Чужое Солнце Горюнов Юрий

23

Проснувшись, Кло никак не могла взять в толк, где она и что происходит. Над ухом что-то громко, настойчиво звенело, однако ей потребовалось не меньше минуты, чтобы понять – это телефон, которой стоит на ночном столике в изголовье их кровати. Несмотря на то, что с похмелья голова у нее была словно ватой набита, Кло все же сообразила, что снимать трубку было бы неразумно.

– Джеймс?!. – Она попыталась растолкать любовника, но тот продолжал спать как убитый. – Джеймс, возьми трубку!..

– Угхм-рр?..

– Телефон!!! – Она сорвала трубку с аппарата и прижала к его уху. Из трубки доносился встревоженный женский голос.

– А-а, это ты… – Джеймс мигом проснулся. – Привет… Разумеется, у меня все нормально. А разве должно быть по-другому?

О, нет, подумала Кло. Вряд ли Джеймс стал бы разговаривать таким тоном с посторонним человеком. Значит, это она, Мэгги!

И она поморщилась. Телефонная трубка искажала голос, но несмотря на это, Кло ощущала присутствие Мэгги как реальное. Судя по интонациям, жена Джеймса беспокоилась, почему он ей не звонит.

В любых других обстоятельствах сознание того, что она лежит в постели с чужим мужем, пока этот самый муж как ни в чем не бывало разговаривает со своей законной супругой по телефону, было бы Кло крайне неприятно, однако сейчас даже оно не могло ухудшить ее состояния. И без этого она чувствовала себя ужасно: голова кружилась, в висках стучало, а во рту пересохло. Вчера, стараясь продлить кайф, они с Джеймсом выпили все шампанское и прикончили остатки кокаина. Спали они после этого совсем мало – можно даже сказать, совсем не спали, и теперь за это приходилось расплачиваться. Кроме того, во время их вчерашних сексуальных упражнений серьезную нагрузку получили мышцы, которые не охватывает ни одна из популярных фитнес-программ, и теперь у Кло ныло и болело все тело.

А ведь придется еще тащиться на конференцию, вспомнила она. Черт бы побрал Джин! Я же в отпуске, а отпуск – это святое, но Джин, конечно, на это наплевать. Сама-то она привыкла вкалывать без выходных, но зачем заставлять делать это других?!

Больше всего ей хотелось спрятать голову под подушку и заснуть, а проснувшись, обнаружить, что и похмелье, и все остальные неприятности остались в прошлом. Ей, однако, не хотелось слушать, как Джеймс будет объясняться с женой, поэтому Кло заставила себя встать и отправиться в душ.

Спустя полминуты в ванную вошел Джеймс.

– Что-то ты быстро, – заметила Кло, выдавливая на щетку зубную пасту. От запаха мяты ее едва не затошнило, но она знала – ей придется как можно тщательнее вычистить зубы, чтобы избавиться от запаха перегара и отвратительного вкуса во рту.

Джеймс стоял нагишом рядом с ней и рассматривал в зеркале свою опухшую физиономию.

– Я сказал, чтобы она перезвонила позже. Мне сейчас не до разговоров, – отозвался он.

– Мне тоже, – сказала Кло. – Но Джин все равно придется позвонить… – Она прополоскала рот водой и сплюнула в раковину.

– Кстати, где она остановилась?

– В «Алгонкине».

– О боже! Ты ничего не путаешь?

– Разве «Алгонкин» – плохой отель?

– Дело не в этом, просто он совсем рядом!

– Я не знала. Рядом – это где?

– Немного восточнее, на 44-й улице. До него рукой подать.

– Ого! Кажется, нам крупно повезло, что мы не столкнулись с ней на улице!

– Мм… – Джеймс перестал разглядывать себя в зеркало и повернулся к унитазу, чтобы отлить, а Кло подумала, что раньше он бы ничего такого не сделал. Похоже, эта поездка в Нью-Йорк здорово нас сблизила, решила она.

Сама Кло шагнула в душ и открыла воду похолоднее. Минут через пять, чувствуя себя немного получше, она уже рылась в чемодане в поисках чистых трусиков. Вскоре в комнату вошел и Джеймс. Оглядываясь по сторонам, он сказал:

– Ну и свинарник мы тут устроили! Надо бы хоть немного прибраться.

Кло согласно кивнула – она сразу поняла, что он имеет в виду. Валяющуюся в углу пустую бутылку и влажные, скомканные простыни могла убрать и горничная, но вот следы кокаина на мраморной столешнице, раскиданное нижнее белье и порванные чулки выставлять на всеобщее обозрение не следовало. Кроме того, пол возле кровати был усыпан черными перьями, которые выпали из боа, когда Джеймс пытался развязать узлы. Можно подумать, здесь ощипывали ворону, подумала Кло и поморщилась.

– Да, – сказала она. – Лучше прибраться.

Джеймс взял с ночного столика свои часы.

– Черт! Через пятнадцать минут мне нужно быть в «Миллениуме»![20] У меня сегодня деловая встреча!

– Весьма кстати, ты не находишь? – заметила Кло, подпустив в голос саркастические нотки. Убираться ей категорически не хотелось, тем более одной. – А с кем ты встречаешься?

– Я завтракаю там с Адрианной Шугармен. В «Американских журналах» она руководит Департаментом специальных проектов.

– Тогда тебе лучше поторопиться. Меня не жди, все равно мы не можем появиться на конференции вместе.

– Ты думаешь?

– Уверена. – Кло тоже нужно было спешить, однако она все же удержалась и не сказала, что он свинья и мог бы хоть немного ей помочь. Вместо этого она с ходу включила четвертую передачу и принялась носиться по комнате, подбирая, протирая, складывая разбросанные вещи и пряча улики. Джеймс тем временем торопливо одевался. Минуты через три – уже в костюме и при галстуке – он ненадолго задержался у двери, чтобы поцеловать ее на прощание.

– Ты просто ангел, Кло!

– Увидимся… – Она, в свою очередь, тоже чмокнула его в щеку и вернулась к уборке. «Как-то очень уж по-семейному у нас все получилось, – думала она, тщательно вытирая стол скомканной туалетной бумагой, которую она к тому же слегка смочила водой. – А может, и не очень… – решила Кло немного погодя. – В конце концов, не каждая семейная пара употребляет кокаин перед сном, да еще вместе с шампанским».

К счастью, зал, где проходила конференция, находился совсем недалеко, на противоположной стороне Таймс-сквер, поэтому Кло успела привести в порядок не только спальню, но и себя самое – и при этом почти не опоздать. Входя в широкие вращающиеся двери, она мысленно поблагодарила Роба за то, что он надоумил ее взять с собой деловой костюм от «Уистлз». Строгая светло-бежевая юбка и пиджак классического кроя придавали ей вид деловой и собранный, хотя мысленно Кло все еще пребывала в смятении.

Не успела она вдоволь налюбоваться полированным мрамором полов, изящными креслами и панелями красного дерева, украшавшими вестибюль отеля «Миллениум Бродвей», как ей навстречу бросилась Джин.

– Кло! Наконец-то!.. – Джин демонстративно посмотрела на часы. – Идем скорее…

Конференц-зал, он же бывший театр «Гудзон», был полон. Как ни скверно было Кло, она все-таки не могла не отметить, насколько внушительно выглядит просторный зал. Как и полагается каждому нормальному театру, в нем были партер, бельэтаж и балкон; высокий потолок украшала затейливая лепнина, а сцена с огромным темно-красным занавесом, была такой большой, что Кло на минуточку даже захотелось быть одной из тех, кто выйдет на нее с докладом.

– Не стой, садись скорее! – Джин нетерпеливо подтолкнула ее к двум свободным креслам в торце ближайшего ряда. Опустившись на мягкое сиденье, Кло попыталась отыскать взглядом Джеймса, который уже должен был позавтракать с Адрианной как-ее-там и спуститься в конференц-зал, чтобы принять участие в заседании. Довольно скоро она увидела его: Джеймс сидел в нескольких рядах впереди, оживленно беседуя вполголоса с группой пожилых коллег, лица которых были Кло совершенно не знакомы. Должно быть, важные шишки, решила она, разглядывая дорогие костюмы и поблескивающие бриллиантовые перстни и запонки. Впрочем, Джеймс, одетый в шикарный костюм цвета морской волны, смотрелся ничуть не хуже, и Кло невольно подумала, что она, оказывается, знает его совсем не так хорошо, как ей представлялось. Разумеется, она помнила, что Джеймс – большой босс, но вчера вечером, когда они «втыкали марафет» и скакали голышом на кровати, это было совершенно не важно. Сейчас, однако, деловая сторона его личности явилась ей, что называется, во всей красе, и Кло поняла, что совсем не знает, каков Джеймс на работе, как он ведет себя с подчиненными и с начальством.

Ничего, решила она, всему свое время.

«Что за бред сивой кобылы?!» – думала Кло полчаса спустя, слушая скучнейший доклад одного из руководителей издательского дома, посвященный, кажется, корпоративной этике и ведущим фигурам современного издательского бизнеса. Вся эта ахинея ее совершенно не касалась, поэтому она мысленно отключилась от потока ненужной информации. Утихшая было головная боль снова возобновилась, и Кло мечтала о стакане холодной газировки. Несмотря на то, что кондиционеры работали на полную мощность, в зале, в который набилось слишком много людей, с каждой минутой становилось все более душно и жарко, и ее глаза начали сами собой закрываться, закрываться, закрываться…

– Кло! – Джин снова толкнула ее локтем. – Не спи! Или хотя бы не храпи!

– Извини… – Кло почувствовала себя школьницей, которой читает нотацию строгая учительница, но бессонная ночь давала о себе знать. К счастью, в сувенирном комплекте, который вручали на входе каждому участнику конференции, нашлась шариковая ручка с острым кончиком. Весь следующий час Кло безжалостно колола себя этой ручкой под коленку, стараясь справиться с сонливостью.

Наконец объявили долгожданный перерыв на не менее долгожданный кофе, и Кло одной из первых бросилась к выходу.

– Выпьешь чашечку? Я угощаю, – на бегу предложила она Джин, пытаясь хоть таким способом компенсировать свое недостаточно профессиональное поведение.

– Спасибо, с удовольствием, – ответила Джин. – Только я подойду чуть попозже, хорошо? Мне нужно перекинуться парой слов с Джеми Слейтером по личному делу.

– Хорошо. Приходи прямо в бар, – сказала Кло, у которой при упоминании Джеймса быстрее заилось сердце. – Тебе как обычно?

– Да. Черный и без сахара.

– О’кей. – Кло пошла дальше, стараясь обогнать как можно больше участников конференции, чтобы успеть в бар первой, но мысли ее унеслись далеко от вожделенного кофе. Интересно, что за «личное дело» Джин собирается обсуждать с Джеймсом? Она помнила, что ее бывшая начальница – близкая подруга Мэгги, а та, если судить по ее раннему звонку, была чем-то сильно расстроена. Неужели она что-то пронюхала насчет нас с Джеймсом? – гадала Кло. Пронюхала и нажаловалась Джин?! Нет, не может этого быть, решила она секунду спустя. До сих пор Джин вела себя совершенно нормально, и даже если Мэгги потребовала, чтобы та никому ничего не говорила, вряд ли она сумела бы скрыть от Кло нечто столь важное.

На минуту она даже остановилась, чтобы проводить взглядом Джин, которая, лавируя в толпе, двигалась навстречу Джеймсу, только что вышедшему из дверей конференц-зала. Вот они встретились, и Джин, извинившись перед его коллегами, отвела Джеймса в сторонку, чтобы никто не услышал, о чем они будут говорить. Сама Кло, разумеется, тоже ничего не слышала, поэтому ей оставалось только наблюдать за выражением лица Джеймса. Оно было серьезным, несколько раз он кивнул, явно выражая согласие с тем, что внушала ему собеседница. Лица Джин Кло, к сожалению, не видела, но по тому, как энергично она встряхивала головой, можно было догадаться, что речь идет о чем-то важном.

Что бы это ни было, у Джин, похоже, есть что сказать, подумала Кло. Подспудное ощущение вины не давало ей покоя все утро, а теперь к нему прибавилась боязнь разоблачения, боязнь потерять Джеймса. И хотя ничто, казалось, не предвещало беды, отчего-то все происходящее Кло очень и очень не нравилось.

24

Секретарша в приемной врача близоруко уставилась на компьютерный экран.

– Миссис Слейтер, миссис Слейтер… – бормотала она, быстро двигая курсор по списку пациентов. – Ага, вот… Сдвоенное время, верно? – Она окинула Мэгги взглядом, словно хотела сказать: «Уж вы-то не выглядите больной, так что будьте благодарны». – Пройдите наверх, пожалуйста.

Врачебный кабинет разместился в словно сошедшем со старинной открытки крохотном коттеджике, стоявшем напротив школы, в которой учился Натан. Это был один из тех деревенских домов, к которому в полной мере относился старый, еще деревянный дорожный знак с надписью «Водитель, будь осторожен! Консольные дома!»[21]. Казалось, обветшавший до последней степени коттедж готов развалиться от малейшего толчка, однако на самом деле он был еще довольно крепок и продолжал выполнять свою функцию – как и трое местных врачей, которые, несмотря на отсутствие современного оборудования и всевозрастающие требования, которые предъявлял им Департамент здравоохранения, ухитрялись лечить – и довольно успешно – растущее население Шира. Из всех трех терапевтов Мэгги больше всего нравился один – тот, который лечил Натана, поэтому в случае необходимости она всегда просила записать ее к доктору Хопкину.

Сейчас Мэгги поднялась по рассохшейся лестнице, отчаянно скрипевшей под каждым ее шагом, наклонилась, чтобы не удариться головой о массивную потолочную балку, и села на единственный свободный стул в коротеньком коридоре перед врачебными кабинетами. Кроме нее приема ожидали две пожилые женщины: сидя в углу, они вполголоса рассказывали друг другу о своих болячках – многие жители Шира рассматривали поход к врачу не только как возможность подлечиться, но и как шанс узнать последние сплетни. Напротив Мэгги сидели мрачный подросток с покрытым прыщами лицом и одышливый толстяк в футболке, из-под которой торчало бледное и дряблое пивное брюхо. («Неужели это так трудно – прикрыться?» – недовольно подумала Мэгги; несмотря на усталость, ее эстетическое чувство решительно восставало против подобного зрелища.) Последней в очереди была сидевшая рядом с Мэгги загнанного вида молодая мать, пытавшаяся развлечь двух своих чад с помощью унылого вида казенных игрушек – выгоревших на солнце пластмассовых утят, пирамидок и бесколесных паровозиков. Глядя на них, Мэгги невольно подумала, что деревенский врачебный пункт, конечно, не в состоянии приобрести новые игрушки: в последнее время недостаточное финансирование начинало сказываться в медицине точно так же, как и в других социально ориентированных областях.

Подавив вздох, Мэгги взяла со столика древний номер «Красотки» и принялась листать, однако вскоре поймала себя на том, что ее не интересуют ни прошлогодняя мода, ни устаревшие новости из жизни знаменитостей. Зачем я сюда пришла, снова и снова спрашивала она себя. Государственная служба здравоохранения и так едва справляется, пытаясь оказать помощь всем желающим, а ведь я даже не больна, если, конечно, не считать бессонницы… Правда, она день ото дня усиливается, да и нервы шалят… Тут Мэгги посмотрела на свои руки. Ее пальцы заметно дрожали, но она тут же подумала, что это, возможно, признак надвигающейся старости и что со временем она привыкнет и к этому, и ко многому другому.

Время летело незаметно, поэтому Мэгги даже вздрогнула, когда из кабинета раздался голос врача:

– Миссис Слейтер?! Проходите.

Мэгги встала и сделала шаг к двери, пытаясь на ходу сосредоточиться, подготовить себя к серьезному, откровенному разговору, но вместо этого испытала лишь еще один приступ самой настоящей паники. Мне не следовало сюда приходить, лихорадочно твердила она себе. Я только зря отнимаю у доктора время, которое он мог бы уделить другим людям – тем, кто по-настоящему болен. Что я лезу к нему со своими беспричинными страхами? В конце концов, доктор Хопкин – терапевт, а не психоаналитик, вряд ли он сможет мне помочь. Я должна сама преодолеть свои тревоги, а если нет – обратиться к специалисту, который пропишет мне сильное успокоительное, и…

За всеми этими размышлениями Мэгги не заметила, как ноги сами привели ее в кабинет доктора Хопкина.

– Здравствуйте, миссис Слейтер. На что жалуетесь? – И врач приветливо улыбнулся Мэгги. Ему было за пятьдесят; у него была растрепанная седая шевелюра и румяные круглые щеки, а носил он одежду из мягкой фланели и вельвета в крупный рубчик, который даже на вид казался по-домашнему уютным.

– Даже не знаю… – ответила Мэгги опускаясь на стул рядом с его заваленным бумагами столом.

– Вот как? – удивился доктор Хопкин и, поправив на носу очки с полулунными стеклами, взглянул на экран компьютера. – Я вижу, вы записались на сдвоенный прием, – заметил он и добавил мягко: – Значит, времени у нас достаточно. Итак, чем я могу вам помочь?

– Я… – Опустив голову, Мэгги посмотрела на свои руки. Они снова начали дрожать, и еще сильнее, чем прежде. Доктор Хопкин тоже смотрел на ее руки – она этого не видела, но чувствовала его взгляд. А вдруг он решит, что я наркоманка или что у меня проблемы с алкоголем? – испугалась Мэгги. Начну, пожалуй, с бессонницы – в конце концов, это самый очевидный симптом, с которым можно что-то сделать. Ну а насчет остального – там видно будет.

– Я не очень хорошо сплю, доктор, – сказала она. – Я бы даже сказала, что в последнее время я сплю очень плохо.

– Насколько плохо? – осведомился доктор Хопкин.

Мэгги немного подумала.

– Примерно вдвое меньше, чем обычно. В прошлую ночь я и вовсе глаз не сомкнула. Это у меня… уже довольно давно.

Доктор Хопкин ничего не говорил, только молча глядел на нее, но Мэгги все равно почувствовал исходящее от него сочувствие и слегка приободрилась.

– Из-за этого я чувствую себя совершенно вымотанной; мне бывает трудно сосредоточиться на самых простых, привычных вещах. Я… я так беспокоюсь, доктор, и я так устала! – Мэгги вдруг поняла, что плачет и не может остановиться. Можно было подумать, что где-то внутри ее отворились шлюзы и все чувства, эмоции и переживания, которые она сдерживала с тех пор, как уехал Джеми, хлынули наружу могучим потоком.

Черт! Как глупо я, должно быть, выгляжу, думала Мэгги, тщетно пытаясь взять себя в руки. Что подумает обо мне доктор Хопкин? Он, несомненно, решит, что я истеричка и плакса – и будет совершенно прав!

Перед уходом из дома Мэгги слегка подкрасила ресницы и чуть-чуть подвела глаза серым карандашом, чтобы выглядеть достаточно прилично. Сейчас тушь и карандаш, конечно, потекли, и Мэгги покраснела от стыда, стоило ей только представить, каким пугалом она выглядит. Раскрыв сумочку, она попыталась достать упаковку гигиенических салфеток, но ее руки так сильно тряслись, что ей никак не удавалось нащупать небольшой пакетик. Простая попытка рассказать врачу о своих тревогах и переживаниях только усилила ее беспокойство.

– Вот, возьмите. – Доктор Хопкин придвинул к ней вскрытую упаковку салфеток.

– Спасибо. – Мэгги вытерла глаза, потом высморкалась.

– Скажите, у вашего беспокойства есть какая-то конкретная причина? Что-то такое, что вас расстраивает и не дает спать спокойно?

Прежде чем ответить, Мэгги довольно долго молчала. Обсуждать сугубо личные вещи с посторонними людьми было абсолютно не в ее правилах, к тому же ей хотелось сохранить лояльность по отношению к мужу. Наконец она решилась.

– Видите ли, – начала Мэгги, судорожно вздохнув, – в последние дни я чувствую себя очень, очень одиноко. – О Джеми, о том, что она переживает из-за него, Мэгги решила пока не упоминать в надежде, что, быть может, доктору Хопкину хватит простого описания симптомов и он сумеет как-то помочь, не вдаваясь в причины ее состояния.

– Одиноко?! – В голосе врача снова прозвучало удивление. – Но ведь вы, кажется, замужем? Насколько мне известно, одиночество совершенно не свойственно таким, как вы – работающим матерям, которые к тому же счастливы в семейной жизни… – Он тепло улыбнулся. – Такие женщины обычно жалуются не на одиночество, а наоборот – на то, что у них никогда не хватает времени побыть наедине с собой.

– Моя работа, доктор, почти не подразумевает общения, – сказала Мэгги, поняв, что отвлечь Хопкина не удалось. – Я работаю главным образом удаленно, то есть сижу дома и…

– Понятно. Это, конечно, несколько меняет дело. А вот скажите: хотели бы вы работать в коллективе, где вас постоянно окружало бы множество людей? В офисе, к примеру?

Мэгги покачала головой. Ее проблема заключалась вовсе не в недостатке общения с кем попало. На самом деле ей нужен был только один человек, но как раз он-то едва терпел ее присутствие.

– Я привыкла работать одна и вовсе не стремлюсь влиться в какую-то группу людей, пусть даже они будут моими коллегами, – ответила она. – На самом деле, в одиночестве мне даже лучше работается.

– Значит, дело не в работе?

– Нет. – Мэгги снова покачала головой, чувствуя, как в ней нарастает решимость. Я должна идти до конца, поняла она. Должна, если хочу сохранить то, что мне дороже всего на свете! По-отечески добродушное и внимательное лицо врача тоже внушало ей уверенность в том, что она может быть с ним откровенной.

– В общем и целом моя работа меня устраивает, – сказала Мэгги, – хотя, не скрою, в последнее время я все чаще задумываюсь о том, чтобы подготовить какой-нибудь оригинальный, сложный материал… – Она немного подумала, промокнула глаза и добавила: – Да, мне хотелось бы это сделать. Возможно, работа над подобным материалом могла бы в какой-то степени меня отвлечь, но…

– …Но вы продолжаете утверждать, что проблема кроется вовсе не в вашей профессиональной деятельности, – подхватил доктор Хопкин. – Могу я в таком случае задать вам прямой вопрос: почему, по-вашему, вам бывает одиноко именно в последнее время, тогда как раньше – если, конечно, я правильно вас понял – вы ничего такого не испытывали, хотя всегда работали дома, почти не сталкиваясь с коллегами?

Под его испытующим взглядом Мэгги неловко заерзала на стуле, но в конце концов призналась:

– Наверное, это потому, что в последнее время мы с мужем не очень ладим.

И тут же – точно по волшебству – ее тревога улеглась, и хотя совсем она не прошла, Мэгги почувствовала себя намного свободнее и смелее.

– Нет, мы не то чтобы не ладим, – добавила она уже по собственной инициативе, – просто мы теперь редко разговариваем – гораздо реже, чем раньше, а если разговариваем, то сразу начинаем… спорить. Это продолжается уже какое-то время; мне даже стало казаться, что Джеми воспринимает меня не так, как когда-то. Почему – я не знаю. На мой взгляд, я не так уж сильно изменилась.

– Ну и ну! – воскликнул доктор Хопкин и добавил: – Вы меня извините, но, по-моему, ваш муж просто слепой! Не понимаю, как можно не ценить столь очаровательную женщину!

– Спасибо, доктор. – Впервые за весь разговор Мэгги улыбнулась.

Доктор Хопкин слегка откашлялся, словно смущенный своим собственным порывом. Наконец он сказал:

– К сожалению, моя дорогая, у меня нет волшебных таблеток, которые помогли бы вам наладить отношения с мужем. Если бы они у меня были, я был бы сейчас очень богатым человеком. Универсальное Средство Доктора Хопкина для Укрепления Распадающихся Браков могло бы принести мне миллиарды… – Он снова кашлянул. – Увы, таких таблеток не существует в природе.

– Да, конечно. Я все понимаю…

– Я и не сомневался, что вы понимаете. А раз так, давайте вместе подумаем, что тут можно предпринять.

– Собственно говоря, я уже подумала… – Пришел черед Мэгги смущаться. – Одна подруга посоветовала мне обратиться в «Рилейт», чтобы получить консультацию. Что вы об этом скажете?

– Неплохая мысль, очень неплохая. – Доктор Хопкин несколько раз кивнул, словно желая подчеркнуть, что всецело одобряет подобное предложение. – Насколько мне известно, многим парам в «Рилейте» помогли. Всегда бывает полезно узнать мнение третьей стороны – это помогает увидеть объективную картину. Но тут есть одна закавыка, моя дорогая… Вы уверены, что ваш муж тоже захочет обратиться за консультацией к посторонним людям?

Мэгги ответила не сразу. Она не была уверена, что Джеми с радостью согласится с подобным предложением, однако признаваться в этом ей не хотелось.

– Я не вижу причин, почему он должен отказаться, – проговорила она наконец. – Правда, сейчас он в служебной командировке, но он скоро приедет, и тогда…

– Дело в том, что мужья обычно не склонны обсуждать свою семейную жизнь с посторонними. Точнее, склонны в гораздо меньшей степени, чем их жены.

– Гм-м… – Мэгги снова задумалась. Она понимала, что доктор в чем-то прав, но с другой стороны… Из них двоих именно Джеми всегда был более открытым, откровенным и инициативным, а раз она готова была обсуждать их семейные проблемы со специалистами, значит, он тоже должен был ухватиться за возможность исправить положение.

Доктор Хопкин, похоже, уловил ее колебания, хотя Мэгги и старалась их скрыть.

– Попробуйте поговорить с мужем, – предложил он. – И посмотрите, что он скажет. В любом случае, на первую консультацию вы можете пойти и одна.

– Правда?

– Разумеется! Кстати, практика показывает, что со временем мужья обычно присоединяются к своим женам. Им, видите ли, невыносима мысль о том, что кто-то обсуждает их за их спиной. – Доктор Хопкин ухмыльнулся. – У нас, мужчин, очень чувствительное эго.

– Что верно, то верно.

– Теперь давайте немного поговорим о практической стороне дела. У нас существует договор с гилфордским отделением «Рилейта». Я направлю вас на консультацию от нашего врачебного пункта, а вы заплатите им столько, сколько сможете себе позволить. Сейчас я дам вам адрес, чтобы вы имели точное представление, куда именно вам нужно будет подъехать… – Он придвинул к себе блокнот и что-то быстро записал на чистой странице. – Я свяжусь с «Рилейтом» прямо сейчас. В течение ближайших нескольких недель вам позвонят и назначат дату консультации.

– Нескольких недель?! – Мэгги почувствовала легкое разочарование. – Но это же очень долго!.. – Она проявила несвойственную себе решимость, зайдя довольно далеко, и теперь ей хотелось поскорее попасть на консультацию – и привести с собой Джеми.

– Ничего не поделаешь, моя дорогая, придется немного потерпеть, – сказал доктор Хопкин. – Лично я думаю, что вы получите вызов не позднее чем через месяц.

Мэгги слабо улыбнулась.

– Пусть будет месяц. Я знаю, что в очереди на пересадку донорских органов больнм приходится стоять буквально годами, а ведь каждый из них может умереть в любой из дней. Мне в этом отношении гораздо легче.

– Вот видите! – обрадовался доктор Хопкин. – А пока вы ждете звонка, попробуйте как-нибудь отвлечься. Можете, к примеру, подготовить для вашей работы что-нибудь оригинальное и свежее, как вы и говорили. Это поможет вам меньше думать о проблемах. А там, глядишь, и в вашей семейной жизни что-то изменится к лучшему.

– Неплохая мысль, доктор. – Она поднялась со стула. – Нет, правда – вы подали мне очень неплохую идею… У меня как раз есть подходящий человек, с которым я могла бы это обсудить – она, кстати, моя лучшая подруга. Правда, сейчас она тоже в командировке – как и мой муж, но я могу ей позвонить.

– Отлично, так и сделайте. А ко мне загляните через месяц, расскажите, как у вас дела.

– Обязательно. Спасибо, доктор.

– Не за что, моя дорогая, не за что.

Мэгги вышла из кабинета и стала спускаться по лестнице. Когда Джеми вернется из Нью-Йорка, я непременно поговорю с ним о том, чтобы сходить на консультацию, пообещала она себе. А еще надо порасспросить Джин, кто там у них работает в Отделе спецпроектов. Быть может, я смогла бы написать несколько пробных кусочков для какого-нибудь нового журнала, который они планируют издавать. Доктор прав: мне нужно избавиться от привычной, повседневной, рутинной работы, в которой я завязла. Я должна заняться чем-то совершенно новым и необычным – тогда у меня будет меньше времени на самокопание.

Уже шагая по улице, Мэгги поймала себя на том, что улыбается. После визита к врачу настроение у нее существенно поднялось: она была очень довольна собой – тем, что наконец-то попыталась что-то предпринять. Солнце ярко светило с небес, воздух был не по-сентябрьски теплым, и Мэгги даже немного постояла у реки, где около берега покачивались на воде крупные, белые с оранжевыми клювами утки. Завидев Мэгги, они закрякали на разные голоса и поплыли к ней, ожидая подачки.

В такой день, подумала Мэгги, Шир кажется лучшим местом на свете. Погода и впрямь отличная. Может, это знак, что теперь и у меня все будет хорошо?..

25

Ах если бы мои ноги были чуть длиннее, подумала Кло. Тогда бы я смогла бежать быстрее – в полном соответствии с моим новым стилем жизни.

Она уже пересекла Таймс-сквер и мчалась по 44-й улице, почти не замечая ни огромных постеров с названиями последних фильмов, о которых в Лондоне еще даже не слышали, ни театральных афиш, наперебой зазывавших зрителей на «лучшее представление года», ни магазинных витрин, где были выставлены новейшие гаджеты, стоившие сравнительно недорого. Для этого Кло слишком спешила; порой она даже обгоняла двигавшихся с не меньшей скоростью коренных ньюйоркцев, хотя те были почти поголовно обуты в кроссовки и кеды, а она с утра надела туфли на довольно высокой шпильке. Кло почти не замедлила шаг, даже когда ей нужно было перейти через улицу, на противоположной стороне которой стоял «Парамаунт»; бросив быстрый взгляд направо и убедившись, что поблизости нет никаких машин (только потом она сообразила, что в Америке правостороннее движение, и ей следовало посмотреть налево), она отважно ступила на проезжую часть и вскоре уже входила в вестибюль отеля.

– Что случилось?! – воскликнул Джеймс, когда она вихрем ворвалась в их номер. – Что за спешка? За тобой гонится полиция?

Сам он стоял посреди комнаты и не спеша развязывал галстук. Лицо его казалось совершенно спокойным, и Кло подумала, что, возможно, она напрасно торопилась. Но удостовериться не помешает.

– О чем с тобой говорила Джин? – спросила она, отдуваясь и вытирая со лба проступившую испарину.

– Когда?

– Во время перерыва. Она сказала мне, что должна поговорить с тобой по какому-то личному делу, а потом подошла к тебе… Она ведь не узнала про нас, нет?

– Нет, конечно. Не волнуйся!

– Тогда что это за личное дело? И кстати – она всегда называет тебя «Джеми»? – выпалила она.

– Да, почти всегда. Все мои старые друзья так меня зовут.

– Правда?

– Меня звали Джеми еще в детстве.

– Ага… – Кло наконец-то удалось перевести дух. «Все-таки я еще слишком плохо его знаю», – промелькнуло у нее в голове. – А хочешь, я тоже буду звать тебя Джеми или Джейми? – предложила она.

– Нет, мне больше нравится, когда ты зовешь меня Джеймс.

– Почему? – требовательно спросила Кло.

– Потому что так зовет меня Мэгги, – нехотя объяснил он.

– Поня-атно… – Кло с усталым вздохом опустилась на кровать, однако ее любопытство все еще не было утолено. Оно оказалось даже сильнее разочарования, которое вызвали в ней последние откровения Джеймса. А может, все дело было в «склонности к мазохизму», которую подметил в ней Роб.

– И все-таки, о чем вы говорили с Джин?

– Ты действительно хочешь знать?

– Я же только что спросила, разве нет?

– Джин хотела поговорить со мной о Мэгги.

Значит, я все-таки была права, подумала Кло. Или почти права.

– И что Джин сказала тебе о Мэгги?

По лицу Джеймса скользнуло страдальческое выражение. Можно было подумать – он не хочет говорить правду, потому что правда может причинить Кло сильную боль, и в то же время ему ясно, что любая ложь будет тут же разоблачена.

– Джин сказала, что, по ее мнению, в последнее время Мэгги глубоко несчастна.

– Та-ак… – протянула Кло. Я так и знала, подумала она про себя. Я поняла это по ее голосу, когда она звонила Джеймсу.

– Как ты думаешь, Мэгги о чем-то догадывается? – задала она следующий вопрос. – Может, она что-то знает о нас?

Он покачал головой.

– Скорее всего, нет. Джин ничего об этом не сказала.