Кризис Киссинджер Генри

15–16 октября 1973 года

Дипломатия теперь следовала за темпами военных операций. Решение Садата предпринять попытку наступления на Синай – вероятно, чтобы ослабить давление на его сирийских союзников, – вывело египетские силы за пределы досягаемости их системы ПВО вдоль Суэцкого канала. Это позволило израильским вооруженным силам уничтожить более 300 советских танков и повернуть вспять военную неудачу предыдущей недели. Теперь оставался только вопрос времени, когда израильское наступление отбросит египетские силы, по крайней мере, через Суэцкий канал. Приближались условия для того, что было нашей исходной позицией, то есть восстановление статус-кво анте, ситуации, предшествовавшей началу военных действий. Позиция арабов, согласно которой прекращение огня должно зависеть от согласия Израиля вернуться к границам 1967 года, потеряла свою актуальность из-за темпов развития военных операций.

Мы начали добиваться прекращения огня, за которым должны были последовать переговоры на основе резолюции 242 Совета Безопасности, которая была принята всеми сторонами в 1967 году в основном потому, что ее двусмысленность допускала различные толкования.

Поздно вечером 15 октября советник Садата по национальной безопасности Исмаил ответил на мое послание, в котором я проинформировал его о воздушном лифте. Он подтвердил «решимость» Египта сохранить «этот особый канал контактов». Никакая другая сторона не выступала от имени Египта; другими словами, мы не должны обращать внимания на интерпретации из Москвы, которые отличались от того, что нам прямо говорил Каир. Исмаил отрицал какое-либо намерение унизить Израиль, «потому что Египет испытал, что означает унижение». Он выразил свою «признательность» за наши усилия по достижению прекращения огня в качестве предварительного этапа к политическому урегулированию – хотя это и противоречило взглядам Египта. Однако опыт заставил Египет усомниться в том, что такое разделение будет работать на практике. Короче говоря, Исмаил разговаривал с главным поставщиком вооружения для противника Египта, как говорил бы один воспитанный деловой человек с другим. Его возражение против нашего подхода заключалось в неспособности осуществить его на практике; можно было предположить, что, если бы мы могли продемонстрировать успех нашей дипломатии, Египет мог бы изменить свое отношение.

Только после этого Исмаил упомянул о воздушных поставках, назвав их «неприемлемыми», точно так же как он ранее характеризовал продажу оружия Израилю. Но он не стал задерживаться на этом и не угрожал никакими последствиями. Вместо этого он призвал меня удвоить усилия, чтобы связать политическое решение с военным. А потом – на удивление – он пригласил меня в Египет:

«Египет будет приветствовать д-ра Киссинджера в знак признательности за его усилия. Египетская сторона будет готова обсудить любую тему, предложение или проект в рамках двух принципов – которые, как полагают, ни доктор Киссинджер, ни кто-либо другой не отвергают, – что Египет не может делать никаких уступок ни земли, ни суверенитета.

С наилучшими пожеланиями.

Хафиз Исмаил»

Рано утром 16 октября мы ответили в послании, призванном использовать предпосылку будущей дипломатии для сдерживания реакции Египта на воздушный лифт на следующей неделе:

«…Что могут сделать США в этих обстоятельствах? Доктор Киссинджер часто говорил, что он обещает только то, что может выполнить, но выполняет все то, что обещал. В своем предложении из пяти пунктов, содержащемся в послании г-на Исмаила от 10 октября, египетская сторона, по сути, запрашивает израильское согласие в рамках прекращения огня на египетских условиях для достижения полного урегулирования. По мнению доктора Киссинджера, этого нельзя достичь, кроме как затяжной войной. Никакое влияние США не поможет достичь этой цели при [сложившихся] настоящих обстоятельствах.

Американская сторона может пообещать и будет выполнять все, что необходимо, – а именно: прилагать все усилия, чтобы помочь в достижении окончательного и справедливого урегулирования после прекращения огня. Д-р Киссинджер считает, что недавние события вполне могут упростить для Американской стороны в будущем конструктивное и эффективное использование своего влияния в интересах такого урегулирования…

Поэтому Египетской стороне предстоит принять важное решение. Настаивать на своей программе-максимум – значит продолжение войны и возможный риск всем тем, что было достигнуто. Результат будет решен тогда военными мерами. Американская сторона не будет спекулировать на таком исходе, но сомневается, будет ли он четким и ясным. В любом случае условия для дипломатических усилий США не будут благоприятными.

Чтобы дипломатия получила полную возможность, ей должно предшествовать прекращение огня. Только при таких условиях можно будет развить обещанные дипломатические усилия США. Египет найдет гарантию серьезности этих усилий в официальном обещании Американской стороны полностью задействовать себя, а также в самой объективной ситуации…

Доктор Киссинджер высоко ценит заботливое приглашение Египетской стороны посетить Египет. Как только будет достигнуто прекращение огня, он будет рад самым серьезным и благожелательным образом рассмотреть это приглашение в рамках серьезных усилий по установлению прочного мира на Ближнем Востоке.

С наилучшими пожеланиями…»

ВГСД собралась вскоре после 10:00 утра. После решения прибегнуть к воздушному лифту настроение в группе изменилось. Ушли в прошлое колебания предыдущей недели, попытки переложить потенциальную вину за опасные последствия. Я сформулировал принцип, который должен определять наши усилия по пополнению запасов: «Наш единственный интерес в этой ситуации половинчатой конфронтации – по-быстрому измотать Советы. Дать им максимальный стимул для быстрого урегулирования. Предлагать каждый день больше, чем предлагают они». И в качестве приблизительного ориентира я предложил, чтобы наши пополнения запасов по крайней мере на двадцать пять процентов опережали советские. Мы решили дополнить воздушный лифт усиленным морским лифтом, поскольку в Черном море Советы загружали суда огромным количеством материальных средств, включая их самое современное оборудование.

Среди сверхдержав победитель в кризисной ситуации должен тщательно определять, когда вдалбливать этот факт своему оппоненту. Я подчеркнул эту тему своим коллегам по ВГСД:

«Сегодня мы не должны предавать ничего огласке, что бы ни случилось. Не должно быть никаких информационных сводок журналистам. Если мы сможем покончить с этим без конфронтации с Советами и без разрыва наших отношений с арабами, мы окажемся в выигрыше. Все остальное – игра на публику. Мы будем занимать очень жесткую позицию по существу дела и продолжать отправлять поставки в Израиль».

Новости продолжали быть благоприятными. Мы узнали, что советский правительственный самолет летел в Каир; мы догадались, что на борту был премьер Алексей Косыгин, который неожиданно отменил встречу с прибывшим с визитом премьер-министром Дании. Это должно было означать, что Советы будут убеждать Садата принять наш подход к прекращению огня; его не нужно было убеждать, чтобы настаивать на им же самим провозглашенном курсе. А советское давление, вполне вероятно, могло испортить советско-египетские отношения. Почти одновременно нам сообщили, что небольшая группа из двадцати пяти израильских танков переправилась на западную сторону Суэцкого канала у Большого Горького озера и начала разрушать пусковые площадки ракет класса «земля – воздух». Если так продолжалось бы и дальше, это гарантировало бы победу Израиля, потому что египетские силы, перешедшие через канал, оставались бы незащищенными перед полной ярости израильской авиацией. Но было еще слишком рано говорить, смогут ли израильтяне выстоять на западной стороне канала. ВГСД посчитала этот шаг всего лишь рейдом, как, собственно, и представили израильтяне изначально.

В конце вторника, 16 октября, я сообщил Никсону, что вероятность быстрого завершения войны равна два к трем.

В этих условиях ожидания событий, которые, по-видимому, будут благоприятными, нужно было принять несколько решений, поэтому записи телефонных разговоров скудны и касаются в основном краткого информирования журналистов и некоторых сенаторов. Ключевыми разговорами 15 октября были:

МИНИСТР ОБОРОНЫ ШЛЕЗИНГЕР – КИССИНДЖЕР

Понедельник, 15 октября 1973 года

9:08 утра

К: Привет.

Ш: Привет, Генри.

К: Просто для твоей информации, но я не буду использовать это на ВГСД, – Советы пришли сегодня около 3 часов утра с предложением о новом шаге, которое мы сейчас изучаем.

Ш: Очень хорошо.

К: Что помогло бы вернуться к идее прекращения огня в субботу и просто связать ее с резолюцией 242, с которой мы можем смириться.

Ш: Хорошо.

К: Ты знаешь… но что мы пока что хотим хранить молчание. Я думаю, что мы… то, что они явно вымаливают, это… я думаю, мы должны продолжать делать все возможное с нашими поставками.

Ш: Хорошо. Ты хочешь отправить те дополнительные шесть?

К: Я бы отправил их завтра.

