Цирк уродов Блэксмит Джек
Зрачки директора сузились, тон тоже стал агрессивным:
— Генри Ли Лукас — продукт системы. Его мать была проституткой. Она избивала сына и занималась сексом с клиентами прямо у него на глазах. Когда Генри привязался к подаренному мулу, пристрелила ни в чем не повинное животное. Она постоянно унижала и мучила сына всевозможными способами. А окружающие молчали. Какой финал можно было ожидать? Когда мать начала в очередной раз избивать его, Генри взялся за нож.
Алекс вспомнил слова сошедшего с ума психиатра насчет людей, закрывающих глаза на жестокость и различные отклонения. Правда, закрывают до тех пор, пока они не затрагивают их лично. Неужели знакомые, соседи и учителя маленького Генри Ли Лукаса ничего не видели? Такого просто не может быть. Они предпочитали не видетьиздевательств, так что вина на них тоже есть. Пускай и косвенная, но от этого не менее отвратительная.
Но Анджей от слов директора завелся еще больше:
— Думаете, съеденным людям стало бы легче, если бы они узнали про несчастное детство маньяка? Офицеры полиции, такие, как я, рискуя жизнью, ловили этого ублюдка. А врачи, такие, как вы, доктор, признали этого полоумного зверя психически вменяемым и выпустили на свободу!
— Что вы предлагаете? Расстреливать больных и умственно отсталых?
— Если они серийные убийцы, то — да, — процедил сквозь зубы полицейский.
— Знаете, кто так поступал? Нацисты во время Второй мировой войны!
Спорщики скрестили враждебные взгляды, словно клинки шпаг, собираясь до последнего отстаивать свою точку зрения. Головы с упрямо выдвинутыми подбородками наклонились вперед, словно у боксеров, показывающих бесстрашие перед боем.
Алекс переглянулся с Аманадисом. Тот отвернулся, явно не собираясь вмешиваться в разговор своего начальника. Тогда Алекс решил вмешаться сам. Хотя он считал, что истина, как всегда, лежит где-то посередине, ему стало стыдно за Анджея. Чего он к доктору докопался? У врачей жизнь тоже не сахар, особенно если они работают в местах, подобных этому.
Он встал между спорщиками и примиряюще поднял руки:
— Брейк! Мы не спорить приехали. Давайте вернемся к тому, ради чего мы здесь.
Моро еще некоторое время с неприязнью смотрел на полицейского, потом сухо проговорил: — Следуйте за мной. Хотя не думаю, что пациент сможет ответить на ваши вопросы.
— Скажите, как к вам попал Марчевски? — нагнав стремительно шагающего директора, спросил Алекс. — Мне сказали, что приемное отделение психиатрической больницы осуществляет госпитализацию при наличии направления врача-психиатра, идентификационного номера и страховки. Насколько я знаю, у Марчевски ничего из вышеперечисленного не было.
— Мы провели госпитализацию в экстренном порядке по направлению «Скорой помощи», — не оборачиваясь, ответил Моро. — Полицейские обнаружили интересующего вас человека на улице в довольно плачевном состоянии. Он был весь в крови и синяках. Почти сразу подъехала «Скорая». При попытке оказать ему помощь старик набросился на медиков с кулаками. Одному выбил зуб, другому вывихнул кисть. Полицейские скрутили его.
— И Марчевски привезли к вам?
— Тут недалеко было — его нашли на соседней улице. Да и не в обычную же больницу было его везти.
— Это стандартная практика?
— Конечно. В случае опасности для других людей пациент подвергается неотложной госпитализации на семьдесят два часа. При подтверждении наличия психического заболевания человек подвергается четырнадцатидневному «интенсивному лечению», а по окончании его, при сохраняющейся опасности для других, недобровольной госпитализации на полгода.
Интересно, подумал Алекс, что произошло между побегом престарелого иллюзиониста из больницы святого Марка и его обнаружением полицейским патрулем?
Они остановились перед дверью палаты, которая оказалась последней в длинном коридоре.
— Доктор Янус осмотрел поступившего больного, определил тяжесть его психического состояния и уточнил показания к госпитализации.
Психиатр кивнул, подтверждая слова директора.
— Что у Марчевски? — спросил Алекс.
— Ярко выраженная паранойя, — ответил Янус.
— В чем она выражается?
— Ему чудятся таинственные преследователи из потустороннего мира.
— Демоны?
— А как без них, родимых?
— А про детей Бога он ничего не говорил?
— Нет. А кто это?
— Неважно. Что вы с ним сделали после обследования?
— Была оформлена медицинская документация. Марчевски помыли и закрыли в специальной палате, в которой имеется круглосуточный медицинский пост. Приехавшая полиция сняла отпечатки пальцев. Так мы узнали, кто к нам попал.
— А больной не может покинуть палату, как ваш «доктор»?
— Не переживайте. Думаю, в его положении сделать это будет довольно трудно. Он же не Копперфильд.
Алекс при последних словах невольно улыбнулся, что не укрылось от психиатра.
— Чему вы улыбаетесь? — спросил он.
— Марчевски — иллюзионист, — ответил Алекс.
— Что вы говорите? Надо же… Думаете, стоит усилить режим наблюдения?
— Думаю, он не в том возрасте и не в том состоянии, чтобы устраивать побеги.
Они зашли в палату.
На стуле сидела медсестра, мгновенно вскочившая при появлении директора. Дэвид Марчевски лежал на кровати, прикованный к ней за руки и за ноги широкими матерчатыми ремнями.
— Пациент находился в крайне возбужденном состоянии, поэтому нам пришлось принять меры, — пояснил Аманадис.
Алекс подошел к кровати, на которой лежало иссушенное годами и нервами тело. Худые руки старого иллюзиониста были перетянуты вздутыми венами. Голову с редкими седыми волосами украшали коричневые старческие пятна. Глаза были закрыты. Марчевски спал.
— Мистер Марчевски, — негромко позвал его Алекс.
Глаза под закрытыми веками беспокойно задвигались.
— Бесполезно, — сказал Моро.
Анджей подошел к кровати и бесцеремонно потряс привязанного пациента. Это подействовало — Марчевски открыл глаза.
— Мистер Марчевски, — повторил Алекс, — мне нужно задать вам несколько…
— Убийцы! — неожиданно заорал старик. Истощенное тело задергалось в тщетной попытке высвободиться от ремней. — Я уже сказал вам все! Я не знаю, где ОН! Дайте мне умереть!
Алекс собрал в кулак всю свою волю.
— Мы из ФБР…
— Убийцы! — брызгал слюной старик. — Исчадия Ада! Будьте вы все прокляты!!
Он оскалил желтые зубы и зарычал в бессильной ярости. Изо рта пошла пена.
— Медсестра, укол! — приказал Аманадис и положил руку на плечо агента. — Прошу вас покинуть палату. Вы же видите, он не в состоянии отвечать на ваши вопросы.
— Я не знаю… — прохрипел старик, прижимаемый к кровати санитаром. — Не знаю… где дневник…
Алекс быстро переглянулся с Анджеем. ДНЕВНИК! — и бросился обратно к кровати.
— Какой дневник? Дневник Гудини?
Психиатр недоумевающе посмотрел на Алекса.
— Мистер Марчевски, ответьте, что в этом дневнике такого важного?!
Глаза старика закатились в припадке. Тут вмешался директор и с решительным видом указал на дверь. Им не оставалось ничего иного, как выйти в коридор. Алекс был разочарован. Быть так близко к разгадке, и уйти ни с чем.
— Как вы думаете, — спросил он, — возможно улучшение состояния?
— Возможно. Только не надейтесь, что произойдет это скоро. Но если вы оставите свои координаты, я сообщу вам о первых же улучшениях.
Анджей с недовольным видом отошел в сторону.
— Спасибо, — поблагодарил Алекс. — А то, что он связан, это не слишком жестоко?
— Странный у вас тандем, — заметил Моро. — Один хочет всех посадить на электрический стул, другой переживает из-за обычных ремней. Наверное, это помогает вашей парочке в ведении допросов: хороший и плохой следователь, да?
— У Анджея свое отношение к преступникам.
— Знаете, как содержали психически больных до недавнего времени? Как раз так, как хотелось бы вашему напарнику. Больные страдали от психологического и физического насилия, жестокого обращения и насильственного лечения. Врачи в целях наказания применяли сильнодействующие психотропные препараты. Их несчастные пациенты жили в зловонных каменных мешках под присмотром настоящих тюремщиков. Прикованные цепями к стенам подвалов, они спали на вонючей соломе в собственных испражнениях. Лечение вообще не отличалось гуманизмом: больных натирали раздражающими мазями, прижигали каленым железом и поили рвотными средствами. Еще их привязывали к стульям, делали кровопускание, обкладывали холодными полотенцами, к лицу цепляли множество пиявок, разрезали кожу и втирали в надрезы сурьмовую медь.
— Это какой-то кошмар, — передернулся Алекс. — Надеюсь, сейчас ничего подобного не существует?
— Нет, конечно. Разве что в фильмах ужасов.
Алекс еще раз посмотрел на руки директора и не удержался:
— Простите, а что у вас с руками?
Моро быстро засунул ладони в карманы халата и произнес:
— Несчастный случай. Пожар. Ладно, меня пациенты ждут. До свидания. — Он направился к лифту, оставив гостей на попечение своего заместителя. Аманадис проводил гостей до выхода, заверив, что в случае чего свяжется с ними по оставленным номерам.
Когда Бобо открыл перед ними дверь, психиатр обратился к Анджею:
— Можно вас на минутку?
— Я тебя на улице подожду, — кивнул полицейскому Алекс.
Когда дверь за ним закрылась, Анджей угрюмо посмотрел на психиатра:
— Я вас слушаю.
— Я хотел извиниться за несдержанность своего шефа. Ему не следовало затевать этот спор.
— Да вы-то тут при чем?
— У нас работа не из легких. Еще раз извините.
Они попрощались.
Анджей вышел на улицу.
Глава 5
Новые загадки
— Ты чего так долго? — спросил Алекс.
— Какое долго? Меня две минуты не было. Холодно просто на улице, вот тебе и показалось.
Они сели в машину, и Алекс с азартом заговорил:
— Слышал, как Марчевски про дневник голосил?
— Угу. — Анджей явно не разделял его энтузиазма. — И что? Кому нужны записи вековой давности?
— Бесник тоже искал дневник, — напомнил Алекс. — Интересно, по чьему приказу?
— Снова ты за старое.
— Кстати, ты сам читал эти записи?
— Нет. Денис читал.
— И что?
— Да ничего. Интересно, говорит, но те события давно устарели. Может, все дело в бабках? — предположил Анджей. — Уверен, дневник дорого стоит.
— Может быть, — согласился Алекс, но тут же цокнул языком. — Нет, тут что-то другое. У тебя есть идеи?
— Никаких, — сказал Анджей. — Поехали домой, что-то меня этот доктор утомил.
— Я к тебе зайду попозже, посидим, подумаем.
Анджей достал мобильник и набрал номер бывшего сослуживца из криминальной полиции:
— Это я. Что там по Джеки-Ножу? Взяли его?.. Что?! Как это произошло?.. Понял. Я перезвоню. — Он стиснул зубы и выругался по-польски.
— Что? — спросил Алекс.
— Джеки-Нож мертв.
— Убили?
— Нет. Сам застрелился. При свидетелях. Обвешался по уши магическими амулетами, нарисовал на морде крест, собрал всю банду и вышиб себе мозги у них на глазах из собственного пистолета.
Денис проверил замки и задернул шторы. Он не хотел включать телевизор, чтобы даже соседи не знали, что в квартире кто-то есть. Денис понимал, что никому не известно о его местонахождении, но ему все равно было страшно. Скорей бы уже Анджей вернулся.
Его взгляд упал на дневник Гудини, из которого торчала закладка. Проклятая тетрадь, все из-за нее! Он как чувствовал, что не нужно было ее читать, хотя и не мог понять связи между чтением дневника и появлением монстра. И от этого становилось еще страшнее.
Но болезненное любопытство, граничащее с извращением, оказалось сильней. Денис снова открыл дневник…
…пока я стоял за кулисами, перед зрителями появился высокий бородатый мужчина в костюме дрессировщика, нафабренными усами, изобилием перстней на пальцах и в складном цилиндре. Он обвел взглядом публику и сказал:
— Дамы и господа! Обратите внимание на тот конец зала! Сейчас вы увидите молодого человека, который будет вас мистифицировать… если у него получится, конечно…
Эрих, одетый в черный фрак, вышел из-за кулис.
Он уже не был тем худеньким пареньком, который выступал на Всемирной чикагской выставке год назад. Да, он по-прежнему был невысокого роста, но теперь выглядел сильным и плотным — каждодневные акробатические тренировки сделали свое дело. Заниматься физическими упражнениями Эрих начал после ужасного происшествия на ярмарке. Тогда он спасся не иначе как благодаря чуду…
Монстры Асмодея связали и бросили его, чтобы заняться им попозже. Лежа в пыльном углу, обмотанный с ног до головы веревками, Эрих долго напрягал мышцы и извивался, словно червь на раскаленной сковороде. Он вывихнул себе плечо, но благодаря этому смог освободиться от пут. Мчась по ночному Белому Городу, молодой иллюзионист не верил, что остался жив.
В эту же ночь «Цирк Уродов» пропал с ярмарки, словно его и не было. Тогда же выяснилось, что Магистра Асмодея ищет полиция Чикаго. Альбиноса и его уродов подозревали в похищении людей, убийствах и каннибализме. В озере Мичиган были обнаружены объеденные останки пропавшей девушки.
Когда стало известно, что сестра-близнец девушки бесследно исчезла, Эрих полностью понял секрет дьявольского трюка с распиливанием. Безумный Клоун и его помощник по-настоящему распилили живую девушку на глазах у двухсот зрителей, после чего Асмодей показал людям ее сестру-близнеца, одетую в такое же платье.
Теперь Эриха всегда передергивало, когда он представлял, как мог закончиться тот вечер, когда он решил узнать секрет волшебного ящика.
— Перед вами Гарри Гудини!
Эрих постарался отвлечься от воспоминаний, всплывших в его памяти так некстати. Нужно сосредоточиться. На его лице засияла улыбка, но про себя Эрих подумал, что если Мистер Борода объявит его подобным образом еще раз, то получит в челюсть. Что значит: «…если у него получится»? Старый идиот!
Вытащив колоду карт, Эрих раскрыл их веером и подбросил в воздух. Карты исчезли. Фокусник обвел взглядом молчаливую публику и принялся доставать карты из воздуха. Кто-то захлопал. Кажется, это был его собственный брат. Показав еще несколько фокусов с платками и веревками, Эрих понял, что публика сегодня более чем вялая, и пора их расшевелить. Иначе придется искать другую работу.
Повернувшись к кулисам, он подал знак. Тут же появилась Бесс — миниатюрная брюнетка с изящной фигурой и большими задумчивыми глазами. Своей загадочной улыбкой она тут же привлекла внимание зрителей. Раздались одобрительные посвистывания и смешки.
Вчера перед шатром повесили новую афишу: «Супруги Гудини», сменившую прежнюю «Братья Гудини». Теодору надоела кочевая жизнь артиста и нерегулярная зарплата. Так место Дэша заняла Бесс, молодая жена Эриха.
С шестнадцатилетней Вильгельминой Беатрис Ранер Гарри познакомился совсем недавно. Под псевдонимом Бесси Рэймондс девушка пела и танцевала в группе под названием «Флорал систер». Через две недели после знакомства они поженились. Отныне Бесс была его ближайшим другом и ассистенткой во всех номерах. Но главным в их отношениях было другое.
Это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь.
Помощники вынесли обыкновенный дорожный сундук, с которым отправляются в путь на пароходе или поезде. Они завязали руки фокусника и поместили его внутрь, затем обвязали сундук толстыми веревками и затащили в кабину. Было слышно, как Гарри стучит и шумит в сундуке. Бесс, стоя перед ширмой, торжественно объявила:
— А сейчас я три раза хлопну в ладоши и при третьем хлопке прошу внимательно смотреть, что будет.
Она задернула ширму и скрылась за ней. Почти сразу занавеска открылась — перед зрителями стоял Гудини. Сундук быстро развязали и открыли. Внутри, в мешке, с наручниками на руках, сидела Бесс. Гарри развязал мешок и помог своей девушке выбраться из сундука.
Зрители наконец-то захлопали.
Эрих был уверен, что эффект «Метаморфозы» потряс их — ведь подмена произошла в мгновение ока! Но он все равно был недоволен. Даже придумав этот замечательный трюк, они с женой никак не могли вырваться из «музеев».
В иерархии театрального мира так называемые «музеи», в которых выступал Гудини, занимали место чуть выше пивной под открытым небом. В них показывали комнаты ужасов, восковые фигуры и живых человеческих уродцев, которых выставляли на высоких деревянных платформах в центре «зала редкостей». Большая часть «музеев» демонстрировала свои аттракционы с утра до вечера. Иногда Гарри приходилось давать до четырнадцати выступлений в день.
Гудини подружился с замечательными уродцами, которые совсем не походили на монстров Асмодея: «Человек-окошко» («Вы можете видеть, как у него бьется сердце!»), Тардо, женщина, которая давала себя кусать гремучей змее, а затем демонстрировала силу яда, впрыскивая его кролику, который погибал в страшной агонии. Эти люди-аномалии были настоящими звездами. Именно они собирали большую аудиторию. А «Супруги Гудини» на афишах упоминались между дрессированными обезьянками и бегом для женщин.
Гудини чувствовал в них родственные души, потому что его тоже относили к ним. Тем более что ему самому пришлось однажды выступать в роли уродца Прожи, Дикаря из Мексики. Правда, завязал он с этим довольно быстро, после того, как один из кусков сырого мяса, которые зрители кидали в его «логово», попал ему в глаз, и он едва не ослеп. Целых три недели Эрих проходил в повязке, словно пират.
Удовольствия от таких выступлений было мало. Бесс находилась на грани нервного срыва. Гарри чувствовал — еще немного, и она совсем не захочет выступать, как и его брат.
Эрих вышел на улицу, и его взгляд уткнулся в афишу, которую повесил Мистер Борода. Надпись гласила: «Супруги Гуднизи! Только подумайте! Перемена мест всего за три секунды!»
Увидев вновь неправильно написанный псевдоним, он заскрежетал зубами.
— А мне понравилось ваше выступление, мистер Гудини.
Эрих обернулся. Перед ним стоял маленький толстый человечек в сером костюме-тройке и шляпе.
— Позвольте представиться, Уилисс Грант, журналист «Чикаго Трибьюн».
Они обменялись рукопожатием.
— Я всегда был поклонником иллюзий, а в вас я вижу талант. Правда, его еще нужно раскрыть. Но я могу немного помочь вам. — Толстячок закусил губу и устремил взгляд в небо. — Я уже вижу заголовки статей: «Они меняются местами с немыслимой быстротой!» Или лучше «с быстротой молнии»? Нет! «Со стремительностью выстрела!»
— Это, конечно, замечательно, мистер Грант, — усмехнулся Эрих, — но вы же слышали аплодисменты? Точнее, их отсутствие.
— А если написать: «Внезапность метаморфозы произвела на зрителей такое поразительное впечатление, что у них не хватило сил даже на аплодисменты!»
— Гениально!
— Нужно еще добавить на афише такую надпись: «Наш номер — самый совершенный в мире! С ним выступали в Оксфорд-холле в Лондоне, он вызвал сенсацию в Америке, Европе и Австралии!»
— Но это же неправда, — смущенно произнес Гарри.
— Какое это имеет значение? — хмыкнул Грант. — Вы хотите стать знаменитым иллюзионистом? А заодно получать пару лишних центов за билет? Тогда запомните, без рекламы невозможно ничего достигнуть!
Эрих учел советы журналиста, и через некоторое время его доходы действительно пошли вверх. Еще через год Гарри решился на свое первое предприятие. В сентябре 1895 года он купил пятьдесят процентов доли в «Веселых американочках» — финансово ненадежном передвижном бурлеске. Костюмы девушек были довольно откровенны, поэтому зрительный зал заполнился одними мужчинами, пришедшими полюбоваться на полуобнаженную женскую плоть. Журналисты тут же окрестили шоу «вульгарным и непристойным».
Тогда Гарри попробовал привнести в шоу некоторую оригинальность. Он пригласил для выступлений Мей Морган, здоровенную женщину, которая за деньги вызывалась победить любого мужчину любым стилем борьбы: греко-римским, вольным стилем или армрестлингом. Не помогло. Шоу окончилось крахом.
С лета 1896 до осени 1897 года супруги в поисках работы переезжали с места на место, перебиваясь случайными заработками.
Годы спустя Гудини вспоминал то время, как дурной сон: непонятные контракты, программки без указания дат, банальные фокусы, случайные недельные выступления в варьете и снова жалкие десятицентовые «музеи». Гарри мрачно отрабатывал номер и возвращался в свою каморку, где продолжал ломать голову в поисках волшебной формулы, которая поможет ему вырваться из нищеты и сделать себе имя в мире бизнеса развлечений.
Супруги Гудини решили поработать у Гарри Келлара, знаменитого американского иллюзиониста, но тот сказал, что у него нет нужды в дополнительных ассистентах. То же самое сказал Абд-эль-Кадир, силач, умеющий ударом ребра ладони забивать гвозди в десятисантиметровую доску. В Чикаго Гарри решил сыграть в карты, но нарвался на шайку шулеров, которым проиграл последние шестьдесят долларов. Он понял, что если что-то не изменит и не начнет зарабатывать нормальные деньги, то о карьере иллюзиониста придется забыть навсегда.
В ту пору как раз поднималась волна увлечения спиритуализмом. Она уже накрыла Европу и подбиралась к Соединенным Штатам. Именно спириты получали за свои «сеансы общения с духами» огромные деньги. Гарри, скрепя сердце, принял решение заработать деньги тем же способом и начал экспериментировать с новым номером.
Для получения представления о сути спиритизма Гарри посетил дом известного медиума Минни Уильяме. Дом госпожи Уильяме (настоящий дворец!) на 46-й улице был приобретен ею у страстного поклонника спиритизма, которому духи посоветовали продать дом всего за один доллар и без каких-либо условий.
Гарри вместе с другими посетителями заплатил один доллар за вход, и его пропустили в дом. Комната, где проходил сеанс, была освещена только тусклым зеленоватым светом лампы, помещенной в коробку. Время от времени нечто вроде духа выходило из занавешенного угла комнаты, называемого «кабинетом». Гарри обратил внимание, что, когда духи передвигаются по комнате, пол скрипит самым «непризрачным» способом. Фокусник едва не расхохотался в полный голос. Неужели этого никто не замечает?
Но, оглядевшись, он увидел только взволнованные лица посетителей. Все, кроме него, воспринимали происходящее всерьез. Черт возьми, как можно такими откровенными глупостями дурачить публику?
Эрих прикинул, что госпожа Уильяме за один прием заработала сорок долларов — доллар с человека. В десять раз больше, чем платили люди за вход в «музеи»! Даже после уплаты двух долларов головорезам, служившим у нее телохранителями, женщина получала огромный доход.
Увидев реальный шанс поправить свои финансовые дела, Гудини решил заманить зрителей представлением своего собственного спиритического сеанса: «Один Единственный Публичный Сеанс! Гарри Гудини! До этого только в крупных городах и за повышенную цену». Он обещал показать руки и лица духов, заставить музыкальные инструменты плавно летать по воздуху, а также передавать послания умерших.
Затея удалась. Благодаря мастерству иллюзиониста его «чудеса» получались намного реальнее, чем у других медиумов. Хотя показанное не соответствовало действительности, номер себя оправдал. Деньги были сумасшедшие. Семьсот долларов за восемь выступлений!
Правда, на душе скреблись кошки. Хорошая касса не оправдывала предательства иллюзионного искусства. Будучи человеком открытым, Эрих чувствовал себя виноватым, обманывая зрителя фальшивыми спиритическими сеансами. Ему претила сама мысль о том, что он использует свое искусство в таких целях. Особенно когда Эрих передавал людям придуманные им самим послания от умерших родственников.
Однако соблазн больших сборов оказался сильнее. Гарри взял себе прозвище Великий Мистификатор. Теперь он поднимал в воздух столы и отвечал на запечатанные записки с вопросами о прошлом, настоящем и будущем.
Супруги Гудини стали жить, как короли.
Но однажды Эрих узнал, что некоторые спириты, называющие себя настоящими медиумами(хотя для Гудини они все были шарлатанами), объединились в тайное общество «Ловцы Душ». Придумал и возглавил это общество человек, по описанию очень похожий на бывшего директора «Цирка Уродов».
Первым желанием Гудини было сдать Магистра Асмодея полиции, но никто, даже сами спириты, не знал, где скрывается их Магистр.
Взбешенный фокусник больше не мог сдерживаться.
Если он не смог найти самого Асмодея, нужно было предупредить людей о жульнической деятельности спиритов. В июне 1898 года в журнале профессиональных иллюзионистов «Махатма» вышла его первая статья, в которой Эрих объяснял код, которым он пользуется для того, чтобы сообщать Бесс, что написал зритель на грифельной доске или на бумаге. Ободренный успехом статьи, Эрих начал раскрывать секреты других спиритов, чем вызвал их вполне предсказуемую ненависть.
Через неделю на своем письменном столике Гудини обнаружил неизвестно как оказавшееся там письмо:
«Я узнал Вас, молодой любознательный фокусник. Я оставил Вас в живых в прошлый раз. Вы не стали умней. Теперь берегитесь».
Эрих опасался покушения и постоянно носил с собой короткую свинцовую дубинку. Но месть Асмодея оказалась более изощренной. Все прежние работодатели Гудини, с которыми у него давно сложились хорошие отношения, вдруг отказались с ним работать. В какой бы цирк или шапито он ни приехал, его директор тут же получал угрожающее письмо от неизвестных лиц с запретом давать работу Эриху Вейсу по прозвищу Гарри Гудини.
Хозяин одного шапито, бывший борец, порвал записку и принял Гарри с женой к себе на работу. Через три дня его укусила сбежавшая из клетки кобра. Борца парализовало. После этого случая уже никто не хотел работать с Гудини.
Набег на спиритуализм отбросил Эриха туда, где он начинал — в десятицентовые «музеи». Но даже там его уже никто не ждал.
Супруги вернулись в Нью-Йорк, чтобы прийти в себя.
Гарри разослал афиши всем менеджерам: «Супруги Гудини» освежили свой номер элегантными номерами, новыми декорациями, красивыми, яркими плюшевыми украшениями и многоцветной электрической подсветкой. В новом сезоне мы предлагаем САМУЮ ХИТРОУМНУЮ В МИРЕ ТАЙНУ, которая сделает честь любой труппе, в которой они будут ангажированы».
Это был сигнал SOS, мольба о помощи.
Но сигнал не нашел отклика в черствых и практичных душах менеджеров, которые к тому же были напуганы странными и страшными слухами, связанными с именем Гарри.
К концу 1898 года положение стало настолько критическим, что Эрих начал думать о том, чтобы бросить шоу-бизнес, но, представляя себе снисходительную улыбку Асмодея, сумевшего швырнуть его на самое дно, стискивал зубы и продолжал борьбу.
Иллюзионист отважился на отчаянный шаг. Он решил уйти со сцены театров и «музеев», чтобы попробовать новый вид иллюзионного искусства, придуманный им самим: публичные эффектные выступления на улице, которые могли быть засвидетельствованы целой толпой зевак.
На глазах нескольких тысяч зрителей он, одетый в смирительную рубашку, был подвешен вниз головой к карнизу небоскреба, но успешно освободился. В другой раз Эрих прошел сквозь кирпичную стену. Затем сбежал из чикагской тюрьмы. Гарри явился туда в сопровождении репортеров и предложил пари: он освободится из камеры, даже если его запрут в ней совершенно голым. Надзиратели, посмеиваясь над наглым «циркачом», заперли его в «одиночке» и ушли. Через пять минут иллюзионист предстал перед разозленным начальником тюрьмы и восхищенными газетчиками.
Авантюра удалась.
С тех пор «Побег из тюрьмы» стал фирменным аттракционом Гудини. Пресса прозвала его «гением освобождения», и он стал известен, как человек, которого не может удержать ничто: ни веревки, ни наручники, ни тюремные камеры.
Настало время завоевывать Европу. Начать было решено с Великобритании. В Лондоне я собирался совершить побег из знаменитой тюрьмы Скотленд-Ярда и показать номер с исчезновением слона.
Тогда я еще не знал, что в Европе вновь столкнусь с магистром оккультных наук и главой «Ловцов Душ». С моим злым гением — Асмодеем…
Анджей зашел в квартиру.
За столом, над раскрытым дневником, сидел Денис. За последние дни он осунулся и выглядел не лучшим образом. Рядом стоял остывший чай. При появлении полицейского Денис оторвался от записей, и глаза его блеснули в отчаянной надежде.
— Ну что?
— Ничего, — Анджей снял куртку и швырнул ее на диван. — Этот Марчевски — настоящий псих. А других зацепок у нас нет. — Он включил чайник и тоже присел за стол. — Думаю, ты просто случайно попал в центр мафиозных разборок. Кто-то сводил счеты с доном Винченцо.
— А как же это? — возмущенно потряс дневником парень. — Трупы в моем доме? Тот монстр, которого ты грохнул?! — Трясущимися пальцами он достал из пачки сигарету.
— Открой окно, — буркнул Анджей, — ты не у себя дома.
Денис чиркнул колесиком «Зиппо» и сделал глубокую затяжку. К черту! Пора сваливать из Чикаго. Завтра он купит билет на самолет, а послезавтра будет в Украине. И все кошмары закончатся. Станет актером у себя дома, ничего страшного.
Зазвонил домашний телефон. Анджей вышел в коридор и снял радиотрубку.
— Алло?
– Анджей?
Голос был незнакомый. Негромкий и вкрадчивый.
— Да.
Тут же пришла мысль, что этот телефонный номер, кроме Смирнова, который договаривался об аренде квартиры, никто не знает. И уж точно никто не может знать, что сейчас здесь находится Анджей.
— С кем я говорю? — спросил полицейский.
Он вытащил пистолет и, осторожно подойдя к двери, посмотрел в глазок. На лестничной клетке никого не было. Но это ничего не значило.
– Будь осторожней с зеркалом, не то увидишь собственное лицо.
— Что?
В трубке раздались гудки.
Полицейский вернулся в комнату.