Любовь не ждет Линдсей Джоанна

Глава 40

Тиффани не знала, чем бы все это закончилось, если бы за окнами не разразился ливень. Он налетел с яростной силой как стадо быков, забарабанив по крыше так громко, что на мгновение ей показалось, что дом сейчас рухнет. Младенец начал плакать, но ей удалось воркующими звуками быстро успокоить его.

Однако она не могла успокоить собственную панику, которая не имела никакого отношения к летней грозе. Хантер начал нравиться ей, даже слишком. А ощущения, которые Тиффани испытала под его жарким взглядом… что это было? Она до сих пор слегка задыхалась.

Ей нужно уехать отсюда — не из этого дома, а из Монтаны, пока чувства к Хантеру не стали еще сильнее и она не начала думать, что, возможно, выйти за него замуж не такая уж плохая идея. Но должно пройти еще дня два, прежде чем она получит ответ Роуз на свое первое послание, и еще несколько дней, прежде чем придет ответ на второе. К концу недели их наверняка доставят. Тогда она сможет вскочить в ближайший по расписанию поезд и оставить все это позади.

— Придется остаться на ночь, — огорченно сказал Хантер.

Интересно, где? Дом был слишком маленьким, чтобы вместить гостей, а общая комната — слишком душной, чтобы спать в ней. Тиффани предпочла бы вернуться на ранчо, несмотря на дождь, но вряд ли это было возможно. Дул сильный ветер, дороги наверняка размокли. Оставалось только надеяться, что гроза пройдет так же быстро, как налетела, и они смогут вернуться на «Трипл Си» этим же вечером.

— Я чувствовал, что гроза нас не минует, — заметил Калеб, присоединившись к ним. — Хорошо еще, что вы не попали под нее.

Хантер пожал плечами.

— Обычное дело для этого времени года.

— Сезон дождей? — поинтересовалась Тиффани.

— С середины весны до середины лета, так что мы в самом разгаре, — отозвался он.

— Можете спать здесь, — предложил Калеб.

Он взял младенца у Тиффани, и она тут же скрестила на груди руки.

— Здесь слишком душно, — возразил Хантер. — Лучше в амбаре.

— Тогда пойду принесу одеяла, — сказал Калеб и вышел.

Тиффани повернулась к Хантеру спиной. Это было проще, чем прикрываться руками. Вообще то если они собираются наружу, она может опять надеть его куртку. Тиффани натянула куртку и чуть не сняла ее снова, потому что от нее отчетливо пахло смесью кожи и хвои. Это был запах Хантера, который она ощущала каждый раз, стоило им оказаться рядом. При мысли о том, что всю ночь он будет так близко, ее пронзила дрожь.

Вернулся Калеб с одеялами и даже с подушкой. Он поблагодарил их за то, что приехали, и пообещал накормить утром завтраком. Хантер вручил Тиффани подушку и накинул на них обоих одно из одеял, придерживая край над головами.

— Держитесь поближе, иначе вымокнете до нитки.

Во дворе уже образовались лужи, и Тиффани сразу же промочила ноги. Хорошо еще, что она позаботилась о том, чтобы не вымок подол, приподняв юбку до колен, но к тому моменту, когда они добрались до амбара, оба смеялись как дети. Хантер отшвырнул мокрое одеяло и зажег фонарь, осветив амбар, который также служил конюшней с четырьмя стойлами. Все они сейчас были заняты, одно — дойной коровой.

— Надо забраться повыше, подальше от запаха животных, — сказал он, глядя наверх. — На чердаке есть несколько кип сена. Я распотрошу одну, чтобы соорудить мягкую постель.

— Две постели.

— У нас осталось только два сухих одеяла, на одно лечь, другим укрыться. Так что не будьте ханжой, Рыжик. Я совсем не жажду подхватить простуду из за этого доброго дела.

Сейчас совсем не холодно, хотела сказать Тиффани. Но, поскольку на ней была его куртка, она не стала спорить. Ночью температура скорее всего упадет, с дождем или без него, так что Хантер не преувеличивает. На ранчо она спала с открытыми окнами и каждый раз просыпалась, погребенная под одеялами, потому что в комнате становилось прохладно.

Хантер перекинул одеяла через плечо, чтобы они не мешали забраться по лестнице на чердак, а затем велел Тиффани бросить ему подушку, чтобы она могла последовать его примеру. Но бросать что то рыхлое вверх оказалось сложнее, чем можно было ожидать. Тиффани пять раз промахнулась, кидая подушку Хантеру, и они много смеялись, прежде чем она добилась успеха.

Свет от фонаря выхватывал из темноты кипы сена и стропила крыши, но большая часть чердака скрывалась в полумраке. После того как Хантер выстлал пол сеном, Тиффани помогла ему расстелить одеяло. Оставшиеся кипы возвышались вокруг импровизированной постели, как стенки алькова.

Хантер отстегнул кобуру с револьвером и снял пояс, прежде чем усесться на одеяло и стянуть сапоги и носки. Отбросив их в сторону, он расположился на одной половине одеяла. Тиффани настороженно наблюдала за этими приготовлениями ко сну. Когда он расстегнул пуговицу на брюках, ее глаза расширились.

— Что это вы делаете? — ахнула она.

Хантер хмыкнул.

— Не то, что вы подумали. Просто пытаюсь создать себе минимальные удобства. Я не привык спать в одежде, но не беспокойтесь, брюки останутся на мне.

Тиффани, скрывая смущение, резко повернулась к нему спиной. Неужели он сознательно навел ее на мысль, что намерен раздеться? Ему это определенно удалось. Ей вдруг снова стало жарко.

Она сняла куртку, но это не помогло. Усевшись наконец на одеяло, Тиффани разулась. Ей было так жарко, что она и думать не могла о том, чтобы залезть под одеяло.

— Можете лечь на подушку, — лениво произнес Хантер за ее спиной. — Или на мою руку, говорят, она очень удобная.

— И не подумаю.

— А моя грудь еще удобнее.

— Нет!

— Может, стоит попробовать?

Тиффани не могла видеть его лица, но в голосе Хантера слышалась улыбка. Она снизошла до того, чтобы швырнуть ему куртку.

— Воспользуйтесь этим в качестве подушки.

Когда Тиффани легла на свою половину постели, отодвинувшись к самому краю одеяла, до нее донесся вздох Хантера. Между ними оставался целый фут, если не больше. Тогда почему у нее такое ощущение, будто они соприкасаются?

— Когда замерзнете, можете залезть ко мне под одеяло, — предложил Хантер. — Я не буду возражать. Обещаю.

С этими словами он повернулся к ней спиной. Судя по тону, он, как всегда, подшучивал над ней, и Тиффани не сочла нужным ответить. Она честно пыталась заснуть. Но просто не могла найти удобную позу. Нервы были на пределе. Даже дыхание не желало успокаиваться. И она стеснялась каждого звука, который производила, просто потому, что Хантер не производил никаких звуков.

Она промучилась целый час, когда он заговорил:

— Поспите, Рыжик. Не успеете оглянуться, как наступит утро, надеюсь, солнечное.

— Я никогда в жизни не спала с кем то в одной постели, — прошептала она в ответ. — Боюсь, у меня не слишком хорошо получается.

— В этом нет ничего сложного. Прижмитесь, если холодно. Отодвиньтесь, если станет жарко. Лягните меня, если я начну храпеть. Постараюсь не делать того же, если захрапите вы.

Тиффани чуть не рассмеялась. Она даже немного расслабилась, догадываясь, что это входило в намерения Хантера, и молча поблагодарила его за это. Но спустя минут десять снова стала беспокойно ворочаться. Впрочем, старалась делать это тише, сообразив, что не дает спать и ему.

Это была неудачная идея. Если бы Тиффани знала, как оседлать лошадь, она поскакала бы на ранчо одна, несмотря на дождь. А так придется смириться с мыслью, что она не сомкнет глаз, находясь в такой близости от Хантера.

И тут до нее донеслось тихое похрапывание. Открыв глаза, Тиффани обнаружила, что лежит к Хантеру лицом. Это была большая ошибка. Ее глаза были закрыты так долго, что теперь тусклый свет фонаря казался даже слишком ярким, и она могла отчетливо видеть Хантера. В сущности, это был первый случай, когда она могла смотреть на него, не опасаясь, что он заметит, и не испытывая смущения. Это была возможность, которую она не могла упустить.

Он снова лежал на спине, подложив под голову руку. Рубашка была наполовину расстегнута. А тело казалось таким длинным! И к тому же твердым, с рельефными мускулами. Тиффани хотелось коснуться его, тем более что он предоставил ей оправдание, разрешив прижаться, если замерзнет. Но она не осмелилась, вспомнив, что произошло, когда в ту ночь, на кухне, она сидела у Хантера на коленях. Она всерьез опасалась, что если придвинется к нему ближе и начнет исследовать его мускулы, то не сможет остановиться. А если он проснется… Смутившись, Тиффани поспешила отогнать эту мысль, но ее снова бросило в жар, а дыхание участилось.

Она по прежнему не могла отвести от него глаз. Она даже бросила взгляд туда, куда не осмеливалась смотреть раньше, на выпуклость между его бедрами. Она знала, что это такое. Мать подробно объяснила ей, что происходит в брачной постели, даже описала мужское тело и изменения, которые оно претерпевает в этой постели. У Хантера это выглядело слишком большим. Должно быть, ему неудобно. И тут ее глаза удивленно распахнулись. Неужели оно шевельнулось?

Спустя несколько мгновений она осознала, что он больше не похрапывает. Вскинув взгляд, Тиффани обнаружила, что его глаза открыты и устремлены на нее.

— Вы не спите? — прошептала она.

Он застонал, прежде чем признаться.

— Я притворялся, чтобы вы расслабились. Почему вы не спите?

Тиффани не ответила. Она сама не знает! Просто слишком взвинчена от ощущений, вызванных его близостью, а он ничего не делает, чтобы она почувствовала себя иначе. Скорее наоборот! Неудивительно, что ее тело горит и сердце колотится.

Должно быть, эти чувства отразились на ее лице, потому что Хантер опять застонал:

— Черт, это убивает меня, но я дал клятву, что не воспользуюсь этой ночью вашим положением.

— Кому?

— Себе.

— Так возьмите ее назад.

Неужели она действительно это сказала? Наверное, да, поскольку встретила Хантера на середине одеяла, преодолев свою часть разделительной полосы. Взрыв все таки произошел, не оставив и следа от ее здравых мыслей. Тиффани страстно прильнула к его губам, упиваясь поцелуем. Но этого было недостаточно. Боже, она хотела быть еще ближе к Хантеру, если такое возможно.

Он сорвал рубашку и стянул с Тиффани блузку так быстро, что она едва заметила. Его кожа была такой горячей, что Тиффани боялась обжечься, но все равно прижималась к нему, охваченная непонятным томлением. Внутри ее по прежнему что то нарастало. Целовать его было немыслимо приятно, но поцелуи не могли удовлетворить эту потребность.

— У меня такое чувство, что я умру, если не попробую тебя на вкус. Всю, — произнес Хантер, осыпая поцелуями ее шею. — Как тебе это удается?

Возможно, это было слишком, учитывая ее неискушенность, но Тиффани не остановила бы его за все сокровища мира. Его губы сместились к ее плечам и устремились ниже. Казалось, он действительно намерен перецеловать ее всю, до ступней. Он даже облизал ее ладони и обсосал каждый пальчик! Каждая клеточка ее тела трепетала, отзываясь на жар его поцелуев.

— Я больше не могу, — выдохнула она, когда ей удалось глотнуть воздуха. — Помоги мне…

— Все, что угодно. Только скажи…

— Скорей!

Она даже не знала, о чем просит, просто интуитивно жаждала завершения. Наслаждение было слишком сильным и тем не менее недостаточным. Это не укладывалось в ее измученном сознании. Но Хантер знал, что ей нужно, и с ее губ сорвался восторженный крик, когда он дал ей то, чего она хотела. Обхватив руками его шею, она крепко прижималась к нему, пока волны экстаза омывали ее одна за другой, заставляя содрогаться всем телом. Она бы никогда не поверила, что из мучительной потребности, терзавшей ее несколько минут назад, может получиться что то, настолько прекрасное и умиротворяющее.

Она продолжала дивиться тому, что дал ей Хантер, даже когда услышала, как он достиг собственного высвобождения. Прошло еще несколько мгновений, и он придвинулся к ней, притянув в свои объятия. Она почувствовала, как его мягкие губы коснулись ее лба, а затем прижались к губам в поцелуе, таком нежном и… любящем. Тиффани прослезилась бы от избытка чувств, если бы не пребывала в состоянии такой неги, что не могла ни говорить, ни шевелиться. Она обдумает все это завтра, но сейчас наконец то достаточно расслабилась, чтобы свернуться рядом с Хантером и заснуть.

Глава 41

Тиффани проснулась первой, но не шелохнулась. Она лежала спиной к Хантеру и могла чувствовать все его длинное тело, прижимавшееся к ее спине и согнутым ногам. Ее голова покоилась на его вытянутой руке. Забытая подушка валялась на другом конце одеяла. Выходит, ни один из них так и не воспользовался ею. Это было бы смешно, если бы Тиффани не чувствовала себя так, словно сейчас… заплачет.

Она не представляла, как будет выкручиваться. Придется сказать ему, что произошла ошибка и что это больше не повторится. Жених, верность слову — она ухватится за любое оправдание, даже, если понадобится, скажет правду. То, что они сделали, — ошибка.

— Ну что, готова отправиться на поиски священника?

Тиффани растерянно моргнула. Не похоже на уловки безответственного соблазнителя. Наверное, он шутит. Конечно, шутит, ведь это его вторая натура. К концу недели она уедет отсюда с разрешения матери и Хантер никогда не узнает, кто она на самом деле. Со временем он ее забудет… Тогда почему ей так хочется плакать?

Внезапно он нагнулся и поцеловал ее в голое плечо, затем в щеку.

— Ты будешь самой красивой невестой во всей округе.

О Боже, неужели он это серьезно? Ее глаза заволокло слезами. Он казался таким счастливым! Что же она наделала, отдавшись мужчине, который никогда не будет ее мужем? Он даже не знает, кто она на самом деле. Если бы он только знал…

Она резко встала и начала одеваться.

— Я не могу говорить об этом сейчас. Просто… я не ожидала, что это случится.

— Понятно. Должно быть, тебе неловко перед человеком, за которого ты собиралась выйти замуж. Он сам виноват. Не надо было позволять тебе уехать. Давно пора понять, что он тебе не подходит.

С каждым сказанным словом Тиффани становилось только хуже. Он хочет жениться на женщине, которой не существует!

Она незаметно утерла слезы.

— Я хочу вернуться на ранчо, пока не обнаружили наше отсутствие.

— Да, и придется многое объяснить отцу, но мне все равно. Я скажу, что женюсь на тебе, а не на Тиффани Уоррен.

Тиффани снова вытерла слезы, не перестававшие струиться из глаз. Хантер ничего не замечал, продолжая одеваться.

— Не хочешь вначале позавтракать у Калеба?

— Я не голодна, — солгала Тиффани, молясь, чтобы желудок не выдал ее урчанием. — Если ты оседлаешь мне лошадь, я, наверное, легко найду дорогу домой.

— Тебе прекрасно известно, что я не отпущу тебя одну. Но мы можем выехать прямо сейчас, если хочешь. К тому же, если подумать, я предпочел бы твою стряпню, учитывая, какой вкусной она стала.

Хантер не дал ей шанса ответить на комплимент, схватив в объятия и неспешно поцеловав.

— Доброе утро, Рыжик, — сказал он, с улыбкой глядя на нее. — Оно доброе, правда? Самое лучшее утро на свете!

Он отпустил ее, ласково шлепнув пониже талии, натянул рубашку и, не застегиваясь, спустился вниз по лестнице. Не успел он исчезнуть из виду, как Тиффани упала на колени и дала волю слезам. Почему он должен быть ковбоем? Почему они не могли встретиться в Нью Йорке? Конечно, тогда у него не было бы качеств, которые ей так нравятся. Он не был бы насмешливым, веселым, беззаботным, храбрым и галантным. Словом, он не был бы Хантером.

Поездка до ранчо оказалась короткой. Во всяком случае, они добрались гораздо быстрее, чем прошлым вечером. Хантер остановился у передней двери, чтобы Тиффани могла войти в дом, прежде чем он отведет лошадей на конюшню. Она соскользнула на землю, не дожидаясь, когда он спешится, но ей не удалось скрыться внутри. Хантер задержал ее, бросив вслед:

— Как насчет того, чтобы на этой неделе поехать со мной на пикник?

Тиффани внутренне застонала. Но она должна вести себя естественно и говорить то, что он ожидает услышать. Она не может сказать ему, почему не выйдет за него замуж. Она снова начнет плакать, если попытается. Прошлая ночь была такой прекрасной! И зачем она только узнала, что это такое — ночь с Хантером?

Тиффани медленно обернулась.

— Если ты наловишь рыбы для обеда. — Сообразив, что Дженнифер никогда бы так не сказала, она поспешно добавила: — Ты же рассчитывал, что я соберу корзинку с едой?

— Нет, конечно! — Но было очевидно, что он так и думал. — Могу заказать еду в городе.

Наверное, это было бы весело, если бы не возникли новые трудности, осложнившие ее положение. С другой стороны, пикник, возможно, ее последний шанс уговорить Хантера предпринять что нибудь, чтобы покончить с семейной враждой, не прибегая к насилию. Ясно, что ее миссия провалилась. Она собирается просто ускользнуть отсюда, ни с кем не простившись и, возможно, даже не встретившись с отцом, что, пожалуй, стало бы единственным светлым пятном во всей истории.

Тиффани кивнула и поспешила внутрь. Но не успела она сделать по коридору и нескольких шагов, как услышала:

— Рыжик, позови моего отца. Кажется, у нас неприятности.

Выглянув наружу, она проследила за взглядом Хантера. Он смотрел вдаль, на целый отряд всадников, скакавших во весь опор по направлению к ранчо. Кинувшись в дом, она взлетела вверх по лестнице и забарабанила в дверь комнаты Мэри. Время было раннее, и, возможно, Закери еще не встал.

Мэри пригласила ее войти.

— Где ваш муж? — с порога спросила Тиффани.

— На кухне, готовит мне завтрак, — отозвалась Мэри. — Что нибудь случилось?

— В нашу сторону скачут всадники. Хантер назвал это неприятностью.

Мэри откинула одеяло.

— Дайте мне трость.

Тиффани удивилась, но послушалась.

— Вы можете вставать с постели?

— Я почти поправилась. Хотя все еще нуждаюсь в подпорке и мне еще рано бегать по лестницам. Идите предупредите Закери. И держитесь в сторонке. Не хватает только, чтобы вы пострадали, если дело примет серьезный оборот.

Тиффани поспешила вниз. Мэри явно имела в виду насилие, и Тиффани тотчас подумала о шахтерах. Неужели они решили напасть на Каллаханов всем скопом? Перебить всех, не оставив свидетелей, которые могли бы указать на них? А ее семья, возможно, станет козлом отпущения, на которого возложат всю вину.

Пробегая через гостиную, Тиффани бросила взгляд на ружья, висевшие на стене. Жаль, что она не попросила Хантера научить ее стрелять. Впрочем, она могла бы взять одно и воспользоваться им, если дойдет до крайности. Однако прежде нужно найти Закери. Передав ему слова Хантера, Тиффани последовала за ним к выходу. Снаружи уже началась перебранка.

— Закери! В городе болтают, будто та штучка, которую я выписал с востока, оказалась под твоей крышей вместо моей. Выходи и докажи, что я не прав!

Тиффани застыла на месте. Под его крышей? О Боже, не допусти, чтобы это был ее отец. Но кем бы ни был незваный гость, Закери ничуть не расстроился. Он даже хмыкнул, ступив на крыльцо.

— Все таки узнали? — сказал он.

— Значит, это правда?

— Мы предложили ей больше денег, чем вы. Теперь она работает здесь и здесь останется, так что даже не думай перебить мое предложение. Она нужна здесь. А у вас ей делать нечего.

— Так я тебе и поверил. Вы держите ее в плену!

Закери фыркнул.

— Какая чушь.

— Докажи это!

— Ты назвал меня лгуном, Фрэнк? — зловещим тоном осведомился Закери.

Он стоял на верхней ступеньке крыльца. Тиффани видела, как он вытащил револьвер. Но она не могла видеть всех всадников, рассыпавшихся по двору перед домом. Их было слишком много. Фрэнк явно приехал сражаться. Он привел с собой сыновей и работников и, похоже, пребывал в ярости. И теперь Закери тоже рассердился. Тиффани не могла пошевелиться. От сознания, что ее отец здесь, она словно приросла к месту.

— Ты лжец, Зак! У тебя была возможность сказать, что она у вас, когда мы в последний раз разговаривали. Но ты…

— Вот что я вам скажу, парни, — перебил его Закери. — Вы уберетесь из моих владений, и прямо сейчас, пока Фрэнк не схлопотал первую пулю.

— Ты будешь покойником, прежде чем выстрелишь, — парировал тот.

В спор вмешался новый голос, довольно сердитый, но не настолько, как голоса двух отцов.

— Нам всего лишь нужно услышать, что она здесь по доброй воле.

Это ее брат, Рой! Тиффани была готова убить его. Он знает, что случится, если они увидят ее. Но Фрэнк понятия не имеет, как выглядит собственная дочь. Его никогда это не интересовало. Так что Рой, возможно, пытается ускорить события, чтобы она вернулась с ними домой. Он не считает, что предает ее доверие, но это так!

И тут она услышала, как Хантер сказал:

— Он прав. Я схожу за ней.

Надо бежать! Выскочить через заднюю дверь, раздобыть лошадь и поскакать в город. Сейчас же!

Тиффани все еще стояла, застыв на месте, когда Хантер взял ее за локоть и повел наружу.

— Просто скажи им, что никто не удерживает тебя здесь силой, Дженни, и они уедут, — мягко произнес он.

Тиффани бросила на него отчаянный взгляд.

— Не заставляй меня выходить туда, пожалуйста!

— Все будет хорошо, я обещаю.

Он все равно вытащил ее на крыльцо. Он не понимает! Он считает, что может защитить ее, а сам бросает на съедение волкам. Вражда только усилится, если они не поубивают друг друга на месте. И история повторится!

— Тиффани?!

Но это не Сэм, не Рой и не отец произнесли ее имя с таким изумлением. Это был ее брат Карл. Все взгляды устремились на Тиффани. Среди прибывших нетрудно было выделить Франклина Уоррена, находившегося в центре. Он был старше остальных и сочетал в себе их черты. Красивый, белокурый, широкоплечий… и свирепый. Неудивительно, что мать оставила его. Он выглядел так, словно собирался кого нибудь убить. И этим кем то вполне могла оказаться она.

Но его горящие зеленые глаза устремились на Закери.

— Ах ты сукин сын, — прорычал он обвиняющим тоном. — Ты все знал, не так ли?

— О чем, к дьяволу, вы толкуете? — требовательно спросил старший Каллахан, прежде чем обратить свой взгляд на Тиффани. — Что происходит, мисс Флеминг?

Тиффани не смогла бы ответить, даже если бы попыталась, потрясенная общим гневом и обвинениями. Но тут она услышала голос Хантера.

— Дженни? Скажи им, что это ошибка, — сказал он, склонившись к ней.

О Боже.

— Она моя дочь, — яростно произнес Фрэнк. — Перестань притворяться, будто ты не знал. Она слишком похожа на Роуз, чтобы ты ни о чем не догадывался.

— С какой стати? — огрызнулся Закери. — Я слишком редко видел твою жену, чтобы запомнить, как она выглядела. Ублюдок! Ты что, подослал свою дочь шпионить за нами? Свадьба отменяется и вместе с ней это идиотское перемирие!

— И прекрасно! Мне не следовало доверять Кал…

Раздался выстрел. Полдюжины рук потянулось к револьверам, но только от удивления. Звук раздался сверху. Всадники вскинули глаза к окнам второго этажа. Закери даже сошел с крыльца и встал рядом с лошадью Фрэнка, чтобы заглянуть поверх крыши веранды.

— Ладно тебе, Мэри, — начал он успокаивающим тоном.

— Теперь моя очередь говорить, Зак, так что помолчи, — свирепо отозвалась его жена. — Когда дело касалось вражды, мужчинам наших семей никогда не хватало здравого смысла, но мы, женщины, знаем лучше. Свадьба состоится, в точности как мы с Роуз договорились много лет назад. Да, Фрэнк, поскольку ты лишаешь нас лучшей кухарки в окрестностях, завтра мы приедем к вам на обед. Тогда и разберемся во всем — мирно, слышите?

Фрэнк никак не отреагировал на ее предложение, но убрал револьвер и повернулся к сыновьям.

— Заберите сестру, — бросил он.

Все три брата начали спешиваться, но Тиффани не стала ждать, пока они доберутся до нее. Все так же молча она подошла к лошади Сэма. Он протянул руку, и она забралась в седло, расположившись у него за спиной. Она не смотрела на отца, ей было все равно, что он думает и насколько сердит. Когда шок от разоблачения пройдет, она расскажет, почему затеяла этот обман. Из за него!

Два главных противника больше не обменялись ни словом. Мэри по прежнему воинственно высовывалась из окна второго этажа с ружьем в руках, хотя и помахала Тиффани рукой, когда они уезжали. Хантер все еще стоял на крыльце. Его лицо было последним, что увидела Тиффани. В его глазах полыхала обида и ярость.

Глава 42

Ранчо Уорренов выглядело примерно так же, как «Трипл Си». Дом был таким же большим, но каменным, а не деревянным. Вряд ли он был таким двадцать лет назад, когда ее мать приехала сюда в качестве новобрачной, предположила Тиффани. Фрэнк, должно быть, построил более просторное и удобное жилище специально для своей молодой жены, чтобы создать условия, более приближенные к тому, к чему она привыкла. Тиффани было трудно поверить, что ее утонченная мать, которая вела роскошный образ жизни в Нью Йорке, когда либо жила тут и всерьез полагала, будто Тиффани почувствует себя здесь как дома. Впрочем, она тоже жила когда то здесь. Но была так мала, что у нее не сохранилось никаких воспоминаний. И она определенно не чувствовала, что вернулась домой.

По дороге на ранчо Сэм пытался завести с ней разговор, но Тиффани отмалчивалась. Обида, словно тиски, сжимала ее сердце. А чего она ожидала? Что Фрэнк заключит ее в объятия перед всеми Каллаханами и скажет, как любит ее, как сильно скучал по ней, сожалея, что Роуз увезла ее с собой? А почему бы и нет? Он ее отец! Но он не сказал ей ни единого слова!

Когда они прибыли на ранчо, Тиффани поспешила внутрь. Сэм следовал за ней по пятам. Она была вне себя. Если бы Фрэнк вошел в эту минуту и сказал что нибудь, вся боль и гнев, которые она испытывала, вырвались бы наружу. Поэтому она попросила брата:

— Покажи мне мою комнату. Пожалуйста!

Панические нотки в ее голосе, должно быть, убедили Сэма пойти навстречу, и он проводил ее наверх. Она собиралась забаррикадироваться там, пока не получит письмо от Роуз, а потом просто сбежать, как это сделала ее мать. Пусть потом Сэм объясняется с домочадцами. Никаких обедов с Каллаханами не будет. Как и столкновения с бессердечным человеком, который породил ее. И она определенно не собирается выходить замуж за Хантера, даже если он сможет простить ее обман. Собственно, она надеялась, что не простит. Будет намного легче уехать отсюда, если не придется общаться с ним.

Сэм открыл дверь комнаты и, пропустив Тиффани вперед, последовал за ней внутрь.

— Я здесь ни при чем, — сказал он. — Мы с Роем ничего не говорили па, хотя Рой хотел. Спорил со мной как безумный. Пришлось даже врезать ему, чтобы согласился молчать. Но, думаю, я бы и сам долго не продержался. Вина съедала меня живьем. Это просто неправильно, Тиффани. Ты должна быть здесь, с нами.

— А теперь все злятся, — уныло отозвалась она.

— Па точно. Видела бы ты его сегодня утром, — согласился он. — Мы выехали с ранчо, когда Герб, один из работников, набрался смелости и пересказал ему сплетни, которые слышал в городе. Тебя несколько раз видели с Каллаханами. Людям только дай повод посплетничать, особенно о вновь прибывших. Никто, конечно, не догадался, кто ты такая. Все думали, что ты экономка, которую переманила другая семья. Думаю, па больше всего рассердило, что Закери не сказал об этой проделке, хотя у него была такая возможность. А вот Хантер выглядел скорее обиженным, пока до него не дошло, что ты шпионила за ними, тогда он тоже разозлился. Вполне понятно, учитывая, как ты проникла в их дом. Оно того стоило?

Тиффани оцепенела, охваченная чувством вины. Что она натворила! Каллаханы и раньше были невысокого мнения о ней, а теперь? Нетрудно представить, что они о ней думают.

— Вообще то да, — сказала она, отвечая на его вопрос. — Они ничем не отличаются от вас. Довольно приятные люди, когда узнаешь их получше. Но из за старой вражды ни одна из сторон не имеет такой возможности. Поэтому они испытывают те же чувства, что и вы. Хантер даже признался, что не уверен, что перестанет ненавидеть меня, если мы поженимся.

— Ты хочешь сказать, что он ненавидит невесту, которую даже не встречал?

Тиффани вспыхнула.