затем утерла очередной поток слез.
– Межда купила меня и привезла во Францию. Когда я приехала, мне было восемь лет. Она отдала меня в семью…
– Семью?
– Да. Она продала меня этой семье.
– Не понимаю, – признался Габриэль.
– Я… я была их рабыней. Занималась детьми, работой по дому, готовкой, стиркой. Я занималась всем…
– В восемь лет? – поперхнулся Габриэль.
Она кивнула и залпом выпила содержимое стакана. Она скривилась, потом ее передернуло.
– Крепкий!
– Хочешь еще?
– Да, можно…
Габриэль налил ей еще немного коньяка и закурил новую сигарету.
– Я жила у них несколько лет… Я… Я спала на полу, ела остатки их еды. Мне не разрешали выходить из дому, посещать школу.
Слова Тайри чрезвычайно поразили Габриэля.
– Ты не пробовала сбежать?
– У меня не было документов, мне сказали, что если полиция найдет меня, то меня непременно посадят в тюрьму. И потом… куда я могла пойти?
110
Посреди ночи Изри открывает глаза. Все спокойно. И все же он испытывает странное чувство. Что-то не так.
Кто-то здесь есть, в воздухе витает чей-то запах, чувствуется напряжение.
Он нащупывает рукоятку своего пистолета, щелкает выключателем. Когда комната освещается, Изри начинает кричать.
У кровати стоит Даркави. У него лицо трупа с гнилой плотью. Беззубый рот улыбается.
– Я все еще здесь, Изри… Давай, убей меня. Давай же, сынок…
Изри хватает пистолет, рука дрожит. Ему удается спустить курок, он разряжает весь магазин.
– Я все еще здесь, Изри… Давай, убей меня. Давай, сынок…
Они прижимаются друг к другу, опираясь о балку. Один жилет на двоих – лучше, чем ничего.
Ночь долгая, завтра будет ужасный день.
Но Тама не ожидала, что у нее окажется компания. Она не ожидала, что найдет хоть какое-то утешение в этом сарае.
За час она поведала юной незнакомке всю свою жизнь. Межда, Сефана, Шарандон, Вадим, Маргарита, Изри, Маню, тюрьма, Грег… Она не думала, что испытает такое облегчение, излив душу. Разделить эту ношу, встретить внимательную и участливую душу, она уже и не надеялась на это.
– Теперь ты, – шепчет Тама. – Расскажи мне…
Жуверия берет руку Тамы и крепко ее сжимает.
– Межда приехала за мной, когда мне исполнилось восемь лет. Судя по твоим словам, это случилось года за полтора до тебя… Моя история похожа на твою.
– Конечно, раз у нас один враг, – шепчет Тама.
Она говорит тихим голосом, словно Межда стоит по ту сторону двери этого проклятого сарая.
– Мои родители были очень бедными, – продолжает Жуверия. – В Марокко у меня остались два старших брата и младшая сестра. Родители продали меня этой женщине. Мне сказали, что во Франции я смогу пойти в школу, что меня ждет лучшее будущее… Как же, ждет!
– Они в это верили, – с надеждой говорит Тама. – Убеждена, они думали, что делают правильный выбор для тебя.
– Может быть… Когда мы приехали в Париж, Межда держала меня у себя дома три дня. Я видела Изри. Я помню его…
Тама на секунду закрывает глаза.
– Но он был очень молод, ему было лет двенадцать. Потом она отвела меня в семью, которая жила в пригороде. Франко-марокканская семья, вроде той, в которую попала ты. Семья Лефор. Отца звали Роман, мать – Ая. У них было двое детей, она ждала третьего.
– Где ты спала?
– В небольшом помещении под лестницей вроде чулана с дверцей. Они поселили меня туда… Мне повезло больше, чем тебе, потому что у меня на полу был настоящий матрас и пуховое одеяло. Как и ты, я питалась остатками. И все делала по дому.
– Они тебя били?
– Редко. За все время влепили пару затрещин, мне не пришлось пережить то, что пережила ты… Не могу сказать, что со мной плохо обращались. Я и не существовала для них. А была скорее мебелью…
– Вещью, – добавляет Тама. – Даже не домашним животным…
– Именно так, да.
– Продолжай, – умоляет Тама, стараясь не стучать зубами.
– Я жила у них до шестнадцати лет. А потом Лефор получил работу за границей, и семья решила вернуть меня Межде… В день, когда она приехала за мной, мне показалось, что меня вырывают из настоящей семьи.
– Знаю… Когда я уезжала от Шарандонов, у меня было то же чувство. Несмотря на все зло, которое они мне причинили.
– Тем более что… Мы с Яном были…
– Кто такой Ян? – спрашивает Тама.
– Старший сын Лефоров. Он на год старше меня, мы были влюблены друг в друга. Но… нам казалось, что мы делаем что-то запретное, как будто мы брат и сестра, понимаешь?
– Вы спали вместе?
– Нет, что ты! Нам было грустно, когда пришлось расстаться. Межда забрала меня и отправила к Шарандонам.
– Что? – вскрикивает Тама.
– Тебя заменила я, Тама. Я тебя давно знаю. Вадим часто говорил о тебе… Каждый день он плакал, потому что ты ушла. Каждый день он тебя звал…
Слезы текут по щекам Тамы, Жуверия вынимает из кармана платок и протягивает ей.
– Я спала там же, где спала ты, в постирочной… И пробыла с ними недолго, всего три месяца, пока Межда ездила за девушкой помоложе.
Тама хмурит брови.
– Разве ты не знала? – удивляется Жуверия.
– Нет… Эта сволочь, должно быть, ездила туда, пока я была в семье Кара-Сантосов.
– В общем, через три месяца я уехала от Шарандонов, и можешь себе представить, как я была рада оказаться подальше от этой семьи!
– А Шарандон, он пытался?.. Ну, ты понимаешь, о чем я!
– Нет. Видимо, я была не в его вкусе. Или он предпочитает девочек помладше, не знаю.
Тама вспоминает лицо Шарандона, и на нее накатывает тошнота. Она ясно видит его похотливую улыбку, его косой взгляд.
– А куда ты отправилась потом?
– Межда сдала меня одному старику, – говорит Жуверия.
– Сдала?
– За сто пятьдесят евро в месяц.
– Марокканцу?
– Нет, французу! Он уже много лет был вдовцом, жил в огромном доме в Ивелин. Владелец бизнеса. Думаю, он был начальником на фирме, где ты убирала по ночам.
Тама не может прийти в себя от того, насколько тесно ее история переплетена с историей этой девушки, хотя они увидели друг друга сегодня впервые. Они чужие по крови, но она чувствует, что обрела в Жуверии сестру.
Сестру по несчастью.
– Он хорошо с тобой обращался? – с надеждой спрашивает Тама.
– Поначалу я думала, что мне повезло с хозяином, – говорит Жуверия. – Я заботилась о нем и его доме, и по сравнению с тем, через что я прошла раньше, мне там практически нечего было делать. Уборка, готовка, глажка… Он разрешил мне пользоваться одной из его машин, так что за покупками по соседству, когда нужно было доставить из магазина что-то тяжелое, понимаешь… я ездила на ней… без прав… Иногда его навещала дочь, и он ей говорил, что мне восемнадцать лет и я работаю легально.
– Значит, ты могла выходить? – удивляется Тама.
– Только в магазин. Мне, как и тебе, не пришло бы в голову попытаться сбежать… Куда идти? Без паспорта, без денег. Я тогда думала, что, когда мне исполнится восемнадцать, я непременно найду какое-нибудь решение. И даже представляла, что этот тип мне поможет.
– Но… ты ошиблась, так? – догадывается Тама.
– Ага… Как же холодно! – говорит Жуверия.
Тама покрепче ее обнимает.
– Тебе больно? – волнуется Жуверия.
– Ничего страшного. К побоям, как и ко всему остальному, привыкаешь… Так что же случилось с этим типом? Сколько ему было лет?
– Где-то шестьдесят, я бы сказала. Первые два месяца он был довольно мил. Я могла спать в одной из комнат в его большом доме, он даже купил мне одежду. Он был немного странным, эксцентричным, понимаешь?
– То есть?
– Он читал мне Библию, Евангелие… Все время слушал музыку, почти всегда одну и ту же: Сюиты для виолончели Баха… Она красивая, но… Знаешь?
– Да, Маргарита мне ее включала.
– Ну а я никогда больше не хочу ее слышать! – продолжает Жуверия. – Больше никогда…
– Почему ты говоришь, что он был странным? Из-за музыки?
– Не только… У него были странные причуды: например, он мог положить несколько комплектов приборов на стол, хотя ужинал один… И вот как-то ему захотелось меня потрогать. Сначала он попросил по-доброму, а потом, когда я отказала, он рассердился.
Жуверия замолкает, и Тама не прерывает ее молчания. Она знает, как тяжело переживать некоторые вещи.
– Какое у тебя настоящее имя? – внезапно спрашивает она.
Жуверия означает «служанка», Тама подозревает, что так ее прозвала Межда.
– Мои родители звали меня Тайри, – шепчет девушка. – Но это все, что я помню…
Тайри означает «любовь». Имя, которое ей подходит больше.
– А у тебя? Тама – это ведь не твое настоящее имя? – предполагает Тайри.
– Нет… Меня зовут…
Внезапно дверь сарая открывается, и появляется Грег. Обе девушки в ужасе замирают. Он включает свет и подходит к ним.
– Ну что, девчонки, болтаете? Я вам не помешал? – усмехается он. – А то я пришел вас согреть…
111
Габриэль на секунду встал, чтобы подложить полено в печь. Только что услышанное им звенело в его голове зловещим эхом. Он вернулся к Тайри и ободряюще улыбнулся, побуждая девушку тем самым продолжить ее исповедь.
– Этот тип, он хотел со мной переспать, чтобы я стала вроде его жены…
– Понятно, – кивнул Габриэль.
– Я отказалась… Тогда как-то ночью он зашел в мою комнату, пока я спала, и принудил меня.
– Ты защищалась?
Читать бесплатно другие книги:
