Чудотворец Константинов Дмитрий
– А я тебе… хоть чуть-чуть нужна?.. Нет?
Пару секунд они еще смотрели друг на друга, затем Николай привлек Настю к себе и поцеловал. Девушка обвила его шею руками, но в какой-то момент Николай, словно очнувшись, отстранил Настю.
– Нет, извини… Домой надо, нормально выспаться – выступление вечером…
Последние слова он произнес на ходу, не глядя на девушку.
Арбенин зашел в квартиру, и практически тут же из комнаты появилась Анна Владимировна в халате.
– Ты куда пропал?! Полночи искали!.. Мог хотя бы сказать?!
– Мама, не сейчас!
– Думать же надо: у тебя концерт вечером!
– Что у меня вечером?!
– Ну, не концерт – выступление, – смутилась Анна Владимировна. – Что ты к словам придираешься?
В прихожую вышел Юра.
– Мама, иди спи!.. Не надо с утра скандалить!
Николай ушел в свою комнату и принялся расправлять кровать. Следом зашел улыбающийся Юра – видно, что ему не терпелось чем-то поделиться с братом.
– По ходу, ты прав был насчет Насти! Она уже до этого подходила мосты наладить, а вчера вместе тебя искали – в офис заехали, потом сюда – нормально так поболтали… Что ты молчишь?
– Что сказать? Поздравляю…
– Не с чем еще, но… Она даже извинилась. «Извини, – говорит, – тогда, у подъезда, я не должна была так грубо с тобой»… Я такой: «Нет, это ты меня извини, такого больше не повторится». А сам думаю: «Повторится-повторится!..» – он рассмеялся.
– Юрка, я спать хочу… – Николай тоже улыбнулся, хоть и через силу.
– Да-да, сейчас! Только скажу… Спасибо, брат! Если б не ты – я бы уже задолбал ее своим нытьем! А так… Все, все, спи! Меня уже нет!
Николай какое-то время сидел молча, глядя в одну точку. Беззвучно выругавшись, он снял водолазку и с силой швырнул ее на стул.
Вера сидела в кресле с книгой в руках и прислушивалась к тому, что происходило в соседней комнате. Там было тихо.
Ставицкий, сосредоточенный и потный, держал перед собой руки на уровни груди, ладонями друг другу. Ладони дрожали от напряжения, а между ними в воздухе висел теннисный шарик. Наконец Виктор опустил руки и откинулся на спинку кресла. Тяжело дышит, вытирая пот со лба, и широко улыбается.
Потрясенный Денис какое-то время не мог сказать ни слова.
– А я так смогу?
– Если будешь заниматься… Подними шарик, дай его мне.
Денис нашел теннисный шарик, укатившийся под журнальный столик, и подал отцу. Виктор положил его на столешницу.
– Для начала попробуй сдвинуть с места. Руками не трогай, смотри на него. Главное – очень хотеть, чтобы он покатился…
– Давай лучше повторим, что мне на сцене делать?
Ставицкий приложил палец к губам и указал глазами на дверь. Мальчик в ужасе прикрыл рот рукой, а Вера в соседней комнате, отшвырнув книгу, встала и быстро пошла к ним.
– На какой сцене?!
– Я же просил не мешать, когда мы занимаемся.
– Надеюсь, ты не собираешься взять Дениску на сцену?!
– Почему нет? – Ставицкий улыбнулся. – Он сам хочет. Да, Дениска?
Мальчик, насторожено глядя на мать, коротко кивнул.
– Не смей его в это втягивать!
– Давай не при сыне?
Ставицкий встал, и они прошли в соседнюю комнату.
– Ты слышишь меня? Не смей этого делать!
Виктор закрыл дверь и с интересом повернулся к Вере.
– Давно ты на меня так не смотрела – забыл уже… – после пары секунд молчания он добавил: – Все? Успокоилась?
– Я не пущу… Не позволю!
– Сейчас у меня нет сил с тобой спорить…
Ставицкий пристально посмотрел Вере в глаза… а когда она очнулась на кровати, в одежде, был уже вечер – настенные часы показывали начало девятого…
В зале, как обычно, свободных мест не было. Арбенин стоял в проходе между рядами и держал ближайшую зрительницу за запястье.
– Ой… жжется!..
– Еще чуть-чуть потерпите?
– Все-все, горячо же!
Она выдернула руку и показала зрителям: в том месте, где держал Николай, рука сильно покраснела.
– Ожога не будет, не волнуйтесь… Кто-то еще хочет попробовать?
Рядом поднялась женщина в очках.
– Дайте руку.
И тут женщина начала говорить – сбивчиво, взволнованно:
– Я не об этом… У меня в мозгу опухоль – доброкачественная – врачи говорят, удалять нельзя… Голова все время болит, ночью спать не могу. Можно сделать, чтобы она как-то прошла… рассосалась?
– Пока не знаю, – медленно проговорил Арбенин. – С понедельника начинаю прием по адресу Булавин переулок, дом три. Приходите, постараюсь помочь.
После выступления Николай и доктор Губер, который упаковывает в коробку аппарат для измерения давления, сидели в комнате отдыха.
– Ну вот, совсем другое дело!.. Точно ничего не беспокоит?
Николай, погруженный в свои мысли, отрешенно помотал головой.
В комнату вошел Юра и первым делом спросил у доктора Губера:
– Нормально все?
– Отлично! С таким здоровьем можно в космос лететь!.. Ну, все, до завтра?
Юра вскинул руку в прощальном жесте, Николай не отреагировал.
Когда доктор вышел из комнаты, Юра улыбнулся брату:
– Сегодня не так весело было… Вчера – вообще, конечно!..
– Клоун не в форме, – буркнул Николай.
– Конечно, не в форме! Всю ночь бухать – потом на сцену!
Николай поднял голову, встретился взглядом с братом.
– Как у тебя с Настей? Вечером идете куда-нибудь?
– Сам же сказал: не гнать? – удивился Юра. – Днем заезжал к ней – поболтали, а так… Она сегодня допоздна в офисе – пусть работает!
Николай кивнул, соглашаясь, но ничего не сказал.
– Домой едем?
– Иди, я… Прогуляться хочу, попозже приду.
– Только не пей сегодня, я тебя умоляю!
– Успокойся! – поморщился Николай.
Несколько минут спустя он задумчиво прогуливался по сумеречной аллее. В конце концов, нашарил в карманах мелочь, выбрал двушку и направился к телефону-автомату.
– Ты одна? Никого больше нет?.. Дождись меня, скоро приеду.
Взволнованная Вера быстро шла по коридору. Все ближе слышались шум, аплодисменты в зале. Повернув за угол, она увидела болтавшего с работницей ДК Гузака.
– Где мой сын?!
– Кто?.. Дениска?
Пока администратор Ставицкого соображал, как ответить, Вера устремилась к приоткрытой двери с табличкой «Выход на сцену».
– Нет-нет, туда нельзя! – кинулся за ней Гузак, но Вера уже распахнула дверь. – Постой! На секундочку?!
Стоявший у боковых кулис Мальков обернулся:
– Вера Николаева, не надо вам…
Он замолк, а потрясенная Вера уставилась на сцену.
Посередине стоял Денис, а несколько человек что-то держали в руках за спинами. Мальчик внимательно смотрел на одну из женщин.
– Сумка?
Женщина улыбнулась и продемонстрировала зрителям сумку. Зал возликовал.
– Молодец! – похвалил сына Ставицкий. – А этот дяденька что от нас прячет? Смотри внимательней! Ну?
– Игрушку какую-то…
– Денис, не халтурь! Какую игрушку?
– Кота? – неуверенно проговорил мальчик.
Мужчина достал из-за спины нелепую пластмассовую игрушку, в которой трудно было опознать какого-то реального зверя. Ставицкий в ужасе округлил глаза:
– Ой!.. Кто это?!
Зал взорвался хохотом.
– А знаешь, Денис, ты был прав… «Какая-то игрушка» – точнее не скажешь.
Зрители снова покатились со смеху.
Мальков шепотом сказал Вере:
– Дениска здесь был, со мной – на сцену только что вышел… Пять минут, просто попробовать, он сам хотел…
В этот момент сияющий Ставицкий встретился взглядом со стоявшей у боковых кулис Верой. Пару секунд они смотрели друг на друга, а затем Вера повернулась и пошла к выходу в служебный коридор.
Когда выступление закончилось, за окном окончательно стемнело. Вера стояла в конце коридора, глядя в окно на черное, беззвездное небо. Она услышала приближающиеся шаги, но даже не повернула голову.
– Когда-нибудь поймешь, что я прав, – тихо сказал Ставицкий.
– Не думаю.
– Надеюсь, поймешь… Я пытался жить семьей – ты сама этого не хочешь… Что будем делать? – он помолчал, но Вера не отвечала, и Виктор продолжил: – Когда вернемся в Москву – все будет, как раньше… Только Денис будет жить со мной.
Вера обернулась и посмотрела на Ставицкого, не до конца понимая смысл сказанного.
– Подумай: он родился особенным, не таким, как все. Для чего-то ему дан этот дар… Нельзя жить так, будто он обычный мальчишка – это неправильно. Я помогу развить его дар, отточить, смогу контролировать…
– Слава… не делай этого.
– Не переживай, ты будешь видеться с ним, когда захочешь… Конечно, если он будет свободен.
– Нет… Я не дам тебе испортить жизнь моему сыну!
Это я не дам тебе испортить жизнь моему сыну, – Ставицкий даже с каким-то сочувствием покачал головой: – Вера, я уже все решил, тут нет вариантов… Захочешь судиться – вообще забудешь, что у тебя есть сын. Просто забудешь – и все, – он улыбнулся и мягко добавил: – Надеюсь, до этого не дойдет – у ребенка должна быть мама.
Когда в комнату вошел Николай, Настя заваривала чай.
– Я уже домой собиралась – ты позвонил…
Она умолкла, потом вдруг решительно подошла к Николаю, обняла, покрыла его лицо поцелуями. Арбенин тоже обнял ее, а потом отстранился и посмотрел так, будто видел в последний раз.
– Что-то не так?
– Прости. Я должен это сделать… Так будет правильно. Слушай меня… Слушай внимательно… Между нами ничего нет. И никогда не было. Ничего. Сегодня утром ты пришла, стала работать – меня здесь не было. Мы вместе работаем – это все… Мы просто товарищи по работе. А Юра любит тебя. Очень… – Николай помолчал несколько секунд и, наконец, произнес: – Ты его тоже любишь…
– Ты где ходишь в три часа ночи? – прошипел Юра. – Ну-ка, дыхни?!
Николай, даже не взглянув на брата, пошел в свою комнату.
– Шучу-шучу! – примирительно сказал Юра. – Чего такой хмурый? Спать хочешь? Слушай, тут тетка из Воронежа с дочкой приехала – к тебе на прием. Я ее на понедельник записал, забыл сказать…
– В понедельник будет слепая девушка, которой я тогда не смог помочь.
– Пусть потом придет – я уже тетке обещал.
Николай резко обернулся к брату, с трудом сдержав раздражение:
– Ты у меня спросил?! Посоветовался?! Я решаю: кого и когда принимать!
– Ладно-ладно! – примирительно согласился Юра. – Чего так орать?
Вдруг в прихожей зазвонил телефон, и Юра бросился к тумбочке.
– Да?! Да… Здесь он… Хорошо…
Он положил трубку и растерянно проговорил:
– Это майор Фильцов, Комитет Государственной безопасности… Тебя ищет.
– Зачем?
Юра лишь пожал плечами и встревожено нахмурился.
– Сказал: собраться и ждать у подъезда.
Глава 6
Черная «волга» на большой скорости мчалась по пустой загородной трассе.
В машине сидели Николай Арбенин и Андрей Фильцов, крепкий поджарый мужчина. Николай просматривал фотографии худого, высокого мужчины лет сорока пяти, и снимки, где он моложе, на сцене, в мимическом гриме во время демонстрации пантомимы…
– Анзор Талаев… Заслуженный артист, чего ему не хватало?! В сорок пять персональная пенсия, «двушка» в Черемушках: живи – не хочу!.. Требует миллион сто восемнадцать тысяч шестьсот тридцать два рубля – в пересчете на золото… За это обещают отпустить пятьдесят человек – остальные полетят с ним в Лондон.
– Странная сумма.
– Столько он якобы заработал на самом деле.
– Это по каким ставкам?
– По буржуйским, – усмехнулся Фильцов. – «Мне, – говорит, – ничего от вашего государства не нужно. Хочу забрать свое…» Овечкины, суки, дали пример – теперь начнется!
– Он там один или с кем-то?
– Не знаем, в том-то и дело! Даже не знаем, есть ли вообще бомба. Для того тебя и везем – сможешь узнать?
– С улицы вряд ли. Если б в самолете…
– Будешь в самолете! Мы с тобой слитки туда понесем, – он помолчал. – Если ты, конечно, не против.
Вскоре «волга» затормозила у здания аэропорта. Фильцов с перекошенным от ярости лицом выскочил из машины и кинулся к двум военным, которые курили у темно-зеленых грузовиков с тентами.
– Куда?! В машине сидеть! Не вылазить! – Фильцов указал на солдат, которые кучковались в стороне от грузовика. – На поле их еще выпусти! Майор, ты у меня ефрейтором станешь!
Майор и капитан тут же начали суетливо сгонять солдат в грузовики.
Фильцов тем временем, кивнув Арбенину, чтобы тот следовал за ним, быстрым шагом направился к служебному входу в здание аэропорта.
– Что за бараны?! С Овечкиными знаешь с чего кипеш пошел? Солдат в иллюминатор увидели! Смотри, Коля, не подведи – это моя идея тебя позвать. Славу Гудовского помнишь? Ты у него в передаче был. Корешок мой, с соседнего дома. Я хотел Ставицкого найти; он говорит: лучше тебя, ты помощнее будешь…
– Не в этом дело, – усмехнулся Арбенин. – Ставицкий ему тоже корешок – жалко будет, если убьют.
Фильцов первым зашел в просторную комнату на первом этаже, двери которой выходили на летное поле. Здесь оказалось что-то вроде экстренного штаба: люди в штатском, военные с полковничьими и генеральскими погонами…
Фильцов на ходу обратился к одному из генералов:
– Мы готовы. Золото здесь?
Генерал, смерив Николая взглядом, сказал:
– Никакой самодеятельности. Все разговоры ведет подполковник Фильцов, вы молчите. Свое мнение изложите за бортом самолета…
– Если поймем, что мужик один, бомбы нет – зачем выходить? – пожал плечами Фильцов. – Я его сразу могу…
– Он не один.
Генерал кивнул человеку в штатском. Тот подошел и, достав из папки фотографии, показал их Фильцову и Арбенину.
– Галина Сенчина, бывшая манекенщица, ныне безработная. Сожительница Талаева… Тоже зарегистрирована на этот рейс, место 24С.
– Шерше ля фам, – хмыкнул Фильцов.
Генерал, смерив подполковника мрачным взглядом, отвернулся и отошел к столу. Человек в штатском достал из папки какой-то бланк и ручку и сказал Арбенину:
– Распишитесь. Это ваше заявление о том, что сами предлагаете помощь и осознаете возможные последствия.
«ТУ-154» одиноко стоял в отдалении на летном поле, и вокруг не было ни души. «УАЗик» приблизился к самолету и остановился на значительном расстоянии от него. Из машины вышли Фильцов и Арбенин с тяжелыми сумками, поднялись по трапу и постучали в дверь. Испуганная стюардесса взволнованно прошептала, пропуская Фильцова и Николая в самолет:
– Пожалуйста, не стреляйте, у него бомба… Пожалуйста!..
В тамбур из салона самолета выглянул Анзор Талаев.
– Я же просил не разговаривать, – укоризненно произнес он и кивнул Фильцову: – Пройдите в салон.
Подполковник с сумками зашел первым, за ним двинулся Арбенин. Талаев стоял в проходе, метрах в десяти от них, и держал палец на кнопке самодельного пульта. Широкая рубашка артиста была расстегнута, а под ней виднелись привязанные к телу тротиловые шашки с какими-то проводками.
Фильцов нашел взглядом надпись 24С – под этим номером было пусто.
– Принесли?
Подполковник продемонстрировал расстегнутую сумку с золотыми слитками, достал один и, наклонившись, кинул по полу Талаеву.
Арбенин понаблюдал за Талаевым, окинул взглядом салон… Пассажиры, среди которых было много детей, сидели очень тихо и напряженно наблюдали за происходящим. Николай снова посмотрел на Талаева, который поднял слиток и скреб его ногтем, перевел взгляд на Фильцова и одними губами произнес: «Бомба».
Фильцов отвел глаза.
– Сумки поставьте и отойдите, – скомандовал Талаев.
Подполковник и Арбенин отступили, оставив сумки в проходе.
– Можно один вопрос? – неожиданно заговорил Фильцов.
– Нет.
– Чем там лучше, чем здесь?
– Ничем. Просто ни разу не был за границей, хочу побывать на старости лет, – Талаев мрачно усмехнулся. – Знаете, почему не был?
– Служили в армии на атомной подводной лодке… Режим секретности.
– На всю жизнь! – чуть ли не выкрикнул Талаев. – Потрясающе, да?! Я мог бы стать новым Барро! Французы говорили – у них никого нет, даже близко!.. И вообще в Европе! А я… – он осекся. – Выйдите! Все!
– Это стоит того, чтобы людей взрывать? – тихо спросил Арбенин.
– Будете делать, что я скажу – никто не взорвется.
– И так никто не взорвется. Вы не сможете нажать пальцем на кнопку.
– Уверены? – Талаев усмехнулся и поднял руку с пультом.
Николай пристально посмотрел на Талаева и произнес:
– Не сможете.
Лицо Талаева вдруг стало растерянным, он расширил глаза, уставившись на свою руку, пальцы которой скрючились и словно одеревенели.
Фильцов, поняв, что происходит, кинулся по проходу к Талаеву и со всего маху ударил его кулаком в челюсть. Тот упал без сознания, а подполковник вырвал у него пульт и обернулся к Николаю, облегченно выдохнув и укоризненно покачав головой.
Пассажиров словно разморозили – послышались вздохи облегчения, нарастал оживленный гул… И вдруг раздался громкий голос Галины Сенчиной, которая встала с одного из задних кресел и шагнула в проход:
– Назад! Пульт на пол и отошел от него!
Сорвав пуговицы, она распахнула просторную блузу и продемонстрировала какие-то провода. В руке Галина сжимала небольшую пластиковую коробочку с кнопкой. В салоне мгновенно наступила тишина, а Фильцов осторожно положил пульт на пол.
– Отошел, я сказала! Дальше!
Фильцов сделал пару шагов назад и остановился рядом с Николаем, который пристально взглянул на женщину.
– У нее муляж. Бомба только у этого, – Арбенин кивнул на лежащего без сознания Талаева, и Фильцов в ту же секунду рванулся по проходу, ногой выбил из руки Галины фальшивый пульт и заломил ей руку.
– Полет окончен, – улыбнулся он открывшему глаза Талаеву. – Добро пожаловать в Лондон!
…В небольшом кабинете генерал нависал над сидевшим на стуле Николаем.
– Я сказал: никакой самодеятельности!
– Товарищ генерал, все же получилось, – с укором проговорил Фильцов.
– А если б не получилось?! С тебя бы потом три шкуры содрали?!
– И с меня тоже – всем бы досталось… Но там вариантов не было: он психанул, мог в любой момент на кнопку нажать!
– Ты кто ему?! Адвокат?!
– Объективный свидетель. Николаю Ильичу надо спасибо сказать, а то было бы, как с Овечкиными…
Генерал покрутил головой и пробурчал:
– С тобой мы потом поговорим.
Фильцов и Арбенин вышли в коридор.
Читать бесплатно другие книги:
