Ночи Виллджамура Ньютон Марк
– Что ж, по крайней мере, честно. – Он пожал плечами. – И результат известен заранее, верно? Но я не так предсказуем.
Она отодвинулась от него на шаг:
– Рандур Эстеву… ты просто бесишь меня иногда!
– Эй, расслабься. Я же пошутил.
Когда она успокоилась, они вернулись к шажкам, подскокам и выкрутасам танца. Его грудь прижималась к ее груди, ладони лежали на ее лопатках.
– Я знаю, что нравлюсь тебе, Эйр. Тут нет никакой науки, и не надо быть культистом, чтобы предсказать, что между парнем и девушкой такое случается. Ты – красивая женщина, я – привлекательный мужчина. Да и вообще, когда ты предложила заплатить мои долги, я уже тогда понял, что к чему.
– Ну и почему же ты никак не отреагировал?
Он склонился к ее уху, и пространство между ними будто наполнилось электричеством.
– А потому, госпожа правительница, что нам с вами надлежит думать только о танце, а для его успеха наличие определенного напряжения между партнерами весьма желательно. Вы ведь хотите выступить на Снежном балу наилучшим образом, не так ли?
Серьезность его слов так поразила ее, что она не знала, как реагировать. Ее ответ вышел несколько скомканным:
– Значит, приди я к тебе хоть голой и предложи себя откровенно… ты все равно не стал бы… – Ей хотелось воспользоваться каким-нибудь из его словечек, но ничего не шло в голову. – Не захотел взять меня?
– Я не смог бы, ведь я слишком вас для этого уважаю.
– А, понятно. – Она не могла удержаться от искушения воспользоваться той близостью, которую создавал танец, и к черту приличия, к черту двор с его этикетом, ведь она хочет этого мужчину прямо здесь и сейчас. Его наглая самоуверенность временно выбила ее из колеи, но теперь настало время поквитаться и заявить на него свои права.
Ее руки сильнее обвились вокруг его гибкого торса, обхватили шею, наклоняя его голову, ее губы коснулись ямки под горлом, и, как только она ощутила вкус его кожи, из ее груди вырвался вздох. Грудью она ощущала биение его сердца. Его руки сначала бессильно упали вдоль тела, но затем он взял ее лицо в свои ладони и приблизил ее губы к своим. Тихий стон и бурное дыхание.
Она слегка отодвинулась, чтобы посмотреть на него, он ответил ей полным смятения взглядом, пытаясь прочитать ее мысли. Неужели этот женолюб со стажем не знает, как себя вести в подобной ситуации?
Он пытался найти слова, но она прижала палец к его губам. Призвав себе на помощь всю силу воли, какая у нее была, она оторвалась от него и, пройдя через зал, встала у занавешенного окна. Отодвинув гобелен, она впустила в помещение носившийся над городом ветер. Она ждала, чтобы Рандур подошел к ней, полная решимости не оборачиваться, пока этого не случится, и шпили и мосты перед ее глазами утратили всякий смысл.
Но он не приближался, и ей пришлось спросить:
– Неужели великий Рандур Эстеву испугался?
Тогда прозвучали шаги, и его теплое дыхание защекотало ей шею.
– Я не знаю, как поступить.
– Судя по тому, что я видела, ты отнюдь не новичок в таких делах.
– Те женщины… они ничего не значили. А сейчас я сам не понимаю, что чувствую. То есть с тех самых пор, как ты предложила мне помощь… в моей голове творится что-то невообразимое. Просто я не хочу, чтобы ты думала, будто купила мое внимание.
– Похоже, что у тебя все-таки есть чувства? – заметила она, ожидая резкого ответа, рассчитанного на то, чтобы ее разозлить.
Вместо этого он сказал:
– Я знаю, что рано или поздно причиню тебе боль, а я этого не хочу. Как я уже говорил, я у тебя в долгу.
– Есть разные способы рассчитаться с долгами.
– Разве я не стану в твоих глазах продажным мужчиной?
Она пожала плечами:
– Если ты действительно захочешь, то нет. – Она чувствовала, как нарастает ее отчаяние, и теряла над собой контроль.
– А я думал, что высокородные дамы должны отвечать за свое поведение.
– Когда все кончится, в смысле, когда пройдет наш бал, – сказала она, – и ты вернешься на Фолк, это уже не будет представлять опасности?
– Возможно, – ответил он. – А время дорого, его осталось мало. – Тут его голос изменился, просветлел. – А знаешь, если ты хочешь, то мы можем сегодня смыться в Кейвсайд и потанцевать там, чтобы попрактиковаться перед балом. Там сегодня танцы на улице, по крайней мере Денлин так говорил, и, по-моему, нам лучше пойти, потому что тебе надо привыкнуть танцевать на публике. У тебя еще есть время набросить на себя что-нибудь попроще – если у тебя, конечно, найдется такое. Там будет грязно и холодно.
– Что-нибудь подходящее найдется наверняка, – отвечала она. – Ты всегда приглашаешь меня в такие очаровательные местечки.
Немного нервничая, они шли по мощеным улицам, слушая, как отзываются на их легкие шаги камни у них под ногами. Охранников в Балмакаре они надули, сделав вид, будто Эйр нехорошо и она пораньше ложится спать. Предстоящее приключение вызывало у нее легкое жжение в груди. Время от времени, пока они с Рандуром спускались по крутым лестницам, она хватала его за руку. Небо превратилось в серый с голубыми разводами блин, снежинки падали так медленно, что казалось, будто они зависли в воздухе. Сосульки мерцали на сводах мостов, и они стояли точно в уборе из хрустальных кинжалов. В последнее время люди редко высовывали нос на улицу по вечерам, но за окнами то и дело мелькали лица, грустно глядевшие наружу из своей теплой темницы, в просветах между шторами скользили тени.
Эйр надела облегающее коричневое платье и специально взлохматила свои короткие волосы, чтобы не производить впечатления богачки. Она чувствовала себя свободной, сбросив вместе с нарядными одеждами путы формальностей и натужность манер.
По пустым, покрытым снежной кашей улицам они шли по направлению к пещерам, к истинному Виллджамуру. Дом здесь стояли совсем близко, стена к стене, и ей нравилось думать, что они делятся друг с другом теплом. И еще здесь, по крайней мере, будет защищенная зона, в то время как вся остальная империя станет бороться с надвигающимся ледяным покровом за источникипищи. Неудивительно, что беженцы толкутся у городских ворот, невзирая на все тяготы городской жизни, какие она видела своими глазами. Ей открылась нищета родного города; вот и сейчас, когда они шли по улицам, она обращала внимание на бездомных: видела девушку одного с ней возраста, спавшую в подворотне ветхого дома, обратила внимание на семью румелей, сидевших вокруг ямы с огнем, не отрывая от пламени пустых глаз. Как далека она была в своем богатстве от всего этого. Она понятия не имела о том, что такая жизнь возможна, пока Рандур не привел ее сюда. Первый же визит открыл ей глаза. Она не представляла, что в ее городе существует такой беспросветный мрак. Но, знай она раньше о том, как устроена жизнь на самом деле, сделала бы она что-нибудь?
Лабиринт тесных улочек вывел их на хорошо освещенную, вымощенную каменными плитами площадь в окружении ветхих однотипных домов, где женщины высовывались наружу из узких окошек, заслышав внизу голоса звавших их мужчин. Создавалось ощущение ритуальности. Кто-то начал бить в барабан, и стайка пестро одетых женщин выскочила на середину площади, протиснувшись мимо скамей, на которых сидели старики, посасывая свои трубки и громко болтая, а на их лицах была написана такая радость, какой она не наблюдала ни у кого с тех пор, как началось понижение температуры.
– Рэнди, ты пришел! – Она узнала голос Денлина. – И по-дружку привел. Вот это здорово.
– Денлин, старый ты черт. – Рандур глянул на Эйр, точно хотел извиниться за грубость, но тут же вернулся к старику.
Тот хлопнул его по плечу, а Эйр отвесил глубокий поклон.
– Не надо, Денлин, – прошипела она. – Здесь я обычная женщина.
– Ну конечно. – Он улыбнулся.
– Нет, правда. Сегодня я просто хочу потанцевать.
– Ну, это ему решать, как я погляжу. – И Денлин взглянул в лицо Рандуру.
– Вовсе нет, – запротестовал тот. – Она свободная женщина, сама себе хозяйка. Тут нужен мужчина половчее меня, чтобы охмурить ее.
Ей понравилось, что он назвал ее женщиной. Почему-то это было важно.
– Ну как скажешь, – согласился Денлин. – Глянь, там уже вроде готовы… – И он указал на пары, застывшие в ожидании музыки.
Эйр с удивлением следила за тем, как ловко местные женщины направляли мужчин в танце, как естественно вели их за собой. Ритм все ускорялся, становясь требовательнее, тяжелее, пары неслись по площади, выстукивая каблуками. При этом они то и дело перекликались, привлекая внимание друг друга к новым замысловатым фигурам танца. Глядя, как они скачут и прыгают в свете факелов, Эйр почувствовала овладевшее ею примитивное исступление.
– Готова? – шепнул ей Рандур и протянул руку.
– Не знаю, – заколебалась она. – У них так хорошо получается. А я тебя опозорю.
– Что за чушь, дамочка, – вмешался Денлин. – Идите в круг и танцуйте. Люди приходят сюда ради веселья, а не ради того, чтобы все было правильно и красиво.
И они пошли танцевать форманту, плясовую, где резвость ног была основным требованием. Она не слишком любила эту пляску, мало ею занималась и сначала чувствовала себя неуютно оттого, что ей приходится двигаться перед ловкими незнакомцами. Однако ее уверенность в себе нарастала, и вот они уже пустились вплетать свой собственный сложный узор в ковер окружающих движений.
В этом танце были и веселость, и напряжение, и острота. Их контакт, поначалу ограниченный лишь позициями танца, постепенно расширялся. И вот им уже казалось, будто в этом богами забытом уголке Виллджамура они целую вечность держат друг друга в нежнейших объятиях.
Среди этих обычных людей она впервые в жизни чувствовала себя свободно и легко. С ними она забыла все, чему ее учили с самого детства, отбросила свою претенциозность, манеры и кокетство.
После первых танцев Рандур раздобыл ей и себе по стакану дешевого вина, а она пока разглядывала гуляк вокруг. Повсюду на площади, в темных уголках, болтали и смеялись люди, их смех рассыпался по булыжной мостовой. Ребятишки бежали навстречу родителям, которые только что закончили танцевать, их глазенки выражали новое восхищение взрослыми. Вне всякого сомнения, здесь, в подземелье, люди больше умеют радоваться жизни, чем те, кого она встречала в верхнем городе.
Вечер продолжался, один танец сменял другой. Молодые люди изрядно выпили, их отточенные движения и позы становились все более неуклюжими. Девушке было смешно. В этот самый миг она прощалась с нормами поведения, которых, сама того не осознавая, придерживалась всю жизнь.
Прошло еще часа два-три, люди стали расходиться. Она огорчилась, когда смолкли барабаны. Догорали и гасли факелы. Денлин давно ушел с какой-то пожилой женщиной в обнимку, Эйр это ужасно тронуло. «Наверное, люди всегда сочувствуют другим парам, когда влюбляются сами», – подумала она.
Они с Рандуром молча танцевали на опустевшей площади. Может быть, она опьянела, но ее желание не остыло, и ей было все равно, в какой форме его удовлетворить. Она не знала, есть ли на такой случай какие-то правила, и на ощупь искала границы своего нового «я». Ей было абсолютно ясно, что она пересекла некую грань и просто не может продолжать быть той, кем она была до встречи с ним. Возврата не будет. Она приятно удивилась, сообразив, что у нее есть лишь один путь – вперед.
– О чем ты думаешь? – спросила она его. – Мне надо знать.
– Да так, ни о чем.
Теперь ей даже нравилось, что вокруг никого нет.
Отсутствие людей придавало всему происходящему что-то фантастическое, как будто солнце уже умерло и они остались совсем одни. Только он и она на всей земле.
– Нет, ты о чем-то думаешь. Я вижу по тому, как ты смотришь на меня.
– Тебе не понравится, – сказал он.
– Нет, понравится. – Она вытягивала из него ответ.
Рандур рассеянно положил обе ладони ей на талию.
Наконец он сказал:
– Я думал о том… как мне хочется тебя раздеть.
– Здесь? – спросила она, боясь, что ее сердце вот-вот перестанет биться. Надо же, как он откровенен.
Эйр оглянулась посмотреть, не слышит ли кто, и этим дала ему понять, что она не против. Рандур наклонился и поцеловал ее в шею.
– А откуда… откуда мне знать, что я для тебя не просто очередная победа? – Эйр прошептала эти слова еле слышно, так крепко она к нему прижималась.
– Что бы я ни говорил сейчас, какая разница? Ты ведь все равно всегда будешь подозревать меня в легкомыслии, так?
Не зная, что отвечать, Эйр подняла голову и поцеловала его с необычайной нежностью. Его ладони прошлись вверх по ее спине, скользнули вниз, на бедра, и она содрогнулась в предвкушении.
Она взяла его за руку и повела на угол площади, а оттуда в узкий переулок, существования которого даже не замечала раньше.
– А ты уверена, что хочешь? – спросил Рандур.
– Да. – Его неожиданная робость рассмешила ее.
– Ты ведь никогда раньше ничего такого… гм… не делала, да?
– Что бы я ни сказала сейчас, какая разница? – ответила она, и этот ответ его, похоже, удовлетворил.
– Может, хотя бы найдем местечко поудобнее?
– Я всю свою жизнь провела в очень удобных местах, – сказала она и, стянув с него рубашку, бросила ее на землю.
Рандур развернул Эйр так, чтобы оказаться у нее за спиной: поза как в одном из их танцев, только шиворот-навыворот. Очень нежно он провел ее через последовательность движений, которые показались ей такими естественными, ведь он ничего не усложнял; его небритый подбородок шершаво коснулся ее плеча, ладонь скользнула по ее животу, спустилась ниже. Она даже застонала от счастья, когда его рука наконец оказалась у нее между ногами.
Чувство времени полностью покинуло ее, когда она потерялась в ритме самых примитивных движений… не вернулось оно и после, когда Рандур прислонился к стене, а Эйр повернулась к нему лицом, головой зарывшись ему в шею, в темноте и тишине, где не было ничего, кроме биения ее сердца.
Глава тридцать четвертая
Следователь Джерид смотрел на утреннее небо.
Он почти радовался утру здесь, наверху, среди самых высоких уровней города, подальше от ребятишек с Гата-Гамаль и их снежков. Тут му не надо постоянно оглядываться через плечо, вычисляя, откуда могут прилететь снежные снаряды и находится ли он сам в поле зрения тех, кто может их швырнуть.
Румель решил совместить обсуждение последних событий с Тристом и прогулку на свежем воздухе. Джерид хотел проветриться, надеясь, что во время моциона его посетит какая-нибудь догадка касательно двух убийств. Время шло, а ему все больше и больше было над чем подумать. Напряженность между горожанами и беженцами росла. Настроение внутри городских стен во многом формировалось под влиянием листовок, выпущенных Советом. В них гражданам Виллджамура прямо рекомендовали держаться подальше от тех, кто ищет убежища в их городе, ведь они либо заразные больные, либо потенциальные преступники. Джерид знал, что порожденный этими обращениями страх властям только на руку: на улицах все чаще встречались солдаты, они останавливали первых попавшихся прохожих и обыскивали их под предлогом поисков незаконных мигрантов. Под влиянием того же страха в последние дни кто-то каждый вечер стрелял из дальнобойных луков по лагерю беженцев с высоко поднятых мостов города. Тетиву могла спустить рука любого гражданина – так утверждали власти, – однако подпольная организация «Содружество» выпустила свои листовки, в которых были названы имена и адреса, и армия не сразу сумела конфисковать тираж.
Джериду во многом предстояло разобраться.
Люди, как тени, крались мимо, меся сапогами жидкую грязь, а рабочие лопатами скидывали снег на обочину улицы. Потом его сваливали в тачки, везли в порт и сбрасывали в море, но едва чистильщики успевали прибрать одну улицу, как ее тут же начинал застилать тонкий белый покров. Красота была необыкновенная, когда-нибудь, в глубокой старости, он наверняка будет вспоминать эти тихие белые улицы с чувством горьковато-сладкой ностальгии.
Джерид обнаружил, что людям свойственна некая упрямая гордость, которая не позволяла им сдаться на милость Оледенению. Жизнь продолжалась, никто не жаловался. На улицах через равные интервалы друг от друга поставили жаровни, в них целый день поддерживали огонь, чтобы уличные торговцы не замерзли насмерть, и над Виллджамуром теперь тоже покачивались тонкие столбы дыма. Торговцы пушниной не успевали пополнять запасы меховой одежды, между их клиентами то и дело вспыхивали драки за право обладать тем или иным новейшим мехом, доставленным из какой-нибудь далекой провинции. Одна неприятная сцена разыгралась между группой румелей и людьми, которых он знал как бандитов из Кейвсайда; она живо напомнила ему румельские мятежи пятидесятилетней давности.
Он повернулся к Тристу:
– Ну как Туя, рассказала что-нибудь?
Трист покачал головой:
– Она очень уклончива. Но раньше или позже я надеюсь добиться результата. Я нашел балкон, с которого удобно за ней следить. Но она принимает совсем немного клиентов.
– Полагаю, она занимается своим ремеслом достаточно давно и успела кое-что отложить, – проговорил себе под нос Джерид, снова вглядываясь в снег. – Ей ведь не о ком заботиться, кроме себя самой, и, по-моему, мысль о деньгах ее угнетает.
Трист шмыгнул носом, нерешительно помялся с ноги на ногу, не поднимая глаз.
– А как себя чувствует Мариса? – спросил он наконец.
– Отлично, с тех пор как опять перебралась ко мне. – Джерид глянул на помощника искоса. – А почему ты спрашиваешь?
– Да так просто. Показалось, что я видел ее на днях в «Кресте и полумесяце».
– Что-что? – Джерид был явно удивлен. Она в такие места обычно не заглядывала.
– Мне показалось, что у нее была там встреча с каким-то джентльменом. Я с ними не разговаривал, просто заметил их в углу.
Это что еще за чертовщина?
Джерид резко повернулся к собеседнику спиной:
– Ладно, пошли, а то у меня уже хвост отмерз.
И они вернулись в здание инквизиции, где, едва попав к себе, Джерид тут же принялся разводить в камине огонь. Пока пламя не разгорелось как следует, он молчал. Трист взял стул и сел рядом с ним.
Наконец Джерид заговорил снова:
– В «Кресте и полумесяце», говоришь? Когда это было?
– Два дня назад, – ответил Трист. – Вечер был в самом начале – час восьмой или девятый. Все в порядке, Джерид? Вид у вас немного обеспокоенный.
– Да… Да, она говорила мне, что у нее дружеская встреча, и только.
Трист откинулся на спинку стула, протянул к огню ноги:
– Ну, значит, все в порядке. Не о чем беспокоиться.
– А как он выглядел? – спросил Джерид.
– Высокий темный румель, я его не знаю. Смуглый, одет прилично. Похоже, они давно знакомы. Все время смеялись, знаете, как те, кому есть что вспомнить. Старые друзья.
– Что-то я у нее таких друзей не знаю, – усомнился Джерид. – И вообще, она говорила мне, что собирается встречаться с женщиной.
– Я бы на вашем месте не стал так переживать. Ну, может, случайно столкнулись. Вы же знаете, как это бывает.
– Верно… – сказал Джерид. От последних слов Триста ему стало совсем плохо.
Трист встал:
– Пойду-ка я лучше, послежу за Туей.
Проводив взглядом Триста, который вышел из комнаты, Джерид остался один на один с гудевшим в камине пламенем. Мысли и подозрения поглотили его полностью.
В тот вечер он вернулся с работы рано, в доме пахло свежим хлебом. От одного запаха у него должен был разыграться аппетит, но есть не хотелось.
Он снял плащ, отряхнул снег с сапог и поставил их у огня в кухне, где Мариса занималась выпечкой. Она напевала популярную мелодию из тех, что лет десять тому назад можно было услышать в любом баре, и песня пронзила его острым воспоминанием.
– Ты рано, – заметила она, целуя его в щеку.
Неужели она удивлена? Что, ждала кого-то другого?
– Да, работа сегодня не шла, вот я и решил взять перерыв и подумать.
Она продолжила месить тесто:
– Я скоро закончу. Вот налеплю еще булочек. Так приятно отвлечься на стряпню от всякой другой работы.
– Здрово, – без всякого воодушевления отреагировал он и вышел и тут же начал ругать себя.
Откуда это негативное чувство по отношению к ней? Он еще ничего толком не знает, а уже позволяет себе резкости. А что он стал бы делать, если бы что-то и в самом деле произошло? Он снова повернул в кухню, но остановился далеко от порога, в полутемном коридоре, откуда стал наблюдать за ней. Он видел ее как будто впервые, потому что теперь ему все в ней казалось важным, все надо было обдумать.
Стройная для своего возраста, она сохранила фигуру и привлекательность. Мужчины наверняка заглядываются на нее. Мать Джерида любила повторять, что тому, кто хочет спокойно спать по ночам, не важно, будь он мужчиной или женщиной, лучше выбирать невзрачного партнера, но Джерид никогда не разделял мнения матери в вопросах вроде этого.
Может быть, Трист ошибся, может, он видел вовсе не Марису?
Джерид ничего не мог поделать с тупой болью, возникающей в нем всякий раз, когда он думал о Марисе с другим мужчиной. Эта боль озлобляла его, делала уязвимым, слабым. Случись это несколько месяцев назад, когда они еще жили порознь, ему было бы легче. Но сейчас хуже всего было именно то, что она все же вернулась к нему и он любил ее, как никогда прежде.
Он нарочно задел притолоку, так что Мариса взглянула на него, прежде чем снова вернуться к булочкам:
– У тебя все в порядке, Джерид?
Он снова вошел в кухню:
– Я не спросил у тебя, как прошел вечер с Ланией.
– Хорошо, спасибо. Мы с ней так долго не виделись…
– Где вы были?
– У нее дома, ей не хотелось выходить в снег.
– Трист говорит, что видел тебя в каком-то трактире.
Ему показалось, что в ее поведении что-то изменилось, возникло какое-то напряжение или легкая неуверенность.
– По пути к ней, что ли? – спросила она.
– Он точно сказал, что это было в трактире, но, может быть, он ошибся и принял за тебя другую.
– Ну, значит, он обознался. Я все время была у Лании. Мы сидели и болтали. У нее новый друг, он так хорошо с ней обращается, прямо как с равной, и вообще, судя по всему, очень милый.
Джерида это не успокоило. Возможно годы службы в инквизиции превратили его в циника.
Послеполуденное солнце вырвалось из-за облаков, осветив причудливый рельеф неба. Шпили и мосты города искрились. Трист приоткрыл балконную дверь в комнате Туи, чтобы избавиться от резкого запаха красок. Из щели потянуло морозным воздухом, и его чувства сразу обострились. Подперев подбородок сложенными домиком ладонями, он внимательно разглядывал скульптурное подобие Марисы. Туя, присев перед ней на корточки, вносила последние, неразличимые для неопытного глаза изменения в свое творение.
Трист продолжал подпаивать Тую наркотиком, не сильно, но регулярно, чтобы легче было держать ее в подчинении. Он был очень доволен собой, точнее, даже ловил кайф от затеянных им козней. Он уже заставил Джерида сомневаться в верности жены, а скоро тот увидит ее в действии.
– Ну вот, – пробормотала Туя и резко поднялась на ноги, простое голубое платье обтянуло ее фигуру.
Трист подумал, что другой на его месте не преминул бы воспользоваться ситуацией, но не он, с его высокими моральными принципами.
– Она совсем… совсем как живая, – признался Трист.
И в самом деле, глиняная женщина была точной копией Джеридовой жены, хотя он никогда не видел последнюю голой. Неподвижная, она походила на статую, и Трист не знал, что будет дальше.
Накануне вечером Трист как раз водил Тую посмотреть на жену Джерида, пока та шла по обледеневшим улицам. Тесный рабочий контакт с румелем давал ему одно преимущество: он прекрасно знал все повадки его жены. Чтобы Туя могла понаблюдать за ней как следует, и с близкого расстояния, Трист даже не пожалел своего кошелька и рассыпал на пути у женщины пригоршню монет.
Трист твердо знал, что будет присутствовать при встрече Джерида с этим чудом. Нельзя же, в самом деле, пропустить такое лакомство.
В течение часа Туя совершала какие-то странные ритуалы с набором реликвий. Трист наблюдал за ней как мог внимательно, время от времени даже задавал вопросы, но Туя отвечала расплывчато. Без сомнения, за плечами у этой женщины некая история, которой ему никогда не узнать.
Магия дауниров была за пределами его понимания, да и любого нормального человека тоже. Он считал ее непостижимой. Вот и теперь он развалился на кровати Туи и стал ждать оживления. Статуя женщины-румеля засветилась, потом погасла. Снова засветилась и опять погасла. Он хотел что-то сказать, но Туя жестом велела ему сохранять молчание, а сама продолжала ходить вокруг статуи, поглаживая ее то здесь, то там, и каждое ее прикосновение содержало налет эротизма. Поддельная румелиха слегка задрожала. Ее руки подались вперед, точно желая обнять кого-то, потом упали. Скульптура медленно двигала рукой, ногой, головой так, словно привыкала к ним, училась управлять своим телом. Открывала для себя подвижность.
И вдруг она задвигалась легко и грациозно, совсем как настоящая Мариса. Каким-то образом Туя сумела ухватить и передать средствами своего искусства саму суть личности жены Джерида. Нет, эта женщина не просто загадка. Трист соскользнул с постели, чувствуя, как волоски у него на руках встают дыбом. Вот, прямо перед ним магия древних совершает свое таинственное действие, и все ради него, ради его целей. Полчаса ушло на то, чтобы одеть куклу так, как обычно одевалась жена следователя. Но это было нетрудно, поскольку Мариса не придерживалась какого-то единого стиля в одежде.
Пока они накладывали макияж, фальшивая Мариса сидела за туалетным столом и рассматривала себя в зеркале.
Наконец Туя в изнеможении повалилась на постель и капризно проговорила:
– Это все, что тебе нужно? Тогда чего ты тут торчишь?
Пришла пора дать ей еще наркотика, но он не принес с собой достаточно. Да еще надо прихватить капельку чего-нибудь для Джерида. Он взялся за древнее племенное украшение, состоявшее из длинных нитей бус, свисавших с огромной сферы. Размахнувшись им как следует, он ударил ее по голове. Туя, охнув, упала на пол, тонкая струйка крови потекла на плитки.
Поддельная Мариса поглядела на него с удивлением, потом снова застыла, словно статуя.
– Все нормально, – сказал Трист. – Она преступница. – Зачем он говорит с этой штукой? Это же противоестественно. Разве у нее есть эмоции? Создание, не мигая, продолжало смотреть на него.
Он швырнул артефакт на кровать.
– Никуда не уходи, – буркнул он и вышел в холодную ночь.
Звезды скрылись за облаками, а значит, теперь будет не так холодно, как все последние дни. Остановившись на тротуаре, он взглянул на окна Туи, на приоткрытую балконную дверь, из которой лился свет, и снова с изумлением подумал о силе, коей обладали древние, пока не сошли с исторической сцены.
Глава тридцать пятая
Он знал, что дни бывают плохие и хорошие. Такова жизнь сотрудника инквизиции. Не каждый способен нести эту службу, ведь на улицах Виллджамура часто приходится видеть страшные вещи.
Утро Дня жрецов, сто пятьдесят лет тому назад: тела троих ребятишек, обнаженные и разделанные на части, найдены в приличном районе города. Мостовая устлана их внутренними органами, всюду блеск свежей крови. Его первое самостоятельное дело. Совет настоятельно рекомендовал Джериду позаботиться, чтобы богатые обитатели квартала ничего не увидели.
В этом он весь, Виллджамур: делай что хочешь, лишь бы богачи были довольны.
Впоследствии убийца был найден – им оказался жрец Джорсалира, и дело тоже пришлось замять, ведь по неписаным правилам инквизиции Джорсалир обижать не следовало. Но того мерзавца Джерид все же поймал и позаботился о том, чтобы он получил свое сполна. Правда, об этом в трактирах не болтали.
Учитывая, сколько всякого он повидал на своем веку, казалось бы, ни одна неприятность уже не сможет выбить его из седла. Одни маленькие негодяи со снежками чего стоят, а ведь он терпит, когда их снежные снаряды врезаются ему в спину и барабанят по стенам его дома.
Но Джерид пал духом.
В тот день Трист предложил ему зайти выпить после работы, и Джерид подумал, почему нет? Ему как раз хотелось перемолвиться с кем-нибудь парой слов о жизни вообще.
Снег смерзся на улицах в ледяную корку еще до того, как его убрали, и румелю приходилось идти, прижимаясь к подоконникам домов, чтобы не поскользнуться. Однако от его внимания не укрылось, что Трист ведет его в сторону Гата-Картану, где был убит советник Гхуда.
Итак, вот они, два сотрудника инквизиции, сидят за столом в трактире. Точнее, в круглосуточной чайной «Вильхаллан», названной так в честь города и, судя по ее внутреннему убранству, такой же старой, как он сам.
– Ничего старинного тут нет, – возразил Трист. – Сплошные подделки, хотя и очень хорошего качества: мебель, барная стойка, цветные фонари.
Он был прав. Внутри царил сумрак.
– Не в моем вкусе, – сообщил ему Джерид, пока они протискивались за небольшой деревянный столик в тесном уголке.
В остальном место было совсем непримечательным. Маленькие свечи, во множестве стоящие на столах, освещали лица посетителей снизу. От этого вид у всех был зловещий, как будто люди пришли сюда за чем угодно, но только не за весельем. В соседней комнате стучал барабан и выводил мелодию какой-то инструмент, которого Джерид никогда не видел. Казалось, они и впрямь оказались где-то на окраине империи.
– А ты, значит, часто сюда заходишь? – спросил Джерид и засмеялся.
Трист лишь улыбнулся в ответ и повернулся к официантке, одетой в черное платье с замысловатым воротничком и манжетами. Джерид никогда не поспевал за модой. Не поспевал он и за Виллджамуром. Иногда ему казалось, что мир изменился так, что ему никогда уже не понять его.
– Что будете заказывать, господа? – спросила официантка.
– Я выпью черного чая, – сказал Трист. – И принесите десертное меню, если у вас есть.
– Конечно. – Она улыбнулась. – А вы, сэр?
– Чай с молоком, спасибо. Булочек не надо. Слежу за весом.
– В последнее время вы прямо зачастили в Атриум… – начал разговор Трист, явно заинтригованный.
Джерид действительно уже четыре раза бывал в Атриуме, где беседовал с разными советниками, но кажый раз утыкался в каменную стену. Никто не хотел ничего ему говорить. Ничего не последовало за той первой ниточкой, которая, казалось, тянулась к беженцам, и Джерид уже начинал впадать в уныние. И Трист не узнал о Туе ничего нового, хотя уже давно ходил за ней по пятам. «Завтра, – подумал Джерид, – пойду и поговорю с ней сам». Однако сегодня вечером к Джериду вдруг вернулось доверие к помощнику. Вон как тот старается, и выпить его пригласил, и по работе в последнее время упрекнуть его не в чем. Может быть, вся эта история с продвижением по службе уже забылась и теперь все пойдет как раньше? Возможно, Джерид слишком строго судил его, чувство собственной вины исказило его восприятие.
– У меня есть кое-какие подозрения, – заговорил Джерид, – не связанные с убийством советников.
– Продолжайте, – отвечал тот.
Он умолк, когда официантка принесла чай и меню для Триста. Помощник сразу указал в нем пару явно знакомых названий, и она ушла.
– Ты знаешь овинистов? – спросил Джерид.
Трист мгновение смотрел на него в упор.
– Да, знаю… ну, то есть я знаю, что они существуют. А что?
– Похоже, что у этого немногочисленного и довольно странного культа есть далекоидущие планы. Они, конечно, под запретом, как альтернативная религия.
– Всегда, кроме Дня жрецов, – напомнил ему Трист.
– Да, конечно. В общем, я нашел кое-какие документы, пока обыскивал их кабинеты, и, по-моему, и Болл, и Гхуда были практикующими членами этой секты.
– Что же именно вы нашли? – вдруг заинтересовался Трист.
– Я нашел послание, адресованное одному из советников кем-то из членов организации. – Джерид подался вперед и шепотом продолжил: – В нем намек на массовое убийство. Тысячи беженцев будут уничтожены. Похоже, что этот план зрел уже давно.
Трист нахмурился:
– Но это же… безумие. Никто такого не позволит.
– Зря ты так уверен. Мы живем в странные времена. Взять хотя бы эти убийства в Совете. А какие слухи приходят из-за границы, ты помнишь?
Тут официантка принесла заказ Триста, и он приступил к еде.
Читать бесплатно другие книги:
