Кокон Посняков Андрей
Дождавшись, когда скрипнула дверь, приятели проскользнули к сараю и затаились, навострив уши.
– Ну! – Язвительный голос комиссара, казалось, гремел прямо над головою. – Твоя очередь, Марк! Ударишь три раза… С оттягом, как я показывала… Дайте ему плеть… Давай!
Послышался хлесткий звук удара и плач:
– Пожалуйста, не надо…
– Пожалуй, пора отрезать ему язык, – со злобой выкрикнула девушка. – Заколебал уже ныть! А, парни? Отрезать?
– Да, пожалуй, не надо…
– Правильно, не надо. Пусть покричит – крик врага закаляет! Сначала выколем ему глаза… Ну? Что притихли? Дайте нож… покажу как… Нет! Сперва распределим роли. Левый глаз – мой, правый – твой, Марк… Ну, а уж вы двое распорете ему брюхо! Да не дрожите вы! Вот выдержите испытание – и начнется у вас совсем другая жизнь. Жизнь сильных духом! Давайте нож… Смотрите, как надо! Эх, знали бы вы, как меня в свое время испытывали…
– А-а-а-а!!!
Таящиеся у двери приятели, не сговариваясь, метнулись в сарай! Тихомиров с порога выпалил в потолок – заряды были:
– Это что у вас тут такое творится-то, а?
– Атас, парни! Бежим!
– Трусы!!!
Три фигуры, не дожидаясь, пока рассеется пороховой дым, метнулись под ноги Максу, прорвались, выбежали – да не очень-то их здесь и задерживали…
– Ах, сука!
Взмахнув кинжалом, Наташа с остервенением рыси бросилась на Максима, едва не всадив клинок ему в сердце.
– За Великую Россию! Получай, гад! Полу…
Тихомиров даже рукой махнуть не успел, – растерялся, уж никак не ожидал такой прыти от этой девчушки! – лишь в самый последний смог перехватить занесенную для удара руку…
Бамм…
Девчонка вдруг обмякла и медленно съехала по Максиму вниз, наземь.
– Вот так сука, – опуская обломок железной трубы, покачал головой Артем. – Ты посмотри только, что они с парнем-то делали!
Да Макс уже и сам видел. Несчастный пленник был подвешен за выкрученные руки на каком-то хитром блоке – дыба, так, кажется, назывались подобные сооружения в Средневековье, вся спина бедолаги была испещрена кроваво-красными полосами, на груди тоже зияли раны… правда, не такие страшные… ожоги что ли?
– Чем это они тебя? – вместе с напарником осторожно снимая несчастного, негромко поинтересовался Максим.
– Сигаретой… Эта зараза курила и… учила, как… – Парнишка дернулся и заплакал. – Дяденьки… я ведь не поджигатель, честно… за что они меня так?..
– Тихо, не ной! Идти сможешь?
– Ага…
– Хм, за что? – Тихомиров наклонился к Наташе, потрогал на шее жилку – билась. Значит, очнется, значит, жива… Ну и хорошо – зачем лишние трупы?
– Сваливаем побыстрее отсюда!
Максим бросился к двери, выглянул.
– Вечер добрый!
От калитки меж парниками и грядками уже поднимался Егор. И когда успел только вернуться? Что же, его убежавшие предупредили или… или он ничего не знает еще?
А похоже, что не знает! Вон, улыбается… спокойный как танк.
Из сарая вышел Артем, и «комсомолец» приветливо помахал ему рукой:
– Оружие сдать пришли? Что ж, Наташа забыла… Это с ней бывает. Ну, пошли в дом…
Он повернулся, спокойно этак, неторопливо, с улыбочкой… и, резко выхватив из-за пояса пистолет, выстрелил…
Успел только один раз, слишком уж торопился, видать, дорого ему давалась эта спокойная улыбочка…
Тихомиров тут же вскинул ружье, не целясь…
Бабах!!!
Да что тут целиться-то было?
Егор так и рухнул, отброшенный на парник, – звенели стекла, вместо лица «комсомольца» зияло кровавое месиво.
Тихомиров поспешно отвернулся и вздрогнул: Артем, напарник и бывший опер, лежал на спине между капустными грядками, серые, широко распахнутые глаза его недвижно смотрели в небо.
– Артем!!! – Закричав, Максим бросился к другу…
И ничем уже помочь не мог. Прямо в сердце…
– Господи! – Молодой человек обхватил себя за голову. – Господи… Ну почему-у-у-у?!
– Надо уходить, дяденька… – Освобожденный пацан подошел сзади, несмело дотронулся до плеча. – Сейчас другие вернутся…
– Пусть! Посмотрим еще, кто кого…
Тихомирову хотелось мстить. Вот прямо сейчас, тут же… Только пока некому было – ну не добивать же валяющуюся без сознания девку? Сучка!
Макс поднялся на ноги:
– Надо бы похоронить его что ли…
– А успеем?
Тихомиров удивленно оглянулся на пацана:
– Ты еще здесь?
– Я, дяденька, без вас никуда не пойду… – морщась от боли, упрямо заявил паренек. По его плечам тонкой струйкой стекала кровь. – Я… я вас защищать буду…
– Ну, тогда держи, защитник!
Швырнув пацану ружье, Тихомиров подошел к Егору… к мертвому окровавленному телу. Наклонился, поднял валявшийся на земле пистолет – ПМ, как у Артема… Эх, Артем, Артем…
Снова посмотрел на труп и, пересилив брезгливость, вытащил за уголок торчащую из кармана бумажку… «24.00. Партизанская, – Федор с ж, – Арт. с Агр., – Тихом. с сестр, пл. и сож…».
Странная записочка! И какая-то мерзкая – спрашивается, зачем напротив всех упомянутых людей крестики?
Максим рассеянно обернулся к подростку:
– Который час?
– Счас… посмотрю…
Не выпуская из рук ружья, тот быстро нагнулся к трупу, ловко, за ремешок, снял часы: – Пригодятся! – Посмотрел: – Ровно полночь!
И тотчас же после его слов, прогремел взрыв. И даже не один, а несколько! Огненные столбы взметнулись сразу в пяти местах старого города, да с такой силой, что даже здесь, в отдалении, вмиг стало жарко.
– А ведь это мою усадьбу палят… Бежим!
Закусив губу, молодой человек метнулся калитке. Распахнув ее, на миг застыл, обернулся:
– Эх, Артем, Артем… Земля тебе пухом…
Оба – Тихомиров и спасенный пацан – вихрем пронеслись по Партизанской. Всю улицу, весь старый город охватила паника – пожар распространялся быстро. Люди выскакивали из домов и беспорядочно метались рядом… Нет, впрочем, не рядом – рядом было слишком жарко! Длинные языки пламени лизали заборы и крыши, жадно пожирали дома, сараюшки, бани… В пылающих хлевах жалобно мычал скот. Не успели вывести, не успели…
Не говоря ни слова, Максим метнулся в огонь, едва завидел знакомый домик – дачу Агриппины, так уж случилось, что она оказалась на его пути раньше. И что же было делать? Спасать своих и пробегать мимо?
А дом – небольшой, когда-то такой симпатичный домик – уже был объят пламенем…
Броситься через дверь? Нет… через окно!
Максим разбежался, прыгнул… Со звоном полетели стекла… Ел глаза дым…
Черт!
Агриппина лежала на полу навзничь, разбросав в стороны руки. В левом боку ее торчала рукоять кинжала…
Да уж, постарались и здесь. Не доверяли пожару. Чтоб уж наверняка! Кстати, Федора с женой, наверное, тоже уже… Да что там Федора! Тихомиров закусил губу: он же сам и его близкие – в том же списке!
Быстрей!!!
Некогда причитать и предаваться грусти – грустить и мстить будем потом!
Расталкивая плечами мечущихся в панике людей, молодой человек бежал так, как, наверное, никогда в жизни не бегал, а сердце в груди так и стучало – не опоздать бы!
Вот и знакомый забор, ворота… сюда еще не добрался огонь, но рядом уже пылало, и пламя ревело, рвалось почти что до самого неба!
Рванув ворота, – позабыли закрыть? – Максим едва не споткнулся о валяющегося у крыльца Тарзана. Несчастный пес… кто ж его так?
– Настя!!! Олеся!!!
Тихомиров влетел в горницу… и застыл на пороге!
– Здравствуйте! – ухмыльнулся по-хозяйски развалившийся в притащенном из дальней комнаты кресле толстомордый парень… с автоматом Калашникова в руках! – Вот уж кого не ждали… Думали, знаете ли, до вашего появления управиться. Ну, раз уж так вышло… Будьте гостем! Вон туда, в стороночку… Ну! Шагай, тля!
Он нервно указал автоматом к печке… Где уже стоял племянник, Игорь, растрепанный спросонья, с растекавшимся на правом боку огромным синяком… Ногой, видать, ударили, гады.
Паренька держал под прицелом ТТ второй – мускулистый, в черном берете, камуфляже и берцах.
Кроме этого, был еще и третий – безо всякого оружия, чуть постарше других, наверное, ровесник Максиму, – в черной кожаной куртке, этакая прилизанная гладкая гнида.
И девчонки – они тоже были здесь, а как же? – растрепанные, полуголые, тоже подняли с постелей. Настя, сестрица, в длинной ночной рубашке, Олеся в спортивных, черных с белыми полосками трусиках и синей короткой майке.
Обе женщины дрожали. Еще бы…
– Так вот, красавицы, – светски улыбнулся толстомордый. – Продолжаем начатый разговор. Значит, сейчас вы разденетесь и – медленно, со всем старанием – ублажите каждого из нас… Тогда, может быть, мы оставим в живых… вас и ваших, хм… ублюдков. Смотрите, если будете плохо стараться… – он быстро мигнул камуфляжнику, и тот, со скучающим лицом, коротко, без замаха, ударил Игорька прикладом в бок. Не в полную, конечно, силу, но вполне чувствительно. Парнишка застонал, скривился…
– Хватит! – Настя быстро стащила с себя рубашку. – Ну? Кто первый?
Поднявшись с кресла, толстомордый передал автомат прилизанной гниде и, похлопав женщину по ягодицам, гнусно ухмыльнулся:
– А ты не спеши, не спеши, милая… Сначала – молодая!
Он резко схватил Олесю за плечо, дернул бретельки маечки, обнажая грудь:
– Ну ты, сучка! А поворотись-ка к лесу передом, а ко мне – задом! На столик, вот, обопрись, краля…
Закусив губу, девушка выполнила указанное, и толстомордый, все так же ухмыляясь, погладил ее по спине, поласкал грудь, талию, а затем медленно спустил трусики…
Прилизанный громко сглотнул слюну, да и тот, камуфляжник, уже не столь пристально наблюдал за стоящими у печки.
Тяжело дыша, толстомордый принялся расстегивать ремень…
– Слышь? А может, я пока – старую? – не выдержал гнида.
Вот гад! Нашел «старую» – Настена-то хоть куда еще!
– А. – Похотливец нетерпеливо махнул рукой. – Давай, пользуй!
Камуфляжник ухмыльнулся…
Тихомиров посмотрел у окно, улыбнулся… и, резко развернувшись, ударил гада ногой в живот и бросился на него, выкручивая руку с пистолетом…
И в тот же момент через окно грянул выстрел: схватившись за грудь, прилизанный отлетел к печке, Настена же, опомнившись, живо схватила автомат, сразив длинной очередью толстомордого…
Хотела было и камуфляжника, но не успела, да и сложно бы было не задеть боровшегося Макса.
Сообразил Игорек, не говоря ни слова, просто взял с печки чугунную сковородку да со всего размаху треснул врага по башке!
Только звон пошел!
И тотчас же в разбитое окно полыхнуло пламя, а где-то совсем рядом кто-то громко и протяжно завыл.
Услышав знакомый вой, Максим потемнел лицом:
– Одевайтесь быстро, уходим!
– Угу… – разом кивнули девчонки.
Игорек быстро натянул джинсы:
– Дядя Максим, а кто там стрелял-то?
– Кто? – Молодой человек обернулся, заметив возникшую на пороге фигурку с дробовиком. – Тебя как зовут-то, парень?
– Женькой.
– Спасибо тебе, Женька, вовремя ты…
– Я же говорил, что вас защищать буду!
Глава 15
Добрый мир
Поль Верлен
- Довольно мрачных снов, тоски и размышлений!
- Все, хватит! Не могу!
Они ушли в ту же ночь, воспользовались паникой – никто за беглецами не гнался, да всем было пока все равно – и пострадавшим, и появившимся из панельных домов мародерам, и тем, кто все это устроил. Трехглазым? «Комсомольцам»? Миколу? Или – всем сразу? Или – тем, кто за ними стоял?
Шли всю ночь, вернее, ее остаток – и весь день, только вечером за перелеском показалась Калиновка.
– Значит, так, – остановившись на небольшой полянке, инструктировал своих спутников Макс. – Парни, вас здесь никто не знает. Пойдете сейчас в крайнюю избу… во-он в ту, где из трубы дым, видите?
– Ага, видим.
– Постарайтесь проскочить незаметно, но… Если вдруг кто спросит, вы к Марине, погостить. Братцы двоюродные, кузены то есть. Пришли из города – из микрорайона… Пожар видели – зарево, его далеко видать, но ничего не слышали, поскольку отправились в путь рано, еще затемно.
– Понятно, – улыбнувшись, кивнул Игорек. – Да мы и не попадемся, верно, Женька?
– Ага…
– Ага, – скривившись, передразнил Тихомиров. – Ну и рожи у вас обоих! Ох и подозрительные же!
– Да ничего подозрительного. – Олеся взлохматила Женьке волосы. – Пацаны как пацаны, подумаешь, с синяками, эка невидаль!
– Макс, – поправив на плече торбу, вздохнула Настя. – А нас тут точно примут?
– Примут, примут, уж в этом не сомневайся!
– Все равно. Неудобно как-то… Будто у них своих лишних ртов нет.
– Ничего, сейчас сезон – лишними уж точно не будем!
Максим хотел сказать: «Не будете» – сестру и мальчишек в Калиновке можно было оставлять без собой опаски, а вот что касается его самого и Олеси… Пересидеть, осмотреться, а дальше уж думать – не вечно же в Маринкиной избе прятаться? Тихомиров хорошо помнил о возможных соглядатаях Микола – о том же Мишке Хмыреныше, скажем…
Интересно, как тут Петрович? Все скрывается или уже ушел в город? Нет, был бы в городе – уж всяко заскочил бы. Если не схватили, если…
А надежных людей в Калиновке много – та же Марина, Лешка, Петренко, рыжий бугай Жека. А еще – биолог Валентина с Димкой, фельдшер…
– Ну, в путь, парни! Ни пуха! – напутствовал пацанов Макс.
Те улыбнулись:
– К черту.
Переглянулись и исчезли в кустах, побежали по узенькой тропке. Тихомиров не удержался, хмыкнул:
– Красавцы!
И тут же тяжко вздохнул: вспомнил Артема, Агриппину… Жаль, что все так… Жаль.
– Ничего. – Олеся подошла ближе, положила руку на плечо. – Все переживем, Максимушка… все…
Макс снова вздохнул – ох как ему надоело убегать, прятаться! А куда деваться-то? Коли у всякой погани нынче сила! Да и не о себе, в конце концов, заботился – об Олесе, Насте, Игорьке, об этом вот приблудившемся Женьке даже.
– Красивые какие места… – Настя посмотрела вдаль, на скрытую желтоватым туманом излучину реки, на березовую рощицу, орешник, на сосновый лес, маячивший синей полосой где-то на горизонте. – Луга какие, травы… цветов сколько. Только вот небушка синего нет! Все эта мгла проклятая. Ой, и когда же все это кончится-то, а? Знаете, мне уже кажется, что никогда. Что все вот так и останется – туман этот, кокон, сволочи разные. Почему у них вся власть-то?
– Потому что всякой сволочи обычно куда меньше, чем нормальных, хороших людей, – неожиданно отозвалась Олеся. – Им и объединиться легче. А обычные люди… они разобщены слишком. Каждый сам по себе… Наверное, где-нибудь на Кавказе, хоть в той же Чечне, подобного бы не случилось – ну, был бы туман, кокон, но был бы и порядок, жили бы просто все по своим адатам. А у нас… – Девушка с грустью махнула рукой и замолчала.
Тихомиров поправил изрядно натеревший плечо автомат, хоть и не было патронов – Настя расстреляла все, – но выбрасывать столь полезную по нынешним временам штуковину было бы как-то не по-хозяйски, мало ли, пригодится еще? Вот и тащил молодой человек лишние килограммы – по лесам, по лугам, по болотам…
Где-то на лугу, рядом, вдруг всполошились птицы. Порхали себе, порхали и вдруг на тебе – тревожно защебетав, разом взмыли в небо.
Максим живо сдернул Калашников – патронов нет, так хоть вид…
– Дядя Максим! Мама!
– Тьфу ты, господи… Игорек! Ты что так быстро?
– Так мы Марину у леса встретили – с охоты шла. С луком! Со стрелами такими странными. Сама к нам подошла: кто такие да к кому? – подросток шмыгнул носом. – Ну, мы и сказали, как договаривались.
– Молодцы, – одобрительно кивнул Максим. – А Женька где?
– С Мариной этой пошел… Она двух рябчиков подстрелила, жирных, еле несла.
– Так-так… – Тихомиров пригладил волосы. – А Лешка, видимо, на рыбалке или на хозяйстве оставлен.
– Да, Марина и сказала: как стемнеет, она за нами Лешку пришлет.
– Что ж, – улыбнулась Настя. – Будем ждать, уже недолго осталось.
Стемнело быстро, наверное, потому, что стал накрапывать дождик.
Олеся пристально посмотрела в небо:
– А Лешка-то нас тут отыщет?
– Ой! – спохватился Игорь. – Он к старому колодцу придет, я знаю где – рядом, во-он за той осиной.
И как раз за осиной показалась размытая туманом фигурка. Послышался тихий свист.
– Лешка! – высунулся из-за кустов Тихомиров. – Ты что ли?
– Я. Идемте.
Марина встретила их приветливо, славно. Пришли Петренко с бугаем Жекой и, чуть погодя, Василиса и фельдшер Брузенков – высокий седой старик с чеховской бородкой клинышком. Инженер Григорий Петрович, как выяснилось, еще третьего дня отправился в город и пока вестей о себе не подавал.
– Не заходил он к вам-то? – поинтересовался Петренко.
Тихомиров покачал головой:
– Нет, Иван Лукич, не заходил.
Поговорили и о дальней ферме. Покурив на улице с мужиками, Максим рассказал им о нападении трехглазых да и вообще о том, что тогда приключилось. Петренко с Жекой только головами качали да удивленно хэкали – ну надо же, вот ведь как, оказывается, бывает!
Вообще-то незваным гостям обрадовались – начинался летний рабочий сезон, из тех, когда день год кормит, – и любые руки лишними в хозяйстве не были. Петренко сразу же предложил пожить у него Насте с Игорьком, он давно уже разыскивал в городе сестру и племянницу, о чем многие в деревне хорошо знали. Теперь мог сказать, что нашел.
– Хозяйство у меня большое, – улыбался сквозь очки Иван Лукич. – Огород, сад, ягоды… Поливать все надо, пропалывать, а у меня уже силы не те.
– Ничего, – улыбалась Настена. – Справимся. Мы к крестьянскому труду привычные, сами, считайте, что в деревне жили, в своем-то дому… Ох… – Женщина вдруг скорбно поджала губы, нахмурилась. – Сгорел ведь теперь дом-то, вот ведь беда какая!
– Зато у меня дом просторный, – утешал старик. – Тебе, Настя, отдельную комнату выделю, а сынишка твой и в горнице поспит, верно?
– Посплю, конечно… А летом и на улице могу, на веранде…
– Ну, вот и славненько.
Женьку Марина решила оставить у себя – тоже огородик имелся, да и парень был проворный, такого можно и к охоте, и к рыбалке приспособить – о том уже Лешка договаривался, спрашивал, умеет ли Женька крючки да вирши ставить.
– Ну и вам местечко найдем, – обнадежил Макса с Олесей Петренко. – Валентина говорит: на старой биостанции можно пока поселиться. Так, Валентина?
– Так. – Женщина кивнула. – Место там отдаленное, глухое, можно сказать – дикое. Овраги кругом, болотины, буераки – чужих глаз нету. Я еще в прошлый раз хотела вам предложить, да зимой там жить невозможно – печку какие-то упыри давно на кирпичи разобрали. Ну, теперь-то до зимы далеко – может, и сладите печку.
Максим благодарно кивнул:
– Может, и сладим.
Валентина не врала: старая биостанция – покосившееся от времени здание, когда-то выкрашенное темно-бордовой краской, – располагалась километрах в трех от деревни, на опушке леса, за оврагами и орешником. Сразу же за домом начинались болота, а чуть левее протекала река, точнее сказать, ручей шагов в десять шириной, говорят, рыбное место.
– Посмотрим, какое рыбное… Завтра вечерком к Марине зайду, попрошу крючков, лески…
– Макс, может, огородик разведем? Землицы-то здесь много. Ты бы вскопал, я бы прополола…
– Ага, огородик, – усмехнулся Максим. – Петренко что сказал? Не высовываться! Тихо сидеть, будто и нету нас здесь вовсе.
– Ну, всю жизнь прятаться-то не будешь.
– Всю жизнь – нет, – присев рядом с любимой на покосившуюся от времени лавочку, согласился молодой человек. – А вот это лето, похоже, придется. Так что огородик пока не для нас, а вот рыбалка, ягоды, грибы – это дело.
– Так грибам рано еще.
– Зато рыбы, говорят, много. Да и морошка должна скоро пойти, черника. Наберем, бражку поставим… Закатим пир на весь мир, верно, милая?
– Все бы тебе пировать…
В последнее время какой-то раздраженной стала Олеся, нервной.
Снаружи новые жильцы в целях конспирации оставили пока все, как есть, а вот в самом доме, внутри, навели более-менее сносный порядок. Из двух старых оттоманок соорудили одну, притащили в ту же комнату конторский стол, небольшой, с выбитыми стеклами, шкаф, стулья. Получилось вполне даже ничего, уютно.
Так и зажили. Питались в основном ухой – рыбы в ручье и в самом деле водилось немерено, даже Олеся на удочку ловить пристрастилась. Доброхот Петренко прислал через пару деньков Игорька с небольшим бочонком солонины и пресными лепешками – вот им обрадовались, по хлебу все же скучали.
– Как вы там, Игорь, справляетесь?
– Да ничего… Приятно даже.
– Друзей деревенских еще не завел?
– Нет пока. – Подросток поджал плечами. – Я больше с Женькой, да с Лешкой, да с Димкой тусуюсь – они каждый вечер заходят… или я к ним.
– Про хмыря местного помнишь? – негромко предупредил Максим.
– Про Мишку Хмыреныша? Помню. Подкатывал уже… В компьютер играть звал. – Игорек ухмыльнулся.
– У него что, электричество есть?
– Не, ноутбук с аккумулятором мощным. Только Интернета все равно нет, а так просто играть неинтересно. – Мальчишка взъерошил затылок. – Знаешь, дядя Максим, он все, как ты и говорил, расспрашивал: кто такие да откуда? Я, как Лукич научил, ответил.
– Молодец, – похвалил молодой человек. – Только смотри – все время держи ушки на макушке.
– А я и держу… А как же!
Вечерами молодые люди частенько болтали друг с другом – наконец-то они были одни, да и времени появилось достаточно, вот и обсуждали все, невольными свидетелями чего оказались. И в первую очередь – невероятные перемещения в прошлое. Много здесь было вопросов, ответов на которые покуда не имелось, да и вряд ли они могли появиться, эти ответы. Почему именно середина семидесятых? Почему только кое-кто в том времени может видеть пришельцев, да и то лишь когда те наденут на себя местную одежду… или, скажем, очки? Почему там невозможно ни есть, ни пить? Что знают о возможности проникновения – цветиках-семицветиках – трехглазые? Или они оказались в тех временах случайно, в пылу погони? Тихомирову почему-то именно так и думалось.
И все это были вопросы без ответа… так, языки почесать только.
– Черт! – как-то уже под вечер встрепенулся Максим. – Крючки-то забыл проверить!
Читать бесплатно другие книги:
