Путешествие тигра Хоук Коллин
Он провел меня через роскошный зал, стены которого были украшены барельефами с изображениями великих скульпторов за работой. Барельефы были столь прекрасны, что я немного оттаяла. Определенно тот, кто настолько ценил сокровища мирового искусства, не мог быть совсем плохим.
Мы остановились перед тяжелыми дверьми, покрытыми богатой резьбой и отполированными до масляного блеска. Дракон хлопнул в ладоши – двери распахнулись. Мы вошли в хранилище, набитое самыми восхитительными сокровищами. Полотна, написанные несколько столетий тому назад, поражали свежестью красок. Безупречные статуи сияли. С потолка свисали люстры с подвесками из драгоценных камней и бриллиантами, рассыпавшими по помещению тысячи маленьких радуг. Старинные гобелены казались только что сошедшими с ткацких станков.
Дракон позволил мне все потрогать, наслаждаясь моим восторгом. В его сокровищнице я обнаружила золотую модель «Титаника», бронзовую лошадь в натуральную величину, королевскую корону с бриллиантами и изумрудами, а также великолепную белую жемчужину размером со школьный глобус, лежавшую на алой бархатной подушечке.
Возле каждого предмета я громко ахала и застывала. Добравшись до нефритовой статуи тигра, я с улыбкой погладила его по голове.
– Какое чудо! – Я обернулась и с благоговением посмотрела на дракона. Тот самодовольно надул щеки. – И все-таки… это не оправдывает убийства людей, – добавила я.
– Ты полагаешь? Но разве сохранение всей этой красоты не стоит жертв? Скажи-ка, сколько подобных прекрасных произведений искусства, оставшихся на земле, было уничтожено или обезображено людьми?
– Очень много, – нехотя признала я.
– Вот видишь. А я сберегаю прекрасные творения человеческого гения.
– Для самого себя! Ведь кроме тебя их никто не видит.
Дракон смолчал. Он выпустил пар из ноздрей, покачал головой и резко повернулся к дверям, даже не пригласив меня следовать за ним.
Мы вышли из сокровищницы, и двери захлопнулись у меня за спиной. Дракон, не оборачиваясь, быстро шагал вперед.
– Знаю, знаю… – проскрипел он сквозь стиснутые зубы. – Иньбайлун уже все уши мне прожужжал, сотни лет уговаривает не топить корабли и не сбивать самолеты!
– Иньбайлун?
– Ну да, белый дракон. Он у нас самый старший, и разумеется, у него есть мнение по всем вопросам, включая людей.
– Может, стоит к нему прислушаться?
– Может, да. А может, и нет. Что мне остается делать? Гости у меня бывают редко, а я не хочу все время спать, как ленивец Цинлун, или спятить, как безумец Люселун. Он же не может думать ни о чем, кроме охоты!
– А как насчет того, чтобы помогать людям? Например, класть золотые монеты им под подушку, как это делает зубная фея?
– Смеешься? Или это последствия кислородного голодания? По-моему, ты становишься чересчур экстравагантной. Раздать свои сокровища? Три ха-ха четыре раза! Да ни за что на свете! Ладно, идем. Не хочу надолго оставлять этих хитроумных братцев наедине друг с другом. Как бы они не придумали какой-нибудь коварной уловки, чтобы выманить у меня мои сокровища!
Дракон привел меня обратно в комнату. Похоже, наша беседа заставила его о задуматься. Теперь, когда он слишком жадничал, мне достаточно было приподнять бровь, чтобы заставить его отвлечься и уступить. Воспользовавшись этим, я внесла несколько собственных пунктов в список желаний Рена, в том числе обещание сто лет не топить корабли и не плавать в район Бермудских островов. Рен без возражений учел мои пожелания.
Время от времени Кишан тоже нашептывал что-то ему на ухо, и мы втроем, медленно, но верно, стали выторговывать уступку за уступкой. Цзинсэлун всплескивал руками и страдал, а после одной особенно невыгодной сделки вдруг разразился рыданиями. Он заливался крокодильими слезами и твердил, что это ему наказание за всех утопленников. Он так искренне убивался, что я чуть сама не расплакалась от жалости.
В какой-то момент дракон, громко шмыгая носом, спросил, нет ли у меня платка, и я, безуспешно порывшись в пустых карманах, вытащила Шарф и попросила его сделать бумажную салфетку. Разумеется, вместо этого Шарф превратился в прекрасный полотняный платок с красивой монограммой из трех переплетенных букв:
АРД
Несколько секунд я непонимающе разглядывала буквы, а потом до меня дошло. Алаган Дирен Раджарам. Залившись краской, я мысленно велела проказливому Шарфу немедленно спороть вышивку.
– Вот.
Я протянула дракону платок и не сразу поняла, почему Рен попытался перехватить мою руку.
Но Цзинсэлун ловко выхватил у меня платок и прижал его к своему мокрому лицу. Рен со вздохом уронил руку, и только тогда до меня дошло, что я натворила. Горькие рыдания Цзинсэлуна превратились в счастливое кудахтанье.
Он вытер слезы со своего смеющегося лица.
– Ты меня обманул! – возмущенно крикнула я.
Цзинсэлун назидательно потряс пальцем перед лицом Рена.
– Вот почему никогда не следует допускать женщин в зал для переговоров! – Он прыснул. – Была ваша волшебная тряпица, стала моя!
Рен холодно улыбнулся:
– Ты ведь даже не знаешь, что получил. Между прочим, эта ткань проклята. Я очень рад, что наконец-то избавился от нее. Видишь ли, проклятие переходит только на того, кто добровольно возьмет себе эту ткань, и нам удалось тебя провести.
– Врешь и блефуешь! – с хохотом объявил дракон, покосившись на Кишана. Тот грустно покачал головой.
– Если бы, дракон! – вздохнул Кишан. – Это ужасное проклятие, оно высасывает из мужчины все силы, пока тот не умирает. Надеюсь, на тебя оно подействует не так, как на нас.
– Что… о чем ты говоришь? – напрягся дракон.
– Это проклятие насылает любовь. К ней. – Рен кивнул на меня, и я чуть не поперхнулась.
Дракон впился в меня прищуренным взглядом, словно пытался по капле выжать правду из моего лица.
– Скажи, она ведь уже пыталась испытать на тебе свои уловки? – спросил Рен.
Дракон изменился в лице:
– Нет… То есть… не совсем.
Кишан махнул рукой:
– Она пыталась внушить тебе чувство вины? Пробудить желание стать лучше? Не стесняйся, с нами ты можешь быть откровенен, уж мы-то ее хорошо изучили! Она всегда так действует. Ты и опомниться не успеешь, как сделаешься таким, каким она хочет тебя видеть. Перестанешь быть тем драконом, которым был раньше.
– Так, минуточку! – в ярости прошипела я.
– Вот видишь? – покачал головой Рен. – Она не хочет, чтобы мы открыли тебе ее сущность. Любит действовать исподтишка. Если оставишь у себя Шарф, очень скоро станешь игрушкой в ее руках. Она заставит тебя отказаться от всего, что тебе дорого.
– Не заставит!
– Это ты нам говоришь? – пожал плечами Кишан. – Да она со всеми так поступает! Поначалу ты ничего не заметишь, будешь даже благодарить ее за заботу. Она внушит тебе, будто ты сам хочешь измениться, стать лучше, а потом заставит ходить на задних лапках и есть у нее с руки. Неужели ты еще ничего не чувствуешь? Прислушайся, ведь тебя уже что-то гложет изнутри, верно? Она уже пробралась тебе в печенки?
Рен пихнул Кишана локтем:
– Слушай, а ведь ты прав! Он уже попался на ее крючок. Смотри, как он сжимается под ее взглядом! Ты заметил, что с тех пор как они вернулись, он стал торговаться вдесятеро хуже? Постоянно уступал и делал ошибки. Нам надо было с самого начала оставить его с ней наедине.
– Верно, брат, – тяжело вздохнул Кишан. – Да, мы с тобой дали маху. Забыли, что она в два счета окрутит любого, будь он хоть трижды дракон. Ведь нас с тобой она высосала до капли, представляю, как она обрадовалась при виде свеженькой жертвы!
Дракон судорожно сглотнул, покосился на меня и неуверенно рассмеялся:
– Вы трое… Вам удалось провести меня, но я все равно вам не верю. Вы все выдумали от начала до конца!
– Да неужели?! – спросил Кишан, наклоняясь к нему. – А если я скажу тебе, что никогда и никого в жизни не любил так безумно, как ее? Что я сделаю все на свете, чтобы защитить ее и оставить при себе? Что я готов убить любого, кто захочет отнять ее у меня?
При этом красноречивом намеке на Рена я не выдержала и фыркнула. «Молодец, Кишан! Ловко, очень ловко!»
Кишан глянул мне в лицо и тут же отвел взгляд:
– Но я беспрекословно уйду с дороги, если пойму, что ты оказался тем, кого она хочет всем своим сердцем.
От этих слов улыбка сбежала с моего лица. Неужели он сказал это всерьез? Я переплела пальцы и стала выкручивать их, не зная, куда деваться после признания Кишана. Я знала, что он меня любит, но до сих пор даже не подозревала о подлинной силе его любви. Оказывается, он любил меня ничуть не меньше, чем Рен. «Нежели у меня хватит сердца дать ему от ворот поворот, как того хочет Рен? Нет! Я не могу причинить ему такую боль. Ведь мне с ним хорошо, он хороший, и я его люблю».
Пхет назвал Рена и Кишана двумя подушками в мире острых камней. «Значит, мне в любом случае будет куда преклонить голову!» – обрадовалась я, воодушевляясь своим решением. Кишан обернулся ко мне и подмигнул. Я криво улыбнулась в ответ и закусила губу. Мне пришло в голову, что я неправильно истолковала его намерения. Возможно, Кишан нарочно преувеличивал свои чувства, чтобы обмануть дракона. Но стоило мне взглянуть в его золотые глаза, как я поняла, что Кишан ничуть не преувеличивал. Он в самом деле любил меня именно так и не собирался уступать.
Дракон начал потеть. Он тоже понял, что Кишан говорит правду.
Все это время Рен сидел очень прямо, медленно потирая руки. Когда Кишан закончил, он бросил на него быстрый взгляд, потом слегка повернул голову, чтобы видеть мои глаза. Он улыбнулся и заговорил. Так тихо, что казалось, будто он обращается ко мне одной. Мы все, включая меня, невольно подались вперед, чтобы не пропустить ни одного слова.
– Вряд ли я смогу быть столь же великодушен. Я полюбил ее с первого взгляда, как только увидел. Из-за нее едва не умер под пытками. Я пройду полмира ради ее улыбки или для того, чтобы сделать ее счастливой. Когда она станет твоей, дракон, и оплетет нити своего Волшебного шарфа вокруг твоего сердца, я наверняка зачахну и умру, ибо я привязан к ней, как лоза, что оплетается вокруг дерева и питается его жизненными соками. Она навечно привязала меня к себе. Она – мой дом. Она – мой смысл жизни. Покорить и удержать ее сердце – это единственная цель моего существования.
Когда его последние слова растаяли в тишине, я почувствовала, что не могу дышать. В комнате сделалось тихо и торжественно, как в храме. Как будто здесь только что прозвучала клятва. Мы с Реном не могли отвести глаз друг от друга. На этот раз я даже не думала усомниться в искренности прозвучавших слов. Я знала всем сердцем, что это правда. Если Рен и умолчал о чем-то, то лишь о том, что та, которую он так беззаветно любил, не стоила его мизинца… что даже недолгое хранение сокровища его сердца едва не сломало ее… что она боялась не пережить, если он снова ее покинет…
Пелена спала с моих глаз. Я прозрела. Если зеленый дракон заставил меня вновь открыть свое сердце Рену и признать всю глубину своих чувств к нему, то сейчас мне стало окончательно ясно, кто я такая. Трусиха. Самая эгоистичная себялюбица на свете. Тряпка. Лгунья. Все это время я всего лишь осуществляла свою жизненную стратегию, свой запатентованный способ защититься от эмоциональных травм. Держаться за Кишана означало, что мне не придется ничем рисковать. Он был моим щитом.
Он защищал меня от отношений, подобных поездке на американских горках, – то есть от Рена. Я любила Кишана и верила, что буду счастлива с ним, но при этом отдавала себе отчет – это не то. Если любовь Рена была всепожирающим пламенем, то Кишан был скорее… электрическим камином. Удобным, надежным, солидным. Они оба согревали, но один мог сжечь дотла. Превратить в угольки. Если Кишан меня бросит, я поплачу, пострадаю, а потом вытру слезы и пойду дальше, обогащенная горьким опытом.
Любить Рена было все равно что любить атомную бомбу. Когда он уйдет – а рано или поздно он непременно это сделает – то уничтожит все вокруг в радиусе десяти миль. А я, разумеется, окажусь в центре прямого попадания. Мое сердце уже было прошито шрапнелью. Дважды. Кишан попытался собрать кровоточащие кусочки и одной только силой воли удерживал их вместе, но сквозные дыры все равно зияли. Их нечем было заполнить.
Мое глупое сердце пыталось обмануть меня. Вот и сейчас оно сладко билось, согретое словами Рена и его клятвами, но какое это имело значение? Рано или поздно кто-то или что-то отнимет у меня Рена, а если нет, он пожертвует собой ради других, а я снова останусь на бобах, только уже без Кишана. Я буду совершенно, бесповоротно одна! Снова, как во времена Ли, я оказалась перед выбором. Мне предстояло выбрать между всепоглощающей любовью, без которой я едва могла дышать, и ровным теплом, бесконечной добротой и покоем, которые сулил Кишан.
Так, в мертвой тишине, прошли несколько секунд. Потом Рен с шумом втянул в себя воздух, его грудь всколыхнулась, словно он забыл, как дышать. Со мной произошло то же самое, очертания комнаты медленно выступили из сплошного тумана. Я отогнала мысли в сторону и постаралась сосредоточиться на нашем деле, а Рен снова перевел глаза на Цзинсэлуна.
– Неужели ты и теперь сомневаешься в правдивости наших слов, великий дракон?
Шея Цзинсэлуна налилась пурпурной краснотой, будто его душила сама мысль обо мне. Я не выдержала и прыснула. Дракон с ужасом уставился на меня, потом смял в руках Шарф.
– Заберите его! Я не отдам свои сокровища тебе… тебе… отвратительный суккуб!
Но Рен предостерегающе поднял руку:
– Нет-нет, Цзинсэлун! Неужели ты думаешь, что мы настолько глупы? Мы ни за что не возьмем назад это ужасное проклятие. Ты выиграл его и девицу, все честно, без обмана.
– Заберите его! Прошу вас! Я дам вам драгоценности, отсыплю еще золота!
Рен задумчиво потер подбородок:
– Нет. Этого не достаточно. Сам подумай, какое бремя пытаешься вновь взвалить на наши плечи! Ты только начинаешь испытывать на себе ее чары, но уже понимаешь, что ждет тебя впереди. Поверь мне… откупиться от этого проклятого Шарфа будет стоить очень дорого.
– Проси чего хочешь! Все отдам! – Дракон наклонился к Рену и горячо зашептал: – Она сущая ведьма! Она заставит меня раздать все мои сокровища… людям! Она уже соблазняла меня своими бредовыми фантазиями, – всплеснул он руками в воздухе. – Предлагала класть золотые монеты под подушки смертным! Разве это подобает дракону? Нет! Никогда и ни за что! Забирайте ее обратно вместе с проклятой тряпкой! Прошу вас! Умоляю! – захныкал дракон.
Я, как могла, подыгрывала братьям, терзая дракона многозначительными взглядами. В какой-то момент он с опаской повесил Шарф на подлокотник своего кресла и отодвинулся подальше. Заметив это, я стала мысленно просить Шарф время от времени менять форму, превращаясь то в подушечки в форме сердца, то в вышитые крестиком носовые платочки с надписями «Келси + Цзинсэлун» по краю. Бедный дракон каждый раз испуганно взвизгивал и корчился в своем кресле.
После этого переговоры прошли в ускоренном режиме. Рен получил обратно все, что Цзинсэлун выменял у нас, плюс безопасный проход ко дворцу белого дракона плюс кое-какие любопытные сведения о Семи пагодах и их привратнике, плюс торжественное обещание Цзинсэлуна пятьсот лет не губить корабли и самолеты, а также груду сокровищ, включая нефритовую статую тигра в натуральную величину. Дракон даже согласился взять на себя доставку, пообещав, что мы найдем все свои сокровища на корабле, когда вернемся.
Когда торг был завершен, Цзинсэлун нетерпеливо вскочил и объявил, что нам пора уходить. Он доставит нас в подводный дворец белого дракона, даст теплые напутствия, после чего раскланяется. Мы поднялись, но Рен попросил нас с Кишаном идти вперед, сказав, что немного задержится. Кишан немедленно подал мне руку, а я так обрадовалась ее надежному теплу, что прильнула ближе.
Через несколько секунд сияющий Рен и дракон вышли из комнаты. От меня не укрылось, что Рен незаметно сунул что-то в карман своих брюк, пока дракон горячо нашептывал последние слова ему на ухо.
– Конечно, конечно, – приговаривал Цзинсэлун, хлопая Рена по спине. Было видно, что он готов пуститься в пляс от радости. – И я желаю тебе всех благ!
Когда дракон торопливо засеменил к выходу, Рен взглянул на нас с Кишаном, и счастливая улыбка сбежала с его лица. Он негромко заворчал, но я нарочно отвернулась от него, пряча глаза. Посторонившись, чтобы пропустить дракона, я не удержалась и кокетливо помахала ему рукой. Он взвизгнул, отскочил от меня как от прокаженной и прошипел:
– Знайте, что как только я приму свое истинное обличье и покину этот замок, вы немедленно ощутите смертоносное давление глубины. Сделайте глубокий вдох, подплывите ко мне и ухватитесь за мои гребни, только тогда вы сможете дышать, и давление уменьшится. Но постарайтесь не упасть, это кончится для вас… печально.
С этими словами дракон перепрыгнул через последние ступеньки лестницы и с порога поднырнул под невидимую преграду. Сначала он плыл как человек, но вот замок содрогнулся, и огромный дракон, как приливная волна, вырвался из человеческого тела. Его длинный хвост заканчивался раздвоенным плавником, а между кривыми драконьими когтями протянулись кожистые перепонки. Гибкое золотое тело сверкало в темной воде, заливая пространство вокруг дрожащим шафрановым сиянием. Дракон повернул голову и с явным нетерпением взглянул на нас.
Кишан торопливо пожал мне руку, поднырнул под барьер и уселся дракону на спину между двух треугольных гребней. Рен положил руку мне на плечо, но я стряхнула ее и нырнула. Рен поплыл следом и вскоре обогнал меня, сильными гребками рассекая воду по направлению к дракону. А я мгновенно почувствовала ужасное давление. Ощущение было такое, что меня вот-вот расплющит в лепешку, как мусор под прессом. Рен обернулся, заметил мои мучения и повернул обратно. Кишан бросился было к нам, но я замахала на него руками. Рен взял меня за руку и стремительно потащил за собой. Но я уже начала задыхаться, поэтому малодушно взмолилась Шарфу, попросив его поскорее обмотаться вокруг драконьего гребня и подтянуть поближе.
Дракон страшно перепугался, когда нити Шарфа стали оплетаться вокруг его тела. Кишан успокаивающе похлопал его по раздувающимся бокам и широко улыбнулся. Вскоре мы с Реном благополучно добрались до драконьей спины и уселись между гребнями. Я заняла место позади Кишана, а Рен сел за мной и крепко обнял меня за талию. Давление сразу уменьшилось, а через секунду прозрачный пузырь снова закрыл мне лицо, и я смогла дышать.
После того как Шарф крепко примотал меня к гребню, Цзинсэлун зорко оглядел нас троих, задержавшись взглядом на мне, и, рванув с места, заскользил через черный океан, как гигантская гремучая змея. Время от времени золотой дракон оглядывался на нас, после чего припускал еще быстрее, похожий на шустрого золотого червяка, удирающего от хищной рыбы.
23
Ледяной дракон
Путешествие к подводному логову белого дракона оказалось чудесным и жутковатым. Золотой дракон спускался все ниже и ниже, в такие черные глубины, что меня охватила паника. Время от времени в кромешной мгле мелькали огоньки – это проносились мимо маленькие рыбки, светившиеся в темноте. Огромный осьминог выскочил из-за подводной скалы. Его морщинистая мантия пульсировала красными точками, как реклама казино.
Я всегда думала, что на океанской глубине царит мертвая тишина, но это оказалось не так. Огромные морские животные гудели и перекликались друг с другом, так что все мое тело сотрясалось от колебаний волн. Потом темноту прорезал свет. Сначала я подумала, что у меня начались галлюцинации, но чем дольше я смотрела на светящееся пятно впереди, тем ярче оно становилось.
Мы мчались прямо на свет. Дракон прибавил скорость, как бегун на последних метрах дистанции. Он несся так быстро, то взлетая над гребнями подводных гор, то снова рушась в пустоту, что вскоре я потеряла из виду источник света. Но когда мне почти удалось убедить себя в том, что никакого света не было, перед нами вырос ледяной дворец.
Он торчал из океанского дна, как гигантский хрустальный сталагмит. Мы перевалили через последний кряж и стали снижаться к ледяной дороге. По обеим ее сторонам высились ледяные скульптуры, пестрели разноцветные водоросли и цветы, высаженные в заиндевевшие клумбы. За дорогой рос хрустальный лес, каждое дерево в котором светилось изнутри разными красками – ни дать ни взять неоновый город на океанском дне! Когда Цзинсэлун сбросил скорость, я не выдержала и провела пальцем по листу розового ледяного дерева, полыхавшего изнутри яростной апельсиновой рыжиной.
Неужели дракон мог создать такую красоту? Все – каждая веточка, каждый листок, каждая травинка и каждое зубчатое перышко подводного папоротника – было исполнено с такой сверхъестественной точностью, что закрадывалась мысль, будто это настоящие растения, чудом перенесенные сюда из другого мира.
Но вот ледяная дорога сделала крутой поворот, и мы очутились перед высокими, вырубленными во льду ступенями. Цзинсэлун свернул вправо и нырнул в пещеру, темневшую позади дворца. Плавно извиваясь, он поплыл по узкому туннелю, подгоняя себя хвостом. Со всех сторон нас окружали ярко-голубые стены из блестящего отполированного льда, освещенные призрачным светом, лившимся откуда-то сверху. Мне не терпелось поскорее познакомиться с загадочным создателем этого царства.
Вскоре я разглядела, что мы направляемся к ярко освещенному провалу во льду. Цзинсэлун на полной скорости обрушился в него, словно летать по воздуху было для него так же привычно, как плыть по воде. Приземлившись на брюхо на гладком полу, он впился когтями в лед и ловко затормозил. Мы слезли с его золотой спины. На этот раз наша одежда осталась мокрой, поэтому мы мигом начали замерзать. Клацая зубами, я попросила Шарф вернуться в сумку, и Цзинсэлун с облегчением отряхнулся, как счастливая собака, избавившаяся от ошейника.
После этого он принял человеческий облик и зашипел:
– Что встали? Пусть один из мальчишек-на-поводочке поможет мне добраться до гостиной! Не хватало только, чтобы великий дракон плюхнулся на задницу, как простолюдин!
Я захихикала, а Цзинсэлун заворчал себе под нос.
Кишан, скользя босыми ногами по полу, подъехал к нему, и мы вчетвером медленно побрели в глубь замка. Когда мы добрались до подобия гостиной, я совсем окоченела, а мои ступни начали липнуть к полу.
– Нам нужна новая одежда и обувь, – трясущимися губами прошептала я.
Рен кивнул:
– Сначала позаботься о себе.
Я попросила Шарф отгородить угол комнаты занавеской, после чего велела ему переодеть меня в зимнюю одежду, две пары толстых шерстяных носков и пушистые домашние тапочки. Потом приготовила одежду для братьев, чтобы им не пришлось долго ждать. Собрав побольше внутреннего жара, я высушила волосы и согрела ладони, после чего сразу почувствовала себя лучше, хотя все еще продолжала дрожать.
Мы все трое уселись на диван и тесно прижались друг к другу, чтобы поскорее согреться. Я сняла перчатку, чтобы согреть ледяные ладони Рена, но он пожал мне руку и покачал головой:
– Не надо. Сбереги тепло для себя, тебе оно нужнее. Мы справимся.
Я кивнула и спрятала нос в шерстяной шарф. Мои зубы выбивали дробь.
– Ж-жаль, чт-т-т-о Ш-шарф не ум-м-меет делать греющие од-деяла!
Несколько секунд я всерьез обдумывала идею создать обыкновенные одеяла и согреть их руками, но решила, что это будет напрасный расход энергии.
– Н-ну? – Я недовольно повернулась к Цзинсэлуну. – Г-где он? Т-ты же об-бещал нас п-п-представить?
– Скоро будет, – надменно процедил дракон. – Между прочим, он не ждал посетителей. Вы бесцеремонно напросились!
Цзинсэлун держался с возмутительным высокомерием, но я заметила, что его пальцы отбивают нервную дробь по крышке ледяного столика.
Вскоре холод стал пробирать меня снизу. Я беспокойно заерзала на ледяном диване, не в силах устроиться поудобнее. Рен без слов понял, в чем дело, и усадил меня себе на колени. Он положил мои ноги на ноги Кишану, запахнул меня в свою куртку и крепко обнял.
– Так лучше?
– Да, – вздохнула я, зарываясь носом в его свитер.
Лицо Кишана вытянулось, но я быстро протянула ему руку, и он с улыбкой поцеловал мои затянутые в перчатку пальцы.
Как и следовало ожидать, на Цзинсэлуна эта сцена произвела самое гнетущее впечатление.
– Да где же он?! – плаксиво воскликнул дракон. Потом покосился на Рена и заныл: – Мне пора возвращаться к моим сокровищам! Нет, я искренне собирался вам помочь, но время поджимает. Афродита будет скучать без меня. – Он звонко шлепнул себя рукой по лысине. – О чем я только думаю? Ведь уже пора вытирать пыль! Ты же знаешь, что может случиться с драгоценными металлами, если не смахивать с них пыль каждые двенадцать часов!
Рен оторвал губы от моей макушки и выразительно посмотрел на лукавого дракона.
– Уймись, – попросил он. – Мы заключили сделку, а значит, ты не можешь уйти, пока не представишь нас.
Золотой дракон сердито всплеснул руками:
– Ну вот! Да провалиться мне на этом самом месте, если после всего пережитого я когда-нибудь снова захочу иметь дело с тиграми!
Я фыркнула, а он зло покосился на меня:
– Или с женщинами.
Цзинсэлун плюхнулся в кресло, вытащил мешочек с золотыми монетами и принялся пересчитывать их, попутно натирая рукавом.
Наконец в комнату вошел высокий седой мужчина.
– Цзинсэлун! – Голос белого дракона хлестнул по нам, как волна дорожной грязи по ветровому стеклу. – Ты прекрасно знаешь, я запретил тебе приводить сюда непрошеных гостей! Категорически!
Золотой дракон втянул голову в плечи и заблеял:
– А что мне оставалось делать? Они меня обманули! Вытянули из меня сведения! Это все вот эта девица, это она…
– Довольно! Ни слова больше. Я сотни раз предупреждал, что твое скопидомство, а также нездоровая одержимость коллекционированием и меновой торговлей добром не кончатся. И вот результат. Ты ничему не научился и никогда не научишься. Прочь с глаз моих, я буду расхлебывать кашу, которую ты заварил. Как обычно.
Золотой дракон суетливо вскочил.
– И чтобы в ближайшие двести лет лапы твоей не было у меня на пороге!
– Хорошо, Иньбайлун! Конечно! Ты меня не увидишь и не услышишь, я буду тихим, как медуза! Спасибо!
Косясь на нас, Цзинсэлун бочком посеменил к выходу. Я подмигнула ему, и он бросился бежать. Вскоре откуда-то издалека до нас донесся громкий всплеск – и все стихло.
Белый дракон с улыбкой повернулся к нам:
– Он такой трусишка, что так и подмывает его припугнуть, верно?
Я покраснела и кивнула.
– Вы очень ловко обвели его вокруг пальца. Он наказан по заслугам. Надеюсь, это послужит ему хорошим уроком. Теперь он трижды подумает, прежде чем снова затеет меняться! Разумеется, он не удержится и опять возьмется за старое, но теперь хотя бы будет думать головой, чего я безуспешно пытался добиться от него на протяжении тысячелетий!
Белый дракон стремительным шагом пересек помещение и, чуть ли не втрое сложив свое высокое тело, сел в кресло, только что оставленное его братом. Он закинул ногу на ногу, уперся локтем в подлокотник и, подперев подбородок указательным пальцем, стал внимательно рассматривать нас. Густые белые волосы, небрежно зачесанные назад, открывали широкий лоб. Тонкие губы дракона были плотно сжаты, но умное лицо светилось жизнью. В светло-голубых, почти ледяной прозрачности глазах плясали искорки любопытства. Своими манерами и акцентом дракон чем-то напоминал классического британского профессора из фильмов.
– Ну-с, – неторопливо заговорил он. – Вы явились сюда за ключом, но не простым ключом. Вам нужен особенный ключ.
– Мы ищем ожерелье Дурги. А про ключ я впервые слышу, – выпалила я.
– Ну да, конечно. Вы ищете путь к Седьмой пагоде, – медленно проговорил дракон. Он посмотрел мне в глаза и с минуту молчал, словно оцепенев.
– Вы… читаете мои мысли? – робко спросила я.
– Нет. Я бы никогда не осмелился сделать это без разрешения. Нет, я лишь… изучаю вас. Видите ли, много льда ушло с тех пор, как я в последний раз беседовал с представителем человечества, тем более столь привлекательным.
– Благодарю вас.
– Вы проделали долгий путь, не так ли? Нужно было приложить поистине титанические усилия, чтобы зайти столь далеко… – Он вдруг вскочил со своего места. – Ба, что же я за хозяин? Вы тут сидите – замерзшие, усталые и голодные, а я разглагольствую о материях, которые вполне могут подождать!
Он взмахнул руками, и в тот же миг в камине вспыхнуло ровное синее пламя. При горении оно издавало громкий треск ломающихся льдин, но при этом излучало дивное тепло.
– Ваш замок от этого не растает? – озабоченно спросила я.
Иньбайлун рассмеялся, его смех показался особенно теплым в этой ледяной комнате.
– Ни в коем случае. Мой дом надежно защищен от таяния. Полагаю, у вас накопилось много вопросов о драконах. Буду рад ответить на них за ужином. Вы позволите?
Он подошел к нашему дивану и подал мне руку. Рен крепче обнял меня, а Кишан негромко заворчал.
Белый дракон покачал головой:
– Джентльмены, джентльмены! У вас нет никаких причин для ревности. Я лишь хотел поводить вашу даму по моему дворцу. Разумеется, вы можете нас сопровождать, если хотите. Вы не против, мисс?
– Конечно нет! Спасибо.
Я взяла протянутую руку, а Рен нехотя отпустил меня. Понятно, что оба брата потащились за нами.
Когда мы проходили через большое помещение с бильярдным столом, дракон спросил:
– Кто-нибудь из вас играет в бильярд? Я, признаться, давно не брал в руки кий, но был бы рад сразиться с достойным противником.
– Как вы различаете снежки? – с ухмылкой спросил Кишан.
– По цвету. Они светятся разными красками, как деревья, которые вы видели снаружи.
– Скажите, а как вы это делаете? – спросила я.
– Биолюминесценция.
– Это как фосфоресценция?
– Не совсем. Еще в глубокой древности люди заметили странное свечение ночного океана. Однако они ошибочно объяснили это явление процессом горения фосфора. Свечение океана никак не связано с процессом горения чего бы то ни было. Здесь не происходит выделение тепла. Весь свет, который вы видели, создают живые существа, называемые динофлагеллятами. Подобно земным светлячкам, они светятся внутренним светом. В большинстве своем это микроскопические существа, которые светятся при взаимодействии с кислородом над поверхностью воды. Я лишь создал им условия для свечения под водой. Мне доставляет огромное удовольствие ухаживать за ними.
– Значит, все эти деревья и растения у вас вместо домашних животных? Как аквариумные рыбки для людей?
– Именно! В каждом дереве живут разные организмы, порождающие свой свет. О, кого у меня только нет! Медузы, креветки, кальмары, различные виды червей, растений и мою любимцы – малютки кипридины, порождающие чарующий голубой свет.
– Кто такие кипридины?
– Они похожи на других двустворчатых моллюсков, только раковинки у них крохотные и прозрачные. Они водятся вблизи берегов Японии.
– А им не холодно в ваших ледяных деревьях?
– Неужели вы думаете, что я позволил бы им замерзнуть? Ради них мне пришлось несколько изменить и температуру, и окружающую среду. Кстати, вы не заметили, что зимняя одежда вам больше не нужна?
Как только он это сказал, я тут же поняла, что взмокла. Я поспешно сбросила пуховик и перекинула его через руку. Мы вошли в ледяную столовую. Стулья здесь отливали зеленым, а широкий стол светился алым. Подойдя ближе, я увидела тысячи и тысячи мелких организмов, извивавшихся под толщей льда.
– Какие красивые!
– Очень. Садитесь, прошу вас. Стулья больше не покажутся вам ледяными. Вот увидите, сидеть на них так же удобно, как на дубовых.
Когда мы расселись, дракон снова взмахнул руками, и стол перед нами уставился едой. Я страшно проголодалась. В царстве Цзинсэлуна мы не осмеливались пользоваться Золотым плодом, а его сухие тартинки утратили всякую привлекательность после того, как я узнала, из чего они приготовлены. Наученная горьким опытом, я внимательно осмотрела стоявшие передо мной блюда. В высоких ледяных салатницах оказались крабовые клешни с топленым маслом и холодные очищенные креветки под коктейльным соусом.
Были тут и горячие блюда. Например, закрытый пирог с лобстерами и подрумяненные лепешки с теплым сырным соусом с артишоками, шпинатом и крабами. Я опознала фаршированного палтуса, густой суп-гамбо с морепродуктами, салат из тонко нарезанных овощей под соусом винегрет, клэм-чаудер, лингуини с чесноком и креветками, а также такого огромного лосося под кленово-вишневой глазурью, какого я даже в Орегоне не видела. Хозяин предложил нам фруктовые напитки под названием «электрический ледок», которые оказались больше похожими на наше мороженое.
Я выбрала клубничный, и дракон приступил к священнодействию. Сначала он налил немного красного сиропа в центральную часть великолепной ледяной скульптуры в виде дракона и произнес несколько слов. Красная жидкость потекла по извивам ледяного драконьего тела, а когда завершила свое путешествие, Иньбайлун подставил ледяную кружку к пасти скульптуры. С виду напиток был похож на фруктовый лед, только более жидкий и менее ледяной. Дракон проделал ту же процедуру еще трижды, приготовив грейпфрутовый напиток для Кишана, лимонный для Рена и вишневый для себя.
Затем он широким жестом указал на уставленный яствами стол:
– Угощайтесь, прошу.
Мне все еще было немного холодно, поэтому я выбрала клэм-чаудер, оказавшийся самым сливочным, самым густым и самым ароматным клэм-чаудером, который я когда-либо пробовала. Я успела съесть полтарелки, прежде чем вспомнила, о чем хотела спросить дракона.
– Простите, Иньбайлун… Ваш брат сказал, что вы все родились в разных океанах, но при этом себя он назвал драконом Земли. Что это значит? И кто были ваши родители?
Ледяной дракон отложил вилку и сложил ладони, подперев кончиками пальцев подбородок.
– Мои родители – Мать-Земля и Отец-Время.
Забыв о голоде, я выронила ложку:
– То есть… они настоящие люди?
– Я бы не назвал их людьми, однако они, вне всякого сомнения, настоящие.
– А где же они живут? Вы их когда-нибудь видели? Какие они?
– Я их видел, а вот вы вряд ли сможете это сделать, ибо они в основном пребывают в ином измерении. Где они живут? Хм… пожалуй… везде. Если научитесь видеть, вы сможете отыскать их. Наша матушка пребывает во всех живых существах на Земле. Все мы ее дети – люди, растения, животные, даже драконы. И она, и Отец-Время были и пребудут вечно. Наш отец – это одновременно прошлое, настоящее и будущее. Он всеведущ. Он знает все, что случилось и случится, однако безмерное любопытство заставляет его следить за тем, как разворачивается история. Отец предупредил меня о вашем приходе. Мои братья тоже знали бы об этом, если бы дали себе труд прислушаться. Но они еще слишком молоды, шалопаи. Какой спрос с подростков? Они уверены, будто знают все на свете, поэтому никогда не слушают родителей. Хотя благоразумное дитя должно с уважением относиться к старшим.
Он отпил глоток напитка и продолжил рассказ:
– Сейчас наши родители… ушли на покой, скажем так. Настолько, насколько это возможно для бессмертных. Они удалились от дел, переложив бремя забот по охране Земли и ее обитателей на нас. Цзинсэлун сторожит сокровища земли. Он заботится о создании полезных ископаемых, помогает людям обнаружить их, и несмотря на все его недостатки, именно ему вы обязаны промышленной революцией, хотя, должен признать, его цели отнюдь не были альтруистическими. Цзинсэлун хотел, чтобы люди смогли ускорить производство товаров, чтобы он мог чаще пополнять свою коллекцию. Да, у него свои заскоки, но в целом он делает много полезного для человечества.
Люселун, как вы уже знаете, дракон Земли. Он поддерживает равновесие между сушей и морем. А еще заботится обо всем, что растет. Деревья, цветы, горы, пустыни и леса – все это в его ведении. Люселун дает людям урожай. Это он научил египтян изготавливать папирус, дал им письменность. Если бы не мой сумасбродный братец, у человечества не было бы книг.
– А Цинлун? – спросил Рен.
– О, Цинлун у нас лентяй. Сколько бедствий случается из-за безответственности этого лежебоки! А ведь именно он должен держать в узде Цзинсэлуна! Если бы Цинлун лучше следил за океаном, Цзинсэлун никогда не смог бы скопить столько сокровищ. Наш Цинлун отвечает за то, чтобы в мире всегда было вдоволь воды. Он правит грозовыми тучами, реками, озерами и частично океанами, хотя нам с братьями частенько приходится самим наводить порядок на своих территориях. А сколько видов живых существ навсегда исчезли и продолжают погибать в океанах из-за лежебоки Цинлуна! Это по его вине случаются и засухи, и наводнения. Да что там говорить, китобойный промысел зародился и вошел в силу во время его затянувшегося послеобеденного сна! Но будем справедливы и к этому увальню. Это он вдохновлял первооткрывателей и путешественников на поиски новых земель. Тогда он был молод, полон энтузиазма и очень хотел приносить пользу.
Белый дракон усмехнулся:
– Вы ведь не думаете, что Колумб мог открыть Новый Свет сам по себе? Один, на своих утлых суденышках? Да без помощи дракона он бы в первую неделю заблудился в океане.
– Келси.
Я вздрогнула и посмотрела на Рена, который показывал вилкой на мою тарелку.
– Ешь, все остынет.
– Ой, правда! – К счастью, рыба была еще теплая. Я взяла кусочек и попросила: – Пожалуйста, продолжайте!
Ледяной дракон хмыкнул и взялся за еду, но вскоре продолжил:
– Лунцзунь живет дальше всех. Он редко к нам заглядывает. Воображает себя выше всех только потому, что живет в небе.
– А какая у него работа? – спросил Рен.
– Попробуйте угадать.
Читать бесплатно другие книги:
