Первая исповедница Гудкайнд Терри

Глава 51

— Ну, дело в том, что, как я и объяснил и надеюсь, ты поняла, без требуемых формул, спрятанных в Храме Ветров, пытаться создать такую функцию магии пусть и для простейшей формы ключа, не говоря даже об Исповеднике, невозможно. Более того, мы говорили об очень опасных вещах, их нельзя воспринимать несерьезно. Без необходимых компонентов, попытка совершенно точно провалится и запросто может привести к смертям.

— Я могу понять, почему это не сработает без всех частей, которые по твоим словам необходимы, но почему даже попытка создать ключ настолько рискованна?

С мрачным выражением, Мерритт поднял кулак, чтобы Магда могла разглядеть его перстень.

На центральном пальце была Благодать.

Узор Благодати был глубоко впечатан в кольцо так, что оно могло бы использоваться, чтобы оставить отпечаток в сургуче. Магда уже видела узор Благодати, оставленный в сургуче на документах, которые получил Барах.

— Даже будучи неодаренной ты должна знать о силе, заключенной в Благодати, когда она используется одаренными.

Магда знала. Благодать олицетворяла мир живых, мир мертвых и волшебный дар, а так же Свет Создателя, соединяющий их.

Внешний круг символизировал начало бесконечности мира духов. В круг был вписан квадрат, его углы соприкасались с кругом. Внутри квадрата был еще один круг, касающийся сторон квадрата. Зона между этими двумя кругами и квадратом представляла мир жизни. Внутренний круг был началом жизни, в то время как внешний — концом, где души пересекали завесу в бесконечность подземного мира.

Остроконечная звезда внутри меньшего круга олицетворяла Свет Создателя. Линии от конца звезды выходили за пределы внутреннего круга, квадрата и пересекали внешний круг, который символизировал завесу в мир мертвых. Линии, исходящие от Света представляли искру дара, присутствующую в каждом с рождения, всю жизнь и даже после смерти.

Магда представила, что эти лучи, эти изображения дара, были тем, что позволяло Исидоре — живой, одаренной говорящей с духами — быть в состоянии связаться с миром духов за завесой.

Одаренные изображали Благодать, когда использовали мощные заклинания, чтобы вызвать особые силы. Она добавляла те элементы, которые ничто больше не могло добавить, но в то же время, была опасным узором и ее нужно рисовать без нарушений.

Благодать нужно рисовать снаружи в центр — круг, квадрат, круг, звезда, — а затем лучи, снова пересекающие эти элементы. Все внутрь, затем обратно. Если нарисовать ее неправильно, или в неправильной последовательности, это может привести к магической неудаче или даже хуже.

Рисуемая кровью, Благодать может вызвать множество последствий.

Известно, что лишь человек с необходимыми знаниями и силой может изменить Благодать и, следовательно, ее элементы.

Хотя Благодать часто используют одаренные, Барах говорил, несмотря на кажущуюся простоту, освоить ее могут только истинные мастера своего дела.

Не многие осмеливались носить Благодать. Лишь это уже говорило о выдающихся способностях волшебника.

Мерритт уставился на кольцо, протирая Благодать большим пальцем другой руки. Он, казалось, забылся.

Магда прикоснулась к его запястью, заставив поднять глаза.

— Так о чем ты?

Глаза Мерритта снова глядели ей в лицо.

— Я говорю, что формы заклинаний, участвующие в создании ключа, опасно неустойчивы в нужных комбинациях без связи с вычислениями разрыва. Эти связи необходимы, чтобы сделать структуру жесткой. Только в этом случае различные части потом смогут объединиться в правильной последовательности. Совет хочет, чтобы мы пытались в любом случае. Они хотят создать ключ.

— Что случится, если у тебя не будет этих элементов? Если ты попытаешься без них?

— Без этих связующих невозможно привести в норму проверочную сеть и удержать форму заклинания вместе. Без них невозможно содержать отдельно различные элементы, а они могут содержать и Магию Приращения, и Магию Ущерба. Как ты можешь себе представить, позволить этим двум элементам соприкоснуться неправильным образом, а тем более совместить их — это слишком опасно. Как только ты построишь структуру проверочной сети с противоположными не закрепленными элементами, прежде чем сможешь приступить к активации основного процесса, сеть начнет сворачивать себя. Компоненты Магий Приращения и Ущерба притягиваются друг к другу, и все взрывается, ускоряя реакцию. Если кто-то неподалеку попытается удержать их, чтобы связать и соединить компоненты в ключ, то он будет серьезно ранен или даже убит. Не важно, как ты попытаешься сконструировать сеть, или какие разные линии или последовательности ты будешь использовать. Без всех необходимых составляющих нет шанса, что она заработает. Ни одного. Насколько я знаю, безумно предполагать возможность соединения отдельных компонентов Магии Ущерба и Приращения вместе без необходимых соединяющих элементов. Попытка не просто бессмысленна — самоубийственна.

— Разве другие не поняли этого?

— Некоторые поняли, но когда люди хотят чего-то достаточно сильно, они склонны зацикливаться на достижении цели и не думать об опасности. Первая попытка пошла так, как я и ожидал, и люди погибли. Некоторые понимали риск цену достижения цели, но все равно хотели быть теми, кто покажет себя лучше остальных. Они думали получить всю славу, став единственными, кто заставить сеть работать. Еще больше людей погибло в последующих попытках.

— Но ты же делаешь то же самое, — сказала она. — Ты — Творец. Ты не принимаешь самой сути невозможности сделать что-либо. Производишь вещи, о которых говорят, как о невозможных. Так как же ты можешь винить их за желание создать?

— Это другое. Я изучаю проблему и разумно анализирую, возможно ли создать вещь. Тогда, и только тогда, я начинаю работу над созданием. Я развиваю план, который основан на фактах, не на желаниях. Знаю каждый шаг, каждый элемент природы, и знаю, где располагаются линии. Для внешнего наблюдателя может показаться, что я пытаюсь совершать невозможное, но это не так.

Мерритт указал на статую в конце комнаты.

— Это как резьба. Перед тем, как ты отрежешь кусок, знаешь, зачем и что отрезать. Это не то, что делают они. Они пытаются вырезать, так сказать, путем отрыва, без понимания, что именно они делают. Эти люди заменяют знание желанием. Некоторые из мужчин, я знаю, понимают существующую опасность и обеспокоены попытками создать ключ. Но вмешался Совет. Даже перед лицом смерти они настаивали на продолжении попыток создать меч. Советники вложили все надежды в желание, чтобы он работал. Я отказался быть частью этого.

Магда нахмурилась.

— Я кое-чего не понимаю. Разве секрет, что шкатулки содержащие силу спрятаны в Храме Ветров, и никто не может достать их?

— Нет. Каждый, кто участвует в попытке создания ключа, знает об этом. Шкатулки были перечислены в Манифесте Храма Ветров.

— Тогда почему Совет так настаивает на создании ключа, если знает, что для него нет применения?

— Именно. Я сказал им то же самое. Они не хотят даже слушать. Старейшина Каделл выразился, что это необходимая мера предосторожности, если когда-нибудь сила вернется в мир живых. Он сказал, что не может ждать, пока что-нибудь пойдет не так и только тогда выяснится в нашей неготовности противостоять угрозе.

— Старейшина Каделл сказал так?

— Он самый. Совет хотел, чтобы я руководил командой, которая создает ключ. Я согласился с их мотивом, но не с предложением. Когда я заявил им, что это невозможно и только убьет людей, они разозлились. Советники спросили о моей верности делу Срединных Земель. Сказали, что если я откажусь помочь, и кто-нибудь погибнет, вина ляжет на меня. Они думали, что, поставив меня в такое положение, смогут убедить присоединиться к команде, и я как-нибудь найду способ заставить сеть работать.

— Они очевидно очень верят в твои способности, как Творца, — сказала Магда.

Мерритт больше не мог сидеть. Он снова подошел к столу, оперся на руки и уставился на меч, лежащий на красном бархате. Пока Магда наблюдала за ним, ожидая, когда Мерритт продолжит, его пальцы легко прошлись по лезвию.

— Они будто верят, что мы можем летать, — наконец произнес он, — и поэтому приказывают людям прыгнуть с обрыва, расставить руки и лететь, думая, что раз уж они приказали, это сработает. Но затем, когда люди разбиваются насмерть, я единственный кто виноват, потому что я именно тот, кто сказал им правду — это не сработает.

Глава 52

— Значит, ты отказался вести их, но они решили попытаться создать ключ так или иначе, — сказала Магда, когда Мерритт замолчал на некоторое время. — Что случилось потом?

— А как ты думаешь? Много хороших людей погибло просто так, вот что случилось.

— Понимаю.

Она слишком хорошо помнила мертвого человека в нижней части Замка, распростертого на полу, с большим куском стали, торчащим из груди.

— Неужели? — Он покачал головой, не оборачиваясь. — Ты говоришь, что думаешь, будто Барах погиб за что-то стоящее, поэтому у тебя есть утешение. Эти люди погибли ни за что. Какое утешение может быть для тех, кого они покинули?

— Ты знаешь, каково встречаться с вдовами этих людей? Мужчин, жизни которых потеряны впустую? Ты можешь представить себе горе женщин, знающих о смертях собственных мужей, слышавших, что я мог предотвратить катастрофу, но был эгоистом вместо того, чтобы помочь им? Ты можешь представить себе, что значит слышать их детей, детей, которых я катал на плечах, плачущих по своим отцам, которых они никогда уже не увидят? Можешь себе представить, что значит, когда вдовы, матери, сестры и дочери умерших мужчин лежат у твоих дверей всю ночь, безутешно рыдая, обвиняя в смерти любимого человека?

— Нет, не могу, — ответила Магда в наступившей тишине.

Она испытывала стыд за то, что была одной из тех, кто так легко посчитал его виновным просто потому, что слышала, будто он виновен. Магда сформировала мнение о Мерритте еще до встречи. Она чувствовала себя дурой, что так охотно приняла ложь.

— Как мог я убедить людей, переживающих такую боль, что пытался не допустить неоправданных смертей? Они не хотят слушать. Они не хотят слышать. Они верят Совету, утверждающему, что, если бы я помог, никто не умер. Для семей погибших проще обвинить меня, чем пытаться понять всю сложность вопроса. Они не могут понять, что, даже если бы я остался и приложил все силы, люди по-прежнему были бы мертвы, и я погиб вместе с ними. Для них проще принять ложь, нежели истину.

Магда слышала, как дети бегут по улице, играют, и за ними увязалась лающая собака. Она могла лишь представить, какие страдания достались на долю детей после потери отцов. Когда они, наконец, убежали достаточно далеко, покров молчания установился в небольшом, загроможденном домике.

— Поэтому ты уехал из Замка, — сказала громко Магда, когда понимание пришло к ней.

Мерритт до сих пор стоял к ней спиной, когда кивнул.

— Именно.

Магда могла видеть, как ему больно быть в таком безвыходном положении и несправедливо обвиненным. Она поняла, почему Барах сказал, что хотел бы помочь Мерритту.

Магда встала и пересекла комнату, положила руку на широкое плечо, успокаивая. Теперь она поняла глубину сострадания, которое Исидора видела в нем.

— Спасибо, Мерритт, что объяснил мне. Теперь я понимаю и очень рада, узнав, что люди лгут о тебе, и в то же время стыжусь, что я слепо верила в ужасные обвинения.

Мерритт признательно кивнул, слегка коснувшись лезвия меча.

— Много хороших людей погибло ни за что. Боюсь, еще больше погибнет, прежде чем советники откажутся от попытки совершить невозможное.

Стоя перед Мерриттом, когда он повернулся к ней, Магда в первый раз увидела полностью великолепный меч на красном бархате. По всей длине сверкающего лезвия было углубление, которое заканчивалось лишь у самой вершины меча. Стальные гарды в виде креста агрессивно выгибались вперед. Эфес тонким кружевом оплетала серебряная филигрань.

На рукояти по обе стороны шла надпись золотой нитью: ИСТИНА.

От красоты меча у Магды перехватило дыхание.

Почти невольно она вытянула руку и коснулась эфеса, пальцы пробежались по слову Истина. Магда никогда не видела ничего подобного.

Мерритт наблюдал за ней некоторое время; затем поднял меч, и пальцы Магды наконец опустились на слово Истина. Волшебник положил меч на ладони, и предложил взяться за рукоять.

Магда не могла сопротивляться и позволила пальцам сомкнуться вокруг рукояти. Когда она сжала и подняла оружие, могла чувствовать кончиками пальцев выпуклые золотые буквы слова «Истина» на одной стороне и плетеные проволокой, врезающиеся в ладонь, — на другой.

Магда знала несколько приемов, но не была с мечом так опытна, как с кинжалами. Этот меч отдавал магией. Он потрясающе балансировал в руке, казался легким, быстрым и удивительно правильным.

Он также пробудил нечто в глубине души, вызывая наружу так, как она не ожидала и даже не вполне понимала.

Единственное, чем она это могла назвать, так это праведным гневов, вскипающим прямо на поверхности сознания, рвущимся освободиться.

— Это, должно быть, ключ, — прошептала Магда почти про себя.

Мерритт до сих пор смотрел ей в глаза.

— Должен быть им, но как я объяснил, не могу закончить его.

— Все это имеет смысл теперь, — сказала Магда скорее себе, нежели ему. — Понимаю, что ты имел в виду, говоря о магии ключа, служащего истине и в то же время защищающего силу.

— Силе необходима истина, чтобы работать. Истина это реальность, законы природы. Они неотделимы. Эти отношения олицетворяются словом, вытканным на рукояти. Оно делает меч призванным служить большему, нежели просто силе, — истине.

Магда наконец взглянула ему в глаза, когда понимание пришло.

— Это Меч Истины.

Теплая улыбка смягчила лицо Мерритта.

— Хорошее название. По сути, оно идеально. Не знаю, почему сам не задумывался о нем. Более тебя понимая, что этот меч служит истине на многих уровнях и разными способами. Я всегда думал, что носитель меча будет Искателем Истины. Спасибо, Магда, за доходчивость. — Он указал на меч. — Отныне и навеки, он называется Меч Истины.

Магда подняла клинок вертикально, позволяя взгляду скользить по изящным линиям. Чеканка добавляла не только легкость, делающую его быстрее, но в то же время и силу. Меч был одновременно изысканным и смертоносным. Расположенная под крестом гарды, отделанная проволокой рукоять чувствовалась в руке, как дома.

— Где ты взял это великолепие?

Улыбка Мерритта стала шире.

— Сделал его.

Магда снова удивленно подняла меч, рассматривая углубление по всей длине.

— Сделал?

Мерритт кивнул.

— Хотя другой мог бы послужить для этой цели, но именно этот меч я сделал с намерением превратить в ключ. Он всегда был тем мечом, который мне бы хотелось наделить силой.

— Я чувствую… нечто. Чувствую, как что-то рвется наружу, когда держу его.

Судя по реакции, Мерритт вовсе не был удивлен.

— Как я и объяснял ранее, все мы рождены с искрой дара. Хоть ты и неодаренная, но по-прежнему взаимодействуешь с магией. Этот меч наделен магией. Вот, что ты чувствуешь.

Магда нахмурилась.

— Какой магией?

— В дополнение к подготовке его стать ключом, я также наделил меч возможностью помочь служить защите силы, так же как и служить истине. Именно эти элементы ты чувствуешь. — Улыбка Мерритта исчезла. — Но это было до того, как я узнал, что необходимого элемента для создания ключа в этом мире нет. Я не позволю другим использовать меч для попыток создания ключа, потому что бесплодные попытки лишь уничтожат его. По крайней мере, сила в безопасности.

Магда, наконец, протянула Мерритту меч. Как только его пальцы сомкнулись на рукояти, Магда сжала свои руки вокруг его, крепко держа их.

Они находились так близко друг к другу, когда Магда отыскала его глаза.

— Ответь на мой вопрос?

Мерритт пожал плечами, не пытаясь убрать меч или свои руки.

— Что ты хочешь знать?

— Сколько шкатулок содержат силу, которую Меч Истины должен защитить?

С видимой неохотой Мерритт, в конце концов, ответил:

— Три.

Магда почувствовала, как слеза катится по щеке.

— Три шкатулки Одена.

Нечто большее, чем дар, засветилось в его глазах.

— Так сила называлась до перемещения звезд. Как получилось, что ты знаешь это название? Имя Одена используется только в самых древних источниках. Откуда ты знаешь его?

Как она могла сказать ему?

Как могла не сказать?

Глава 53

— Мерритт, я должна тебе кое-что сказать.

Беспокойство выразилось на его лице.

— Что такое?

Магда прочистила горло, надеясь, что голос не подведет.

— Когда Барах вернулся из Храма Ветров, из мира духов, я ждала его там, в анклаве Первого Волшебника. Конечно, я была счастлива видеть его, и он был счастлив, что благополучно вернулся. Но был странно тих. Я спросила, что так беспокоит его. Барах рассказал об огромной силе, очень опасной силе, которой больше нет в Храме Ветров, где она должна быть. Он сказал, думал, что она там, но ошибался. Тогда я спросила, о чем он говорит. И Барах ответил: «Три шкатулки Одена пропали».

Лицо Мерритта окрасилось в пепельный цвет.

— Пропали?

— Он сказал, что многое неправильно в Храме Ветров. Когда я спросила, что он имеет в виду, Барах просто застыл и замолчал на некоторое время. Наконец, он рассказал о шкатулках Одена, о том, как они важны. Я спросила, уверен ли он, что они действительно пропали. Барах ответил, что Храм Ветров огромен, но нет сомнений, что шкатулки уже не там.

— Кому еще он сказал, что шкатулки пропали?

— Он не сказал никому, кроме меня.

— Совет не знает?

— Нет. Я единственная, кто знает. Ну и ты теперь. Я ждала, когда назовут нового Первого Волшебника, планировала сказать ему об этом, как только он будет назван.

Магда освободила одну руку из-под его, держащей меч, и сжала другую мускулистую руку, чтобы вернуть его взгляд в свои глаза.

— Но сейчас я поняла, ты единственный, кто должен знать об этом, Мерритт. Ты единственный, кому я должна сказать.

Лицо волшебника до сих пор не приобрело нормальный цвет. Его взгляд блуждал, а сам он сосредоточился на отдаленных мыслях. Магда не могла представить, что он, так долго занимаясь созданием защитного ключа к шкатулкам Одена, теперь думает.

— Спасибо, Магда, что сказала мне. Что доверяешь.

Она кивнула, высвобождая вторую руку.

На лице Мерритта вдруг появилась надежда.

— Может, Барах говорил что-нибудь о вычислениях для создания разрыва седьмого уровня? Может, он принес их с собой.

Магда покачала головой.

— Прости, нет. Он даже не упомянул о них.

Секундный пыл волшебника исчез, сменившись подозрением.

— И Совет не знает об этом? Ты уверена?

— Да, уверена. Барах сказал, что доверил тайну лишь мне. Я не знаю почему, но он ясно объяснил это. И не стал бы мне врать.

— Не вижу смысла. Как шкатулок Одена может не быть в Храме Ветров? — Мерритт снова застыл. — Думаю, кто-нибудь еще может сходить туда, чтобы вернуть формулы. Возможно, мне стоит попытаться. Не знаю как, но если я смогу…

— Нет, — произнесла Магда решительно, покачав головой. — Барах сказал, что много неправильного в Храме Ветров. Сказал, что пройдут тысячи лет прежде, чем кто-нибудь снова ступит туда.

— Звучит зловеще. Интересно, почему Барах сказал так?

— Не знаю, но если он сделал это, значит, должен был знать наверняка, о чем говорит. А значит, ты или кто-либо еще, не сможете войти туда.

Мерритт на секунду задумался.

— Храм предлагали вернуть обратно, когда закончится война, и он снова будет в мире живых, в безопасности.

Магда посмотрела на него исподлобья.

— Барах был Боевым Чародеем. Часть его способностей — пророчества. Может, он имел в виду, что в этом мире не будет безопасно тысячи лет, и поэтому Храм должен оставаться в мире мертвых?

— Мрачный вывод.

— Хотя, это может быть из-за других вещей, о которых он говорил что-то там неправильное. Может, не из-за того, что происходит в этом мире, Храм нельзя вернуть, а из-за событий в мире мертвых.

— Думаю, это возможно, — ответил Мерритт в глубоком раздумье.

— Значит, необходимые вещи никогда не будут в твоем распоряжении.

Мерритт в отчаянии опустил плечи.

— Это до сих пор не объясняет того, что случилось со шкатулками Одена. Если их нет там, значит, они должны быть здесь, в этом мире.

— Получается, так, — согласилась Магда.

— Команда Храма отнесла шкатулки в Храм, — сказал Мерритт, громко обдумывая. — Лотейн пытался попасть в Храм, чтобы исправить последствия, устроенные командой, но не смог. Затем, когда попытка Лотейна провалилась, Барах послал несколько своих лучших людей, чтобы попытаться пробраться туда и выяснить, что же сделала команда Храма. Когда никто из них не вернулся, Барах наконец отправился в Храм сам. И подтвердил, что там опасно.

— Все верно, — сказала Магда.

Мерритт взмахнул мечом.

— Кажется, это значит, что шкатулок Одена никогда не было в Храм Ветров. Должно быть, это часть предательства команды.

— Тут нечто более сложное.

— Что ты имеешь в виду?

— Если шкатулок так и не попали туда, как и люди, почему тогда Храм сделал луну красной, предупреждая о чем-то ужасном, спустя столько времени после суда над командой Храма и их казнью? Красная луна — это предупреждение. Барах послал волшебников, которые не смогли вернуться, и затем сам отправился туда, чтобы ответить на призыв о помощи Храма и выяснить, что произошло. Что-то должно было случиться, чтобы луна стала красной.

— Я не могу даже представить что. Барах дал какую-нибудь подсказку?

Взгляд Магды упал.

— Он покончил с собой прежде, чем я по-настоящему поговорила с ним об этом. — Она подняла глаза на Мерритта. — Может быть, шкатулки все время были там, где и должны. Может, кто-нибудь еще вошел в Храм и забрал их, и поэтому луна стала красной.

Мерритт выглядел встревоженным этой мыслью.

— Кто-нибудь еще? Например? Ты имеешь в виду, враг?

Магда пожала плечами.

— Не знаю. Но может, кто-нибудь пробрался туда, украл шкатулки Одена и поэтому вызвал ту проблему, о которой говорил Барах. Может, поэтому на небе появилась красная луна.

Мерритт в раздумьях потер подбородок.

— Полагаю, это возможно.

— Это мог быть враг. Кто-то, кого послал Император Сулакан.

Мерритт оглядел ее.

— Тревожные мысли.

— Кроме этой тревожной мысли, как я и говорила, очень много беспокойных событий происходит в Замке. До меня доходили слухи, что несколько наших волшебников возвратили мертвого к жизни. Ты знаешь что-нибудь об этом?

— Слышал, что они работают над попытками изучить оружие, которое развивает Сулакан, — ответил Мерритт. — Думаю, Исидора помогала лишь с этим. Она занималась вопросами, связанными с миром духов.

— Еще кое-что странное происходит. Вражеские войска собирают мертвых. Они забрали тела всех умерших из города Исидоры, Гранденгарта. Отчеты, о которых я слышала, говорят, что они забирали тела и из других городов, так же как и с полей сражений. Почему они делают это?

Мерритт вздохнул.

— Не знаю.

Магда подошла к плетеной кушетке и взяла сверток, который принесла с собой.

— Взгляни на это.

Глава 54

Магда развернула тонкую ткань и подняла ее, чтобы Мерритт мог видеть ее такой, какой она выглядела, когда висела в лабиринте Исидоры.

Мерритт положил меч обратно на красный бархат и пересек комнату, привлеченный увиденным. Магда могла разглядеть мужской силуэт сквозь шелковистую ткань, когда он пробежался пальцами по изображенному заклинанию.

— Это поразительно, — прошептал он.

— Я определенно думаю так же. Это спасло мне жизнь.

Мерритт откинул край полотна, чтобы взглянуть на Магду.

— О чем ты?

— Монстр, который убил Исидору, гнался за мной. Он хотел убить меня также сильно, как Исидору. Монстр преследовал меня по всему лабиринту. Я заблудилась и пыталась лишь оставаться вне его досягаемости. Он наконец загнал меня в тупик за этой тканью, но не смог пройти сквозь нее. Ткань каким-то образом остановила его.

Мерритт поднял край полотна, чтобы рассмотреть все символы, грубо нарисованные.

— Я даже вижу почему, — сказал он, изучая символы.

— Исидора сказала мне, что нарисованные заклинания она выучила, будучи говорящей с духами, и что они могущественны и значимы.

Мерритт качал головой по мере того, как его взгляд блуждал от одного символа к другому.

— Я научил ее основам этих заклинаний, но она добавила несколько очень специфичных элементов в них.

— Исидора сказала, что мертвые должны внимать им.

Мерритт поглядел в ее направлении, но промолчал, поэтому заговорила Магда:

— Я могу свидетельствовать, что она сказала правду. — Магда потрясла ткань. — Это то, что остановило монстра, мертвого человека, он не добрался до меня. Не смог пройти ткань. Исидора сказала, что мертвые должны внимать тому, что она рисует. Это другая причина, почему я верю, что человек, убивший Исидору и пытавшийся сделать то же со мной, был действительно мертвым. Он обратил внимание на это предупреждение.

Мерритт снова взглянул на нее.

— Это может быть правдой, но не обязательно.

Он взял ткань, накинув ее на руки, шагая по комнате и оттягивая края ткани, когда считал, что символы как раз на его руках.

— Однако, это очень тревожно, — пробормотал он. — Это защитные заклятия, созданные, чтобы охранять мертвых.

— Защитные заклятия? Мерритт, почему Исидора беспокоилась о мертвых? Почему нарисовала на полотнах заклятия, остановившие мертвого, по всему коридору вокруг себя?

Мерритт на секунду оглянулся на нее.

— Возможно, потому что у нее была причина бояться их, или, возможно, это была лишь мера предосторожности. Она имела дело с миром духов, в конце концов. Это ее профессия. Кроме этого, она искала духов, которых поймали в мире живых. Эти духи принадлежат трупам, украденным генералом Куно из Гранденгарта.

— Но это духи мертвых. Не сами мертвые.

— К чему ты клонишь?

— А что, если слухи — правда, и некоторые из волшебников в подвалах Замка в состоянии вернуть мертвых к жизни, или не к настоящей жизни, а, ну, ты понимаешь, о чем я. Что, если они создают монстров из мертвых людей? Неразумных рабов для выполнения приказов?

Мерритт вскинул бровь, возвращая ей шелковистую ткань.

— Я научился не пропускать того, что звучит нелепо, но ты на самом деле веришь в это?

Магда забрала у него ткань и сложила.