Тугая струна Макдермид Вэл

Придорожное кафе поблизости от Хартшедмор на Шестьдесят второй магистрали вряд ли соблазнило бы кого-нибудь провести тут субботний вечер, что сделало его местом, идеально подходящим для их целей. Импровизированная следственная бригада теперь была усилена еще и Крис Девайн, которая влилась в нее так естественно, словно находилась здесь всегда. Со стороны казалось, что они с Кэрол вообще уже стали почти как сестры — из-за общего опыта службы и потому, что выше других поднялись по служебной лестнице.

Группа заняла дальний угол, где никто не мог ни подслушать их, ни помешать им, потому что они расположились как раз на границе территории, отведенной для курящих. Леон, приунывший было от сплошных неудач, воспрял духом, услышав об успехе Кэй. Лицо же Саймона по-прежнему оставалось напряженным — что было неудивительно для человека, чье имя значилось в списке разыскиваемых, причем попало туда благодаря тем самым людям, которые заменили ему семью. Тони спрашивал себя, сколько еще молодой человек сможет это выдерживать без того, чтобы тронуться рассудком.

Кэрол прервала его размышления:

— Я договорилась, что Кэй встретится с приятелем моего брата, который может увеличить для нас эти изображения настолько, чтобы не осталось сомнений.

— А вы разве не пойдете со мной? — с легким беспокойством спросила Кэй.

— Кэрол сегодня ночью нужно быть в Восточном Йоркшире, — ответил за нее Тони. — Это важно, Кэй?

Вид у нее был несколько смущенный.

— Не то чтобы важно, нет. Но… я совсем не знаю этого типа, а он ведь делает это в порядке одолжения, так?

— Да, — сказала Кэрол, — Майкл говорил, парень ему чем-то обязан.

— Дело в том, что… ну, если я захочу нажать на него, понимаете, если мне покажется, что он не очень старается, потому что с чего ему так уж стараться, или если это потребует слишком уж много сил — я не смогу надавить на него, как могла бы Кэрол.

— Она права, — кивнула Крис от своего столика для курящих, за которым они устроились с Леоном. — Ведь она даже не тот человек, который просил об одолжении. А сейчас у нас субботний вечер. И даже компьютерные фанаты найдут чем заняться в такое время, а не делать одолжения кому-то, кто даже не побеспокоился явиться лично. Это будет выглядеть именно так. Думаю, Кэрол сама должна там быть.

Кэрол помешала кофейную гущу:

— Вы правы. Против вашей логики не поспоришь. Но сегодня ночью я не могу позволить себе отлучиться с участка.

Она взглянула на часы и что-то быстро прикинула в уме.

— Нет, нет, — бессмысленно противился Тони, уже зная, что напрасно тратит силы.

— Но если мы поедем прямо сейчас… то сможем быть на месте к девяти… Я вернусь в Сифорд самое позднее в час. А раньше часа ничего никогда не происходит…

Рассудив так, Кэрол решительно сгребла пальто и сумку:

— Хорошо. Поторапливайтесь, Кэй, мы едем.

Идя к дверям, так что Кэй с трудом за ней поспевала, Кэрол обернулась:

— Крис, доброй охоты!

— Итак, что мы теперь будем делать? — зло спросил Леон, прикуривая очередную сигарету от окурка предыдущей. — Из-за этих чертовых камер у меня такое чувство, словно день пропал зря. Я хочу заняться чем-нибудь стоящим, понятно?

Тони порадовался, что Крис Девайн присоединилась к ним. Его не оставляло ощущение, что ему теперь не раз придется положиться на ее опыт, в то время как других явно начало заносить.

— Никто даром времени не терял, Леон. Сегодня мы значительно продвинулись, — спокойно сказал он. — И нужно исходить из этого. Сведения, полученные Крис от врача, — большой шаг вперед. Хотя взятые отдельно они мало что говорят. Портрет постепенно вырисовывается. И любая новая деталь — это вклад в копилку. Но мы по-прежнему не выходим за рамки предположений.

— Даже зная о раздавленной правой руке жертвы? — В голосе Саймона звучало недоверие. — Бросьте, эта деталь убедит каждого. А что еще нам нужно, скажите на милость?

— Учитывая, каких адвокатов может позволить себе наш друг Джек, в суде нас поднимут на смех — конечно, при условии, что вообще дойдет до суда, — сказал Тони. — Мне жаль, но так обстоит дело.

— Раздавленная рука — это хорошая деталь, — сказала Крис. — Только от нее мало толку, если сравнивать не с чем. Нам нужно что-то для сравнения. Но пока что, насколько мне известно, других тел не найдено, верно? — Остальные кивнули. — Однако вы думаете, что как раз перед тем, как Шэз вышла на него, он заполучил еще одну жертву? Ну что ж, есть вероятность, что дело с ней он начал, но не закончил. Итак, мы ее находим, привязываем к нему, и он в наших руках. Правильно?

— Да, если не считать, что мы не знаем, где он их держит перед тем, как убить, — сказал Тони.

— Конечно же, не знаем. Или знаем?

Будь они собаками, их уши встали бы торчком.

— Продолжайте, — поддержал ее Тони.

— В том, чтобы быть лесбиянкой моих лет, есть то грандиозное преимущество, что, когда я начинала, все, у кого была работа, тщательно скрывали свою ориентацию, но между собой общались очень тесно. Сейчас половина женщин, с которыми я, случалось, пила вместе, заделались боссами. Вышло так, что одна из них — партнер в агентстве, которое занимается рекламой Джеко. — Из внутреннего кармана Крис вытащила листки бумаги, какую используют для факсов. — Вот расписание Джеко за последние шесть недель. Итак, если он, конечно, не супермен и его жена не участвует в этом, остается лишь один регион в стране, где он физически может прятать этого ребенка.

Она откинулась на спинку стула и смотрела, как до них доходит то, что ей самой стало ясно в считаные секунды.

Тони взъерошил волосы:

— Насколько я знаю, у него там есть дом. Но это огромная территория. Как нам сузить поиск?

— Он может использовать свое собственное жилье, — предположил Леон.

— Вот именно, — энергично вмешался Саймон, — давайте сгоняем туда, взглянем на эту берлогу.

— Вот уж не думаю, — сказала Крис, — во всем прочем он — сама осторожность, не могу поверить, чтобы он пошел на такой риск.

— В чем же риск? — спросил Тони. — Он привозит туда девочек под покровом темноты, и никто их никогда больше не видит и о них не слышит. Тела исчезают бесследно. Но наш друг Джек подрядился помогать в больнице Ньюкасла. Там должна быть печь для сжигания отходов. Он вечно играет роль демократа, умеющего находить общий язык с простым народом. Держу пари, он частенько спускается в котельную поболтать с ребятами. А если он разок-другой поможет им загрузить печь, то кто станет обращать внимание на лишний мешок с расчлененкой?

Повисло молчание. Присутствующие зябко поежились. Тони поскреб щетину на подбородке.

— Мне следовало раньше об этом подумать. Он парень осторожный. Единственной площадкой для убийств, на которой он может чувствовать себя уверенно, будет место, где он — полновластный хозяин.

— Тогда поехали, — сказал Саймон, отодвигая чашку и протягивая руку за курткой.

— Нет, — твердо сказал Тони. — Сейчас не время идти напролом, Саймон. Нам нужно тщательно все спланировать. Мы не можем просто ввалиться туда и устроить самосуд, надеясь, что улики, которые мы там найдем, оправдают наши действия. Его адвокаты оставят от нас мокрое место. Нам нужно выработать стратегию.

— Вам легко говорить, приятель, — вмешался Леон, — это не вас копы спят и видят арестовать. Вы спите в собственной постели. А Саймону нужно, чтобы мы это дело прояснили.

— Хорошо, хорошо, — примирительно сказала Крис, — устроить рейд по окрестностям с фотографиями Донны Дойл не повредит. Судя по его графику, она должна была добираться туда своими силами. Готова поклясться, он покупает им билеты на поезд или на междугородний автобус. Нам нужно провести массированную атаку на автовокзал и железнодорожную станцию, поговорить со служащими. И с местными жителями. Если рядом с норой нашего друга Джека есть тихая станция, кто-то мог видеть девочку, когда она выходила из вагона.

Саймон поднялся, его темные глаза горели.

— Так чего же мы ждем?

— Нет смысла начинать раньше завтрашнего утра, — сказала Крис.

— Туда езды два с половиной часа. Мы ведь все равно ничем полезным не занимаемся, верно? Давайте поедем сейчас, найдем дешевую гостиницу и с самого утра начнем. Ты готов, Леон?

Леон загасил сигарету:

— Если только мне не придется ехать в твоей тачке. Какая у вас машина, Крис?

— Вам не понравится моя музыка. Мы возьмем все машины. Согласны, Тони?

— Согласен. При условии, что от его дома вы будете держаться подальше. Крис, можете дать мне слово?

— Слово, Тони.

— Для вас двоих этого достаточно? Если помнить, что формально для вас Крис — старший по званию?

Леон зло покосился на него, но все же нехотя кивнул. Саймон тоже не стал упорствовать.

— Согласен. Я все равно тут ничего не решаю.

— А у вас какие планы, Тони? — спросила Крис.

— Хочу поехать домой и, основываясь на том, что нам уже известно, составить портрет по всей форме. Я не могу винить вас в том, что вам не терпится мчаться в Нортумберленд, но если Кэрол и Кэй вернутся не с пустыми руками, я бы предложил прямо с утра отправиться в Западный Йоркшир и убедить их придать расследованию официальный статус. Итак, до нашего разговора — ничего, кроме расспросов среди местных жителей. Договорились?

Крис мрачно кивнула:

— Доверьтесь мне, Тони. Шэз значила для меня слишком много, чтобы я рискнула пустить все на ветер.

Если цель ее состояла в том, чтобы огоньки авантюризма в глазах двух ее коллег погасли, то ей это удалось. Даже Леон перестал раскачиваться на каблуках.

— Я не забыл, — сказал Тони. — Равно как и то, насколько сильно ей хотелось поймать нашего друга Джека.

— Я знаю, — кивнула Крис, — эта кретинка чертова была бы счастлива.

Было время, она знала почти все, что можно было знать о компьютерах, с грустью подумала Кэрол. Году в тысяча девятьсот восемьдесят девятом она разбиралась в СР/М и DOS почти так же хорошо, как ее брат. Но потом она пошла работать в полицию, и работа поглотила ее без остатка. Пока она сражалась со статьями уголовного и гражданского права, Майкл вбирал в себя информацию по железкам и софту, которые шли вперед семимильными шагами. Сейчас она была полуслепой в царстве мониторов двадцать на двадцать. Знаний ее хватало, чтобы разгрызать элементарные задачки и команды, вытаскивать потерянные и переписывать загрузочные файлы или заставить зависший компьютер откликнуться на призывы пользователя. Но десять минут в обществе брата и его приятеля Донни — и Кэрол поняла, что на сегодняшней компьютерной кухне все это равносильно умению разве что вскипятить чайник. Судя по выражению лица Кэй, у нее дело обстояло не лучше. Лишний довод в пользу присутствия здесь ее, Кэрол. Она по крайней мере могла вовремя уловить момент, когда мальчики начинали срываться в штопор, уходя в свой мир, и имела достаточно власти вернуть их к конкретной работе.

Двое мужчин перед компьютерным монитором размером с экран в баре обменивались вполголоса малопонятными словами про видеодрайверы, локальные басы и быстрые кэши. Кэрол понимала значение этих слов, но не могла привязать их ни к чему из того, что делали эти двое при помощи клавиатуры и мыши. Дома Майкл объяснил ей, что Донни — лучший на севере специалист по компьютерному увеличению фотографий и кадров видеозаписи. И так повезло, что он работает в том же здании, где у фирмы Майкла, торгующей программным обеспечением, целый ряд офисов. Вдобавок, вопреки мнению Крис, он вел жизнь настолько затворническую, что с восторгом ухватился за возможность оторваться от ужина из микроволновки и «Секретных материалов», чтобы показать свои игрушки.

Из-за их спин Кэрол и Кэй смотрели на экран. Донни уже сделал все возможное с номером машины, выдав подтверждение для последних двух литер и большую вероятность совпадения для третьей. Сейчас он работал над водителем. Он уже повертел так и сяк пару кадров, запечатлевших мужчину в полный рост. Заявив, наконец, что он доволен, он выбрал один и, сделав пару цветных распечаток, протянул их женщинам, чтобы им было над чем поломать голову. Чем больше Кэрол вглядывалась в фотографию, тем больше убеждалась, что из-под бейсболки фирмы «Найк», из-за очков-консервов на нее смотрит Джеко Вэнс.

— А ты что думаешь? — спросила она Кэй.

— Не знаю, выделишь ли его на опознании из ряда других, но если знаешь, кто именно тебе нужен, — думаю, можно сказать, что это он.

Сейчас, без всяких понуканий с их стороны, Донни работал над головой и плечами человека, заправлявшего «гольф» бензином около часа дня в субботу, когда погибла Шэз Боумен. Найти подходящий кадр оказалось нелегко, потому что козырек бейсболки отбрасывал тень на его лицо почти все время, когда он не наклонялся над топливным баком. Только перебирая один снимок за другим, Донни наконец нашел тот единственный кадр, на котором человек в бейсболке на мгновение взглянул вверх, на насос, проверяя, сколько он закачал бензина.

Наблюдать, как Донни скрупулезно улучшает качество изображения, было невыносимо. Кэрол не могла удержаться, чтобы то и дело не поглядывать на часы. Ее пугала мысль, что сейчас ей необходимо быть в другом месте и что, если что-то случится в Сифорде, она окажется в полном дерьме. Минуты ползли, пока мощный процессор вел поиск в бесконечной памяти компьютера, ища очередную лучшую альтернативу пикселям на экране. Хотя в секунду он делал больше вычислений, чем способен воспринять человеческий мозг, Кэрол казалось, что компьютер работает слишком медленно. Наконец Донни отвернулся от экрана и сдвинул назад бейсболку на собственной голове.

— Лучшего вы не получите, — сказал он, — странно, но где-то я его видел. Может такое быть?

— Вы не могли бы сделать шесть распечаток? — сказала Кэрол. Она чувствовала неловкость, что оставила без ответа его простодушный вопрос, но сейчас было не место и не время говорить Донни, что за вычетом щек, безусловно слишком пухлых, лицо, которое он воссоздал на снимке, принадлежало всеобщему любимцу и телевизионной знаменитости.

Майкл оказался то ли сообразительнее, то ли чаще видел телеведущего.

— На Джеко Вэнса смахивает, вот что сбило тебя с толку, Донни, — со всей непосредственностью сказал он.

— Черт, верно, тот самый хрен, — Донни повернулся в кресле и уставился на женщин. — Какая досада, что не его вы собрались арестовать. Вы бы оказали миру огромную услугу, изгнав этого засранца из ящика. Сожалею, что не удалось добиться приличного снимка головы, но исходный материал больно скверный. Откуда, вы сказали, эта пленка?

— Бензозаправка на М1, на ее уотфордском отрезке, — ответила Кэй.

— Да, понятно. Жаль, что вы не искали своего парня в Лидсе.

— В Лидсе? — Кэрол вздрогнула при этом упоминании. — Почему в Лидсе?

— Потому что там находится самая современная компания по развитию телевизионных технологий. «Сиси Виженс». Они контролируют весь рынок. Они полагают, что гражданские свободы, всякие там «либертэ» — это название элитного универмага «Либерти» в Лондоне, — он рассмеялся собственной неудачной шутке. — Пронырливые как черти. Да вы наверняка их видели. Огромный монолит дымчатого стекла в самом конце автострады. Если вам нужен кто-то, кто свернул с М1 в Лидсе, он у них на пленке.

— Свернул в Лидсе? Что вы хотите сказать? — У Кэрол чесались руки, так ей хотелось схватить Донни за рубашку и вытрясти из него все.

Донни закатил глаза к потолку, словно устав иметь дело с умственно отсталыми.

— Ладно. Экскурс в историю. Британия, век девятнадцатый. Скудные средства, которыми располагают водопроводные, газовые и железнодорожные компании. Постепенно они объединяются, образуя национальные предприятия, оказывающие коммунальные услуги. До сих пор понятно?

— А я-то думала, что для компьютерных гениев эпоха королевы Виктории — темный лес, — съязвила Кэрол. — Ладно, Донни, промышленную революцию мы все проходили в школе, Можно сразу перейти к «Сиси Виженс»?

— Хорошо, хорошо, не нужно волноваться. Телевизионные технологии сейчас — малое дитя, каким были тогда коммунальные услуги. Но скоро все изменится. Скоро все эти внутригородские системы объединятся в единую сеть с частными системами безопасности и дорожными камерами, и мы получим национальную сеть мониторов. И все эти системы будут настолько четко отлажены, что смогут опознавать вас или вашу тачку, окажись вы где-то, где вам быть не положено, — и тут же явятся крутые ребята и погонят вас взашей. Например, вы обвинялись в краже в супермаркете, и Маркс со Спарксом не хотят, чтобы вы шатались в их продовольственном отделе. Или вы — известный извращенец, и в вашей местной прачечной не хотят, чтобы вы там торчали, разглядывая нижнее белье, — он сделал рукой красноречивый жест поперек горла.

— Конкретно, какое отношение все это имеет к М1?

— Потому что съемка автомобилей на полной скорости — их конек, в этом «Сиси Виженс» не знает себе равных. И все свое новое оборудование они опробуют на транспортном потоке, движущемся по М1. Их техника на таком высоком уровне, что они могут предоставить вам четкие фотографии водителя и пассажиров на переднем сиденье, не говоря о прочей ерунде вроде номерных знаков, — Донни восхищенно покачал головой. — Я хотел было к ним устроиться, но мне там не понравилось. Остров чаек — вот что они такое.

— Остров чаек? — только и смогла повторить Кэрол.

— Боссы взлетают, громко кричат, хватают все самое ценное, срут на всех и снова улетают. Это не для меня.

— Как думаете, они захотят со мной разговаривать?

— Наложат в штаны от счастья. Им страшно хочется произвести впечатление на ваше ведомство. Когда наконец будет создана национальная сеть, они хотят стоять у руля. У этих ребят губа не дура.

Кэрол посмотрела на часы. Было начало одиннадцатого. Ей полагалось бы сейчас направляться в Сифорд, на случай если ее команда вступит в действие. Кроме того, в такой час в «Сиси Виженс» явно нет никого из руководства.

Донни поймал ее взгляд и догадался, о чем она думает.

— Там сейчас обязательно кто-то есть, если вас это интересует. Звякните им. Все равно вы ничего не теряете.

Зато Донне Дойл есть что терять, подумала Кэрол, ловя на себе умоляющий взгляд Кэй. Кроме того, Лидс лежит на полпути между Манчестером и Сифордом. Ее команда — все взрослые люди. Наверняка им уже приходилось думать собственной головой.

Во-первых, жертвы. С них всегда надо начинать. В данном случае вся трудность в том, чтобы убедить хоть кого-то, что жертвы имели место. Тони понимал, что возможность ошибки по-прежнему велика. Им так хотелось, чтобы Шэз оказалась права, они так страстно желали стать тем орудием, которое остановит ее убийцу, что каждый из них и все вместе невольно могли впасть в заблуждение, преувеличив ценность собранных материалов. Вполне вероятно, что косвенные улики, указывающие на Джеко Вэнса, — только косвенные улики, и ничего больше.

Вот где таился прямой путь к помешательству. Кроме помешательства, впереди маячила перспектива ареста бедняги Саймона, лишь только он переступит порог собственного дома. «Итак, жертвы», — сказал Тони. Он упер взгляд в экран ноутбука и принялся печатать.

ДЕЛО СЕРИЙНОГО УБИЙЦЫ

Первой известной жертвой в предполагаемом ряду жертв стоит Барбара Фенвик, убитая двенадцать лет назад (подробности следствия см. в заключении, подготовленном детективом Леоном Джексоном). С достаточно высокой степенью уверенности мы можем говорить о том, что это убийство стало первым из совершенных этим преступником, поскольку более ранние свидетельства его почерка, а именно раздробление костей и мягких тканей предплечья правой руки, отсутствуют. Это определенно следует отнести к почерку, поскольку нанесение подобных повреждений не вызвано необходимостью — как для совершения сексуального насилия, так и собственно убийства. Оно стоит особняком, оно ритуалистично, а следовательно, можно заключить, что имеет для этого преступника особое значение. Приняв во внимание демонстративный характер подобного поведения, можно предположить, что он и дальше использовал этот инструмент для нанесения тех же повреждений во всех своих убийствах. Поэтому мы можем ожидать, что и другие его жертвы будут изувечены точно так же.

Имеется по меньшей мере еще одно указание, говорящее нам, что это убийство — первое. Убийца избрал место, которое показалось ему достаточно уединенным и безопасным для совершения задуманного, на самом же деле его чуть было не поймали с поличным. Это не могло не испугать его, и он должен был немедленно предпринять шаги, чтобы обеспечить себя на будущее безопасным убежищем. О том, что ему это удалось, говорит тот факт, что тела его последующих жертв не были найдены.

При отсутствии тел какие основания могут быть у нас, чтобы говорить о серийном убийце?

Он прервался и снова вернулся к списку общих черт, с которым Шэз ознакомила коллег из особого подразделения, казалось, вечность тому назад. Самое малое, что он мог для нее сделать, это позаботиться о том, чтобы ее работа не пропала даром. Внеся несколько поправок и дополнений, он перепечатал список, после чего продолжил.

Хотя в любом подобном объединении обычно обнаруживаются две-три общие черты, число таковых и степень общности, которые мы наблюдаем в данном случае, гораздо значительнее, что нельзя признать случайным. Особенно важна степень физического сходства между жертвами. Они могли бы быть сестрами.

Еще более важно, наверное, то обстоятельство, что равно они могли бы быть и сестрами женщины по имени Джилли Вудроу, какой она была пятнадцать-шестнадцать лет тому назад, когда стала первой известной нам любовницей Джеко Вэнса, нашего главного подозреваемого. На мой взгляд, то, что блестящая спортивная карьера Вэнса прервалась, когда он потерял в автомобильной аварии правую руку — предплечье было раздроблено, и его пришлось ампутировать, — также нельзя считать простым совпадением.

Далее, убийство Барбары Фенвик произошло всего лишь три с лишним месяца спустя после аварии, в которой пострадал Джеко Вэнс. Большую часть этого времени он провел в больнице, поправляясь после травм и проходя обширный курс психотерапии. Именно во время его пребывания в больнице Джилли Вудроу воспользовалась возможностью разорвать отношения, которые принимали все более недружественный и насильственный характер (см. прилагаемую запись беседы с Джилли Вудроу, проведенной детективом-инспектором Саймоном Макнилом). Стресс от этих двух событий, наложившихся одно на другое, мог оказаться достаточным, чтобы подтолкнуть к убийствам на сексуальной почве того, кто изначально был предрасположен реализовывать свои социопатические наклонности в форме насилия.

С тех пор он никогда не давал выхода сексуальной энергии нормальным путем. Его в высшей степени образцовый брак — обман чистой воды, поскольку его жена предпочитает женщин и ее «личный помощник» на самом деле ее любовница, связь с которой началась еще до свадьбы с Вэнсом.

Вэнс и его жена никогда не были близки. По ее мнению, он пользуется услугами «дорогих проституток» и тем удовлетворяет потребность в сексе. Судя по всему, она понятия не имеет о его склонности к насилию.

Если сопоставить то, что нам известно о ранних годах жизни Вэнса, с теми чертами, которые, как показывает практика, часто встречаются среди личностей социопатического склада, склонных к убийствам, то налицо высокая степень сходства. У нас есть свидетельства, подтверждающие: его сложные взаимоотношения с окружающими; нелюбовь к нему матери и отсутствие в его жизни отца, на которого мальчик изо всех сил старался произвести впечатление; его издевательства над младшими детьми и жестокое обращение с животными; садистическое, доминирующее поведение с сексуальным партнером и извращенные сексуальные фантазии. Его спортивное мастерство можно рассматривать как мощную компенсацию за ущербность, которую он в себе подозревал, когда дело касалось других жизненных сфер, а потерю этого мастерства — как сокрушительный удар по его крайне неустойчивой и низкой самооценке.

В этих обстоятельствах женщины — наиболее очевидный род жертв. Ему должно было казаться, что мать, а потом невеста ранили его мужское достоинство. Но он слишком умен, чтобы вымещать зло на очевидных жертвах, поэтому придумал себе ряд замен. Все эти девочки имеют большое сходство с Джилли Вудроу в том возрасте, когда он впервые соблазнил ее.

Следует помнить, что пойманные серийные убийцы, как правило, имели уровень интеллекта выше среднего, а в некоторых случаях — значительно выше. Потому мы не должны удивляться, что существуют маньяки, использующие свои мыслительные способности еще более эффективно, а потому не пойманные и даже не вызвавшие подозрений. Джеко Вэнс, на мой взгляд, — живое тому доказательство.

Он откинулся в кресле. Довольно психологии. Осталось только составить более детальную таблицу соответствий и предпосылок, на что много времени не потребуется. В добавление к серьезной улике, которую, как он надеялся, Кэрол и Кэй сегодня получат, он не сомневался, что собран уже достаточный материал, чтобы быть уверенным: в ближайшие двенадцать часов полиция Западного Йоркшира начнет серьезно приглядываться к Джеко Вэнсу.

Когда детектив-сержант Томми Тэйлор видел кучу дерьма, он знал, что это такое. А слежка за пожарниками была самым большим дерьмом, какое ему подсунули за очень долгое время. Предыдущую ночь он провел, следя за Рэймондом Уотсоном, вернее сказать, за домом Рэймонда Уотсона. Дом этот, прямо скажем, отнюдь не изобиловал архитектурными достоинствами и вряд ли стоил того, чтобы его долгое время и с интересом рассматривать. Типовая одноэтажная постройка, садик размером с носовой платок хвастливо выставлял напоказ чахлый розовый куст, которому преобладавший северо-восточный ветер придал форму столь прихотливую, что иные современные скульпторы могли бы кусать локти от зависти. Облупившаяся краска, облезлый лак на входной двери.

Накануне Уотсон вернулся в одиннадцать, сразу как закончились собачьи бега. Сегодня он ни с кем не встречался, поэтому пришел сразу после семи. С тех пор ничего. Если, конечно, не считать за большое событие, что он выставил за дверь пустые бутылки из-под молока.

Минут через десять после этого в доме погас свет. Еще через час исчезли всякие признаки жизни. Окраинные улицы Сифорда за полночь не славились особой оживленностью. Лишь одна вещь может теперь выманить Рэймонда Уотсона из теплой кроватки — хороший пожар, подумал Тэйлор. Он пробормотал проклятье и, съехав на сиденье пониже, поскреб себе разные места, после чего сосредоточенно поднес пальцы к носу. Измучившись вконец, он щелкнул переключателем и вызвал по рации Ди Эрншоу:

— Что у тебя?

— Ничего, — послышался ответ.

— Если сообщат, что наших ребят вызывают на пожар, дай знать по рации, ладно?

— Почему по рации? Ты будешь не в машине? Продолжишь преследование пешком? — оживилась она. Очевидно, устав от безделья не меньше его, рада была услышать, что хотя бы на другом конце что-то происходит.

— Ни хрена, — отозвался Тэйлор, — мне нужно ноги размять. Эти долбаные консервные банки не созданы для таких, как я. Как я уже сказал, чуть что — дай мне знать. Все, конец связи.

Он повернул ключ зажигания. Кашлянув, мотор ожил, и неожиданный звук разорвал тишину маленькой улочки. Хрен с ними, сумасбродными идеями Кэрол Джордан. Меньше чем в паре километров отсюда есть один клуб, где допоздна бывает открыто-в основном для моряков с иностранных траулеров. Или он очень сильно ошибается, или одна кружка там предназначена персонально для Томми Тэйлора. Во всяком случае, сейчас самое время это проверить.

Кэрол и Кэй проследовали за охранником по ослепительно белым коридорам. Он открыл какую-то дверь и посторонился, пропуская их в большую, неярко освещенную комнату. Почти все горизонтальные поверхности в комнате были заняты мониторами. Молодая женщина в джинсах и тенниске, с обесцвеченными коротко стриженными волосами, глянула через плечо на вошедших, после чего снова отвернулась к экрану. Ее пальцы, не останавливаясь, бегали по клавиатуре, и картинка на дисплее менялась. Боковым зрением Кэрол уловила какое-то движение и посмотрела туда. Высокий человек в вызывающе дорогом костюме присел на край компьютерного стола. Движением, замеченным Кэрол, был жест, которым он опустил сложенные на груди руки, готовясь приветствовать гостей.

Он сделал шаг им навстречу, откинув со лба короткую русую прядь. Если он думал сойти за мальчика, подумала Кэрол, то промахнулся примерно на одно поколение.

— Старший инспектор Джордан, — сказал он, с явным удовольствием прислушиваясь к басовитым ноткам собственного голоса, — и детектив-констебль Хэллам. Добро пожаловать в будущее.

«Господи, помоги мне», — подумала Кэрол.

— Вы, должно быть, Филип Джарвис, — сказала она, выдавив из себя улыбку. — Я приятно удивлена и благодарна, что в столь поздний час вы не отказались мне помочь.

— Время не ждет, — сказал он с таким самодовольным видом, словно сам придумал это выражение, — ни мужчин, ни женщин. Мы понимаем важность вашей работы и, как и вы, работаем двадцать четыре часа в сутки. В конце концов, коли на то пошло, мы с вами делаем общее дело — стремимся предотвратить преступление, а когда не удается — поймать виновных.

Кэрол издала некое неопределенное мычание. Его речь явно была заготовлена заранее и в ответе не нуждалась.

Джарвис благосклонно улыбнулся, обнажив ослепительно белый результат работы дантистов, какой скорее ожидаешь встретить в Нью-Йорке, чем в Йоркшире.

— Перед вами — комната, где установлены мониторы, — сказал он и рукой показал вокруг себя, не смущаясь тем, что это и так было ясно, — сюда поступает информация как из нашей полностью автоматизированной библиотеки, так и с множества камер, которые мы сейчас испытываем на этом участке дороги. Оператор выбирает источник и вызывает на экране изображение, на которое хочет взглянуть.

Он пригласил Кэрол и Кэй пройти вперед, пока они не оказались прямо за спиной женщины. С близкого расстояния Кэрол смогла разглядеть, что выглядит она плохо — увядшая кожа и нездоровый цвет лица, видимо из-за нехватки солнечного света вкупе с вредным излучением мониторов.

— Это Джина, — торжественно провозгласил Джарвис. В его устах имя прозвучало так, словно женщина была членом королевской семьи. — Как только вы назвали мне число и время суток, которые вас интересуют, а также номерной знак машины, о которой хотите узнать, как я тут же напустил на нее Джину.

— Как я уже сказала, я вам очень и очень признательна. И что, удача вам улыбнулась?

— Удаче тут нечего делать, старший инспектор, — обронил Джарвис пренебрежительным тоном. — Наша система скоростной съемки отлично обходится без нее. Джина?

Джина оторвала глаза от экрана, взяла со стола листок бумаги и вместе с креслом повернулась к ним лицом.

— В семнадцать минут третьего того дня, о котором идет речь, — она говорила четко и деловито, — черный «фольксваген-гольф» съехал с главной магистрали по направлению к центру города. Потом, в одиннадцать двадцать три вечера, серебристый «мерседес» с откидным верхом сделал абсолютно то же самое. Мы можем предоставить пленки с точным указанием даты и времени, а также фотографии обеих машин.

— Возможно ли в каждом случае установить личность водителя? — спросила Кэй, безуспешно пытаясь придать голосу и лицу равнодушное выражение. Джина вздернула бровь, что должно было означать любопытство, и посмотрела на нее.

— Понятно, что в этом смысле дневные снимки доставляют меньше хлопот, — влез Джарвис. — Но в настоящее время для ночных съемок мы используем экспериментальное оборудование экстра-класса, а наши компьютерные технологии по увеличению дают основание надеяться, что вы получите на удивление хороший результат.

— Если вы знаете, кто вам нужен, то вы сможете его узнать. Если же вы планировали запустить в «Хронике преступлений» что-то вроде «знает ли кто-нибудь этого человека», у вас могут возникнуть некоторые проблемы, — уточнила Джина.

— Вы говорите, ваша система экспериментальная. Как вы думаете, какова вероятность, что суд примет эти материалы как доказательство? — спросила Кэрол.

— Что касается машин, то сто процентов. В отношении водителей скорее всего процентов семьдесят пять, — сказала Джина.

— Джина, перестань, давай не будем такими пессимистами. Как с большинством доказательств, в суде все зависит от того, как их подать, — запротестовал Джарвис. — Я был бы счастлив рискнуть своей репутацией, утверждая, что система совершенно надежна.

— И вы имеете достаточную квалификацию, чтобы выступить в качестве эксперта, не так ли, сэр? — спросила Кэрол. Она не хотела ставить его в неловкое положение. С другой стороны, время поджимало, а ей нужно было знать, на каком она свете.

— Я, пожалуй, нет, но некоторые из моих коллег имеют.

— Например, я, — сказала Джина. — Послушайте, мисс Джордан, почему бы вам не взглянуть на то, что у нас получилось? Вдруг этого уже достаточно для убедительного доказательства, независимо от того, что в суде думают о нашей технологии?

Когда, около часа спустя, они уходили, Кэй сжимала в руке моток видеопленки и фотографии, распечатанные на лазерном принтере. Обе в глубине души знали, что Джеко Вэнсу не отпереться. Если Донна Дойл жива, вся ее надежда теперь на них. Кэрол не терпелось рассказать обо всем Тони. Подойдя к машине, она взглянула на часы. Половина первого. Она знала, что ему очень хочется увидеть их результаты, но ей нужно было возвращаться в Сифорд. Кэй же запросто может отвезти их ему прямо сейчас. Кэрол стояла возле своей машины в нерешительности.

А ну их к черту, подумала она. Ей до смерти хотелось обсудить с Тони эти материалы. Попытаться убедить Маккормика и Уортона он может только один раз, и ей надо знать, что он готов представить им дело в таком виде, которое будет отвечать представлению копов о доказательности.

В конце концов, если она действительно им понадобится, они могут позвонить на мобильный.

Детектив-констебль Ди Эрншоу вжала плечи в спинку сиденья и сползла вниз, пытаясь хоть как-то ослабить давление на затекший позвоночник и устроиться поудобнее в лишенной опознавательных знаков казенной машине. Она пожалела, что не смогла взять свой собственный маленький «ситроен», сиденье которого, казалось, было сделано специально под нее. Человек, спроектировавший полицейский «воксхолл», был явно намного уже ее в бедрах и имел такие длинные ноги, о которых ей приходилось только мечтать.

Что ж, неудобная поза по крайней мере не давала заснуть. В намерении Ди выполнить задание как следует была своего рода мстительная гордость. Как и Томми Тэйлор, она ни на минуту не сомневалась, что вся эта затея с наблюдением — пустая трата времени и денег. Но также понимала, что есть более умные и эффективные способы показать это начальству, чем попросту сачковать. Ди Эрншоу успела достаточно хорошо изучить своего сержанта, чтобы сейчас не заблуждаться насчет того, как он проводит эти скучные часы, пока ночь черепашьим шагом ползет навстречу рассвету. Если до Кэрол Джордан дойдет слух, он не успеет оглянуться, как снова отправится патрулировать улицы. Все тут — одна большая деревня, так что рано или поздно, а она непременно узнает. Если не на этом задании, то на следующем, которое, возможно, окажется действительно важным.

У Ди даже в мыслях не было делать что-либо явное для подрыва авторитета Джордан. Скорее выражать сожаление, чем раздражаться, — такова должна быть ее политика. Сочувственные улыбки за спиной, шпильки вроде: «Наверное, я не должна об этом говорить, но…» при первой возможности. Представлять все так, что любая неразбериха происходит вследствие распоряжений Джордан, а каждым успехом они обязаны исключительно инициативе подчиненных. Поистине, нет ничего более разрушительного, чем непрерывная подрывная деятельность. Кто-кто, а она-то знает. Достаточно насмотрелась за все эти годы в полиции Восточного Йоркшира.

Она зевнула. Непохоже было, чтобы что-то собиралось произойти. Алан Бринкли залег в постель со своей женой где-то в глубине своей показушной современной коробки в районе так называемой «улучшенной застройки», где претензии обитателей явно превышают их возможности. Наплевать, что такой дом легче поддерживать в порядке и чистоте. Ди куда больше нравился ее маленький рыбацкий домик внизу, у старых доков, — и пусть они теперь стали городской достопримечательностью и местом, куда заманивают туристов. Она любила мощеные улочки и воздух, пропитанный солью, ей нравилось думать, что поколения йоркширских женщин стояли здесь на своих крылечках и, напряженно всматриваясь в горизонт, ждали своих мужчин. Ей бы такую судьбу, подумала она, вдруг разозлившись на себя.

Она сверила часы с часами на приборной доске. За те десять минут, которые прошли с тех пор, как она сделала это последний раз, они ухитрились сохранить между собой дистанцию точно в пять секунд. Зевая, она включила портативное радио. Хорошо бы звонки в студию, которые она про себя обозвала «голос из глубинки», уже закончились, и ди-джей завел какую-нибудь приличную музыку. Не успела Глория Гейнор визгливо оповестить всех, что лишь с тех пор, как она научилась любить, она поняла, что живет, как за четырьмя квадратами матового стекла двери в псевдогеоргианском стиле, охраняющей вход во владения Бринкли, вспыхнул неяркий свет. Ди вцепилась пальцами в руль и поспешно выпрямилась. Неужели оно? Или кто-то, кого мучит бессонница, отправился на кухню за чашкой чая?

Свет погас так же внезапно, как зажегся. Ди со вздохом сползла назад, но тут из-под двери гаража вырвался тонкий луч, осветивший подъездную дорожку. Ничего не понимая, она выключила радио и опустила стекло, чтобы сырой ночной воздух, омыв легкие, обострил восприятие. Да, это оно. Послышался отчетливый звук запускаемого двигателя.

Через пару секунд дверь гаража поползла вверх, и на асфальт выехала машина. Никакой ошибки, это была машина Бринкли. Или, вернее, та самая, за которую Бринкли сделал три первых взноса и которую теперь люди из конторы должны были забрать у него, как только придумают способ сделать это, не вламываясь в его гараж. У нее на глазах Бринкли собственной персоной вылез из машины, пошел назад к гаражу и на мгновение исчез в нем, видимо, для того, чтобы нажать кнопку и закрыть за собой дверь.

— Ну, дела, — сказала Ди Эрншоу, поднимая стекло.

Она достала диктофон, надавила на кнопку записи и, волнуясь, произнесла: «Час двадцать семь. Алан Бринкли выезжает из дома на машине». Бросив диктофон на сиденье, она схватила рацию, которая по идее должна была поддерживать ее на связи с Томми Тэйлором. «Вызывает Танго Чарли. Танго Альфа, ты меня слышишь? Прием». Она завела мотор, следя за тем, чтобы по привычке не включить фары. Бринкли уже миновал подъездную дорожку и теперь готовился выехать из тупика, включив сигнал правого поворота. Она сбавила скорость, по-прежнему не включая фар, и снова подобрала его уже на улице, насквозь прорезавшей квартал и выходившей на автостраду.

Тут она снова включила рацию, еще раз пытаясь связаться со своим сержантом. «Танго Чарли вызывает Танго Альфа. Объект движется, ты меня слышишь? Прием. Танго Альфа, ты меня слышишь? Прием». На автостраде Бринкли свернул налево. Она сосчитала до пяти, потом зажгла фары и повернула за ним. Он направлялся к центру города, находившемуся примерно в пяти километрах, не ускоряясь и не замедляя, на скорости чуть выше дозволенной. Не так медленно, чтобы его заподозрили в пьяном вождении, и не так быстро, чтобы остановили за явное превышении скорости. «Танго Чарли вызывает Танго Альфа». Про себя она ругала последними словами своего загулявшего босса. Ей необходимо прикрытие, а он шляется неизвестно где. Она подумала, не позвонить ли в общую диспетчерскую, но все, что они могут, это прислать целую армию машин с мигалками, которые на три графства кругом распугают всех поджигателей.

«Вот черт», — досадливо выругалась она, когда Бринкли свернул с автострады и поехал через слабо освещенные улицы по территории промышленной зоны. Похоже, это и правда то самое. Снова выключив фары, она осторожно следовала за ним. Когда крутом поднялись высокие стены корпусов, она решила наконец вызвать подкрепление. Отрегулировав громкость на своей полицейской рации, она взяла в руку микрофон: «Дельта Три — диспетчерская, прием!»

Раздался треск помех, потом ничего. Когда она поняла, что попала в одну из мертвых зон, которые словно черные дыры испещрили карту приема радиоволн, ей стало совсем не по себе. Находись она в настоящей черной дыре, у нее было бы столько же шансов получить подкрепление. Ничего другого не оставалось. Нужно действовать на свой страх и риск.

Донна Дойл больше не чувствовала боли. Она плавала в горячей жиже беспамятства, заново переживая былое сквозь искажающие линзы бреда. Ее отец по-прежнему был жив, в парке он подбрасывал ее в воздух, а деревья махали ей ветвями. Ветви превращаются в руки, и вот Донна уже в кругу друзей, они вместе играют в какую-то веселую игру. Предметы кажутся больше, чем обычно, потому что ей всего шесть, а когда ты маленький, все кругом всегда выглядит больше. Цвета сливаются, перетекая один в другой, и вот уже карнавал, и толпы нарядных людей расплываются по улицам, как желе, забытое на солнце.

А посреди, в самом сердце праздничной процессии, — она, на троне под балдахином, в повозке, украшенной цветами из гофрированной бумаги. Она — Принцесса Роза, сияющая над десятком накрахмаленных юбок, грандиозность происходящего затмевает неудобство от колючей ткани, слишком жаркой для такого летнего дня, и пластиковой короны, больно врезающейся в кожу за ушами. Несмотря на зыбкую грань между сном и реальностью, Донну удивляет, почему солнце палит так нещадно, что ее то бросает в пот, то трясет от холода.

А независимо от ее сознания распухшее, линялое, обвислое мясо продолжало разлагаться, посылая в ее тело новые и новые порции яда, неуклонно сдвигая равновесие между токсичностью и гибелью. Гнилостный запах и гниющая плоть были лишь внешними признаками более глубокой порчи.

Ее нетерпеливое тело не могло дождаться смерти, чтоб тогда уж заняться распадом.

Выбравшись из машины, чтобы закрыть дверь гаража, Бринкли заметил, что его дыхание в ночном воздухе превращается в белый пар. Морозец, так-так. Зима берет свое. Хорошо, что место, которое он выбрал, не потребует долгой прогулки. Еще не хватало, чтобы из-за онемевших на холоде пальцев вышла осечка. Но если нужно как следует согреться, нет ничего лучше хорошего пожара, подумал он с иронической усмешкой, сильнее давя на педаль газа, чтобы включился обогреватель и в машине стало теплее.

Его целью была фабрика красок в дальнем конце небольшого промышленного района на окраине города. На этот раз ему можно было не идти пешком от парковки, потому что по соседству с его намеченной целью находилась автомастерская. Там снаружи всегда стояло до десятка машин, ожидавших своей очереди для покраски или на разных стадиях восстановления после аварии. Лишняя вряд ли бросится в глаза. Да и бросаться в глаза ей особенно некому. Так вышло, что он знал наверняка: охранник, нанятый сторожить автомастерскую, никогда не бывает здесь между двумя и половиной четвертого. Бринкли достаточно часто наблюдал за ним, чтобы понять: парень — жертва жадных боссов. У него было слишком много объектов и слишком мало времени, чтобы обеспечить надежную охрану.

Он свернул в тесную расщелину между высокими складами, которая вела в промышленную зону, и, осторожно продвигаясь вперед по боковой дороге, пополз в темноте к мастерской. Он выключил фары и мотор, потом дважды проверил, что ни один из нужных предметов не выпал у него из кармана. Все было на месте: веревка, пахнущая бензином зажигалка, пачка сигарет, коробок спичек, вчерашняя газета, швейцарский нож с семью лезвиями и смятый, в масляных пятнах платок. Он наклонился и вынул из бардачка маленький, но мощный фонарик. Три глубоких вдоха с закрытыми глазами, и он был готов.

Он вышел из машины и быстро оглянулся. Бегло осмотрел автомобили, сгрудившиеся около мастерской. Невидящим взглядом он скользнул по переду «воксхолла», пристроившегося в тени склада прямо на повороте боковой дороги. Поскольку ни шум двигателя, ни свет фар не привлекли его внимания, ему не пришло в голову, что минуту назад он мимо него не проезжал. Убедившись, что кроме него ничто в ландшафте не движется, он через бетонированную, покрытую гудроном площадку срезал напрямик к фабрике красок. Вот классное будет представление, с удовлетворением подумал он. Он готов был поспорить, что, когда заводик вспыхнет, в огонь отправится еще и парочка других зданий. Еще пара таких возгораний, и Джиму Пендлбери ничего не останется, как сказать: «Черт с ним, с бюджетом», и взять его на полную ставку. Этого не хватит даже для того, чтобы заплатить проценты по долгам, которых у них с Морин, кажется, набралось, что у кошки блох, но так кредиторы успокоятся хотя бы на время, пока он придумает, как раз и навсегда выбраться из этой ямы.

Бринкли тряхнул головой, чтобы заставить умолкнуть нестройный хор сожалений и страхов, который звучал в нем всякий раз, когда он позволял горе наделанных им долгов омрачать его мысли. Если не сосредоточиться, ничего не выйдет, а всегда, стоило ему подумать о чудовищной сумме, которую он должен, голова шла кругом и он вообще переставал соображать. Он неустанно твердил себе: то, что он делает — единственный оставшийся у него способ выжить. Бродяга, который погиб, уже проиграл эту битву гораздо раньше, чем Бринкли ее начал. С ним все будет иначе. Он выживет. Поэтому сейчас он должен задушить сомнения и приложить все усилия к тому, чтобы добиться желаемого и не попасться.

Попасться — значило загубить все дело. Тогда он вовек не рассчитается с долгами. И Морин никогда не простит ему, если он попадется.

Бринкли просунул руку между промышленных размеров мусорным контейнером и стеной фабрики, и его пальцы нащупали пакет, который он заранее здесь припрятал. На этот раз лучше всего попасть внутрь через окно администрации. Он не боялся, что оно находится на самом виду и кто-нибудь, проходя или проезжая мимо, сможет его увидеть. Ни на одном из ближайших предприятий не было ночной смены, охранник не должен был появляться еще по крайней мере час, а фабрика красок была последней в ряду зданий и упиралась в двухметровый с лишком забор. Срезать путь здесь никто не будет.

Чтобы пробраться внутрь, ему понадобилось меньше пяти минут. И всего семь ушло на то, чтобы хорошо натренированными руками приготовить стандартный запал. Сигаретный дымок пополз вверх, самый приятный аромат для его ноздрей. Его сладость смешивалась с химическими запахами краски, которыми тут был напитан воздух. Краска вспыхнет как огненный столб в пустыне, удовлетворенно подумал Бринкли, пятясь по темному коридору и не спуская глаз с тлеющего запала.

Он пошарил рукой позади себя, ища открытую дверь в комнату администрации, через которую и проник внутрь. Вместо пустоты его пальцы скользнули по теплой материи. Вздрогнув, он повернулся, и свет фонарика хлестнул его по глазам, как если б в лицо ему плеснули шампанским. Ослепнув от яркого света, он зажмурился. Он хотел было броситься назад, но, потеряв ориентацию, шарахнулся вбок и налетел на стену. Луч дрогнул, и он услышал, как щелкнула дверь.

— Вы пойманы с поличным, — произнес женский голос. — Алан Бринкли, я задерживаю вас по подозрению в поджоге…

— Нет! — взревел он, словно зверь, попавший в западню, и бросился на свет.

Они сцепились и рухнули на пол, катаясь клубком и круша офисную мебель. Женщина под ним боролась и извивалась, словно бешеная кошка, но он был тяжелее и сильнее, его мускулы годами укрепляла нелегкая работа пожарного.

Она попыталась ударить его фонариком, но он плечом легко отразил удар, и фонарик покатился по полу и остался лежать возле картотеки, слегка покачиваясь и бросая неверный отсвет на дерущихся. Теперь ему было видно ее лицо, ее открытый рот, искривившийся в решительной гримасе, когда она изо всех сил попыталась высвободиться. Если он смог увидеть ее, то и она его видела, мелькнуло в охваченном паникой сознании.

Попасться — значило загубить все дело. Тогда он вовек не рассчитается с долгами. Морин никогда не простит ему, если он попадется.

Он придавил коленом живот женщины и навалился на него всей тяжестью, лишая ее легкие воздуха. Одновременно втиснув локоть ей поперек горла, он пригвоздил ее к полу. Когда ее язык вывалился в отчаянной попытке глотнуть воздуха, он свободной рукой схватил женщину за волосы и рванул ее голову в сторону, через свое предплечье. Он скорее почувствовал, чем услышал, как что-то хрустнуло. Ее тело вдруг обмякло. Борьба была окончена.

Он скатился с нее и скорчился на полу, как младенец в утробе матери. К горлу подступили рыдания. Что он сделал? Ответ был ему прекрасно известен, но мысленно он все повторял этот вопрос. Он встал на колени, голова моталась, как у побитой собаки. Он не может оставить ее здесь. Они слишком быстро ее обнаружат. Нужно ее куда-то оттащить.

С его губ сорвался стон. Он заставил себя притронуться к телу, которое в его воображении уже успело стать мертвым и холодным. Кое-как он взвалил мертвую женщину себе на плечи, как их учили носить пострадавших. Пошатываясь, он с трудом протиснулся в дверной проем и двинулся дальше, к эпицентру пожара. Он пронес ее мимо запала, который сейчас уже источал едкий дым, туда, где на поддонах стояли готовые банки с краской, ожидая, когда их погрузят на грузовики. Тут вскоре станет особенно жарко, так что следователям мало что останется. Пожалуй, и вовсе ничего, что и не позволит связать его с ней. Тело послушно скользнуло с его плеча на пол.

Вытирая выступившие на глазах слезы, Бринли повернулся и побежал в ночь, манившую приятной прохладой. Как могло дойти до этого? Как немногие развлечения и любовь к хорошей жизни могли привести его сюда? Ему хотелось упасть на землю и по-волчьи завыть. Но вместо этого он должен был удержаться на ногах, должен был добраться до машины и ответить, если ему на пейджер пришло сообщение о вызове. Он должен все это вытерпеть. Не ради себя — ради Морин.