История призрака Батчер Джим

Волки посмотрели на Мёрфи и затем отступили назад.

— Что ты делаешь? — спросила Мёрфи.

— Я хочу убедиться, что мы не должны причинять им боль, мисс Мёрфи, — сказала Молли. — Верьте мне.

— Кузнечик? — спросил я.

— Это законно, — сказала она, закатывая глаза. — Не волнуйся. И мы не можем просто стоять вокруг. Какое время отклика на срабатывание сигнализации в этом квартале?

— Восемь минут, — спокойно ответила Мёрфи.

— Прошло примерно четыре с тех пор, как сработал заряд, — сказала Молли. — Тик-Так.

Мёрфи поморщилась.

— Делай.

Молли повернулась к Джошу и сказала:

— Встань рядом с твоими друзьями. Вы, ребята, выглядите уставшими.

У Джоша был полный рот того, чем его угостили. Он кивнул.

— Всегда уставшие.

И он не спеша подошел к ошеломленно выглядевшей группе в углу.

— Множество культов так делают, — тихо сказала Молли. — Это облегчает им влияние и контроль.

Она прикрыла глаза, а затем сделала медленный, глубокий вдох и открыла их. Она подняла правую руку и пробормотала мягким вкрадчивым тоном:

Neru.

И дюжина, или около того, Больших Капюшонов просто опустились на пол.

— Матерь божья, — тихо сказала Мёрфи и повернулась посмотреть на Молли.

— Сонное заклятие, — спокойно сказал я. — Вроде того, что я применил к тебе, Мёрф.

Я не упомянул, что заклинание, которое я использовал на Мёрфи, потребовало всех моих способностей, и заняло в десять раз больше времени. Молли, в сущности, сделала то же самое, вот только её заклинание было в дюжину раз сложнее. Она персонально коснулась каждого сознания и наложила заклинание, чтобы погрузить его в сон. То, что она сейчас сделала, было круто.

Фактически, это было то, чего можно было ожидать только от члена Белого Совета.

Может быть, моя крёстная попала в точку.

Молли вздрогнула и потерла руки.

— Тьфу. Они не... они не в порядке, мисс Мёрфи. Они нестабильны, и их может замкнуть на насилии в любой момент. Нужно будет, по крайней мере, убедиться, что они не смогут причинить вред себе или кому-либо ещё до утра.

Мёрфи несколько секунд внимательно смотрела на неё, потом кивнула.

— Спасибо, Молли.

Моя ученица кивнула.

Мёрфи снова взялась за оружие, а затем посмотрела на неё. Улыбнулась и покачала головой.

— Леди Оборванка, а?

Молли посмотрела на свой наряд, и снова подняла взгляд.

— Я не выбирала имя.

Миниатюрная женщина покачала головой, и выражение её лица граничило с неодобрением.

— Если ты собираешься создать образ, ты должна думать о таких вещах. Знаешь ли ты, как много шуточек в придачу к анекдотам про ПМС сейчас разлетелось повсюду?

Молли стала серьезной.

— А разве это не делает его только ещё более пугающим?

Мёрфи скривила губы и пожала плечами.

— Да. Думаю, могло бы.

— Меня пугает, — сказал я.

Мёрфи улыбнулась чуточку шире.

— Потому что ты шовинистическая свинья, Дрезден.

— Нет, — фыркнул я. — Потому что я лучше вас понимаю, насколько вы обе опасны.

Они обе замолчали, заморгали, и посмотрели друг на дружку.

— Ладно, время призрачной разведки, — сказал я. — Посидите тихо. Я схожу проверить внизу.

— Встретимся на верху следующего лестничного пролёта, — сказала Мёрфи

— Понял, — сказал я. — Ой. Хорошая работа с тем заклятием, кузнечик.

Щеки Молли порозовели, но она сказала, мимоходом:

— Да. Я знаю.

— Вот девчонка, — сказал я. — Никогда не позволяй им думать, что ты ничего не понимаешь.

Я исчез и появился в главной камере внизу. Я не был готов к зрелищу, что ожидало меня.

Собиратель Трупов стояла примерно в двадцати футах от того места, где был подвешен Морт. Её челюсти были... были ненормальными, как у змеи, раскрытыми гораздо шире, чем им полагается. Я видел, как она сделала несколько судорожных движений всем телом и проглотила узнаваемый предмет — детский ботинок, приблизительно девятнадцатого века. Она откинула голову назад, как будто это помогало ей протолкнуть одного из двух детей-призраков, которого она съела последним, в пищевод, а затем опустила подбородок и широко улыбнулась Морту Линдквисту.

Полупрозрачная фигура сэра Стюарта была единственной по-прежнему видимой в комнате.

Тонкие, освещённые прожектором дымки нескольких других духов растворялись по всей комнате.

Морт заметил меня и невнятно произнёс:

— Дрезден. Ты идиот. Что ты наделал?

Собиратель Трупов запрокинула голову и засмеялась.

— Я бы не держал их подальше отсюда, если бы они могли навредить этой суке, — сказал Морти. Это прозвучало болезненно, опустошённо и яростно. — Я защищал их потому, что она собиралась их поглотить.

Я на секунду застыл.

Собиратель Трупов собиралась поглотить Лектеров. Самых злобных, опасных и сильных духов во всем Чикаго.

То же самое она планировала сделать с чикагскими призраками несколькими годами ранее, когда ученики Кеммлера пытались провести ритуал Темносияния. Я понял, что в случае успеха этот ритуал наделил бы некроманта, проведшего его, богоподобным могуществом.

— Ахххх, — произнесла Собиратель Трупов низким, глубоким, полным наслаждения голосом.

У меня засосало под ложечкой.

— Я почти сыта, — продолжила она и широко улыбнулась мне, сверкнув своими очень широкими, очень белыми и выглядящими очень острыми зубами. — Почти.

Глава сорок седьмая

Одну вещь вы никогда не должны делать во время драки, независимо от того, насколько эмоционально удовлетворяющей она может показаться, — это останавливаться, чтобы позлорадствовать над противником, стоящим прямо перед вами. Опытные враги не будут просто слоняться, позволяя вам трепаться с ними. Они постараются воспользоваться удобным случаем, что вы им предоставили.

Это же касается отчаянных врагов, не заинтересованных побеждать в честной битве.

Ещё до того, как Собиратель Трупов закончила говорить, я вскинул мой посох вперёд и рявкнул:

Fuego!

Огонь помчался к ней. Она отклонила его движением руки, какое вы бы использовали, чтобы отогнать муху. Огонь, созданный из воспоминаний, пролетел мимо неё, затем сквозь стену и исчез.

— Какая жалость, — сказала она. — Я как раз собиралась...

Она хотела продолжить злорадствовать, но я был наготове.

Я ударил её снова, только сильнее.

На этот раз я сделал его быстрее и удар достиг цели, хотя она отбросила огонь до того, как тот успел сделать что-то большее, чем просто подпалить её. Она издала яростный звук.

— Дурак! Я...

Клянусь, некоторые ничему не учатся.

Я наращивал темп. И выдал ей своё лучшее воспоминание, взрыв эмоций, воплощённый в огне и силе, кипящая злость, выраженная в сумасшедшем вращении, огробойка размером с софтбольный мяч, пылающий ало-золотым светом.

Она сложила обе руки в икс-образной защитной позиции, изогнув пальцы в отчаянном оборонительном жесте, и выкрикнула серию отрывистых слов. Она остановила удар, но взрыв огня и силы перекатился через неё, и она закричала от боли, когда её отбросило на двадцать футов назад и впечатало в твердый камень стены.

— Уааа! — закричал я в бессловесном вызове и, потянувшись за моим следующим заклинанием...

... внезапно почувствовал себя очень странно.

— ...зден, остановись! — кричал Морт. Его голос звучал словно издалека. — Посмотри на себя!

Следующая вспышка огня и энергии была наготове в моём разуме, но я остановился, чтобы взглянуть на свои руки.

Я едва мог их рассмотреть. Они выцвели до почти полной невидимости.

Шок выбил заклинание из моей головы, и цвет с плотностью вернулись в мои конечности. Они оставались полупрозрачными, но я хотя бы мог их видеть. Я обратил расширившиеся глаза туда, где Морт продолжал раскачиваться над ямой с привидениями. Его голос внезапно вернул себе объём, став очень чётким.

— Ты продолжаешь швырять в неё своими воспоминаниями, — сказал Морт, — но часть того, чем ты теперь являешься, уходит вместе с ними и не возвращается. Ты почти угробил сам себя! Она подбивает тебя на это!

Проклятье, ну конечно, это она и делает. Зачем бы ей стоять здесь и пытаться блокировать мои атаки, когда она могла просто исчезнуть перед ними? Укрепления Злого Боба, кажется, служили другой цели, чем просто преграждать дорогу — я израсходовал по дороге сквозь них слишком большую часть себя самого. И теперь здесь, обмениваясь оплеухами с Собирателем Трупов, я использовал бы ещё больше, раскидываясь памятью о магии направо и налево, притом, что видел, насколько тщательно сэр Стюарт возвращал растраченную силу практически спустя минуту после того, как я вышел из машины капитана Джека.

Я не мог видеть её, не применяя Зрение, но издевательский смех Собирателя Трупов прокатился по подземному залу от секции стены, в которую я её загнал. Я взглянул на свои руки снова и сжал их в отчаянии. Морт был прав. Я уже растратил слишком много. Но как, чёрт подери, ещё я мог с ней драться?

Я повернулся к Морту. Он с трудом удерживал на мне взгляд, потому как медленно вращался на верёвке. Он закрыл глаза.

— Дрезден... ты не можешь больше ничего сделать. Уходи отсюда. Я не хочу, чтобы кто-то ещё растрачивал себя из-за меня, — хрипло сказал он. — Только не из-за меня.

Тень сэра Стюарта, зависшая в защитной позе перед Мортом, разглядывала меня спокойным, рассеянным взглядом.

Безумный смех Собирателя Трупов прозвучал издевательством над нами. Потом она сказала:

— Знай я, как тщательно ты подходишь к делу, Дрезден, то встретилась бы с тобой давным-давно. Боз. Убей коротышку.

Раздалось рычание и звуки движения крупного животного. А затем человек-мусоровоз начал выбираться из ямы с привидениями, появляясь из их бурлящей массы как Годзилла, восстающая из прибоя. Смрад от Боза был настолько силён, что пробивался даже в мир призраков — психическая вонь, ощущавшаяся так, словно способна была удушить меня до потери сознания, будь я ещё жив. Мозг парня варился в привидениях Бог знает, сколько времени, и если реакция Морти на пребывание в яме чего-то стоила, то разум Боза превратился в пюре. Он был покрыт грязью настолько, что я не мог разобрать, где кончалась дрянь духовная и начиналась физическая. Я видел его глаза — тусклые, мерцающие камешки под капюшоном. Они были абсолютно пусты. Этот парень был человеком лишь юридически. Его человечность уже давным-давно начала гнить и разлагаться.

Боз выбрался из ямы, излучая физическую и психическую мощь, полную гнили, скверны, ярости и бесконечного голода. Секунду он безучастно стоял на месте. А затем повернулся и сделал один медленный, неуклюжий, вурхизовский шаг, затем другой, двигаясь к приспособлению, с которого свисал Морт.

Эктомант вяло оглядел Боза и сказал:

— Замечательно. Только этого и не хватало.

— В чём дело? — спросил я. — Морт? Что она имела в виду?

— О, извини. Чуток отвлёкся, — сказал Морт. — Что такое?

— Собиратель Трупов! Что она имела в виду, говоря, что ты ей больше не нужен?

— Ты дал ей достаточно силы, чтобы зарядить пару дюжин Кошмаров, Дрезден, — сказал Морт. — Теперь она может творить всё, что захочет.

— Что? Она пожирает кучку убийц и становится настоящим мальчиком? Это не может быть настолько просто.

Боз добрался до баскетбольного щита, схватил его своими огромными руками и просто медленно наклонил… пошел сложным путём. Морт начал смещаться к краю ямы.

— Агх! Дрезден! Сделай что-нибудь!

Я посмотрел на Морти, развёл пустыми руками и в чистом отчаянии нанёс Бозу удар. Мой кулак словно по грязной сточной воде ударил. Удар не достиг ничего твёрдого, а мой кулак и рука оказались покрыты отвратительным налётом. Я не мог ничего сделать. Информация была единственным оружием, которым я владел.

— Я тут типа ограничен, Морт!

Морту начал глубоко дышать, но явно пришёл к какому-то решению. Он принялся быстро выпаливать слова.

— Она снова может быть реальной — ненадолго.

— Она может проявиться, — сказал я.

Ногти Боза были в пятнах тёмно-зелёной плесени. Он дотянулся и ухватил верёвку, удерживающую Морта. Отвязав верёвку со своего места и не давая ей скользить, он потащил Морта к краю ямы. Руки, рты и пальцы протянулись от булькающих привидений, пытаясь достичь эктоманта.

— Га-а! — Морт задыхался, пытаясь выкрутиться. Призрачные пальцы коснулись его лица, и он вздрогнул от боли. — Как только она сделает это, она получит свою старую сущность на некоторое время. Она сможет ходить, говорить — что угодно.

— По-настоящему использовать свою магию, — выдохнул я. Собирателю Трупов не нужно будет ограничивать себя людьми, которые могут контактировать с мёртвыми, людьми, от которых она могла бы попытаться вырвать согласие, как она делала это с Мортом.

Она сможет просто взять кого-то нового и затем снова вернуться к игре, безумной смене тел, ненавистной для Белого Совета и всех благопристойных созданий. Её босс, Кеммлер, по-видимому, не раз таким путем ускользал от смерти. Возможно, весь её причудливый культ был страницей из его сборника пьес.

Я скользнул к основанию лестницы и закричал:

— Мёрф! Скорей!

Но я никого не видел наверху лестницы.

Сэр Стюарт стоял перед Бозом, сжимая челюсти и свой топор в бессильной ярости, поскольку Боз опустил Морта на пол и склонился над ним, протягивая свои огромные ручищи, чтобы обхватить голову Морта. Выкручивание, хруст и всё было бы закончено для эктомансера.

Но что я мог сделать? Я был не более чем призрак неплохих заклинаний во мне, и потом я был туманным прошлым. Морти был чертовски разбит, измучен, не в состоянии использовать свою собственную магию, или он чертовски хорошо бы вызволил себя из этого скопища приведений к настоящему времени. Даже если бы он впустил меня, в чём я не был уверен, что он в состоянии сделать это, даже чтобы спасти свою жизнь, я сомневался, что у нас на двоих было достаточно энергии и контроля между нами, чтобы освободить его. Морт мог бы призвать в себя сэра Стюарта, опираясь на опыт морского пехотинца и память о его силе, но эктомансер был всё ещё связан. И, кроме того, сэр Стюарт был в худшем состоянии, чем я.

Все мы оказались бессильны повлиять на физический мир.

Если бы у меня всё ещё были Лектеры, то я, возможно, приказал, чтобы один из них проявился и освободил Морти, которым я должен был рискнуть несколько минут назад. Взгляд в прошлое ослеплял своей ясностью. Теперь для этого было слишком поздно — Собиратель Трупов вывела Лектеров из игры, и без безумной способности проявляться в материальном мире...

Мои мысли ускорились до молниеносной быстроты. Бешеная память ударила меня, как молоток.

— Трам-тарарам. Каждый раз, когда я сталкивался с призраком, он пытался вырвать мои легкие! Ты хочешь сказать, что ни один из твоих духов не может сделать что-нибудь?

— Они нормальны, — крикнул Морт в ответ. — Это безумие для призрака — взаимодействовать с физическим миром. На нормальных призраков не распространяются возможности сумасшедших!

Для призрака проявление в материальном мире безумный поступок — память старается навязать свою волю живым, прошлое пытается руководить настоящим. Это было, согласно тому, что я узнал о магии и жизни, изменением законов природы, нарушением естественного порядка.

Призраки, которые не являются супер-сильными, проявляются всё время. Это не было вопросом грубой силы, и никогда не будет — это зависит от желания. Просто нужно быть достаточно сумасшедшим, чтобы это случилось. Вот что Собиратель Трупов получала, пожирая Лектеров. Недостаточно власти, но достаточно безумия. Она просто должна была быть достаточно безумной, чтобы это случилось.

Для чародея бегать вокруг, как неприкаянный, расходуя свою сущность в попытке спасти парня, который даже не был его другом, было явно вызывающим сомнения в здравом рассудке. Прихватить свору из нескольких десятков призрачных маньяков и вести их в психическую атаку против гораздо более сильного противника, вероятно, тоже не было показателем здравого ума. Чёрт, даже последние несколько главных решений моей жизни — убить Сьюзен, чтобы спасти нашего ребёнка, отдать всего себя Мэб, чтобы я смог спасти маленькую Мэгги, — не были деяниями уравновешенного, нормального человека. Так же как не была и моя карьера, на самом деле, учитывая варианты, которые были доступны для меня. Я имею в виду, я не хочу хвастаться, но я мог бы использовать свои способности, чтобы зарабатывать деньги, если бы захотел. Много денег.

И что вместо этого? Небольшое подвальное помещение. Работа по обслуживанию клиентов, которые не просто нуждались в помощи, — они хотели чуда. Деньги? Немного. Изредка можно, конечно, заниматься благотворительностью, но вы же не можете есть искреннее спасибо. Девочки не бегают толпами за парнем, который ездит на старой машине, читает много книг, и ногами вышибает двери к живым кошмарам. Мои соратники в Белом Совете преследовали меня всю жизнь, в основном, за то, что я боролся за правое дело. И я всё равно продолжал это делать.

Чёрт. Да у меня уже давно крыша съехала.

И в этом случае... насколько это может быть трудно?

Я уверен, что это потребует определенного количества энергии. Может быть, всей, что у меня осталась. Это не даст мне сколько-нибудь приблизиться к ответам, что я хотел получить. Это не позволит мне узнать, кто убил меня. Это может уничтожить меня совсем. Чёрт возьми, если уж на то пошло, если потребуется слишком много энергии, чтобы добиться успеха, это может прикончить меня здесь и сейчас.

Но какова альтернатива? Наблюдать, как Морти умирает?

Продолжения не будет. Я первым встречусь с забвением.

Я ухватился за резное дерево своего посоха, воскрешая в памяти те чувства, которые уже охватывали меня, когда я вызвал и удержал Лектеров. Я ещё раз обратился к своей памяти. Я пробудил воспоминания о боли от нагрузки в мышцах после тяжёлой тренировки, и о чисто физическом удовольствии моего тела от движения во время работы, прогулки по улице, погружения в горячую ванну, купания в прохладной воде, прикасания к мягким изгибам другого тела рядом с моим. Я вспоминал о своей любимой старой футболке, простой, черной, на 98% из хлопка, с надписью ШИМПАНЗЕ на груди белыми печатными буквами. Я вспоминал о скрипе моих старых кожаных ковбойских сапог, комфорте хороших джинсов. О запахе древесного дыма от гриля, плывущего по ветру к моему носу, когда я был голоден, когда мой рот наполнялся слюной, а желудок принимался урчать. Я вспоминал, как мой старый будильник Микки Маус поднимал меня рано утром, и я со стонами вылезал из постели, чтобы пойти на работу. Я вспомнил запах страниц любимой старой книги, когда я снова открывал их, и запах тлеющего моторного масла, главную особенность моего старого Голубого Жучка. Я вспомнил мягкие губы Сьюзен, прижавшиеся к моим. Я вспомнил свою дочь, лёгкий, тёплый вес в моих объятиях, её измученное тело, обмякшее, словно тряпичная кукла. Я вспомнил, как почувствовал слёзы, покатившиеся из моих глаз, и досаду от уличных заторов, когда мне было холодно, и тысячи других вещей — мелочей, пустяков, отчаянно важных вещей.

Ну, вы знаете. Жизнь.

Потом я сделал нечто довольно дурацкое, поскольку я напрягал память ради того, что я пытался уничтожить. Я просто произнёс заклинание на простом, старом английском. Энергия опалила мой разум так, что у живого чародея повреждения могли быть смертельными. Казалось подходящим использовать её здесь, и я выпустил всю энергию, что у меня осталась, облекая её в одежды из памяти, пока я бормотал самую основную идею, основу слов и реальности.

— Быть.

Моя вселенная содрогнулась. Раздался гигантский скрежет, поднимающийся до крещендо, который заставил бы нормального человека вздрогнуть и пригнуться, чтобы найти укрытие. Но во внезапно наступившей тишине я твёрдо стоял на ногах в холодном, сыром полумраке. От холода моя кожа покрылась мурашками.

Тени раздулись и скрывали почти все детали вокруг меня, что неудивительно.

Все свечи и лампы, освещавшие зал, догорели до крошечных точек.

Я постучал Боза по плечу и сказал:

— Эй, красотка.

Его лицо перекосилось от полной неожиданности, он повернулся и уставился на меня в тупом недоумении.

Я подмигнул ему и прошептал:

— Бу.

И тут я врезал ему своим посохом, как дубинкой.

Это было больно. Я имею в виду, больше, чем сотрясение от удара, которое пронзило мои запястья. Я снова затвердел, по крайней мере, на минуту. Я снова стал самим собой, и вместе с моим телом вернулся фонтан воспоминаний о боли. Мои ноги и колени скрипели и ныли, что было естественным следствием высокого роста, своего рода фоновой болью, которую я никогда не замечал, пока она не исчезла, а потом не вернулась обратно. Я не очень-то осторожно замахнулся, и наподдал Бозу со всей силы. Я порвал мышцу в спине этим ударом. Моя голова помутилась от внезапно пронзившего её набора мышечных судорог, физически болезненного голода, и старых травм, которые я научился просто не замечать, а теперь вдруг завопивших от свежей боли.

Я уже говорил, что только мертвые не чувствуют боли, но я никогда прежде не говорил этого, исходя из собственного опыта. Боль, причинённая оружием — это одно. Личная боль, такая, которая вызвана просто тем, что живёшь, это нечто другое.

Боль — это не очень весело, по крайней мере, для большинства людей, но это совершенно уникальный признак жизни. Боль — физическая, эмоциональная, и прочая — это тень, которую отбрасывает всё, что вы хотите от жизни, побочный результат того, на что вы надеетесь, и неизбежный спутник силы. От боли наших неудач мы учимся быть лучше, сильнее, значительнее, чем были раньше. Боль здесь, чтобы сказать нам, когда мы сделали что-то неправильно — это учитель, экскурсовод, который всегда рядом, чтобы напомнить нам о наших пределах и бросить нам вызов, чтобы их преодолеть.

Для чего-то, что никому не нравится, боль делает для нас просто чертовски много хорошего.

Возвращение в моё прежнее «я» с резким переходом к интенсивным нагрузкам было адски болезненным.

Это.

Было.

Потрясающе.

Я издал вопль чистого адреналина и безумной радости, когда Боз рухнул поверх лежащего навзничь Морта.

— У-уф! — взвыл Морт. — Дрезден!

Рёв возбуждения вырвался из горла сэра Стюарта, и он сжал кулак в яростном удовлетворении, ненадолго вспыхнув в полном цвете.

— Так его, дай-ка ему под зад, мальчик!

Боз поднялся на корточки довольно ловко для человека его телосложения и остался так, низко и на четвереньках, словно животное, которое не видело никакой выгоды в том, чтобы научиться стоять прямо. Абсолютно никаких признаков дискомфорта не появилось на его лице, хотя я рассёк ему щеку ударом своего посоха, и кровь присоединилась к другим веществам, покрывающим его лицо.

Блин-тарарам. Мой посох точно не был зубочисткой. Он был тяжёлый, как три бейсбольных биты. Я также не был зубочисткой. Я не был уверен в своем весе в бейсбольных битах, но я мог смотреть сверху вниз на большое количество парней из НБА, и я уже не был худым ребёнком. Дело в том, что удар, нанесённый изо всех сил моих рук, плеч, бёдер и ног, должен был нокаутировать Боза или убить его наповал. Я целился ему в висок. Он отдёрнул голову так, что конец моего посоха ударил вместо этого по его левой скуле. Чёрт, я, возможно, сломал её.

Но вместо того, чтобы упасть от боли, он просто присел там, молчаливый, его неподвижные глаза глядели прямо сквозь меня, когда он не мигая смотрел на меня. Я начал собирать свою волю, пошатнулся и едва не упал плашмя. У меня уже ничего не осталось. Только та жгучая вспышка иррациональной уверенности, что привела меня к попытке проявиться, которая удержала меня на ногах, и всё — и я понял, с коротким ознобом, что я, возможно, не смогу помешать Бозу убить Морти.

— Боже милостивый, я сейчас об этом пожалею, — пробормотал я. — Мне ещё никогда-никогда в своей жизни не приходилось нюхать такой — ФУ — вони. А мне однажды довелось изучать повадки Снежного человека.

— Общался с ним некоторое время, — задохнулся Морт. — В конце концов, это не так уж плохо.

— Вау. Что, правда?

— Нет. Неправда.

Я не сводил глаз с Боза, но сделал всё возможное, чтобы улыбнуться Морту. Он был подвешен и подвергался пыткам со стороны сумасшедших почти двадцать четыре часа, и его палач всё ещё пыталась закончить эту работу, но у него ещё хватало мужества, чтобы заниматься шутливой беседой. Кто-нибудь с таким характером перед лицом страха здорово смотрелся бы в моей книге.

Боз бросился на меня, как хищник — плавным, быстрым движением сразу всего тела, избавленный от каких-либо раздумий или колебаний. Он так и не поднялся на ноги. Он бросился вперёд, опираясь как на ноги, так и на руки, и его центр тяжести не поднимался выше, чем мои колени.

Я заехал ему ботинком по голове. Я буквально пнул его голову своим туристическим ботинком, и это было как удариться ногой о большой камень. Он просто не обратил внимания на пинок и врезался мне в колени. Боз был тяжеленный. Мы опрокинулись, я на свою задницу, а он на мои голени. Он попытался добраться по моему телу до моего горла. Я отказался позволить ему такие вольности, и передал это пожелание, ткнув концом посоха ему в шею.

Он шлёпнул ладонью по посоху одной лапой, и поймал его в железный захват. Я попытался откатиться в сторону. Он и второй рукой ухватился за оружие. Мы вырывали его и боролись за контроль над ним. Он был сильнее меня. Он был тяжелее меня. У меня  рычаг был чуть больше, но не настолько, чтобы принести пользу.

Боз бросился вперёд, двигаясь на ногах, похожих на стволы деревьев, и я повалился навзничь. Всем своим весом он налёг на посох, которым придавил моё горло.

Временное тело или нет, оно ещё работало так же, как я привык. Если Боз раздавит мою трахею, тело умрет. Если это случится, я полагаю, я снова стану нематериальным, в то время как ложная плоть обратится в эктоплазму — подобно тому, как призраки и демоны возвращались в свой первоначальный облик, когда их временные тела были уничтожены. Но мы были уже довольно далеко от моей зоны комфорта, когда дело дошло до призрачной опасности.

Боз уступал давлению, и это было всё, что я мог сделать, чтобы помешать ему задушить меня моим же собственным посохом. Я не мог даже мечтать сбросить его. Он был тяжелее меня на семьдесят пять или восемьдесят фунтов, все они были твердой, вонючей массой, и он навалился на меня с безмолвной психопатической решительностью.

Но он не понял, где мы упали.

Я выпустил посох из правой руки, и он напряг плечи, спина его округлилась массивным горбом трапециевидных мышц. Я не мог удержать его одной рукой и почувствовал резкую боль от пытавшейся пробиться в пережатые Бозом артерии крови.

Правой рукой я схватил концы соединительных кабелей, всё ещё присоединенных к тяжёлой автомобильной батарее, которыми пытали Морти, и прижал оба оголённых конца к окровавленной стороне лица Боза.

Это был не очень точечный удар. Я держал оба зажима в одной руке и практически терял сознание от удушения, но это сработало. Зажимы касались друг друга и влажной кожи, летели искры. Боза перекосило и отдёрнуло от неожиданного источника боли, рефлекторное действие, неизбежное, это как отдёрнуть руку от ручки горячей кастрюли. Он переместил свой вес, и я надавил на него, мне пришлось прибавить каждую унцию мышц для усиления движения. Он, перевернувшись, скатился с меня, и я последовал за ним, отпустив посох и обмотав основную часть кабеля вокруг его шеи. Он заметался и попытался высвободиться, но я сместился за спину и сделал захват ногами вокруг его бёдер. Я схватил кабель обеими руками и потянул на себя изо всех сил.

Всё было кончено довольно быстро, хотя это и не соответствовало моим ощущениям в то время. Боз бился и изворачивался, но, как все мускулистые, он не был достаточно гибким, чтобы завести руки назад и достать меня за спиной, так что он не смог избавиться от меня. Он пытался вырваться, но я крепко держал его кабелем и захватом ногами. Он старался просунуть пальцы под соединительный кабель, но, хотя ему и удалось протолкнуть пару пальцев, затянул я очень крепко, и приложил достаточно силы, чтобы побороть его пальцы.

Неважно, насколько вы безумны; когда ваш мозг перестанет получать кислород, вы свалитесь. Боз не был исключением. Я продолжал душить его ещё десять секунд, чтобы убедиться, что он не прикинулся мёртвым, а потом дошёл до пятнадцати. Потом до двадцати. Кто-то рычал, изрыгая проклятия, и я не сразу понял, что это был я. Простые ощущения напряжения сил, первой победы, захлестнули меня, как наркотик, и оставался только coup de grace.[26]

Я заскрежетал зубами. Я убивал мужчин и женщин и раньше, но никогда этого не делал, если у меня была альтернатива. Может быть, я боец, но я не убийца, когда у меня есть выбор. Я заставил себя отпустить кабели, и Боз плюхнулся на землю, совершенно обмякший, но живой. Мне приходилось откатить его ногой, отталкиваясь другой пяткой, но он, наконец, сдвинулся, и я с трудом выпрямился, тяжело дыша. Затем я повернулся к Морту и начал развязывать узлы.

Он смотрел на меня с настороженностью.

— Дрезден. То, что ты делаешь... будучи во плоти, как сейчас. Это неправильно.

— Я знаю, — сказал я. — Но никому другому этого не удалось.

Он покачал головой.

— Я просто сказал... это не хорошо для тебя. Те духи, которым я давал убежище — они не отличались от любого другого призрака, когда появились. Делать так... Это сделает кое-что с тобой со временем. Ты изменишься. — Он слегка наклонился ко мне. — Прямо сейчас, ты по-прежнему ты. Но то, что ты чувствовал здесь, в конце, — это будет расти. Продолжай так делать, и ты перестанешь быть самим собой.

— Я почти закончил, — сказал я ему, распутывая верёвки так быстро, как только мог. Это заняло немного времени. Они подвешивали его довольно осторожно, распределяя его вес на множество верёвок. Я думаю, Собиратель Трупов не хотела потратить несколько часов, чтобы снова взять ноги под контроль, как только Морт сломается.

Он застонал и попытался сесть. Ему потребовалось несколько попыток, но когда я хотел помочь ему, он отмахнулся.

— Ты можешь идти? — спросил я его.

Он вздрогнул.

— Я могу, чёрт побери, отлично идти отсюда. Просто дай мне минутку.

— У меня её нет, — сказал я. — Я должен двигаться.

— Почему?

— Потому что мои друзья где-то там наверху.

Он с  шумом вздохнул.

— Я знаю, — сказал я с ухмылкой. Потом я поднялся, схватил мой посох и начал подниматься вверх по лестнице.

— Стью, — услышал я голос Морта. — Вы разбираетесь в узлах, верно?

Я оглянулся и увидел, как Сэр Стюарт кивнул. Морт нагнулся и начал собирать мотки веревок, что я снял с него. Он подозвал к себе сэра Стюарта.

— Идите сюда. Я не хочу, чтобы человек-гора встал и закончил то, что начал.

Я почти заколебался, решив убедиться, что с Мортом всё будет в порядке, но я уже и так провёл здесь слишком много времени, и мог чувствовать беспокойный гул моей усталости, которая нарастала с каждой минутой. Я должен был подняться по лестнице.

Была только одна причина, по которой Собиратель Трупов могла снять свои защитные чары так, как она это сделала. Теперь, когда дело дошло до захвата нового тела, она больше не была ограничена маленьким выбором людей. Она хотела, чтобы люди пришли в её логово.

Это обеспечило бы ей больший ассортимент при выборе.

Я бросился вверх по лестнице, молясь, что успею вовремя, чтобы остановить протеже Кеммлера и не дать ей забрать одного из моих друзей навсегда.

Глава сорок восьмая

Я затопал вверх по лестнице и обнаружил, что уже темнеет. Проклятье. Я уже слишком сильно привык к призрачности. Я потянулся к шее, чтобы найти пентакль, амулет моей матери, и...

Страницы: «« ... 2627282930313233 »»

Читать бесплатно другие книги:

Алина Кускова «Рыцарь моего лета»Наконец-то наступили долгожданные каникулы, но почему-то Яна им не ...
Раскованная американка, с которой герой рассказа познакомился на Мальдивах, оказалась вовсе не бизне...
Кто такие инкубы и суккубы, чем они навредили человеку Средневековья? А может быть, продолжают вреди...
Сложные взаимоотношения связывали героя рассказа с его соседкой по лестничной площадке, юной воровко...
Сохраняют ли японские девушки традиционный набор благодетельных качеств японки? После знакомства с ю...
Вальпургиева ночь, Брокен, шабаш ведьм… А что, если попробовать?...