Рукопись Ченселора Ладлэм Роберт
— Нет ли здесь лестницы?
— Чего?
— Лестницы… Другого выхода. — Ченселор взял полную Брунхильду под руку и спрятался за нее от появившегося из лифта мужчины.
— Мне кажется, я узнала вас! — Тонкий, высокий голос принадлежал блондинке-журналистке, с которой Питер не был знаком. — Вы — Пол Ченселор, писатель.
— Почти угадали… Не знаете, где здесь выход? Мне нужно срочно спуститься вниз.
— Воспользуйтесь лифтом, — ответила журналистка. — Вон, кабина только что подошла. — Она отодвинулась в сторону и указала, где находится лифт.
Это привлекло внимание мужчины, и он сквозь толпу направился к Питеру. Тот попятился назад.
В дальнем углу зала Ченселор заметил стол с холодными закусками, а за ним вращающуюся дверь в буфетную, откуда выходили официанты. Он бросил пустой бокал одному из них, подхватил удивленных журналисток под руки и двинулся с ними к этой двери.
Мужчина находился всего в нескольких ярдах от него, а вращающаяся дверь — за столом. Питер отошел в сторону, все еще держа женщин под руки. Когда мужчина вынырнул из толпы, Ченселор рванул их к себе, а затем изо всех сил толкнул навстречу устремившемуся к нему преследователю. Тот вскрикнул — карандаш Брунхильды проткнул ему нижнюю губу, из которой закапала кровь. Питер же сунул руки под широкий стол с закусками и двумя чашами с пуншем и приподнял его. Приборы, посуда, напитки и закуски — все полетело на пол.
Поднялся крик, кто-то свистнул в свисток, а Ченселор через вращающуюся дверь бросился в буфетную. На стене слева он увидел красную надпись: «Выход». Потом он схватил сервировочную тележку и с такой силой потянул за собой, что у нее отскочило колесо. Миски с салатом попадали перед вращающейся дверью. Питер подбежал к выходу и толчком распахнул дверь. Он оглянулся — вход в буфетную был завален грудой битой посуды. Никто его не преследовал.
На лестнице тоже никого не было. Держась за перила и перескакивая через несколько ступенек, Питер помчался вниз. И вдруг остановился, ударившись коленом о металлическую стойку перил. Внизу, возле двери вестибюля, стоял человек, которого он видел в последний раз на Коннектикут-авеню. Тогда он выскакивал из машины, как персонаж его нового романа. Теперь же это был вполне реальный человек, реальным был и пистолет в его руке.
Но это же кошмар какой-то! Питеру пришла в голову даже сумасшедшая мысль о магнитофоне, спрятанном в нагрудном кармане. Он непроизвольно поднял левую руку, чтобы включить его. Включить несуществующий магнитофон? Что это происходит с ним?
— Что вы хотите? Почему преследуете меня? — прошептал он, уже не сознавая, где фантазия, а где реальность.
Ответ мог быть приблизительно таким: «Мы просто хотим поговорить с вами. Убедиться, что вы понимаете…»
Нет! В сознании Питера что-то взбунтовалось, и он прыгнул с лестничной площадки, как ему показалось, куда-то в пространство. Сквозь лавину звуков, поднимавшихся откуда-то из глубин сознания, он услышал тошнотворный плевок выстрела, но пуля почему-то не тронула его, и он никак не мог в это поверить. И вдруг Питер почувствовал, как его собственные руки ухватили мужчину за волосы, как он навалился на преследователя всем телом и толкнул так, что тот врезался головой в металлическую дверь.
Реальный мужчина, вооруженный реальным пистолетом, упал без сознания. Его голова и лицо были в крови. Питер поднялся и, все еще пребывая в шоковом состоянии, попытался отделить вымысел от реальности.
Нужно было немедленно бежать. Ничего другого не оставалось. Он резко распахнул дверь и ринулся вперед по мраморному полу. У выхода по-прежнему стоял охранник. Одна рука его лежала на кобуре, а другой он держал около уха переносную рацию.
Когда Питер подошел к нему, он спросил:
— Что-то случилось, да?
— Пара пьянчуг, кажется…
— Вас нашли двое парней? Они сказали, что вы из ФБР.
Питер остановился, придерживая рукой входную дверь:
— Что?!
— Ваши помощники… Двое… Они пришли сразу после вас и предъявили мне удостоверения. Они тоже из ФБР.
Ченселор уже не слушал его. Это ли не наваждение в буквальном смысле слова? ФБР! Он пробежал несколько ступенек, почти ничего не видя и едва дыша.
— Судя по счетчику, у вас еще есть время, мистер…
Такси стояло в двух-трех ярдах от Питера, у тротуара. Он подбежал к нему и, усаживаясь, бросил водителю:
— Поезжайте к Эллипс-роуд. И прошу вас, побыстрее. Потом к парку Смитсоновского института, пожалуйста. Я скажу, где меня высадить.
Такси набрало скорость.
— Это не имеет значения, раз деньги уплачены.
Питер резко обернулся и посмотрел через заднее стекло на Коркоран Гэлери. По ступенькам сбегал мужчина. Одной рукой он закрывал лицо, в другой держал переносную рацию. Это был человек, которому полная Брунхильда проткнула губу карандашом. Он наверняка видел, как Питер садился в такси. Его коллеги, вероятно, тоже были где-то поблизости.
Такси выехало на Эллипс-роуд. Памятник Вашингтону — стела, освещенная прожектором, — остался южнее.
— Потише, пожалуйста, и поближе к газону, — попросил Питер, — но не останавливайтесь. Я выпрыгну, однако не хочу… — Он перешел на шепот и пытался поточнее выразить свою просьбу.
Водитель пришел ему на помощь:
— Вы не хотите, чтобы тот, кто следит за вами, видел, как вы выпрыгнули, не так ли?
— Так.
— Вы попали в беду?
— Да.
— Нелады с полицией?
— Ей-богу, нет. Это личные счеты.
— Я вам верю. Вы поступили честно по отношению ко мне, так же поступлю и я. — Машина начала замедлять ход. — Ярдов через пятьдесят, в конце поворота, прежде чем я выйду на прямую, прыгайте, а я промчусь на скорости еще пару кварталов. И никто вас не заметит. Поняли?
— Да, понял. Спасибо.
— Действуйте!
Машина замедлила ход. Ченселор открыл дверцу и прыгнул. Центробежная сила выбросила его через бровку на траву.
Водитель дал продолжительный сигнал. Другие машины стали резко отворачивать вправо, давая ему дорогу, потому что сигнал звучал так тревожно, будто кто-то попал в беду.
Питер наблюдал за происходящим из своего укрытия в траве. Лишь одна машина не замедлила ход и не отвернула вправо, как это сделали другие, шедшие впереди и сзади такси. Не обращая ни на кого внимания, она мчалась прямо за такси. Это был черный лимузин, который Питер видел на Нью-Хэмпшир-авеню.
Какое-то время Питер лежал неподвижно. Где-то вдали завизжали шины. От Эллипс-роуд в направлении Континентал-Холл в поворот входила еще одна машина. Так его ищут? Он поднялся и побежал по траве и грязи.
Наконец Питер почувствовал под ногами бетон — он оказался на улице. Впереди уже видны были здания, а мимо него медленно катились автомашины. Он побежал, зная, что вот за этими темными зданиями и деревьями находится Смитсоновский институт, споткнулся, упал и покатился по тротуару. И вдруг позади себя явственно услышал топот бегущего человека. Они нашли его!
Питер поднялся и бросился вперед. Он напоминал сейчас принтера, рванувшегося вперед раньше, чем прозвучал выстрел стартера. Он бежал туда, куда подсказывал ему инстинкт, и неожиданно увидел то, к чему так стремился, — силуэт здания Смитсоновского института. Он бежал изо всех сил по нескончаемому газону, перепрыгивая через провисшие цепи, ограждавшие дорожки, и наконец, запыхавшись, остановился перед огромным зданием.
Он достиг цели. Но где же Лонгворт? В какой-то момент ему показалось, что он слышит шум позади себя. Он обернулся — никого.
Вдруг откуда-то из темноты, из-за ступенек, блеснули два узких луча света. Лучи шли низко, от статуи, стоявшей на верхней ступеньке слева. Они блеснули еще раз, будто целились в него. Питер быстро зашагал на свет. Он подходил все ближе и ближе, ему оставалось преодолеть тридцать, двадцать ярдов до темного угла массивного здания музея, перед которым рос кустарник.
— Ченселор, ложитесь!
Питер бросился на землю. Блеснули две вспышки. Стреляли, видимо, из пистолета с глушителем, потому что он слышал только, как позади него упал человек. Питер едва различил в руке сраженного пулей пистолет.
— Тащите его сюда, — прошептал кто-то из темноты.
Утратив способность мыслить, Ченселор повиновался приказу. Он оттащил тело по траве в тень, а затем пополз к Алану Лонгворту.
Лонгворт умирал. Он сидел, прислонившись к стене Смитсоновского института. В правой руке он держал пистолет, с помощью которого только что спас Питеру жизнь. Левая рука его лежала на животе, и все пальцы были в крови.
— У меня нет времени, чтобы поблагодарить вас, — тихо, едва различая собственный голос, сказал Ченселор. — А может, благодарить вас и не стоит, ведь он был одним из ваших людей.
— У меня нет никаких людей, — возразил Лонгворт.
— Мы поговорим об этом позже. А сейчас вы пойдете со мной. Прямо сейчас! — Питер произнес это сердито и с трудом поднялся.
— Я никуда не пойду, Ченселор. Если я буду сидеть спокойно, не двигаясь, то у меня в запасе есть несколько минут, а если пошевелюсь, то и этого времени не будет. — В голосе Лонгворта снова появились странные гортанные звуки.
— Тогда я пойду поищу помощи, — сказал Питер голосом, в котором сквозил страх. Он не мог допустить, чтобы Лонгворт умер, умер теперь. — Я вызову «скорую помощь»…
— Поверьте, мне уже ничто не поможет. Но я хочу вам кое-что рассказать, чтобы вы все поняли…
— Я и так все понимаю. Группа фанатиков пытается разложить изнутри ФБР и захватить власть в свои руки. Вы — один из них.
— Это неправда. Дело выходит за рамки ФБР. Мы пытаемся помешать им. В частности, я пытался, а теперь единственный человек, который может это сделать, — вы. Именно вы ближе всех подошли к цели. Ни у кого нет таких возможностей.
— Почему?
Лонгворт игнорировал его вопрос. Он лишь сделал глубокий вдох:
— Пропавшие досье… Досье Гувера…
— Никаких пропавших досье нет… — перебил его Питер. — Есть такие, как вы, и те, одного из которых вы только что убили. Вы ошиблись, Лонгворт. Преследуя меня, он показывал свое удостоверение. Он — один из ваших, из ФБР…
Лонгворт пристально взглянул на убитого:
— Итак, маньяки узнали о досье. Видимо, это закономерно. Теперь досье использует тот, к кому они попали. Это прекрасное средство, чтобы сбить со следа. На них можно свалить что угодно.
Ченселор не слушал Лонгворта. Его волновало одно — как доставить этого человека к Куину О’Брайену?
— Меня не интересуют ваши рассуждения.
— Вы говорите, что любите ту женщину, — проговорил Лонгворт, тяжело дыша. — Если это так, то вы выслушаете меня.
— Сукин сын, не вмешивай ее в это дело!
— Ее мать, ее отец… Это все из-за них… Что-то случилось с ее матерью…
Питер опустился на колени:
— Что вам известно о ее матери?
— Немного, но вы можете узнать больше. Верьте мне. Для начала признаюсь, что я не Лонгворт.
Ченселор вытаращил глаза от удивления, однако понял, что собеседник говорит правду. Реальность и вымысел опять переплелись, но как отгадать, что есть что? Из-за темно-серых облаков выплыла луна, и Питер впервые получил возможность разглядеть лицо Лонгворта. У него не было ни бровей, ни ресниц. Только голые глазные впадины, а вокруг пузыри от ожогов. Значит, его били, пытали…
Глава 28
— Меня зовут Стефан Варак. Я специалист по шифрам и работал в Совете национальной безопасности. Кроме того, я выполнял определенные поручения для группы…
— Варак? — Питеру потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить это имя, но, вспомнив его, он похолодел: — Вы же человек, которого ищет О’Брайен!
— Куин О’Брайен?! — спросил Варак, корчась от боли.
— Да, я говорил именно с ним. Он пытался связаться с вами…
— Я не имел возможности получать какие-либо сообщения. А вам повезло: Куин — один из самых энергичных и честных людей в ФБР. Верьте ему. — Варак закашлялся, по его лицу было видно, как мучительно он страдает. — Если маньяки начнут действовать в открытую, О’Брайен найдет способ помешать им.
— Что вы хотели мне рассказать? Что вам известно о жене Макэндрю?
Варак поднял окровавленную руку.
— Я должен кое-что объяснить вам, и немедленно. Постарайтесь меня понять. С самого начала, планируя наши действия, мы рассчитывали на вас. Нам нужно было вовлечь вас, заставить предпринять определенные шаги, а врагов — реагировать на ваши действия и тем самым раскрыть себя. Вовлекая вас, мы использовали и правду и ложь… — Спазмы помешали Вараку закончить мысль.
Ченселор подождал, пока спазмы пройдут, а потом спросил:
— Что значит — и правду и ложь? О чем идет речь?
— Я же говорил, о досье. Они исчезли.
— Значит, убийства не было?
— Не могло быть. — Варак уставился на Питера, часто дыша. — Люди, боровшиеся против Гувера, были людьми благородными. Защищая тех, кто стал жертвами Гувера, они использовали законные средства.
— Однако досье украли?
— Да, украли, но только часть их — от М до Z. Запомните это… — У Варака снова начались спазмы.
Питер обнял его за плечи — ничего другого он придумать не мог.
Хотя Варака трясло, он продолжал:
— А теперь придется порассуждать… Я позаимствовал это слово у вас… — Взор Варака снова затуманился, в речи появился акцент.
— Мое слово? Что вы хотите сказать?
— В четвертой главе вашего романа…
— Моего романа?!
— Да, рукописи…
— Вы читали ее?
— Да.
— Каким образом вам это удалось?
— Это не имеет значения. И потом, сейчас нет времени для объяснений… Ваше «Ядро»… Вы концентрируете внимание на трех персонажах: сенатор, журналистка, член правительства. — Глаза Варака становились мутными, голос слабел.
— Ну и что же? — допытывался Ченселор, не понимая, о чем хотел сказать Варак.
— Они стремились использовать досье во имя добра… — Умирающий Варак глубоко вздохнул. — Это ваши слова.
Питер вспомнил. В рукописи именно эти слова о досье он вложил в уста бывшего члена правительства: «Досье можно использовать так, как Гувер, а можно использовать и во имя добра…» Это явно ошибочное умозаключение, которое может привести к трагедии.
— Ну и что же? Что вы имеете в виду?
— Что так и произошло в действительности… — На какое-то мгновение взгляд Варака прояснился — очевидно, он собрал в кулак весь остаток сил. — Человек превратился в убийцу. Убийцу, нанимающего других убийц.
— Кто?
— Пять человек… Один из четырех… потому что Браво не мог… Ни в коем случае не мог…
— Что вы сказали? Кто такой Браво?
— Величайшее искушение — использовать досье во имя добра.
— Величайшее?.. Но это же шантаж.
— В этом-то и заключается трагедия…
О Боже! Варак опять говорил его, Питера, словами.
— Какие пять человек? Что вы имеете в виду?
— Венис вам известен… Браво тоже, но это не он. Ни в коем случае не Браво… — Варак с трудом приподнял окровавленную правую руку, которой зажимал рану в животе, дотянулся до кармана пиджака и вынул оттуда листок белой бумаги, испачканный в крови: — Один из четырех. Сначала мне казалось, что это Баннер или Парис. Однако теперь я в этом не уверен. — Варак передал листок Ченселору: — Венис, Кристофер, Баннер, Парис, Браво — это все псевдонимы. Но речь идет только о четверых, не о Браво…
— Венис… Браво… Кто они?
— Группа людей… Ваше «Ядро»… — Варак снова зажал рану рукой. — Один из них знает…
— Что он знает?
— …Что скрывается за событиями под Часоном, знает что-то о матери…
— Вы говорите о Макэндрю?
— Не о нем, а о ней. Он только приманка…
— Приманка? Прошу вас, поточнее, пожалуйста.
— Резня… Вернее, то, что послужило причиной резни под Часоном.
Питер взглянул на окровавленный листок. На нем были написаны имена.
— Один из этих людей? — спросил он умирающего, сам не понимая, зачем спрашивает.
— Да.
— Почему?
— Вы и дочь Макэндрю… Вы… Цель состояла в том, чтобы направить вас по ложному пути, заставить поверить, что разгадка кроется именно здесь. Но это не так.
— Какая разгадка?
— Тайна Часона. Вернее, того, что пытаются замаскировать ею…
— Ну, хватит. О чем вы говорите?
— Только не Браво… — Взгляд Варака снова помутился.
— Кто такой Браво? Один из них?
— Нет… Ни в коем случае не Браво…
— Что произошло, Варак? Почему вы так уверены относительно Часона?
— Есть другие люди. Они помогут…
— А как в отношении Часона?
— Дом на 35-й улице. Они схватили меня… заклеили глаза… все лицо. Я так и не увидел их. Им нужен был заложник. Им известно, что я сделал… Я не видел их, но слышал голоса. Они говорили на каком-то странном языке и, видимо, были уверены, что я не понимаю их. Но они все время упоминали Часон, и каждый раз… с каким-то фанатизмом. У этого слова должно быть другое значение. Узнайте, какова подоплека событий под Часоном, и это приведет вас к досье.
Варак повалился вперед. Ченселор подхватил его и вернул в прежнее положение.
— Вы должны рассказать мне как можно больше!
— Осталось немного… — Голос Варака совсем ослабел, и Питеру пришлось прильнуть ухом к его губам, чтобы расслышать, о чем он говорил. — Они провезли меня в машине через город, полагая, что я потерял сознание. Ориентируясь по звукам движущегося транспорта, я открыл дверцу машины и, как был, с полосками клейкой ленты на лице, вывалился на дорогу. Они выстрелили в меня и, не останавливаясь, умчались прочь. Мне нужно было встретиться с вами с глазу на глаз, разговаривать по телефону я опасался. И я оказался прав: по двум ложным номерам, которые я вам дал, уже звонили. Если бы я рассказал вам по телефону то, что говорю сейчас, вас бы давно прикончили. Берегите Элисон. Выясните, какова подоплека резни под Часоном…
Ченселор почувствовал, как его охватывает панический страх. Голова буквально раскалывалась от боли. Варак был уже при смерти.
— Вы сказали, что есть еще другие люди. К кому я могу обратиться? Кто поможет мне?
— О’Брайен… — прошептал Варак, уставившись на Питера со странной улыбкой на посиневших губах. — Загляните в вашу рукопись. Там говорится о сенаторе. Им мог бы быть… Обратитесь к нему. Он не боится…
Глаза Варака остекленели. Он был мертв.
Ченселор почувствовал, как застучало у него в висках, как начало мутиться сознание. Ничего разумного в голову ему не приходило. Сенатор… Он пересек рубеж, который не следовало пересекать. Питер отпустил голову Варака, и она стукнулась о землю. Потом медленно поднялся и в ужасе попятился прочь, окончательно утеряв способность соображать. У него оставались лишь силы, чтобы бежать. И он побежал.
Опомнился Ченселор у водоема. Свет, отражаясь в воде, колыхавшейся под еле ощутимым дуновением ветра, мерцал, как тысяча миниатюрных свечей. Как долго он бежал — Питер сказать бы не смог. Постепенно приходя в себя, он на какой-то момент снова представил Нью-Йорк на заре, парк, украшенный скульптурами, и… блондина по фамилии Лонгворт, который спасал ему жизнь. Но на самом деле человека звали не Лонгворт, а Варак, и был он уже мертв.
Питер закрыл глаза. Отрешенность, к которой он так долго стремился, охватила его. Он медленно опустился на землю. Колени его коснулись травы, и он вздрогнул.
Послышался треск приближающегося мотоцикла. Гравий заскрипел под его колесами. Ченселор открыл глаза и огляделся.
Мотоцикл остановился. Свет его фары был направлен вниз. Полицейский слез с мотоцикла и навел на Питера фонарик:
— У вас ничего не случилось, мистер?
— Нет-нет, ничего. Все в порядке.
Полицейский подошел поближе. Ченселор с трудом поднялся и в свете фары заметил, как полицейский расстегивает кобуру.
— Что вы здесь делаете?
— Я… я, право, не знаю. Если говорить правду, то я выпил немного лишнего и решил прогуляться. Я так всегда поступаю. Это лучше, чем садиться в машину…
— Конечно, — согласился полицейский. — Надеюсь, вы не намереваетесь наделать глупостей?
— Что? Что вы имеете в виду?!
— Например, утопиться.
— Что?
Полицейский стоял перед Питером и внимательно разглядывал его.
— Вид у вас довольно помятый.
— Я упал. Я уже говорил, что…
— Знаю, вы перепили. Странно, что запаха не чувствуется.
— А я пил водку.
— Вы чем-то подавлены. Семейные неурядицы? Что-нибудь случилось? Хотите, я отведу вас к священнику или к раввину? А может, лучше к адвокату?
— Вы думаете, я намерен утопиться?
— И такое случалось. Нам приходилось вытаскивать трупы из этого водоема…
— Где мы находимся?
— Вон там — Огайская набережная, — полицейский указал рукой направо, — а за водоемом — памятник Джефферсону.
Питер взглянул на свои часы со светящимся циферблатом. Было чуть больше половины девятого. Он бродил где-то почти два часа, два часа прошли впустую, а ведь у него много дел. Но прежде всего нужно успокоить настороженного полицейского. Питер мучительно подыскивал подходящие слова:
— Послушайте, я отлично себя чувствую. Правда, отлично. Между прочим, мне необходимо позвонить по телефону. Где здесь поблизости автомат?
Полицейский застегнул кобуру.
— На Огайской набережной, примерно в ста ярдах отсюда. Там вы, пожалуй, и такси сумеете поймать. Но если вас снова остановят, будьте осмотрительнее. Другие полицейские могут оказаться построже меня.
— Спасибо за предупреждение, — улыбнулся Питер, — и за заботу тоже.
— Это — мой долг. Так будьте осторожнее.
Ченселор кивнул и зашагал по лужайке в направлении Огайской набережной. Его телефонные разговоры в отеле явно прослушивались. И если бы он позвонил Элисон, то все равно не сумел бы ей ничего объяснить. Поэтому он решил связаться с Куином О’Брайеном.
— Где вы, черт побери, находитесь? Я же вам приказал сидеть в отеле. Какого же дьявола…
— Маньяки пытались убить меня, — быстро прервал его Ченселор, вспомнив, как Варак характеризовал своих убийц.
— Маньяки? — В голосе О’Брайена сквозило явное удивление. — Где вы слышали это слово?
— Именно об этом нам предстоит поговорить. Об этом и о некоторых других вещах. Я только что был в Коркоран Гэлери.
— В Коркоран? Вы были там?
— Да.
— Боже милостивый! — испуганно произнес О’Брайен.
— Сейчас я нахожусь…
— Замолчите! — вдруг вскрикнул агент. — Ни слова больше! Подождите минуту, но трубку не бросайте…
Питер слышал тяжелое дыхание О’Брайена. Тот, видимо, раздумывал над тем, что сказать Ченселору.
— Вспомните наш вчерашний разговор. Вы сказали тогда, что трижды звонили в Нью-Йорк из телефонной будки, пользуясь кредитной карточкой.
— Но я…
— Я же сказал, замолчите! Лучше думайте. Вы звонили до и после пожара в доме на 35-й улице.
— Я…
— Слушайте меня! Речь идет об одном вашем телефонном разговоре. Я не уверен, но мне кажется, он состоялся после происшествия на 35-й улице. Направляйтесь к телефонной будке, из которой вы звонили. Поняли? Не отвечайте сразу, а обдумайте все хорошенько…
Питер пытался понять то, что сказал ему О’Брайен. Никаких трех разговоров он не вел. Он звонил только один раз, звонил Тони Моргану, и было это до ужасных событий, разыгравшихся в доме на 35-й улице. После этого он вообще не звонил по междугородному телефону.
«Обдумайте все хорошенько…» В этом все дело. Агент имел в виду именно этот разговор, именно эту телефонную будку.
— Я вас понял, — сказал Ченселор.
— Хорошо. Разговор состоялся после событий на 35-й улице, не так ли?
Читать бесплатно другие книги:
