Тайна в наследство Деверо Джуд

Мэтт помолчал, прислонившись к спинке дивана.

— Детство запомнилось мне только одним — работа, работа… — негромко начал он. — И больше ничего. Мама работала в местном магазине одного прижимистого ублюдка, а нас оставляла на попечение неряшливой старухи, которая смотрела по телевизору «мыльные оперы», а нас с братом не замечала.

Мэтт перевел дыхание, чтобы успокоиться.

— Я делал все, что мог, чтобы накормить и уберечь младшего брата от беды. Был не по возрасту рослым и крупным, поэтому уже с девяти лет начал за плату косить траву на соседских газонах. В тот день, когда отец бросил нас, я стал мужчиной. Отец забрал свои школьные награды, нацарапал записку жене и исчез.

Посмотрев на Бейли, Мэтт увидел, что ее глаза потемнели от гнева.

— Знаешь, что было в той записке? — Ответа он не дождался. — «Прости меня». Вот и все. Всего два слова.

— Но ты же не простил, так?

— Не простил. Если уж человек заключил сделку, он обязан выполнять ее условия.

— Как поступал ты с Кассандрой?

— Верно. Я держался, пока она своими поступками не предоставила мне свободу. Я дал клятву и сдержал ее.

— Твоя мама больше не пыталась связаться со своими родителями?

— Нет. Гордость мешала. — Он улыбнулся. — Не смотри на меня так: я знаю, что унаследовал гордость от нее — Пэтси часто об этом напоминает. Мама ни за что не взяла бы деньги у своих родителей и не брала их даже у меня. Я работал все время, пока учился в школе, каждую свободную минуту, и экономил каждый грош. Мама хотела, чтобы я поступил в колледж. Говорила, что только учеба поможет мне избежать ее участи, и эти слова были единственным подобием жалобы, какое я слышал от нее.

— Хотела бы я с ней познакомиться, — призналась Бейли. — Окажись я в таком положении, я жаловалась бы не переставая, бросилась бы к отцу и на коленях умоляла простить и помочь мне.

Мэтт взглянул на нее, удивленно вскинул брови:

— Вот как? А мне почему-то не верится. У меня сложилось впечатление, что гордости в тебе больше, чем в нас с мамой, вместе взятых.

Бейли отвернулась: оказывается, он слишком многое разглядел.

— Мама узнала, что ты окончил колледж?

— Нет. Она умерла в тот год, когда Рик заканчивал школу, а через полгода он женился на Пэтси. Рик говорил, что он не такой, как я, ему недостает моей целеустремленности, он и представить себе не может, как жить одному. Говорил, что рядом с Пэтси у него появится цель в жизни. Он оказался умнее меня — сразу понял, что она ему пара, и не пожелал с ней расставаться. Рик по-настоящему счастлив с Пэт и детьми.

— А ты — нет. Ты никогда не чувствовал себя счастливым.

— Верно. Мне всегда казалось, что в моей жизни чего-то не хватает, что внутри у меня зияет огромная пустота.

— Ты пытался узнать, куда уехал твой отец и почему?

— Несколько лет назад я получил посылку. Хозяйка одного пансиона в Балтиморе написала, что один из ее жильцов просил в случае его смерти переслать эти вещи по моему адресу.

— Сейчас угадаю: это была посылка от твоего отца.

— Да. Все его школьные награды, те самые, которые он увез с собой. При них не нашлось ни письма, ни записки — ничего, кроме медалей. А я в то время был настолько занят собственной жизнью, что только чертыхнулся, обозвал его мерзавцем и зашвырнул посылку на самую верхнюю полку стенного шкафа. Но позднее, во время развода, когда мы делили имущество, я нашел ее и сунул к себе в чемодан.

— Тот самый, с которым вернулся в Кэлберн.

— Точно. Думаю, уже тогда я понимал: мне необходимо узнать, что произошло, а для этого вернуться на родину, в Кэлберн.

— Ну и как, узнал что-нибудь? — мягко поинтересовалась Бейли.

— Я действительно хотел бы понять, что стряслось с моим отцом. С самого детства я ненавидел его и знал, что сам ни за что не поступил бы так, как он, но теперь я старше, умнее и давно понял, что люди вынуждены подчиняться не только рассудку.

— Правильно, — согласилась Бейли. — Людьми управляют эмоции, а эмоции могут толкнуть нас на самые неожиданные поступки.

