Темный Властелин Деркхольма Джонс Диана

Глава 14

Кверида сидела за длинным столом в университетском зале для совещаний и работала. Сегодня она сумела добраться сюда из дома, опираясь на один обычный костыль и один магический, которым можно было управляться и со сломанной рукой. Это оказалось нелегкой задачей, и Кверида, сдавшись, не стала подниматься наверх, к себе в кабинет. Кости ее отнюдь еще не срослись. Кроме того, за время целительного сна Кверида изрядно ослабела, и долгий путь ее утомил. Теперь Кверида — как и в прошлый раз, когда у нее был перелом, — уже жалела, что настояла на целительном сне. Но она не намерена была терпеть боль.

Волшебнице ужасно хотелось отправить кого-нибудь за подогретым укрепляющим питьем. Сторож, бедолага, пообещал, что постарается, но в его обязанности такая работа не входила, и он даже не знал, где хранятся чашки и чайники. А больше тут никого не было. Все целители и волшебники ушли с партиями Странников. Обычно во время туров университет кишел волшебницами, которые пользовались случаем поработать без помех, пока оборудование свободно, но в этом году и у них у всех отыскались неотложные дела. На самом деле царящая в университете тишина наглядно свидетельствовала, что поспешные меры, которые предприняла Кверида перед тем, как погрузиться в целительный сон, начали приносить плоды.

Кверида обдумывала свои планы. Она всегда считала, что Оракулы помогают тем, кто сам себе помогает. Туры просто так не прекратятся. И потому, дабы малость поспособствовать исполнению пророчества, Кверида отправила всех волшебниц континента устраивать партиям Странников проблемы, невезение и неудачи. На Дерка можно было положиться: Кверида не сомневалась, что Темный Властелин из него получится препаршивый. Существовала вероятность, что если дела пойдут достаточно скверно, мистер Чесни решит, что туры Странников себя более не оправдывают. Правда, там еще этот его демон… Планы Квериды строились на том, что демоны всегда стремятся играть по правилам. Потому волшебницы, наряду с прочим, во все глаза следили за турами и выискивали, не нарушают ли они контракт — ну хотя бы в мелочах. Если бы удалось что-то обнаружить, Кверида могла бы встретиться с демоном и сообщить ему, что мистер Чесни нарушил договор, а потому демон свободен от обязательств и может отправляться на все четыре стороны. Если Мара справится со своей частью работы, мистеру Чесни придется иметь дело уже с тремя причинами, по которым туры могут провалиться. Несомненно, это даже его заставит отступить.

Ну, как бы там ни было — Кверида придвинула поближе бумагу и перо, — именно поэтому здесь так тихо и пустынно. В городе почти никого не осталось, кроме бардов. Но они не пожелали ни присоединяться к турам, ни помогать Квериде разделаться с ними. Просто умыли руки, и все. Их школа находилась за городом, и они оттуда почти не выходили. Просто сидели и дулись на весь мир.

— Ладно, обойдемся без творческих личностей с их причудами, — пробормотала Кверида.

Ее негромкий голос разнесся по пустому зданию, словно звон колокола.

— Ну вот, я уже сама с собой начинаю разговаривать, — посетовала Кверида. — Ладно, надо взбодриться. Э-ге-гей! За работу!

Ей нужно было написать добрых шесть десятков писем, если не больше. Кверида надеялась, что сторож сможет потом привязать письма к голубям — и не перепутать, какое куда! — и выпустить птиц. Правда, особого доверия он в этом смысле не внушал… Но сперва надо прочитать хоть часть из той груды писем, которые сторож принес из ее кабинета — пришлось несколько раз объяснять ему, что нужно сделать, — и свалил на стол.

Кверида рассортировала письма; делать это одной рукой было неудобно. Наверняка тут уже есть хоть одно от какой-нибудь волшебницы, с сообщением о том, что контракт нарушен. Наверняка. На самом деле добрая половина этой груды пришла от волшебниц, но во всех письмах было одно и то же: «Мы выполнили ваше поручение. Что делать дальше?» От Мары, кажется, ничего нет — а ведь должно было быть! Мара обещала прислать ей подходящую мини-вселенную еще до начала осад. Пожалуй, надо прямо сейчас ей написать. И той женщине из Эмиратов. А, тут письмо от Барнабаса!

Кверида неуклюже развернула послание. Барнабас писал, что он обеспокоен. Дерк принялся действовать куда эффективнее, чем они предполагали. «Принимая это во внимание, — писал Барнабас, — я сглазил летунов и принял меры к тому, чтобы временные лагеря для армии оказались весьма непрочными. Я сейчас устраиваю основной лагерь — не там, где ему надлежало находиться, — и, наверное, сделаю хлипким и его. Но я вынужден доложить, что все эти меры оказались мало результативными».

Кверида хмыкнула, откинулась на спинку массивного кресла и задумалась. Эти новости ее обеспокоили. Она очень рассчитывала на то, что Странники примутся писать жалобы на Темного Властелина. Возможно, то было скрытым благословением — что она заполучила два перелома, прежде чем успела помочь Дерку с каким-нибудь демоном или богом. А может, тут приложили руку Оракулы. Что ж, ради такого стоило и потерпеть. Пожалуй, не станет она торопиться улаживать эти дела с богами и демонами — хотя, конечно же, надо изо всех сил показывать, как она старается быть полезной. А может, стоит при этом еще пилить Дерка и изводить его придирками. Насколько Кверида могла судить по собственному опыту, большинство мужчин плохо реагируют на придирки. Они начинают нервничать и совершать ошибки. Да и деятельность Мары непременно выведет Дерка из равновесия и заставит сделать что-нибудь не то. Дерк непременно начнет допускать промахи. Должен начать.

— Поскольку нам необходимо победить, не следует раньше времени раскрывать карты, — пробормотала Кверида. — Как только мистер Чесни поймет, что идет схватка, у всех у нас начнутся большие неприятности.

На этот раз ее голос уже не раскатился прежним гулким эхом. К нему примешались другие звуки, по большей части — какое-то шарканье за дверью.

Может, сторож все-таки разыскал чайник и наконец несет ей питье? Но тогда, судя по звукам, сил у него на это ушло немерено.

Кверида вопросительно повернулась к двери — и тут в зал вошел костлявый серый волк. Шерсть у него на хребте стояла дыбом.

— Уилки, будь так любезен, держи себя в руках, — сказала Кверида. — В чем дело?

Привратник был оборотнем и, занервничав, случалось, изменял облик.

— Немедленно прими нормальный вид! — прикрикнула на него Кверида. — Я не могу разговаривать с волком!

Волк покорно поднялся на задние лапы и превратился в человека — очень волосатого и очень недовольного человека. Уилки подтянул штаны — у волков талия расположена ниже, чем у людей, — и с негодованием произнес:

— Я сказал этому существу, что вы больны, мэм, я сказал, что вы заняты, я сказал, чтобы оно убиралось, а оно даже не потрудилось ответить!

— Кто — оно? — спросила Кверида.

Уилки указал в сторону двери. В дверь просунулась огромная коричневая птичья голова, и на Квериду взглянул большой блестящий карий глаз. «Вот те раз! — подумала Кверида. — Да это же один из Дерковых грифонов! Мой грифон. Та крупная самка».

— Пускай входит, — сказала Кверида. — А ты можешь идти, Уилки.

Грифонша присела, сложила крылья и протиснулась в дверь. Кверида краем глаза заметила, как привратник обогнул грифона и выскочил вон. Но внимание Квериды было всецело приковано к этому огромному, прекрасному существу. Грифонша безраздельно завладела ее воображением еще с момента визита мистера Чесни. Кверида еще тогда восхитилась этим нежным коричневым оттенком перьев и бежево-белыми переливами крыльев. Теперь же она заметила, что среди полос на крыльях есть и серые, зеленовато-серые, и что у коричневых перьев на голове тот же зеленовато-серый отлив, и тот же самый оттенок проступает вокруг настороженно глядящих на нее глаз. Но прекраснее всего было изящество, с которым орлиная часть перетекала в львиную — подтянутая грудь и мускулистый, поджарый зад. Просто помыслить невозможно, чтобы это существо было составлено из частей — оно воспринималось как единое, гармоничное целое. Да, приходится признать, что Дерку удалось создать потрясающее животное. Оно даже превосходит того крылатого жеребенка. Квериде нестерпимо хотелось, чтобы это существо принадлежало ей, чтобы она могла погладить эти нежные перья — и даже, быть может, прокатиться на нем по небу.

— Я не оно, — заявила грифонша. — Я — она. Меня зовут Калетта.

— Ой! — сказала Кверида. — Я не знала, что ты умеешь разговаривать!

— Конечно умею, — сказала Калетта. — Как бы я, спрашивается, передала вам послание от мамы, если бы не умела разговаривать?

Грифонша наклонила голову и сняла с шеи кожаную сумочку. Несмотря на удивление, Кверида порадовалась удалению сумочки. Она портила изумительные пропорции грифона.

— Э-э… насколько я припоминаю, ты прилагала значительные усилия к тому, чтобы тебя сочли немой, — парировала Кверида. — И мне подумалось, что послание в этой сумочке.

Калетта ухватила сумочку за ремешок и уселась, держа ее в передних лапах.

— Это мини-вселенная, которую вы хотели, — сказала она. — А насчет того, чтобы не разговаривать, — это Кит придумал. Он вечно выдумывает всякие глупости. Так что то падение вместе с крышей ему только на пользу пошло. Но у меня есть еще и послание от мамы. Вы хотите его услышать?

Кверида посмотрела на грифоншу. Та сидела, словно огромная кошка, обвив стройные когтистые лапы хвостом с кисточкой и аккуратно сложив полосатые крылья. Квериде до смерти хотелось, чтобы это существо принадлежало ей.

— Да, конечно.

Калетта, в свою очередь, тоже внимательно рассматривала Квериду, поворачивая голову то на один бок, то на другой. Не то чтобы грифоны в этом нуждались — но Калетта унаследовала эту привычку от своей птичьей составляющей, и если ее что-то беспокоило, рассматривала источник беспокойства дважды.

— Мама сказала, чтобы я не говорила вам это сразу, — сказала она.

— Насколько я понимаю, мы говорим о Маре? — раздраженно поинтересовалась Кверида. — И почему не сразу?

Калетта кивнула.

— Папа велел мне отвести Эльду к маме в Логово, но он спешил и сказал, чтобы я подумала о послании, потому что мама наверняка захочет вам что-то передать. Я подумала и спросила у мамы. А она велела сказать вам, что если вы попытаетесь мною завладеть или оставить меня здесь при помощи заклинания или каким-либо иным способом, мама не станет делать того, о чем вы ее просили. А вселенная, которая в этой сумочке, просто рассыплется и исчезнет.

Квериду охватила злость и разочарование. Мара поставила ее в неловкое положение. Но Мара ей нужна. Вот досада! Теперь придется тратить время и хитрить, чтобы Мара успокоилась.

— Понятно, — сухо сказала Кверида. — Ты очень предусмотрительна, Калетта. Но объясни мне, почему вдруг ты зовешь двоих людей-волшебников отцом и матерью? Как такое может быть?

— Да очень просто — они вложили во всех нас свои клетки, — пояснила Калетта. — Папа говорит, что это было нужно, чтобы мы стали людьми.

Кверида припомнила, что Дерк и вправду что-то такое говорил. Значит, Калетте об этом известно. Жаль! Ну ладно. Испробуем небольшое магическое давление. Кверида с силой надавила на разум Калетты и нелюбезно произнесла:

— Прекрасно. Так что за послание?

Калетта слегка пристукнула хвостом по полу.

— Вы еще не пообещали, что позволите мне уйти.

— Обещаю, — с готовностью сказала Кверида. — Ну так?

Хвост еще раз стукнул по каменному полу.

— Этого мало. Пообещайте, что не станете удерживать меня и завладевать мною никаким способом.

Проклятье! Шах и мат! Да, это существо весьма неглупо.

— Ну хорошо, хорошо! Раз ты так беспокоишься… Я обещаю, что не стану пытаться завладеть тобой или удерживать тебя ни при помощи магии, ни каким-либо иным способом. А теперь могу ли я получить хотя бы вселенную, раз ты так держишься за свое послание?

Калетта на миг склонила голову, обдумывая слова Квериды.

— Ладно. Вот послание: гномы Мшистых гор платят дань мистеру Чесни — шесть бушелей золота в год. У папы есть свидетели. Мама сказала, что вы должны это знать.

Готово! Вот оно, нарушение закона! Кверида даже чуть-чуть примирилась с тем, что ей не удалось завладеть Калеттой. Но чем, интересно, занимался Дерк, что ему удалось это обнаружить?

— Гномы заключали контракт, который обязывает их поставлять эти сокровища? — вкрадчиво спросила Кверида.

— Нет, — ответила Калетта. — Я была тогда рядом с папой и слышала, как он с ними разговаривал. Они сказали, что мистер Чесни просто приказал им платить дань еще сорок лет назад, потому что он — Темный Властелин и правит этим миром. Когда гномы попытались спорить, мистер Чесни заявил, что это умерит алчность драконов. Предводитель гномов сказал, что мистер Чесни, наверное, пошутил — то есть что это он так думает.

Ага! Готово! Кверида расплылась в улыбке и окончательно сделалась похожа на змею.

— Не думаю, что мистер Чесни способен шутить, — заметила она. — Вполне возможно, что это и было его истинным побудительным мотивом. Гномы еще что-нибудь сказали?

— Да. Они сказали, что все остальные племена гномов тоже платят эту дань, — сообщила Калетта.

Еще бы им не платить! Мистер Чесни всегда подходил к делу основательно. Кверида продолжала лучезарно улыбаться, а разум ее лихорадочно работал. Так вот, значит, как действует мистер Чесни! Он старается приобрести власть над всеми могущественнейшими существами этого мира! Тонкая работа. Интересно, как же все-таки ему удалось приобрести влияние на демонов? И заключил ли он какую-нибудь сделку с богами? Надо велеть волшебницам выяснить это, и поскорее. А кстати, понимает ли Дерк, насколько важно его открытие? Маара-то явно понимает, иначе не прислала бы Калетту сюда.

— И что же Дерк собирается делать с гномами? Ну, теперь, когда он их уже расспросил? — поинтересовалась Кверида.

Калетта слегка пожала плечами.

— Понятия не имею. Да ничего, наверное. Он поговорил с ними и сразу заспешил прочь, а мне велел лететь домой и отвести Эльду к маме.

— А ты, случайно, не собираешься в ближайшее время повидаться с Дерком? — спросила Кверида.

— Собираюсь, — сказала Калетта. — Он хотел, чтобы я явилась в основной лагерь.

Ага. Она намекает, что ее хватится не только Мара, но и Дерк. Значит, остается лишь один способ. Нужно сделать так, чтобы эта изумительная грифонша сама пожелала остаться здесь. Что ж, это можно устроить.

— Тогда передай ему, — сказала Кверида, словно бы примирившись с уходом Калетты, — чтобы он выискивал любую странность в действиях мистера Чесни. И если вдруг он что-то обнаружит, пусть сразу же сообщит мне. Скажи ему, что это очень важно.

— Хорошо, — согласилась Калетта. Она встала на четыре лапы, осторожно разомкнула когти и положила сумочку на дальний край стола. — Вот вселенная. А мне пора.

Довольная Кверида скользнула взглядом по сумочке. Очевидно, теперь, раз уж Калетта выпустила ее из лап, заклинание разрушения не сработает.

— Ты очень меня порадовала, моя дорогая, — сказала Кверида. — Передай Маре и Дерку, что я чрезвычайно им признательна. Эти вести помогут мне утешиться, раз уж мне приходится отпускать такую красавицу, как ты.

Калетта, уже направившаяся было к двери, остановилась и взглянула на Квериду поверх глянцевитого полосатого крыла.

— Красавицу? — переспросила она. — Я вовсе не красавица.

Ага! Она клюнула!

— Уверяю тебя — ты настоящая красавица! — с жаром произнесла Кверида. — Ты — одно из самых прекрасных и самых великолепных существ, каких мне только доводилось видеть.

— Но я же коричневая, — возразила Калетта. — Вот Эльда, Дон и Лидда — те золотистые.

— От желтого цвета у меня болит голова, — сказала Кверида. — Твоя расцветка куда нежнее и изысканнее.

Калетта задумчиво встопорщила перья вокруг клюва.

— Спрошу-ка я у Шоны, — сказала она, поразмыслив. — Хотя… она слишком ко мне привыкла. — И грифонша снова задумалась. — Но же вы, наверное, как мистер Чесни — никогда не шутите, верно?

— Хм, а я-то всегда гордилась своим специфическим чувством юмора! — заявила Кверида.

Калетта встопорщила перья на крыле — а потом и на всем теле.

— Вы жульничаете! — сказала она. — Вы меня обольщаете, как мама обольщает туристов, чтобы я тут осталась!

— Ну, разве что совсем чуть-чуть! — отчаянно запротестовала Кверида, чувствуя, как трещит последняя линия ее обороны. — В основном я сказала тебе чистую правду. Ты — мой идеал грифона!

— Тогда я поговорю с Шоной. Спасибо, — сказала Калетта, пригнула голову и, протиснувшись в дверной проем, покинула зал для совещаний.

Кверида зашипела, выпуская воздух из легких, и посмотрела на стол.

Подумать только, какой-то грифон взял над ней верх! Кверида чувствовала себя больной и старой, и совершенно несчастной. Ей не бывало так паршиво с того самого дня, когда отец Мары покинул ее ради матери Мары. Ах, как давно это было!.. Что ж, она сумела совладать со своими чувствами тогда, сумеет и сейчас. Кверида распрямила плечи и потянулась за полоской бумаги — бланком голубиной почты. Раз уж теперь она знает, что следует выискивать волшебницам, лучше сообщить им об этом немедленно.

Письмо к Маре Квериде пришлось навьючивать на трех голубей.

Когда эти голуби, устало хлопая крыльями, опустились на голубятню в доме Мариной тетушки, Мара как раз шагала через мощеный двор. Она была одета в халат, на ногах у волшебницы были позолоченные сандалии на высоченном каблуке, а в руках — какой-то список. За ней спешил мэр деревни, облаченный в некое подобие мантии из синего и серебряного атласа. Рядом, спотыкаясь, семенила кузина костлявой Фран, Грета, пытаясь на ходу уложить последние пряди причудливой прически Мары. Эльда, хоть и смотрела на все это с глубоким интересом, благоразумно держалась в стороне от процессии.

— Мука, мясо, овощи, — сказала Мара. — Слава богам, все благополучно доставлено! А где фрукты, которые должны были прибыть этим утром?

— Тут, за углом, — сообщил мэр. Процессия поспешно завернула за угол новой конюшни и ошеломленно застыла перед небольшой горой персиков, яблок и груш. Все это так благоухало, что Эльда невольно приоткрыла клюв.

— Тут же несколько повозок! — сказала Грета.

— И куда я все это сложу? — поинтересовался мэр.

Даже сквозь толстый слой чар видно было, что лоб Мары прорезала морщина.

— Да, это проблема, — согласилась она. — Нас тут три сотни, и плюс каждый день еще прибывает по двадцать Странников. И всем нужно есть. Где же это хранить?

Мара семенящей походкой подошла к горе фруктов и наложила на нее заклинание стасиса.

— Ну вот. Теперь они не будут портиться.

Волшебница вздохнула и заглянула в список.

— Надо будет к пирам освежить в памяти заклинание вызывания еды. Оно всегда неплохо мне давалось, но меня не переставал тревожить вопрос: откуда эта еда берется на самом деле? Так, пиво есть. А вино из Челла прибыло?

— Насколько мне известно, нет, — сказала Грета. Она, пользуясь удобным моментом, принялась художественно размещать длинный локон Мары у нее на плече.

— Проклятье! А ведь герцогиня Челлская мне обещала! — сказала Мара. — Ладно, значит, придется пока пользоваться заколдованной водой.

Она сделала пометку у себя в списке и засеменила обратно в дом, оттолкнув с дороги мэра. Мара с Гретой поднялись по черной лестнице в чулан, где хранилось белье; Эльда последовала за ними.

— Скатерти, полотенца… — бормотала Мара. — Двадцать комплектов синих с серебром ливрей… Как по-твоему, Грета, этого хватит? Ладно, не отвечай, все равно мы больше не успеем заготовить. А мои запасные платья? Их достаточно?

— Если вы называете это платьями, то да, — сухо отозвалась Грета. — Лично я бы сказала, что это просто кружевные полоски.

— Кто-нибудь сообразил прихватить одежду для Бленда? — раздраженно спросила Мара.

— Вы уже спрашивали. И я вам уже сказала, что да. Стойте смирно, — сказала Грета. Опять локоны на макушке растрепались.

Когда Мара нетерпеливо застыла в дверях, Грета добавила:

— А как насчет Эльды? Вы и ее собираетесь наряжать, раз она тут?

Эльда просияла — наконец-то и ее заметили!

— Я хочу блестки на крыльях! — сказала она. — Разноцветные!

— Нет, — отрезала Мара. — Эльда, я тебя знаю. Если дать тебе блестки, ты даже чиститься перестанешь, не то что мыться. У тебя будет тиара на голове.

— Тогда пускай с нее свисают блестящие висюльки! — уперлась Эльда.

— Ну ладно — но только если ты немедленно пойдешь и искупаешься, — согласилась Мара.

— Сейчас пойду — только мне надо сперва поговорить с тобой насчет папы, — сказала грифонша.

— Эльда, иди вымойся, — повторила Мара и снова уставилась в список. — Грета, у нас что, и вправду всего двадцать смен постельного белья?

— Нам просто придется почаще их стирать, — пояснила Грета.

— Тогда надо добавить еще мыла для прачечной. — Мара прижала список к косяку и сделала в нем пометку. — Почему-то ни мистер Чесни, ни тот, кто придумал всю эту затею с Чародейкой, не подумал, что каждую новую партию Странников надо укладывать в чистые постели, — бросила она уже на ходу.

Mapa с Гретой устремились к пышному фасаду дома. Насупившаяся Эльда молча двинулась следом.

— У хора будет время для репетиций? — спросила Мара, взойдя по позолоченной лестнице.

— Да. В промежутках между работой в прачечной, — отозвалась Грета. — На этот раз у них наверняка получится лучше.

— Еще бы! Хуже, чем вчера, просто невозможно, — вздохнула Мара. — Как бы мне хотелось, чтобы Шона была здесь, а не шастала где-то с мальчишками!

— Но там она тоже нужна! — вмешалась Эльда, забыв, что она хотела держаться понезаметнее. — Папа не меньше твоего нуждается в помощи!

Мара смерила ее уничтожающим взглядом, но тут на изящной лестничной площадке появился запыхавшийся мэр с тремя тонкими полосками бумаги в руках — письмом от Квериды.

— Вот, пришло! — выдохнул он.

— Ну вот, еще! Спасибо.

Мара присела на ближайшую позолоченную скамью с высокой спинкой и склонилась над листочками, исписанными бисерным почерком.

— Не уходите, — рассеянно произнесла она. — Может, придется сразу отправить ответ.

Грета тут же воспользовалась удобным моментом и вновь принялась трудиться над прической Мары. Эльда опустилась на пушистый ковер и выразительно переглянулась с мэром, прислонившимся к позолоченным перилам лестницы. Мэр никак не мог отдышаться.

— Нет, вы только послушайте! — негодующе воскликнула Мара. — За кого, интересно, Кверида меня принимает? Она хочет, чтобы я отправилась на север и проверила, в курсе ли пираты, что им следует потребовать больше денег. Еще она хочет, чтобы я отправилась в Эмираты и согласовала с Лючией, когда должна начаться забастовка рабынь. И еще она хочет, чтобы я объяснила жителям Челла и прочих городов, как пользоваться мини-вселенными. Но ведь этим всем собиралась заниматься она! Мало того, — добавила Мара, перейдя к третьему листку, — она еще желает, чтобы я отправилась в Биллингэм, Слин и Грейнеш и уговорила тамошних женщин отказаться от работы на постоялых дворах. Я думала, что кто-нибудь это уже сделал. Она что, думает, что я могу разорваться на шесть маленьких Map? Она что, не понимает, насколько я занята?

Мэр негромко кашлянул.

— Мы уже знаем, что нужно делать. Управимся как-нибудь, пока вас не будет.

— А еще, — добавила Грета, терпеливо укладывая локоны Мары, — вы можете дать нам какой-нибудь колокольчик, чтобы мы могли позвонить и предупредить вас о появлении очередной партии Странников.

— Дело ведь серьезное, — заметил мэр. Мара вздохнула.

— Да уж, куда серьезнее. Просто… О! Эльда, Калетта покинула университет! Уже хоть что-то. Кверида пишет, что «эта великолепная грифонша переиграла меня по всем пунктам», что Калетта превосходно соображает и что теперь она, Кверида, еще больше ею восхищается.

— Но ведь не может же быть, чтобы она вправду собиралась насильно задержать Калетту? — обеспокоенно уточнила Эльда.

— Еще как может! — отозвалась Мара. — Кверида почти так же неразборчива в средствах, как сам мистер Чесни. Видимо, она полагает, что из признательности за то, что она позволила Калетте уйти, я теперь должна обегать для нее полмира! Она положила бумаги на колени и уставилась в пространство невидящим взором. — Значит, так, — сказала она наконец, — если я отправлюсь в Эмираты, я смогу оставить там послание для Блейда, а может, даже пересекусь там с Лиддой, если потороплюсь. А в Челле я заодно позабочусь, чтобы они наконец отослали вино.

Видя, что Мара явно примирилась с мыслью о путешествии, Грета рискнула уложить последний завиток у нее на лбу. Эльда решила, что подходящий момент наступил, и заговорила:

— Мама, пожалуйста, сделай что-нибудь, чтобы папа не отправлялся к Шоне и мальчишкам. Он еще не выздоровел. Он белый как мел и еле на ногах стоит.

— Эльда! — сказала Мара, вскинув голову, и голос ее опасно зазвенел. — Эльда, я велела тебе пойти привести себя в порядок. Ты что, не слышала?

— Слышала. — Эльда встала, показывая, что готова идти. — И пойду. Как только ты начнешь беспокоиться о папе.

— Почему я должна о нем беспокоиться? — холодно поинтересовалась Мара.

— Потому что он болен! — проклекотала Эльда. — Мама, да что с тобой такое?! Ты же всегда раньше о нем беспокоилась!

На лице Мары под чарами промелькнула очень странная смесь чувств: печаль, досада, суровость — никогда прежде Эльда не видела ее такой, — легкий оттенок беспокойства, почти мгновенно сменившийся пренебрежением, и нечто вроде потаенной нежности, борющейся с презрительной насмешкой. А потом все это вытеснило сочувствие — и раздражение. Эльда, Грета и мэр, наблюдавшие за Марой, увидели, как та уступила раздражению. Она обратилась к Эльде тем сухим тоном, каким говорила всегда, когда кто-нибудь из семейства совершал глупость:

— Эльда, тебе пора бы знать, что из чувств можно вырасти — как и из всего прочего. Вот ты, например, выросла и не играешь больше в свои куклы.

— Но я до сих пор играю с грифоньим логовом, которое для меня смастерил Кит, — возразила смущенная Эльда.

— Да, но ты больше не играешь погремушками, — указала Мара. — Вот то же самое случилось у меня с Дерком.

Эльда уже открыла клюв, чтобы отчаянно завизжать в знак протеста, но тут по лестнице, едва дыша, взбежали две девушки из хора.

— Партия Странников! — задыхаясь, выпалила одна из них.

— Уже в долине! — пропыхтела другая.

— Ну так почему вы еще не в ливреях?! — рявкнула на них Мара.

Мэр тем временем пробормотал: «Ну, я пошел» — и заспешил куда-то вниз. Тетушкин дом в мгновение ока наполнился гулом голосов и топотом бегущих ног: всех жителей деревни охватила паника, как то обычно и бывает с артистами перед выходом на сцену.

— Я потеряла листочки с нотами! — донесся чей-то голос.

— Да куда же подевалась пудра для волос?! — вторил ему другой.

Мара вскочила — казалось, всеобщая сценическая лихорадка затронула и ее — и сбросила пеньюар, оставшись в платье, если, конечно, эту широкую алую ленту, обвивавшую ее по спирали, можно было назвать платьем.

— Сейчас же иди переодевайся, — велела Мара Грете, подхватившей пеньюар. — Эльда! Купаться! Немедленно! И, — добавила она, уже засеменив к лестнице, — если я еще хоть раз услышу о твоем отце, никаких блесток ты не получишь. Я сейчас в одиночку спасаю мир, и мне некогда думать о Дерке! Ты поняла?

Эльда развернулась и двинулась в сторону ванной.

— Поняла! — бросила она через левое крыло. — Ванна, простыни и вино важнее, чем люди!

И она перешла в галоп, прежде чем мать на своих высоченных каблуках успела к ней подскочить. Но это не помешало Маре крикнуть ей вслед:

— И не забудь наконец вычесать грязь из кисточки на хвосте!

Глава 15

Чешуй вернулся на следующее утро. В когтях у дракона болтались две корзины с протестующе гогочущими гусями, а позади клином тянулись снежно-белые дневные совы. На загривке у Чешуя, между двумя выступами гребня, восседал Дерк — и выглядел от этого еще хуже. Шона завопила от восторга и выбежала из-под деревьев. Как только Чешуй выпустил корзины из лап — га-га-га! — и приземлился, несколько тяжелее обычного, Шона тут же подскочила и помогла Дерку спуститься.

— Ой, папа! Как ты похудел! У тебя такой вид, будто ты промерз до костей!

— Нет. Только меня чуть не распилило пополам. Врагу не пожелаю ездить верхом на драконе, — сказал Дерк. — Спасибо, Чешуй. Не желаете ли скушать дружелюбную корову?

— Нет, спасибо, — пророкотал Чешуй. — Я же тебе говорил, что поохотился по дороге, впервые за последние три сотни лет. Я уже успел позабыть, какое это удовольствие и какая сноровка для этого нужна.

Дерк повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть остальных: Кит с Доном мчались плечом к плечу, а сзади спешил Блейд. Они несколько отстали от Шоны, поскольку оробели в предчувствии выволочки, но Дерк, завидев их, расплылся в улыбке.

— Похоже, вы неплохо справились! Отличная работа! И я не знаю, кто из вас додумался расспросить этих гномов, что они тут делают, но мысль была прекрасная!

— Это я, — сказал Дон. — И Блейд тоже. Да всякий бы спросил. Уж больно странно это все выглядело.

— Да, правда, — согласился Дерк. — Очень странно. Чешуй прилетел, рассказал мне обо всем, и мы слетали к гномам, чтоб задать им несколько вопросов. А потом мы вернулись домой и отослали Эльду и Калетту к Маре. Да, хлопотная выдалась ночка. А почему я не вижу Барнабаса? Я думал, он вам помогает.

— Ну, вообще-то мы не стали ему говорить, что ты болен, — призналась Шона.

А Блейд просто стоял рядом, и по лицу его медленно расплывалась блаженная улыбка. Раз там был папа, значит, Чешуй никак не мог съесть этих гномов! Дерк удивленно посмотрел на сына, не понимая, с чего вдруг тот сделался таким молчаливым.

— А что же случилось с гномами? — спросил Блейд, чтобы избавиться от последних сомнений.

Дерк рассмеялся.

— Мы их переадресовали — это все Чешуй придумал! — отправили их в Деркхольм! Мы сказали им, что Цитадель Темного Властелина теперь там. А что? Чистая правда! Гномы очень обрадовались, потому что туда ходу меньше.

Блейд наконец-то успокоился — и тут же снова заволновался, потому что Дерк повернулся к Чешую и спросил:

— Ну так как, вы теперь захотите отыскать остальных гномов, везущих дань?

— Сперва я помогу вам загнать этих убийц в казармы, — отозвался Чешуи. — Вы с ними просто не справитесь, если их не будет подгонять дракон.