Парфюмер Будды Роуз М.
– Пожалуйста, – повторила она.
– Не могу.
Жас услышала, как монахиня крикнула голосом раненого зверя. Она трясла Робби с невероятной силой. Едва лишь он упал на землю, Ани повернулась к Жас. Когда Гриффин подбежал к Робби, Ани схватила Жас за талию и оттащила ее от мужчин.
Жас удивилась невероятной силе женщины. Без труда она утащила Жас в конец пещеры, в углубление напротив того места, где лежал Робби с окровавленным лицом.
Все случилось так быстро и так неожиданно, что ни Гриффин, ни Робби не поняли, что произошло в темноте.
– Вынуждена настоять на том, чтобы ты отдал мне осколки сосуда! – крикнула Ани. – Иначе пострадает твоя сестра.
Глава 47
Мужчины вглядывались в темноту, освещаемую фонарями их шлемов. Жас увидела на их лицах шок, когда они поняли, в какой она страшной опасности.
– Ани? Что ты делаешь? – спросил Робби. – Отпусти мою сестру.
– Сначала отдай мне осколки. Немедленно.
– Мне казалось, что я тебя знаю.
Ани пожала плечами, словно комментарии были излишни. Но Жас чувствовала, как дрожит ее тело.
– Необязательно доводить дело до трагедии. У меня есть пистолет и веревка. Выбирать тебе. Давай подумаем о самом цивилизованном варианте: я забираю сокровище, связываю вас, ухожу, и когда доставлю подарок Его Святейшеству, то позвоню в полицию и скажу им, где вас найти.
– Нас тут трое, а ты одна, – сказал Гриффин резким и твердым, как нож, голосом.
– Вас тут двое, а она у меня. И у меня пистолет.
Жас почувствовала, как воздух вокруг нее заколыхался. Запах старины, икон, рассыпающихся в пыль от одного прикосновения. Запахи дельты Нила, пальмовые листья, женщины, исполненные власти, мужчины, изнывающие от вожделения, тошнотворный запах. Никаких вопросов. Аромат лишил ее рассудка.
Она дышала через рот, сосредоточившись на брате. Он рукавом зажимал кровоточащую рану и смотрел на Ани с таким недоумением, что у Жас сжалось сердце. Она перевела взгляд на Гриффина, который тяжело дышал и глазами пытался подать ей молчаливый сигнал.
Жас снова посмотрела на Робби.
– Отдай ей черепки. Они бесполезны, – сказала она ему.
– Не отдам. Ты знаешь, что не права. Я видел твое лицо, видел…
– Робби! – крикнул Гриффин. Жас знала, что он перебил его, чтобы тот не выдал информацию.
– Твое время вышло, – сказал Ани. – Думаю, надо тебя немного вразумить.
Жас почувствовала холодный ствол пистолета, прижатый к ее виску.
– От выстрела здесь случится обвал, и все мы окажемся в ловушке, в том числе и ты, – заметил Гриффин.
– У меня были ситуации и посложнее.
– Если ты нас убьешь, как найдешь дорогу обратно?
Монахиня рассмеялась низким утробным смехом, и Жас почувствовала ее горячее дыхание у себя на шее.
– Я пометила дорогу невидимыми чернилами. Выбраться наружу мне будет нетрудно. Робби, пожалуйста, отдай мне сосуд.
Гриффин повернулся к Робби.
– Делай то, что она говорит. Положи черепки там, на пол. Потом отойди от них.
Робби покачал головой.
– Я ее знаю. Она не обидит Жас. Она на такое не способна.
Жас почувствовала, как женщина вздрогнула.
– Нельзя надеяться, что она именно такая, как ты думаешь. – Гриффин указал на место на полу: – Положи черепки туда.
Монахиня крепче вцепилась в Жас, которая не сводила глаз с брата. Робби сделал шаг вперед и осторожно положил шелковый мешочек на грязный пол.
– Теперь отойди с ее пути, – приказал Гриффин.
Робби отступил. Когда он это сделал, его лицо попало в луч фонаря Гриффина, и Жас увидела заплаканное лицо брата. Ей захотелось подойти к нему и обнять, успокоить его так, как они успокаивали друг друга в детстве. Вместо этого она взглянула на Гриффина. Он снова смотрел на нее, но все его попытки общаться с ней были напрасны. Чего бы он ни хотел, она была не способна понять его.
