Любовь не ждет Линдсей Джоанна

Глава 50

Роуз стояла у окна своей комнаты в отеле Нэшарта. Она сняла номер, чтобы привести себя в порядок. Сегодня она должна выглядеть наилучшим образом. Снаружи не было видно никого, кто ожидал бы ее у входа. Они всегда были там, те, кто следил за ней все эти годы. Всегда на виду, не прячась. Паркер хотел, чтобы она знала. Порой они даже почтительно кивали, когда она выходила наружу. Большинство не задерживалось больше года, ведь это была очень скучная работа. Было так непривычно вдруг лишиться их, что, наверное, пройдет немало времени, прежде чем она перестанет оглядываться. Но они и вправду исчезли. Она вернула себе свою жизнь. Она может вернуть даже своего мужа… если он простит ее.

Невероятно, но она могла даже не узнать, что ее кошмар закончился. Роуз была в своем номере, собираясь в Монтану, чтобы выяснить, что заставило ее дочь написать такое паническое письмо и умолять позволить вернуться домой. Поезд отбывал через несколько часов, практически не оставляя времени на еще один визит к Паркеру. В этот свой приезд она уже побывала в его доме пять раз, и каждый раз ей отказывали в приеме. В еще одной попытке не было никакого смысла. И тем не менее Роуз попыталась. Ей удалось войти внутрь, и она услышала последнее, что ожидала услышать. Паркер умер.

Он умер два дня назад, когда она чувствовала себя такой подавленной, что даже не вышла из отеля, чтобы прогуляться по улице или купить газету. Его дом был погружен в траур, по крайней мере создавалось такое впечатление. Тот человек заставил ее поверить, что смерть Паркера ничего не изменит, что его вендетта будет продолжаться даже из могилы. Он не учел, что жена Паркера, Рут, не выполнит пожеланий своего почившего супруга.

— Я не могу вернуть вам потерянные годы, но могу заверить, что не собираюсь выбрасывать деньги на недостойное дело, — сказала Рут, когда приняла Роуз в своей гостиной в тот последний день в Чикаго. — Мой муж был неправ. Он совершил много дурных поступков, но этот наихудший. Он не мог смириться с тем, что наш сын был слаб. Он предпочитал винить других, вместо того чтобы признать, что всю жизнь баловал Марка. Честно говоря, Роуз, смерть Паркера стала не только избавлением для вас, но и для меня.

Рут еще многое сказала и предложила Роуз все возможные извинения, упомянув даже о крупной сумме денег. Она назвала Паркера блестящим умом, когда дело касалось бизнеса, но дураком, когда речь шла о семье. Она утверждала, что перестала любить его вскоре после свадьбы, добавив: «Он был таким бесчувственным, что даже не догадывался об этом».

Потрясенная Роуз слушала как в тумане.

Собственно, весь первый день в поезде остался в ее памяти одним расплывчатым пятном. Она села в поезд во власти самых разных эмоций: надежды, тревоги за Тиффани, даже гнева из за того, что Паркер не умер раньше. Но лишь одна из них прибыла с ней в Нэшарт. Волнение.

И теперь, взволнованная, как школьница, Роуз спешила вниз, к выходу из отеля. Снаружи ее ждал экипаж, чтобы доставить на ранчо Каллаханов. Она собиралась забрать Тиффани и отвезти прямиком к Фрэнку. А потом? Роуз не знала, что будет потом. Она получила свою жизнь назад. Сегодня станет ясно, заслуживает ли это того, чтобы жить дальше…

— Ну ну, а вы не теряете времени даром, миссис Уоррен.

Она узнала этот голос. Побледнев, медленно повернулась к человеку, который угрожал ей все эти годы. К человеку, который стрелял во Фрэнка и обещал убить его, если она не выполнит его требование. Теперь она знала, кто он. Она потратила немало денег, чтобы узнать о нем все, что только можно. Ей хотелось засадить его в тюрьму, чтобы он больше никогда не увидел белого света. Но все пути были закрыты. Его хозяин был слишком могущественным, слишком много официальных лиц сидело у него в кармане.

Она скользнула рукой в свою сумочку и сжала рукоятку «дерринджера».

— Я говорила с Рут Хардинг, женой Паркера. Его вендетта окончена.

— Знаю.

— Она даже позаботилась о том, чтобы всякое упоминание о ней было вычеркнуто из его завещания. Адвокат — ее личный друг, а не его.

— Знаю.

Ее глаза сузились.

— В таком случае, что вы здесь делаете, мистер Харрис? И будьте очень осторожны с ответом. Если надеетесь шантажировать меня, чтобы снова заставить подчиниться, я сама вас убью.

Он имел наглость цокнуть языком.

— Неужели вы и вправду хотите отметить свое возвращение домой подобным образом? Заключением в тюрьму за убийство безоружного человека? Возможно, вам следует знать, что я никогда не был наемным убийцей, миссис Уоррен. Никакая плата не может служить достаточным вознаграждением за то, что я делаю. Паркер знал это. Я заработал долю в его предприятиях, которыми управлял, и теперь продолжу управлять его собственностью. Чем больший доход они приносят, тем больше я зарабатываю. Его жена знает мне цену. Она уже заверила, что соглашение, которое я имел с ее мужем, будет продолжено.

— Но какое это имеет отношение ко мне? Вендетта Паркера умерла вместе с ним. Миссис Паркер уже сделала распоряжения об увольнении людей, которые следили за мной и моим мужем.

— Какая ирония, — произнес он все тем же самодовольным тоном. — После стольких лет слежки за Уорренами мы вдруг сталкиваемся с их врагами. Паркер не знал об этом. Он всего лишь сообщил, что на его новой медной шахте возникли трудности, и предоставил мне уладить их в моей обычной эффективной манере. Я здесь по делу. А теперь, когда и вы тоже здесь, вижу еще больше способов разрешить несколько деловых затруднений.

Он рассмеялся и двинулся прочь. Руки Роуз дрожали. Ей следовало застрелить его. Он ничуть не меньше Хардинга виноват, что пятнадцать лет назад ее жизнь была разрушена.

Глава 51

Тиффани резко остановилась на лестничной площадке, увидев внизу, в холле, своих родителей. Пожалуй, она слишком долго приводила себя в порядок. Но она была уверена, что Роуз вначале будет искать ее на «Трипл Си». Даже если Хантер направит ее на ранчо Уорренов, Тиффани сомневалась, что мать явится сюда.

Она открыла рот, собираясь окликнуть Роуз, когда услышала шепот Сэма:

— Тише.

Бросив взгляд в сторону, она увидела брата, который выглядывал из за угла, наблюдая за драматической сценой внизу. Проскользнув мимо сестры, он уселся на лестницу прямо под ней. Тиффани присоединилась к нему на ступеньке.

— И что, никаких выяснений отношений?

— Ни один пока не сказал ни слова.

— И давно они так стоят, уставившись друг на друга?

— Минут пять, по моим подсчетам.

Ее глаза расширились.

— Молча?

Сэм усмехнулся.

— Да. Он, наверное, не может поверить, что видит ее. Думает, что она исчезнет, если он скажет хоть слово.

Тиффани ткнула брата локтем.

— Почему ты не предупредил его, что она в городе?

— Хотел вначале дать тебе возможность пообщаться с мамой. Кто мог ожидать, что она вдруг войдет в дверь?

Никто, и меньше всех Фрэнк. Он выглядел совершенно ошеломленным. А Роуз… Тиффани никогда не видела подобного выражения на лице своей матери…

— О Боже, они все еще любят друг друга! — вырвалось у нее.

Глаза родителей тотчас обратились на дочь. Роуз шагнула к лестнице.

— Тиффани, спускайся…

Фрэнк прервал ее на полуслове, схватив в объятия и поцеловав. Роуз откликнулась с не меньшим пылом, стиснув своего мужа в объятиях.

— Кто бы мог подумать, — в свою очередь хмыкнул Сэм, ткнув Тиффани локтем. — Может, пойдем еще поплаваем?

— И оставим их наедине?

— Не думаю, что в ближайшее время они способны замечать кого нибудь еще.

Они не пошли плавать. Тиффани все еще испытывала смущение, застигнутая Хантером за столь легкомысленным занятием. Однако они покинули свой наблюдательный пункт на лестнице, чтобы предоставить родителям возможность побыть наедине. Но Тиффани слишком терзалась любопытством, чтобы уйти из дома, и предпочла держаться поблизости на тот случай, если мать захочет поговорить. Она никак не думала, что придется ждать до вечера, когда вся семья соберется за обедом!

Роуз и Фрэнк вошли в столовую, смеясь и обняв друг друга за талию, словно и не прожили пятнадцать лет в разлуке. Их дети уставились на пару, онемев на мгновение, а затем заговорили все вместе, забросав вопросами.

Роуз вскинула руки и сказала в свойственной ей решительной манере:

— Тихо, дети. Мы ответим на ваши вопросы, если они еще останутся, после того как я все объясню. Все эти годы я жила под угрозой смерти, смерти вашего отца, как минимум. Но эта угроза умерла и похоронена. Ваш отец уже все знает. Так что позвольте рассказать вам, почему много лет назад я была вынуждена уехать отсюда.

Было забавно наблюдать, сколько раз сыновья открывали рты, чтобы перебить Роуз, пока она излагала свою историю, и закрывали их снова, так ничего и не сказав. Роуз не привыкла к подобным повествованиям и, стараясь ничего не пропустить, то и дело отвлекалась от главного. Но в конечном итоге ей удалось сложить все элементы мозаики вместе. Это заняло почти все время обеда.

Тиффани едва притронулась к еде, потрясенная жестокостью Паркера и насилием, к которому он прибег, чтобы наказать ее родителей за то, чего они не совершали. Его изощренная месть затронула их всех, без объяснений причин разделив их семью. И самым худшим во всей истории было бремя, которое несла их мать, вынужденная хранить этот секрет даже от тех, кого любила.

— Тебе следовало довериться мне, чтобы я разобрался с этим делом, — проворчал Фрэнк, когда она закончила.

Роуз выгнула бровь, глядя на него.

— Сколько раз ты уже повторил это сегодня? Мы оба знаем, что бы ты сделал. Выследил бы Паркера и убил. Но нельзя убить такого богатого и влиятельного человека, не заплатив за это высшую цену. Если хочешь знать, я чуть не сделала это сама. Но он убедил меня, что даже его смерть ничего не изменит. Он не знал, что жена презирала его и не собиралась выполнять его последнюю волю. Боже, жаль, что я не узнала об этом раньше.

— А я думал, что те люди, что наблюдали за вашим домом, твои охранники, — заметил Фрэнк.

— Нет, это были наемники Паркера, и у них был приказ убить тебя, если появишься. Почему, по твоему, я сказала, что застрелю тебя, если снова покажешься у моих дверей?

— Ты была так сердита, когда сказала это, что я не сомневался, что это не пустая угроза.

— Конечно, я была сердита. Мне пришлось оставить тебя, чтобы спасти твою жизнь, и одним из условий его проклятой мести было то, что я не скажу тебе о причине. Но ты не желал смиряться, что делало расставание еще более мучительным.

— Мне так жаль, — сказал Фрэнк, накрыв ее руку своей.

— Не надо. Это не твоя вина. Жаль, что я не нашла способа поставить тебя в известность, но Паркер все предусмотрел. Он не только приставил ко мне соглядатаев, чтобы не допустить нашей встречи, но и устроил слежку за тобой. Ты не знал, что за тобой следят?

— Откуда? У меня не было причин подозревать что нибудь подобное. А если бы и заметил, то решил бы, что это Каллаханы затеяли какую то каверзу. Порой я видел вспышки на холмах, будто солнце отражалось в стеклах бинокля, но, когда добирался до нужной точки, чтобы выяснить, что это, там никого не оказывалось.

— Хорошо, что ты маскировался, па, когда приезжал с нами в Нью Йорк, — вставил Сэм.

— Приезжал! — ахнула Роуз, бросив в него салфеткой.

Он, хмыкнув, вернул ей салфетку.

— Неужели ты думаешь, что я мог прожить пятнадцать лет, не видя тебя?

— Мне то пришлось! — воскликнула Роуз.

— Но ты знала почему, а я нет.

— Но зачем маскироваться? Выходит, ты что то подозревал?

— Нет, просто так я мог встречаться с Тиффани. Ну и мне было легче следовать по городу за тобой, когда ты выходила из дому. Я старался не попадаться на глаза твоим охранникам. Я ведь думал, что они работают на тебя.

— Тебе повезло, что они не догадались, кто ты и что тебе нужно.

— Это была отличная маскировка, мама, — сказала Тиффани. — Он выглядел как старик. Думаю, даже ты не смогла бы его узнать.

— Почему ты не рассказала мне, детка? — спросила Роуз.

За Тиффани ответил Фрэнк:

— Она не знала. Ты ясно дала понять, что я не должен приезжать ни под каким видом.

— У меня не было иного выхода! — вскричала Роуз. — Как вы не понимаете!

— Теперь понимаем. Но Тиффани от этого не легче. Ведь она думала, что я так мало люблю ее, что ни разу не навестил.

— Я боялась, что если ты хоть раз покажешься в Нью Йорке и Паркер узнает об этом, он изменит свое решение относительно мести и просто убьет тебя. Око за око, как он и собирался поступить изначально. Но Уильям Харрис уговорил его заменить скорую месть на продолжительную, которая никогда не кончится. Возможно, он считал ее более гуманной. По крайней мере ты мог бы найти себе другую спутницу жизни. Только мне полагалось хранить обет безбрачия. Но пока я оставалась одна, никто бы не умер.

Тиффани была на грани слез. Как все это несправедливо! Ее родители не переставали любить друг друга, но никогда не обрели бы друг друга вновь, если бы Роуз случайно не встретилась с Рут Хардинг. Роуз могла до конца своих дней думать, что ей нельзя находиться с Фрэнком в одной комнате.

— И никто даже не заплатил моей семье за эти страдания, — сердито сказала она.

— Хардинг мертв, — мягко возразил Фрэнк. — Он больше не причинит нам зла.

— Но он умер естественной смертью. Не получив по заслугам. А мистер Харрис расхаживает с таким видом, словно не имеет отношения к этой истории, и по прежнему доставляет людям неприятности. Несправедливо, что они избежали наказания.

— В мире много несправедливости, — сказала Роуз. — У меня нет доказательств причастности Харриса к покушению на Фрэнка. Только мои слова против его слов.

— Для меня этого вполне достаточно, — зловеще произнес Фрэнк. — Этот тип чуть не убил меня и сбежал отсюда. Мало того, он отнял у меня пятнадцать лет общения с женой и дочерью!

Роуз бросила на него острый взгляд.

— Он так же беспринципен, как Хардинг, но всего лишь лакей, выполняющий приказания хозяина. Ты действительно хочешь заварить эту кашу теперь, когда все кончилось и мы можем наконец быть вместе? Не заставляй меня снова беспокоиться за тебя.

— Я не стану искать его специально, но пусть лучше не встречается на моем пути.

Роуз накрыла его руку своей ладонью, и у Тиффани возникло ощущение, что мать вернется к этой теме, когда родители останутся наедине. Она могла даже понять, почему Роуз хочет оставить все как есть. Она слишком много страдала. Но все равно, это несправедливо!

Роуз снова обратилась к своим детям:

— Рут Хардинг попыталась возместить причиненный нам ущерб. Она предложила приличную сумму денег, от которых я, разумеется, отказалась. У меня есть все, в чем я когда либо нуждалась: мой муж. Мы сошлись на том, что она отдаст эти деньги моим детям. Вы тоже пострадали от бессердечных действий ее мужа. Скромная компенсация за разделение семьи, но я не стала отвергать ее предложение.

— Мне не нужны эти деньги, — с горечью отозвалась Тиффани.

— В таком случае пусть гниют в каком нибудь банке, и хватит об этом, — сказала Роуз, вставая. — А теперь покажи мне свою комнату, Тифф. У нас еще не было возможности обсудить, что ты делала с тех пор, как приехала сюда.

Тиффани мысленно застонала, но повела мать наверх.

— Очень мило, — сказала Роуз, оглядевшись по сторонам. — Я знала, что Фрэнк позаботится, чтобы тебе было здесь удобно. Теперь понимаешь, как глупо было с твоей стороны избегать его общества?

— Мама, я столько лет прожила с этими чувствами. Они не могли исчезнуть только потому, что ты попросила меня приехать сюда, не испытывая предубеждения.

Роуз вздохнула и села на постель, похлопав ладонью рядом с собой, чтобы Тиффани присоединилась к ней.

— Столько страданий, и все потому, что я была слишком добра, чтобы отказать Марку Хардингу, когда он попросил меня выйти за него замуж. Я пыталась щадить его чувства. И потом, я думала, что мы поладим, потому что мы были друзьями. Я действительно испытывала к нему привязанность. Просто не любила его. Я даже не знала, что такое любовь, пока не встретила твоего отца. Но стряпня, Тиффани?

Она изобразила притворный ужас, заставив дочь рассмеяться.

— Вначале было ужасно, но потом я даже начала получать удовольствие от этого занятия.

— Я чуть не послала тебе кухарку вместо этих книг. Но это было бы помощью Каллаханам, а не указанием тебе, что ты не там, где должна находиться.

— Но ты же хотела, чтобы я познакомилась с Хантером и дала ему шанс.

Роуз скорчила гримаску.

— Не совсем.

— Что?!

— Если бы ты увлекалась им, я не стала бы тебя разубеждать, но я слишком эгоистична, чтобы хотеть, чтобы ты обосновалась здесь, ведь я была уверена, что не смогу приезжать сюда. Я воспользовалась помолвкой как оправданием, чтобы дать тебе возможность побыть с отцом. Ведь я столько лет удерживала тебя вдали от него. Пришло время поделиться. Наверное, мне следовало сказать тебе об этом, а не пытаться извлечь выгоду из тупиковой ситуации, которую ты, как я слышала, пыталась исправить. Я одобряю твои усилия раз и навсегда покончить с враждой. У меня были годы, чтобы подумать об этом. Я даже написала письмо, которое послала бы Закери после твоего возвращения в Нью Йорк, с предложением продлить перемирие, несмотря на то что свадьба не состоялась. Но, раз я здесь, то могу поговорить с ним сама и добавить свои сожаления к твоим. Тебе больше не о чем беспокоиться.

Тиффани нахмурилась.

— Тебе действительно все равно, выйду я за Хантера или нет?

Роуз одарила ее долгим взглядом.

— Знаешь, я ведь была на грани того, чтобы приехать сюда, невзирая на угрозы Паркера Хардинга, и увезти тебя домой. Я собиралась тайком проскользнуть в город и выкрасть тебя, не ставя в известность Фрэнка. Я и вообразить не могла, что ты столкнешься с худшим, что может предложить Запад.

— Знаю знаю, мне просто не повезло, — сказала Тиффани, закатив глаза.

— Вполне возможно. Недалеко то время, когда мы больше не услышим об ограблениях поездов, подобных тому, в которое ты попала, не говоря уже о том, чтобы оказаться участницей событий. Когда я жила здесь, было гораздо хуже. Но, если взвесить все хорошее и плохое, хорошее перевешивает. Выбор по прежнему за тобой, Тиффани. Мы с отцом хотим, чтобы ты была счастлива. Если это не случится здесь, мы отвезем тебя назад, в Нью Йорк, и останемся с тобой, пока ты не найдешь подходящего мужчину и не выйдешь за него замуж.

— А потом? Вы не останетесь в Нью Йорке, после того как я выйду замуж?

— Нет. Я влюбилась в Монтану так же сильно, как в твоего отца. Здесь прошли самые счастливые годы моей жизни. Конечно, с Фрэнком я была бы счастлива везде. Но в этих местах есть что то, что очаровало меня с самого начала. Здесь не нужно отказываться от новых увлекательных занятий только потому, что кто то посмотрит на тебя косо. Здешним людям это несвойственно. Они не судят о других по внешности.

— Да, здесь чувствуешь себя более непринужденно, — согласилась Тиффани, вспомнив слова Хантера.

— Именно!

— И ты могла надевать бриджи и шляпу с широкими полями, если тебе хотелось.

Роуз хмыкнула.

— Вижу, тебе уже рассказали об этом.

— И отлавливать отбившихся бычков.

— Ну…

— И держать поросят.

— Что? Нет!

— Иди сюда, Макс, — позвала Тиффани.

Поросенок выглянул из за ширмы для ванной, за которой он дремал, и, постукивая копытцами, тут же устремился к кровати. Тиффани взяла его на руки и потерлась носом о пятачок. Секунду Роуз недоверчиво взирала на нее, затем расхохоталась.

— Полагаю, ты уже приняла решение, — сказала она.

— Полагаю, да.

Глава 52

В субботу все обитатели ранчо Уорренов отправились в город на танцы, кто верхом, кто в повозке, включая семью, ковбоев, слуг и даже кухарку. Ни одно здание в городе не могло вместить всех желающих, учитывая, что ради такого события народ съехался со всей округи. Здесь не было социальных барьеров: ковбои, шахтеры, лесорубы — все приветствовались.

По такому случаю в поле за городом развесили фонари и соорудили большую квадратную танцплощадку. Оттуда доносились звуки музыки, которые можно было слышать еще задолго до прибытия. Не той музыки и не тех инструментов, к которым привыкла Тиффани, а банджо, скрипок и гармоники. Несколько пар уже танцевали, хотя официально танцы должны были начаться после захода солнца, когда спадет дневная жара. Сумерки еще только приближались. Но дюжины столов уже ломились от еды, а со стороны полудюжины ям, где жарились целые туши, долетал аппетитный дымок.

Тиффани нашла, что все выглядит и пахнет на удивление празднично. Собственно, поляна напоминала скорее ярмарку, чем танцы. Вокруг друг за другом носились дети. Несколько ковбоев затеяли скачки. Лесорубы устроили соревнования по лазанию на деревья, что выглядело довольно глупо, учитывая, что на поляне росло всего четыре дерева и среди них ни одного высокого. Кое кто уже принялся за выпивку, устроив что то вроде состязания, что не сулило ничего хорошего, особенно тем, кто собирался позже принять участие в танцах.

Определенно, это было не то, чего ожидала Тиффани, но теперь она понимала, почему Роуз пребывала в радостном возбуждении с того момента, как услышала об этом событии. То ли ее мать любила сельские праздники, то ли радовалась возвращению в Монтану — Тиффани не знала. Скорее всего и то и другое. Но она была удивлена, видя свою мать такой возбужденной, полной веселья и задора, такой… раскованной. И ничуть не чопорной. Тиффани надеялась, что, стоя рядом с матерью, хоть раз не будет выглядеть белой вороной в своем элегантном платье. Но Роуз удивила ее, спустившись вниз в блузке и юбке без турнюра.

— Пятнадцать лет назад я уехала отсюда только с тобой и саквояжем, наполовину заполненным твоими вещами, — сказала Роуз. — Твой отец убрал все, что я оставила, на чердак, не расставаясь с надеждой, что я вернусь и снова буду носить эту одежду. Я попросила горничную кое что проветрить, но, думаю, все это нуждается в стирке. — Роуз понюхала собственное плечо. — От меня пахнет плесенью.

— Ты еще успеешь переодеться, — предложила Тиффани.

— О нет. Мне удобно в этой одежде, даже если она немного заплесневела.

Хотя на Роуз была простая повседневная одежда, покрой отличался элегантностью, а ткань — качеством. Воистину, ее мать способна вписаться в любое окружение, сохранив собственный стиль. Тиффани, напротив, вырядилась в свое лучшее дневное платье, дополненное турнюром, и велела Анне убрать волосы наверх. Но в ее ограниченном гардеробе больше ничего не было, не считая кухонного облачения, которое она не собиралась надевать даже под страхом смерти. К тому же она по прежнему надеялась, что, глядя на нее, Хантер образумится и сам поймет, что шелк и шпоры не сочетаются.

Как только они прибыли на место, вокруг Роуз собрались люди, которые знали ее еще в те времена, когда она жила здесь. Тиффани рассчитывала держаться возле матери, но толпа желающих поприветствовать Роуз оказалась слишком большой.

Рой увел ее прочь, видимо, на этот вечер назначив себя ее защитником, и начал с того, что, раньше чем она успела сказать хоть слово, отверг трех первых кавалеров, которые пригласили ее на танец. Судя по раздраженному виду, он был не в духе, но Тиффани поняла, что это не связано с ней, перехватив его взгляд, устремленный на Перл, которая танцевала с другим. Что напомнило ей…

— Хочешь поговорить об этом? — нерешительно спросила она.

— Что? — спросил Рой, взглянув на нее. — А, ты о ней. Нет. Она ясно дала понять, что нам с ней не по пути.

— Жаль, — кротко отозвалась Тиффани. Черта с два ей жаль!

— Но, может, ты объяснишь, что она имела в виду, когда сказала, что в моем доме слишком много женщин? В нашем доме всегда были женщины. Служанки, например. Какая то бессмыслица.

Тиффани взяла его под руку и подалась ближе, прижавшись к его плечу.

— Ты ведь еще не собираешься остепениться?

Он ухмыльнулся.

— Вроде нет.

— В таком случае забудь. Каждый день на Запад приезжают все новые женщины. Ну, может, не каждый день, но к тому времени, когда ты будешь готов жениться, выбор значительно расширится.

— Либо я последую папиному примеру, положив начало семейной традиции.

— Чем больше выбор, тем лучше.

— А как насчет тебя? Отвечай скорей, потому что он направляется к нам.

Тиффани заметила его одновременно с Роем. Хантер пробирался через толпу, двигаясь в их сторону. Она потянула Роя к танцевальной площадке.

— Потанцуй со мной.

Он рассмеялся.

— Черт, я не танцую.

Ковбой, стоявший рядом, не упустил своего шанса.

— Зато я танцую, и она задолжала мне за мытье полов.

Рой бросил на сестру вопросительный взгляд, но, прежде чем успел возразить, парень, оказавшийся одним из ковбоев Каллаханов, увлек ее на танцплощадку. Тиффани помнила его, хотя и не по имени.

— Я первый, кто заполучил вас на танец, — заявил он ликующим тоном, ухмыляясь до ушей. — Теперь буду хвастаться целый год, если босс не убьет меня за это.

Он оказался вдохновенным танцором. Тиффани успела запыхаться, прежде чем он уступил ее следующему ковбою. Она не сходила с площадки, переходя от одного партнера к другому. Среди них могли быть и шахтеры. По случаю праздника мужчины принарядились, и трудно было сказать, кто чем зарабатывает на жизнь. Сквозь вихрь танцующих пар она заметила Хантера. Он стоял, скрестив руки на груди и надвинув на лоб шляпу. Чего он ждет? Что она подойдет к нему сама?

Тиффани не совсем понимала, почему избегает Хантера. Может, потому что чувствует себя уязвимой и слишком близкой к тому, чтобы сдаться? Вопреки всем разумным доводам, буквально вопившим, что они не подходят друг другу, тихий голос в ее мозгу утверждал обратное. Она влюбилась в Хантера Каллахана.

Ее следующим партнером оказался Диган Грант. Тиффани чуть не отказалась. Несмотря на то что они много общались, она по прежнему нервничала в его присутствии. Она не ожидала, что человек, избравший такую профессию, умеет танцевать, тем более эти веселые деревенские танцы. Но Диган оказался отличным танцором.

— Я скоро уезжаю, — сказал он. — На тот случай, если мы больше не увидимся, я хотел сказать, что мне было приятно познакомиться с вами, мисс Уоррен.

— Уезжаете? Значит, Закери согласился на постоянное перемирие?

— Разве это не прилагается к свадьбе? Но вы можете обсудить это с Закери, благо он здесь.

Пожалуй, она так и сделает. У него было достаточно времени, чтобы обдумать ее предложение. И неплохо бы услышать ответ, прежде чем ее мать выскажет по этому поводу свое мнение. Роуз может ухудшить ситуацию. Если она будет слишком давить на Закери, он упрется, вместо того чтобы согласиться.

— Почему бы вам не стать здесь шерифом? — спросила она.

— Город не потянет мои услуги. К тому же, когда шахтеры уедут, Нэшарт снова станет мирным городком, каким и был.

Но с какой стати они уедут, и разве Нэшарт может быть мирным, пока здесь живут Каллаханы и Уоррены? Тиффани решила предотвратить очередную катастрофу и отправилась на поиски Закери. Но опоздала. Когда она наконец увидела его, они с Хантером направлялись к ее матери.

Тиффани застонала и резко развернулась, налетев на кого то. Она начала извиняться, но ее крепко схватили за локоть и потащили прочь.

— Мой человек держит вашего отца под прицелом, — произнес голос, вызвавший у нее озноб. — Если вы не пойдете со мной без шума, он нажмет на курок.

Глава 53

Они даже не оставили ей света, просто запихнули в подсобку где то глубоко в шахте и бросили там, забрав с собой фонарь. Впрочем, за тяжелой железной дверью был свет. Тиффани могла видеть его сквозь щель под дверью, а также тень человека, который остался на страже.

На танцах было полно народу и вся ее семья, но все произошло так быстро, что никто, похоже, не заметил, как ее увели к лошадям, привязанным на краю поляны. Даже Хантер, который весь вечер наблюдал за ней, пока его не отвлек Закери. Очевидно, он ждал, пока она покинет танцевальную площадку. Но какого черта он просто ждал? Почему не пригласил на танец? Если бы он пригласил ее, этого никогда не случилось бы. А может, его бы тоже похитили, раз уж им удалось увезти ее?

Ей не воткнули в рот кляп, даже не связали, но Тиффани не удивилась, что похитители обошлись без подобных предосторожностей. В лощине, где располагалась шахта, высились самые разные строения: бараки, конторы, складские помещения. Если бы кто нибудь стал искать ее здесь, он начал бы с этих зданий. Никому не придет в голову искать ее в туннелях шахты. И никто не услышит, если она станет кричать. До сих пор она не осмеливалась сопротивляться, опасаясь за своего отца и за себя. Голос похитителя звучал безжалостно. Тиффани пребывала в ужасе, не зная, кто и почему похитил ее, и молилась, чтобы отца не убили только за то, что мать вернулась к нему. К этому моменту ее исчезновение уже, наверное, заметили, и родные обратились к помощи закона. Она видела на танцах шерифа Росса, который отплясывал с миссис Мартин зажигательный танец.

Несмотря на страх, Тиффани начала сердиться. Проклятая медь! Наверняка все дело в ней. Она стала сомневаться, что эти люди — шахтеры, а не обычные преступники, изображающие простых работяг. Скорее, последнее, учитывая, кому принадлежит шахта. Хардингу!

Внезапно дверь отворилась, и ей пришлось заслонить глаза от света, хлынувшего снаружи.

— Я просто хотел убедиться, что они схватили нужную женщину, — произнес мужской голос. — Я бы огорчился, увидев здесь вашу мать, мисс Уоррен, особенно если учесть, что моя записка адресована ей.

Он начал снова закрывать дверь.

— Подождите! При чем здесь моя мать?

— Она должна заверить меня, что не станет обращаться к властям. Взамен я верну ей вас и подчинюсь желанию миссис Хардинг позволить вашему отцу жить. А ваша мать будет вольна делать все, что ей заблагорассудится.

— Она и сейчас…

— Это ей только кажется. Неужели вы думаете, что, работая все эти годы на Хардинга, я не был предан ему? Что я не выполню его последнее желание? Он сделал меня богатым. Большие деньги могут купить большую преданность.

— Его последнее желание? Не думаю, что вас волнуют чьи то желания, мистер Харрис. Вам любой ценой нужна эта медь.

Он улыбнулся.

— Весьма проницательно с вашей стороны, но медь — совсем не плохая замена золоту, а здешняя жила очень богатая.

— Каллаханы уже отказались иметь с вами дело. Шериф и окружной судья в курсе. У вас ничего не получится.

Он цокнул языком.

— Получится. Люди постоянно меняют свои решения — был бы стимул. Каллаханы — скотоводы. Медь их не волнует.

— Их волнует вред, который вы причиняете ранчо.

— Переживут.

— Это вы пытались поджечь их дом? — догадалась она.