Кризис Киссинджер Генри

10:07 утра

З: Какова на сегодняшнее утро Ваша интерпретация общего направления, в котором мы должны двигаться на Ближнем Востоке?

К: Сохранять спокойствие. Не переигрывать. Просто поддерживать ситуацию на том уровне, на котором она находится.

З: Должны ли мы отмежеваться от Ваших замечаний вчера вечером?

К: Я бы не стал ничего делать, кроме этого. Я сказал это сейчас. Я сказал это преднамеренно в том месте, где не может быть чертовски много новостей. Вы знаете, я их заранее не распространяю. Я не видел их в газетах.

З: Это на новостных лентах.

К: Но этого нет в газетах.

З: Это будет в дневных газетах. Но это будет не в ажиотажных заголовках. Но вчерашние самые последние новости из Госдепа и Ваши замечания указывают на то, что имеет место дипломатическая деятельность между США и…

К: Я отругал Макклоски. Мы не должны – он не должен был этого делать. Во всем этом брифинге кроется некое своекорыстие. Я имею в виду Макклоски. У нас не принято обсуждать дипломатическую деятельность во время ее проведения.

З: Как Вы считаете, какую позицию нам лучше всего было бы занять относительно нефтяных дел [объявление ОПЕК о сокращении добычи нефти]? Меня спросят о 5-процентном сокращении производства.

К: Скажем, мы справимся с проблемой. Я знаю, что это символическое явление, но если Вы скажете, что это символическое явление, это заставит их обострить ситуацию. Допустим, Вы знаете об этом. Разве мы не можем сказать на этом деликатном этапе, что мы не думаем, что это служит какой-либо полезной цели…

З: Я думаю, что это лучший ответ, и я думаю, что это было бы полезно. У нас вчера была очень конструктивная встреча, мы на связи со всеми сторонами.

К: Что касается конструктивного аспекта, я бы сослался на то, что сказали министры иностранных дел арабских стран.

З: Именно это я и имею в виду. И мы продолжаем поддерживать связь со всеми сторонами, конечно же в контакте с Советским Союзом, и на этом деликатном этапе это просто не послужило бы интересам достижения мира на Ближнем Востоке, если бы мы стали комментировать нефтяной вопрос. Верно?

К: Верно. Я думаю, что это лучшее, что можно сделать, и, когда все закончится, мы будем выглядеть лучше. Я должен Вам сказать, что, если мы справимся с этим, не порвав с арабами или Советами, это будет совсем неплохим достижением.

…

СЕНАТОР ФУЛБРАЙТ – КИССИНДЖЕР

18 октября 1973 года, четверг

13:15

К: Как дела в Арканзасе?

Ф: Хорошо здесь. Я путешествую с тех пор, как приехал сюда. Я сейчас в Литл-Роке.

К: Это утомительно?

Ф: Довольно.

К: Что я тут подумал. Я бы хотел познакомить Вас с текущим положением дел. Как Вы знаете, Косыгин находится в Каире. Он в основном выдвигает предложение, которое мы с Вами обсуждали на днях. Прекращение огня на месте нахождения противоборствующих сторон в увязке с выполнением резолюции 242 Совета Безопасности.

Ф: Хорошо.

К: Русские сказали нам, что поддерживают это. Для него дело принимает тяжелый оборот, потому что египтяне хотят точной даты отхода на границы 1967 года. Мы все должны помнить одну вещь: что, несмотря на все эти разговоры о разрядке, без разрядки Косыгин не был бы в Каире. Советская пресса не приняла бы наш воздушный лифт, и вся преисподняя взорвалась бы. Мы переговорили с четырьмя арабскими поставщиками нефти, в том числе с алжирцем, и сделали то же самое предложение. Мы взяли на себя обязательство, что в случае прекращения огня мы поставим весь престиж Соединенных Штатов на поиск нахождения решения причин этой войны. Несмотря на то что все, как кажется, затихает, мы надеемся, что в течение следующих двух-трех дней наступит какой-то перелом, и, мы надеемся, в правильном направлении.

…

ПОСОЛ ДИНИЦ – КИССИНДЖЕР

18 октября 1973 года, четверг

20:28

К: Я позвонил Добрынину после того, как Вы ушли, и в сдержанном тоне сказал ему, что я ожидал, что Косыгин скоро вернется, и я просто не хотел, чтобы они теряли терпение, если они предложат какие-либо идеи, – что это займет у нас разумные полтора-двое суток на рассмотрение. Я хотел, чтобы его руководитель знал это, чтобы они не подумали, что мы тянем время. Я спросил его оценку военной ситуации. Он сказал, что получаемые им сообщения указывают на тупиковую ситуацию. Я сказал, что наши – тоже. Три минуты назад он сказал, что через два часа они придут с посланием, содержащим какое-то предложение.

Д: Еще до приезда Косыгина?

К: Он не сказал, в чем состояло предложение, – насколько оно срочно. Я могу позвонить Вам. Я просто хотел, чтобы Вы знали.

Д: Я полагаю, что отчеты с полей боя начинают доходить до них.

К: Он не проявил никаких признаков. Президент не… – я могу им позвонить и сказать, что президент спит.

Д: Я не знаю о Вашем президенте, но мой премьер-министр сейчас определенно спит.

К: Я просто подумал, что, если дипломатия начнет действовать, Вам лучше быть во всеоружии в плане информации. Теперь Вы знаете все, что знаю я. Я не мог сказать президенту, а Вы знаете даже больше, чем он.

Д: Я буду здесь, на работе.

К: Это займет около двух часов.

Д: Я никуда не тороплюсь.

К: Я знаю. И я не спешу.

ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР

18 октября 1973 года, четверг

20:45

Д: Г-н Брежнев просил Вас убедить президента в следующем: это не совсем текст послания, но я читаю: «Мы продолжаем проводить очень широкие консультации с арабскими лидерами. Для его рассмотрения нам потребуется еще немного времени. В то же время мы – Советский Союз, советские руководители – хотим подумать, какую формулировку следует включить в текст проекта резолюции Совета Безопасности. На наш взгляд, данная резолюция должна включать следующие основные положения:

«1. Призыв к сторонам немедленно прекратить огонь и все военные действия на позициях, где фактически находятся войска.

2. Требование начать немедленно после прекращения огня поэтапный вывод израильских войск с оккупированных арабских территорий к линии, установленной в соответствии с резолюцией 242 Совета Безопасности, с завершением этого вывода в кратчайшие сроки.

3. Решение начать незамедлительно и одновременно с прекращением огня соответствующие консультации, направленные на установление справедливого и почетного мира на Ближнем Востоке».

Это главное. Я повторю еще раз. [Повторяет три вышеуказанных положения.]

К: Соответствующие консультации с кем?

Д: Наш комментарий включает следующие выводы. Мы считаем, что лучше всего было бы иметь ограниченное число участников этих консультаций. Мы, Советский Союз, готовы, если это устраивает вас и непосредственно вовлеченных участников и израильтян, к такого рода консультациям со стороны Советского Союза и США.

К: Почему вы заняли такую твердую позицию по отношению к своим союзникам?

Д: К каким союзникам? У нас много союзников. Хотел бы разъяснения.

К: Единственный союзник, который у вас есть как у постоянного члена Совета Безопасности.

Д: Ради предстоящего разговора почему бы и не бросить их?

К: На самом деле мы не больше хотим иметь там наших союзников, чем вы. Мы не намного больше горим желанием иметь там собственных союзников.

Д: Давайте сделаем такие выводы между США и Советским Союзом. Возникает вопрос о гарантии в случае принятия резолюции. Я согласился с Вами, если это приемлемо для обоих наших подопечных, что США и Советский Союз на новом форуме гарантируют выполнение этой резолюции. Мы также готовы гарантировать территориальную целостность, безопасность и неприкосновенность границ для всех, включая Израиль, учитывая в то же время его право на суверенитет и независимое существование. Мы чувствуем, что с такого рода гарантиями со стороны США и Советского Союза вряд ли кто-то будет сомневаться в жизнеспособности такой гарантии. Таким образом, г-н Брежнев хотел бы поделиться своими мыслями в таком ключе с президентом, и он хотел бы получить реакцию Белого дома. С моей личной точки зрения, есть две основополагающие вещи: Ближний Восток и наши отношения, которые нужно цементировать с вами.

К: Я понимаю. Вы увидите в сообщении, которое президент отправит вам примерно в 10:00 или 10:30, – это он имеет и хочет поработать над этим лично, что не является ответом на данный вопрос, – что он делает такой же акцент, не вдаваясь в подробности. Должен ли я все же послать Вам послание президента?

Д: Да, отмечу, что оно было получено до этого.

К: Потому что через два часа у нас не будет ответа. Мыслить вслух, не разговаривая с президентом, [я бы сказал], что самый сложный момент здесь – это пункт номер два, о немедленных действиях. Сразу после [некоего] прекращения огня израильтяне должны отойти к линии согласно резолюции 242, которая на самом деле еще не установлена. Во-первых, позвольте мне сказать, что, как я понимаю, Вы прилагаете очень конструктивные усилия…

Д: Да, я очень конструктивен.

К: Почему бы нам не рассмотреть это позже, а не дебатировать прямо сейчас, и, если у нас будет встречное предложение, мы свяжемся с Вами.

…

ПРЕЗИДЕНТ – КИССИНДЖЕР

18 октября 1973 года, четверг

21:35

К: Здравствуйте, господин президент. Я просто хотел сказать Вам, что мы получили предварительное сообщение от русских. Они движутся в нашем направлении, но еще не совсем дошли туда.

Н: Понятно.

К: Это от Брежнева. Это их предварительные наблюдения. Косыгин еще не уехал из Каира. Они определенно движутся к той позиции, которую Вы обозначили вчера. Мы должны сохранять хладнокровие и никого не подводить.

Н: Да, мы не хотим…

К: У меня сложилось впечатление, что израильтяне могут очень хорошо выступать в танковом сражении. Они нам не говорят.

Н: А это сдвинет русских.

К: Я думаю… ну, не надо считать наших цыплят, но я думаю, Вы тут добились успеха.

Н: Это хорошие новости.

К: Это займет у нас еще двое-трое суток. Я отправляю – от Вашего имени – Брежневу ответ на его вчерашнее сообщение, в котором ничего не говорится, кроме того, что Вы все контролируете и хотите – и что конструктивный результат очень и очень желателен.

Н: Просто заверьте его, что мы готовы довести дело до конца. Мы не хотим, чтобы они думали, что мы завязнем. Спасибо.

Чтобы выиграть время – что усилило бы давление как на Москву, так и на Каир, – я, как обсуждалось с Никсоном, от имени президента отправил Брежневу послание, в котором не упоминалось никакой конкретики относительно вывода израильских войск.

ЗАМЕСТИТЕЛЬ ГЛАВЫ СОВЕТСКОЙ МИССИИ

ЮЛИЙ ВОРОНЦОВ[15] – КИССИНДЖЕР

18 октября 1973 года, четверг

22:20

В: Это Воронцов.

К: Юлий, самая удручающая мысль – узнать, что ты в городе.

В: Это называется психологической войной.

К: Теперь я знаю, что все будет очень сложно. Президент внес некоторые изменения в послание Генеральному секретарю. Он подумал, что в свете послания, которое мы только что получили от вас сегодня вечером, ему следует просто направить общие мысли, а не подключаться к дебатам на данном этапе.

В: Конечно.

К: Это просто общие мысли о Ближнем Востоке и наших отношениях с Советским Союзом. Вы получаете то, что, как вы увидите, является очень конструктивным и позитивным, и возлагает на США обязательство приложить серьезные усилия, но не выделяет один важный момент, тот, что связан с выводом войск сторон. Мы обменяемся мнениями по этому поводу позже. Президент подумал, что сейчас это может быть слишком запутанным.

В: Я понял и обязательно дам пояснения.

К: Наш посыльный сейчас как раз в пути. Это очень теплое послание, которое, как мы думаем, вы почувствуете, и считаем, что обе страны должны положить этому конец.

В: Это и наш подход. Спасибо. Я доложу об этом послу.

К: Просто я хотел сказать Генеральному секретарю, что это немного отличается от того, как если бы мы вели полные переговоры. Если у вас возникнут вопросы после его получения, почему бы тебе не позвонить мне.

В: Хорошо.

ГЕНЕРАЛ СКОУКРОФТ – КИССИНДЖЕР

18 октября 1973 года, четверг

22:45

…

К: Советы прислали нам план из трех пунктов, который я перешлю тебе, из которых первый и третий пункты являются в высшей степени приемлемыми. Однако пункт два неприемлем. Он призывает отойти к линии, обозначенной в резолюции 242, которую они [израильтяне] не примут. Что касается границ, я позвонил Диницу и оставил третий пункт, так что завтра у меня будет что использовать в качестве стимула. Они такие же несносные, как и вьетнамцы.

С: Я думаю, у Вас все началось правильно. К тому времени, когда у нас будет то, с чем мы сможем согласиться, они будут относительно довольны.

К: [Израильтяне] также сказали мне, что они собираются пересечь канал с большим количеством танков. Боюсь, это превратится в мясорубку. Если они продолжат переходить, кого-нибудь да убьют – это точно.

С: Настоящая опасность заключается в том, что египетская армия ударится в панику.

К: Как только они выйдут за пределы сил дивизиона, это означает, что защитный пояс ЗРК исчез. Когда армия станет видна как на ладони, они рассыпятся на части. Они не так уж и хороши. Они не смогут получать припасы. Они умрут от голода. Я не могу понять, как они вообще прорвались через канал.

С: Для меня это тоже загадка. У них была эта новая оборонительная позиция. Они прорвались через две дивизии, одну пехотную и одну танковую.

К: Это подробный отчет?

С: Да. Они [израильтяне] атаковали через сильно укрепленный пункт, потому что, если бы они прошли через слабое место, их окружили бы две сильные дивизии.

К: Они прорвали опорный пункт и пересекли канал. Они что, очень хорошая армия, или египтяне очень плохие.

С: Израильтяне очень умны и смелы, они готовы рискнуть и очень сильно их поддержать…

К: …Русские предложили вести переговоры между ними и нами и не включать других членов ООН, вместе с арабами и израильтянами. Вы можете себе представить, что на это скажет Чжоу Эньлай. Конечно, европейцы посходят с ума.

С: Конечно, уловка с попыткой провести переговоры с постоянными членами Совета Безопасности…

К: Я собираюсь передать сообщение Исмаилу. Ты думаешь, что это правильно? Я посчитал, что скажу, что это останется моей позицией, независимо от военного исхода, но это может сделать их подозрительными.

С: Мне это нравится, и Вы должны послать им сообщение, но сообщив им, что это может дать им подсказку и разозлить их.

К: Я боюсь, что они все окажутся брошенными на произвол судьбы. Думаю, это конец Садата.

С: Думаю, Вы правы. Они могут просто выбить их.

К: Им нужно быть осторожными. Дело в том, что, когда все будет сказано и сделано, это станет советским поражением. Те же причины, по которым мы не могли смириться с поражением Израиля, будут действовать против них, и даже если они скажут, что это сделали наши поставки, это должно заставить их [арабские государства] осознать, что им лучше встать на нашу сторону.

С: В этом смысле лучше и быть не могло.

…