— Знаешь по опыту? — спросил Мэтт, и глаза его весело блеснули. Видимо, за разговором он незаметно воспрянул духом. — А что, если мы съездим в кино? Может, для разнообразия поживем немного нормальной жизнью?

— Было бы неплохо, — отозвалась Бейли, глядя, как Мэтт убирает все обратно в коробку. Он поднял собранные снимки, чтобы подровнять стопку, но один вывалился и упал на пол, а Бейли наклонилась, чтобы подобрать его. Мэтт показал ей не все снимки, которые были в коробке, и Бейли гадала почему. Значит, секреты есть не только у нее?

На поднятой фотографии она увидела двух подростков — юношу и девушку, полноватых и мрачных. Одежда была им не по размеру, кожа на лице юноши даже на черно-белой фотографии выглядела прыщавой.

— Друзья твоего отца? — спросила Бейли, невольно усмехнувшись: невозможно представить, чтобы у холеного президента класса Кайла Лонгейкра были такие друзья, как эти двое.

— Нет, это… — начал Мэтт, но умолк.

Бейли не спешила отдать ему снимок.

Медленно, побелев, как оштукатуренная стена за ее спиной, она поднесла снимок поближе к свету.

— Кто эти люди? — сиплым шепотом повторила она.

— Не знаю, — ответил Мэтт. — Этот снимок я нашел вместе со всеми среди мусора. А ты знаешь, кто они?

— Нет, — еле слышно отозвалась Бейли и повторила громче: — Разумеется, не знаю. Откуда мне знать людей на твоих снимках? — Но Мэтт взглянул на нее так, что она сразу поняла: он ей не верит. Принужденно рассмеявшись, она попыталась объясниться равнодушным тоном: — Просто они напомнили мне знакомых, которых уже нет в живых, вот я и растерялась.

— Не хочешь рассказать подробности? — осторожно спросил Мэтт.

— Они никому не интересны, — торопливо ответила Бейли и поднялась. — Знаешь, если ты не против, сегодня от фильма я откажусь. Что-то я устала, хочу прилечь и почитать. Спокойной ночи, — заключила она, прежде чем он успел ответить, и почти сбежала к себе в спальню, захлопнула дверь и в изнеможении прислонилась к ней.

Подростками на снимке были Атланта и Рей, а стояли они перед домом, который Джимми завещал ей, — тем самым домом, где Бейли жила теперь.

Глава 15

Оказавшись в своей спальне, Бейли схватила телефонную книжку и нашла номер Филиппа. Наверное, стоит сразу позвонить ему и сообщить, что она видела. Может, это очень важно, что есть снимок, на котором брат и сестра Джимми стоят перед домом, который достался ей по наследству от мужа.

Но, подумав, Бейли отложила телефонную книжку. Она же с самого начала знала, что этот дом принадлежал Джимми. А если он вырос здесь, значит, и его брат с сестрой тоже. В маленьких городках все друг друга знают, мало ли у кого могут оказаться чужие фотографии!

Разыскивая в ящике комода ночную рубашку, Бейли твердила себе, что в событиях многолетней давности разбираться не стоит. Она видела, как взбесили сегодня Дженис ее слова, видела, как вздрагивали руки Мэтта, когда он показывал ей фотографии отца. Всем станет только хуже, если она начнет расспрашивать о прошлом. «Кто эти толстые неряшливые подростки? Почему их снимок оказался среди фотографий «Золотой шестерки»?» — таких вопросов лучше не задавать. Если ей удалось разозлить Дженис единственным замечанием, сотня вопросов выведет из себя любого.

Поправив телефонную книжку на тумбочке у кровати, Бейли направилась в душ. Всем будет лучше, если она займется бизнесом, который затеяла вместе с Пэтси и Дженис.

От принятого решения Бейли стало легче, она пустила воду в душе и заметила за окном ванной скользящие лучи фар. Похоже, Мэтт все-таки решил съездить в кино один.

Не задумываясь о том, что делает, Бейли закрыла краны, набросила махровый купальный халат и вышла из ванной. Дом казался пустым, как бывало, когда Мэтт отсутствовал.

— Мэтт! — позвала она, но ей никто не ответил.

С торопливо бьющимся сердцем она тихонько прошла по короткому коридору к его спальне. Дверь была слегка приоткрыта.

— Мэтт! — снова позвала она, приложив ладонь к двери.

Если он выйдет, думала она, скажу, что я… Она задумалась, но так и не смогла найти причину, по которой сунулась к нему в комнату, — причину, которая показалась бы убедительной хотя бы ей самой.

На аккуратно заправленной постели она увидела ту самую обувную коробку с фотографиями. Не раздумывая Бейли присела на край кровати, включила лампу и сняла с коробки крышку.

Мэтт не показал ей три фотографии. На одной он сам, совсем еще малыш, и его брат Рик, оба в пижамах, стояли перед рождественской елкой, окруженные вскрытыми пакетами с подарками. А поодаль на полу, глядя на сыновей глазами, полными любви, сидел их отец.

Теперь, когда Бейли знала его историю, при виде этого снимка ей захотелось плакать.

На втором подросший Мэтт сидел на коленях отца за рулем машины. На обороте была пометка — «Июль 1968 г .». Меньше чем через два месяца этот мужчина бросит свою семью навсегда.

Качая головой, Бейли отложила фотографию и снова взяла ту самую, с двумя неряшливыми подростками. Придвинувшись ближе к свету, она долго разглядывала снимок. Сомнений нет и быть не может: это действительно Атланта и Рей. А дом за их спинами — тот самый, который Джимми завещал ей.

«Узнай всю правду о том, что случилось, — ладно, Веснушка?» — просил Джимми. Но какую правду, о чем? Об Атланте и Рее? Неужели они как-то связаны с «Золотой шестеркой»? И поэтому их снимок оказался среди фотографий родных Мэтта? Мэтт сказал, что понятия не имеет, кто эти люди или почему их фотография лежала вместе с остальными — значит, это могло произойти случайно, по чистому совпадению. Может, мать Мэтта выбросила сразу все фотографии, а Мэтт сумел сохранить только отцовские. А снимок с угрюмой парочкой пристал к остальным — например, потому, что был испачкан кетчупом.

Бейли перевернула фотографию: ни каких следов кетчупа и других пятен, зато есть едва различимая дата, надписанная карандашом. Повертев фотографию, Бейли разобрала только цифры 196… Последняя стерлась.

Сложив снимки в коробку, Бейли встала и оправила постель. Мэтту незачем знать, что она побывала у него в спальне.

Она вернулась к себе, прошла в душ и, уже стоя под струями воды, вновь запретила себе продолжать расспросы. Что бы ни случилось, все давно в прошлом, которое лучше не ворошить.

Глава 16

После еще двух дней в обществе Дженис и Пэтси смириться с поражением Бейли все-таки пришлось. Ей стало ясно, что им всем хватит знаний, чтобы управлять уже существующей компанией, но как создать ее с нуля, они не представляют. Даже придумать название им так и не удалось. Как же они будут зарабатывать, если не в состоянии решить простые организационные вопросы?

Бейли заварила себе чаю, вышла из дома с ручкой и блокнотом и попыталась набросать варианты названий и эмблем, но вскоре зашла в тупик. Через час она сходила за новой порцией чая, по наитию прихватила радиотелефон и телефонную книжку, вынесла их в сад и набрала номер.

Пока звучал гудок, она ждала с замиранием сердца. Кто ответит на ее звонок?

После первого же сигнала трубку взяла Кэрол Уотермен. Едва Бейли назвала свое имя, Кэрол затараторила:

— Я так и думала, что это ты звонишь Филиппу. Теперь он редко бывает дома, мы с детьми месяцами его не видим. Он давно собирается уйти от хозяев, дважды предупреждал, что уходит, но в ответ ему поднимали зарплату — так щедро, что Филипп соглашался поработать еще немного. Филипп не рассказывает мне, что задумали эти двое, но, судя по его лицу, ничего хорошего.

Слушая ее, Бейли рассеянно водила ручкой по странице блокнота. Перед ней стояло тутовое дерево, и она пыталась нарисовать узор переплетающихся старых ветвей. При всем своем желании посочувствовать Кэрол она не могла. А на что они с Филиппом рассчитывали, когда он согласился поработать на таких негодяев, как Атланта и Рей? Что чужие миллиарды прибавят им порядочности?

— Значит, у тебя есть и время, и деньги.

Кэрол смешалась.

— Пожалуй, да, — нерешительно подтвердила она. — А что?

— Я тут подумала: ты не хочешь заняться бизнесом, который мы задумали вместе с подругами?

— Каким именно? — осторожно спросила Кэрол.

— Пока что я называю его «Сначала и потом», — объяснила Бейли, разглядывая свой набросок. — Это одно из направлений компании «Тутовое дерево» — производителя консервированных продуктов.

— Надеюсь, готовить мне ничего не придется?

— Нет, это моя работа.

— Ясно. — В голосе Кэрол послышался холод. — Тогда чего же ты хочешь от меня, кроме денег?

Бейли слишком хорошо понимала чувства Кэрол: когда она только вышла замуж за Джимми, с предложениями к ней обращались многие, но она вскоре убедилась, что всем нужно только одно — деньги ее мужа.

— Не хочешь помочь нам? — И Бейли назвала первое, что пришло ей в голову: — Например, взять на себя рекламу. Как думаешь, у тебя получится?

Одно Бейли знала наверняка: им с Дженис и Пэтси эта сфера не по зубам!

Кэрол молчала так долго, что Бейли опасалась услышать в трубке короткие гудки.

— До замужества я готовилась в актрисы…

Бейли чуть не выпалила: «А нам-то от этого какой прок?» — но сдержалась. Она не могла позволить себе рассориться с Кэрол, одной из немногих своих знакомых, у которых есть деньги.

— Возможно, ты могла бы… ну, к примеру… быть лицом нашей телерекламы.

— Отлично! А какой сюжет?

— Над ним мы еще работаем, так что нам пригодятся все твои идеи.

— Значит, ни сюжета, ни рекламы еще и в помине нет?

Бейли рассмеялась и вдруг поняла, что уже не ловит каждое слово собеседницы, напряженно затаив дыхание.

— Вот именно. Я умею готовить, Пэтси — управлять целой фабрикой, а Дженис — распоряжаться финансами. Но никто из нас понятия не имеет, как убедить покупателей, что наши джемы и все прочее стоит покупать. Ты нам не поможешь?

— Пожалуй, — нерешительно отозвалась Кэрол, — если выкрою время между визитами к парикмахеру и маникюрше. Ты же знаешь, как это нелегко.

— Знаю даже слишком хорошо, — подтвердила Бейли, стараясь не выдать радость. Она звонила Кэрол в надежде на деньги, но и талант актрисы им не помешает. — А ты не могла бы…

— …прилететь следующим рейсом, познакомиться с твоими новыми подругами и для разнообразия поработать мозгами не только затем, чтобы решить, что надеть — черное или темно-синее?

Бейли засмеялась.

— Знаешь, где я теперь живу?

— Без понятия, но карандаш у меня под рукой.

Бейли продиктовала Кэрол свой адрес, повесила трубку и ухитрилась просидеть спокойно целых полминуты, а потом вскочила и пустилась в пляс.

— Да! — выкрикнула она, схватилась за ветку тутового дерева и поцеловала ее. — Ах ты милая моя старушка!

Схватив блокнот с набросками, она помчалась к дому и наверх, к факсу, который поставил у себя в кабинете Мэтт. Теперь оставалось только убедить Дженис и Пэтси, что выбранное название будет для компании самым подходящим.

Сделав копию своего наброска, Бейли отправила его по факсу Дженис и Пэтси. Пэтси она сказала, что хорошо бы вышить его по рисунку. Дженис тут же прислала ответ: все подумают, что они продают только джемы из ягод тутовника. Пэтси вмешалась с сообщением по факсу, что большинство американцев и слова-то такого не знают.

— Ну, это надолго, — пробормотала Бейли.

Джимми всегда говорил, что терпеть не может решения, с которыми все согласны.

«Вот и хорошо! — отправила она обеим подругам сообщение по факсу. — Если никто не знает, каков тутовник на вкус, к нам не будет никаких претензий. А если у вас найдутся идеи получше — я с удовольствием выслушаю их».

Целый час факс-аппарат бездействовал, а потом Бейли получила две одинаковые краткие записки: «Меня все устраивает». Отсюда она сделала вывод, что подруги каким-то образом связались между собой и пришли к соглашению.

— Спасибо, Джимми, — произнесла она и улыбнулась факсу. Пора было отправляться на кухню — готовить первые образцы продукции «Сначала и потом» для новорожденной компании.

Бейли экспериментировала со смесью клубники и черешни, в которую решила не добавлять ни капли спиртного. Можно ли приготовить такой же вкусный соус, как ароматизированный киршем, но без кирша? Она узнала, что для продажи продуктов с содержанием алкоголя требуется специальное разрешение, а получать его подруги были пока не готовы. Дженис предложила: «Запланируем себе такую цель на 2005 год», и ее собеседницы согласились.

Может, если выжать сок, прокипятить его и добавить немного миндального ароматизатора, получится как раз то, что надо? С этой мыслью Бейли устремилась в кладовую за мелким коническим ситом на жесткой раме. Прошло добрых десять минут, прежде чем она разыскала сито на самой верхней полке.

Конечно, это Мэтт постарался! Прошлой ночью он убирал посуду и по какой-то странной причине решил засунуть сито на самую неудобную полку, на высоте метра над головой Бейли.

В сарае Бейли видела стремянку, но идти за ней или даже за стулом было некогда — ягоды уже закипали. Бейли встала на нижнюю полку и замерла, проверяя, выдержит ли та ее вес, а потом вспомнила, что с недавних пор весит гораздо меньше, так что полка под ней вряд ли проломится.

Перебирая руками и переставляя ноги, она поднялась вверх на несколько полок и дотянулась до сита. Но, хватая его, задела рукой что-то торчащее из дощатой стены за полкой. Кладовая осталась единственной комнатой в доме, где до сих пор не сделали ремонт. Бейли не желала пускать сюда Мэтта и его накачанных пивом друзей. Кладовую вычистили, привели в порядок и этим ограничились.

Бейли поддалась любопытству, переставила сито на нижнюю полку, поднялась еще выше и потянула за кончик бумаги, торчащей из щели между досками. Потом крепко взялась за полку одной рукой, дернула бумагу сильнее и вытащила на свет белый прямоугольник. И сразу поняла, что смотрит на оборотную сторону фотографии.

Она медленно перевернула снимок, ахнула и затаила дыхание. На переднем плане стояли двое. Первым был светловолосый великан с глуповатыми глазами, улыбавшийся так смущенно и добродушно, что Бейли невольно ответила ему улыбкой. Великан обнимал за шею мальчика лет четырнадцати или пятнадцати.

Мальчика с заячьей губой.

Бейли осторожно спустилась с полок, подошла к окну и рассмотрела снимок при свете. Мальчиком на нем был Джимми: эти очертания плеч и глаза она узнала бы где угодно. И уже не сомневалась, что великан рядом с Джимми — человек, который когда-то жил в этом доме и повесился в сарае.

Позади этих двоих стояли еще три человека — женщина и двое мужчин. Лицо женщины было едва различимо. Миниатюрная, худощавая, она не отличалась привлекательностью, ее лицо выглядело слишком длинным и унылым. И поскольку она откровенно потешалась над великаном, стоя за спиной у него и Джимми, Бейли заключила, что это и есть его жена-изменница.

Мужчины рядом с ней повернулись в профиль, лица вышли нечеткими и поэтому казались Бейли незнакомыми.

Кто сможет узнать этих людей? Мэтт? Нет, подумав, решила Бейли, он был слишком мал, когда сделали этот снимок. Даты на нем не было, но по одежде Бейли предположила, что это конец 60-х или начало 70-х годов.

— Вайолет! — вдруг вспомнила она, бегом вернулась в кухню, выключила огонь под кастрюлей с кипящими ягодами, застелила посудным полотенцем стеклянную полку в холодильнике и поставила на него горячую кастрюлю. По пути к входной двери она прихватила ключи от машины и через пятнадцать минут уже была на пути к дому недавней знакомой.

Вайолет сидела на веранде запрокинув голову и дремала. Тратить время на церемонии Бейли не стала.

— Кто эти люди? — спросила она, сунув снимок под нос Вайолет.

Та мгновенно встрепенулась, но не испугалась, а посмотрела на Бейли так, словно ждала ее.

— И тебе доброго дня. — Она взяла снимок. — Сходи-ка за моими очками. Они где-то там, — добавила она, кивнув в сторону двери.

Бейли понадобилось минут десять, чтобы разыскать очки Вайолет для чтения, и еще пять — чтобы отмыть их. К тому времени как она вернулась на веранду, Вайолет снова дремала, уронив снимок на колени.

— Ну, рассказывай, — потребовала Бейли, протягивая ей очки.

Вайолет неторопливо водрузила их на нос и уставилась на фотографию, а Бейли уселась напротив.

— Этих двух, которые впереди, я не знаю. Может, это…

— Зато я знаю. Лучше расскажи про тех, что стоят за ними.

Вайолет вскинула брови.

— Знаешь? Стало быть, ведешь поиски? И этот парень с заячьей губой — тот, кого ты ищешь?

— Не важно. Кто стоит за ним?

— А что я за это получу?

Бейли многозначительно прищурилась.

Вайолет рассмеялась.

— Ладно, сейчас поглядим. Женщину я не знаю, но вот этот парень — Родди, а вот этот, кажется, Кайл.

— Из «Золотой шестерки»! — выдохнула Бейли. — Значит, он все-таки имел к ним отношение…

Вайолет впилась в нее взглядом, потом поднесла снимок поближе к глазам и присмотрелась.

— Знаешь, этот длинный — наверняка тот человек, о котором рассказывала моя подруга, тот самый, который повесился у тебя в сарае. Вот это здоровенное дерево — оно ведь растет у тебя за домом?

— Да, — рассеянно подтвердила Бейли. — Это мое тутовое дерево.

— Если ты хочешь разузнать насчет этого парнишки, почему не расспросишь его самого?

— Он умер, — не подумав, ответила Бейли, испугалась и уставилась на Вайолет широко открытыми глазами.

— Ты поосторожнее, а не то привыкнешь выдавать информацию, вместо того чтобы вытягивать ее из каждого, кто попадется, — засмеялась Вайолет, а Бейли отвернулась, пряча лицо. — Я хотела сказать, почему бы тебе не расспросить его? — И она ткнула пальцем в снимок.

— Кого?

— Родни.

— А разве он жив?

— Дорогуша, шестьдесят восьмой год для тебя — давняя история, а на самом деле это было совсем недавно. Родди еще жив и женат на девчонке, которая ему в дочки годится. Мало того — Родди до сих пор строгает малышню. Дженис не говорила тебе, что у нее уже полдюжины сводных братьев и сестер?

— Все ясно: самые любопытные подробности своей биографии в Кэлберне принято скрывать, — негромко подытожила Бейли.

— Да, только ты одна, честная душа, выкладываешь всю подноготную каждому, кто пожелает.

Бейли поднялась, забрала у Вайолет снимок и собралась домой.

— Кстати, что это вы с девчонками затеяли, да еще в строжайшем секрете?

У Бейли перехватило дыхание. Неужели в Кэлберне и вправду ничего не утаишь?

— Да не смотри ты на меня так! В городе про ваш секрет ничего не знают, просто мне известно больше, чем многим другим. У меня в округе полно друзей.

Бейли смерила Вайолет задумчивым взглядом. Насколько она поняла, в молодости Вайолет была местной проституткой. А теперь торговала наркотиками — по крайней мере, марихуаной. Бейли хорошо знала ровесников Вайолет, чтобы понимать: старые хиппи не считают травку наркотиком.

— Ты, случайно, в кино не работала?

Вайолет усмехнулась.

— До приезда сюда я шестнадцать лет прожила в Лос-Анджелесе. И работала помощником продюсера на киностудии.

— И что это значит? Ты сидела за пишущей машинкой или моталась по съемочной площадке?

— Скажем так: когда режиссер был слишком пьян или слишком занят личной жизнью, чтобы снимать кино, я заменяла его. А какой фильм вы надумали снимать? Порнушку?

— Да, и пригласить на главную роль тебя, — не осталась в долгу Бейли.

Вайолет рассмеялась.

— В молодости я бы не отказалась… Ладно, почесали языки — и хватит. Что тебе нужно?

— Рекламный ролик для телевидения. Какой-нибудь попроще. Мы знаем, что могли бы продавать, но не представляем, как преподнести наш товар.

— Тогда выкладывай все по порядку. Я столько раз переписывала чужие сценарии, что собственный на одну минуту худо-бедно напишу.

— Думаешь, между вами с Дженис и Пэтси не вспыхнет война?

— Надеюсь. Смотря по тому, насколько тебе нужен сценарий.

Бейли не собиралась признаваться, что чуть было не отчаялась и теперь ищет людей, умеющих делать хоть что-нибудь. Она пожала плечами, делая вид, что помощь Вайолет для нее — вовсе не вопрос жизни и смерти.

— Ты умеешь рисовать карты или схемы?

Вайолет задумалась.

— Схему проезда к дому Родди в горах?

— Да, — кивнула Бейли.

— Тебе туда лучше не ездить. Сразу видно, что у тебя есть деньги, — значит, он попытается их вытянуть у тебя. И потом, ты слишком симпатичная, чтобы приближаться к нему.

— А я все-таки попробую. Так сколько я тебе должна за помощь?

— У меня в огороде сорняки вымахали выше овощей.

Бейли поджала губы.

— Но не выше марихуаны. Нелегальные наркотики для меня табу.

Вайолет рассмеялась, тяжело поднимаясь со своего места.

— Идем. Ты приготовишь нам лимонаду, мы переведем дух и поговорим о том, что вы там собираетесь продавать. Заодно расскажешь, как там Мэтт.

Бейли вскинула голову.

— Вы с Мэттом, случайно, не…

— Ни с ним, ни с его отцом, — перебила Вайолет и вошла в дом, опередив Бейли. — Но ни за что не отказалась бы!

Глава 17

Бейли вела машину по усыпанной мелким гравием дороге к дому Родни и мучилась чувством вины перед Мэттом. Она не умела лгать и была никудышной актрисой. Вчера вечером она изнервничалась, планируя сегодняшние дела, и вдруг поняла, что слишком многое держит в секрете от Мэтта. Не то чтобы она была обязана докладывать ему обо всем, но лжи и уклончивых ответов он не заслуживал.

Накануне за ужином она пыталась вести себя беспечно, как ни в чем не бывало и поддерживать разговор ни о чем. И при этом продолжала незаметно вытягивать из Мэтта обрывки сведений. Ей хотелось выяснить все, что ему известно о Родни Йейтсе, особенно о том, как он живет сейчас.

— Почему же ты не сказал мне, что один из «Золотой шестерки» еще жив? — спросила она, наполняя тарелку Мэтта картофельным пюре. — Когда Дженис упомянула про своего отца, я испытала шок. Мне до сих пор стыдно за то, что я не знала, что он еще жив.

— Столько я не съем, — предупредил Мэтт.

— Ох, извини! — спохватилась Бейли, обнаружив, что успела возвести на тарелке Мэтта целую гору из пюре. Она отвернулась к плите.

— Дженис никогда и ни с кем не говорила о своем отце. И с тобой в том числе, — уверенно сказал Мэтт.

Бейли пришлось на миг прикрыть глаза. Попалась! Она принялась торопливо перекладывать в миску фасоль и миндаль. Будем все отрицать, решила она.

— Да просто я сегодня заезжала к Вайолет, от нее и узнала, что Родни еще жив.

— Мне говорили, что сегодня ты на полной скорости пронеслась через Кэлберн и весь день проторчала у Вайолет.

Бейли поняла: сейчас любой ее ответ прозвучит раздраженно, а если она разозлится, то скажет больше, чем хотела. Она присела к столу, взяла вилку и посмотрела на Мэтта.

— Теперь я живу в этом городе, потому и хочу знать его историю. Однажды я уже оскорбила Дженис и не могу допустить, чтобы такое повторилось. Ты не мог бы рассказать мне про ее отца?

Некоторое время Мэтт сидел с опущенной головой, потом взглянул на собеседницу.

— Не хочешь сказать мне правду? Зачем ты так подробно выспрашиваешь всех подряд?

Бейли не ответила: ей было нечего сказать.

— Ну хорошо, — продолжил Мэтт, увидев, что ответа не дождется. — Твоя взяла. Дженис презирает своего отца и не желает иметь с ним ничего общего. Он старый развратник и пьяница. Деньги у него когда-то были, но он их пропил. Матери Дженис и Пэтси были близнецами, дочерьми здешнего врача. Мать Пэтси вышла за дантиста, поэтому Пэтси жила в прекрасном доме и могла красиво одеваться. А мать Дженис влюбилась в симпатягу Родни и вышла за него. Родни растранжирил все деньги, которые оставил ей отец, изменял жене и превратил ее жизнь в ад.

Бейли уловила в голосе Мэтта гнев.

— А Скотт? — тихо спросила она.

Мэтт откинулся на спинку стула и отодвинул свою полупустую тарелку.

— Ты уверена, что хочешь знать все тайны Кэлберна?

Бейли в этом сомневалась, но не удержалась и кивнула.