Ани зашевелилась, медленно подбираясь к мешочку и толкая Жас перед собой.
Гриффин так точно указал Робби место, куда положить мешочек, что Жас, разглядывая пол, постаралась понять, почему Гриффин выбрал именно это место. Должна быть причина. Что такое он знал о пещере, чего не знала она? Что он заметил и что Жас пропустила?
Приближаясь, она сильнее почувствовала запах, исходящий от черепков, обволакивавший ее, словно дым или едкое облако. Даже на расстоянии нескольких футов, в непростых условиях она почувствовала действие странного, соблазнительного древнего аромата. Река печали, пустыня обещаний. Понятные ароматные нотки и нотки загадочные воздействовали на ее разум. Решив остаться в сознании и не затеряться в галлюцинациях, Жас отступила, отказалась принять запах. Странно, но на какое-то время ей удалось сохранить рассудок.
Жас прикинула, что они находились на расстоянии двух с половиной футов от мешочка с черепками. Когда они к нему подойдут, Ани должна будет наклониться, чтобы поднять его. Или она заставит сделать это Жас. В любом случае монахиня должна будет ослабить хватку. Что делать Жас тогда? Схватить пистолет? А если он выстрелит? Выстрел здесь, как предупредил Гриффин, вызовет обвал.
Брат все еще стоял у мешочка, не желая покидать его.
– Робби, – Гриффин более мягким голосом попытался отвести Робби в сторону. – Оставь его. Просто оставь.
Казалось, что Робби не сможет расстаться с черепками.
И в такой ужасный момент, крепко схваченная, с пистолетом у виска, вместо того чтобы беспокоиться обо всем этом, Жас думала только о невероятной вере брата. Как это – верить во что-то с такой силой, что не сдаваться даже перед лицом опасности? Все это было смешно. Жас верила лишь в неверие и рассматривала легенды только как истории, ничего больше. Она была реалисткой: человек создал веру ради того, чтобы избавиться от мрака, обрести опору в бездне пустоты.
Теперь мешочек с черепками был совсем близко. Жас почувствовала, как Ани заколебалась. Неужели она прикидывала, как поднять его?
Глаза Гриффина буравили Жас. Что же он пытался ей сказать? Он наклонил голову в сторону. Что это значит?
У нее был только один шанс, чтобы…
Хватка Ани ослабла. Жас вывернулась из ее рук и отскочила как можно дальше.
Ани наклонилась.
Гриффин подался вперед, что-то поднял с пола. В темноте она не разглядела, что это было. Он поднял руку, и в пещере раздался громкий треск.
Ани упала, растянувшись на полу и выронив пистолет.
Оружие Гриффина, пожелтевший череп с пустыми глазницами, подкатился к Жас.
Затем Гриффин прыгнул на Ани, прижал ее к полу, заломил обе руки за спину и коленом придавил ее еще сильнее.
Монахиня отчаянно сопротивлялась, но Гриффин оказался сильней. Она изогнулась, но он сумел прижать ее к полу, схватил за горло.
– Жас, забери пистолет! – крикнул Гриффин.
Она стала в темноте нащупывать пистолет.
– Робби, хватай… – ему не пришлось закончить свой приказ. Робби уже добрался до шелкового мешочка.
Ани отчаянно сопротивлялась, пытаясь высвободить руки. Ему пришлось приложить все свои силы. Она вынырнула из куртки, вырвалась на свободу, попыталась ударить его ногой, но Гриффин снова заломил ей руки. Монахиня издала пронзительный крик. Через секунду от нестерпимой боли верхняя губа и лоб женщины покрылись крупными каплями пота. Возможно, он вывихнул ей плечо.
– Жас, прощупай ее одежду. Она сказала, что у нее есть веревка, чтобы связать нас.
– Не беспокойся. – Из дальнего угла сводчатой камеры раздался голос, злой, хриплый. – Она привела сюда и меня. Так что отпусти ее и отойди.
Глава 48
После полета большинство студентов и сопровождающих распаковывались и расслаблялись. Через час приедет автобус, чтобы отвезти на частный прием с китайскими и французскими вельможами в музее Оранжери в садах Тюильри.
В маленьком гостиничном номере, который он делил с Ру Шаном, у Се не было никакой возможности расслабиться. Поэтому он предложил Лан и профессору Ву распаковаться позднее и посмотреть город, прогулявшись от маленькой гостиницы на острове Сен-Луи до музея. Профессор Ву, желавший увидеть как можно больше Парижа, с радостью согласился их сопровождать.
– Как здесь красиво, – прошептала Лан, когда они проходили мимо цветочного магазина, выставившего на тротуар ряды роз, маков и пионов. Красные, оранжевые и розовые цветы, пламенея, состязались и дополняли друг друга.
Се был слишком напряжен, чтобы по-настоящему оценить всю эту красоту. Ему с трудом удавалось слушать то, что говорила Лан.
– Куда ни глянь, везде есть на что посмотреть. – Она указала на витрину кондитерской. Золотистые пирожные и коробки конфет громоздились друг на друга, образуя Эйфелеву башню в миниатюре.
К моменту посадки самолета Се совершенно изнемог. Стресс от прохождения таможни с контрабандным телефоном истощил его.
Тревоги оказались напрасны: никаких проблем не возникло. Мобильный телефон преспокойно лежал у него в кармане. Теперь он во Франции.
Проходя по набережной, Лан остановилась, чтобы посмотреть на прогулочный катер, проплывавший мимо, потом повела их на небольшой мост в сторону острова Сите.
– Смотрите, как сверкает река. Как плывут по солнцу облака, словно на картине Моне, – сказала она. – Или Писсаро. Или Сислея.
Се видел только тени деревьев, под которыми люди с однообразными лицами смотрелись так, будто они прячутся.
Париж выглядел живым полотном, и художники стремились привлечь внимание к тому, что наполняло его глаза. Но Се беспокоили эти два дня. Все то, чего он не знал. Когда должна состояться встреча? Что он должен будет делать?
Как это глупо. Он знал, что переживания должны его измучить, создать вокруг него ауру, которая привлечет негатив. В данный момент, прогуливаясь, он не должен был думать о том, что ждет впереди. Он просто должен быть здесь, в данный момент, в Париже.
В детстве в монастыре он запомнил одну фразу, которую предложили ему как загадку наряду с уроками по медитации:
Нет сознания, нет мыслей ни о чем.
Он мысленно повторял ее, пока они шли к Нотр-Дам, и чувствовал, как энергия возвращается к нему. Величественный готический собор был словно молитва, выраженная в камне, требующая внимания, предлагающая помощь и убежище. Вокруг него бродили сотни людей, группы подростков, курящих и катающихся на скейтбордах, разговаривающих, чувствующих себя свободными.
Когда они проходили мимо собора, зазвонили церковные колокола, гулко, мощно, величественно и прекрасно. Звук этот отозвался внутри Се.
Он остановился и медленно осмотрелся, впитывая в себя древние крыши и окна, мосты, пульсирующую реку.
– Профессор, – произнес Се.
Почтенный каллиграф повернулся к нему.
– Благодарю вас за все это.
– Ты это заслужил, – Ву слегка наклонил голову, и Се заметил, как на его губах заиграла улыбка.
Если у Се не получится, то Ву окажется в опасности. Этот восхитительный художник, принявший под свое покровительство подростка, рисковал своей жизнью, чтобы помочь ему.
Лан, заметившая, что произошло, на мгновение взяла Се за руку. Ее тихие глаза тоже улыбались.
– Представляешь, каково это – быть художником и жить здесь? – спросила она.
Се покачал головой.
– А каково не вернуться обратно? Сбежать. Теперь. В эту минуту. Просто убежать. Остаться во Франции. Писать? – От этой мысли у нее перехватило дыхание.
– Опасные мысли, моя дорогая, – сказал Ву.
Не успел Се отреагировать, как что-то заметил.
Неподалеку от них, справа от группы детей, Се увидел Ру Шана. Здесь он мог быть только по одной причине. Он за ними следил.
Глава 49
Незваный гость носил круглые очки, а на шлеме была настолько мощная лампа, что, когда незнакомец повернулся, свет мгновенно ослепил Жас.
Разглядев его лицо, она заметила, что оно испачкано грязью, либо для конспирации, либо вследствие путешествия сюда, поэтому черты его были неразличимы. Но точно азиатские, подумала Жас. Как у Ани.
Все замерли.
Гриффин продолжал удерживать Ани. По выражению ее лица было видно, что боль нестерпимая, но она не издала ни звука.
Робби стоял рядом с Жас, заботливо обняв ее за плечи.
Пришелец оставался в дальнем углу камеры.
– Я приказал отпустить ее. – В просторном помещении гулом отозвался его голос.
Гриффин не шелохнулся.
– У меня пистолет, – предупредил незнакомец.
– Да, знаю. Но и у нас тоже, – сказал Гриффин. – И если мы все выстрелим одновременно, то вызовем большой обвал. Возможно, не один. Мы в очень старых катакомбах. Громкий звук может обрушить здесь все.
– Ты блефуешь.
– Проверь.
По спине Жас прокатилась капля пота.
Мужчина подошел к ней и брату. Проигнорировав Жас, он уставился на Робби.
– Ждал встречи с тобой лицом к лицу, – сказал он. – Чтобы передать тебе это, – он плюнул. Густой плевок угодил прямо в щеку Робби. – За то, что ты сделал с… – Он осекся. – С Фуше.
Потом он ударил Робби пистолетом в висок.
Жас попыталась удержать Робби, когда тот начал падать, но оказалась не с той стороны. Он уткнулся лицом в каменную стену и повредил прежнюю рану. Кровь мгновенно хлынула ему за ворот, под куртку.
– Не смей его бить, – возмутилась она, бросаясь к Робби.
– Заткнись, а то сама получишь.
Жас обхватила брата за голову.
– Робби?
Он хрипло ответил:
– Я в порядке.
– Только тронь их еще раз, и я расправлюсь с твоей подружкой, – крикнул Гриффин, еще сильнее заломив руку Ани. Она проглотила крик.
– Можешь делать с ней все, что угодно. Мне нет до нее никакого дела. Я здесь, чтобы забрать осколки сосуда.
– Хочешь, чтобы она умерла ради того, чтобы забрать их?
Человек не обратил на Гриффина никакого внимания. Он присел рядом с Робби.
– Ну что же, месье парфюмер, где они? – Голос его прозвучал тихо, почти ласково.
Когда Робби не ответил, грабитель воспользовался пистолетом, как молотком, ударив его.
– Перестаньте! – крикнула Жас, схватив его за руку. Мужчина отшвырнул ее в сторону, но, сделав это, он повернулся спиной к Гриффину, который отпустил Ани и прыгнул на него.
Ани успела выкрикнуть предупреждение:
– Уильям!
– Держи ее! – крикнул Гриффин Жас.
Монахиня пыталась встать на ноги. Жас добралась до нее в два прыжка. Несмотря на силу, ей было слишком больно. Она пыталась сопротивляться Жас и почти победила, но Жас сумела схватить ее за раненое плечо. Сдерживая слезы, Ани впервые взвыла от боли.
Жас навалилась на нее и прижала к полу.
Мгновенно ее окутал запах Ани. Такие интимные ароматы, пот, кожа, дыхание. Жас смогла различить черный чай и можжевеловые ягоды, хлопок и тальк, намек на соль и еще что-то.
Вонь человека, изнасиловавшего Мари-Женевьеву, насмехавшегося над ней. Он говорил о том, что ее бог не смог ее уберечь от страдания. Тот был мужчина, а это женщина. Но запах у них был одинаковый.
Нет. Не теперь. Жас не могла позволить сознанию исказиться. Не теперь.
Она подняла взгляд в поисках Робби. Фонарь на шлеме осветил угол, где, как показалось, разверзлась земля. Робби там не было. Потом она увидела, как он ползет к Гриффину. Вероятно, чтобы помочь. Но, измученный болью, Робби едва передвигался.
Гриффин боролся с незнакомцем. Фонари на шлемах создавали на стенах камеры бешеный танец света и теней, метавшихся по полу, разбросанным костям и обломкам.
Потом незнакомец высвободил правую руку.
– Осторожно! – крикнула Жас, когда тот поднял руку.
Гриффин успел уклониться, пистолет пролетел мимо. Гриффин вцепился в него сильнее, и они снова покатились по полу.
Теперь они боролись в дальнем углу камеры, скрывшись в темноте.
Жас не видела, что там происходит, и слышала только стоны. Был ли это голос Гриффина или незнакомца?
Мощная вспышка молнией пронеслась по помещению.
Незнакомец стоял, а Гриффин лежал.
– Ну, хватит. Где эти проклятые черепки?
Гриффин посмотрел на Жас.
– Ладно, Жас, отдай ему футляр.
Она готова была сказать, что его у нее нет, но передумала. Что он делал? Чего хотел от нее?
– Брось его сюда. Пусть подавится. У нас нет больше выбора, – приказал Гриффин.
Что ей делать?
– Тебе отдать? – спросила она.
– Нет, не мне. Отдай ему, Жас.
Гриффин имел в виду только одно. Он хотел, чтобы мужчина отвлекся. Жас схватила лежавший рядом с Ани череп, которым раньше воспользовался Гриффин. Стараясь целиться не в мужчину, но рядом с ним, она бросила череп – достаточно близко, чтобы он подумал, что сможет его поймать, но достаточно далеко, чтобы не дотянулся.
Через камеру полетел темный предмет.
Мужчина поднял руки, думая, что это то, что ему нужно, и потянулся, стараясь поймать.
Как раз в этот момент Гриффин столкнул его с уступа.
Как это просто. Толкнуть одним движением. Мужчина в очках исчез. Остался лишь свет от фонаря на его шлеме, устремленный в сводчатый потолок.
Доли секунды было тихо, потом всплеск воды и грубое ругательство.
Гриффин склонился над обрывом.
– Надеюсь, вы не ушиблись. Тут глубина футов двадцать.
Никакого ответа.
Гриффин и Жас связали руки монахини веревкой, которую Жас нашла в одежде Ани. Потом они помогли Робби с его огромной шишкой на голове. Но в остальном он был в полном порядке.
– Теперь займемся ею, – сказал Гриффин Жас.
– Что ты собираешься с ней делать?
– Помоги поднять ее.
Когда они поставили монахиню на ноги, Гриффин кивнул в сторону дальнего угла камеры, и они потащили ее туда.
На краю обрыва Жас наклонилась. Мужчина в очках стоял по пояс то ли в грязи, то ли в воде, в одной из многочисленных шахт подземелья.
– О’кей, – сказал Гриффин Ани. – Прыгай. Это вода. Мы не собираемся делать тебе больно. Просто на время хотим вывести тебя из дела.
Она не шелохнулась.
Гриффин подтолкнул ее ближе к краю.
– Если не прыгнешь, то я тебя толкну, а если я тебя толкну, то смогу перепутать плечо.
С обрыва она прыгнула сама.
Несколько секунд спустя послышались два звука, всплеск воды и то, что показалось Жас сдавленным криком.
– Составите компанию друг другу, – Гриффин схватил свой рюкзак и подошел к краю обрыва. Расстегнув карман, он засунул туда руку. – Вот немного воды, чтобы не померли, – он швырнул им одну бутылку, потом другую. – Как только доставим нашу посылку по адресу, сообщим полиции, где вас искать. А пока наслаждайтесь, особенно ты, сестричка. Кажется, здесь достаточно тихо, чтобы помедитировать.
Глава 50
Гостиная Л’Этуалей никогда не казалась Жас такой красивой, как теперь. Старая выцветшая обивка и протертые ковры, музыка Прокофьева и запах сладкого чая приветствовали возвращение Жас домой.
Когда они вошли, Малахай встал.
– Что случилось? Вы оба в порядке? Робби хорошо себя чувствует?
– Мой брат в полном порядке. – Жас покачала головой, вспомнив их спор. Робби настоял на том, чтобы остаться в подземелье, убедив сестру, что знает там сотни укромных мест, чтобы скрываться. Они запланировали встречу через два часа, пока Гриффин успеет добраться до буддийского центра и постарается организовать Робби встречу, ради которой он готов был рисковать жизнью. – Но он решил остаться внизу.
Пока Гриффин объяснял, что случилось в катакомбах, Жас улеглась на кушетку, листая книгу, которую читал Малахай. Книга из дедушкиной библиотеки в переплете из марокканской кожи: «Волшебные сказки Древнего Египта», часть его дорогой коллекции, посвященной магии.
Когда Жас была ребенком, у них был ритуал. Первого числа каждого месяца дедушка выбирал для нее книгу, которую она должна была прочесть, и торжественно вручал ей за обедом, словно это был еще один шаг посвящения ее в тайное общество. С религиозным благоговением, приготовив школьные уроки, она спускалась в библиотеку и читала с ним одну главу.
Некоторые книги были очень старыми, и ей приходилось быть крайне осторожной, чтобы не порвать страницы. Дед заметил, как осторожна она была. «Да, Жасинта, книги редкие, – говорил он. Дедушка и отец были единственными, кто называл ее полным именем. – Но главная их ценность в тех знаниях, которые они содержат».
Читать она садилась за изящный, красного дерева с медной отделкой стол, освещенный стеклянной лампой от Дайм Нэнси с узором из роз на светло-зеленом фоне. Потом они с дедушкой медленно пили горячий шоколад из старинных фарфоровых чашек и обсуждали прочитанное.
Дедушка очень серьезно относился к содержанию книги, верил, что вместе с древними египтянами утрачена важная отрасль науки, которую обязательно надо открыть заново.
Любимой у Жас была книга о Джеди, древнеегипетском волшебнике, возвращавшем мертвых в мир живых. Эту книгу Жас попросила перечитать еще раз. Книга была написана в двадцатые годы двадцатого века, когда в мире возрос интерес к египтологии и открытиям великого археолога Говарда Картера, и была полна комментариев. Жас изучила заметки деда и текст. Он отметил все упоминания о травах, маслах, специях и цветах, словно хотел разгадать животворный рецепт повествователя.
Жас вспомнила кое-что еще: дедушкину записную книжку в переплете из черной кожи. В ней были не только вероятные рецепты зелья Джеди, но и всевозможные алхимические изобретения, рецепты древних народов. На столе стояла тяжелая стеклянная чернильница. Жас помнила, как дед наполнял свою авторучку угольно-черными чернилами, как рука его опускалась на бумагу и выводила тонкие, как паутина, строчки. Где теперь эта записная книжка?
Гриффин все еще рассказывал про то, что произошло в лабиринте.
– Женщина и сообщник мертвы? – спросил Малахай.
– Живы, даже не ранены, – сказал Гриффин. – Только плечо вывихнуто.
– Они же хотели вас убить, – озабоченно проговорил Малахай.
Жас поежилась.
Малахай повернулся к ней.
– Как хорошо, что вы в порядке. – Потом, словно бы невзначай, он спросил: – А что случилось с осколками сосуда?
– Робби ни за что бы не отдал их, – сказала она. – Они все еще у него.
Малахай наклонился к Жас, положил ладонь ей на запястье, проверил пульс и сосредоточился. Его прикосновение было приятно, ей нравилось, что кто-то беспокоится о ней и хочет позаботиться. Она все еще чувствовала, как Ани бьется под ней, все еще мелькали перед глазами обрывки картин, когда они пробирались через тоннели, скрип костей, имена на стене.
Отпустив ее руку, Малахай сказал:
– Ты все еще взволнована. – Он встал и направился в кухню. – Приготовлю тебе горячего чая с прекрасным бренди твоего брата.
– Бренди моего отца, – поправила его Жас. – Робби любит вино.
– Да, у твоего отца прекрасный выбор бренди.
Жас промолчала.
Глядя, как Малахай выходит из комнаты, Гриффин нахмурился.
– Что случилось? – удивилась Жас.
– Ничего. – Он покачал головой.
– Жаль, что мы оставили Робби там внизу совсем одного. Ты уверен, что они не смогут выбраться из шахты?
– Не представляю, как они смогут это сделать. Но даже если смогут, то Робби уже далеко. Спрятался где-то глубоко в пещере. Там он в большей безопасности, чем где бы то ни было.