Не считая собаки Уиллис Конни
Появился Бейн в компании с носильщиком (лет по меньшей мере семидесяти на вид), и вместе с кучером они принялись выгружать вещи из колясок на край перрона. Верити оценивающе посмотрела на носильщика.
— Нет, — наконец сказала она. — Тосси прожила с мужем больше пятидесяти лет. Этому пришлось бы дотянуть до ста двадцати.
— Что там насчет поезда, мистер Генри? — окликнула меня миссис Меринг.
— Увы, пока не видно, — ответил я, возвращаясь.
— Где же он? Надеюсь, его опоздание не дурной знак. Мистер Генри, коляски уже уехали?
— В Ковентри нужно непременно попасть сегодня, — напомнила Верити. — Что подумает мадам Иритоцкая, если мы пренебрежем велением духов?
— Тем более что она сама не побоялась сорваться на их зов среди ночи, — поддакнул я, мысленно поторапливая проклятый поезд. — Да и в Ковентри наверняка распогодится, готов ручаться.
— А в Ковентри так много разных чудес… — попыталась соблазнить спутниц Верити, но умолкла, ничего подходящего не припомнив.
— Синяя краска, — пришел я на помощь. — Знаменитый ковентрийский синий краситель. И ленты!
— Пожалуй, прикуплю для приданого, — оживилась Тосси.
— Профессор Преддик такой рассеянный, — проговорил Теренс озабоченно. — Он ведь не бросит Сирила за порогом, как думаете?
— Да, лазурные ленты на дорожную шляпку, в которой я буду уезжать со свадьбы, — размечталась Тосси. — Или лучше незабудковые? Как думаете, маменька?
— Почему эти поезда не могут приходить согласно расписанию, не вынуждая нас томиться тут часами? — возмущалась миссис Меринг.
И так до самого прибытия поезда, который ровно в одиннадцать тридцать две подкатил к перрону в клубах пара. Верити буквально затолкала всех внутрь, зорко поглядывая по сторонам в поисках потенциального мистера К.
Бейн помог миссис Меринг подняться в вагон и проводил в купе, а потом помчался присмотреть за носильщиком, загружающим поклажу. Джейн устроила миссис Меринг на сиденье, выдала лорнет, вышивку, нашла платок и шаль, а потом, сделав напоследок книксен, спустилась обратно на перрон.
— Куда это она? — спросил я украдкой у Верити, наблюдая, как Джейн бежит со всех ног в хвост поезда.
— Во второй класс. Слуги не ездят в одном вагоне с господами.
— А как же те обходятся?
— Никак, — ответила Верити, подхватывая юбки и забираясь по лесенке в тамбур.
Без слуг действительно не обходились никак. Как только все вещи погрузили в поезд, Бейн вернулся с пледом для миссис Меринг и спросил, не изволит ли она еще чего-нибудь.
— Подушку, — попросила та. — Эти вагонные сиденья такие неудобные.
— Да, мэм. — Он галопом умчался прочь и вернулся (минуты не прошло), растрепанный и запыхавшийся, с парчовой подушкой. — В редингском поезде есть переходы между вагонами, мэм, — пропыхтел он, — а в этом нет. Но я к вашим услугам на каждой остановке.
— Разве прямых поездов до Ковентри не было? — поморщилась миссис Меринг.
— Был, мэм. В десять семнадцать. Поезд сейчас тронется, мэм. Изволите еще что-нибудь?
— Да, бедекеровский путеводитель. И коврик для ног. Полы в этих поездах грязнее, чем в хлеву.
Видно, что миссис Меринг никогда не бывала в метро. Закон Вселенной: свою эпоху никогда не ценят. Особенно транспорт. В двадцатом веке возмущаются задержками рейсов и ценами на бензин, в восемнадцатом — непроезжими дорогами и разбойниками. Любимые профессором Преддиком греки наверняка ругали на чем свет стоит норовистых лошадей и ломающиеся оси колесниц.
На поездах я уже ездил, в 1940-х, — в последний раз к Люси Хэмптон, проверить, не отправился ли епископский пенек вместе с восточными витражами, — но те поезда были под завязку набиты солдатами, окна затянуты затемняющими шторами, и весь лишний металл снят на производство боеприпасов. Впрочем, даже в мирное время те составы нашему поезду и в подметки бы не годились.
Диваны с высокой спинкой обтягивал зеленый велюр, а стены купе были обиты полированными панелями красного дерева с цветочной инкрустацией. На окнах висели густо-зеленые плюшевые шторы; газовые рожки над диванами прятались за плафонами из гравированного стекла, полка для багажа под потолком, поручни, подлокотники и подхваты для штор сияли начищенной медью.
Нет, это определенно не метро. Поезд качнулся, запыхтел (Бейн успел примчаться с путеводителем и ковриком и совершить спринтерский рывок обратно во второй класс) и поплыл, набирая скорость, в живописную туманную даль. На что тут жаловаться?
Миссис Меринг нашла на что. В окно летела сажа (Теренс закрыл окно), в купе стояла духота (Теренс открыл окно и задернул шторы), за окном было чересчур пасмурно, в поезде слишком сильно трясло, а принесенная Бейном подушка оказалась жесткой.
Каждое торможение, разгон и поворот миссис Меринг встречала негромким возгласом, а кондуктора, зашедшего проверить билеты, — громким. Кондуктор был еще старше, чем носильщик, но Верити все равно подалась вперед, рассматривая фамилию на бляхе, и задумчиво откинулась на спинку сиденья, когда он ушел.
— И как его зовут? — спросил я, помогая ей сойти в Рединге, где мы делали пересадку.
— Эдвардс. — Верити окинула взглядом перрон. — Никого не видишь, кто бы горел желанием взять Тосси в жены?
— Вон тот Криппен[46] подойдет? — Я кивнул на бледного и робкого юношу, то и дело косящегося на пути и нервно оттягивающего пальцем воротник.
— У Криппена ни одна из спутниц жизни пятьдесят лет не продержалась, — отклонила кандидатуру Верити, не спуская глаз с корпулентного красного от злости мужчины с бакенбардами, который никак не мог дозваться носильщика. Всех носильщиков еще до окончательной остановки поезда перехватил Бейн, и теперь они под его началом таскали пожитки Мерингов.
— А этот? — Я показал на пятилетнего мальчика в матросском костюме.
На перрон влетел усатый молодой человек в канотье и принялся лихорадочно озираться. Верити сжала мой локоть. Увидев Тосси, стоящую с миссис Меринг и Джейн, он с улыбкой двинулся к ней.
— Гораций! — помахала ему барышня из другой дамской троицы, и он, подбежав к ним, начал рассыпаться в извинениях за опоздание.
Я кинул виноватый взгляд на Теренса, вспоминая судьбоносную встречу, которую он пропустил из-за меня. Молодой человек удалился вместе с тремя дамами, здоровяк с бакенбардами подхватил багаж сам и в ярости потопал прочь, оставляя нам Криппена, который теперь опасливо косился на станционного смотрителя.
Впрочем, даже если кто-то из этих троих и не устоял перед чарами Тосси, она их не заметила, поглощенная свадебными планами.
— Букет непременно из флердоранжа, — расписывала она. — Или лучше из белых роз? Как считаете, Теренс?
— «Две розы на одном стебле, склонясь друг к другу нежно, — процитировал Теренс, с тоской глядя на проходящую мимо даму с терьером на руках, — навек обручены».
— Ах, но ведь у флердоранжа такой изумительный аромат!
— Здесь слишком много поездов, — заявила миссис Меринг. — И что людям на месте не сидится?
Наконец Бейн погрузил всех и вся в вагон, устроил в еще более роскошном купе, и мы покатили на Ковентри. Через несколько минут явился кондуктор — куда моложе предыдущего и даже симпатичный. Тосси, однако, с головой ушедшая в продумывание приданого, даже не посмотрела в его сторону. С чего мы взяли, что она разглядит в Ковентри какого бы то ни было мистера К, если все ее мысли заняты свадьбой с Теренсом? Может, она и епископский пенек проморгает.
Нет, не может. Она обязана его заметить. Поездка в Ковентри изменила всю ее жизнь и вдохновила ее пра-пра-пра-правнучку испортить заодно и наши.
Через несколько миль прибыл Бейн, расстелил у нас на коленях белые льняные салфетки и подал роскошный ланч. У всех сразу поднялось настроение (кроме, наверное, Бейна, которому пришлось раз двести пробежаться туда-обратно из первого класса во второй, нося холодный ростбиф и огуречные сэндвичи, а также свежий платок миссис Меринг, ее вторые перчатки, ее швейные ножницы и зачем-то железнодорожный справочник Брэдшоу).
Теренс, выглянув в окно, объявил, что небо проясняется, а потом — что мы подъезжаем к Ковентри, и не успели Джейн с дворецким собрать вещи и свернуть плед миссис Меринг, как мы уже стояли на перроне, дожидаясь, пока Бейн сгрузит багаж и найдет нам коляску. Проясняться на самом деле и не думало, в воздухе висела мелкая морось, размывая очертания города.
Теренс не преминул продекламировать подходящее к случаю стихотворение:
— «Я в Ковентри ждал поезда, толкаясь в толпе народа по мосту, смотрел на три высоких башни…» [47] — Он умолк, озадаченно озираясь. — Позвольте, а где же третья? Я вижу только две.
Я проследил за его взглядом. На фоне серого неба возвышался один шпиль, второй — и какой-то дощатый короб.
— В церкви Святого Михаила ремонтируется колокольня, — сообщил Бейн, сгибаясь под тяжестью пледов и шалей. — По сведениям, полученным от носильщика, в данный момент церковь подвергается масштабной реконструкции.
— Теперь понятно, почему к нам воззвала леди Годива, — догадалась миссис Меринг. — Видимо, духов потревожили во время работ.
Морось перешла в легкое накрапывание.
— Мое дорожное платье! — ахнула Тосси.
Рядом тут же возник Бейн.
— Я нанял закрытую коляску, мэм, — успокоил он миссис Меринг, подавая мне и Теренсу зонты, чтобы держать над дамами.
Джейн отправили вперед на дрожках с корзиной провизии, пледами и шалями и наказали ждать нас у церкви, а мы поехали в город. Лошади цокали копытами по узким мощеным улочкам, стиснутым старинными фахверковыми домами, нависающими над мостовой. Тюдоровская гостиница с раскрашенной вывеской над дверью; тесные лавочки, торгующие лентами и велосипедами; плотный строй узких зданий с решетчатыми окнами и высокими каминными трубами. Старый Ковентри. Он погибнет в огне вместе с собором ноябрьской ночью 1940 года, но разве можно представить такое сейчас, под цокот копыт по мирным, убаюканным дождем улицам…
Извозчик остановил лошадей на углу Сент-Мэри-стрит — той самой, по которой пройдет маршем настоятель Говард со своим маленьким отрядом, спасая из горящего собора подсвечники, кресты и полковое знамя.
— Дальше ходу нету ни за какие шиши, — пробубнил извозчик на непостижимом диалекте.
— Он говорит, что дальше не проехать, — перевел Бейн. — Видимо, дорога к церкви перекрыта.
Я подался вперед.
— Скажите ему, чтобы подал по этой же улице назад до Литтл-Парк-стрит. Так мы подъедем к церкви со стороны западного входа.
Бейн передал. Извозчик мотнул головой и буркнул что-то неразборчивое, но все же развернул коляску и двинулся по Эрл-стрит в обратном направлении.
— О, я уже ощущаю присутствие духов! — Миссис Меринг прижала руку к груди. — Что-то назревает, я чувствую.
Мы покатили по Литтл-Парк-стрит. Увидев в створе улицы колокольню, я понял, куда исчез третий из ковентрийских шпилей. Верхняя часть была одета в деревянные леса, и хотя вместо синего пластика их закрывал серый брезент, собор почти не отличался от того, что я наблюдал неделю назад у мертоновской калитки. Леди Шрапнелл даже не подозревает, как точно ей удалось выдержать историческую достоверность.
Штабеля блоков красного песчаника и горы песка на паперти тоже выглядели неизменными, и я начал опасаться, как бы из-за ремонта не перекрыли все подступы к собору, но опасения оказались напрасными. Извозчику удалось подогнать коляску почти вплотную к западному порталу. На дверях висело большое рукописное объявление.
— Никак и здесь иффлийский церковный староста постарался, — заметил я и только потом прочитал текст.
«Закрыто на ремонт.
С 1 июня по 31 июля».
Глава девятнадцатая
Сердца творят свою судьбу.
Филип Джеймс Бейли
Судьбоносный день — Еще одна беседа с работником — Я опускаюсь до рекламы барахолок — Призрак в соборе — Экскурсия — Я выясняю фамилии двух рабочих — Мы наконец отыскали епископский пенек — Реакция Тосси — Казнь Марии Стюарт — Бейн высказывается на эстетические темы — Реакция Тосси — В чем прелесть памятника принцу Альберту — Перочистки — Преобладание цветочных имен в викторианскую эпоху — Предчувствие — Попытка выяснить фамилию священника — Размолвка — Скоропалительный отъезд
— Закрыто! — объявила Тосси.
— Закрыто? — переспросил я и посмотрел на Верити. Та бледнела на глазах.
— Закрыто, — констатировала миссис Меринг. — Вот почему мадам Иритоцкая велела остерегаться «К». Она пыталась нас предупредить.
Словно в подтверждение, дождь усилился.
— Не может она быть закрыта, — пролепетала Верити, с недоверием глядя на объявление. — Как она может быть вдруг закрыта?
— Бейн, — позвала миссис Меринг. — Когда ближайший поезд?
«Пусть Бейн будет не в курсе», — взмолился я. Если он не помнит расписание, у нас образуется по меньшей мере четверть часа, пока он сбегает до станции и обратно, и, может, за это время мы что-нибудь придумаем.
Но это же Бейн, достойный предшественник Дживса, а Дживс знал все и всегда.
— В два ноль восемь, мэм, — сообщил дворецкий. — До Рединга. Либо экспресс в два сорок шесть до Горинга.
— Едем на первом, — решила миссис Меринг. — Горинг — такое мещанство.
— А как же леди Годива? — в отчаянии воскликнула Верити. — Зачем-то ведь она позвала нас в Ковентри!
— Я уже не уверена, с учетом обстоятельств, ее ли дух с нами говорил, — усомнилась миссис Меринг. — Подозреваю, мадам Иритоцкая была права насчет злонамеренного вмешательства. Бейн, пусть нас отвезут на вокзал.
— Постойте! — вскричал я, выпрыгивая из коляски прямиком в лужу. — Я мигом! Не уезжайте.
Я со всех ног кинулся за угол.
— Куда это он? — донесся до меня голос миссис Меринг. — Бейн, немедленно ступайте и позовите мистера Генри обратно.
Спасаясь от ветра с дождем, я зажал у горла поднятый воротник и обогнул колокольню. Насколько я помнил по остову собора и по пристроенному рядом новоделу, в южной стене должна быть дверь (и в северной тоже, а если понадобится, я и в ризницу буду молотить, пока кто-нибудь не откроет). Не понадобилось. Южная дверь оказалась открытой — под глубоким стрельчатым порталом пререкался с рабочим молодой человек в пасторском воротнике.
— Вы обещали, что хор будет готов к двадцать второму, тогда как сегодня пятнадцатое, а вы даже не начали покрывать лаком новые скамьи, — выговаривал бледный священник с глазами навыкате (возможно, из-за рабочего).
Рабочий смотрел так, будто слышит все это в сотый и далеко не последний раз.
— Без толку сейчас лачить, мистер, пока хор не кончили. Пыль столбом.
— В таком случае доделывайте хор.
Рабочий покачал головой:
— Никак. Билл слег, который стержни в балки ставил, домой отпустили.
— И когда он вернется? К следующей субботе нужно все доделать, нам предстоит благотворительная ярмарка.
Рабочий пожал плечами точно так же, как тот электрик в разговоре с леди Шрапнелл три недели назад, и я пожалел, что ее здесь нет. Она залепила бы ему оплеуху, и все доделали бы к пятнице. Или к четвергу.
— Может, завтра, может, через месяц. На кой вам вообще сдались новые скамьи? Мне и старые нравились.
— Вы не священнослужитель, — еще больше выкатил глаза священник, — и не специалист по современной архитектуре. Через месяц нас не устраивает. Ремонт нужно завершить к двадцать второму.
Рабочий сплюнул на промокший порог и скрылся в недрах собора.
— Простите, — начал я, подбегая к священнику, пока он тоже не ушел. — Нельзя ли нам сейчас посетить церковь?
— Нет-нет! — Священник принялся затравленно озираться, словно хозяйка, застигнутая врасплох нежданными гостями. — У нас идут крупные работы по перестройке хора и колокольни. Церковь официально закрыта до тридцать первого июля — вот тогда милости просим, викарий будет рад все вам показать.
— Слишком долго дожидаться. К тому же мы специально приехали посмотреть на строительство. Приходская церковь в Мачингс-Энде отчаянно требует ремонта — алтарь не меняли со времен Средневековья.
— О, ну, если так… — промямлил он с неохотой. — Однако дело в том, что мы готовимся к благотворительной ярмарке и…
— Ярмарка! — воскликнул я. — Какое чудесное совпадение! Миссис Меринг буквально вчера устраивала ярмарку в Мачингс-Энде.
— Миссис Меринг? — Священник оглянулся на дверь, словно примеряясь, как бы половчее в нее юркнуть. — Боюсь, наша церковь сейчас не лучшее место для дам. Вы не увидите ни хора, ни алтаря, повсюду пыль, опилки, рабочие инструменты…
— Дамы не возражают, — заверил я, решительно перекрывая ему путь к отступлению. — Именно ради опилок они и приехали.
Подбежавший Бейн протянул мне зонт, но я отказался.
— Подгоняйте коляску, — велел я. — И передайте миссис Меринг, что нам разрешили осмотреть церковь.
Вот так, пообщаешься с леди Шрапнелл и ее предками, в два счета научишься ломиться напролом.
— Скорее! — поторопил я Бейна, и тот помчался обратно под моросящим дождем, который стремительно усиливался.
— Я все же думаю, для экскурсии сейчас не самое подходящее время, — упирался священник. — Рабочие устанавливают балюстраду в хоре, а мне предстоит встретиться с мисс Шарп по поводу рукоделия для ярмарки.
— У вас, конечно, предполагается и барахолка? — поинтересовался я.
— Барахолка? — неуверенно переспросил священник.
— Последний писк на ярмарках. А, вот и наши дамы. — Я слетел по лестнице к подъехавшей коляске и, подав Верити руку, практически выдернул ее с сиденья. — Какая удача! Церковь все-таки открыта и помощник викария любезно согласился устроить нам экскурсию. Быстрее, — шепнул я вполголоса, — пока он не передумал.
Верити порхнула к священнику, одарила его ослепительной улыбкой и заглянула в открытую дверь.
— О, Тосси, вы только посмотрите! — воскликнула она, ныряя внутрь.
Теренс помог Тосси выбраться из коляски и повел в собор, а я подал руку миссис Меринг, держа над ней выданный Бейном зонт.
— Ах, Боже мой! — Она подняла встревоженный взгляд к небу. — Совсем обложило. Лучше бы нам поспешить домой, пока гроза не грянула.
— Кто-то из рабочих, кажется, видел призрак, — поспешил вставить я. — И даже слег после пережитого.
— Какая прелесть! — воодушевилась миссис Меринг.
Мы поравнялись со священником, который стоял в дверях, заламывая руки.
— Я боюсь, церковь вас разочарует, миссис Меринг, — сокрушенно признался он. — Как раз сейчас…
— …готовится ежегодная ярмарка. Миссис Меринг, непременно расскажите про ваши перочистки в форме георгинов, — посоветовал я, в обход священника проводя ее под руку внутрь. — Бесподобная идея, да и красиво к тому же.
В вышине оглушительно загрохотало, и я втянул голову в плечи, уверенный, что это меня поразило громом за вранье.
— О Боже! — ахнула миссис Меринг.
— Увы, сейчас действительно не самое подходящее время для визитов, — одновременно с раскатом грома произнес священник. — Викарий в отъезде, а мисс Шарп…
Я открыл рот, чтобы сказать: «Мы одним глазком, раз уж приехали», — но говорить ничего не пришлось. Раздался второй раскат, и хляби небесные разверзлись.
Миссис Меринг со священником попятились под крышу, прочь от хлещущих струй, а Бейн услужливо закрыл за нами дверь.
— Похоже, мэм, придется здесь задержаться, — сказал он, и я услышал облегченный вздох Верити.
— Что же, — начал священник, — коль скоро вы тут. Перед вами неф. Как видите, в нем ведется ремонт.
Насчет опилок и беспорядка он не преувеличил. Собор выглядел немногим лучше, чем после воздушного налета: всю алтарную часть отрезала деревянная перегородка, скамьи покрывал пыльный брезент, перед хором лежали штабеля досок, а из самого хора доносился громкий перестук.
— Мы обновляем убранство, — объяснил священник. — Оно безнадежно устарело. Я надеялся и колокола заменить механическим карильоном, но реставрационный комитет и слышать об этом не желает. Беспримерная косность. Однако мне удалось убедить их снести галереи, а также часть старых надгробий и памятников, загромождавших капеллы. Некоторые собирали тут пыль аж с четырнадцатого века. — Он закатил глаза. — Только вид портили.
Он улыбнулся Тосси, показывая кроличьи зубы.
— Не желаете ли осмотреть неф, мисс Меринг? Мы уже провели там электричество.
Верити подобралась поближе ко мне.
— Узнай его фамилию!
— Когда все задуманное будет выполнено, — продолжал священник, — церковь станет образцом современной религиозной архитектуры, который простоит сотни лет.
— Пятьдесят два, — пробормотал я себе под нос.
— Простите? — переспросил священник.
— Нет, ничего. Башню вы тоже обновляете?
— Да. На башне и шпиле полностью перекладывается облицовка. Осторожнее, дамы, здесь неприбрано.
Он подал руку Тосси, но миссис Меринг ее опередила.
— А где у вас крипта? — осведомилась она.
— Крипта? Вон там. — Священник указал на дощатую перегородку. — Но в ней работы не проводятся.
— Вы верите в иной мир? — спросила миссис Меринг.
— Я… а как же иначе? — опешил священник. — Я ведь служитель церкви. — Он снова показал Тосси кроличьи зубы. — Пока всего лишь помощник викария, однако на следующий год мне обещают приход в Суссексе.
— Вы знакомы с Артуром Конаном Дойлем? — продолжала допрос миссис Меринг.
— Я… да, — еще больше озадачился священник. — То есть я читал «Этюд в багровых тонах». Захватывающая история.
— Вы не интересовались его трудами по спиритизму? — нахмурилась миссис Меринг. — Бейн! — позвала она дворецкого, который чинно стоял с зонтами у выхода. — Принесите номер «Светоча» с письмом Конана Дойля.
Бейн кивнул, отворил тяжелую дверь и исчез в потопе, подняв воротник плаща.
Миссис Меринг повернулась к священнику.
— Вы, разумеется, слышали о мадам Иритоцкой? — начала она, решительно увлекая его к крипте.
Священник смешался.
— Она занимается барахолками?
— Она была права. Я чувствую присутствие духов, — заявила миссис Меринг. — В церкви водятся призраки?
— Признаться откровенно, есть одна легенда. О призраке, который вроде бы видели в башне. С четырнадцатого века предание тянется, если не ошибаюсь.
Они прошли за перегородку — на Ту Сторону. Тосси проводила их неуверенным взглядом, раздумывая, стоит ли идти следом.
— Взгляните-ка, Тосси, — окликнул ее Теренс, стоящий перед набранной медными буквами надписью. — Это памятник Джервису Скроупу. «Судьба его гоняла через сетку летом и зимой, лишь тут несчастный мячик теннисный обрел покой».
Тосси послушно подошла ознакомиться, но затем ее взгляд упал на небольшую медную табличку — посвящение Ботонерам, основателям собора.
— Какая прелесть! — восхитилась Тосси. — Послушайте: «Вильям и Адам построили башню, Анна с Марией ей шпиль подарили, Вильям и Адам построили храм, Анна с Марией хор возвели».
Она пошла дальше, к большому мраморному памятнику даме Марии Бриджман и миссис Элизе Сэмуэлл, а оттуда — к холсту с написанной маслом «Притчей о заблудшей овце», и мы двинулись вдоль нефа, перешагивая через доски и мешки с песком, по очереди останавливаясь у каждой капеллы.
— Ах, был бы у нас путеводитель! — Тосси, наморщив лоб, разглядывала крестильную купель из пурбекского мрамора. — Как без путеводителя понять, что осматривать?
Они с Теренсом проследовали к Капелле вязальщиков шапок. Верити, поотстав, придержала меня за фалды.
— Пусть уйдут вперед, — прошептала она вполголоса.
Я послушно застыл перед датированной 1609 годом медной мемориальной плитой с изображением женщины в якобинском платье. «В память об Анне Сьюэлл, — гласила подпись, — наставлявшей ближних на путь истинный».
— Явная прародительница леди Шрапнелл, — заключила Верити. — Ты выяснил фамилию священника?
Когда, интересно, я должен был ее выяснить?
— Думаешь, он и есть мистер К? Похоже, он запал на Тосси.
— На Тосси все западают. — Верити оглянулась на «кузину», которая, хихикая, висла на руке Теренса. — Вопрос в том, кому она ответит взаимностью. Ты видишь где-нибудь епископский пенек?
— Пока нет.
Я обвел глазами неф. Цветы у дощатой перегородки, отделяющей хор, стояли в обычных медных вазах, а покрытые древесной пылью розы в Капелле вязальщиков помещались в серебряной чаше.
— Где он должен быть?
— Осенью 1940 года стоял у ограждения Кузнечной капеллы, — сообщил я. — Летом 1888-го — понятия не имею. Где угодно.
В том числе под зеленым брезентом или за строительными перегородками.
— Может быть, спросить священника, когда тот вернется? — предложила Верити озабоченно.
— Нельзя.
— Почему?
— Во-первых, пенька ни в одном путеводителе не сыщешь, так что праздные туристы, которыми мы прикидываемся, о нем слыхом не слыхивали. Во-вторых, епископским птичьим пеньком он станет только в 1926 году.
— Чем же он до тех пор был?
— Литой «ветвиеватой» вазой на ножках. А может, крюшонницей.
Стук молотков за перегородкой резко стих, сменившись приглушенным чертыханием.
Верити обернулась на Тосси и Теренса, рассматривающих витраж.
— А что случилось в 1926-м?
— На редкость бурное собрание алтарниц, где кто-то внес предложение купить для цветов в нефе птичий пенек — модную в те годы керамическую вазу в форме пенька с птицами. А епископ незадолго до того ввел режим экономии, поэтому предложение отклонили — мол, неоправданные расходы, и наверняка где-нибудь в закромах найдется подходящая замена. В итоге отыскалась «ветвиеватая ваза на ножках», лет двадцать хранившаяся в крипте. Сперва ее язвительно прозвали «епископской заменой птичьему пеньку», а потом прозвище сократилось до…
— …епископского птичьего пенька. Понятно. Однако, если она еще не была епископским пеньком, когда ее увидела Тосси, откуда леди Шрапнелл знала, что перевернуло жизнь ее пра-пра-пра?
— Тосси подробно описывала ее во многих своих дневниках, и когда леди Шрапнелл взялась восстанавливать собор, одного историка специально отправили в весну 1940-го опознать пенек по дневниковым заметкам.
— А если этот историк его и стащил? — предположила Верити.
— Не стащил.
— Откуда такая уверенность?
— Это был я.
— Кузина, — позвала Тосси. — Только посмотрите, что мы нашли!
— Может, она уже сама на него наткнулась? — понадеялся я, но нет, ее привлек очередной памятник, на этот раз с резным изображением четырех младенцев в пеленках.
— Ну разве не лапочки? — восхищалась Тосси. — Какие дуси эти малютки!
Южная дверь открылась, и вошел промокший до нитки Бейн, пряча под плащом номер «Светоча».
— Бейн! — окликнула его Тосси.
Он приблизился, оставляя за собой мокрую дорожку.
— Да, мисс?
— Здесь зябко. Принесите мою персидскую шаль. Розовую, с бахромой. И для мисс Браун тоже.
— Мне не обязательно, — отказалась Верити, сочувственно глядя на растрепанного Бейна. — Я не замерзла.
Читать бесплатно другие книги:
