Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах Мышалов Савелий

Глава 28

Без эмоций жизнь мертва. Футбол тоже

– Савелий Евсеевич! Итак, в 1998-м завершился ваш более чем 30-летний период работы с национальной командой…

– Если точнее и с учетом тех лет, когда приходилось совмещать с работой в клубах, то без малого три с половиной десятилетия.

– А ведь верно! Я упустил из виду, что в 1964-м вас – тогда главного «конькобежного доктора» – занял на время для олимпийской сборной ее тренер Вячеслав Соловьев.

– Да, с совмещения в середине прошлого века началось – с совмещением на его закате и завершилось!

– То есть?

– Да просто! Работу в сборной Садырина (1992–1994) делил с московским «Динамо» Газзаева. А при Игнатьеве (1995—1998-й) со столичным «Локомотивом», куда меня пригласил нынешний тренер команды Семин.

– И тот, и другой – фигуры в нашем сегодняшнем футболе. Они и полевыми игроками были с «необщим выражением лица». Да и сборными – хоть и без вашего формального участия, но успели поруководить. Поэтому, конечно, заслуживают особого разговора. Начнем, пожалуй, с Валерия Георгиевича Газзаева.

Газзаев В.Г. Нападающий. Мастер спорта международного класса. Заслуженный тренер России. Родился 7 августа 1954 г. в г. Орджоникидзе (ныне – г. Владикавказ). Воспитанник местной футбольной школы «Спартак». Играл в «Спартаке» (Орджоникидзе) (1970–1973, 1975), СКА (Ростов-на-Дону) (1974), «Локомотиве» (Москва) (1976–1978), «Динамо» (Москва) (1979–1985), «Динамо» (Тбилиси) (1986). Обладатель Кубка СССР 1984 г. В сборной СССР провел 8 матчей, забил 4 гола. Сыграл за олимпийскую сборную СССР 11 матчей, забил 2 гола. Бронзовый призер Олимпийских игр 1980 г. Чемпион Европы в составе молодежной сборной СССР 1976, 1980 гг. Член символического «Клуба Г. Федотова» (118 голов).

Тренер в футбольной школе «Динамо» (Москва) (1986–1987). Главный тренер клубов – «Спартак / Алания» (Орджоникидзе / Владикавказ) (1989–1991/1994—1999), «Динамо» (Москва) (1991–1993, 1999–2001), ЦСКА (2001–2003, 2004–2008). Главный тренер молодежной сборной России (2001–2002), сборной России (2002–2003), клуба «Динамо» (Киев, Украина) (2009 – н/в).

Тренерские достижения: обладатель Кубка УЕФА (2005), чемпион России (1995, 2003, 2005, 2006), обладатель Кубка России (2002, 2005, 2006, 2008). Лучший тренер России (1990, 1995). Обладатель премии РФС «Лучший тренер-2006». Награжден орденами Почета, Дружбы, «Трудовая доблесть», «Спортивная слава России» I степени.

– С Газзаевым-форвардом я познакомился в 1978-м. Тогда его в сборную пригласил Симонян. Дебют случился, если не ошибаюсь, во время товарищеской игры в Иране. Тот матч для него оказался не самым удачным: в одном из столкновений получил травму (перелом ключицы). Потом долго лечился, восстанавливался. Когда Газзаева – вновь при Симоняне – снова вызвали в сборную, мы хорошо знали друг друга. Потому что, хоть он и играл сначала в «Локомотиве», потом в «Динамо», чуть что – звонил, обращался ко мне. Играл Валерий ярко, много забивал.

Я заинтересованно следил за его карьерой. И хоть не считал себя особым болельщиком «Динамо», стал чаще посещать встречи с участием бело-голубых. Приходил, признаюсь, специально «на Газзаева». Потому что получал удовольствие от того, что он показывал на поле.

Вне футбола этот человек был не менее интересен. Да и как иначе – яркая индивидуальность, бесспорно, неординарная личность. Форвардом Газзаев по праву считался одним из самых острых. Особенно хорошо у них получалось в паре с Бородюком… Тогда «Динамо» выглядело очень прилично. В чем немалая заслуга принадлежала Валерию. А как он забил 100-й гол, в результате чего вошел в престижный «Клуб Федотова»! По этому случаю Валерий устроил празднование с участием чуть ли не всех его родных, друзей и коллег. Пригласили и меня.

– Вот, оказывается, какая давняя у вас дружба…

– Да, хорошие, товарищеские отношения установились не только быстро, но и надолго. Причем не только по линии «врач – пациент», но и в человеческом плане.

– Далее я бы продолжил этот рассказ примерно так: «Потом эти взаимные симпатии из времен, когда эхо над стадионом разносило голос диктора «Гол забил Валерий Газзаев!», плавно перетекли в годы, где вдруг все заговорили о взлете доселе мало кому известной «Алании» и ее молодого, талантливого тренера с тем же именем, фамилией и, уважительно, отчеством…»

– А знаете – именно так! Хотя какой-то период виделись редко. Но потом, когда Валерий Георгиевич вернулся в Москву и возглавил «Динамо», снова стали часто общаться.

– Когда же он, напомните, пригласил вас в стан бело-голубых?

– В 1991-м. В сложные для страны, нашего футбола и меня времена. Тогда в окружающей жизни все одновременно разваливалось. Это совпало с очередной неудачей сборной на пути к чемпионату мира. После чего Лобановский и его штаб разошлись кто куда.

Я задержался в Федерации футбола. Причем с ощущением того, что останусь в ней недолго, поскольку страна СССР – соответственно и спортивная федерация с аналогичной аббревиатурой – дышала, что называется, на ладан. В тот драматичный момент и раздался звонок от Валерия Георгиевича, который рассусоливать не стал, а выразился конкретно:

– Савелий Евсеевич, предлагаю поработать в «Динамо».

Я не сразу согласился. Присмотрелся, поработал немного как бы на общественных началах, оказывая помощь клубному врачу Андрею Багдасаряну: он тогда считался в нашем деле новичком, но толковым, потому что работа в паре заметно повысила его профессиональный уровень. Тем временем на исходе 1990 – в начале 1991-го ситуация в федерации стремительно ухудшалась…

– Перестали платить зарплату?

– И это имело место. А главное – угнетала обстановка раздрая и бесперспективности. Решение «бросить якорь» в «Динамо» напрашивалось само собой. И не только потому, что материальные условия в клубе иного порядка, чем в федерации. Более существенно «грело» то, что я шел трудиться к человеку, с которым не просто хорошо знаком, а знал с самой лучшей стороны.

Смею полагать, что и я не обманул надежд Валерия Георгиевича. Во всяком случае, когда осенью 1992 года Садырин пригласил меня заодно потрудиться в только что принятой им сборной, Газзаев без колебаний согласился на мое совместительство. Жаль, что сам Валерий Георгиевич проработал с «Динамо» лишь до сентября 1993-го.

Тогда, напомню, в 1/32 розыгрыша Кубка УЕФА динамовцы неожиданно уступили «Айнтрахту» (Франкфурт-на-Майне) с разгромным хоккейным счетом – 0:6. Никто Газзаева за это не увольнял. Но, как человек совестливый, привыкший везде и во всем брать ответственность на себя да еще по-южному горячего темперамента, он взял и написал в сердцах заявление об отставке…

– Вы об этом упоминали в одной из предыдущих бесед. Может, расскажете подробнее?

– Закончился матч. Стали разъезжаться по домам. Понимая, что Газзаев страшно расстроен и лучше его не оставлять одного, я предложил:

– Давай-ка, махнем ко мне! Посидим за столом, поговорим, снимем напряжение!

Но Валерий Георгиевич отреагировал вяло. И я понял, что ему хочется побыть одному. Поэтому я попрощался, а Газзаев остался в раздевалке. Чуть позже мне позвонил Симонян. И сразу огорошил:

– Знаешь, а Газзаев в отставку подал.

– Да не может быть!

Я, конечно, тут же взялся ему названивать. Телефон долго не отвечал. Потом трубку взяла его жена. И тихим голосом объяснила, что муж страшно переживает и ни с кем общаться не хочет. Правда, Валерий Георгиевич все-таки в разговор включился. И я сразу принялся за уговоры:

– Валера, ну что ты творишь? Мало ли бывает в футболе казусов. Ну, случилось, что теперь делать?

А он:

– Нет, все! Я так решил!

Словом, позицию свою не изменил. Поскольку, естественно, команда не могла долго оставаться без главного тренера, на следующий день нас пригласили на собрание. Проводил его президент клуба Николай Толстых. Вот он-то вместо того, чтобы отговорить Газзаева, «подтолкнул» того к уходу.

– Что значит «подтолкнул»? Ведь Валерий Георгиевич вам сказал: «Я так решил!»?

– Правильно. Но понимаете, на следующий день у меня возникло стойкое ощущение, что он одумался. А Толстых вместо того, чтобы дать немного времени человеку остыть, скоренько подхватил бумагу с заявлением, отправился в команду, созвал футболистов на собрание и, объявив о решении главного тренера уйти, организовал «демократическое» голосование.

Ребятам раздали бумажки с одним вопросом: «Кто за то, чтобы удовлетворить прошение?» Не очень это было корректно, не по-человечески! Ведь можно было бы не гнать так лошадей, попробовав уговорить, чтобы Газзаев доработал хотя бы до конца сезона. Ан нет! Поставил вопрос ребром.

Конечно, нашлись обиженные, которых горячий и требовательный Газзаев не очень устраивал. В результате – один-два голоса перевесили. Затем в октябре 1993-го собрался совет директоров ЗАО «Динамо», где рассматривалось заявление об отставке. Толстых доложил результаты опроса футболистов. В защиту Газзаева выступил его ассистент Адамас Голодец, настаивавший на том, что нельзя отпускать главного, надо бы подождать до завершения сезона. Но решал-то не Голодец, и не футболисты, которые возражали против ухода Валерия Георгиевича, а хозяева клуба. А «вожди» дружно согласились.

– Что так? Неужели одно, пусть обидное поражение перечеркнуло всю положительную работу тренера в «Динамо»?

– Разве не знаете, что частенько не общие итоги деятельности, а иные мотивы влияют у нас на решение кадрового вопроса. Такие, как Газзаев, изначально не очень-то удобны в силу своего характера. Сколько я его знаю, он всегда говорил прямо в глаза, что думал, невзирая на лица и чины. Словом, «Динамо» принял Голодец. Правда, временно…

– Пусть около года, но вы достаточно проработали с Валерием Георгиевичем. Как он показался в роли наставника? Что составляло «фирменные» черты его почерка?

– Первое, что я увидел в Газзаеве, это непримиримость, решительность по отношению к футболистам, которые могли позволить себе нарушить дисциплину. Он также не терпел, когда кто-то не выполнял установку на матч. Чем напоминал Лобановского. Кстати, когда тот трудился главным тренером сборной, Газзаев часто приезжал к нам на базу в Новогорске, чтобы наблюдать, как Валерий Васильевич ведет тренировки. В этом плане правильно будет сказать, что Газзаев-тренер много почерпнул у великого предшественника и тезки.

Кроме того, Газзаев отличался невероятным трудолюбием. Мой первый выезд с динамовской командой на сбор в Италию (январь 1992-го). Поздняя ночь. Все спят, а в его номере свет горит. Заглянул «на огонек», а у него разгар работы. На столе – огромный лист с расписанием игр предстоящего сезона. Валерий Георгиевич склонился над ним – «колдует» в преддверии весенних матчей чемпионата страны.

Потом я привычно наблюдал, как он истово готовился не только к очередной встрече, но и к каждой тренировке, заранее определяя содержание занятия. Причем обстоятельно сообразовывал с учетом физиологии спорта. И так почти каждый вечер!

А как он готовил себя к предматчевым установкам?! Тщательно, подробно конспектируя, «выписывал сценарий» будущей игры! Потом, поскольку я присутствовал на всех его установках, это бросалось в глаза. И выгодно отличало Газзаева от многих коллег. Как у хорошего, толкового командира, его распоряжения отличались продуманностью, ясностью и лаконизмом. Иными словами, получались непродолжительными, но яркими и содержательными. Поэтому, когда он по обыкновению после установок подходил ко мне и спрашивал: «Ну, как ваше мнение?», я искренне отвечал:

– Да нет проблем! Все здорово!

Уже в то время он, на мой взгляд, соответствовал уровню классиков отечественного футбола, с которыми мне довелось работать.

– А в чем уступал?

– Конечно, в опыте, который, как известно, дело наживное. В количестве прорывных идей. Тренерской мудрости, которая опять же приходит с годами. Зато в своей возрастной группе принадлежал к лидерам. Доказательство тому – большой, не «дутый» авторитет Газзаева в нынешнем тренерском сообществе, уважение коллег, особенно тех, кто с ним бок о бок работает. При мне в «Динамо», например, в паре с Валерием Георгиевичем трудился упомянутый Голодец.

Про Адамаса, между прочим, тоже скажу – тренер от Бога. Недаром у этого, казалось, излишне мягкого в суровом тренерском ремесле человека талантливая футбольная молодежь частенько из дубля попадала в основу. Поделюсь одним забавным эпизодом. На динамовской базе мой «наблюдательный пункт» располагался напротив комнаты Газзаева. Поэтому вольно или невольно был в курсе не только большинства его рабочих дел, но даже привычек – например, как в день игры любил кофе попить – обедать не ходил.

– Как и Лобановский…

– Да и в этом сходство замечал. Ну, так вот! Захожу к Газзаеву однажды что-то спросить о футболистах, а он в процессе «личного разбора полетов». На стене – макет с фишками. Он их передвигал в глубокой полководческой задумчивости. Вдруг появился Голодец. И сразу услышал предложение главного тренера:

– Вот состав команды, посмотрите!

Голодец, как истый ценитель «тренерских футбольных полотен», отступил назад, внимательно изучая открывшуюся картину и не пафосно, а констатируя, заметил: «Валерий Георгиевич, это – оптимальный вариант. Одобряю!» Но надо знать Газзаева. Ему не «одобрям-с!» требуется. Нужно «сопротивление материала», обкатка замысла. Поэтому главный снова переставил фишки:

– А если так выставим? Этого сюда, а этого туда?

Голодец снова пристально, не торопясь с оценкой, рассматривал макет и, придя к однозначному выводу, воскликнул: «Знаете, Валерий Георгиевич, так, пожалуй, еще лучше будет!» Тут я не удержался – рассмеялся. Газзаев, очень хорошо относившийся к помощнику, но в делах предпочитая крайнюю серьезность, тоже не выдержал, улыбнулся:

– Слушай-ка! Ты все же определись: где «оптимальный», а где «еще лучше»?

– Общеизвестно: не из всякой спортивной «звезды» получается такой же величины тренер. Может, потому что сам, отдаваясь в свое время всем сердцем игре, бывший великий игрок не может/не умеет сподвигнуть на это других.

Обращаясь в прошлое, в одном из интервью Газзаев-тренер так вспоминал о Газзаеве-футболисте: «Сам не был равнодушным на поле и не терпел рядом равнодушных и инертных. Меня часто упрекали в излишней придирчивости к партнерам, соперникам, арбитрам».

Поэтому хотел уточнить, остался ли, взойдя на тренерский мостик, Валерией Георгиевич, таким же бескомпромиссным, безжалостным к другим, каким когда-то был к самому себе? Часто ли, уже сидя на трибуне или скамейке запасных вместе со штабом, прокручивал в памяти то, как не жалел ни себя, ни других?

– Полагаю, вряд ли кто-либо на это ответит наиболее исчерпывающе, чем сам Валерий Георгиевич. Однако постановка вопроса, безусловно, хороша. Потому что касается сути его характера, его удивительной, неординарной личности. А она заключается в высочайшей ответственности и беззаветной любви к футболу. Отсюда все то главное, что определяло и определяет его тренерский почерк. А также – критерии, согласно которым он может в чем-то быть снисходительным, а с чем-то не примирится никогда.

К примеру, случай из той поры, когда Газзаев начинал работать в «Динамо». Играли со «Спартаком» в манеже. Резкое неприятие у Валерия Георгиевича вызвала игра защитника Андрея Моха. Что его взбеленило? Тот, несмотря на сделанные главным тренером замечания и даже предупреждение, как действовал в тот день спустя рукава, так себе и не изменял.

После матча Газзаев зашел в раздевалку с потемневшим лицом и при всех сказал Моху: «А вы, молодой человек, отчислены за безвольную игру». Немая сцена по Гоголю. Тишина. Я, грешным делом, подумал, что так это, видимо, принято у динамовцев. Заодно сделал скидку на горячий характер тренера. Но потом понял.

Он «просигналил», что не потерпит безответственности и халтуры. А заодно дал всем понять: шутить с ним не стоит. Мох, кстати, вскоре перешел в «Спартак», где стал серебряным призером, потом играл в Испании, его приглашали в сборную… Но урок был преподан. И каждый знал: есть поступки, за которые от Валерия Георгиевича пощады не жди. Так что чего-чего, а в принципиальных вопросах авторитетов у Газзаева не существовало.

Еще одна история. «Динамо» встречалось с московским «Торпедо». Бело-голубые вели игру, счет в 1-м тайме – 2:0. В перерыве, зайдя в раздевалку, Валерий Георгиевич заметил нападающему Кириллу Рыбакову:

– Переодевайся, выйдешь на поле!

Не ведаю, что того за язык дернуло брякнуть:

– Я морально не готов!

На что от Газзаева молниеносно последовало:

– Собирай сумку и уходи!

– Часто Валерий Георгиевич прибегал к столь радикальному «излечению» нерадивых?

– Не скажу, что часто. Но зато так, что запоминалось. До полного, так сказать, выздоровления. Никакой огульности в его воспитательной работе не замечал. Арсенал варьировался в зависимости от обстоятельств и тяжести содеянного, а также степени осознания вины со стороны провинившегося. Для иллюстрации приведу иной пример: выступал в ту пору за «Динамо» Виктор Леоненко.

– Откуда он там появился?

– Его присмотрели в тюменском «Геологе». После перехода быстро включили в заявку ближайшей встречи. И во 2-м тайме выпустили на замену. На поле Леоненко выглядел многообещающе. Во всяком случае, после матча, обменявшись со мной впечатлениями о новичке, Газзаев бросил:

– Это – Игрок!

В том смысле, что есть у того задатки на право в будущем примерить на себя это слово с заглавной буквы. Парень, действительно, оказался неплохим. Но крайне несобранным. А порой разгильдяем.

– Для иллюстрации своих определений можете вспомнить один пример?

– Пожалуйста. Выехали на сбор в Италию. Проводили товарищескую игру. Погода отвратительная, необычайно для этой южной страны холодная. Понимая, чем это может для каждого обернуться, Газзаев предупредил, что все должны хорошо размяться. Судя по всему, Леоненко не очень-то любил себя загружать не только этой, но и какими-либо малоинтересными ему процедурами. Поэтому стоял, крутил для вида тазом, имитировал растяжки. На самом деле разминка у него получилась условной: вроде бы и разогрел мышцы, а по сути – остался «весь деревянный». Последствия не заставили себя ждать.

Уже после 1-го тайма Леоненко подошел ко мне с жалобой: «Болит мышца передней поверхности бедра». Его заменили. Я потом обследовал – типичное повреждение одной из четырех головок передней поверхности бедра. Доложил Газзаеву. Тренер вызвал игрока и ровным голосом, даже как-то скучно объявил:

– Значит, так! Каждый день нетрудоспособности обойдется тебе вычетом в 10 долларов. Это наказание за то, что позволил себе не выполнить мое распоряжение.

Словом, как кое-кто теперь формулирует, «включил счетчик». И Леоненко пришлось платить штраф…

– Современному читателю, наверное, надо пояснить, что тогдашняя «десятка» американских рублей была не в пример весомее нынешней «зелени»…

– Существенно весомей! Поэтому даже разгильдяистый Леоненко быстро почувствовал, что когда бытие определяет сознание, ударяя по собственному карману, жизнь перестает быть радостной.

В конце концов воспитательный процесс завершился комической сценой. По окончании сбора и возвращении домой травмированный обратился ко мне с глубоко выстраданным заявлением:

– Все! Завтра иду заниматься в общую группу!

– Подожди-подожди! – притормозил его я, понимая, что двухнедельный срок для полного лечения такой травмы недостаточен. – Ты, вероятно, забыл свою проблему…

Но куда там! Чувствовалось, у Леоненко в душе нагорело.

– Нет, нет, нет! – решительно оппонировал он. – Надо остановить «счетчик»!

И, выдержав паузу, выдавил из себя почти историческую фразу:

– Устал платить!

Я, естественно, обо всем этом сообщил Газаеву. А тот, уточнив, что «клиент» близок к поправке не только морально, но и физически, махнул рукой:

– Пусть тренируется, раз хочет!

Леоненко приступил к занятиям. Да так рьяно, что пришлось его временами осаживать. Потому что при нагрузках травмированная мышца продолжала побаливать. Однако Виктор не жаловался, а работал через боль. Выздоровление в подобных случаях, действительно, идет быстрее. Особенно когда у человека включена сильная мотивация.

Дальнейшая спортивная судьба Леоненко развивалась затейливо. Этот, вероятно, самый известный в истории «infant terrible» украинского футбола перманентно не давал скучать ни себе, ни другим. В 1992-м его получивший благодаря прессе широкую огласку побег из московского «Динамо» в киевское чуть не закончился пожизненной дисквалификацией.

Другой характерный случай. Экс-наставник «Динамо» Андрей Кобелев еще в игроках отличался непростым, мягко говоря, характером. Об этой его особенности знали все. И даже умевший «обломать рога» кому угодно Лобановский не стал включать Кобелева в сборную, объяснив мне этот шаг следующей причиной:

– Не хочу носить в кармане заряженный пистолет!

– И это несмотря на то, что Кобелев, безусловно, считался лидером?

– Да, на поле Андрей выглядел очень убедительно. Что Газзаев тоже ценил. Но нрав у Кобелева был таков, что он мог вспылить и кому угодно – хоть тренеру, высказать все, что думает. Например, шла тренировка за рубежом. Газзаев дал общее задание. Но, видимо, Кобелеву оно не очень понравилось, и он работал вполсилы. Газзаев подозвал Андрея:

– Все! Уходи! Ты сегодня не нужен!

Конфликт. Когда вернулись в гостиницу, я пригласил Кобелева в свой номер и посоветовал:

– Андрей, пойми: ты был неправ. И поэтому должен извиниться!

– Да чего так, вот я…

Словом, опять задул в свою дуду. Я тоже – спокойно, терпеливо – свое:

– Сними напряжение. Зачем тебе это?

Он выслушал, задумался, встал и молча ушел. Через некоторое время позвонил Газзаев:

– Слушай, Савелий, случилось невероятное: только что у меня был Кобелев. Представляешь, извинился! Нашел в себе силы. Молодец!

– О вашей миротворческой миссии тренер, видимо, не подозревал…

– Ну, естественно! Еще пример. Команда «Динамо» улетела за рубеж на пару товарищеских матчей. Я из-за занятости в сборной не поехал. Но когда ребята вернулись домой, вдруг узнаю, что за нарушение режима Валерий Георгиевич наказал двух футболистов. Оказывается, как-то вечером Газзаев решил проследить, когда подопечные возвращаются в отель. Ну, просидел до 23.00. Некоторые вернулись явно навеселе. В их числе – Юрий Калитвинцев (ныне – один из тренеров сборной Украины. – Прим. Г.К.) и Рыбаков. Валерий Георгиевич их оштрафовал. Причем на очень солидную по тем временам сумму – по 1000 долларов. Калитвинцев безоговорочно принял наказание. А Рыбаков, который обычно в общении со мной находил отдушину, пришел, понурив голову, в «светелку» и взмолился:

– Савелий Евсеевич! Для меня этот штраф, как нож по горлу, – я должен квартиру получить, надо мебель покупать… Не могли бы с Газзаевым поговорить?

Рыбаков, вообще-то, нарушениями не отличался. Уж не говорю о Калитвинцеве. Он по праву считался лидером, образцом по поведению и в быту, и на поле, где, по существу, являлся главным проводником газзаевских идей. Я его очень уважал. Да не только я. Потом он уехал в Киев, где стал капитаном «Динамо»…

Словом, проштрафились два умелых, не подводивших команду футбольных бойца. Потеря – в случае их отлучения от ближайших игр – очень чувствительная. Мы и так тогда не слишком удачно выступали на первенстве страны. Зная, что Газзаев в подобных случаях строг и неумолим, все же я решил с ним поговорить. Выбрал удобный момент, зашел к нему, когда он оставался один:

– Валерий Георгиевич, ну, поскользнулись ребята, амнистируй их! Поверь, только выиграешь от этого! Посмотришь, какая польза от этого будет и ребятам, и делу…

Верный себе Газзаев поначалу даже обсуждать мой вариант не захотел:

– Нет, Савелий Евсеевич! И еще раз – нет! Даже не начинайте разговор!

Но я, прекрасно зная, что Газзаев – человек хоть и горячий, но разумный, дельную мысль мимо ушей не пропустит, гну свое:

– Амнистируй! Во-первых, это правильно будет понято в коллективе. А во-вторых, увидишь, какой благой получится отдача.

Валерий Георгиевич окончательный ответ сразу не дал, но тон изменил:

– Хорошо, подумаю!

Я ушел. На следующие два дня были запланированы интенсивные тренировки. Перед первой главный тренер выстроил команду и, обратившись к провинившимся, заявил:

– Все, ребята, по «нулям»!

– То есть дал Рыбакову и Калитвинцеву понять: верю, что происшедшее – досадный эпизод. Теперь главное для каждого – доказать, что тренер в них не обманулся…

– Именно так. На следующую игру Газзаев поставил их в основу. Ребята были неузнаваемы. А как они играли! Не помню, кто нам тогда подвернулся, но противника не просто победили, а «раскрошили и раздавили». Больше других отличился Калитвинцев.

– Слушаю вас и ловлю себя на мысли, что ведь вы часто – будь это сборная или клуб – вмешивались в не связанные с медициной дела. Вместе с тем, судя по сказанному, видно, не со всяким тренером вы себе позволяли это? Или я не прав?

– Да нет! Почему же! Именно так! Это происходило лишь тогда, когда я чувствовал взаимоуважение. Если видел, что тренер меня понимает, доверяет моим знаниям, нуждается в рекомендациях специалиста такого профиля и такого многолетнего опыта работы в спорте высших достижений. Не забывайте, что в случае с Газзаевым я, кроме всего прочего, много старше его по возрасту, по трудовому стажу в сборных.

– Во многом и, во всяком случае, в медицинской работе – у него к вам было полнейшее доверие?

– Я рассказывал, что по делам службы приходилось иметь дело и с тренерами, которые все обо всем лучше всех знали. Стоило такому углядеть, что я считаю необходимым поберечь травмированного игрока, как сразу следовало нечто вроде: «Ну, что там голеностоп? Затяни, и пусть играет!»

Газзаев не вмешивался в медицинские дела. Никогда не слышал, чтобы он сказал: «Что так долго лечите?» или «Что это за травма? С такой можно выходить и сражаться на поле!» Все, что он себе позволял в случаях крайней нужды – попросить «что-то сделать». И то, если подобное вмешательство не грозило отразиться печально на дальнейшей судьбе игрока, его здоровье. В подобных вопросах последнее слово всегда оставлял за мной.

Выступал в начале 1990-х за «Динамо» яркий форвард Дмитрий Чернышев. Выдающейся техникой, может, не выделялся, но бегал, как про него писали в газетах, быстрее ветра. Но вот беда: в одном из матчей Дима получил очень неприятную травму – повреждение мениска. Валерий Георгиевич сразу ко мне:

– Савелий Евсеевич, попробуйте, может, без операции обойдемся. Очень он команде нужен!

Ну, что делать? Начал лечить! Как? В медицинские подробности вдаваться не буду. Скажу только, что есть спецметоды, в том числе внутрисуставные инъекции. С их помощью проблему можно решить. Понятно, что только на какой-то период. Позже Чернышеву все равно пришлось оперироваться, проходить длительную реабилитацию. Но тогда я временно поставил его на ноги. Газзаев уже ушел из «Динамо», а Чернышев все выступал, приносил пользу команде, ибо игра динамовцев строилась через Диму, на использовании его феноменальной скорости.

Возвращаюсь к Газзаеву. Говорю об этом с полной уверенностью, потому что отнюдь не каждый из тренеров, с кем за долгие годы пришлось работать в различных командах, подошел бы и сказал:

– Спасибо вам большое за Чернышева!

А Газзаев нашел возможность и подойти, и тепло поблагодарить.

Он в этом смысле очень благодарный наставник. И еще, конечно, личность в футболе…

– После его ухода из «Динамо» или когда вы на какое-то время сосредоточились на работе в сборной, ваши пути пересекались?

– После ухода из «Динамо» он вернулся в «Аланию», лет пять снова подымал эту команду. Встречаться в тот период нам, как понимаете, было затруднительно. Но Валерий Георгиевич мне часто звонил, советовался по различным, в том числе и касающимся содержания тренировок вопросам – в частности, когда лучше кросс ребятам бежать. Он по-прежнему – не формально, а по существу – видел во мне коллегу, должность которого, собственно, так и называется – тренер-врач.

Я же, как прежде, когда начинал работать с тем или иным наставником, то обязательно вникал в тренировочный процесс. Иное дело, что не все шли мне в этом навстречу. Для Газзаева подобный подход сомнению не подлежал. А вот Рахимову в бытность его главным тренером «Локомотива» это было не нужно. Так что при нем меня от нашего общего дела отодвинули. Принесло ли это команде благо – не мне судить! Напомню, потом на роль спасателя пришлось очень попросить вернуться Семина.

Вернусь к Газзаеву. В 2001-м, когда Валерий Георгиевич принял ЦСКА, он вскоре позвонил мне:

– Как вы посмотрите на приглашение поработать с армейцами?

– И какой ответ он услышал?

– Ну, как? Ведь я трудился в «Локо», куда меня пригласил Юрий Павлович. И при нем условия работы врача-тренера в команде по всем аспектам, включая материальный, очень устраивали. Нет, уйти от Семина – я бы посчитал свой переход предательством…

– Газзаев не обиделся на ваш отказ?

– Вроде нет. Ведь в 2001-м, когда Валерия Георгиевича пригласили в сборную, он сразу позвал туда и меня. При этом одним из явно волнующих его вопросов был:

– А клуб вас отпустит?

– Ну, я же не перехожу под ваше крыло насовсем?

– Да нет же, – успокоил меня, – в качестве консультанта.

– Что дальше?

– А ничего. После этого разговора все заглохло. Полагаю, процесс затормозили в верхних инстанциях. Видимо, мой почтенный возраст смутил.

– А вот если немного вернуться в период, когда Газзаев столь успешно руководил ЦСКА, вы часто общались? Все же Москва – не Владикавказ. Хоть и в разных командах, но в одном городе трудились…

– Как раз тогда – редко. Правда, я по-прежнему присутствовал на его юбилейных торжествах. Как и он на моих. Но со временем что-то поменялось. Во всяком случае, чем выше – и заслуженно – поднимался рейтинг Газзаева, наставника ЦСКА, тем реже становились его звонки. В 2009-м, когда Валерий Георгиевич переехал на работу в Киев, звонки и вовсе прекратились…

– Ну, Бог ему судья! Новая работа – новые хлопоты. Давайте проясним другое: чем объясните, что у Газзаева – и в клубах, и в сборной – резкие взлеты чередовались глубокими провалами?

– К таким темпераментным натурам, как Газзаев, нужно уметь адаптироваться. Причем не только тем, кто работает с ним в штабе, но прежде всего футболистам. Иногда Валерия Георгиевича было не грех и попридержать. К счастью, он умел слушать и слышать.

Мы находились на сборах в Германии. Есть классическое упражнение для получения показателя качества выносливости. Его Лобановский часто применял, Газзаеву оно тоже нравилось (он, кстати, очень хорошо учился в Высшей школе тренеров). Итак, повторный бег на 400 м. В свое время Валерий Васильевич более пяти раз его не давал. Поэтому я подошел к Валерию Георгиевичу и осторожно поинтересовался направленностью тренировки:

– Сегодня, – бодро ответил старший тренер, – они побегут по 400 метров.

– И сколько будут повторять?

– Планирую раз пятнадцать.

У меня глаза на лоб полезли:

– Валерий Георгиевич, дорогой! Если хочешь уложить всю команду, то давай все пятнадцать. По всем физиологическим параметрам это никак не вяжется. Многовато.

Газзаев нахмурился:

– А какие ваши предложения?

– У Валерия Васильевича, – поясняю, – это выглядело так: 5 раз по 400. Но давался временной норматив пробежки одного отрезка.

Газзаев, немного подумав, сказал:

– Наверное, вы правы!

И пошел дальше: убрал упражнение из текущего занятия.

Попытаюсь высказать свое мнение о природе газзаевских перепадов. Вы, наверно, замечали, как он ведет себя на скамейке запасных во время игры – вскакивает, кричит, бурно переживает… Я это наблюдал как никто близко. Потому что перед самым первым выходом с командой на поле Валерий Георгиевич, показав мне на лавку, сказал:

– Будете сидеть первым, а я за вами!

Обычно врачей отодвигают подальше. А тут! Я посчитал за честь, что он посадил меня по правую руку. Но был в том и практический смысл. Потому как скоро он попросил:

– Когда буду пытаться выскочить на поле, держите меня сзади!

Так оно и происходило! Только представьте: Валерий Георгиевич, всегда очень аккуратный, со вкусом одевающийся, рвется руководить игроками на поле, а я сзади хватаю его за плащ или пиджак.

Вот такой темперамент!

– А он слушался, когда вы его на лавочке тормозили!

– Слушался. И не только на стадионе. Например, с курением. У него давление скакало, с сердцем возникали проблемы. Как-то в раздевалке, когда мы, динамовцы, кому-то проигрывали, ему плохо стало. Пришлось оказать экстренную помощь. Поэтому я здорово пристал:

– Валерий Георгиевич, бросай курить!

И он на какое-то время послушался. Но потом вновь взялся за старое – на той же лавочке не мог сдержаться из-за нервного напряжения. А курение его отвлекало. Словом, процесс шел неоднозначно. Хорошо уже было то, что в быту Газзаев почти перестал курить. Раньше засаживал одну сигарету за другой. Особенно после еды.

Однажды команда играла в гостях, когда у него в перерыве закружилась голова, выступил холодный пот. Померил давление – чрезмерно высокое. Сделав все, что требовалось в подобных случаях, я попросил: «Валерий Георгиевич, 2-й тайм оставайся здесь, в раздевалке». Какое там! Чуть стало лучше, и он появился на тренерской скамейке.

Теперь насчет взлетов и провалов. Думаю, все из-за того, что эмоции у него иногда перехлестывают.