Соблазны бытия Винченци Пенни
– Да, – холодно согласилась Венеция. – В какой-то мере принадлежала.
Элспет изумленно посмотрела на мать. Она всегда замечала враждебность, проявлявшуюся к Барти и у ее матери, и у Адели. Сейчас она получила еще одно подтверждение. В чем причина? Наверное, в давней зависти. Сколько Элспет помнила, Селия всегда хвалила Барти, говорила о ее уме и достижениях. Такое раздражало. Элспет сама видела, как ревниво и завистливо вела себя мать, когда бабушка начинала превозносить их с Кейром таланты.
– Во всяком случае, – тон Венеции сменился на радостно-беззаботный, – мы больше не увидим твоего друга и наставника мистера Форреста. Думаю, ты будешь по нему скучать.
«Боже, неужели и мать знает?» – с ужасом подумала Элспет. А вдруг это перестало быть секретом? Значит, и Кейр тоже знает?
– Да, я буду по нему скучать, – сказала Элспет, спокойно выдерживая материнский взгляд. – Должна сказать, мне он нравился. Он меня воодушевлял.
– А мне от его идей хотелось выскочить в окно, – призналась Венеция.
Джайлз решил до поры до времени никому не рассказывать о дневниках, ставших для него новым источником беспокойства. Он приносил по нескольку томиков домой, прочитывал, а затем уносил обратно и запирал в сейф.
Хелене эта секретность мужа очень не нравилась. Она считала дневники слишком важными и слишком откровенными, чтобы их скрывать. По ее мнению, семья должна знать о существовании дневников и совместно решать их дальнейшую участь. Всю свою замужнюю жизнь Хелена видела от Селии лишь неприятности и унижения. Это сделало ее циничной по отношению к свекрови. У Хелены не было ни малейшего желания защищать Селию и память о ней. У Джайлза после прочтения материнских дневников возникло противоположное желание. В защите нуждалась не только репутация Селии, но и репутация всей семьи. Сокрытие дневников он считал лучшим способом защиты. Он убеждал себя и Хелену, что необходимо подождать, пока первоначальная острота горя не сгладится и драма смерти Селии не отойдет в прошлое. Интуиция подсказывала ему, что дневники вообще нельзя показывать кому бы то ни было. По мнению Хелены, это было все равно что наткнуться на труп, но смолчать, чтобы никого не подставлять под удар. Решение мужа она назвала излишне самоуверенным и в корне неверным. Но Хелена слишком долго была хорошей женой, чтобы пойти против воли мужа. К тому же она уважала решение Джайлза, а потому хранила молчание.
Дневники были ужасающе откровенными, полными не только воспоминаний, но и наблюдений. Когда Джайлз их читал, у него возникало ощущение, будто мать сидит рядом и рассказывает ему сама. Точнее, шепчет на ухо свои нескончаемые наблюдения и суждения. Что-то было ему знакомо, но что-то явилось настоящим откровением. После чтения у него возникало тягостное чувство, будто он подглядывает за матерью. Никакого удовольствия дневники Селии ему не приносили.
Однако Джайлз не мог навсегда оставить дневники у себя. Они не были его собственностью, равно как и собственностью кого-либо из семьи. Они принадлежали только Селии. Джайлз неоднократно принимал решение их сжечь, затем спохватывался, понимая ошибочность такого шага. Ведь дневники матери представляли собой потрясающее описание жизни общества за огромный промежуток времени. Джайлз и вообразить себе не мог, как и остальные члены семьи, что его мать на самом деле встречалась с Гитлером и обедала с Геббельсом. Записи той поры были полны восторгов в адрес обоих. Тогда-то у нее и завязались дружеские отношения с лордом Арденом, который, в свою очередь, был очень близок с Освальдом Мосли. Джайлз торопливо перелистал эту часть записей и с облегчением вздохнул. Его мать и лорд Арден были только друзьями. Одно дело ее любовные отношения с Себастьяном Бруком (дневники подтверждали и это), и совсем другое – сексуальная связь с тем, кто был глубоко очарован идеями нацизма.
Джайлза шокировали записи, относящиеся к периоду знакомства матери с его отцом. Его всегда занимал вопрос их брака, где и при каких обстоятельствах юная Селия встретила Оливера и почему решила выйти за него. Она была дочерью титулованного землевладельца. Происхождение диктовало ей связать судьбу с человеком ее круга и положения. Оливер Литтон не был ни тем ни другим. Из дневника явствовало, что Селия встретила его на какой-то весьма богемной лондонской вечеринке, которую устраивал друг ее старшей сестры. Это была любовь с первого взгляда. Джайлза шокировало дальнейшее развитие событий. Понимая, что родители никогда не согласятся на такой брак, Селия соблазнила Оливера, забеременела и поставила родителей перед фактом.
Такого Джайлз и представить себе не мог. Такое ему попросту никогда не приходило в голову. Он всегда считал, что нравы в те времена были гораздо строже и он родился через девять месяцев после того, как его родители вступили в брак. «Половое сношение – это абсолютное блаженство, – читал он в записи от 9 мая 1904 года. – Как здорово заниматься производством детей!»
В ту ночь он почти не спал. Именно тогда у него и возникло решение держать все дневники под замком. В сейфе они никому не причинят вреда. Но если их прочтут остальные члены семьи, то вред будет стопроцентным. Если же дневники станут достоянием посторонних – произойдет катастрофа.
Джайлз был отнюдь не глуп. К тому же он всю жизнь проработал в издательстве и умел распознавать сенсационные материалы. Он с дрожью думал, что могло бы случиться, если бы какое-нибудь издательство или, что еще хуже, газета заполучила бы дневники Селии. Он соглашался с Хеленой: томики в кожаных переплетах имели взрывную силу динамита.
Тон Кейра поначалу был вполне нормальным, и Элспет не почуяла опасности.
– Послушай, Элспет… – начал он.
– Да, Кейр.
– Хочу задать тебе вопрос. Раньше не мог… Сама знаешь почему. Но теперь самое время. Скажи, а что ты тогда делала в «Рице» с Форрестом?
Казалось, мужем двигало обыкновенное любопытство, и не более того.
– Обедала, – улыбнувшись, ответила Элспет.
– Это я и сам видел. – Тон стал жестче, взгляд тоже. – Но почему ты там оказалась?
– Кейр, что за глупый вопрос! Я работаю в «Литтонс»… когда ты мне позволяешь. – «Элспет, ты допустила ошибку, – сразу же подумала она. – Не надо его злить». – Форресту захотелось поговорить со мной об издательских проектах.
– Да? А почему не в кабинете?
Пока еще голос мужа оставался сравнительно мягким. Элспет старалась, чтобы ее собственный не дрогнул.
– Американская привычка. Ему нравилось обсуждать деловые вопросы за ланчем. К тому же никто не мешает, никаких звонков.
– Хорошо. Допустим, что так. Меня интересует, сколько раз Маркус Форрест вот так приглашал тебя на ланч? У тебя было с ним еще что-то?
– Что ты имеешь в виду, Кейр? Однажды мы пили чай… тоже в «Рице».
– Похоже, вам обоим полюбился «Риц». Он что, там останавливался?
– Нет. Он останавливался…
Элспет умолкла на полуслове, сообразив, что попалась в ловушку Кейра.
– Где же он останавливался?
– В «Кларидже». Да ты и сам знаешь. И все знали.
– В самом деле? Представь себе, я не знал. Может, слышал, но забыл. Но я не понимаю, откуда это известно тебе.
– Думаешь, я помню? Селия рассказывала. Она там с ним встречалась. Джей, моя мама. Они все знали.
– У него там был обычный номер? Или апартаменты?
– Не имею ни малейшего представления. Я не понимаю, с чего вдруг ты меня расспрашиваешь?
– Ты все прекрасно понимаешь, – сказал Кейр. – Не надо притворяться. Я хочу знать, бывала ли ты в его номере или апартаментах? Если да, что там происходило? У тебя была любовная связь с Маркусом Форрестом? Элспет, я тебя спрашиваю!
– С чего ты взял? – попыталась отмахнуться она.
– Ты спала с Маркусом Форрестом?
Но потом, поскольку Элспет было ненавистно врать мужу, и особенно врать прямо в глаза, а еще потому, что Кейр слишком хорошо знал ее, что делало вранье бессмысленным, она сказала совсем тихо, почти шепотом:
– Да. Бывала. Я… я очень виновата, Кейр. Я ужасно сожалею об этом.
– Что ж, я рад, что ты хотя бы сожалеешь. А еще рад, что услышал от тебя подтверждение. Теперь я знаю, где нахожусь.
Резко повернувшись, он вышел из гостиной. Спустя несколько минут громко хлопнула входная дверь.
Кейр вернулся лишь на следующее утро и сразу же объявил, что уходит от Элспет.
– Из «Литтонс» я тоже ухожу. Не хочу быть помехой в твоих амбициозных замыслах. Можешь продолжать свои отношения с мистером Форрестом. Правда, теперь это будет несколько затруднительно, поскольку нужда в его частых приездах сюда отпала.
Элспет молчала, так как ей действительно было нечего сказать.
Глава 42
– Дженна…
– Да? – рассеянно отозвалась она, роясь на полке с книгами.
– Я могу с тобой… поговорить?
– Конечно можешь.
Удивившись вопросу, она повернулась к Чарли. Вид у него был смущенный и ошеломленный.
– Что-нибудь случилось?
– Тут такое дело… Я малость… попал в переделку. Финансовую.
– В переделку? Да как такое могло случиться? А-а, понимаю. Ты про свой бизнес. Я думала, теперь дела у тебя пошли лучше. Ты сам говорил, что тебе достаточно небольшого офиса, а не того громадного зала. Как это у тебя называется? Посреднические услуги в продаже и покупке коллекционных автомобилей?
– Нет, это никак не связано с моим бизнесом. Понимаешь, Дженна, на мне висят долги. Я не хотел нагружать тебя своими заботами. Тебе-то они зачем? Я надеялся получить деньги по завещанию и расплатиться. Даже не думал, что у юристов столько канители.
– Да, мне это известно, – вздохнула Дженна. – Ты же знаешь, я столько раз просила Джейми и Кайла тебе помочь. Если бы я могла сама одолжить тебе денег, то давно бы одолжила. Но яне могу.
– Дорогая, я помню все твои усилия и безмерно благодарен за них. Ты изумительная девочка. Мне не найти слов, чтобы поблагодарить тебя за все, что ты для меня делала. Однако факт остается фактом: на мне висят долги.
– Но почему? Я что-то не понимаю.
– Я потерял кучу денег с продажей этих чертовых автомобилей. Это я потом понял: таким бизнесом должны заниматься состоятельные люди. Ничего нельзя продавать быстро, иначе получишь гораздо меньше, чем рассчитывал. Мне бы тогда все и прекратить, но я думал, что выкручусь, и стал делать займы. У банка. То на одно, то на другое.
– На что ты занимал деньги, Чарли? Как я понимаю, попечители оплачивают нашу жизнь и содержание домов. Они платят жалованье Марии, Миллзам, платят за мою школу. Они мне говорили, что вдвое увеличили сумму.
– Так оно и есть. Но это не покрывает моих расходов и расходов Кэти. У нее за последние годы появились весьма дорогостоящие запросы. Она не хочет отставать от других девочек. Да и плата за школу очень высока. Добавь к этому расходы на одежду. – Чарли опустил голову и принялся разглядывать свои руки. – Все идет к тому, что мне придется забирать ее из Дана-Холл после этого полугодия.
– Чарли, нет! Это так ужасно!
– Согласен. Вы же с нею как сестры. Постоянно вместе.
Дженна задумалась:
– Я снова поговорю с попечителями. Могут же они сделать исключение.
– Судя по твоим прошлым визитам к ним, не могут. Догадываюсь почему. Но ты не забивай себе этим голову. Правда, я рассказал тебе еще не все.
– А что еще? Чарли, не молчи.
– Я… знаешь, я сделал очень глупую вещь.
– Какую?
– Я занимал деньги не только у банка. В другом месте. Под очень высокий процент.
– То есть у ростовщиков? Вроде тех, о ком пишут в старых романах?
– Да, вроде тех. Теперь они требуют уплаты долга. Я пытался их немного задобрить. Продал несколько своих вещей… в том числе и часы, подарок твоей мамы. – Он замолчал и стал кусать губы.
– Чарли, мне очень больно это слышать.
– Дорогая, мне самому еще больнее. Ты же понимаешь, у меня должны быть и свои деньги. Чтобы угостить друзей, купить себе одежду и так далее. А сейчас у меня ни цента за душой. Это так тяжко.
– Конечно, – кивнула Дженна.
– Понимаешь, я могу тратить только из той суммы, что каждый месяц приходит по чеку. От нее остается совсем мизер. Вы с Кэти обходитесь дорого. – Чарли попытался улыбнуться. – Я расскажу тебе, как попал к этим… ростовщикам. Мне не спалось. Лежал и думал, как я скажу Кэти, что ей придется уйти из Дана-Холл. Голова вся в заботах. А такие парни всегда подлавливают нас в тяжелые моменты. Вот я и клюнул.
– Тебе нужно было обратиться к Джейми и все ему рассказать.
– Обращался. Он мне напрямик ответил, что помогать не собирается.
– Джейми? Мне просто не верится.
– Радость моя, я говорю тебе правду.
– Я все-таки поеду и поговорю с ним, – вздохнув, пообещала Дженна.
Тронутый искренним огорчением Дженны, на этот раз Джейми согласился обсудить с другими попечителями вопрос оплаты учебы Кэти.
– Спасибо, Джейми, – обрадовалась Дженна. – А как насчет долгов Чарли?
– Думаю, это его личное дело. Оно никак не связано ни с тобой, ни со мной.
– С тобой, может, и не связано. А вот со мной… Как ты не понимаешь? Чарли все это время заботился обо мне. Нянчился как с маленькой. Даже не знаю, что бы я делала без него. Никто не был так добр ко мне, как он.
– Дженна, послушай меня…
– Нет, Джейми, это ты послушай меня. Неужели ты думаешь, моей маме понравилось бы, как вы все ведете себя с Чарли? Он же мне не посторонний. Ты что думаешь, маме понравилось бы видеть меня грустной и расстроенной? Мама никогда не цеплялась за деньги. Вот они сейчас лежат мертвым грузом в этом чертовом банке, а я волнуюсь за Чарли. Его могут избить за неуплату долгов.
– Избить? Дженна, не смеши меня!
– Ты не понимаешь. Банк ему больше не давал, и ему пришлось занять у этих… ростовщиков. Вижу, ты думаешь, что только идиот может с ними связываться. А что еще ему оставалось делать? Он же взрослый человек, у него должны быть свои деньги. Чарли сказал, что ростовщики требуют заплатить долг и угрожают расправой. Это ведь и на меня влияет. Я не могу спокойно учиться, зная про его беду. Если бы мама знала, как мне сейчас плохо, она бы жутко разозлилась. На тебя, учти, а не на Чарли. Тебе самому приятно отказывать ему в помощи? Тебе от этого хорошо? Сомневаюсь. Джейми, пожалуйста, сделай то, о чем я прошу. У меня же чертова пропасть денег. Столько этих гадких миллионов!
– Дженна!
– Прости. Это потому, что я очень расстроена. Если бы Чарли плохо ко мне относился, я бы, наверное, поняла, почему вы так с ним обходитесь. Я от него слова грубого не слышала. Он меня ни разу не унизил. И я тоже не хочу, чтобы его унижали.
Дженна не лукавила. Джейми понимал, что она искренне любит этого человека и старается ему помочь. Крайне нехотя Джейми пообещал встретиться с Чарли.
– Возможно, мы дадим ему аванс.
– Без всяких «возможно», Джейми. Вы дадите ему аванс. Мне это очень важно. И пожалуйста, не унижайте меня.
Джейми смотрел ей в глаза и видел Лоренса. В звонком голосе Дженны ему слышали слова и фразы, которыми Лоренс наверняка гордился бы. В ее речи искренние чувства смешивались с холодной логикой. Где она этому научилась? Где и каким образом?
– Хорошо, Дженна. Я поставлю этот вопрос перед попечителями, – пообещал Джейми.
Кейр покинул «Литтонс». У него был разговор с Джайлзом. Он сообщил, что уходит от Элспет и потому не может продолжать работать в издательстве. Для него это было бы болезненно и нелепо. Джайлз и Джей согласились с его доводами. Они уволили его в тот же день, не став требовать отработки положенного срока. Дальнейшее его пребывание в «Литтонс» только бы усугубило проблемы Элспет, которой сейчас и так было очень тяжело.
Она настрого запретила кому бы то ни было сообщать Маркусу Форресту о случившемся. Меньше всего ей хотелось, чтобы у него возникли угрызения совести и он бы, чего доброго, предложил ей руку и сердце. Она сомневалась, что такое может случиться. Вряд ли Маркус решит связывать себя узами нового брака. Но он был джентльменом и вполне мог счесть себя обязанным жениться на ней. Ей же и без этого хватало переживаний.
Венеция разрывалась между сочувствием к дочери и убежденностью, что в конечном счете Элспет только выиграет. Она хотела помочь, но могла лишь предложить Элспет пожить у них вместе с детьми.
– Нельзя же тебе постоянно быть одной.
Элспет ответила, что за годы жизни с Кейром привыкла быть одна и переезд к матери ничего существенного не даст.
– Я подумываю взять постоянную экономку. Тогда мне будет легче работать. Хотя я не хочу исчезать на весь день и появляться в «Литтонс» ежедневно. Дети и так потеряли отца. Не хватает только, чтобы они потеряли еще и мать.
Элспет пыталась во всем винить только себя, но это не помогало. Слушая сочувственные слова Эми, зашедшей к ней в гости, она сказала:
– Не надо представлять все так, будто Маркус меня изнасиловал. Я сама подталкивала его к постели. Глупо строить из себя невинную овечку.
– Но у тебя на это были все основания. При таком муже, как Кейр, я бы тоже завела любовника.
– Он был очень хорошим мужем, – нервозно возразила Элспет. – Просто ему нужна другая жена.
– Сомневаюсь, что он был хорошим мужем. Ты сейчас выгораживаешь его. В Глазго так он вообще держал тебя в черном теле. Элспет, честное слово, ты себя обманываешь. И слишком сильно себя винишь. Ты и так достаточно натерпелась. Теперь тебе будет легче.
Однако легче Элспет не стало. Она сильно скучала по Кейру. Даже его угрюмое, хмурое присутствие было лучше, чем одиночество. Элспет пыталась представить свою дальнейшую жизнь без него и ужасалась. Одно дело жаловаться на мужа и даже желать, чтобы он ушел, и совсем другое – пожинать плоды исполнившегося желания.
Первые несколько дней после его ухода Элспет чувствовала заметное облегчение. Жизнь стала проще. Она могла делать, что пожелает: ехать на работу в «Литтонс», планировать свое будущее. И все это – без сетований, расспросов и запретов. Но потом эйфория прошла. Элспет ощутила, что она одна, и испугалась.
Она вдруг поняла, что, невзирая на все, продолжает любить Кейра. Она помнила, как страстно и искренне любила его, когда они только поженились. Такие чувства не могут разрушиться мгновенно. Невозможно полюбить человека, выйти за него замуж, родить от него детей, делить с ним постель, а потом повернуться и уйти, сказав, что все кончено. Да, когда-то им было хорошо, но потом стало плохо.
Изменилась и сама ее сущность, став частью Кейра. У них было слишком много общего. Общие радости, общие тяготы. И даже если их брак распался, ее чувства к Кейру, какими бы смешанными они ни были, остались. В них по-прежнему была страсть, сила и даже напор. Элспет терзали противоречивые чувства. Она раскаивалась, сознавала свой жизненный проигрыш, сожалела и злилась. Их брак умер, и это было второй ее потерей, не менее острой и болезненной, чем смерть бабушки. Элспет ужасно недоставало Селии, ее ясного взгляда на жизнь, мудрости, крепкого здравого смысла и некритичной любви, которую она всегда дарила своей внучке.
В последние месяцы жизни Селии они часто виделись. Больше, чем за все прошлые годы. Достаточно было перейти по мосту Альберта. Нити, связывавшие бабушку и внучку, становились все крепче. Элспет черпала у нее силу, ее тянуло к бабушке намного сильнее, чем к матери. Оглядываясь назад, она ужасалась своему легкомыслию. Многое, слишком многое она принимала как должное.
Кейр снял однокомнатную квартиру в Бэлхаме, где сейчас и сидел, размышляя, осталось ли в Лондоне хоть одно издательство, куда он не совался в поисках работы. Возможно, ему придется снова менять род занятий. Размышления прервал стук в дверь.
– Мистер Браун, вас к телефону.
– Спасибо, миссис Дадли. Сейчас иду.
Кто же ему звонит? Это номер знали очень немногие. Кейр сообщил его Элспет на случай, если что-то случится с детьми, а также своим родителям. Ему не хотелось говорить ни с бывшей женой, поскольку он по-прежнему был очень сердит на нее, ни с родителями, которые не торопились принимать его сторону.
– Вот что, парнишка, чтобы хлопнуть в ладоши, их должны быть две, – сказал ему отец. – Элспет – славная женщина. Она и так исполняла слишком много твоих прихотей. Но решительности ей не занимать. Так что спроси себя, почему она повелась на ухаживания того человека.
Однако ему звонила не Элспет и не родители.
– Я слушаю, – взяв трубку, осторожно произнес Кейр.
– Здравствуй, Кейр. Это Себастьян.
– Себастьян?
– Да. Я тут…
– Как вы узнали мой номер?
– От Элспет.
– Понятно. Чем могу быть полезен?
– Я хотел бы с тобой увидеться. Посидели бы, выпили.
– А зачем?
Возникла пауза.
– Я ожидал более учтивого ответа на мое приглашение.
– Простите, но меня сейчас не тянет на учтивости.
– Это я чувствую. – Снова пауза. – Так ты все-таки соблаговолишь встретиться со мной? У меня есть для тебя послание.
– А по телефону вы его не можете передать?
– Это сложнее, чем при личной встрече.
– Чем сложнее?
– Послушай… – начал Себастьян и замолчал, а через пару секунд в трубке послышались короткие гудки.
Это не было случайностью. Себастьян просто повесил трубку. Глупый старый выскочка. Если он думал, что может говорить от имени Литтонов, пусть в следующий раз не обманывается. Звонок Себастьяна задел Кейра, подняв новую волну неприязни к этой семье. Неприязни, граничащей с ненавистью. Тоже мне, нашли способ манипулировать им!
– Миссис Конли, я пойду прогуляться, – сообщил Себастьян, заглянув в кухню. – Если позвонит некий мистер Кейр Браун, передайте, что мне нечего ему сказать. Молодой неотесанный грубиян. Представляю, сколько она от него натерпелась.
Миссис Конли молча согласилась. Кейр ей никогда не нравился. Он был из тех, кого она называла необработанным бриллиантом. В те редкие моменты, когда ей доводилось видеть их вместе, она всегда ужасалась его обращению с Элспет. Казалось, он был постоянно зол на жену.
Через час Себастьян достиг прудов Хэмпстед-Хита. Его все еще трясло от гнева. А ведь он всего-навсего хотел помочь этому молодому ослу. Селия ошиблась. Это был скверный выбор для ее внучки. Бедняжка Элспет. Она заслуживает лучшего. Если слухи насчет ее романа с Маркусом Форрестом были правдой, она и в этом случае заслуживала более достойного мужчину…
Мемориальную службу в честь Селии решили провести в церкви Сент-Брайдс на Флит-стрит – церкви журналистов и одной из любимых Селией лондонских церквей. Служба обещала стать грандиозным событием. Список приглашенных читался как справочник «Кто есть кто». Естественно, в числе гостей значились великие имена издательского мира: Джонатан Кейп, Джок Мюррей, Майкл Джозеф, Андре Дойч и молодой блистательный издатель Джордж Вайнденфелд. Далее шли авторы, в разное время открытые Селией и ставшие завсегдатаями «Литтонс»: леди Аннабелла Мьюирхед, Нэнси Артур и, конечно же, маститый Себастьян Брук. Другие писатели, не публиковавшиеся в «Литтонс», были давними друзьями Селии: Джон Бетчеман, Сомерсет Моэм, Эдит Ситуэлл и Джин Конан Дойл. Естественно, не были обойдены и крупные книготорговцы: Безил Блэкуэлл, Кристина Фойл и достопочтенный Джон Уилсон из «Бампеса».
Для одной только семьи Литтон в церкви понадобится несколько скамеек. Помимо английской ветви, ожидался приезд американских Литтонов, включая Джека и Лили из Калифорнии, и всех американских помощников: Бруеров, Джейми Эллиотта и, разумеется, Майка Паркера и Ника Нилла. Обязательно приедут Миллеры, Дженна, а значит, и Чарли с Кэти… Список разрастался. Вспоминали, что нужно обязательно пригласить такого-то и такую-то. Вскоре стало ясно, что Сент-Брайдс всех не вместит. Тогда было решено перенести церемонию в церковь Святого Мартина в полях. Селия ее тоже любила и всегда ходила на рождественскую службу со свечами, сопровождаемая все возрастающим числом внуков.
Это вызвало новую задержку. Сент-Брайдс заказывали на сентябрь. В церкви Святого Мартина время для мемориальной службы такого масштаба смогли выделить только в ноябре. Провести ее желательно было в начале месяца, но никак не позже, поскольку где-то в первых числах декабря Клементайн ожидали роды.
Программа церемонии вызвала значительные споры. Музыка, чтение, количество чтецов, кто что будет читать, представители каких поколений. Все были одинаковы важны: и младшие, и старшие. Начиная с августа этому посвящались еженедельные встречи под председательством Джайлза и близняшек. Все предложения тщательно рассматривались, и ни одно не отвергалось без такого же тщательного обсуждения. Клио предложила прочесть отрывок из «Алисы в Стране чудес» – первой книги, которую читала ей бабушка. Люси по той же причине предложила отрывок из «Совы и Кота». Оба предложения привели к весьма разумному соглашению: это будет антология, прочитанная младшими (младшими считались не достигшие шестнадцати лет). Несколько коротких отрывков лучше, чем один длинный.
Предложение, чтобы известные авторы прочли отрывки из своих произведений, отвергли начисто, как попахивающие нарциссизмом. Но все согласились, что должен прозвучать большой отрывок из «Меридиана времен». Эта особая честь будет предоставлена девятилетнему Руперту Литтону – младшему сыну Джея и Тори, мальчику с ангельским личиком. Затем должны будут прозвучать хвалебные речи. Но кто их произнесет? Выбор, конечно же, падал на Себастьяна, однако его положение было весьма деликатным. Другим кандидатом был Кит, который сразу отказался:
– На этот раз я отказываюсь бесповоротно. Я просто не смогу стоять перед всеми этими знаменитостями и говорить о матери. Вы уж простите.
Джей при всем его обаянии не обладал красноречием и потому отказался. Джайлз тоже снял свою кандидатуру, сказав, что разнервничается и будет с трудом выдавливать слова.
– А почему не вы? – предложил он близняшкам.
Те всерьез обдумали свои шансы и замотали головой:
– У нас получатся не речи, а сплошные глупости. И вообще, такие речи не для женщин.
– Очень даже для женщин, – возразил Джайлз. – Вы же всегда были такими современными и прогрессивными.
– По-моему, число речей нужно сократить до двух, – сказала Венеция. – Одну должен произнести кто-нибудь молодой, а вторую – кто-нибудь весьма старый. Со старым проще: у нас есть Себастьян. Если бы не он, даже не знаю, как бы мы выворачивались. Себастьян любит произносить речи. И потом, он замечательно подходит по возрасту.
– А из молодых?
– Сама не знаю. Может, Элспет?
– Возможно, если она согласится. Сейчас она несколько не в форме.
– Кейр придет?
– Его точно пригласили. Ты же не считаешь…
– Конечно нет. Просто подумалось.
– Я считаю, это должна быть женщина. Джайлз прав. Селия всегда поддерживала амбициозных женщин. И Элспет – самая подходящая из литтоновской молодежи. Остальные слишком… легковесны.
– Даже Нони?
– Даже Нони.
– Я спрошу у Элспет, – пообещала Венеция.
Элспет сказала, что вряд ли.
– Если бы все было нормально, я бы смогла. А сейчас… мне недостает уверенности. Люди будут на меня смотреть и не столько слушать мои слова, сколько думать: «Бедняжка, брошенная мужем».
– А я уверена, что не будут.
– Будут, мамочка. Они уже так думают. Я не хочу омрачать бабушкину память.
– От него что-нибудь слышно?
– Написал Джайлзу, поблагодарил за приглашение.
– Хорошо, – обрадовалась Венеция.
– Ничего хорошего. Он сомневается, сможет ли прийти.
– Это вполне понятно. Излишняя восприимчивость. Особенно если учесть обстоятельства.
– Мама!
– Извини. Еще какие-нибудь новости?
– Нет. Знаю только, что он нашел себе приличную квартиру в Фулеме. Не то убожество, какое было у него в Бэлхаме.
– Рада за него.
Мать и дочь помолчали, затем Элспет с некоторой робостью сказала:
– Я знаю, кто мог бы произнести речь вместо меня.
– Да? И кто же?
– Дженна.
– Дженна? Но ведь она не Литтон.
– В каком-то смысле Литтон. Она дочь Барти, а Барти называли почетным Литтоном. Она росла вместе с тобой и Аделью. Дженна в большей степени Литтон, чем Себастьян. Думаю, ей можно это поручить. Дженна – девочка очень яркая. Очень уверенная в себе. К тому же у нее замечательный голос. Слегка хрипловатый, как у Барти.
– Я подумаю о твоем предложении, – пообещала Венеция. – Спрошу у наших. Но только сомневаюсь, что им понравится эта затея.
К ее удивлению, испытав поначалу некоторую оторопь, все согласились. Дженна пользовалась всеобщей любовью. Она умела прорубать самый прямой путь сквозь все условности и предрассудки семьи Литтон. И конечно же, Селия в ней души не чаяла.
– Но она может не согласиться, – сказал Джайлз.
– Давайте сначала напишем ей и спросим, – предложила Венеция. – Правда, Делл? Попросим ее от нас двоих. Так ей будет легче сказать «нет», если она не захочет выступить.
– Почему? – удивился Джайлз.
– Просто потому… – ответила Венеция.
– Вот именно, – подхватила Адель.
Джейми Эллиотт и Кайл Бруер глядели на Чарли. Встреча происходила в кабинете Кайла. Судя по выражению их лиц, обоим было противно начинать разговор с этим человеком.
– Со слов Дженны мы поняли, что у вас финансовые проблемы, – сказал Джейми.
– Совершенно верно.
– И вы стоите перед необходимостью забрать вашу дочь из Дана-Холл.
– Тоже верно.
– Дженну все это очень тревожит, – сказал Джейми.
– Конечно. Что ж тут непонятного? Это тревожит меня, а она, как вам известно, меня обожает. Кэти ей как родная сестра.
– Разумеется. Мы это понимаем. Дженна просила нас оказать вам помощь. Финансовую.
– Она не должна была этого делать, – искренне возразил Чарли.
– Не должна? – удивился Кайл, буравя Чарли глазами. – Зная характер Дженны, я бы так не думал. Она услышала о вашей беде. Дженна – девочка очень отзывчивая, верная тем, кого любит. Вам было бы лучше не делиться с ней своими проблемами.
– Ой, только не надо ля-ля, – сказал Чарли, отбрасывая учтивый тон. – Я был женат на ее матери. Я ее законный опекун. С самого момента гибели Барти я возился с ней, выдерживал все ее вспышки. Это было нелегко.
– Мы знаем. Дженна восхищалась вашей выдержкой и терпением. Вы хорошо потрудились… Может, сами того не желая.
Читать бесплатно другие книги:
