Чудотворец Константинов Дмитрий
– Я передумал, – целитель скрипнул зубами. – До отъезда найдешь того капитана – пусть оформляет «покушение на убийство». Подкараулил в ДК, напал на меня – хорошо Гена рядом был… – пояснил он Гудовскому.
– Да-а, зависть – страшная штука, – понимающе кивнул тот.
– Хотел пожалеть убогого – а ему неймется. Теперь сам виноват!
…Братья Арбенины и Зубарев встретились ночью, словно заговорщики.
Зубарев не спеша пролистывал пухлую тетрадь, где на каждой странице приклеены по две фотографии, и под каждой фотографией написано время. На очередном развороте следующие снимки:
1. Ставицкий выходит из подъезда; время – 17.03.
2. Вышедший из машины Ставицкий здоровается за руку с подошедшим к нему Геной Мальковым; время – 17.34.
3. Ставицкий и Мальков заходят в кооперативный ресторан; время – 17.36.
4. Ставицкий, Мальков и Ярослав Гудовский выходят из ресторана; время – 18.16.
– Я был у него в тот же день, – проговорил Николай, – ушел где-то полпятого. И уже через час они сидят в ресторане…
– Сразу побежал докладывать… Ч-черт! – Юра удрученно потер шею.
– Они, похоже, вообще, дружат, – заметил Зубарев.
Он открыл тетрадь ближе к началу и нашел страницу с нужными фотографиями.
1. Машина Ставицкого стоит возле дачи с невысоким забором. Виктор заходит в калитку, а водитель достает из багажника ящик пива; время – 21. 28.
2. Издалека снято, как в полутьме, на территории дачи в разгаре вечеринка, в которой участвуют несколько человек, в том числе Ставицкий и Гудовский; время – 22. 35.
– Вот! Позавчера на даче пиво пили…
Юра потрясенно воззрился на Михаила:
– Ты раньше эти фотки не мог сделать?! Коля приперся к нему, как дурак!..
– Как бы я их сделал?! Бумага, реактивы!.. Денег дали – сразу же напечатал!.. Кто у нас неделю не мог значки с браслетами по дешевке скинуть?!
Во время этой короткой перепалки Николай листал тетрадь, и его внимание привлекла страница, где Ставицкий и четырехлетний Денис гуляли в парке, а потом мальчик катался на карусели.
– Что за пацан?
– В среду забрал в детсаду, пошли в парк, – пожал плечами Зубарев. – Съели по беляшу, выпили газировки. Пацан катался на карусели «Солнышко» и на детском поезде… Потом Ставицкий купил пацану крокодила, отвез его по этому адресу, – он перелистнул страницу и ткнул в адрес пальцем. – И поехал домой.
– У меня тоже в детстве крокодил был, – вспомнил Юра, улыбнувшись брату. – Помнишь?
Улыбка сползла с его лица, когда он увидел, каким взглядом Николай смотрит на фотографию, где издалека видно, как Ставицкий с мальчиком заходят в подъезд ничем не примечательной пятиэтажки в спальном районе.
– Чего?
Николай не отреагировал. Он вспоминал.
…Вот он ночью, в штормовке, рабочих ботинках, с большим рюкзаком – заходит в тот самый подъезд пятиэтажки в спальном районе. Поднимается в небольшую однокомнатную квартиру. Его встречает Вера Чернышова – спросонья, в незастегнутом домашнем халате поверх ночнушки.
– Привет, как дела? – радостно говорит Николай, ставит у стены рюкзак, снимает штормовку. – Все, отшабашил: всех денег не заработаешь… Идем чай пить?
Он проходит в кухню, наливает воду в чайник со свистком и ставит его на плиту. Вера мнется у двери.
– Ну, говори? – хмурится Николай, почуяв неладное.
– Я беременна, – выдавливает женщина.
Николай задумчиво кивает своим мыслям. Отходит к окну. Садится на стул в углу комнаты.
Вера старается говорить спокойно, но в глазах ее стоят слезы.
– Врач сказал: если аборт… детей может не быть… скорее всего, не будет…
Николай сидит, глядя в одну точку.
– Я… – голос Веры дрожит, – решила оставить ребенка…
Николай поднимает взгляд, встречается глазами с Верой.
– Чувствовал: что-то случилось, но даже представить не мог… Почему-то уверен был, что ты мне никогда не изменишь…
Вера отводит взгляд, закрывает глаза, чтобы сдержать слезы.
– Прости…
– Кто отец?
– Я не хочу об этом говорить…
– Любишь его?
– Я не хочу об этом говорить!
Николай какое-то время молча смотрит на Веру, и та беззвучно плачет.
– Прощай.
Он идет в прихожую, одевается, берет рюкзак и выходит из квартиры.
Вера, держа за руку Дениса, завернула за угол и направилась к подъезду. Николай, сидевший на скамейке, встал ей навстречу.
– Привет. Как дела?
Вера буквально онемела, Дениска же с любопытством спросил:
– А вы кто?
– Папин друг, – улыбнулся мальчику Арбенин.
– Тоже волшебник?
– Денис?! – Вера сильно дернула сына за руку, и мальчик растерянно посмотрел на нее: что он такого сказал, что мама делает ему больно и кричит?
– Не калечь сына, – глухо проговорил Николай. – Я знаю, кто его папа. Я ведь его друг.
– А я этого не скрываю! – огрызнулась Вера. – Что-то случилось? Зачем ты здесь?
– Соскучился. Давно не виделись.
– Извини, мы спешим. Как-нибудь в другой раз.
– Куда мы спешим? – поинтересовался Денис, но остался без ответа.
Дома Денис, уже позабыв о странной встрече, сразу кинулся к телевизору. Вера молча взяла детскую книжку, положила на диван рядом с сыном и выключила телевизор.
– Ну мам! Там мультики!
– Две страницы прочтешь, перескажешь – потом мультики.
– Не будет потом… – насупился мальчик.
– Включишь видюшник – там этих мультиков!..
Вера подошла к окну и посмотрела в просвет между шторами. Скамейка была пуста. Вдруг женщина услышала, как кто-то открывает входную дверь ключом, и быстро вышла из комнаты.
– У меня ключ остался – решил зайти, отдать, – Арбенин положил ключ на полку под зеркалом. – Идем чай пить?
– Зачем ты пришел? Мучить меня?..
– Перестань, – ласково улыбнулся Николай. – Я правда соскучился.
Он прошел в кухню, где мало что изменилось, а Вера остановилась у двери.
– Ну, рассказывай: как ты?.. Все там же, в лаборатории?
Вера кивнула, молча наблюдая, как Николай берет с плиты старый чайник со свистком и наливает в него воду.
– Кто ты сейчас по должности?
– Коля, уже ничего не изменишь, – тихо проговорила женщина.
– Да не будем мы ничего менять – просто поговорим…
– Он хороший человек… Добрый… Помогает нам: деньгами, продуктами… Денис его любит…
– Тебе хорошо с ним?
– Я не с ним… Я – мать его сына.
– Во что угодно мог бы поверить, только не в это, – усмехнулся Арбенин. – Ты и он?! Бред какой-то!.. Вера, скажи честно: это, правда, его сын?
– Я не хотела этого, – прошептала Вера, – так получилось. Просто он…
Николай рассмеялся, качая головой.
– Уходи…
– Как у вас все просто… «Так получилось!..» Случайно, да?! – он еле сдерживал клокочущую внутри ярость. – Я ведь любил тебя! Думал, и ты… А ты!..
– Уйди!.. Не лезь в мою жизнь! – в отчаянье крикнула Вера.
– С этим ничтожеством! «Так получилось!..» Ты вообще слышишь себя?! Это же логика потаскухи!
Вера рванулась из кухни, у порога комнаты подхватила на руки испуганного криками Дениса и скрылась за дверью. Николай, тяжело дыша, с трудом оторвал взгляд от захлопнувшейся двери и быстро вышел из квартиры.
Молодой милиционер указал капитану Качалину на стоящую неподалеку иномарку и скрылся в отделении.
– Садись в машину, разговор есть, – пригласил капитана Мальков.
– Рэкетир? – Качалин улыбался, но глаза его были серьезными. – Кооператор?
Мальков опешил.
– Нет, я…
– А че такой борзый?! – капитан рывком распахнул дверцу со стороны водителя. – Из машины, быстро!
– Тихо-тихо, ты чего?.. – Мальков поспешно выбрался наружу.
– Ты, кто – генерал, меня вызывать?! Жопа от сиденья не отрывается?! – Качалин схватил Малькова за грудки и, прижав спиной к иномарке, с ненавистью процедил: – Ты кто такой, сука, чтоб меня к себе вызывать?! Вы у меня, твари, кровью ссать будете!
– Федя, ты чего?.. Это же я, Гена! Помнишь, в ДК? Нападение на Ставицкого!.. Потом еще… э-э… нормально так потрещали, договорились…
– О чем договорились?.. – капитан от неожиданности отпустил Малькова, и оба непонимающе уставились друг на друга.
– Вообще ничего не помнишь?.. С нами сержант был, Паша, щуплый такой, рыжий…
Капитан обернулся ко входу в отделение:
– Серый, Ефимова крикни – пусть выйдет! – он снова посмотрел на Малькова. – Мужик, ты бредишь?
– Мы же в ДК бумаги подписывали! Может, сходить, посмотреть?
– Что смотреть?! – заорал капитан. – Хочешь сказать: я дурак?!
– Просто проверить… – неуверенно пробормотал Мальков.
На крыльцо тем временем вышел рыжий сержант Ефимов.
– Знаешь его? – Качалин кивнул на Малькова. – Говорит, мы с ним о чем-то договорились.
Ефимов подошел ближе, вгляделся в лицо Малькова и пожал плечами:
– Лично я ни о чем с ним не договаривался… А че он хочет?
– Пока не понял.
Мальков, переводя взгляд с капитана на сержанта и обратно, натянуто улыбнулся.
– У меня бывает, после контузии… клинит местами – людей путаю… Все, мужики, без обид!
Мальков и Ставицкий в молчании сидели в машине. Наконец, Мальков спросил:
– Ты же можешь заставить их вспомнить?!
– А потом он снова заставит забыть, – усмехнулся Виктор. – Так и будем над милицией издеваться?
– Есть же бумаги! Протокол, что там еще?..
– Нет уже никаких бумаг: сожгли, изорвали… или он их съесть заставил. Сказал, что это – бутерброды с килькой.
– Может, ему еще раз башку проломить?
– Гена, не увлекайся! – Ставицкий укоризненно посмотрел на него. – Человек не хочет в тюрьму – это естественно, за что его бить?.. На телевидение его не пустят. Выступать захочет – ползала не соберет, его же никто не знает. Все, что он может – мелко пакостить… Вернемся – я его накажу.
Витя Даглец с камерой на плече, Юра Арбенин в форме капитана милиции, Михаил Зубарев в строгом костюме и с экспертным чемоданчиком поднимались по лестнице.
– Тимофей Степанович и Ольга Петровна Барановы?
Супруги, с дорожными сумками только что вышедшие из квартиры, растерянно посмотрели на приближающихся людей. Ольга первой нашла в себе силы кивнуть.
– Капитан Тарасов, спецотдел МУРа по борьбе с мошенничеством, – представился Юра, отдав честь. – Можете не торопиться. Виктор Ставицкий со своим подельником сняты с поезда и в данный момент тоже дают показания.
Тимофей Степанович побледнел, а Ольга изобразила удивление.
– А-а… кто это?
– Каждый вечер ходите на его выступления и даже не знаете, кто это? – приветливо улыбнулся Юра. – Сейчас подъедет следователь с санкцией на обыск и все вам подробно объяснит.
Притихшие супруги Барановы вернулись в квартиру, и Мальцев приступил к снятию отпечатков их пальцев. Юра, прохаживаясь по комнате, монотонно вещал:
– Согласно постановлению МВД СССР за номером двести два дробь четыре, с 15 апреля этого года все следственные действия по делам о мошенничестве должны быть записаны на видеокамеру…
– Не понимаю: в чем нас обвиняют? – возмутилась наконец Ольга. – Мы требуем адвоката! Тимоша, что ты молчишь?!
– Никто вас не обвиняет, – успокаивающе проговорил Юра. – Речь идет о свидетельских показаниях. Расскажете нам о преступной деятельности Виктора Ставицкого – и можете быть свободны! Давно познакомились?
– Недавно. Случайно. На улице.
– И каждый вечер – как на работу – шли на его выступления?
– У меня пупочная грыжа, у Тимоши язва – хотели избавиться…
– Так, Ольга Петровна, выйдите в соседнюю комнату, а я пока побеседую с вашем мужем.
Тимофей Степанович поднял на Юру растерянный взгляд и испуганно покосился на жену.
– Это исключено, – заявила Ольга. – Он будет говорить только в моем присутствии или в присутствии адвоката.
– Значит, все-таки «адвоката»? – вкрадчиво заметил Юра. – В тюрьму не терпится? Это я вам устрою!
– Вы что себе позволяете?! – вскрикнула женщина, встала и сухо добавила: – Дайте телефон вашего начальника – я хочу ему позвонить!
– Сейчас подойдет следователь – с ним разбирайтесь, – устало отмахнулся Юра.
Зубарев, стоявший возле окна, раздернул шторы.
Николай и Настя сидели в кабине «каблука», и Николай держал девушку за запястье.
– Жжение какое-то… Сильно жжет!
Арбенин убрал руку:
– Больше нельзя, ожог будет… Называется «психологический горчичник».
– Профессор Голин говорил, это очень сложно: головные боли, повышается температура, давление?.. – Настя с недоверием рассматривала покрасневшую кожу.
– От этого, – Николай кивнул на руку девушки, – нет… Вот когда стакан с водой двигал, всего датчиками увешали – давление двести тридцать на двести, спазм сосудов головного мозга…
– Ничего себе!.. Он сказал: вы даже сознание теряли?
– Только один раз.
– Тоже что-то двигали?
– Пытался увидеть будущее… – признался Арбенин и пожал плечами. – Что-то видел… смутно… какие-то отдельные картинки. Надеюсь, не мое будущее. – Он бросил взгляд в окно и воскликнул: – О! Шторы! А мы тут сидим!
Николай выскочил из машины и помчался к подъезду.
Когда он зашел в квартиру Барановых, на тумбочке зазвонил телефон. Арбенин взял трубку:
– Да?.. К сожалению, это невозможно. Супруги Барановы задержаны в рамках расследования уголовного дела по факту мошенничества Виктора Витальевича Ставицкого.
…Мальков в ступоре постоял возле телефона-автомата, затем швырнул трубку на рычаг и кинулся к поезду. Доложив все Ставицкому и его администратору, сорокалетнему лысеющему Леониду Гузаку, он тяжело выдохнул и сел.
– Надо отменять поездку! – будь в купе место, Гузак забегал бы по потолку. – Подключать людей – из милиции, горисполкома!.. Витя, ты меня слышишь?!
Ставицкий лишь задумчиво покачал головой:
– Он как раз хочет, чтоб мы отменили поездку.
– Думаешь, это он? – подал голос Мальков. – Вот тебе и «мелкие пакости»! У него что, друзья в прокуратуре?
– Кто?.. – всполошился Гузак. – Я чего-то не знаю?!
Ставицкий помотал головой, игнорируя Леонида:
– Нет никакого дела – я бы знал. Есть информация, которую надо защитить… У Ольги подруга с «Мосфильма» – она нам людей искала…
– Ч-черт!
– Кто-нибудь мне что-нибудь объяснит?! – возмутился Гузак.
– Леня! – рявкнул Мальков. – Можешь помолчать полминуты?
Поезд тем временем дернулся и медленно тронулся с места.
Ставицкий рывком поднялся.
– Все по плану. Прилечу утренним рейсом.
– Людей искать вместо Барановых?
– Обойдемся, – бросил Ставицкий и выскочил из купе.
Витя Даглец работал с видеокамерой, а Ольга Баранова – спокойная, сосредоточенная, но чуть заторможенная – смотрела в глаза сидящему напротив Николаю Арбенину и говорила:
– Витя называет предметы в определенной последовательности. У каждого из нас свой код. Ну вот, например, – женщина мизинцем как будто убрала тушь с внешнего края правого глаза, затем с внутреннего, приподняла подбородок и чуть вытянула шею, коснувшись ее ладонью, затем широко улыбнулась и три раза еле заметно качнула головой. – Первый предмет, восьмой ряд, шестнадцатое место.
– Четверо «подсадных», – кивнул Николай. – Этот его… напарник, телохранитель – не знаю, кто он?..
– Гена Мальков.
– Кто еще в «команде» Ставицкого?
– Администратор Леня Гузак – он же ведет бухгалтерию. И Алла Сивцова, бригадир массовки с «Мосфильма» – находит нужных людей, инструктирует…
– Якобы исцелившихся?
Ольга кивнула и, помолчав, продолжила:
– Сейчас уже в зале почти всегда есть те, кто на самом деле верит, что Витя им помог – благодарят, рассказывают, как излечились… Но до сих пор, на всякий случай, на каждом выступлении сидит свой человек – желательно с внешним дефектом, – который готов рассказать, что практически умирал. А после Витиных сеансов начал постепенно исцеляться…
– Эти двое – Леня с Аллой – тоже поехали со Ставицким?
– Леня – да… Алла осталась в Москве.
– Знаете, как ее найти?
– Конечно. Она моя подруга.
Ставицкий быстрым шагом в темноте подошел к служебной двери одного из корпусов «Мосфильма». Его уже ждали: взволнованная «киноженщина» неопределенного возраста устремилась ему навстречу.
– Виктор Витальевич, что-то случилось?
– Аллочка, все хорошо, – целитель приветливо улыбнулся и поцеловал ее в щеку. – Есть небольшие проблемы, мы их сейчас решим.
– Это из-за тех калек, да? Кто-то узнал?!
– Так… – Ставицкий улыбнулся еще шире. – Посмотри на меня! Я же сказал: не о чем волноваться! Идем?..
Он жестом пригласил Аллу вперед, к двери служебного входа. Уже без улыбки огляделся по сторонам – никого.
В небольшом кабинете Алла достала из нижнего ящика стола потрепанную старую тетрадку и подала Ставицкому.
– Все здесь: адреса, фамилии, расчеты – больше никаких записей.
Ставицкий взял со стола большую пепельницу, полную окурков, вытряхнул в стоящую под столом урну.
– Кто помогал их искать?
Целитель вырвал из тетради листы, на которых были записи, скомкал их, положил в пепельницу и поджег.
– Никто, честное слово! Все – сама, как вы сказали: в маленьких городках, поселках, не ближе ста километров от Москвы… Виктор Витальевич, только честно: нас могут разоблачить?
– Уже нет, – Ставицкий заморгал от дыма. – Надо открыть окно, проветрить… Источник информации уничтожен!
Алла направилась к окну, а Виктор, перестав улыбаться, медленно пошел следом.
– К сожалению, остался еще один…
Алла вздрогнула, обернулась, встретившись взглядом с целителем, и упала без сознания. Ставицкий едва успел подхватить ее и уложить на стоящий у окна небольшой диванчик.
Ставицкий позвонил в дверь Барановых, и ему открыла Ольга.
– Я все знаю, – тихо проговорил Виктор.
Ольга отступила, пропуская его в квартиру, и ее глаза наполнились слезами.
– Не помню, что я им рассказала… Вообще ничего!
– Ты ни в чем не виновата, – Ставицкий утешающе приобнял ее, и Ольга расплакалась, уткнувшись ему в плечо.
– Кто это, Слава?!