Кокон Посняков Андрей
Передернув плечами, Олеся закусила губу и некоторое время сидела молча, видно, переживала.
Тихомиров обнял ее за плечи, прижал к себе и крепко поцеловал в губы. Девушка не отпрянула, наоборот, потянулась к нему, и вот уже Максим стащил с нее свитер, обнажил грудь, принялся целовать взасос, так что девушка застонала, закатила глаза…
Уборщица загремела ведром…
– Ой! – Олеся торопливо прикрыла грудь рукою.
Максим тоже сконфузился, а потом громко расхохотался:
– Ты что? Она же нас и не видит, и не слышит…
И снова – жаркие поцелуи, объятия, и вот уже рука Максима мягко скользнула к Олесиным джинсам, расстегивая молнию…
И все равно девушка стеснялась уборщицы – пришлось уйти в зал, на сцену, там и примостились, на пианино…
– Ты знаешь, – тяжело дыша, шептал Максим, – я всегда тебя любил… всегда… даже когда мы расстались…
В фойе вдруг послышался какой-то шум. То ли уборщица уронила ведро, то ли кто-то пришел… Да, да – вот, заговорили…
Немного придя в себя, Тихомиров прислушался, придерживая Олесю за талию. Прислушался просто так, больше по привычке, ведь здесь их все равно никто не мог ни слышать, ни видеть…
– Эй, бабка! Я тебя спрашиваю! Ты что, оглохла, старая?
И ругательства. И грохот – словно кто-то бы полетел на пол. И – снова ругательства. И – недоуменное:
– Э, мужики? Это что здесь такое делается-то, а? Слышь, Жердяй… А ну-ка, ущипни-ка ее!
– Ну да, делать мне больше нечего – только каких-то бабок щипать!
– Ну, не ущипни… Ну, пни тогда…
Снова грохот! Снова кто-то упал… Кто-то?
– Одеваемся! – быстро шепнул Макс. – Похоже, это по нашу душу.
– Ага, одеваемся. – Олеся не выдержала, улыбнулась. – Одежда-то наша там, в фойе, осталась.
Черт!
Вот это уже была засада. Сейчас они ее найдут и…
Точно!
– Ого! Смотри-ка, Витек, – свитерок знакомый. И трусики… Не на нашей ли биксе такие были?
Тихомиров быстро схватил девушку за руку:
– Уходим!
– Что, прямо так – без одежды?
Молодой человек осмотрелся:
– Пошарим за кулисами – может, там чего? Только быстрей – Петровича предупредить надо!
Да-а… Жаль, что никто из местных не мог их сейчас видеть, а то бы позабавился: молодые люди выбрались из клуба через окно в костюмах, как видно, оставшихся в клубе еще с Нового года. Максим – Дедом Морозом, а Олеся – Снегурочкой. Смешно, но главное, не холодно…
– Слушай, Максим…
– Ха! Здрасьте! Вы, случайно, ничего не попутали?
Максим вздрогнул: проходивший мимо парнишка в жутком клетчатом пальтеце и валенках, округлив от удивленья глаза, обращался именно к ним.
Олеся схватила своего спутника за руку:
– Что же получается, он нас сейчас видит? А ты же говорил…
– Говорил… Господи! Одежда! Она же это… их… Значит, так повлияла.
– А вы артисты, да? – не отставал паренек. – Из города приехали?
– Да… мы это… из города. – Натянув на лицо улыбку, Тихомиров кивнул. – Спектакль в вашем клубе будем ставить. «Братья Карамазовы» называется.
Пацан улыбнулся:
– А, знаю – по Чехову.
– По Достоевскому, двоечник! – захохотал Макс.
– А у вас вечером спектакль, да? – Парнишка ничуть не обиделся на «двоечника», видать, таким и был. – А сколько билет стоит? А буфет будет? С мандаринами?
– Обязательно будет! – заверил молодой человек. – Как же «Братья Карамазовы» – и без буфета?
– А мандарины точно будут? Тогда я мамку отправлю, пусть сходит.
– Отправляй, отправляй… А лучше – сам приходи. Можешь уже прямо сейчас бежать за деньгами.
Пацан при этих словах оживился:
– А что, работает уже буфет-то? Тогда я побегу…
– Слушай-ка, милый… – посмотрев вслед убегающему мальчишке, удивленно протянула Олеся, – ты что такое несешь-то? «Братья Карамазовы», буфет, мандарины…
– Да нам бы его спровадить. – Молодой человек шмыгнул носом. – И вообще – тут не отсвечивать, особенно в таких костюмах. Где ж Петрович-то, черт побери? Да, кстати… валенки-то не жмут?
– Не жмут. – Девушка улыбнулась. – Только ветер под шубку задувает.
Ну конечно – под шубкой-то больше ничего не было… Не простудилась бы только!
– Ой, Максим… а так не может быть, что мы здесь навсегда останемся?
– Не знаю… – Тихомиров напряженно вглядывался в неширокую деревенскую улицу, судя по всему – недавно почищенную от снега бульдозером.
Кто-то показался в конце улицы. Похоже, что инженер… Да-да, именно он!
– Петро-ович! – изо всех сил закричал было Макс.
Но тут же, оглянувшись на клуб, осекся и мотнул головой:
– Побежали к нему!
Какая-то деревенская собака – симпатичная такая дворняжка, хвост бубликом – повела носом в их сторону, но не залаяла. Не чуяла?
– Петрович!
Инженер удивленно моргнул:
– Ого! С чего бы такой маскарад? Новый год-то давно прошел.
– Прошел… Но тут у них новый праздник – День тракториста. Кстати, в здешнем клубе гости. Наши хорошие знакомые – из компашки Микола!
На боковой улочке у забора стоял оранжевый трактор – все тот же ДТ-75. Мимо прошла женщина с коромыслом и ведрами, не обратив ни малейшего внимания на Снегурочку и Деда Мороза. Петровича это не удивило, Олеся не обратила внимания, а вот Тихомиров задумался… Даже крикнул прохожей вослед:
– Гражданочка! Не подскажете, как пройти в библиотеку?
Даже ухом не повела!
– Ты чего разорался-то? – заморгала Олеся.
– Да так… проверяю… Мальчишка-то нас все-таки видел. А женщина эта… и вот, собака… похоже, что нет. Как такое может быть вообще?
– Некогда гадать. – Инженер кивнул на клуб.
С крыльца как раз спускались двое – верзила Витек и лысый черт Жердяй. Оба в ватниках и с охотничьими ружьями за плечами.
Переглянувшись, беглецы проворно спрятались за трактором…
И те двое тотчас бросились туда же!
Заметили!
Ну да – в ярких красных костюмчиках да на белом снежке!
Тихомиров осторожно выглянул из-за гусеницы…
И едва не получил дробью – сдернув с плеча ружье, Жердяй выстрелил… Промазал. Его напарник тоже прицелился.
– В трактор! – прошептал инженер. – Иначе не уйдем – пристрелят. И на лыжах не уйдем… а так – рванем к лесу! Давайте в кабину – живо!
– Слышь, Петрович, а ты на нем ездить умеешь? – Максим заскочил на гусеницу и, открыв дверцу, помог забраться Олесе.
– Главное, завести… Пускач вроде теплый. Максим, массу включи… Ну, во-он тот тумблер…
– Ага…
Снова грянул выстрел, потом еще один. Не причинив никакого вреда трактору, заряд волчьей дроби просвистел над левым ухом Макса.
И тотчас же застрекотал пусковой двигатель… потом, чуть погодя, завелся-зарычал основной.
Трактор затрясся, словно лихорадочный больной, было такое впечатление, что он вот-вот развалится на части. В кабине сильно запахло соляркой и какой-то гарью…
– Передачу! Передачу врубай!
– А где тут первая?
– Не «жигули»! С любой тронется!
Инженер наконец заскочил в кабину, дернув фрикцион, нажал на педаль, разворачивая трактор на месте.
Медленно, угрожающе поднялся нож очистителя. Трактор зло зарычал, выдохнув в небо тугую струю черного дыма, плотоядно лязгнул гусеницами и, набирая скорость, поехал прямо на гопников.
Те, конечно, тут же бросились кто куда, еще бы – такая махина! Конечно, никакого вреда трактор бы им не причинил, просто проехал бы насквозь, но… Все-таки людишкам Микола сейчас было страшно!
А Жердяй еще и оказался не очень-то ловок – выронил ружье, да убраться до конца не смог – если бы все сейчас было по-настоящему, трактор отдавил бы ему ногу. А так…
Лихо повернувшись у клуба, ДТ-75 бодренько покатил к лесу.
– Хорошо, трактористы за нами не погнались! – перекрикивая рев двигателя, закричал инженер.
«Дед Мороз»-Тихомиров приложил ладонь к уху:
– А? Что?
– Говорю, трактористы не погнались!
– А-а-а! Так они с утра уже пьяные!
– Чего?!
– Пьяные, говорю, с утра!
– А-а-а!
Погоня, если она сейчас и была, безнадежно отстала. Километров десять—двенадцать в час ДТ-75 делал. В принципе на лыжах можно догнать, потому следовало торопиться, пока гопники окончательно не пришли в себя.
Впереди, за елками, показалось шоссе. Перевалив через него, не снижая скорости, трактор пополз по лесной дорожке и, свернув к Светлому озеру, зарылся гусеницами в снег. Как раз на той полянке, с цветиками-семицветиками.
Глава 10
Калиновка
Жак Превер
- Да на хрен это надо
- Что как все это вышло
- Да втюрилась дуреха…
Трактор так там и увяз – в болотине – по самые гусеницы, да было на то похоже, что его и дальше засасывало, потихонечку-полегонечку, однако неотвратимо. Беглецы выскочили на полянку, прошли мимо высоких папоротников, мимо цветов. Олеся наклонилась, сорвала один, невольно любуясь радужной игрой света:
– Какой странный цветок. Переливается, словно калейдоскоп. Никогда таких раньше не видела.
– Нам туда. – Максим обернулся и кивнул на заснеженные елки. – Там дорога. Как раз в Калиновку. В ту, которую нам надо.
– Ничего не понимаю, – вздохнув, честно призналась девушка. – Мы же ведь и были в Калиновке… не в той. Ужас какой! Что же это такое делается-то, а? Прямо в голове не укладывается!
«А кокон этот проклятый укладывается?» – хотел было спросить Макс, но передумал и просто махнул рукой:
– Пошли.
Синее, с ярким зимним солнышком небо сменилось привычной уже желтоватой дымкой. Позади осталась поляна, деревня старосты Микола, впереди, под ногами, лежала лыжня. А лыжи-то, между прочим, остались там, у клуба.
Делать нечего, пошли так, пешком, временами проваливаясь в снег по колено и поминутно оглядываясь – не объявилась бы погоня. Пока Бог миловал – не было.
– Наверное, поляну не нашли, – на ходу усмехнулся Петрович. – Про цветики-семицветики не сообразили.
– Что ж, они так теперь там и останутся? Ну, в этом мороке?
Олеся обернулась и, наклонившись, схватила щепотку снега, бросила в рот. Улыбнулась:
– Что-то пить хочется! А там, в клубе, бак с водой стоял, зеленый такой, я видела.
– Там вода хоть и есть, да не про нашу честь, – отрывисто бросил Максим. – Мы на нее только смотреть можем да облизываться. Как, впрочем, и на любую другую еду.
– Значит, эти двое, если не найдут выхода, то…
– Совершенно верно! Подохнут с голоду или будут жрать друг друга.
Девушка поежилась:
– Ну уж… Скажешь тоже!
– А что – запросто!
И тут вдруг тишину прорезал выстрел!
– Ложись!
Тихомиров первым кинулся в снег, подполз к елкам. Подняв голову, осмотрелся…
– Вон они, у сосняка. – Инженер подполз ближе и показал рукой.
Максим кивнул:
– Вижу. – Обернулся к девушке: – Слышь, Олесь. А ты напрасно о них беспокоилась. Вон, явились не запылились!
– Да уж… явились. И что мы теперь делать будем?
– В Калиновку идти надо, – твердо заявил Григорий Петрович. – Больше просто некуда.
И снова выстрел!
И еще…
– Они, похоже, на лыжах, – пропустив над головой заряд дроби, негромко промолвил Макс. – Давайте тогда в лес, где снег. По лыжне-то они нас быстро догонят.
– А там провалимся!
– Так и они вряд ли пройдут. Договоримся так – сейчас разделимся, а встретимся на шоссе, у повертки. Ты, Олеся, сначала просто тут посиди, подожди, пока мы их отвлечем…
– Поняла.
– Ну, тогда – с Богом!
Посовещавшись, беглецы разом вскочили и бросились за деревья. Тихомиров свернул от лыжни влево, Петрович – вправо, Олеся же пока затаилась, как ей и было указано.
Ага! Забросив за спину ружья, гопники встали на лыжи и быстро помчались по лыжне, а потом остановились, задумались… И вот уже кто-то из них – похоже, верзила Витек – повернул за Максом, Жердяй же побежал по следам Петровича.
Еще хорошо, что их всего двое…
Бабах!!!
Стреляй не стреляй, а попадешь вряд ли. Ближе надо подойти, ближе, ведь кругом сосны, снег, молодая еловая поросль…
Вот и дорога! Шоссе. Белая неширокая лента. Снежная – кому ее сейчас чистить? Правда, нельзя сказать, что совсем нетронутая. Во-он, у того края протянулась ниточкой лыжня.
Дождаться выстрела!
Ага… Теперь верзила должен перезарядить ружье, а тем временем…
Собравшись с силами, молодой человек выбежал из ельника и быстро проскочил дорогу, укрываясь в зарослях можжевельника…
– Ну наконец-то!
Чуть в стороне, метрах в трех от кусточков, с ружьем наперевес стоял Жердяй и кривил тонкие губы в ехидной ухмылке:
– А ну-ка, руки в гору! И без глупостей!
Сопя, вскоре подбежал и верзила, с разбега пнув Макса ногой в живот:
– У-у-у, гадина! Дед Мороз хренов!
Согнувшись, Тихомиров упал в снег, застонал – Витек ударил его еще несколько раз:
– А ну, говори: девку где спрятал?
– Да в лесу она. – Жердяй сплюнул в снег. – Где ей еще быть-то? Небось под какой-нибудь елкой прячется. К ночи сама к нам явится – или замерзнет, больше-то некуда деться.
– А чего нам до ночи-то ждать? – неожиданно хмыкнул верзила. – Вот он ее как раз сейчас и позовет! Покричит громко. Жердяюшко, ножика не найдется, а то я свой где-то посеял?
– Для такого случая сыщем!
Уголовник расстегнул ватник, вытащив из-за пояса охотничий нож, и тут же предупредил напарника:
– Смотри, эта сволочь верткая! Меня по лету так приложил… Едва выжил!
– А-а-а! Так это он был?
– Он!
– Ну, тебе и карты в руки! Постой-ка… – Верзила вдруг гнусно осклабился. – А может, нам ему ноги прострелить? Чтоб потом, в случае чего, снова не бегать.
– Хорошая идея, – согласно кивнул Жердяй. – Только… а вдруг Микол потом спросит?
– А мы скажем: бросился, защищались…
– И то верно…
– Слышь, ты, – Витек наконец обратился к лежащему в снегу Максу. – Не хочешь сдохнуть медленно и жутко, говори: кто еще с тобой был? Кроме девки…
Лысый уголовник Жердяй вдруг лениво зевнул:
– Да какая нам на хрен разница, кто там с ним был? Ну, мужик какой-то, и что? Ну, в лучшем случае доберется он с этой девкой до Калиновки… А там – достанем, дело техники.
– Вообще-то верно.
Эта фраза беглеца сильно озадачила и насторожила. Значит, в Калиновке вовсе не так уж и безопасно. Наверняка у Микола там есть свои люди – соглядатаи, шпионы. Или просто какой-нибудь старичок постукивает иногда за мзду малую.
– Что ж…
Верзила вскинул ружье, но выстрелить не успел – уголовник неожиданно схватил его за руку:
– Постой! Дай-ка лучше я… У меня с ним ста-а-арые счеты. Вот сейчас, прямо в колено… Ой как он сейчас завоет, ты услышишь, Витек! Ой как…
Максим подсек Жердяя ногой и, вскочив, бросился в можжевельник… Грохнувший выстрел сбил на елках шишки.
Максим ткнулся в снег, ожидая второго заряда – должен же выстрелить верзила. Что-то не стрелял… Почему медлит, гад?
– Стреляй, Витек! Стреляй! – истошно заорал уголовник… И почти сразу же голос его странным образом изменился: – Витек… ты что это, Витек? Ты что?
Не дослушав, Тихомиров вскочил на ноги, кинулся за деревья, резко ушел вправо, затем влево… петлял… А выстрела не было! И, похоже, никто не гнался.
– Макси-и-им!!! – позади прозвучал женский крик.
Олеся!
Больше некому!
Достали они ее, что ли? А что же Петрович?
– Макси-им! Макс! – а это уже мужской голос. И, кажется, инженер…
Беглец высунулся из-за сосны:
– Петрович! Олеся!
– Мы здесь, здесь! Давай сюда.
Проваливаясь по пояс в сугробы, Тихомиров зашагал обратно к можжевельнику. Странно, но он совсем не чувствовал холода – может быть, на нервной почве?
На поляне, у кустов можжевельника, о чем-то негромко переговариваясь, беглеца поджидали четверо: Григорий Петрович, Олеся, и – Макс не поверил своим глазам! – хрупкая блондинистая девчонка, весьма знакомая, и с ней – мальчишка лет двенадцати. Оба одеты в какие-то старушечьи полушубки из собачьих шкур, в валенки, у обоих за плечами – луки и колчаны! А в спине, между лопатками упавшего в снег верзилы, торчала стрела!
– Это вы его что ли? – подойдя ближе, Максим кивнул девушке.
Та улыбнулась:
– Мы… Я то есть. Вы меня не узнаете? Я Марина.
Марина… Ах, ну да, ну да – та самая девчонка, из «новых русских», которую Максу когда-то не удалось спасти от группового изнасилования, однако вполне удалось – от самоубийства. Ну да, ну да… Она же еще потом говорила, что разрядница по стрельбе из лука. И что на сафари с отцом ездила… в Кению что ли…
– И как вам здешнее сафари, Марина?
– По второму промахнулась, жаль! – Девушка жестко сжала губы. – Хотела сначала поговорить, расспросить кое-что.
– А я бы достал! – неожиданно засмеялся пацан… Ммм… тот, детдомовский. Лешка! Значит, эта Марина его тогда и приютила… у нее же, кажется в Калиновке дом, бабушкино наследство.
– Нет, ну точно попал бы!
– Цыц! – Без лишних слов Марина отвесила парнишке подзатыльник. – Рановато еще тебе… по людям.
– Так это разве люди?
– Я кому говорю? Рановато!
– Да ла-а-адно…
– Что, не слушается? – улыбнулся Петрович.
– Да вообще-то слушается. – Марина взлохматила пареньку волосы. – Хотя воспитатель из меня вряд ли очень уж строгий. Ну что, идем? Нечего тут без нужды торчать!
– А с этим как же? – Максим кивнул на труп.
– Да никак. – Охотница пожала плечами. – Это уж не наши проблемы – их.
Пока шли, настороженно оглядываясь на оставшийся позади лес, Петрович вполголоса рассказал, как тут все произошло. Да, в общем-то, и нечего было особенно рассказывать: охотников он встретил, едва перешел шоссе, сразу же у повертки к деревне. Обоих, и Марину, и Лешку, инженер знал еще с лета, с тех пор как те поселились в старой избе покойной старушки Ефимовны, которую в Калиновке знали и уважали все.
Читать бесплатно другие книги:
