Рукопись Ченселора Ладлэм Роберт
— Да. Он умер на моих глазах, но перед смертью успел все рассказать.
— Все?
— Да, начиная с Малибу и кончая последними событиями в Вашингтоне… Как меня обманом вовлекли в вашу игру, как использовали в качестве приманки, чтобы заставить других раскрыться. Прямо он не сказал, но дал понять, что моя жизнь не имела для вас никакого значения. Как вы могли пойти на это?
— Сядьте.
— Я лучше постою.
— Как хотите. Неужели мы уподобимся двум сражающимся гладиаторам?
— Не исключено.
— Если так, вы уже побеждены. Мой шофер стоит на веранде и глаз с вас не спускает.
Ченселор повернулся в сторону окна и увидел неподвижно застывшего шофера с пистолетом в руке.
— Вы думаете, я пришел убить вас?
— Не знаю, что и думать. Убежден только, что ничто не должно помешать нам вернуть досье. Ради этого я бы охотно отдал свою жизнь.
— Досье от М до Z… Человек, захвативший их, зловещим шепотом угрожает по телефону своим жертвам. И это один из четверых: Баннер, Парис, Венис или Кристофер. А может быть, это Браво, что тоже не исключено. Этот человек шантажировал Филлис Максвелл, Пола Бромли и генерал-лейтенанта Брюса Макэндрю. Генерал собирался разоблачить преступление двадцатидвухлетней давности. Он был не в силах молчать после того, как его заставили уйти из армии. Никто не знает, сколько еще людей стали жертвами шантажа. Но если этого человека не найти, если не удастся найти и уничтожить досье, то он будет управлять правительством. — Питер говорил монотонно, без всяких эмоций, тем не менее его слова произвели должное впечатление.
— Вы знаете тайны, которые могут стоить вам жизни, — сказал Сент-Клер.
— После того как я благодаря вам уже несколько раз едва не расстался с ней, меня это больше не удивляет. Я напуган и хочу положить всему конец.
— Я бы тоже хотел положить этому конец. Молю Бога, чтобы все поскорее завершилось и досье были возвращены. Хотелось бы верить, что финал будет именно таким.
— Есть путь, который ведет прямо к цели, по сути дела, гарантирует ее достижение.
— Что это за путь?
— Назовите открыто членов вашей группы. Подтвердите, что досье Гувера исчезли. Форсируйте события!
— Вы с ума сошли!
— Почему?
— Происшедшие события куда более сложны и запутанны, чем представляется вам. — Сент-Клер сел в кресло, поглаживая тонкими длинными пальцами его обивку. Руки у него дрожали. — Вы говорите, что Бромли назвал мое имя? Как это произошло?
— Он выследил меня и попытался убить в поезде. Ему сообщили, что я написал роман, в котором содержится информация о его семье. Полагаю, только вы могли сказать ему об этом. Он назвал ваше имя, и сразу все стало ясно. Все с самого начала, еще со времени нашей встречи в Парк-Форесте. Я был в долгу перед вами, но вы уже взяли с меня плату. Теперь мы в расчете.
Сент-Клер поднял на него глаза:
— Ваш долг? Вы ничего не были мне должны. Однако у вас есть долг перед страной.
— Согласен. Просто я хочу знать, как мне его исполнять. — Питер повысил голос: — Предайте гласности имена членов вашей группы! Сообщите, коль скоро мы заговорили о долге перед страной, что досье Гувера похищены!
— Да погодите вы! — поднял руку Сент-Клер. — Попытайтесь понять, что нас свели чрезвычайные обстоятельства…
— Необходимо остановить маньяка, — прервал его Ченселор.
Браво кивнул в знак согласия:
— Необходимо попытаться остановить маньяка. Стремясь добиться своей цели, мы в ряде случаев превысили данные нам полномочия. Мы использовали правительственные институты, потому что считали наши действия оправданными. Мы понимали, что нам и нашим идеалам грозит гибель. Мы руководствовались исключительно справедливостью, а сохранение тайны организации считали своей единственной защитой.
— Измените правила игры, ведь один из вас уже сделал это!
— В таком случае его необходимо выявить. Но нельзя заставлять других расплачиваться за его грехи!
— Мы говорим на разных языках. Я вам больше ничего не должен, мистер Сент-Клер. Вы использовали меня, управляли мной, как марионеткой, украли мой душевный покой и едва не довели до сумасшествия. И ради чего? Ради того, чтобы вы, Пентагон, Федеральное бюро расследований, Белый дом, министерство юстиции, Конгресс, половина прогнившего правительства продолжали лгать нам? Они говорят народу, что досье уничтожены, но это не так. Я не прошу, я требую, чтобы вы рассказали обо всем общественности. Если вы не обратитесь к народу, это сделаю я!
Сент-Клер старался владеть собой, но унять дрожь в руках ему не удалось. Его тонкие длинные пальцы впились в обивку кресла.
— Расскажите мне о смерти Варака, — попросил он. — Я имею на это право, он был моим другом.
Ченселор рассказал о последних минутах Варака, утаив лишь его вывод о том, что ключом к разгадке всей тайны является Часон. Элисон имела к Часону самое непосредственное отношение, и он не решился довериться Сент-Клеру и назвать ее имя.
— Он умер, придя к убеждению, что досье похитили не вы, а кто-то из оставшейся четверки, — сказал Питер. — «Ни в коем случае не Браво» — эти слова он повторил несколько раз.
— Ну а вы что думаете? Вы убеждены в моей невиновности?
— Пока нет, но вы можете убедить меня… Обратитесь к общественности!
— Понимаю… — Сент-Клер поднялся с кресла, подошел к окну и посмотрел на залив. — Варак сказал, что вам сообщили частицу правды, частицу лжи. Он объяснил свои слова?
— Конечно, пропажа досье — правда, убийство Гувера — ложь. В любом случае я в него не верил и хотел лишь использовать этот мотив в своей книге… Но мы теряем время на бесплодную болтовню. Я жду вашего ответа. Вы намерены обратиться к общественности? Если нет, это сделаю я.
Сент-Клер медленно повернулся. Смятение и страх, которые были написаны у него на лице еще минуту назад, исчезли, уступив место такому холодному высокомерию, что Питер испугался.
— Не угрожайте мне. Вы не в том положении, чтобы угрожать.
— Не будьте столь самоуверенны. Вы не знаете, какие меры предосторожности я принял.
— Вы что же, думаете, что вы герой одного из ваших романов? Не будьте дураком. — Браво бросил взгляд на окно, за которым, уверенно сжимая в руке пистолет, стоял шофер, внимательно наблюдавший за ними. — Ваша жизнь не имеет никакого значения, впрочем, как и моя.
Ченселор почувствовал, что его начал охватывать панический страх:
— В Нью-Йорке есть человек, который знает, что я поехал к вам. Если со мной что-нибудь случится, он назовет ваше имя. Кстати, вы уже разговаривали с ним.
— Я лишь слушал его, — возразил Сент-Клер, — и ни на что не соглашался. Вы оставили свою машину в тупике на берегу Чесапикского залива. В журнале учета Госдепартамента имеется запись о том, что в данный момент я присутствую на совещании вместе с помощником госсекретаря, который поклянется, будто я действительно на нем был. Но мне и не нужно алиби: мы в любой момент можем ликвидировать вас — сегодня, завтра, на той неделе, через месяцы. Однако мы не хотим этого, убийство никогда не входило в наши планы… Четыре с половиной года назад я направил вас в мир книг. Возвращайтесь туда, а мир реальный предоставьте другим.
Питер был ошеломлен. Теперь они поменялись ролями. Страхи Сент-Клера улетучились, как будто те вести, которые ему принес оскорбленный в своих чувствах молодой человек, не имели для него существенного значения. Что послужило причиной такой поразительной перемены? Питер бросил рассеянный взгляд в сторону окна. Шоферу, казалось, передалась та напряженность, которая возникла между ними, и он подошел поближе к оконной раме.
Сент-Клер заметил беспокойство Ченселора и улыбнулся:
— Я же сказал, что вы можете возвращаться. Этот человек здесь лишь для того, чтобы охранять меня. Я не знал, в каком душевном состоянии вы пребываете.
— Вы и сейчас этого не знаете. Откуда у вас такая уверенность, что я не расскажу обо всем, как только выйду отсюда?
— Мы оба понимаем, что это было бы ошибкой. Слишком много людей могут погибнуть, а никто из нас не хочет, чтобы это случилось.
— Мне следует сказать вам, что я знаю, кто скрывается под псевдонимами Баннер, Парис, Венис и Кристофер. Варак сообщил мне их подлинные имена.
— Я так и полагал. Что касается вас, делайте то, что должны делать.
— Черт побери, я обнародую всю эту историю! Убийствам и шантажу надо положить конец!
— По-моему, если вы это сделаете, то Элисон Макэндрю будет мертва еще до начала следующего дня, — с презрительной холодностью сказал Сент-Клер.
Питер весь напрягся и шагнул в сторону Браво. Послышался звон стекла, и сквозь разбитое окно просунулась рука шофера с пистолетом.
— Идите домой, мистер Ченселор. И делайте то, что должны делать.
Питер повернулся и выбежал из комнаты.
Мунро Сент-Клер распахнул стеклянные двери и вышел на веранду. Было холодно, ветер со стороны залива усиливался, небо совсем потемнело. Все предвещало скорый дождь. «Удивительно, — размышлял Сент-Клер, — даже умирая, Варак управлял событиями. Он понимал, что заменить его сможет один человек — Питер Ченселор. Теперь писатель должен стать постоянным раздражителем. У него нет иного выбора, кроме как выйти на Баннера, Париса, Вениса и Кристофера. Он уяснил, что его использовали как марионетку, но не подозревает, что его станут использовать в этом качестве и в будущем. Теперь все дело в том, чтобы не спускать с писателя глаз, следить за каждым его шагом, пока он не выведет их на того, кто похитил досье. Все кончится трагически, и это так же неизбежно, как убийство Гувера. Погибнут два человека — тот, кто предал «Инвер Брасс», и, разумеется, Питер Ченселор. В конце концов, Стефан Варак был профессионалом. Со смертью Ченселора все пути будут отрезаны. «Инвер Брасс» будет распущена, а ее тайна навсегда останется тайной».
Глава 33
— Итак, вы решительно отказываетесь назвать его настоящее имя? — спросил О’Брайен Питера, который сидел против него за кухонным столом. Перед каждым стоял стакан виски, уже наполовину пустой.
— Отказываюсь. Варак был прав: досье не у него.
— Откуда такая уверенность?
— Иначе он не выпустил бы меня живым.
— Ну ладно, не буду больше выпытывать. По-моему, вы свихнулись, но я больше ни о чем не спрашиваю.
Ченселор улыбнулся:
— Вы все равно ничего бы не узнали. Выяснили что-нибудь о наших четырех кандидатах? Есть какая-либо связь с Китаем, пусть даже отдаленная?
— Да. Имеются две заслуживающие внимания версии, две другие маловероятны. Одна из версий выглядит весьма драматично. Я бы сказал, в данном случае речь идет о потенциальном кандидате.
— Кто же это?
— Джейкоб Дрейфус, он же Кристофер.
— Каким образом?
— Деньги. Он организовал в крупных размерах финансирование нескольких международных компаний, действующих с территории Тайваня.
— Открыто?
— Да. Он открыто поддерживал тех, кто хотел помочь Тайваню создать жизнеспособную экономику. У этой политики было много противников, большинство банкиров считали, что Тайвань рухнет, но Дрейфус действовал решительно. Вероятно, он заручился поддержкой Эйзенхауэра и Кеннеди. Ему удалось сплотить поддерживавшие его организации и в одиночку создать на Тайване промышленность.
У Питера пробудились сомнения: все это казалось слишком очевидным. Такой человек, как Дрейфус, действовал бы совсем иначе.
— Раскопали что-нибудь секретное? Тайные сделки или что-нибудь в этом роде?
— Нет, ничего. Да и какое нам дело до тайных махинаций. Деньги всегда означают заинтересованность. А это именно то, что мы ищем.
— Конечно, если основу составляют деньги. Но я не уверен, что составляют. А кто другой возможный кандидат?
— Фредерик Уэллс, он же Баннер.
— А его что связывает с китайскими националистами на Тайване?
— Он синофил. Увлекается историей Древнего Востока. У него одна из лучших в мире коллекций произведений китайского искусства, которые нередко экспонируются в музеях.
— Коллекция произведений искусства? Какое же это имеет отношение к тому, что мы ищем?
— Не знаю, но мы ищем связи с Китаем или китайцами, а это явная связь.
Ченселор нахмурился. «Пожалуй, с точки зрения логики Уэллс более вероятный кандидат, чем Дрейфус, — подумал он. — Человек, увлекающийся культурой другого народа, скорее поддастся влиянию, чем финансист, имеющий дело с деньгами. Может ли так быть, что за прагматизмом Фредерика Уэллса скрывается помешанный на Востоке, враждебный Западу мистик? Или это нелепо? Впрочем, всякое может случиться. Любую мелочь необходимо принять во внимание…»
— Вы сказали, что две другие версии маловероятны. Что вы имели в виду?
— Никто из них не может быть заподозрен в явных прокитайских симпатиях. Однако Сазерленд, он же Венис, вынес приговор не в пользу правительства по иску трех журналистов из Нью-Йорка, которым Госдепартамент отказал в выдаче паспортов для поездки в Китай. Он заявил, что поскольку Пекин не возражал против их въезда, то отказ Госдепартамента не что иное, как нарушение первой поправки к конституции.
— Звучит логично.
— Да, и все было логично. Госдепартамент не обжаловал решение суда.
— А что вы скажете о Монтелане?
— Парис в течение долгого времени активно выступал против китайских националистов. Еще много лет назад он называл Чан Кайши продажным военным диктатором и открыто ратовал за прием красного Китая в члены ООН.
— Многие выступали в поддержку Китая.
— Вот почему я считаю эти версии маловероятными.
— Венис и Парис предприняли действия, которые, быть может, и не прибавили им популярности, но не были необычными.
— Если только у них не было на то других причин.
— Если только… Предлагаю действовать методом исключения. Полагаю, нам надо сосредоточить внимание на Дрейфусе и Уэллсе.
— Можем начать с них, но я намерен войти в контакт со всей четверкой. Встретиться лицом к лицу с каждым из них. — Питер допил виски.
О’Брайен прислонился к спинке стула.
— Повторите, пожалуйста, что вы сейчас сказали.
Питер встал и поставил стакан на буфетную стойку — по одному они уже выпили. После некоторого колебания он налил себе еще виски.
— Сколько у вас людей, на которых мы могли бы рассчитывать? Ну тех, что были в мотеле в Куонтико и потом сопровождали нас.
— Я просил вас повторить, что вы только что сказали.
— Не мешайте мне, — сказал Питер. — Лучше помогайте, а не ставьте палки в колеса. Я — связующее звено между всей четверкой. Каждый из них знает, что меня использовали в качестве марионетки. Один из них знает или будет знать, что я подозреваю его.
— Ну а потом?
Ченселор налил виски О’Брайену.
— Он попытается убить меня.
— Мне это тоже почему-то пришло в голову. И вы думаете, что я соглашусь взять на себя всю ответственность? Ни в коем случае.
— Вам не удастся остановить меня. Лучше помогите.
— Черта с два! Я сумею остановить вас. Я могу официально оформить с десяток обвинений против вас и запрятать в кутузку.
— А что потом? Вы же не сможете встретиться с ними.
— Почему бы и нет?
Ченселор подошел к столу и сел:
— Да потому, что вы — жертва шантажа. Вы что, забыли о Хан-Чоу?
О’Брайен не шелохнулся, он смотрел прямо в глаза Питеру:
— Что вы знаете о Хан-Чоу?
— Ничего, Куин, да и не хочу знать. Могу только догадываться. В тот первый вечер, когда мы встретились, я упомянул о Лонгворте, рассказал вам о том, что случилось с Филлис Максвелл, обронил слово «Часон», и в ваших глазах появился такой страх… Вы произнесли это название так, будто оно убивало вас. И на меня вы смотрели точно так же, как смотрите сейчас, будто обвиняли в грехах, о которых я не имел ни малейшего представления. Вряд ли вы поверите мне, но я придумал вас еще до нашей встречи.
— Что вы там городите? — с напряжением в голосе спросил О’Брайен.
Питер со смущенным видом отпил глоток виски. Он отвел взгляд от Куина и уставился в свой стакан.
— Вы действовали на меня очищающе. Вы — один из моих героев, который признавал свои слабости и умел бороться с ними.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— В каждой истории о пороке должен быть положительный герой, выступающий на стороне правых. Я считаю, разница между сносным романом и комиксом состоит как раз в том, что в романе герой не сразу становится героем, а только после того, как ему удастся преодолеть свой собственный страх. Чувствую, что трагедия — не мое призвание, поэтому ваш страх не будет представлен в виде трагического порока, а только как слабость. Хан-Чоу и есть ваша слабость, не так ли? Это и отражено в досье Гувера.
Куин непроизвольно проглотил слюну, продолжая в упор рассматривать Ченселора:
— Вы хотите, чтобы я рассказал вам обо всем?
— Нет, не хочу, но мне надо знать, почему вас шантажировали. А вас действительно шантажировали еще до нашей встречи.
О’Брайен говорил короткими фразами, как будто опасался собственных слов:
— Накануне той ночи, когда умер Гувер, в журнале учета посетителей появилась запись о визите в Бюро трех человек: Лонгворта, Крепса и Сэлтера.
— Под псевдонимом Лонгворт скрывался Варак, — резко прервал его Питер.
— А так ли это? — возразил Куин. — Вы сказали, что Варак погиб, стараясь возвратить досье. Нелепо рисковать жизнью, пытаясь достать то, что у тебя уже есть. Это был кто-то другой.
— Продолжайте.
— Настоящий Лонгворт не мог посетить Бюро, потому что Крепс и Сэлтер использовали легенды. Но я не смог установить их личности. Другими словами, трое неизвестных получили в ту ночь пропуска в Бюро Гувера. Я начал задавать вопросы. А потом мне позвонили…
— Человек говорил зловещим шепотом?
— Шепотом. Очень вежливый человек, с отличной дикцией. Он приказал мне не лезть не в свое дело. Хан-Чоу был рычагом.
Ченселор наклонился вперед. Два дня назад О’Брайен вел допрос, а сейчас настал его черед. Любитель руководил профессионалом, потому что профессионал был крайне напуган.
— А что такое легенда?
— Заранее подготовленные данные на какое-нибудь имя, используемые в случае необходимости. Биографические данные, сведения о родителях, школе, друзьях, местах работы, послужной список и так далее.
— За какие-нибудь десять минут составляется история жизни человека?
— Скажем, за пару часов. Эти данные необходимо запомнить.
— А что вас натолкнуло на журнал учета посетителей?
— Досье. Некоторые из нас хотели знать, что стало с ними, и мы говорили об этом. Правда, украдкой и только друг с другом.
— Но почему журнал?
— Сам не знаю. Видимо, метод исключения. Я побывал в помещениях для уничтожения списанных документов, проверил входящую информацию. Туда не поступало никаких больших партий материалов. Я даже поинтересовался судьбой коробок с личными вещами Гувера, которые были увезены из «Флагов».
— Из «Флагов»?
— Так мы называли Бюро. Правда, Гуверу это не нравилось и в его присутствии мы никогда не употребляли этого названия.
— И много было таких коробок?
— Совсем немного, чтобы в них можно было унести все досье. Тогда я понял, что они исчезли, и очень испугался. Не забывайте, я знал, как их используют.
— Александр Мередит…
— Кто этот Мередит?
— Вам бы следовало познакомиться с ним. Впрочем, его не существует.
— Это персонаж из вашей книги?
— Да, продолжайте.
— Поскольку не исключалась возможность убийства, я приступил к изучению журнала. Все знали, что Гувер умирает. У нас даже было кодовое обозначение на случай его смерти: «открытая территория». Значение его, надеюсь, вам понятно: кто после него?
— Или что?
— Именно так. Я погрузился в архивы, сосредоточив особое внимание на пропусках, выписанных вечером, так как думал, что досье Гувера вряд ли будут вывозить днем. Казалось, все было в порядке, пока я не наткнулся на записи в журнале в ночь на первое мая. Там я нашел три фамилии. Две из них ни о чем мне не говорили… — Куин замолчал и сделал глоток виски.
— И какова ваша версия? Когда вы узнали, что двое из них лица вымышленные?
— После смерти Гувера, а потом мои предположения подтвердились… — О’Брайен закурил сигарету. — Думаю, что Гувер умер днем раньше, а не тогда, когда официально объявили о его смерти. — Он сделал несколько глубоких затяжек.
— Вот это заявление!
— Это логично.
— Почему?
— Дело в тех вымышленных лицах. Тот, кто послал их, наверняка был посвящен в тайны организации и смог снабдить их подлинными документами. Агент, который дежурил в ту ночь, по фамилии Парк, даже не захотел говорить о них. Он лишь признал, что Гувер лично, по специальному телефону, дал разрешение пропустить их. Этот факт подтвердился, телефоном действительно воспользовались, но не думаю, что Парк говорил с самим Гувером. Он говорил с кем-то другим, кто находился в то время в резиденции Гувера. Однако агенту специальный телефон директора казался святыней, поэтому он убежден, что разговаривал именно с Гувером.
— Итак, он говорил с кем-то из резиденции Гувера. Ну и что же дальше?
— С кем-то, чьи полномочия он не ставил под сомнение. С тем, кто, обнаружив, что Гувер умер, захотел вынести его досье до того, как станет известно о смерти директора. Все было шито-крыто. Думаю, досье изъяли в ту майскую ночь.
— У вас есть какие-нибудь соображения?
— Еще два часа назад они были. Я был уверен, что это сделал Толсон, второй после Гувера человек в ФБР, и маньяки. Но вы меня убедили в том, что это маловероятно.
— Я?
— Да. В Коркоран Гэлери вы чуть было не убили человека. Его нашли на лестничной клетке. Это был один из маньяков. В госпитале ему самым решительным образом предложили сделать выбор: либо он назовет своих сообщников и подаст в отставку, либо его ждет судебное преследование, лишение пенсии и длительный срок тюремного заключения. Разумеется, он выбрал первое. Два часа назад я узнал от нашего человека, что все маньяки подали в отставку. Они не сделали бы этого, если бы досье находились в их руках.
Ченселор внимательно посмотрел на О’Брайена:
— Все это заставляет нас вернуться к нашей четверке — Баннер, Парис, Венис и Кристофер.
— И Браво, — добавил агент. — Считаю, что его надо использовать. Последуйте вашему собственному совету, заставьте его форсировать события. Если он тот человек, за кого вы его принимаете, или тот, за кого его принимал Варак, он не откажется. Навестите его еще раз.
Ченселор медленно покачал головой:
— Вы упускаете из виду самое главное. Он устал, и Варак знал об этом. Вот почему он пришел ко мне. Мы остались вдвоем, О’Брайен. Не ищите помощи.
— Тогда форсировать события придется нам. Пусть общественность узнает настоящие имена четверки!
— А зачем? Они опровергнут все наши заявления, все выдадут за бред жалкого писаки, который стремится создать рекламу для своей книжонки. А что еще хуже, вам и дальше придется жить под страхом Хан-Чоу. — Питер отодвинул свой стакан. — Но они не остановятся на этом. Рано или поздно произойдут два несчастных случая, не надо заблуждаться на этот счет. Для них мы всего-навсего расходный материал.
— Черт побери, они же не могут отрицать, что досье были похищены!
Ченселор внимательно наблюдал за рассерженным, расстроенным агентом. В Куине О’Брайене ожил Алекс Мередит. И Питер решил рассказать агенту все, что знал.
— Боюсь, что могут, и довольно успешно. Исчезла только половина досье — от М до Z. Остальные были возвращены.
О’Брайен казался ошеломленным.
— Возвращены? Но кем?
— Этого Варак не знал.
Куин раздавил в пепельнице сигарету.
— Или не захотел сказать.
— Питер! Куин! — закричала из гостиной Элисон.
О’Брайен первым подскочил к двери. Все было погружено в темноту. Элисон стояла у окна, приподняв портьеру.
— Что такое, что случилось? — спросил Ченселор, подходя к ней.
— Там, на дороге… — решительно указала она. — Вон тот холмик за воротами. Там кто-то был. Я уверена, он стоял там и наблюдал за домом. Потом отодвинулся назад.
Куин быстро подошел к панели в стене, которая была частично прикрыта портьерами. На ней белели два ряда каких-то выпуклых дисков, едва заметных в полумраке. Они напоминали колонки с насаженными на них глазами, тупо смотревшими прямо перед собой.
— Ни один из фотоэлементов не сработал, — сказал О’Брайен таким спокойным тоном, будто они обсуждали погоду.
Питер подумал о том, что еще входит в понятие «цитадель», кроме радиоаппаратуры, пуленепробиваемого стекла и стальных решеток.
— Дом защищен электронными устройствами? По-моему, это вон те вспышки света.
— Да. Они прикрывают дом со всех сторон. А под землей установлены вспомогательные генераторы на случай, если выйдет из строя электросеть. Их проверяют каждую неделю.
— Значит, этот дом очень похож на мотель в Куонтико?
— Тот же архитектор спроектировал его, та же строительная фирма возвела. Здесь все выполнено из стали, даже двери.
— Но входная-то дверь деревянная, — возразил Ченселор.
— Только обшивка, — спокойно пояснил Куин.
— А если это какой-нибудь сосед совершал прогулку? — предположила Элисон.
— Возможно, но маловероятно. Все дома здесь стоят на приусадебных участках размером три акра. Владельцами являются высокопоставленные работники Госдепартамента, которых предупредили, чтобы они держались от этого дома подальше.
— Так просто и предупредили?
— В этом нет ничего странного: дом предназначен для допросов перебежчиков.
— Вот он! — Элисон раздвинула портьеры.
Вдали, между каменными столбами ворот, они заметили фигуру человека в пальто. Он стоял на небольшом холмике на дороге, и его силуэт четко выделялся на фоне ночного неба.
— Да он просто так стоит, — сказал Питер.
Читать бесплатно другие книги:
