Перехваченные письма. Роман-коллаж Вишневский Анатолий
С любовью ко всем вам
Мима
30 марта 1990
84-летняя украинская художница скончалась в Париже, где она жила с 1924 года.
Она смогла выразить себя как художник только после Второй мировой войны. У колыбели ее запоздалого признания, которым она обязана выставке в галерее Брето в 1949 году, стояли такие люди, как Анри Кале, Марк Бернар, Франсис Понж, Морис Надо, Жан Полян. Именно стараниями критиков, и притом лучших, Двадцать необходимых игр, сорок бесполезных жестов смогли донести — сначала до избранной публики — всю глубину поэзии и юмора творчества Карской.
Позднее она сможет, благодаря смелости самых авангардных галерей, таких, как La Roue, представить публике свои Письма без ответа, Серые краски будней, своих Полуночных гостей — настораживающих персонажей, выстроившихся на мрачном ярмарочном параде.
Надо было, однако, дождаться сперва 1972 года, чтобы аббатство Болье в Руэрге организовало достойную Карской ретроспективу ее работ, а потом 1980 года, чтобы достичь полного успеха с чествованием в залах Национального фонда графических и пластических искусств на ул. Беррьер, где центральное место занимали Неистощимая Нана и Сестры нежности, Лола, Лили, Лулу.
Коллажи перемежаются с гобеленами, с бесчисленными гобеленами — некоторые из них еще в 1954 году были удостоены премии города Парижа. Работы, обычно в приглушенных тонах, изредка оживляемых ярким, как вспышка, пятном.
Карская прекратила работать только за месяц до смерти. На ее последней выставке в галерее Филипп на площади Вогезов были представлены совсем недавние ее произведения.
Жан-Мари Дюнуайе
Поэзия — полная ерунда, во всех смыслах, любая. Например, хорошая — она ерунда, потому что очень мало меняет объективный мир, — это в одном смысле, а в еще одном смысле — ерунда, потому что больше всего о ней говорят гады и уроды… При чтении стихов Поплавского у меня удачно получается вычитать из них поэзию в традиционном понимании этого слова и к полученному остатку прибавлять то, что остается от религии при вычитании из нее фашизма…
Можно поговорить с претензией на оригинальность о том, что Поплавский очень интересен своим мифом (т.е. жизненной историей). Русский Проклятый поэт как французские «проклятые» XIX века), эмиграция, смерть буквально от голода, для русской культуры персонаж уникально непривычный. Сказать это — значит сказать три процента, не более… Допустим, читатель предисловия не был читателем того или другого варианта жизни поэта — ему же лучше…
2 сентября 1999
Мощный взрыв прогремел вечером 31 августа в самом центре столицы, в торговом комплексе «Охотный ряд», что на Манежной площади. По последним данным, пострадал 41 человек. В городские больницы с осколочными ранениями и ожогами доставлено 24 посетителя комплекса, из них 4 подростка. 7 человек находятся в реанимационном отделении Института имени Склифосовского. Врачи оценивают их состояние как тяжелое.
Взрыв в «Охотном ряду» связывают с «чеченским следом» и со столичными экстремистскими организациями.
Вторую версию отрабатывают по найденной в эпицентре взрыва листовке от имени «Союза революционных писателей». В ней критикуется «потребительский образ жизни» и говорится о пользе «партизанской войны». Цель не зарегистрированного в России «Союза», по словам листовки, создать революционную ситуацию в стране. Заканчивается листовка лозунгами «Гамбургер, недожеванный погибшим обывателем, — революционный гамбургер!».
По сведениям «НГ», в Москве действительно существует организация «Союз революционных писателей». Возглавляет ее теоретик авангардного искусства леворадикальных взглядов Дмитрий Пименов. Свои статьи в Интернете Пименов подписывает как председатель совета «Революционных писателей России» и генеральный секретарь Союза борьбы с православием. В начале 90-х он принимал участие в группе художников-концептуалистов «ЭТИ». Прославилась группа своей акцией на Красной площади, когда своими телами выложила на брусчатке нецензурное слово из трех букв. Затем Пименов входил в редколлегию органа Национал-большевистской партии «Лимонка». Весной этого года в издательстве Гилея у него вышла книга «Мутьреволюция».
Париж, 26 января 1998
Исторический центр Национальных архивов
Отдел XX века
Господину Борису Татищеву
Месье,
В ответ на Ваше письмо от 9 декабря 1997 г. направляю Вам копии документов, касающихся Вашей тети и найденных в фондах Центра современной еврейской документации Национальных архивов:
1 семейная карточка;
1 индивидуальная карточка;
1 карточка заключенной в лагере Дранси.
Примите, Месье, мои уверения в совершеннейшем к вам почтении. Директор Архивов Франции
Семейная карточка
Фамилия: ШРАЙБМАН
Имя: Бруха
Дата и место рождения: 15/1/09, Тригина (Румыния)
№ еврейского досье: 64.581
Пол: женский
Гражданство: румынское
Профессия: нет
Адрес: Плесси-Робинсон, ул. Эрабль, 15
Семейное положение: холостая
№ центральной регистрации 1.229.936
От руки:
Арестована 24.9
Конвоирована 25.9.42.
Ночной клуб «Дранси»
Чешские чиновники отказались пойти навстречу пожеланиям пражской еврейской общины и установить на старинном Карловом мосту табличку, объясняющую туристам историю одной из барочных статуй, оскорбительной для евреев. Но мэр Праги Ян Касл обязал администрацию сделать это и даже заявил, что «оплатит счет из своего кармана».
Французские евреи, шокированные тем, что в Праге существует ночной клуб под названием «Дранси», выразили надежду, что «пражские власти проявят такое же рвение, чтобы стереть это оскорбление памяти жертв депортации».
А как-то раз речь зашла о путешествиях.
В памяти всплывает серый октябрьский день в каком-то аэропорту и березовая рощица за окном, едва белевшая в сгущавшемся тумане предвечерних сумерек.
— А что за береза? — живо спросила Карская. — Знаете, существует, по крайней мере, триста видов берез. Есть, например, плакучая береза, очень маленькая. Ее тоненькие листья издают легкий звук…
И может быть то, что она искала в повседневной серости, на дне ее (но где это дно?), — это и есть легкий звук, слабое свечение, мелькание светлячка.
За этот мир, который мы жалеем, которому не в силах мы помочь, за всех, кому на свете веселее, за всех, которым на земле невмочь. О тех, кому темно и одиноко, за их давно растаявшие сны. О небесах, спокойно и жестоко сияющих предчувствием весны.
Над нами ночь. Прощай, заря Востока! Нас музыка, как грозная вода, несет, ввергая на порогах рока в подводный мир Гекаты навсегда.