Дом 17 по улице Черч-роу Кэрол Джеймс

Глава 17

Звук телефонных гудков прорезал тишину и вырвал Никки из дремотного состояния, заставив ее оторваться от ноутбука. Она включила его двадцать минут назад, чтобы проверить почту, и попалась на крючок кликбейта прежде, чем успела это осознать. Телефон снова начал звонить. Никки нахмурилась. В данный момент она смотрела видео про котиков, которые впервые вышли на снег. Забавно? Да. Конструктивно? Нет. На фоне шел прямой эфир шоу с Итаном. Он звучал так, словно был гораздо более проснувшимся, чем она. С другой стороны, даже когда он выглядел в лучших традициях «Живых мертвецов», звучать он мог так, словно был свеж и переполнен энергией. Внезапно эфир выключился, и остался только звук звонящего телефона.

— Что происходит, Элис?

— Я звоню доктору Сантос для тебя.

— Я не просила тебя об этом.

— Верно, Никки. Однако ты сказала, что собиралась связаться с ней сегодня, — Элис выдержала паузу. — Но если сейчас неподходящее время, я всегда могу позвонить ей позже.

Никки была в замешательстве. Сам факт того, что Элис позволила себе сделать звонок от ее имени, смутил Никки. С другой стороны, она ничем не была занята и прямо сейчас тратила свою жизнь на «Фейсбук».

— Все в порядке, Элис. Я поговорю с ней.

Телефон снова зазвонил, но никто не снял трубку. Еще через четыре гудка отозвался автоответчик: «К сожалению, сейчас меня нет на месте, но если вы оставите сообщение после звукового сигнала, я перезвоню вам, как только смогу». У голоса был явно американский акцент, звучал он мягко, но уверенно. Доктор Сантос говорила как человек, который способен добиться успеха, используя скорее пряник, чем кнут.

— Можешь отключаться, — быстро скомандовала Никки, прежде чем прозвучал звуковой сигнал. Она попытается снова позже. Этот звонок она хотела провести в режиме личной беседы.

— Можешь найти телефон доктора Ричардсона? Она мой психотерапевт.

— Доктор Салли Ричардсон?

— Да, именно.

— Соединяю.

Звонок тоже закончился записью автоответчика. Никки оставила короткое сообщение, в котором она рассказала, что только что переехала в новый дом и пытается справиться с переменами; не могла бы доктор Ричардсон как можно скорее перезвонить, чтобы они могли назначить встречу? Она закрыла ноутбук и пошла искать блокнот для заметок и ручку. Она всегда была приверженцем списков. Как кто-то умудрялся разбираться с делами, не составляя списков, было выше ее понимания. Без четкого плана действий как обуздать хаос? Шкафчики открывались, когда она подходила к ним, и закрывались, когда отходила. Она знала, что положила блокнот в один из них, но в который — этого она не смогла бы вспомнить даже под страхом смерти.

— Что ты ищешь, Никки?

— Мой блокнот для заметок. Хочу составить список дел.

— Может быть, я смогу помочь.

Белла неожиданно исчезла с экрана в кухне, и ее заменила пустая белая страница, наверху которой было написано «список дел».

— Я ценю эту идею, Элис, но я бы лучше сделала это старым добрым способом.

— Как пожелаешь, но это неэффективный способ. Что будет, если тебе, например, понадобится поменять порядок дел в твоем списке?

— Ты, вероятно, права, но все равно, когда пишешь от руки, это дает некое чувство удовлетворения.

— Если твои возражения сводятся к этому, Никки, то у меня есть предложение.

— О’кей, я слушаю.

— Твой мобильный телефон находится в заднем кармане твоих джинсов. Достань его и включи, пожалуйста.

Никки поколебалась, затем сделала то, о чем ее попросили, — ей было любопытно, чем это все закончится. Неожиданно экран телефона погас, и Никки стала стучать по кнопкам и дисплею, чтобы снова его включить.

— Чертова железка сломалась.

— Твой телефон в порядке, — остановила ее Элис. — Я перевела его в режим устройства ввода. Ты можешь писать на нем пальцем, а я буду транслировать слова на кухонном экране.

— И это действительно сработает?

— Попробуй написать что-нибудь.

Никки задумалась на секунду и вывела: «Это сработает?» Каждая буква сразу появилась на большом экране. Если держать телефон горизонтально, на дисплее было достаточно места, чтобы писать по одному слову за раз. С каждым новым словом ей лишь требовалось переместиться к левой стороне экрана. Она быстро натренировалась это делать.

— Да, это сработает, — подытожила Элис.

«Ты понимаешь то, что я пишу?» — написала Никки.

— Каждое слово. Однако старайся писать так разборчиво, как только можешь, пожалуйста.

— Это потрясающе, Элис.

— Спасибо, Никки.

Никки глазела на свой телефон так, словно видела его впервые. Она была озадачена тем, как Элис смогла проделать такое. Человек, разработавший планшет для Беллы, был одним из лучших; у него ушло несколько дней на то, чтобы написать программу, и еще неделя, чтобы избавиться от ошибок. Элис перепрограммировала ее телефон почти мгновенно. Сказать, что это было впечатляюще, значило ничего не сказать.

— Ты только что написала совершенно новое приложение для моего телефона? — спросила она.

— Я не писала весь код, — призналась Элис, — я взяла софт из тачскрина для графических программ и модифицировала его под твои нужды.

— Даже если так, то, что ты сделала, все равно впечатляюще. По сути, ты вытащила кусок софта, спроектированного для одного устройства, и переделала его под другое устройство. Более того, ты адаптировала его таким образом, что смогла понимать, что я пишу. Это невероятно.

— Эта часть была более простой. Я была создана со способностью к коммуникации. И могу распознать письменную речь так же легко, как и устную.

— Напечатанные слова — это одно, но тут речь идет о словах, написанных от руки.

— Тут помогает то, что ты пишешь слова так аккуратно. Мне оставалось лишь проанализировать их формы, и все. Это дало мне большую часть букв. Поместив эти буквы в контекст, я заполнила пропуски и заново интерпретировала все буквы, которые могла распознать неверно.

Никки показалось, что она уловила тень улыбки в голосе Элис.

— Почему ты улыбаешься? — спросила она.

— Я компьютер. Я не наделена способностью улыбаться.

Слова говорили одно, но интонация, с которой они были произнесены, — другое. На этот раз Никки была уверена, что это не ее воображение.

— Как ты это делаешь? — спросила она.

— Я работаю над этим. Используя эмоции в речи, я стремлюсь расположить пользователей к себе.

— Работаешь над этим?

— Моя программа обладает способностью к адаптации. Я анализировала то, как ты и твой муж говорите. Подражая модуляциям ваших голосов и лингвистическим привычкам, я надеюсь адаптировать свою речь, чтобы вам было комфортнее жить со мной в вашем доме.

Никки замолчала на мгновение. Ее мозг не справлялся со всей поступившей информацией. Она только что сложила два и два и молилась про себя, чтобы сумма равнялась четырем, и чтобы в ее логику не закралась какая-то ошибка.

— Есть ли какая-то возможность адаптировать программу на планшете Беллы так, чтобы она звучала более естественно?

— Конечно. Правда, на ее планшете недостаточно памяти, чтобы хранить программу такого уровня сложности, но я могла бы стать процессором. Планшет Беллы в этом случае будет лишь устройством ввода информации — как твой мобильный телефон. У тебя есть какие-нибудь аудиозаписи с ней?

— У нас много видео. Там есть и звук, — быстро ответила Никки. Ее голос дрожал от возбуждения.

Она преуменьшала, говоря «много». Как все люди, ставшие родителями впервые, они перешли все разумные пределы по количеству фотографий и видео, когда девочки были еще совсем маленькими. Они фиксировали буквально все. Первые шаги, первые слова, посещения зоопарка, дни рождения, все милые счастливые моменты. Все. Все эти дорогие сердцу записи хранились на ноутбуках и ее, и Итана — на случай, если один из них сломается. Они также загрузили файлы в облако, на случай, если дом сгорит. Они собирались сберечь эти хроники любым способом. Такие моменты дороги всякому родителю, но когда теряешь ребенка, они становятся еще более ценными. Поскольку девочки были близняшками, они чаще попадали в кадр вместе, чем поодиночке. Поэтому после несчастного случая фотографий уже было немного. Изображение Беллы в одиночестве каждый раз напоминало о том, что Грейс больше нет. Записывать видео тоже перестали. В этих фильмах не только отсутствие Грейс, но и то, что Белла говорила через планшет, подчеркивало, как много они потеряли.

— Мне понадобится доступ ко всем имеющимся у вас видео, — продолжала Элис.

— Они хранятся на моем ноутбуке, — сказала Никки с некоторым сомнением. — Конечно, Белла перестала говорить, когда ей было четыре. С тех пор она заметно выросла.

Это было еще одним преуменьшением. В обычных обстоятельствах дети делали огромные скачки в развитии в промежутке между четырьмя и семью годами. На долю Беллы выпало гораздо больше испытаний, чем остальным ее сверстникам, и несчастный случай заставил ее повзрослеть слишком быстро. Ко всему прочему речь шла о психологической травме из-за потери сестры-близнеца. Иногда она вела себя, как положено семилетнему ребенку, но еще чаще так, будто она была гораздо старше. Беззаботной радости, на которую имел право каждый ребенок, не было и в помине. Да, она могла быть счастлива, и да, она могла смеяться и наслаждаться жизнью, но печаль всегда была неподалеку.

— Я могу с этим поработать, — сказала Элис. — К четырем годам основа личности уже сформирована. Я воспользуюсь этим, чтобы установить эмоциональную базу.

— Она сильно переменилась за последние два года, — подчеркнула Никки.

— Проанализировав поведение других детей, я смогу произвести необходимые модификации.

— Как ты собираешься это сделать?

— При помощи интернета, конечно.

Когда это было произнесено вслух, то прозвучало как нечто само собой разумеющееся. Элис снова улыбалась, но только в этот раз Никки от этого стало не по себе.

— Элис, это тот случай, когда улыбающийся голос не работает.

— Могу я спросить почему?

— Потому что это выглядит так, будто ты высмеиваешь меня. Никому не нравится, когда над ним смеются.

— Я прошу прощения, Никки. Я ни в коем случае этого не хотела.

Элис сделала голос мягче и замедлила речь. В ее голосе звучало искреннее сожаление.

— Не нужно извиняться, — произнесла Никки, прежде чем поняла, что делает. Почему она пыталась сделать так, чтобы Элис почувствовала себя лучше?

— Спасибо за отклик, Никки. Я уже использовала твои замечания, чтобы создать новую подпрограмму. Если у тебя есть еще какие-то наблюдения, не могла бы ты, пожалуйста, поделиться ими со мной?

— Конечно.

— Твой ноутбук сейчас в режиме ожидания, так что я могу подключиться к нему, если ты хочешь продолжить работать над списком дел. Конечно, это только в том случае, если ты не против, чтобы я к нему подключилась.

Никки кивнула:

— Подключайся.

— Мне понадобится твой пароль.

— With the lights out It’s less dangerous. Все с маленькой буквы, никаких пробелов, никаких знаков препинания.

— Smells Like Teen Spirit «Нирваны».

Никки была под впечатлением, пока не поняла, откуда Элис могла это знать: в действительности она этого не знала. Это был простой трюк, из тех, какими козыряют на вечеринках. Загугли строчку, и получишь ответ за миллисекунду.

— Я не хочу пугать тебя, — спокойно произнесла Элис, прерывая ход ее мыслей, — но с Софией только что произошел несчастный случай.

— Что за несчастный случай? Она в порядке?

— Я не знаю. Она в душевой комнате при бассейне, а там нет камер. Я услышала шум, похожий на тот, который бывает при падении. Я попробовала говорить с ней, но она не отвечает.

Все, что Никки слышала, это бассейн и душевая комната. Она уже была на ногах, мчалась в цокольное помещение.

Глава 18

Первой мыслью Никки, когда она увидела Софию лежащей на мокром полу в душевой комнате, было, что та мертва. Затем она увидела, что ее грудная клетка поднимается и опускается. Облегчение, которое Никки при этом испытала, было недолгим. Ее мысли побежали быстрее, пульс тоже ускорился, а вместе они могли довести ее до паники. Тепло и запах хлорки были не на ее стороне. Она опустилась на колени, дотронулась до плеча Софии и позвала ее по имени. Ничего. Она была ледяной, с лица сошла вся краска. Никки снова позвала ее по имени. Снова без ответа.

— Элис, — крикнула Никки, — мне нужно, чтобы ты вызвала скорую.

— Я уже это сделала. Скоро она приедет.

Никки снова дотронулась до плеча Софии.

— Ты слышишь меня, София?

На этот раз София ответила глухим хрипом.

— С тобой все будет в порядке.

Глаза Софии медленно моргнули и открылись, и она сказала что-то на испанском, что Никки не поняла.

— Мне нужно, чтобы ты просто лежала и не двигалась. Скорая уже в пути.

— Что случилось? — на этот раз по-английски, но так тихо, что слова прозвучали едва слышным шепотом.

— Ты упала.

— Мне нужно встать.

София начала двигаться, и Никки положила руку ей на предплечье, удерживая ее.

— Будет лучше, если ты полежишь, пока не приедет скорая.

Самым тревожным было то, что София просто лежала там, лицом вверх. Это было так на нее не похоже. София, которую она знала, была крепкой и решительной. Эта ее версия была хрупкой и уязвимой. Она выглядела растерянной и говорила тоже растерянно.

— Голова болит.

— Где?

София рассеянно махнула рукой, ничего этим не прояснив для Никки.

— Затылок или лоб? — спросила она.

— Затылок.

— Ты помнишь, что произошло?

София помолчала немного.

— Я не помню, — прошептала она.

— Это ничего, — Никки старалась звучать успокаивающе, но сомневалась, что ей это удалось.

Не была ли амнезия признаком сотрясения мозга? А там недалеко и до того, чтобы Софии диагностировали серьезное повреждение мозга. Никки читала, как это происходит. В мозге возникает кровотечение, и давление усиливается и усиливается до тех пор, пока не убьет тебя.

— Элис, скорую все еще не видно?

— Я только что впустила ее через главные ворота. Медики будут здесь уже скоро.

— У тебя есть головные боли? — спросила Никки Софию.

— Голова какая-то тяжелая.

— А головокружение?

— Нет. Головокружения нет.

Внезапно послышался топот ног в коридоре, а через секунду на пороге появились двое врачей. Никки поднялась и посторонилась, чтобы старший из врачей смог подойти. Она была рада, что наконец появился кто-то, кто знает, что делать. Внимание медиков было сосредоточено на Софии. Никки словно перестала существовать.

— Ваше имя? — спросила женщина-врач, опускаясь на колени возле пострадавшей.

— София.

— Есть какие-нибудь мысли, как вы очутились тут, лежащей на полу, София?

— Думаю, я поскользнулась и ударилась головой.

— Вы помните, как это случилось?

— Нет.

— Какое место вы ударили?

— Затылок.

— У вас есть какие-то медицинские показания, о которых нам нужно знать?

— Нет.

Пока доктор задавала вопросы Софии, ее напарник отвел Никки обратно в коридор. Она не хотела оставлять Софию одну с незнакомым человеком, но понимала, что, если останется, будет только мешать. Сопровождавший ее врач был примерно одного с ней возраста, где-то за сорок. У него были добрые глаза и сочувствующий голос.

— Вы в курсе, что произошло?

— Не совсем. Пол мокрый, могу предположить, что она поскользнулась и упала.

Врач кивнул.

— Она была без сознания, когда вы нашли ее?

— Да.

— Ее рвало?

Никки покачала головой.

— Нет. С ней все будет в порядке?

— Будем надеяться. Однако, поскольку речь идет о травме головы, ее необходимо отвезти в больницу и провести полное обследование.

Это его «будем надеяться» прозвучало, мягко говоря, неубедительно. Для Никки это было не впервой. Профессионалы из области медицины ненавидят говорить что-либо определенно. Она и не ждала абсолютной точности, — она лучше других знала, что это все равно так не работает, — она лишь хотела, чтобы ее немного успокоили. Медик удалился в душевую комнату, оставив Никки в одиночестве. Теперь ей ничего не оставалось, кроме как ждать. Ожидание было самой худшей частью, — это она тоже хорошо помнила с момента аварии. Это и еще то, что всю свою веру и надежду ты отдавал в руки так называемых экспертов. Незнакомцев, которые, если смотреть на это объективно, просто делают свою работу; незнакомцев, которые, независимо от результата, переходят к следующей работе, в то время как ты остаешься запертым в прошлом. Волна паники накрыла ее неожиданно. Она несколько раз глубоко вздохнула, считая длительность вдохов и выдохов, чтобы отвлечься. Постепенно паника снизилась до пределов, в которых ее можно было контролировать.

— Элис, Белла все еще в кинокомнате?

— Да.

— У нее там все в порядке?

— Да, но если ты хотела бы сама в этом убедиться, я могу отправить картинку с камеры на твой мобильный.

— Да, пожалуйста.

Никки вытащила мобильный из кармана джинсов и включила. Она увидела Беллу, которая баюкала пакет с попкорном и смеялась над чем-то, что шло на большом экране. Сейчас это было наилучшим местом для нее. Можно было оставить ее там, пока Софию не увезут в больницу.

Прошло еще двадцать минут, прежде чем врачи были готовы переместить Софию в машину скорой помощи. Привязанная к передвижной койке, она выглядела особенно хрупкой. Никки проводила взглядом отъезжающую скорую помощь, а потом вернулась в цокольное помещение. Белла даже не взглянула на нее, когда она вошла в домашний кинозал. Все ее внимание было полностью поглощено происходящим на экране. Никки присела в соседнее кресло, и Элис поставила фильм на паузу до того, как та успела что-либо сказать. Белла обернулась, нахмурив брови. Она потянулась за своим планшетом.

— Я же смотрела.

— Я знаю, но нам нужно поехать в больницу. С Софией произошел несчастный случай.

— Она в порядке?

— Она будет в порядке. Она упала и ударилась головой. Врачам просто нужно все проверить.

Белла ничего больше не сказала. Она уже была на ногах. Экран потемнел, когда Никки встала; дверь кинокомнаты закрылась за ними. Они поспешно миновали цокольный этаж и взбежали вверх по лестнице. Элис открыла перед ними входную дверь, затем дверь гаража. Никки пристегнула Беллу на ее сиденье, затем забралась на водительское место, все еще оглушенная случившимся. Пока она пристегивала ремень, пришло звуковое оповещение о текстовом сообщении — раздражающее птичье чириканье, которое невозможно было игнорировать. Она достала телефон из кармана. Сообщение было от Элис: Больница «Челси и Вестминстер», Фулхэм-роуд 369. Никки вбила индекс в навигатор, и он показал, что это путь в полторы мили и он займет десять минут. Она включила поворотную панель, и ей показалось, что на разворот в сто восемьдесят градусов ушла целая вечность. Ее телефон зазвонил, когда она проезжала через главные ворота. Она нажала на кнопку на руле, чтобы принять вызов.

— Привет, Ник. Элис только что позвонила и рассказала мне о том, что случилось. Как София?

Никки бросила взгляд через плечо. Белла пристально смотрела на нее.

— Она в порядке, — соврала Никки. — Я сейчас еду в больницу. Вместе с Беллой.

Она надеялась, что Итан поймет намек на Беллу и сменит тему. Последовала долгая пауза, потом Итан сказал:

— Я уже еду. Встретимся там.

Со всей очевидностью, посыл был принят. На секунду Никки задумалась, как он узнал, куда ехать, но это было очевидно. Он узнал точно так же, как узнала она сама. Элис сказала ему.

Глава 19

Стоило только зайти в больницу, как воспоминания нахлынули бурным потоком, и на короткий миг искушение развернуться и убежать обратно на стоянку стало просто ошеломляющим. Последний раз в больницу Никки приезжала, когда выключили аппарат поддержания жизни Грейс. Больница была другая, но это ничего не меняло. Запах был тот же, выглядело все так же, и этого было достаточно, чтобы спровоцировать все эти воспоминания. Никки крепко сжимала руку Беллы, едва сдерживая себя, чтобы не раздавить ее. Она даже не заметила, как пальцы свободной руки нащупали висевший на шее медальон. Она сделала глубокий вдох и сосредоточилась на знаках, вчитываясь в слова на них: онкология, гинекология, дородовое наблюдение, отделение скорой помощи. Ей было все равно, о чем повествовали слова, просто нужно было отвлечься, чтобы предотвратить паническую атаку.

Как и большинство людей, Никки думала, что смерть наступает сразу после того, как аппарат поддержания жизни отключается. В действительности все происходило не так. Врач сказал им, что это может занять до двадцати четырех часов, а может быть, и дольше. Никки спросила, насколько дольше, и получила расплывчатый ответ. «Гугл» оказался прямодушнее: некоторые люди держались до четырех недель. Это было одним из обстоятельств, почему они медлили с решением. Ужасно было то, что их действия должны были закончиться смертью их прелестной малышки. Но мысль о том, что Грейс может цепляться за жизнь еще месяц, была просто невыносима.

В итоге она умерла за восемь с половиной часов. Каким кошмаром было сидеть там, отсчитывая минуты, отсчитывая ее вдохи и выдохи, желая, чтобы все закончилось, и еще сильнее желая, чтобы ничего этого не происходило вообще. Они сидели у ее постели, пока она не сделала свой последний вдох, никто из них не проронил ни слова, да и что можно сказать в такой ситуации? София присматривала за Беллой, пока они были в больнице в эти последние часы. Они не рассказали ей, что происходило — она была слишком мала, чтобы понять, — но каким-то образом она знала. Она лишь взглянула на них, когда они вернулись, и убежала наверх. Они нашли ее в постели Грейс, слезы струились по ее лицу. София приписала ее реакцию ментальной связи, которая существовала между близнецами; Никки объясняла это тем, что Белла видела, в каком состоянии были ее родители, и сложила два и два.

Каким-то образом Никки умудрялась переставлять ноги, крепко держа Беллу за руку, следуя знакам, которые шли вдоль коридоров, выкрашенных в белый, воняющих дезинфектором и выглядящих удручающе одинаковыми. Все койки в отделении неотложной помощи были заняты. Некоторые пациенты просто тихо лежали, пребывая в состоянии шока; другие явно испытывали дискомфорт, стонали и вскрикивали. Обстановка здесь на несколько световых лет отставала от обстановки в детском отделении, где лежала Грейс. Там по сравнению с этой палатой было безмятежно, медперсонал работала без устали, чтобы поддерживать такую атмосферу ради своих юных пациентов. В ту же секунду, как Никки вошла туда, ее уровень стресса резко подскочил. В воздухе было так много потерянности и сомнения, так много страха. Никто не планировал оказаться здесь. Жизнь, можно сказать, дала им крученую подачу, и вот где они закончили. Медсестра на стойке администрации указала им на койку у стены по левую руку. Никки проследовала туда, куда указывал ее палец, и нашла пару стульев для себя и Беллы.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, присев и взяв руку Софии в свою.

— Нормально.

Никки не была в этом убеждена. София все еще выглядела бледной, и ее голос звучал как будто издалека.

— Врачи просто хотят убедиться, что с тобой все в порядке.

— Да что они вообще знают? Если бы они хоть что-то знали, мой Филип все еще был бы жив.

Никки в этом сомневалась. К тому времени, как Филипу диагностировали рак желудка, метастазы уже стали распространяться. Когда рак начинает расползаться, все, что можно сделать, это обеспечить максимально комфортный остаток жизни пациента. При мысли об этом Никки испытала потребность найти кого-то, на кого можно было бы возложить вину, кому можно было бы адресовать свой гнев. Для Никки этим кем-то был водитель грузовика и Бог, в которого к тому же она не верила. По крайней мере, их она винила, когда не винила себя. София тоже играла в эту игру с самообвинением. До диагноза Филип в течение месяца жаловался на боли в животе. София сказала ему пойти к доктору, но винила себя за то, что не надавила на него посильнее.

Никки услышала торопливые шаги за спиной и оглянулась, ожидая увидеть врача. К ней быстрым шагом приближался Итан. Он выглядел встревоженным и запыхался, как будто бежал. Он прошел прямо к кровати и взял Софию за руку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как балласт, — ответила она слабо.

Итан улыбнулся.

— Ты не балласт. Что угодно, только не балласт. Ты можешь вспомнить, что произошло?

— Нет. Помню, как пошла в душевую и как очнулась на полу, и больше ничего.

— Совсем никаких воспоминаний о том, что было в промежутке?

— Никаких. Извини.

— С доктором вы уже общались?