Орудие ведьмы – любовь Робертс Нора
– Ты это знаешь или только так думаешь? – спросил Коннор.
– Знаю. Я его видел насквозь и видел, что в камень у него на шее заточен дух-искуситель. Демон. Видел все желания и всю алчность этого духа. Его… ликование по поводу скорого освобождения.
– Демона, говоришь? – Мира взяла в руки бокал с вином. – Что ж, это что-то новенькое… И жуткое.
– Да, только он не новый, – поправил Фин. – Этот демон стар как мир, он просто ждал своего вместилища.
– То есть Кэвона? – уточнил Бойл.
– Пока это Кэвон, – сказал Фин. – Самый что ни на есть. Но в нем теперь поселилось другое существо, которое испытывает неутолимую жажду власти и крови.
– Как мы и предполагали, источник его силы – в камне, – продолжила Брэнна. – И формирование этого источника началось с жертвоприношения. С крови родителей, которых Кэвон принес на алтарь своего могущества. Он сам наворожил себе эту нечистую силу, продал ей душу и заключил в себя… ну, раз Фин говорит, что это демон, пускай будет демон.
– А почему Сорка? – спросила Айона. – Почему он был ею так одержим?
– Из-за ее красоты, из-за ее силы, из-за… из-за ее… не знающей границ любви к своей семье. Красотой и силой он жаждал завладеть, а любовь к семье хотел разрушить.
Фин потер висок, пытаясь унять пульсирующую боль, которая все не утихала.
– Она отвергла его, и не раз, – продолжал он, так и не дождавшись, чтобы боль отступила. – Отвечала на его посулы насмешкой, презирала его. И тогда он…
Фин сбился, потому что в этот момент к нему сзади подошла Мэри Кейт и обеими руками потерла виски, потом затылок и шею, где, оказывается, гнездилась еще более сильная боль, хоть он этого не осознавал.
И боль ушла.
– Спасибо!
– На здоровье.
Она, как настоящая бабушка, поцеловала его в макушку, после чего села на свое место. Разволновавшись, Фин теперь понял, откуда в Айоне ее доброта и открытое сердце.
– Так вот. Его страстное влечение к ней как к женщине и как к колдунье переросла в одержимость. Он мечтает ее совратить, забрать то, чем она владеет, и он убежден, что никакая магия, никакие чары не способны его остановить, не в силах поколебать его решимость. Но ее могучая энергия – вот что представляет для него опасность, угрожает его существованию, а отвергнув его назойливые ухаживания, она лишь уязвила его непомерную гордыню.
– А потом их стало трое, – принялась рассуждать Брэнна. – А трое – значит, больше силы и сильнее угроза. Мы можем его прикончить.
– В тот момент, в пещере, когда он принял в себя этого демона и всю его тьму, он возомнил, что с ним никто и ничто не совладает. Никогда. Но демон, живущий в нем, умнее. Он лжет Кэвону, как предостерегала его мать. Он лжет.
– Мы можем ранить его, заставить его истечь кровью, сжечь его дотла, только… – Коннор развел руками. – Пока мы не уничтожим вместе с ним его амулет, пока не умертвим демона, дающего ему силу, он будет исцеляться вновь и вновь.
– Хорошо, что мы теперь это знаем. – Айона намазала крекер пластичным сыром. – И как нам уничтожить этот камень, этого демона?
– Магия крови против магии крови, – постановила Брэнна. – Белая против черной. Как мы и делали, только, возможно, с немного другим акцентом. Главное – выбрать правильный момент, причем сделать это наверняка. Думаю, все, как и в прошлый раз, должно произойти возле домика Сорки, чтобы ее сила дополнила нашу, но надо найти способ заманить его в ловушку, чтобы он не мог, как в тот раз, спастись бегством. И тогда мы его прикончим. Если у нас все сложится, то уничтожить камень, то есть источник его силы, должен будет Фин.
– Я чувствовал, как они меня к себе тащат – и демон, и колдун. А когда они слились воедино, притяжение стало намного сильнее. И я испытывал… тягу, желание заполучить то, что они мне могут дать.
– Что не помешало тебе, рискуя жизнью, загородить меня. Когда придет время – это будет твое дело, – решительно произнесла Брэнна. – Нам надо только вычислить, когда и как. Мэри Кейт, вы уверены, что вам надо возвращаться в Америку? Для меня такое облегчение, что появился еще один человек, способный приготовить еду на эту ораву.
Понимая, что разговор надо перевести на другую тему, Мэри Кейт улыбнулась.
– Боюсь, что придется. Но к свадьбе Айоны я непременно вернусь, причем заблаговременно, чтобы помочь. И не исключено, что вообще останусь здесь жить. Я как раз подумываю…
– Останешься жить?! – Айона перегнулась через стол и взяла бабушку за руки. – Бабуля! Ты хочешь сказать, что переедешь в Ирландию?
– Я сейчас обдумываю этот вопрос. Я ведь после смерти дедушки не уехала из Америки из-за твоей мамы, а потом из-за тебя. И я люблю свой тамошний домик, сад, вид из моего окна… У меня там хорошие друзья. А здесь у меня есть вы. Все вы. И куча родни.
– Ты могла бы жить с нами. Я же тебе показывала, где мы обустраиваем комнату для тебя, когда ты будешь приезжать. Ты могла бы там просто поселиться, жить с нами вместе. – Айона взглянула на Бойла.
– Конечно. Мы будем только рады.
– У тебя доброе сердце, – ответила Мэри Кейт внучке. – И у тебя, Бойл, тоже. Доброе и великодушное. Но если я перееду сюда жить насовсем, то уж обзаведусь собственным жильем. Где-нибудь по соседству, это я вам обещаю. Скорее всего – в деревне, чтобы пешком ходить в магазин, встречаться с друзьями и навещать вас в вашем новом доме так часто, как вы захотите.
– У меня есть небольшой домик, который ждет арендатора, – вступил в разговор Фин, и Мэри Кейт подняла брови.
– Я об этом слышала, но ведь до апреля еще несколько месяцев!
– Он без труда сдается в краткосрочную аренду туристам, которым что-то нужно в деревне – ну, которые предпочитают питаться сами и не связываться с отелем. Вы до отъезда в Америку могли бы взглянуть.
– Я так и поступлю. Вообще-то, должна признаться, в окошки я уже втихаря заглядывала. – Она улыбнулась. – Там у тебя так уютно… И ремонт хороший сделан.
– Я при случае передам вам ключ, и вы можете войти и оглядеться, когда захотите.
– Договорились. А сейчас мне пора. Маргарет скоро начнет волноваться, что я так задержалась.
– Я вас подвезу, – вызвался Бойл.
– Нет, я, – поднялся Фин. – Заодно дам вам ключи, а потом заброшу к подруге. Мне тоже уже домой пора.
– Пойду возьму пальто. Нет, нет, вы все оставайтесь где сидите! – запротестовала Мэри Кейт. – Я не против пройти к выходу в сопровождении интересного молодого человека.
Они ушли, и поднялась Айона.
– Пойду налью тебе ванну.
Брэнна вскинула брови.
– Ты… что сделаешь?
– Приготовлю тебе ванну с твоей расслабляющей солью, а Мира сделает тебе чайку. А Коннора с Бойлом надо бы отправить к Фину, чтобы поухаживали там за ним.
– Готовить ванну для Фина Бэрка? Еще чего! – возмутился Бойл.
– Тогда эти двое пускай наводят здесь порядок, как ты любишь, Брэнна. Ты тогда сможешь как следует отдохнуть, выкинуть все из головы и выспаться.
– Лучше ей не перечить, раз она взялась командовать, – посоветовал Бойл.
– А я против ванны и чая ничего не имею, – рассмеялась Брэнна.
– Значит, решено. – Айона вышла.
– И я не буду возражать, если здесь вы оставите все как есть, а хотя бы один из вас съездит к Фину и проверит, как он там, – сказала Брэнна. – Ему тяжелее досталось, чем мне, а я грешным делом чувствую себя вконец измочаленной.
– Выжду немного и выдвинусь, – пообещал Коннор. – Останусь у него, если захочет, или побуду, пока не станет ясно, что он в порядке. А кухню мы в любом случае можем убрать. Иди наверх и ни о чем не тревожься!
– Тогда я пошла. Спокойной ночи.
Мира дождалась, когда Брэнна в сопровождении Катла скроется, после чего подошла к плите и поставила чайник.
– Да ведь ты сам встревожен, Коннор.
– Она ничего не ела. Ни крошки. – Он глянул на кухонную дверь, потом сунул руки в карманы, словно не зная, куда их деть. – Только делала вид, что ест. И под глазами у нее круги, а, когда заклятие только начало действовать, никаких кругов не было. И потом… чтобы Брэнна, да без звука позволила вам с Айоной вокруг себя суетиться? Она выжата как лимон, вот что я вам скажу. Но вы же за ней присмотрите, а, Мира? Вы с Айоной. Я у Фина долго не задержусь, только в случае крайней необходимости. А переночуем мы сегодня здесь.
– Езжайте, помогите там Фину, а мы возьмем на себя Брэнну.
– Только так, чтобы это не выглядело, будто вы ее опекаете.
Она смерила Коннора взглядом, в котором прочитывалось возмущение.
– Коннор, я знаю ее почти столько же лет, сколько и ты. И смею думать, что не хуже тебя знаю, как обращаться с Брэнной О’Дуайер. Мы с ней немножко поболтаем о своем, о девичьем, а потом оставим отдыхать. Ей будет лучше всего побыть одной, в тишине и покое.
– Что правда, то правда. Ну, побегу к Фину. Вернусь, как только получится.
– Если надо будет заночевать – ночуй, только дай нам знать. – Мира подставила лицо для поцелуя и улыбнулась, когда он хоть и второпях, но от этого не менее нежно ее обнял.
Когда Коннор оделся и отбыл, Мира закончила возиться с чаем для Брэнны и повернулась к Бойлу, с которым они остались вдвоем.
– Похоже, грязная посуда – твоя. – Мира похлопала его по плечу и вышла с подносом.
Оглядев опустевшую кухню, Бойл вздохнул.
– Ну, ладно. – И засучил рукава.
Коннор вошел к Фину без стука, как делал с того дня, как была поставлена входная дверь. И, если уж на то пошло, даже раньше, поскольку эту дверь он сам и ставил.
Фина он нашел со стаканом виски в кресле перед камином в гостиной. У его ног мирно спал, свернувшись калачиком, пес Багс.
– Приказано проверить, как ты тут, – объявил Коннор и тут же подумал, что «приказ» был обоснован: вид у Фина был не менее измученный, чем у Брэнны.
– Я в полном порядке, как ты и сам видишь.
– Сам я вижу, что ты совсем не в порядке, – возразил Коннор, налил и себе виски и устроился в кресле. – Айона сооружает Брэнне ванну, Мира заваривает чай. И она им это позволила, из чего я заключаю, что ей сейчас такая помощь не помешает. А тебе? Нужно что-нибудь?
– А сделаешь, если попрошу?
– Ты же знаешь, что сделаю, хотя сама мысль о том, чтобы наливать тебе ванну и укладывать в кроватку, приводит меня в ужас.
Фин даже не улыбнулся, только перевел взгляд с огня – уж что он там видел? – на Коннора.
– Ты не представляешь, как сильно меня тянуло. Просто зверски. В какой-то момент я физически ощущал все блага, которые мне обещались. Силу, какая никому из нас и не снилась. Черную, холодную, но очень… притягательную. И мне надо было только сказать «да».
– Но ты не сказал. И никогда не скажешь.
– В этот раз – не сказал. И в предыдущие разы тоже, но это же зов крови. Призыв к тому зверю, что сидит в каждом из нас. Так что, Коннор, у меня к тебе будет просьба, поскольку ты мой друг и практически такой же брат мне, как и Брэнне.
– Я тебе и друг, и брат.
– Тогда ты должен поклясться – своей кровью, своим сердцем, откуда родом твоя колдовская сила: если я когда-нибудь переметнусь, если эта сила, что меня тянула, окажется сильнее меня и я не устою, ты остановишь меня любыми способами, чего бы это ни стоило.
– Ты бы никогда…
– Мне нужно, чтобы ты дал мне слово! – перебил Фин, и глаза его сверкнули. – В противном случае мне придется уйти, уехать отсюда, оставить ее – бросить вас всех. Я не могу так сильно рисковать.
Коннор вытянул ноги, скрестил их в лодыжках и какое-то время изучал свои сапоги.
Потом медленно поднял глаза на Фина.
– Ты себя-то послушай! Ты жаждешь его конца сильнее нас троих, сильнее тех трех, от которых мы произошли, но ты готов уйти, поскольку вбил в свою дубовую башку, что можешь поддаться искушению, которому до сих пор успешно противостоял.
– Тебя же в той пещере не было! Ты не пережил то, что пережил там я.
– Но сейчас я здесь. Я знаю тебя практически с рождения, знал и до появления твоей отметины, и после. И поскольку я тебя знаю, Фин, я дам тебе слово, о котором ты просишь, – раз ты этого хочешь. То, чем я обладаю, действительно, как ты сказал, исходит из самого моего сердце, а сердце мое тебя знает. Так что ты сейчас как следует поразмысли. Думаю, ты имеешь на это право. А завтра мы к этому вопросу вернемся.
– Ну, ладно тогда. – Фин немного успокоился и хлебнул виски. – На размышление у меня право действительно есть.
– Вот именно. А я тут с тобой тоже поразмышляю, пока виски не допьем. – Коннор тоже сделал глоток и немного посидел молча. – Мы оба ее любим, – произнес он.
Фин откинулся к спинке кресла и закрыл глаза.
– Святая правда.
А любовь, Коннор это отлично знал, притягивает сильнее, чем любые посулы темных сил.
10
Фин считал себя человеком достаточно общительным. Он знал, когда пойти к стойке бара за выпивкой для всей компании, был желанным гостем, умело ведущим застольную беседу. Если к нему заходили друзья, чтобы вместе посмотреть футбол или сыграть партию в снукер, то он щедро выставлял пиво и закуску и никогда не ворчал по поводу устроенного в доме бедлама.
В конце концов его воспитывали не в амбаре, поэтому, как любой цивилизованный человек, он понимал, что означает для хозяина прием гостей, и достаточно четко представлял свои обязанности.
Но Айона перевернула его представления.
Где-то после обеда последнего дня в году она заявилась к нему. Ее коротко стриженные волосы цвета солнечных лучей были закрыты голубой шапочкой, которую, как он помнил, связала ей бабушка на Рождество. Она была нагружена кучей сумок.
– Рождество вроде только что прошло?
– Это для сегодняшнего вечера. – Айона сунула часть пакетов ему в руки, а остальное потащила прямиком на кухню. Водрузила покупки на центральный остров, после чего сняла пальто, шарф, шапку, перчатки и сапоги – и отнесла все в постирочную.
– Я привезла свечи, – первым делом объявила она.
– У меня свечи есть. Купил у Брэнны незадолго до Йоля.
– Этого мало. Нужно много свечей! – Айона категорически и с оттенком укоризны покачала головой. – Свечи должны стоять повсюду!
Она полезла в какой-то пакет и принялась его разгружать.
– Вот эти поставим на каминную доску в гостиной. Гореть будут двенадцать часов, так что зажжешь где-то за полчаса до прихода гостей.
– Да?
– Да, – без тени сомнения отвечала она. – Они создадут нарядную, праздничную и в то же время элегантную атмосферу. Вот эти – для гостевого туалета, для ванной первого этажа и для большой ванной – на втором, да? В ванную, которая в твоей спальне, никто, конечно, шастать не должен, но на всякий случай поставь и там, мало ли что… А это – гостевые полотенца, простые, симпатичные и главное – одноразовые.
Она выложила пачку белых бумажных полотенец с изображением серебристых бокалов, из каких пьют шампанское.
– И людям не придется вытирать руки тем же тканым полотенцем, которым уже пользовался кто-то другой.
Фин хохотнул.
– Ты это серьезно?
– Фин, посмотри-ка на меня! – Она ткнула пальцем в свое лицо. – Я абсолютно серьезна. Еще взяла запасные свечи для столовой – вдруг у тебя не хватит. И еще – для каминной полки в цокольном этаже. Дальше. Обязательно проверь, есть ли запас туалетной бумаги в каждом из туалетов. Представь, что в нужный момент бумаги вдруг не оказывается…
– Могу себе только представить. К счастью.
– Я намерена раз в час проверять все ванные, чтобы не возникало проблем.
– Айона, что бы я без тебя делал?
Она сжала его лицо в ладонях:
– Я тебя в это втравила и сразу сказала: я помогу. Вот и пришла помогать. Теперь. Фирма, у которой ты заказал еду, кухню берет на себя. Они свое дело знают, я проверила, они должны быть на высоте. Отличный выбор!
– Спасибо. Я старался.
Айона лишь улыбнулась.
– Надо только убедиться, что официанты отдают себе отчет, что нижний этаж тоже на их попечении, поскольку у тебя там будет полно людей, которые захотят поиграть, потанцевать, просто потусоваться, а есть и пить-то им тоже надо. Камины ты, конечно, разожжешь?
– Ну… конечно.
– Я знаю, все будут много пить и есть. Как это называется? Ночь обжорства? Стой-ка… – Она прикрыла глаза и повторила эти же слова по-ирландски, поскольку именно так ирландцы именуют новогоднюю ночь.
На этот раз Фин улыбнулся.
– Ты делаешь заметные успехи в языке.
– Я практиковалась. Ирландской традиции наводить порядок в доме перед Новым годом (я и традиции изучаю, что смотришь?) мы следовать не будем – слава богу, в твоем доме идеальная чистота. Чувствую, ты у себя в доме такой же тиран по части порядка, как Брэнна у себя. Ладно, пойду расставлю свечи, разложу полотенца и… Да, еще! – Она полезла в другой пакет. – Я тут прихватила вот эти мятные конфетки и миндаль в сахарной глазури. Они такие яркие, красивые – будут чудесно смотреться в маленьких вазочках тут и там. Да, и еще Бойл привезет такую стойку на колесах – я ее позаимствовала у дочери одной бабулиной подружки.
– Стойку на колесах? – Фин почему-то не стал вникать, а сразу представил себе портативное пыточное орудие.
– Чтобы вешать пальто и куртки. Надо же будет куда-то девать верхнюю одежду, а эта стойка прекрасно подойдет. В твою постирочную она как раз встанет. Поставим кого-то при входе брать у людей пальто и относить туда, а на выходе выдавать назад. Нельзя же просто накидать их кучей на диване или на кровати!
– Я как-то не подумал… Ты молодец, все продумала. Мне повезло.
– И это мягко сказано! А для меня еще и практика полезная. Я уже планирую улетную вечеринку следующим летом, после того как дом будет готов, мы его обставим и переедем.
– Уже предвкушаю.
– К тому времени с Кэвоном мы уже разделаемся. Я в этом не сомневаюсь. И мы не будем, как сейчас, изо дня в день ломать голову над тем, где и как это сделать. Мы будем просто жить. Я знаю, эта неделя была тяжелой, особенно для вас с Брэнной.
– Никто не говорил, что будет легко.
Айона аккуратно поправила стопки гостевых полотенец.
– Ты сегодня с ней виделся?
– Сегодня еще нет.
– Утром она сказала, что попробует посчитать, не следует ли нам завершить наше дело в годовщину моего приезда – ну, того дня, когда я впервые заявилась к ней и мы познакомились.
Фин задумался.
– А это мысль…
– Вид у нее при этом, как и у тебя сейчас, был не очень уверенный, но подумать над этим стоит. И мы подумаем. Но не сегодня. Сегодня у нас праздник!
– Хм-мм… А что в этом пакете?
– А-а… Знаешь, некоторым нравятся дурацкие шляпы и всякие хлопушки и гуделки.
Он открыл пакет и недоуменно уставился на шляпы из цветной бумаги и блестящие диадемы.
– Так. Сразу тебе заявляю: я, конечно, готов целовать землю, по которой ты ступаешь, но ничего из этого я не надену, даже не надейся!
– Это по желанию. Я думала выложить их в двух больших корзинах, пусть кто хочет, тот и берет. Короче. Сейчас я тут это все разложу и расставлю, потом поеду часок-другой поработать с Брэнной, прежде чем облачаться в праздничный наряд. Буду здесь за час до назначенного времени, чтобы нанести финальные штрихи.
Она пошла заниматься свечами, а Фин опять заглянул в пакет, полный бумажных головных уборов. Нет, это он ни за что на себя не напялит, а вот помочь ей сейчас он готов – так сказать, быть на подхвате.
После чего и сам посидит часок кое над какими расчетами.
Позже, когда прибыли поставщики провизии и официанты, а он ответил на дюжину вопросов и принял уйму решений относительно разных мелочей, о которых он и не задумывался, Фин закрылся у себя в спальне на целых полчаса, чтобы спокойно привести себя в порядок и одеться. Он даже подумал, не остаться ли вообще в своей комнате на весь вечер, но отмел эту идею, помня о веселой решимости Айоны. Шансы провести вечер в тишине он расценил как нулевые.
Интересно, спросил он себя, а где я был в это время в прошлом году? В итальянских Альпах, недалеко от озера Комо. Он провел там три недели или вроде того. Тогда он считал, что проводить праздники вдали от дома, в компании незнакомых людей и на свой собственный лад, куда легче.
Теперь посмотрим, как он справится с другим вариантом – когда и сам дома, и люди с ним сплошь хорошо знакомые.
Фин проканителился чуть дольше, чем нужно, но наконец облачился в черные джинсы и черный свитер и направился вниз.
До него донеслись голоса, музыка, смех. Он взглянул на часы – проверить, не потерял ли он окончательно счет времени. Но нет, до гостей еще сорок минут.
Над потрескивающем в камине огнем на полке горели свечи в красных подсвечниках. Наряженная им елка сверкала разноцветными лампочками. Из колонок лилась задорная мелодия рила[11]. Массивный напольный канделябр, привезенный из дальних странствий, стоял в углу, заливая комнату светом множества свечей.
«Свет и музыка, – подумалось ему, – оружие его команды против тьмы».
Айона была права. Совершенно права.
Фин вышел из гостиной, заметил, что и в библиотеке, и в комнате, которую он оформил как музыкальную, она тоже расставила свечи.
И даже про цветы не забыла – в небольших стеклянных вазах, перевязанных серебряными ленточками, стояли букеты роз.
Айону он обнаружил вместе с Мирой, они хлопотали вместе с сотрудниками фирмы вокруг стола.
Еще камин, еще свечи, еще розы, серебряные подносы и хрустальные блюда, заполненные едой, и кастрюли с подогревом, тоже полные яств.
Сладости были все выложены на его буфете – кексы, печенье, пирожки. Под прозрачным круглым колпаком красовались сыры нескольких сортов.
Айона в коротком платье-футляре темно-серебристого цвета стояла, уперев руки в бедра, и орлиным взором явно проводила инвентаризацию запасов. Рядом с ней стояла Мира в подчеркивающем ее формы платье красно-коричневого цвета, с лежащими на плечах распущенными волосами.
– Кажется, я допустил ошибку, – произнес Фин, и обе девушки обернулись. – Зачем я назвал каких-то гостей, когда можно было самому провести приятный вечер в обществе двух обворожительных дам?
– Именно присущая тебе галантность и заставит всех твоих гостей на протяжении многих месяцев вспоминать новогодний вечер в твоем доме, – отозвалась Айона.
– Я собиралась сказать, мол, хорош чушь нести, но теперь уточню: это чушь, но очень галантная, – решила Мира. – А главное – твой дом просто преобразился, Фин!
– Ну, моей-то большой заслуги тут нет.
– Это все – твоя заслуга, – возразила Айона. – А мне ты только позволил поиграть с огнем. – Она со смехом подошла и просунула руку ему под локоть. – Сесиль с ее ребятами – лучшие. Правда, Сесиль! Все такое красивое, что даже есть жалко.
Сесиль, высокая блондинка в черных брюках и жилете поверх белоснежной сорочки, от удовольствия зарделась.
– Спасибо большое, но это все предназначено для съедения, на что мы очень надеемся. Внизу мы тоже несколько столов накрыли – Айона предложила, – обратилась она к Фину. – И бар там тоже заполнен. Официанты будут ходить вверх-вниз и следить за тем, чтобы никто из гостей не остался обделен.
– Выглядит все просто замечательно.
– Ты еще внизу не был! – Айона повела его на лестницу. – Я малость увлеклась своими свечками, так что на всякий случай произнесла заговор по всем правилам, чтобы пожара не случилось. Теперь они никому и ничему не навредят.
– Все-то у тебя продумано…
Снова свечи и зеленые ветки, красивая еда и цветы. Фин обогнул барную стойку, открыл холодильник и достал бутылку шампанского.
– Ты должна выпить первой.
– Не возражаю.
Он с глухим хлопком откупорил бутылку, налил бокал ей и себе.
– День, когда ты вошла в нашу жизнь, сестренка, был счастливым днем.
– Самым счастливым в моей жизни!
– Ну, тогда за счастливые дни!
Они чокнулись.
– За счастливые дни для всех нас!
Не прошло и часа, а в его доме оказалась половина деревни. Кто-то собирался в большие и маленькие группы, кто-то стоял разинув рот, другие сразу находили себе место и занятие. Гости наполняли себе тарелки и бокалы, стояли или сидели в гостиной либо направлялись вниз, где уже начали свою программу приглашенные Фином музыканты.
Сам он с удовольствием переходил от одной компании к другой с пивом в руке и то тут, то там непринужденно включался в разговор. Но в этой массе лиц, наводнивших его дом, он не видел одного.
И тут, словно подслушав его желания, появилась она.
Фин вернулся наверх, в гостиную, где находилась основная масса его гостей, и обнаружил ее на кухне, где она болтала с организаторами банкета.
Сегодня волосы у нее были распущены и черным водопадом ниспадали почти до линии талии бархатного платья насыщенного винно-красного цвета. Он подумал, что, притащи Айона на сотню свечей больше, они все равно не затмили бы того света, какой внесла вместе с собой Брэнна О’Дуайер.
Он сходил за шампанским и один бокал принес ей.
– Сегодня-то ты выпьешь?
– И выпью! – Она повернулась к нему. Глаза ее были, как дым, а губы такие же густо-красные, как ее платье. – Фин, чудесный у тебя получается вечер!
– Все благодаря тому, что я следую указаниям Айоны.
– Она как втравила тебя в это мероприятие, так от возбуждения и беспокойства места себе не находила. Все свечи у меня скупила. Вижу, она ими славно распорядилась.
– Они повсюду – так она велела.
– А где она, наша Айона?
– Внизу. Мира тоже там, и Бойл с Коннором, и бабуля, по-моему. – Но Брэнну он повел к шведскому столу. – Поешь?
– Поем, конечно. Все так аппетитно выглядит! Только чуть позже.
– А к этим ты по-прежнему неравнодушна? – Он протянул ей миниатюрное слоеное пирожное с кремом, сверху обсыпанное сахарной пудрой.
– Сплошной вред! Обычно я их себе не позволяю. Но сегодня уж так и быть… – Брэнна взяла пирожное и надкусила. – Вкуснотища! Ох, грехи наши тяжкие…
– Возьми второе. По случаю Нового года, Брэнна.
Она засмеялась и покачала головой.
– За вторым вернусь попозже.
– Тогда позволь проводить тебя вниз. Там ребята, там музыка…
Фин подал ей руку, дождался, пока она вложит в нее свою.
– Потанцуешь со мной, Брэнна? Забудь про вчера и про завтра! Сегодня потанцуй со мной!
Она последовала за ним туда, где играла музыка, где было тепло и все залито светом.