Лето возлюбленных Маккуистон Дженнифер

Глава 23

Дэвид уже отчаялся дождаться Кэролайн, когда она появилась из-за чахлого кустарника у входа в бухту.

Он подавил улыбку, глядя, как она спешит по покрытому галькой пляжу, явившись на час позже, чем обещала. Ее высокую фигуру трудно было не узнать, но чем ближе она подходила, тем больше Дэвид удивлялся. Сегодня волосы Кэролайн были подняты наверх и накручены на разноцветные тряпицы, придавая ей сходство с дикобразом. На ней было то же старое голубое платье, что и вчера, но на этот раз она добавила к нему фартук, что нисколько не украшало ее фигуру. В довершение ко всему она так яростно хмурилась, что распугала бы детей и зверушек, попадись они на ее пути.

Если бы, конечно, с этим не справилась ее прическа.

– Вы опоздали, – заметил Дэвид, соскользнув со скалы, когда она остановилась перед ним, и добавил, попытавшись напомнить себе, что сердится на нее: – Опять.

Трудно поддерживать праведное негодование, когда его тело возбудилось при одном только виде Кэролайн, что было очень странно, учитывая, как чертовски смешно она выглядела.

Девушка убрала с глаз прядку, каким-то чудом избежавшую плена из лоскутков ткани, в котором пребывали остальные волосы.

– Я должна извиниться перед вами, Дэвид. К сожалению, мне не удалось послать вам записку. Матушка назначила примерку платья на полдень и чуть ли не приковала меня к стулу.

– Вы не выглядели прикованной вчера вечером, когда стояли на крыльце.

Ее глаза расширились.

– Вы видели… меня? Но почему же не подошли?

– Мне показалось, что вы заняты, – произнес Дэвид небрежным тоном, проклиная свой глупый язык: ведь разве что не признался, что наблюдал за ней украдкой. Странное поведение для мужчины, взявшегося помочь ей с поисками подходящей партии.

– Не настолько, чтобы не переживать, что я подвела вас. – На ее губах мелькнула удрученная улыбка. – Учитывая все, что мне пришлось вытерпеть этим утром, просто чудо, что вообще удалось вырваться.

Дэвид позволил себе оглядеть ее фигуру и тут же решил, что фартук – самая чудовищная вещь в женском гардеробе, поскольку закрывает грудь и никак не способствует тому, чтобы подчеркнуть талию.

– Представляю. У вас такой вид, словно вы играли в переодевание с трехлетней девочкой.

Всякий намек на угрызения совести исчез с ее лица.

– Не пора ли вам раздеться? У меня всего час времени, – заявила она, вздернув подбородок. – Мама утверждает, что потребуется три часа, чтобы подготовиться к балу, на который я приглашена сегодня вечером. Хотя не представляю, что еще они собираются со мной делать, учитывая, что уже отскребли до блеска и сотворили с волосами это безобразие. За время, потраченное на все это, я могла бы сплавать во Францию и вернуться обратно.

Дэвид снова подавил улыбку. Что-то с ним не так. В конце концов, это та самая девица, которая пренебрегла им вчера ради примерки платья, а сегодня заставила ждать на палящем солнце. Он должен быть в бешенстве.

Забавно, что в данный момент он скорее склонен улыбнуться ее шутке, чем устроить выволочку, которую она заслуживает.

– Вы имеете в виду бал у Треверстейнов?

– Да. – Она сморщила нос, очевидно сравнивая предстоящее событие с игрой в воланы. – Вы не могли бы побыстрее?

Дэвид начал расстегивать рубашку, но не удержался, чтобы не высказать накопившуюся досаду.

– Вы не слишком усердствуете, поторапливая меня, учитывая, что это из-за вашего опоздания у нас так мало времени? Думаю, часа вполне достаточно для дневного урока.

Кэролайн резко втянула воздух, и он не мог не заметить, как при этом движении ее груди, хоть и небольшие, натянули ткань фартука.

– А вы, случайно, не забыли, что мы заключили сделку? – осведомилась она. – Вы тоже обещали научить меня кое-чему.

Дэвид, стягивавший рубашку с плеч, замер. Слова Кэролайн подействовали на него как удар под дых, напомнив, чем еще, помимо плавания, она намеревалась сегодня заняться. В прошлый раз, когда снимал рубашку в присутствии этой леди, он преследовал только одну цель: освоить новый стиль плавания, – но сегодня процесс раздевания означал нечто большее. Сегодняшний урок имел две цели, и вторую он видел во взгляде Кэролайн, который прошелся по его голой груди с нескрываемым восхищением.

– Я надеялся, что вы передумали. – Лжец. Даже сейчас его сердце гулко колотилось в груди. – Вы уверены, что не хотите провести этот час, сосредоточившись исключительно на плавании?

– Мы разделим этот час на две части. – Ее взгляд устремился поверх его плеча на океан. – И потом… я не могу плавать сегодня. – Она указала на волосы. – Не с этим на голове. Придется учить вас с берега.

Гнев Дэвида окончательно рассеялся. То, что она пришла, хотя не собиралась плавать сама, лучше всяких слов говорило о том, какое значение для нее имеет их договоренность.

Бросив рубашку на камень, он поспешно избавился от обуви и носков и нырнул в прохладную воду, даже не подумав снять брюки. Мокрая тяжелая ткань затрудняла движения, но ни за какие блага на свете он не согласился бы обучать Кэролайн… кое-чему, как она выразилась, без брюк.

Если, конечно, он намерен сохранить ее добродетель.

Кэролайн была под впечатлением, когда спустя полчаса Дэвид наконец выбрался на берег.

Учитывая все вместе взятое, урок прошел на удивление хорошо. Он не только запомнил все приемы, которые они изучали в среду, но и отлично выполнил их сегодня в более бурных водах.

А завтра, бог свидетель, она будет плавать вместе с ним, невзирая ни на какое позорище из локонов.

– Это было неплохо.

– Но недостаточно хорошо, чтобы гарантировать победу в понедельник, – отозвался Дэвид, тряхнув головой и обрызгав Кэролайн.

– Думаю, вы справитесь. – Она слизнула капельку, приземлившуюся в уголке ее рта, наслаждаясь знакомым вкусом морской соли и воображая, что ощущает и вкус этого мужчины. – Вы будете единственным, кто использует этот стиль, что даст вам существенное преимущество. – Она протянула ему рубашку, и он принялся вытирать грудь и руки энергичными движениями. – А я стану подбадривать вас с берега.

Дэвид усмехнулся, и ее обдало теплом от его озорной улыбки.

– Приятно слышать. Прошлым вечером я был убежден, что вы пошли на попятную.

Кэролайн покачала головой, удивленная, как все ее существо воспротивилось подобной мысли. Конечно, когда Дэвид предложил ей свой план, она колебалась, но теперь, ступив на этот путь, сдаваться не намерена. Обидно, что ей нельзя принять участие в соревнованиях самой, но болеть за Дэвида в понедельник тоже волнующее занятие.

– Я же обещала, что помогу вам. – Ее мысли протестующе заметались, когда он начал натягивать рубашку на плечи. – Но вы тоже мне кое-что обещали. Надеюсь, вы не забыли об этом…

– Не забыл. – Он помрачнел, взявшись за пуговицы. – Вы получите свои полчаса.

– А разве следующий номер нашей программы не предусматривает некоторого отсутствия одежды?

Дэвид застегнул две последние пуговицы с демонстративной медлительностью.

– Это не входило в условия нашей сделки. Я предпочитаю оставаться одетым.

Кэролайн подавила вспышку раздражения. Было такое ощущение, словно внутри у нее пружина, как в детской игрушке, которую слишком туго закрутили и оставили в таком состоянии, не давая распрямиться. Ее взгляд задержался на капельке воды, которая стекла с его мокрых волос и исчезла за воротом рубашки, увы, теперь наглухо застегнутой. Ей хотелось отследить ее путь языком, показать ему, какой способной ученицей она готова стать.

Впрочем, в их распоряжении всего лишь полчаса. Столь неспешные занятия, как отслеживание капель воды на его теле, придется отложить до следующего раза.

Не желая терять ни секунды из отведенного им времени, Кэролайн решительно шагнула вперед, привстала на цыпочки и прижалась губами к его губам. Его руки поднялись и обвились вокруг ее талии, вначале нерешительно, затем крепче.

Вчерашнее фиаско и утренние неприятности – все отступило, когда она снова ощутила вкус океана на его губах. Дэвид казался большим, влажным и твердым под ее ладонями, скользившими по его рубашке. Пружина в ее теле разжалась. Она чувствовала себя как волны, набиравшие мощь, прежде чем обрушиться на берег.

– Помедленнее, – шепнул Дэвид у самых ее губ, словно уловив обуревавшие ею эмоции. – Нам незачем торопиться. – Он отстранился и отступил на шаг, вернув Кэролайн к реальности.

Он дышал, как не без удовлетворения отметила она, почти так же тяжело, как она сама. Тем не менее ее задела легкость, с которой он отверг ее ласки. Кэролайн надеялась, что Дэвид отнесется к своей роли с большим энтузиазмом, но была достаточно любопытной, чтобы подождать и посмотреть, что он предложит.

Она вгляделась в его лицо, пытаясь понять, что в нем изменилось. Вчера в купальне он казался более раскованным и восприимчивым, но то был другой день и другие договоренности. Очевидно, он остался одетым, чтобы держать ее на более безопасном расстоянии.

Что ж, если он настаивает на том, чтобы оставить на себе лишний слой одежды, она имеет полное право избавиться от того, что считает лишним.

Повернувшись к белым скалам, Кэролайн подставила ему ряд пуговиц на спинке платья и подсказала, выждав секунду:

– Мне нужна ваша помощь, чтобы снять это.

Она могла поклясться, что слышала, как Дэвид судорожно сглотнул, и возликовала, упиваясь его реакцией. Но ее радость длилась недолго.

– Вначале я хотел бы установить некоторые правила, – сказал он, прочистив горло.

Кэролайн обернулась через плечо, вскинув бровь.

– Вы не в том положении, чтобы диктовать условия в ближайшие полчаса.

– Но вы же диктовали в прошедшие, – возразил Дэвид, не сделав попытки подойти ближе и помочь ей раздеться. – И потом, вы руководили мной сегодня с берега, с расстояния двадцати ярдов, если не больше. – Его губы изогнулись в коварной улыбке. – Предлагаю то же самое вам. Мы остаемся одетыми и обходимся без физического контакта, даже без поцелуев, как бы ни были они приятны.

Кэролайн резко повернулась к нему лицом и возмущенно воскликнула:

– Вы обещали научить меня большему, чем поцелуй.

– Я помню. И вы не узнаете, что имелось в виду, если не залезете на скалу, как послушная девочка, и не подождете моих указаний.

Кэролайн втянула воздух, не в состоянии объяснить, почему, вместо того чтобы рассердиться или почувствовать себя нежеланной, ощутила внезапный восторг, разлившийся по телу.

– И что я буду делать?

– Вы обучали меня сегодня на расстоянии. Теперь моя очередь. – Он скрестил руки на груди, так и не сделав попытки коснуться ее. – Так что взбирайтесь на скалу. И поднимите юбки повыше.

Кэролайн устремила на него долгий взгляд, ощущая лихорадочное сердцебиение. Едва ли это соответствует ее надеждам. Как его нежелание физической близости, если нельзя даже касаться его?

– Мы так не договаривались.

– На скалу, живо! – велел он, на этот раз более сурово. – Или я буду считать, что вы не настроены сегодня на обучение и урок можно отменить.

Кэролайн ничего не оставалось, кроме как шагнуть к скале. Жар, тлевший внизу ее живота, пробился наружу, заставив щеки загореться.

– Я обучала вас на расстоянии, потому что боялась намочить волосы, – бросила она через плечо, однако на скалу забралась и, усевшись на нагретый солнцем камень, добавила: – И вы прекрасно справлялись сами.

– Полагаю, вы тоже неплохо справитесь, – парировал Дэвид с многообещающей усмешкой, добавив к ее смущению приятное предвкушение.

Она не представляла, что у него на уме и что ее ждет, но надеялась, что он оправдает ее ожидания.

А он все стоял на месте, продолжая наблюдать за ней, и Кэролайн охватило раздражение.

– Вы собираетесь подняться ко мне или так и будете стоять там как праздный зевака?

Из его горла вырвался низкий смешок, заставив шевельнуться волоски у нее на затылке, и Кэролайн одарила Дэвида испепеляющим взглядом, который, она не сомневалась, мог бы затмить солнце.

– Ни то ни другое. Поднимите юбки, – напомнил он с видом опытного соблазнителя, хотя и стоял в десяти шагах от нее.

Кэролайн слегка приподняла юбки, смущенная видом голых ног, покрытых веснушками. В спешке она не удосужилась даже надеть чулки.

– Выше. Я хочу видеть ваши ноги. Полностью.

Кэролайн задрала юбки то талии, готовая провалиться от смущения сквозь каменную поверхность скалы. Попытки натянуть сорочку как можно ниже не увенчались успехом – та доставала только до середины бедер. Проклятье! Это совсем не то, что она имела в виду, когда заключала эту дьявольскую сделку. Она воображала переплетение рук и ног, закрытые глаза и ощущение его ладоней на ее теле.

Яркое беспощадное солнце, пристальный взгляд Дэвида и мучительное смущение были последним, о чем она думала.

В течение долгой минуты его глаза блуждали по ее ногам, что заняло некоторое время, учитывая их длину. Кэролайн сосредоточилась на том, чтобы дышать, напомнив себе, что они заключили сделку, и, указав рациональной части своего мозга – той, что протестовала против этого непристойного представления, – что он уже видел ее ноги и намного выше, насколько позволяла промокшая сорочка, несколько дней назад.

Это не помогло. Ее мысли лихорадочно метались, отказываясь складываться в разумную картину.

– Вы что, не собираетесь даже поцеловать меня? – сердито спросила она.

– Нет, не собираюсь. А теперь ложитесь на спину, – скомандовал он. – И закройте глаза.

Дэвид не просто возбудился, наблюдая, как Кэролайн укладывается на эту проклятую скалу.

Его естество затвердело.

Он не мог вспомнить, чтобы испытывал подобное возбуждение раньше, и все это из-за словесной пикировки с девицей в папильотках, с девицей, которая, как он начал подозревать, твердо вознамерилась погубить свою репутацию. И которую он собирался доставить, чего бы это ему ни стоило, к будущему мужу, возможно, более искушенной, но по-прежнему невинной.

Но, видит бог, эта маленькая плутовка должна испытать малую толику мучений, которые так легко доставляет другим. Дэвид не мог отрицать, что получает извращенное удовольствие от мысли, что он будет не только тем, кто преподаст ей урок, но и тем, кто научит азам наслаждения.

Он подошел ближе к Кэролайн, которая распростерлась на скале, следуя его указаниям. Не считая ее причудливой прически, она выглядела как жертва, предназначенная какому-то языческому богу плодородия, с приоткрытыми губами и задранной юбкой. Его пальцы зудели от желания прикоснуться к ней.

Как и его естество, проявлявшее не меньшую настойчивость.

Полегче, предостерег себя Дэвид. Его удовольствие не входит в программу урока.

– Закройте глаза, – глядя на нее сверху, велел он ворчливо. – Или урок окончен.

Кэролайн кивнула, и ее глаза закрылись.

Теперь он мог любоваться ею сколько пожелает. Он стоял в двух шагах от нее, рассматривая веснушки и воображая, как прижимается губами к соблазнительной ямочке у основания шеи. Жаль, что он отказался помочь ей снять это чертово платье. Он мог вообразить только одну картину, соблазнительнее той, что видел, – ее соски, напрягшиеся под тканью сорочки.

Но тут уж ничего не поделаешь, если он хочет сохранить самообладание.

Его взгляд опустился к белым панталонам, выглядывавшим из-под смятой юбки.

– Вы когда-нибудь трогали себя, Кэролайн?

Она еще крепче зажмурилась и покачала головой, смущенная непристойным вопросом.

Если ее и вправду шокирует его дерзкое предположение, то он тридцатидвухлетний девственник.

– Лгунья. – При этой мысли его пронзила вспышка вожделения. – Могу представить, как вы гладите себя. Скользите руками между бедрами. На сегодняшнем уроке я хочу, чтобы вы показали мне, что доставляет вам удовольствие.

– Не понимаю, о чем вы, – возразила Кэролайн, хотя щеки ее пламенели.

– Не понимаете? – протянул Дэвид. – Жаль. В таком случае, боюсь, это будет короткий урок.

Кэролайн издала вздох огорчения, отозвавшийся эхом у него внутри.

– Каким образом это покажет мне, чего искать в партнере?

– Хорошему партнеру небезразлично, что доставляет вам удовольствие, – вкрадчиво произнес он. – Доверьтесь мне, Кэролайн. Как иначе он сможет узнать, что вам нужно, и дать это вам? Это первый необходимый шаг к гармоничным отношениям.

Дэвид замолчал, ожидая, что она будет делать дальше. Кэролайн явно разрывалась между желанием вскочить со скалы и убежать и желанием подчиниться и посмотреть, к чему это приведет. Все это время она держала глаза закрытыми, и он восхитился ее выдержке.

Видит бог, его собственная выдержка была на пределе.

Кэролайн не имела понятия, как она выглядит, открытая его взору, в ореоле полуденного солнца, золотившего веснушки на икрах. Он едва осмеливался дышать, чтобы не нарушить очарование момента излишней дерзостью.

И тут она протянула руку и погладила внутреннюю сторону своего бедра.

Дэвид судорожно выдохнул при виде удовольствия, отразившегося на лице Кэролайн при этом движении. Порыв последовать ее указанию и прижаться губами к тому месту, где находилась ее рука, был таким мощным, что он едва устоял, чтобы не присоединиться к ней.

Это было самое большое искушение из всех, с которыми он когда-либо сталкивался.

– Выше, – шепнул он, сожалея, что не может сам переместить ее руку. – Передвиньте руку выше.

Медленно, словно она не могла поверить, что делает это, Кэролайн подчинилась.

– А теперь к своду бедер. Вот где самые приятные ощущения, не так ли?

Она кивнула.

– Погладьте себя там.

Дэвид задержал дыхание, когда она скользнула пальцем в затененную ложбинку между ног, представив себе, как увлажняется ее плоть под хлопковой тканью, источая запах страсти. Ему хотелось прижаться губами к этому месту и наблюдать за ее реакцией, когда он посвятит ее в мир чувственных наслаждений своим языком.

Вместо этого он был вынужден пассивно наблюдать за ее неловкими движениями. На лице Кэролайн мелькнула смесь досады и нетерпения, и ее пальцы скользнули под хлопковую ткань, исчезнув там, где Дэвид хотел бы оказаться сам.

Он застыл, впитывая эту картину и сознавая, что она будет мучить его постоянно. Наконец по ее телу пробежала дрожь, подсказавшая ему, как и ее участившееся дыхание, что Кэролайн близка к завершению.

Но тут она издала раздосадованный возглас и замерла.

– Не останавливайтесь, – выдохнул он. – Это далеко не все, можете мне поверить.

Кэролайн открыла глаза, нарушив очарование момента.

– Я не понимаю, чего вы надеетесь этим достигнуть. – Ее рука упала, бессильно сжав воздух. – Я хочу… чего-то. Но не знаю чего.

Дэвид скрипнул зубами, понимая, что награда, которая была так близка, теперь упущена.

– В любом случае наше время закончилось. В первый раз для этого требуется чуть больше времени.

– Для чего? – поинтересовалась она, поднимаясь.

Дэвид слегка улыбнулся. Неужели она настолько наивна? Он напомнил себе, что Кэролайн удостоилась первого поцелуя всего лишь две недели назад, да еще от такого болвана, как Дермот. Может, она и касалась себя время от времени, но так и не познала.

– Вы… э-э… могли бы обратиться за разъяснениями к той занимательной книжонке вашей сестры.

Кэролайн прищурилась.

– Какой книжонке?

– К той, где вы прочитали про обет безбрачия.

Ее губы наконец сложились в подобие улыбки.

– Это медицинский трактат, Дэвид. Моя сестра – благовоспитанная девушка. У нее нет книг сомнительного содержания.

Дэвид выгнул бровь.

– Как скажете.

– И если бы там имелся раздел об этом, – продолжила она с нажимом, – хотя я и не знаю, в чем «это» заключается, я бы наверняка не провалила мой первый урок.

Вот это да! Тело Дэвида содрогнулось от едва сдерживаемого смеха. Господь свидетель, но ему ничего так не хотелось, как уложить ее на скалу, погрузиться в нее и не выныривать, пока она не начнет извиваться от наслаждения.

Но он не в силах помочь ей в этом деле.

Если он это сделает, то отправится прямиком в ад, утаскивая ее за собой. Это не тот путь, по которому он собирался провести ее сегодня, как бы ему ни хотелось быть тем, кто вознесет ее к вершинам и вернет обратно на землю.

Кэролайн тщательно расправила юбки, прежде чем поднять на него обвиняющий взгляд.

– Я требую часового урока завтра, – заявила она, убрав с лица непокорную прядь. – И хочу касаться вас. Если не пообещаете мне это, не буду заниматься с вами плаванием ни минуты.

– В таком случае нам придется встретиться раньше. – Дэвид протянул ей руку, но она оттолкнула ее, соскользнув со скалы без его помощи. – А если вы опять опоздаете, вам будет некого винить, кроме себя, – поддразнил Дэвид. Может, он и не привел ее к завершению, но по крайней мере может проводить ее в Брайтон.

Он все еще никак не мог избавиться от неудовлетворенного желания. Что же с ним будет за тот час, которого требует Кэролайн? Вряд ли он выдержит эту пытку.

Напрасно он думал, что не касаться ее безопаснее. Он явно недооценил силу собственного воображения. Наблюдая за Кэролайн, Дэвид едва сдерживался, чтобы не помочь ей достигнуть блаженства.

Впереди еще два дня, и он должен продержаться.

Глава 24

Бал у Треверстейнов был событием, по сравнению с которым званый обед у мисс Бакстер казался скромной семейной вечеринкой. Дом поражал своим роскошным интерьером в китайском стиле, вдохновленными, вне всякого сомнения, королевской резиденцией, расположенной неподалеку.

Не то чтобы Кэролайн когда-либо видела интерьеры этого помпезного сооружения, занимавшего столь важное место в умах брайтонцев, но то, что окружало ее в данный момент, было максимально приближено к королевскому образу жизни, и она знала, что никогда этого не забудет. Подняв голову, Кэролайн созерцала купол парадного холла, изумленная не только тем, что Треверстейны владеют таким домом, но и тем, что это всего лишь их летняя резиденция, пустующая одиннадцать месяцев в году. Ее взгляд скользнул ниже, по золоченой лепнине, отражавшей свет огромных люстр.

– К-как много свечей, – шепнула Пенелопа, и ее удивленные глаза выразили то, что Кэролайн чувствовала. Трудно было не думать о том, во сколько обходится подобная роскошь, когда им зачастую приходилось экономить, чтобы купить недельный запас свечей.

– Мы не должны выглядеть слишком ослепленными этой роскошью, – напомнила сестре Кэролайн. – У нас есть полное право находиться здесь.

В качестве доказательства в ее сумочке имелось приглашение, аккуратно сложенное пополам, просто на тот случай если кто-нибудь усомнится в их праве присутствовать на балу.

Кэролайн огляделась в поисках белокурой головы Дэвида, обычно возвышающейся над толпой. Он упомянул, что будет на балу, и хотя они больше не возвращались к этой теме, при мысли, что они увидятся здесь сегодня вечером, ей становилось дурно от волнения. Воспоминание о досадных событиях этого утра жгло ее изнутри. Подумать только, она явилась на встречу с ним в папильотках!

И теперь ей не терпелось стереть этот образ из его памяти. Возможно, мадам Боклер не француженка, но в умении обращаться с иглой ей никак не откажешь: платье Кэролайн было самым красивым из всех, что она видела, не говоря уже о тех, которые носила. Сшитое из зеленого шелка, оно наводило на мысль о полуденном океане, переливаясь при малейшем движении тела. Верная своему обещанию, модистка сделала рукава в виде крохотных фонариков, которые хоть и не были последним писком моды, гораздо больше подходили к фигуре Кэролайн, чем рукава с заниженным плечом и пышными складками, украшавшие платья других леди, присутствовавших на балу.

Но тот факт, что она выделяется из толпы, привлекая всеобщее внимание, чуть не заставил Кэролайн повернуть назад. Не успела она сделать нескольких неуверенных шагов по бальному залу, как собравшиеся начали поворачивать головы в ее сторону, перешептываясь за приложенными к губам веерами.

И Кэролайн споткнулась.

Пенелопа, поддержав ее за локоть затянутой в перчатку рукой, произнесла вполголоса:

– Улыбайся. А то у тебя такой вид, словно ты проглотила что-то несъедобное.

– Они шепчутся обо мне, – отозвалась Кэролайн, с благодарностью подумав о старой сорочке, прикрывавшей тело под новым платьем. Но тонкий хлопок не мог защитить от пристальных взглядов и колких замечаний, пронзавших ее, казалось, со всех сторон.

– На тебя действительно все смотрят, – признала Пенелопа, пройдясь взглядом по нарядной публике. – Н-но я бы не сказала, что с насмешкой. Ты прелестно выглядишь. Достаточно хорошо, чтобы предстать перед королевой.

Кэролайн ахнула.

– Королевская семья тоже здесь? – Почему-то мысль о том, чтобы предстать перед королевой, казалась менее пугающей, чем перспектива обороняться от мисс Бакстер и мистера Дермота.

Пенелопа улыбнулась.

– Несмотря на все догадки и слухи, ходившие в последнее время, не думаю, что королева находится в данный момент в Брайтоне и что вообще собирается сюда этим летом. Но графиня Бичем, кажется, присутствует.

Кэролайн резко обернулась.

– Графиня Бичем?

– Мать Дафингтона, – сообщила Пенелопа, шагнув в сторону, и добавила, прежде чем раствориться в толпе: – И Дафингтон тоже.

Кэролайн изобразила улыбку, как она надеялась, приятную, и повернулась к паре, заставившей Пенелопу так поспешно ретироваться.

Будь она до конца объективной, ей пришлось бы признать, что Дафингтон неплохо смотрится этим вечером – по крайней мере, насколько это было возможно в его случае, – облаченный в черный сюртук с бархатными лацканами и пурпурный жилет. Просто… его было слишком много, что навевало мысли о медведе, наряженном в кукольную одежду.

Сопровождавшая его дама, казалось, исповедовала лондонское учение, гласившее, что чем больше, тем лучше, и что летняя жара не повод уклоняться от служения моде. Ее представительная фигура была задрапирована в несколько слоев тафты, призванных скрыть пропорции, которые могли бы соперничать с внушительными габаритами сына. Уши украшали изумрудные серьги, грозившие разорвать и без того вытянутые мочки, а морщинистую шею обвивало ожерелье столь же впечатляющих размеров.

Терпеливо выслушав восторженное представление своего сына, леди Бичем устремила на Кэролайн суровый взгляд, от которого у нее по спине пробежал озноб.

– Итак, это и есть небезызвестная мисс Толбертсон, о которой мой сын только и говорит в последнее время.

Хотя обвиняющие нотки в ее голосе чуть не заставили Кэролайн последовать за сестрой, скрывшейся в толпе, ее улыбка не дрогнула.

– Тогда уж скорее известная, чем небезызвестная, я бы сказала.

Губы леди Бичем иронически изогнулись.

– Не припомню, чтобы он столько говорил о чем-либо за весь год, не считая десерта, который подавали на Рождество.

– Матушка, – начал Дафингтон, но мать пресекла его возражения, громко стукнув тростью о выложенный плиткой пол. Он замолк, как хорошо натасканный терьер.

– Никогда не слышала о Толбертсонах, – заявила графиня, подавшись ближе и вглядываясь в лицо Кэролайн слезящимися глазами. – Расскажите мне о своей семье, детка.

– Мой дедушка с материнской стороны – виконт Эшмор. – Кэролайн помедлила, не зная, как объяснить остальное. Ей не хотелось, чтобы ее отец выглядел недостойным в глазах этой женщины только потому, что ее родители поженились по любви. – Мой отец был крупным местным бизнесменом, который основал «Брайтон газет». Он умер, когда мне было двенадцать.

– Ваша мать – бывшая мисс Лидия Берч? – осведомилась графиня удивленным тоном. – Дочь виконта?

Кэролайн кивнула.

– Титул моего деда перешел к дальнему родственнику, и мы не слишком близки с семьей нового виконта.