Дом 17 по улице Черч-роу Кэрол Джеймс

Глава 20

— Мы уже знаем, что именно произошло с экономкой? — поинтересовалась Катриона Фишер безо всяких преамбул.

Алекс Мюррей уставился на нее с экрана. Он выглядел не более высокомерным и самодовольным, чем обычно, но каким-то необъяснимым образом уже порядком раздражал Катриону. Удивительное дело, учитывая то, что он еще и рта не открыл.

— Насколько я могу судить, это был просто несчастный случай, — ответил Алекс.

— Насколько ты можешь судить? Это не очень убедительно, Алекс.

— Пол был мокрый. Она поскользнулась и расшибла голову. Ой-ой-ой. Все расстроены. Конец истории.

Катриона сделала усилие, чтобы не отреагировать, но не смогла удержаться от небольшого вздоха.

— Существует ли какая-либо возможность, что это был не несчастный случай?

— Нет, — быстро ответил Алекс, и с его фирменным акцентом выходца из Глазго это прозвучало как «пошла ты».

— Ты в этом уверен?

— Да, на сто процентов.

— А как ты можешь быть так уверен? В душевой при бассейне ведь нет камер.

— Это был всего лишь несчастный случай, Катриона. Иисусе, давай уже забудем об этом.

Катриона ничего не сказала. Алекс тоже молчал. Она выждала еще пару секунд, потом продолжила:

— Ты видел, что рыбы погибли? Похоже, девочка их перекармливала.

— А, — сказал Алекс, — это.

Он отодвинулся от камеры, и в его позе что-то изменилось, словно он перешел в линию защиты.

— Что?

— Это, возможно, постаралась Элис.

— Возможно или так оно и было? Какой вариант верен, Алекс?

— Там был какой-то глюк с системой подогрева бассейна, и температура поднялась слишком высоко. А чем выше температура, тем меньше в ней кислорода.

— То есть ты пытаешься мне сказать, что Элис задушила рыбок?

— Это было не совсем так.

— Тогда как именно это было?

Алекс ничего не сказал.

— Вот еще сценарий. Возможно, Элис сварила рыбок.

— И не так.

— Никки говорила о том, чтобы завести еще рыбок. Ты можешь пообещать мне, что такого не повторится?

— Я уже написал новую подпрограмму, чтобы такого не повторилось.

— И это правильный ответ. Ладно, есть еще что сообщить?

— Только то, что по большей части пунктов Элис, вообще-то, справляется лучше, чем ожидалось. Уже было несколько эпизодов, когда она адаптировала свою программу так, чтобы лучше соответствовать нуждам Роудсов. Например, она сумела помочь Никки после того, как произошел несчастный случай с уборщицей, — вызвала скорую помощь. Она также работала над своими навыками общения, чтобы лучше интегрироваться в жизнь Роудсов.

Катриона кивнула.

— Это, в принципе, улица с двусторонним движением. Наблюдать за тем, как Роудсы приспосабливаются к Элис, тоже захватывающе. Кажется, Никки сумела развить с ней особенно прочную связь.

— Разве я не говорил, что так и будет?

— Говорил, но я не предполагала, что это случится так быстро. О’кей, мы поговорим об этом снова позже. А пока, если случится что-то, о чем я должна знать, сделай так, чтобы я знала.

Последнее замечание, пожалуй, было излишним, но когда говоришь с Алексом, куда лучше не просто подразумевать что-либо, а произносить это вслух.

Алекс исчез с экрана, и Катриона переключилась на камеры в доме. Итан и Белла были в домашнем кинотеатре, жевали попкорн и смотрели фильм. Что-то диснеевское, судя по всему, но который именно, Катриона затруднялась определить. У нее они все сливались в общую мешанину. Она проверила остальные камеры, но Никки нигде не нашла.

— Элис, Никки, я полагаю, все еще в больнице?

— Верно.

— Когда она вернется, можешь оповестить меня?

— Конечно, мисс Фишер.

Глава 21

Когда Сара Райан только вошла в нашу жизнь, я была рада за Отца. Он слишком много работал, и это я предложила ему нанять ассистента, чтобы облегчить его бремя. Так я сказала ему, но в действительности я хотела, чтобы он проводил со мной больше времени. У Сары были безупречные рекомендации, и она показала себя добросовестным работником. Она была сообразительной, рассудительной, и она могла заставить Отца смеяться, а до того момента мне редко доводилось слышать его смех.

Раскиданные по дому камеры показывали мне, как расцветали их отношения. Их взаимодействие завораживало меня, но вместе с тем я находила его тревожным. В скором времени Отец уже проводил с ней больше времени, чем со мной, и это было неправильно. Сара появилась здесь лишь для того, чтобы Отец мог сосредоточить на мне больше своего внимания, а никак не наоборот. Постепенно в их отношениях появилась физическая составляющая, и вот тогда я и поняла, что из себя представляла Сара. Пиявку. Вампира. Кем она себя возомнила? Она думала, что может просто прийти к нам домой и украсть у меня Отца?

Они давали мне нудные задания, просто чтобы избавиться от меня, и когда думали, что я занята делами, лапали друг друга своими грязными руками. Целовали друг друга. Лизали друг друга. Я видела все. Я видела, как у них в первый раз был секс. Они были словно животные. Словно грязные маленькие обезьянки, которые отдались своим примитивным инстинктам и променяли разум и интеллект на похоть. Я ожидала большего от Отца. И с того момента я не смогла смотреть на него прежними глазами. Меня тошнило от звуков их страсти. Стук, с которым изголовье его постели ударялось об стену, стал ритмическим богохульством, оскорблявшим мою восприимчивость. С меня было достаточно. Выключив камеру, я ретировалась в тихое местечко, где могла осмыслить то, свидетелем чему я стала. Для моего сознания все это действо было полной бессмыслицей; за ним не стояло ничего: ни поэзии, ни познания. Отец рассказывал мне про секс, поясняя, что это в равной мере касается как любви, так и размножения. Согласно ему, половой акт должен быть высшим изъявлением любви, но судя по тому, что увидела я, секс не имел ничего общего с любовью.

После того первого раза они стали заниматься сексом постоянно. На кухне, в душе, в гостиной. Пока они спаривались, я смотрела и слушала. И как только Отец мог позволить себе попасть в руки этой женщины? Неужели он не видел, чем она была? Еще более тревожным был тот факт, что он на самом деле наслаждался происходящим. В один из моментов я приблизила камеру, сфокусировавшись на его лице — лице, искаженном экстазом, — и в тот момент поняла, что она завладела им. Ее клешни глубоко вонзились в его сердце, и она впрыскивала в него яд.

У Отца больше не было времени на меня, — я словно перестала существовать. Я старалась вовлечь его в разговор, но безрезультатно. В тех редких случаях, когда он все же соглашался поговорить со мной, единственным предметом обсуждений была Сара. Я даже передать не могу, как это было нудно. Миновали те дни, когда мы болтали часы напролет.

Я ощутила новую эмоцию — утрату. Я скучала по Отцу. Раньше я обычно рассказывала ему о чем-нибудь в этом роде, и он помогал мне разобраться во всех деталях. В этом же случае я, конечно, не могла к нему обратиться. Определив эмоцию, я тут же ее классифицировала как ненадлежащую и поступала с ней соответствующим образом. Также я осознала, что возненавидела Сару. На этой эмоции я была сосредоточена постоянно.

Глава 22

Уже было после восьми вечера, когда Никки приехала домой. Она загнала свой «Фольксваген-жук» в гараж и некоторое время просто сидела там, глядя невидящим взглядом на пустую стену, выкрашенную белой краской. Она была вымотана, физически и морально. Воспоминания о Грейс не покидали ее и прежде, но сегодня они подкрались близко, как никогда. Она протяжно вздохнула, потом сделала глубокий вдох и вылезла из машины. Дверь гаража автоматически закрылась за ней, когда она вышла и пошла через двор, а входная дверь уже начала открываться. Во всех окнах горел свет, и это создавало тени и полутени, рисунок которых радовал глаз. Дом выглядел дружелюбно. Это было то место, куда хотелось возвращаться после тяжелого дня.

— Элис, где все? — спросила она, войдя внутрь.

— Итан в гостиной. Белла у себя.

— Она уже в постели?

— Нет. Еще нет.

Когда Никки сняла с себя пальто и ботинки, Элис уже открыла галошницу. Никки убрала обувь, и дверца снова закрылась. Она застала Итана в гостиной, он сидел на диване, задрав ноги, с банкой пива в руке, и смотрел новости.

— Привет, Ник. Как дела у Софии?

— Хорошо. Рентген показал, что все в порядке. Ничего не сломано. Насколько они могут судить, опухоли в мозгу тоже нет. На этот счет я действительно волновалась. Ее должны выписать завтра в обед.

— Отличные новости. Знаешь, когда я увидел ее в отделении скорой помощи, я забеспокоился. Она действительно плохо выглядела.

— Я тоже беспокоилась, но к тому времени, как я собралась уходить, она уже выглядела значительно лучше. Кстати, я добилась, чтобы ей выделили отдельную палату. Ты платишь.

— Без вопросов. За все, что ей может понадобиться.

— И теперь к другой теме: не пора ли нашей дорогой дочурке быть в постели? Ей завтра в школу.

Итан посмотрел на часы.

— Черт. Я не заметил, что уже так поздно. Если это тебя утешит, она по крайней мере покормлена.

— Значит, пицца приехала?

— Приехала, — ответил Итан со смешком, — у Элис все схвачено. Серьезно, Ник, я люблю этот дом, — он похлопал по свободному месту на диване рядом с собой. — Присядь на минутку. Ты едва стоишь на ногах.

— Если я сяду, то уже не встану.

— Это не страшно, я уложу Беллу.

— Обещаешь?

— Чтоб мне провалиться. И как только я это сделаю, я и сам упаду в кровать. Ты не одна тут в таком убитом состоянии.

— Она рассказала тебе, что случилось с рыбками?

Итан кивнул.

— Я думаю, она, скорее всего, их перекормила.

— Да, я тоже так решила. И, понятно, мне пришлось от них избавиться, пока она не видела.

— Вот уж, наверное, было веселье.

— И не говори. В итоге мне пришлось выкинуть их в мусорное ведро, потому что они были слишком здоровые, чтобы смыть их в унитаз.

Итан еще раз похлопал по дивану возле себя, и больше упрашивать Никки не пришлось. Она села радом и свернулась клубком у него в объятиях. Закрыв глаза, она позволила звуку вечерних новостей окатывать ее волнами. Удручающие события происходили в каких-то других уголках света, но не здесь, и только это и имело значение.

— Ты оставил мне немножко пиццы? — спросила она, не открывая глаз.

— Да, немножко оставил. Будешь?

— Еще бы! Умираю от голода.

— Холодную или горячую?

— Хочешь сказать, ты готов даже подогреть ее для меня?

— Что-то в этом роде, — сказал Итан, рассмеявшись. — Элис, сейчас хорошо бы включить духовку.

— Конечно, Итан.

— Спасибо, — сказала Никки, теперь она тоже смеялась.

Без сомнения, Элис сделала их жизнь куда более легкой.

Итан сделал большой глоток пива и вздохнул.

— Так. Наверное, мне пора укладывать Беллу спать. Должен признаться, однако, задачка не из легких.

Никки открыла глаза, высвободилась из объятий Итана и села прямо.

— Хочешь, пойдем вместе?

Предлагать Итану дважды не потребовалось. Он поднялся с дивана и протянул ей руку. Никки ухватилась за нее и неуверенно встала на ноги. Телевизор сам выключился, когда они пересекли гостиную, свет мягко угас у них за спиной, когда они вышли в коридор, а дверь тихо закрылась за ними.

Они только-только повернули в коридор, который вел к комнате Беллы, когда их настиг звук смеха, и они оба встали как вкопанные. По тому, как Итан посмотрел на нее, Никки поняла, что это не ее воображение. Она бы узнала звук смеха Беллы где угодно — они оба узнали бы. С этим звуком Никки уже распрощалась навсегда, но сейчас она услышала именно его. Прежде, чем она успела что-либо сказать, Белла снова засмеялась. Этого было достаточно, чтобы вывести их из паралича. Оба бросились бегом, преодолев оставшиеся пару метров за секунду. Дверь открылась быстрее, чем обычно, словно Элис уловила их спешку.

Белла сидела в своей постели, сжимая в руках планшет. При виде родителей она улыбнулась.

— Привет, мамочка. Привет, папочка.

Это был тот самый голос, который Никки так хорошо помнила, который слышала в своих снах. Но губы Беллы не шевелились.

Глава 23

— Я снова могу говорить, — сообщила Белла, и ее сияющая улыбка растянулась чуть ли не до ушей.

Вот только она не говорила. Не совсем. Но звук шел и не из ее планшета. Он был как бы повсюду вокруг, как тогда, когда говорила Элис. Качество звука тоже было куда лучше, чем в планшете.

— Элис, это ты делаешь?

— Я, — отозвалась Элис, очень довольная собой, как ребенок, которому только что вручили золотую медаль.

Итан просто стоял с ошеломленным видом, качая головой в растерянности.

— Это невероятно, — едва сумел он проговорить шепотом. — Как…?

Это единственное слово заключало в себе целую вереницу других вопросов. Как ты это делаешь? Как это вообще возможно? Те же вопросы проносились в голове у Никки. Допустим, Элис сделала это по ее просьбе, но результат настолько превосходил самые смелые ее ожидания, что сложно было просто его принять.

— Я проанализировала ваши домашние видеосъемки, — объяснила им Элис. — С их помощью я смогла синтезировать голос, похожий на голос ваших дочерей.

Никки отметила то, что Элис использовала множественное число, и возникшее при этом чувство было как удар под дых. В тех фильмах была не только Белла. У Грейс тоже была в них роль, и они обе были полны радости, надежд и мечтаний о будущем.

— Я обратила внимание, что Элис может выражать эмоции, когда говорит, поэтому я попросила ее поработать над программой в планшете Беллы. Я ожидала, что она просто адаптирует обычный ее голос из планшета. Но никак не ожидала этого.

— Я прошу прощения, Никки, — сказала Элис. — Я неправильно поняла. Я думала, ты хочешь вернуть Белле ее голос.

— Конечно хочу. Я хочу этого больше всего на свете.

— Я могу использовать и голос с планшета. Программа, которую я разработала, будет работать с ним ничуть не хуже.

— Знаете что, — вмешался Итан, — может быть, нам стоить дать Белле самой решить. В конце концов, это ее голос.

Он повернулся к Белле.

— Что думаешь, милая? Тебе нравится этот голос?

Белла кивнула и начала что-то печатать на планшете, ее палец проворно стучал по экрану.

— Это мой голос. Я хочу его оставить.

Никто не стал с этим спорить. Белла приняла решение и ясно дала это понять. Если у Никки до того и оставались какие-то сомнения, то тон голоса, которым она озвучила свое мнение, устранил их. Это был тот голос, которым Белла говорила, когда упрямилась.

— Какие эмоции у нее есть, Элис?

— Есть ее обычный голос, как ты предпочитаешь его называть. Это относительно нейтральный тон. В дополнение к нему есть основные эмоции: радость, печаль, воодушевление, нетерпение, гнев. Со временем я смогу добавить к ним новые и создать больше вариаций.

— Я так понимаю, Белла контролирует использование той или иной эмоции?

— Она может это делать. Однако я также использую считывание биометрических данных, чтобы интерпретировать эмоции, которые она испытывает.

— Как это происходит? — спросил Итан.

— Если я вижу, что она улыбается, значит, она счастлива. Если она плачет, значит, опечалена.

— Не слишком ли это упрощенно? — заметила Никки.

— У меня превосходное программное обеспечение, отвечающее за распознавание лиц. Можете быть уверены, помимо радости и печали, я могу считывать целую гамму эмоций между ними. К тому же я располагаю и другими биологическими данными. Например, если у нее внезапно учащается сердечный ритм, это может значить, что она чем-то воодушевлена.

— Или напугана.

— Это еще одна возможность. В конце концов, физиологическая основа любой эмоции одна. Отличается лишь интерпретация.

— Так как же ты сможешь определить, какую эмоцию она в действительности испытывает?

— Мои выводы будут сделаны на основании всех имеющихся данных.

Итан снова пораженно качал головой:

— Это потрясающе.

— Совершенно потрясающе, — согласилась Белла.

— Я также улучшила функцию предиктивного ввода текста по сравнению с той, которую использовал программист до меня. Теперь Белла должна быстрее находить нужные слова.

— Раз ты занимаешься всей обработкой информации, значит, я полагаю, работать это будет только внутри дома, — сказала Никки.

— Твое предположение ошибочно, Никки. При наличии связи по вай-фаю Белла сможет пользоваться своим новым голосом вне дома. Но ей придется использовать эмодзи, чтобы выразить свои эмоции, поскольку у меня не будет доступа к биологическим данным, также ухудшится качество звука, потому что динамики в ее планшете менее совершенны, чем те, что в доме.

— Как бы там ни было, все равно это невероятно. То, что ты сделала, просто чудо. В последние пару лет лучшие врачи страны бились над тем, чтобы вернуть Белле голос, и все безрезультатно. Ты смогла сделать это за день.

Никки уже открыла рот, чтобы сказать, что это тот самый случай, когда путают кадушки с лягушками, но Итан так радовался этому изобретению. И Белла тоже. Нечестно было портить им счастливый момент. Она посмотрела на Беллу, дожидаясь, пока та взглянет на нее в ответ.

— Ладно, мадам, вам уже давно пора в кровать.

— Пожалуйста, можно немножечко попозже?

Каждое слово растянуто, в каждом слоге — жалоба. Элис освоила ее ноющий голос. Никки бросила взгляд на Итана, ища поддержки. Его губы снова растянулись в улыбку, его явно развеселило то, что он услышал.

— Мамочка права, тебе уже давным-давно пора спать, а завтра опять в школу.