Ш: Хорошо. Теперь меня беспокоит одно небольшое дельце – это пополнение запасов 175-мм боеприпасов. Как ты знаешь, у них есть самоходные 175-миллиметровые [артиллерийские] орудия, угрожающие Дамаску, и мы должны очень тщательно подумать о поставках боеприпасов для разрушения Дамаска. Я не хочу сейчас ответа от тебя, но я, а…

К: Хорошо. Что ж, дай мне посмотреть, смогу ли я убедиться, что они не станут бомбардировать Дамаск.

Ш: Хорошо. Они также настаивают на переправочно-мостовом оборудовании и оборудовании мостов, с учетом отсутствия рек, – явно речь идет о переправе через Суэцкий канал. Ну, подумай об этом и…

К: Дай мне подумать об этом.

…

МИНИСТР ОБРОНЫ ШЛЕЗИНГЕР – КИССИНДЖЕР

Понедельник, 15 октября 1973 года

9:40 утра

К: Джим, я пообещал Добрынину еще одну вещь, пока это дело еще не закончено, – это то, что мы не будем делать никаких провокационных заявлений о Советах.

Ш: Верно. Хорошо, я буду очень осторожен, чтобы донести эту мысль.

К: Верно, значит, ты знаешь, что мы можем, как на бирже, шептать цифры, но мы не должны говорить больше ничего.

Ш: Что ж, это прекрасно…

…

Причина этого заключалась в том, что события стали захватывать и нас, и противостояние – включая возможное прекращение поставок нефти – только усложнило бы дело.

СЕНАТОР ДЖАВИТС – КИССИНДЖЕР

Понедельник, 15 октября 1973 года

9:45 утра

К: У меня не было возможности позвонить Вам в течение выходных. Я просто хотел рассказать Вам, что происходит. В субботу днем мы запустили массовые воздушные перевозки в Израиль, самолеты которого приземляются каждые пятнадцать минут, а завтра утром мы сравняем процент того, что Советы ввезли за пять предыдущих дней.

Дж: Хорошо.

К: И мы отправляем самолеты «F-4» в среднем около шести единиц в день.

Дж: Это потрясающе.

К: Значит, завтра будет двадцать доставлено.

Дж: Это здорово. Генри, что Вы скажете об этой политической битве, которая назревает? Вчера они позвонили мне по поводу резолюции, которую Джексон и компания хотят внести завтра. Я сказал им прочитать это Маршаллу Райту [помощнику государственного секретаря по законодательным вопросам, связям с конгрессом и международными организациями].

К: Что за резолюция у них?

Дж: Резолюция… Вы знаете… призыв к активизации усилий и т. д., как раз то, чем Вы занимаетесь. И Вы должны спросить об этом Райта. У него есть текст этого. И я должен передать это сегодня утром.

К: Ну, я не видел, мне нужно посмотреть текст. Я не возражаю, если это не критично по отношению к администрации.

Дж: Нет, это не так.

К: У нас было две проблемы в этом отношении, Джек. Во-первых, президент действительно выложился по полной.

Дж: Я в этом уверен и…

К: И чтобы его тогда стали поливать…

Дж: Нет, не будут, если я смогу этого избежать. И я могу.

К: И на самом деле, если бы кто-то мог сказать об этом что-нибудь доброе…

Дж: Я собираюсь.

К: Это было бы очень важно.

Дж: Я собираюсь сделать это сегодня утром. Вы знаете, когда эта [неясное] резолюция будет приемлема, когда она будет принята, я сделаю это удобным поводом.

СЕНАТОР СТЮАРТ СИМИНГТОН (ДЕМОКРАТ —

ШТАТ МИССУРИ) – КИССИНДЖЕР

Понедельник, 15 октября 1973 года

15:15

С: Меня очень успокоило то, что Вы сказали вчера вечером, и меня немного расстроило то, что я прочитал сегодня утром.

К: О Джексоне?

С: Высказывание Скупа [сенатора Джексона]. Заголовок. Я хотел, чтобы Вы знали, что я разговаривал с Диницем, и я сказал ему и подумал, что так нельзя. Он сказал, что знает, что это неправильно. Я разговаривал с ним практически каждый день.

К: Ну, Вы просто прелесть.

С: Я хотел сказать Вам это, если когда-нибудь – потому что, понимаете, я чувствовал, что нет никого более важного, чем эта маленькая страна, и я имею это в виду в буквальном смысле.

К: Я знаю это.

С: С другой стороны, для того… почему я не совсем уверен… но я помню, когда на Брежнева довольно сильно давили, и я знаю, что это усложняет задачу.

К: Теперь, когда я скажу Добрынину, что мы потеряем разрядку, он скажет, что еще я могу потерять, кроме статуса НБН [наиболее благоприятствуемой нации]?

С: Как-нибудь я хочу, чтобы Вы познакомились с моим другом, Эйбом Фейнбергом.

К: Я бы хотел с ним встретиться. Он бывает здесь?

С: Да. Вы могли бы его принять?

К: Я бы с удовольствием. Не могли бы Вы это устроить?

С: Хорошо. Они очень сильно на меня давят. Ни Вы, ни Шлезингер не были доступны. Я разговаривал с его человеком, но они не могут сказать, что «Фантомы» направляются туда.

К: К Вашему сведению, они отлетают от шести до восьми штук в день.

С: Я знаю это, но они построены в моем городе. Могу я это сказать?

К: Еще нет.

С: Вот это я и хотел узнать.

…

МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ЗАЙЯТ – КИССИНДЖЕР

Понедельник, 15 октября 1973 года

19:29

З: Господин секретарь.

К: Да, господин министр иностранных дел. Как поживаете?

З: Извините, что беспокою Вас так поздно.

К: Вовсе нет, г-н министр иностранных дел. Всегда приятно слышать Вас.

З: Я получил телеграмму от Исмаила сегодня утром. Я думаю, он отправил Вам послание, и он отправил мне это сообщение. Не думаете ли Вы, что лучше пока до поры до времени отложить нашу назначенную на завтра встречу?

К: Это полностью зависит от Вас.

З: Я думаю, что лучше было бы оставить это до тех пор, пока мы не увидим, что из этого получилось.

К: Хорошо. Я отвечу ему завтра.

З: Я читал замечания президента в… читал их несколько раз. Я не знаю, что они на самом деле означают.

К: Он просто объяснял, в чем состоит наша основная политика, и в ней не указывался какой-то конкретный посыл.

З: Это не означало никаких действий или чего-либо?

К: Не на этой стадии, нет.

З: Хорошо. Большое спасибо.

Большинство звонков 16 октября касалось присуждения Нобелевской премии мира мне и Ле Дык Тхо за переговоры о прекращении войны во Вьетнаме.

ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР

Вторник, 16 октября 1973 года

11:42 утра

Д: Надеюсь, меня пригласят на прием.

К: Какой прием?

Д: Что Вы собираетесь устроить в связи с присуждением Вам Нобелевской премии.

К: Я представляю это так, как сказал Граучо Маркс: «Он ни за что не вступил бы в клуб, который согласится его принять»[14]. Я бы сказал, что со всем, на что имеет право Ле Дык Тхо, должно быть что-то не так.

Д: Поздравляю Вас. Вы действительно этого заслужили. Будет что вспомнить. Этот звонок действительно означает мои наилучшие пожелания.

К: Я очень это ценю.

Д: Генри, наверное, я один из немногих, кто может правомерно говорить о том, какие действия Вы совершили.

ПРЕЗИДЕНТ – КИССИНДЖЕР

Вторник, 16 октября 1973 года

11:46 утра

Н: Я хотел Вас поздравить.

К: Я знаю, кто этого заслуживает.

Н: Да. Да. Я собирался сделать два предложения. Мне пришло в голову, что Вам следует сделать небольшое заявление.

К: Я сказал всем, что хотел сказать, что хотел бы поблагодарить Вас за предоставленную мне возможность и, прежде всего, за то руководство, которое создало необходимые условия.

Н: Хорошо. Отлично. Я собирался предложить Вам зайти сюда и сфотографироваться со мной, когда я буду поздравлять Вас. Как насчет 12:30?

К: Непременно.

Н: Это даст нам какое-то время. Приходите после того, как сделаете заявление.

К: Я буду там у вас в 12:30.

Н: Сделайте заявление перед тем, как прийти, чтобы они не просили Вас сделать это здесь.

…

СЕНАТОР БАРРИ ГОЛДУТЕР (РЕСПУБЛИКАНЕЦ —

ШТАТ АРИЗОНА) – КИССИНДЖЕР

Вторник, 16 октября 1973 года

15:57

Г: Ненавижу беспокоить Вас этим. Когда шах Ирана был здесь, он спросил Пегги [жену сенатора Голдуотера] и меня, не приедем ли мы. Мы рассматриваем дату 1 декабря, но с учетом ситуации…

К: Вы имеете в виду ситуацию на Ближнем Востоке, все закончится раньше, если мы не наломаем дров в ближайшие несколько дней.

Г: Я, разумеется, очень рад это слышать. Мы работаем с Советами? Нет, Вам не нужно отвечать по телефону.

К: Мы работаем с Советами, а также с египтянами. Ситуация сложная и вполне может взорваться.

Г: Тогда все в порядке и можем отправиться.

К: У вас будет потрясающий прием.

Г: Для мальчика, наполовину еврея, это не так уж плохо.

К: Да.

Г: Все остальное у Вас в порядке.

К: Хорошо. Я хотел бы встретиться на следующей неделе с некоторыми из моих друзей из числа консерваторов и сказать им… я полагаю, у них есть некоторые проблемы.

Г: Я ничего не слышал.

К: Я хочу, чтобы Вы знали, что Государственный департамент не является враждебной стороной.

Г: Я знаю это. Я собираюсь быть здесь завтра, но уеду…

К: Когда Вы вернетесь?

Г: Я буду здесь… и в ноябре.

К: В ноябре?

Г: У меня много выступлений, назначенных на начало ноября.

К: Я свяжусь с Вашей канцелярией, и мы что-нибудь придумаем.

…

16 октября, чтобы снизить напряженность в отношениях с арабскими странами, президент согласился принять делегацию министров иностранных дел арабских стран – из Кувейта, Саудовской Аравии, Марокко и Алжира.

ПОМОЩНИК ГОССЕКРЕТАРЯ СИСКО – КИССИНДЖЕР

Вторник, 16 октября 1973 года

16:10

…

С: Я нахожусь в операционном центре. Оперативная временная группа не принимает звонков для прессы. Я хочу сказать, что у них есть строгие инструкции. Здесь никто не высказывался.

К: Хорошо, это, должно быть, решение РИБ [разведывательное и исследовательское бюро Госдепартамента]. Мне нужны тезисы для встречи президента с арабами.

С: Они будут у Вас примерно через тридцать минут.

К: Они должны соответствовать тем направлениям, которые мы обсуждали. Должен ли я с ними встретиться перед встречей с президентом? Разве они не хотели меня видеть?

С: Он сказал: и с Вами, и с президентом… Вы бы предпочли увидеться с ними до или после встречи с президентом?

К: Я бы предпочел увидеть их, когда… но президент… в 10:15 в моем кабинете в Белом доме, а затем оттуда к президенту. И ты тоже будешь там.

С: Я буду там. Я организую это, и, если я не дам Вам знать, значит, все будет устроено.

К: Единственное, на случай, если президент захочет меня видеть… мы должны сделать это с условием обязательного подтверждения.

С: Если президент захочет видеть Вас в 10:15, Вы встретитесь с ними после 11:00. Я понимаю, ограничьте встречу с министрами иностранных дел только президентом и Вами. Во-первых, Вы, возможно, захотите включить послов.

К: Нет.

С: У меня вопрос, хотите ли Вы пригласить посла на Вашу встречу? Я рекомендую Вам включить как министров иностранных дел, так и послов. Конечно, это спорный вопрос и…

К: Ну нет – у меня еще нет четкого представления. Я ненавижу эти массовые встречи.

С: Это неважно. Это несущественно. Почему бы Вам не принять решение завтра утром? Послы знают, что на встречу с президентом они не пойдут.

К: Верно.

…

САУДОВСКИЙ МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ОМАР САККАФ —

КИССИНДЖЕР

Вторник, 16 октября 1973 года

16:35

К: Г-н министр иностранных дел. Я с нетерпением жду встречи с Вами завтра.

С: Спасибо. Поздравляю.

К: Спасибо. Я звоню от имени президента, чтобы сообщить Вам, что после окончания боевых действий президент будет очень рад, если Его Величество примет приглашение посетить Соединенные Штаты.

С: Мы можем обсудить это завтра?

К: Будут присутствовать и другие. Возможно, мы с Вами сможем это обсудить.

С: Есть ли время для этого?

К: Мы сможем найти время, удобное для обеих сторон, в самые кратчайшие сроки.

С: Большое спасибо. До завтра.

ПРЕЗИДЕНТ – КИССИНДЖЕР

Вторник, 16 октября 1973 года

Конец дня

К: Господин президент.