Чудотворец Константинов Дмитрий
– Ого!.. Не-е, на столько меня из «Кащенко» не отпустят.
Лицо Славы вытягивается, во взгляде появляется растерянность, а Николай не может сдержать улыбку.
– Врач. Психиатр.
Слава хохочет:
– Ну ты даешь! Я уже думаю: куда бежать?..
Из кабинета выглядывает профессор Голин – энергичный полноватый мужчина лет шестидесяти. Увидев Николая, он кидается к нему:
– Николай Ильич?! Что ж вы стоите? Все уже там – ждут вас!..
– Валерий Максимович! – растерянно говорит Слава, – а-а… я же должен был?..
– А вам не звонили?
Тот мотает головой.
– Славочка, извините! Сегодня никак не получится – давайте в другой раз… – профессор уже не смотрит на Славу, кивает Арбенину: – Идемте, идемте!
– Когда «в другой раз»? – не отстает молодой человек.
– Вам позвонят, – Голин пропускает Николая в кабинет, заходит следом и закрывает дверь прямо перед носом Славы.
…Вот к нему, сидящему за столом, подключены какие-то приборы, датчики, измеряющие физические показатели. На столе стоит графин с водой.
Николай напряженно смотрит на графин, даже не замечая, что по лицу течет пот. Его руки подняты над столешницей, развернуты ладонями в сторону графина, чуть раздвинутые пальцы дрожат…
За всем этим наблюдает добрый десяток ученых, среди которых только одна женщина – красивая и интеллигентная Вера Чернышова.
Графин – без прикосновения рук – сдвигается с места… Ученые переглядываются, сверяют показания приборов. Графин проползает по столу сантиметров десять и останавливается. Николай без сил откидывается на стуле и встречается взглядом с Верой. Та, улыбнувшись, показывает ему большой палец, и молодой человек тоже улыбается.
Затем все наблюдают, как Николай берет одного из ученых за запястье. Мужчина, усмехнувшись, кивает, окидывая взглядом зрителей. Арбенин собирается, сосредотачивается… Ученый вскрикивает, отдергивает руку и дует на запястье. Все смотрят на него и видят, что место, где к коже прикасались пальцы Арбенина, ярко-красное, как от ожога.
…Вот он, вялый и опустошенный, сидит на стуле в коридоре, глядя в одну точку. К нему подходит Вера Чернышова.
– Вы произвели впечатление.
Николай слабо кивает.
– У меня к вам личная просьба… – неловко выговаривает Вера. – Тут один навязчивый поклонник ждет меня после работы. Не хочу с ним сегодня говорить. Не могли бы вы проводить меня до автобуса?
Арбенин поднимает голову, встречается взглядом с женщиной.
– При одном условии… Если вы согласитесь со мной поужинать.
Вера не отводит глаз:
– Договорились.
…Вот они выходят из здания института.
Сидевший на скамейке Слава Тыквин встает, идет к ним – и Николай понимает, что тот никак не ожидал увидеть их вместе, не знает, как себя вести.
– Привет, – кивает молодой человек Арбенину. – Ну, как там?
– Нормально все. Извини, потом поболтаем – мы торопимся…
Николай и Вера проходят мимо. Слава какое-то время смотрит им вслед, потом догоняет и перегораживает дорогу.
– Вера, ты же обещала?! Сама сказала: как-нибудь погуляем вечером…
– «Как-нибудь» – это не сегодня, – помолчав, говорит Вера.
– Нет, подожди! Ты же сказала: сегодня свободна?!
– Слава, тебе надо идти, – мягко вмешивается Николай.
Молодой человек молча смотрит на него и явно не собирается выполнять ничьих просьб.
– Сейчас ты развернешься и пойдешь прямо к метро, – размеренным тоном произносит Арбенин.
Оцепеневший Слава пару секунд смотрит на Николая, затем разворачивается, идет прямо и натыкается на столб, стоящий в нескольких метрах сзади. Отступив на пару шагов, снова идет на столб. Обернувшись, молодой человек со страхом и растерянностью смотрит на Николая, явно не понимая, что происходит.
– Ну, хватит, не издевайся, – шепотом просит Вера.
– Столб можно обойти, – подсказывает Арбенин.
Слава огибает столб и идет дальше, к метро…
Глубокой ночью, оставшись в комнате один, Ставицкий сел за стол и уставился на пластмассовый стаканчик с карандашами. На висках Виктора от напряжения набухли вены и выступили капельки пота. Не моргая, он смотрел на стаканчик до тех пор, пока тот чуть не сдвинулся к краю стола. Затем – еще немного, и еще… Наконец, карандаши падают на пол.
Ставицкий, тяжело дыша, вытер с лица пот и задумчиво усмехнулся.
Николай пришел в сознание и открыл глаза. Медсестра, встретившись с ним взглядом, тут же побежала к дверям и крикнула, выглянув в коридор:
– Юрий Ильич!
В палату ворвался радостно улыбающийся Юра.
– Ну вот, братишка, совсем другое дело! Давай уже, выкарабкивайся!
– Как ты? – с трудом ворочает языком старший Арбенин.
– Все хорошо, с долгом расплатились, – поспешно сообщил Юра и таинственно понизил голос. – Тут такое дело… Журналистка одна приходила, говорит: у этого Тыквина в восемьдесят третьем дядя работал в «Столичном вестнике»… Похоже, та статья – его рук дело.
Николай невидяще посмотрел мимо брата и снова провалился в прошлое.
…Вот он в кабинете главного врача. На столе лежит номер «Столичного вестника», где на первой полосе напечатана статья с фотографией Арбенина и заголовком «Мистицизм наступает!..»
Главврач вне себя от ярости.
– Чудотворец, твою мать!.. Зачем ты вообще в это влез?! Зачем поперся в эту лабораторию?!. Теперь звонят с самого верху, «берут на контроль»! – он мрачно усмехается. – Ты знал, что советская психиатрия и мистицизм – две вещи несовместные?!
– При чем тут мистицизм?
Главврач молчит, с сочувствием глядя на Николая.
– Писать заявление? – мрачно осведомляется тот.
– Тебе легко: написал заявление, ушел… – как-то виновато вздыхает главврач. – А мне где взять такого специалиста?.. Извини, Коля, это – не мое решение.
…Вот он стоит рядом с профессором Голиным. Тот курит, стараясь не встречаться взглядом с Николаем.
– Меня в этой статье обвиняют черт знает в чем! В мистицизме, шарлатанстве!.. Вы же знаете, что это не так?!
– Коля, я пытался, но… Лабораторию вообще хотели закрыть. Удалось отстоять – при условии, что ты тут больше не появишься… Извини.
Николай пару секунд молча смотрит на профессора, разворачивается и выходит из курилки…
Когда Николай очнулся окончательно, рядом с ним на стуле сидела мама.
– Как вы расплатились с долгом?
– Только не волнуйся, это все ерунда! – отмахнулась Анна Владимировна. – Главное, ты жив… Юрочка жив…
– Что ерунда, мама?
Женщина помялась, а потом с трудом произнесла:
– Квартира…
– Ты отдала за долги нашу квартиру?!
Анна Владимировна, не выдержав, расплакалась.
Николай какое-то время лежал молча. Наконец, он произнес – спокойно и твердо:
– Не плачь, мама, будет у нас квартира… Все у нас будет.
В студии шла съемка. За столом сидели Виктор Ставицкий и Ярослав Гудовский, а одна из зрительниц – худая, морщинистая женщина, – говорила в микрофон.
– У меня были бляшки – огромные, больше пятака – на руках, спине, голове, – сбивчиво, чуть не плача, рассказывала она. – Врач сказал мазать мази – которых сроду в аптеках нет… Я тогда простой крем… детский… положила к телевизору, чтоб вы зарядили… Стала им бляшки мазать – чешуя слезла, зуд исчез… А то ведь раньше вся чесалась – ночью спать не могла…
– Сами бляшки пока не прошли?
– Побледнели только.
– Пройдут-пройдут…
– Виктор Витальевич, родненький, – прослезилась женщина, – что б я без вас делала!
…Эту передачу смотрели десятки тысяч телезрителей, в том числе и Арбенин.
Он с забинтованной еще головой сидел на диване в съемной квартире с простенькой мебелью. Услышав, как открывается входная дверь, Николай не двинулся с места.
«Это счастье: знать, что даже так, на расстоянии, ты можешь кому-то помочь. Но эффект от прямого контакта несравнимо выше… И я понял, что не имею права сидеть здесь, в Москве, когда моя помощь нужна людям по всему Советскому Союзу!»
В гостиную вошла Анна Владимировна.
«Виктор Витальевич уезжает в турне по городам страны, поэтому в ближайших выпусках, к сожалению, не будет нашей постоянной рубрики «Исцели себя с Виктором Ставицким»…
С мягкой улыбкой целитель сказал зрителям: «Я уезжаю, но скоро вернусь… Не забывайте меня», и на экране появились первые кадры рекламы.
– Тоже хочешь… как он? – осторожно поинтересовалась Анна Владимировна.
– Не как он… По-другому, – Николай едва заметно усмехнулся. – Он еще пожалеет, что не захотел со мной дружить.
Глава 2
Николай Арбенин стоял у стены, в холле телецентра, и якобы кого-то ждал.
Мимо него проходили люди. Кто-то останавливался возле вахтера, который проверял паспорта и бумажные пропуска, а кто-то просто показывал картонный пропуск и шел дальше.
Николай достал из сумки книгу с открыткой вместо закладки, сложил открытку пополам и быстрым шагом направился к проходной. Поймав взгляд вахтера и махнув картонкой, он двинулся прямиком к лифтам.
Ярослав Гудовский, ведущий программы с Виктором Ставицким, зашел в приемную, где на машинке что-то печатала секретарша и, бросив на ходу «Меня нет, нет ни для кого», шагнул к своему кабинету.
– Николай Арбенин просил передать: ему не нравится ваша программа, но он знает, как сделать ее лучше, – выпалила секретарша.
Гудовский удивленно обернулся:
– Кто это?
– Ваш друг, – отозвалась девушка. Она встала, подошла к Гудовскому и протянула ему большой круглый значок «Я не хорек, я – ЛИЧНОСТЬ». – Пожалуйста, вы должны это надеть. Он говорит: это очень важно!
Гудовский недоуменно позволил приколоть значок себе на грудь.
– Спасибо, – улыбнулась Аня. – Николай Арбенин ждет вас в кабинете.
Ничего не понимающий Гудовский открыл дверь, и Арбенин встал ему навстречу.
– Это просто шутка… – пояснил он. – Не смешно?
– Девять человек из десяти после такой шутки вышвырнули бы вас из кабинета, – процедил ведущий программы. – Трое из них – в окно!
– Но вы этого не сделаете, – спокойно проговорил Николай. – Вам же интересно, что я хочу предложить?
Гудовский отцепил значок и раздраженно бросил:
– У вас ровно три минуты.
Слушал он Арбенина намного дольше.
– Это все общие слова – «у меня рассосался шрам», «исчезли послеоперационные рубцы»… – морщась, говорил Николай. – Кто их видел?!. А если в начале показать человека со шрамом – он все время здесь, в прямом эфире – а к концу передачи шрам исчез… Или хотя бы стал меньше.
– А если не станет?
– Станет… Коллоидная ткань – самое простое: можно попробовать, сами увидите.
– Да-а, интересно… – Гудовский задумчиво откинулся на спинку кресла.
– А теперь самое интересное! Я могу бросить перчатку в прямом эфире… Например, тому же Ставицкому! Что-то вроде дуэли, в несколько туров: найти человека по фотографии, чтение мыслей, телекинез… Зрители будут в восторге!
– Проиграть не боитесь?
– Пусть победит сильнейший, – усмехнулся Николай.
– Ну, что ж… – ведущий программы пристально посмотрел на Арбенина, встал и протянул для пожатия руку. – Лично мне все это очень нравится… Расскажу о вас руководству канала: посмотрим, что они скажут.
Виктор Ставицкий вышел из подъезда и направился к машине. Он не видел, как из своей машины его несколько раз сфотографировал Зубарев, а затем тронулся следом. Ставицкий забрал из садика четырехлетнего Дениску, и это тоже стало достоянием фотографа.
Юра сидел за столиком в ресторане и изучал меню.
– Где он? – с места в карьер спросила его подошедшая Настя.
– Сядь, закажи что-нибудь.
– Твой брат согласился со мной побеседовать?
– Конечно! – Юра положил меню перед журналисткой. – Возьми люля-кебаб – нигде таких нет. И вино хорошее!
– Мы как договаривались? – нахмурилась Настя. – Сначала интервью – потом совместный ужин.
– Будет тебе интервью! – раздраженно отмахнулся Юра. – Ты можешь хоть на пару часов расслабиться, забыть о работе?
– Хочешь сказать, я неслась через весь город только для того, чтобы здесь, с тобой, забыть о работе?.. Нет, спасибо, – Настя резко встала, но потом все-таки улыбнулась парню. – Мне нужен час разговора с твоим братом. До этого – никаких люля-кебаб!..
– Коля, я влюбился! – заявил Юра с порога.
– Опять? – фыркнул Николай.
– На этот раз все очень серьезно!
– На каком месяце?
– Что за человек?! – взмахнул руками Юра. – Все опошлит!.. Ее зовут Настя! Журналистка, с телевидения…
– У-у, я б не связывался…
– И очень хочет с тобой побеседовать!
– О чем? – старший Арбенин возвел очи горе и ушел в комнату.
Юра поспешно скинул обувь и последовал за братом. Тот уже сел за стол, заваленный какими-то бумажками с цифрами, и что-то подсчитывал.
– Я обещал! Откажешься – это удар под дых!.. Мне, твоему брату! Я, может, тогда вообще не женюсь – останешься без племянников!
– Не надо мне угрожать… О чем она хочет беседовать?
– О Ставицком. Готовит материал, разоблачительный… Наш человек! – вдруг Юру словно осенило: – Слушай, нам же нужен будет кто-то для связи с прессой? Может, Настю мою возьмем?!
Николай лишь выразительно посмотрел на брата.
– Ладно-ладно, это я так – на будущее… Поговоришь с ней?
– Только ради будущих племянников.
– Если что, ты не хотел – я тебя долго уламывал, ага?
– Похоже, я твоей Насте нужен больше, чем ты, – усмехнулся Николай.
– Ну, это – пока! Ты же знаешь, как я умею добиваться женщин…
Братья Арбенины и Настя встретились в небольшом кафе.
– …хочу собрать доказательства, сделать репортаж – дальше пусть прокуратура разбирается.
– Зачем это вам?
– Странный вопрос. Здесь явное мошенничество… Уголовное преступление! К тому же, я уверена: вся эта вакханалия не только не помогает – может нанести вред здоровым людям…
– Вам лично что он сделал?
– Лично мне – ничего.
– Настя, – серьезно проговорил Юра, – можно я объясню этому цинику, что есть такие понятия, как гражданский долг, честь, порядочность?..
– А еще это – прекрасный повод стать знаменитой! – закончил Николай.
– Для начала – не потерять работу, – Настя усмехнулась. – Ходят слухи: к концу года половину молодежной редакции разгонят…
– От меня вы чего хотите?
– У нас есть видеозапись: Ставицкий говорит милиционеру, как вы на него накинулись, чуть не убили… А как все было на самом деле?
– Какая разница? – отмахнулся Николай. – Это всего лишь мое слово против его… А еще там была его боевая обезьяна – тоже, к сожалению, говорящая.
– Еще мне надо, чтоб вы вскрыли механику: как он что делает? Я знаю про подсадных, подающих тайные знаки… Что еще?
– Вскрою, конечно, но все это не серьезно… У вас есть что-то конкретное?
– Мужчина, которому Ставицкий предсказывал будущее. Четко сказал: «Берегись ножа», – и тот категорически отказался от операции. Уже умирал, когда сын силком притащил в больницу – еле спасли. Он дал интервью, готов написать заявление в прокуратуру…
Арбенин скептически покачал головой:
– Любой грамотный адвокат сделает из него посмешище…
– Мы отследили двух подсадных – мужа с женой, – не сдавалась журналистка. – Те сказали соседям, что на днях уезжают, на целый месяц: скорее всего, поедут по стране со Ставицким.
– Это уже кое-что… – кивнул Николай. – Не говорили с ними?
– Нет еще. Хотим перед самой поездкой.
– Могу я побеседовать. Тогда они не станут отнекиваться: расскажут и то, что знают; и то, о чем только догадываются…
– Предлагаете свою помощь?.. – не на шутку удивилась Настя.
– А почему нет? – вклинился Юра. – Ты хочешь уделать Ставицкого, мы тоже этого хотим – сама судьба толкает нас навстречу друг другу!
Настя едва ли не впервые за весь разговор посмотрела на Юру. Тот широко улыбнулся, но журналистка снова перевела взгляд на Николая.
– А знаете, это было бы здорово!.. Профессор Голин высоко отзывался о ваших способностях.
– Вы неплохая актриса – так искренне разыграли удивление, – медленно проговорил старший Арбенин. – На самом деле, вы ведь за этим пришли? Заполучить меня в союзники?
Настя и Николай так уставились друг на друга, что Юра внезапно почувствовал себя лишним.
– Удивление было отчасти искренним, – наконец сказала Настя. – Я даже не надеялась, что вы сами это предложите.
Когда они вышли из кафетерия, Настя подвела итоги разговора:
– Ставицкий уезжает послезавтра – уточню во сколько. У меня приятель – актер, позвонить ему?
– Актер у нас есть, – обрадовался Николай и обернулся к брату. – Юра был лучшим на курсе. Тряхнешь стариной?
– Конечно, – натянуто улыбнулся тот.
– С вас только комплект милицейской формы, – предупредил журналистку Николай.
Настя, кивнув, остановилась у своего «каблука».
– Могу подвезти. В кабине только одно место, но в кузове есть скамейка…
– Мне еще зайти надо – здесь, рядом, – отказался старший Арбенин и кивнул Юре: – Езжай.
– У меня тут тоже дела… – отозвался Юра.
– Тогда до завтра, – Настя улыбнулась и подала Николаю руку. – Приятно было познакомиться.
– Взаимно.
Помахав на прощание Юре, Настя села в машину.
– Поздравляю, – шепнул Николай. – Хорошая девушка, не то, что та твоя – как ее?.. Да, что у тебя за дела?
Юра помолчал, глядя вслед удаляющемуся «москвичу», и словно нехотя проговорил:
– Зачем ты это сделал? Чтоб старалась помочь… не только ради работы?
– Что я сделал?
– В мозги ей залез! Что ты ей внушил? симпатию? или сразу любовь?! И не делай из меня идиота! Я видел, как она на тебя смотрит!
Юра круто развернулся и буквально побежал прочь. Николай бросился за ним.
– При всем желании: как я мог сделать из тебя идиота, если ты уже идиот?! До меня природа постаралась!.. Юра, что ты несешь?! Это был обычный деловой разговор!
– Этот твой взгляд, – прорычал брат, – улыбочка… Обычная такая, деловая!
– Ты уж определись: я ей что-то внушил или улыбался как-то не так?
Юра промолчал, и Николай, обогнав его, загородил ему путь.
– Специально для влюбленных придурков! Могу чем хочешь поклясться: я ей ничего не внушал!
Юра молча, темными глазами посмотрел на брата.
– Не веришь?!
– Верю, верю, – чуть улыбнулся Юра. – Извини…
…Гудовский сидел напротив Ставицкого и рассказывал:
– …очень хочет попасть в телевизор! Говорит: все, что было до него – детский лепет… А он может показать, как это должно быть на самом деле!
– Подсидеть меня хочет? – задумчиво проговорил Виктор.
– Уничтожить! Мечтает вызвать на поединок и уделать на глазах восхищенных телезрителей!
– Вот гаденыш!.. Войны хочет? Будет ему война… – Ставицкий досадливо поморщился. – Жаль, уезжаем на целый месяц… – Он обернулся к Малькову. – Что там с уголовным делом?
– По нам – ничего: допустимая самооборона.
– При чем тут мы?! – возмутился Ставицкий. – Это он на нас накинулся!
– Ты же сказал: «Не надо ничего – хватит с него башки пробитой», – удивился Мальков.