Чужие интриги Браун Сандра
– И хотя все обвинения были сняты, однако она тогда так перенервничала, что с ней случился сердечный приступ. Кстати, об этом тоже писали в газетах. Правда, через полгода ей даже разрешили вернуться к работе. Только это было не так просто.
– Естественно, скандал не мог не отразиться на ее репутации, хотя до того времени у нее был безупречный послужной список. Администрация клиники, где произошел инцидент, заставила ее подать заявление об уходе. Джейн взяла фамилию мужа, но ничего не изменилось. Пару раз ее брали на работу, но вскоре под каким-нибудь предлогом увольняли.
– Дай угадаю, – кивнул Грей. – Так продолжалось до того, как ее нанял доктор Аллан.
– Бам! – Барри притворилась, что стреляет в него. – В яблочко!
– То есть они пригласили сиделку, которую уже подозревали в том, что она убила пациента. Разумеется, из сострадания, но…
– Да, на случай, если Ванесса тоже умрет от естественных причин. Если не получится, а сиделка не захочет молчать, тогда умрет она – от сердечного приступа, разумеется.
– Что не вызовет никаких подозрений, поскольку в ее медицинской карте указано, что такие случае уже бывали.
Мысли всех троих текли в одном направлении. Итог дискуссии подвела Барри.
– Иначе говоря, как бы все ни обернулось, у них был идеальный козел отпущения.
– Хорошая работа, – одобрительно кивнул Дэйли.
– Спасибо. – Барри скромно потупилась.
– Полагаешь, доктор Аллан убил сиделку, обставив все так, будто это был еще один сердечный приступ? – спросил Дэйли.
Грей озадаченно поскреб подбородок.
– Все возможно, но лично я сомневаюсь. Джордж… у него кишка тонка для подобных дел. На хладнокровное убийство он вряд ли способен. В отличие от Спенса. Или Дэвида. Вспомните тогда, в клинике – я бы сказал, его гложет страх, а не чувство вины. А что насчет Гэстона? – обернувшись к Барри, спросил он. – Как думаешь, он с ними заодно?
– Нет. Его беспокоит исключительно профессиональная репутация матери.
– И что это нам дает? – спросил Дэйли.
– Не имею ни малейшего понятия, – честно призналась Барри.
Какое-то время они молча переваривали полученную информацию.
– Сдаюсь, – наконец признался Дэйли. – К тому же от этого грохота у меня уже ум за разум заходит. – Он с ненавистью покосился на оравший радиоприемник.
– Успокойся, Дэйли. Не нужно снова сходить с ума.
Сообразив, что проболталась, Барри прикусила язык, но было уже поздно. Дэйли метнул в ее сторону угрожающий взгляд, и Грей моментально почуял, что дело нечисто.
– Что происходит?
– Послушайте, Бондюран, – немедленно ощетинился Дэйли, – это как-никак мой дом, и я могу вести себя как угодно, ясно?
Лицо Грея помрачнело, как туча.
– Если в мое отсутствие что-то произошло, я имею право знать.
– О, ради всего святого! – поморщилась Барри. – Делаете из мухи слона. Просто Дэйли слегка вышел из себя, вот и все. Вы уехали, а вокруг дома несколько раз подряд проехал один и тот же седан. В конце концов Дэйли разозлился, выскочил на крыльцо и послал их… сам знаешь куда. Вот и все.
– То есть теперь они знают, что нам известно о слежке. – На лице Грея ясно читалось неудовольствие.
– Дэйли вовсе не хотел…
– Не нужно меня защищать, – бросил Дэйли. После чего набросился на Грея: – Надеюсь, вы не собираетесь держать меня под замком в собственном доме?! – прорычал он.
– Не будем ссориться, – неожиданно мягким тоном сказал Грей. Для Барри это стало неожиданностью. – Я забочусь лишь о вашей безопасности. И о безопасности Барри. Вы, похоже, так и не поняли, что эти люди ни перед чем не остановятся. Даже перед убийством. Прошу вас, не провоцируйте их – не хочу, чтобы ваша смерть была на моей совести.
Дэйли надулся – точь-в-точь обиженный ребенок, которого ни за что поставили в угол. Он ограничился коротким кивком, давая понять, что принял слова Грея к сведению.
– Проклятье, – буркнул он, поднимаясь на ноги. – Лично я иду спать.
Барри, вызвавшись убрать на кухне, пожелала ему доброй ночи. Грей последовал примеру Дэйли. Поскольку вечернее совещание заговорщиков закончилось, Барри первым делом выключила радио и облегченно вздохнула, когда на кухне установилась благословенная тишина. Потом наскоро навела на кухне порядок и отправилась в гостиную.
Грей устроился в углу дивана, откинув голову на спинку и вытянув длинные ноги чуть ли не на середину комнаты. Полумрак рассеивал только пробивавшийся сквозь щелку между портьерами слабый свет фонарей, поэтому Барри могла различить только силуэт Грея.
Первые восемнадцать лет жизни она была вынуждена провести с людьми, которые были так озабочены тем, чтобы сделать друг друга несчастными, что совсем забыли о необходимости дарить счастье собственному ребенку. Может, поэтому она и выбрала профессию, которая давала возможность быть услышанной. Тележурналистика не для тех, кто привык держаться в тени. Отвергнутая собственными родителями, она добилась того, что теперь о ней знали все. Да, ее ругали все кому не лень, над ней смеялись, – однако игнорировать ее мог разве что дурак. Или Грей Бондюран. Барри страшно бесило то, с какой легкостью он умудрился забыть о ее существовании – вернее, не о ней, а о том, что было между ними. С того самого утра Грей упорно делал вид, что ничего не произошло. Да, конечно, это был случайный секс, и Барри вовсе не рассчитывала, что Грей станет трубить об этом на каждом углу, но чтобы вот так… Тогда, в мотеле, он ведь даже не попытался затащить ее в постель. Большего оскорбления она и представить себе не могла.
Вот и сейчас – развалился на диване и, судя по его виду, витает где-то в облаках. Барри, конечно, догадывалась, что дразнить Грея такое же безумие, как забраться в клетку ко льву, но благоразумие никогда не входило в число ее достоинств.
Закрыв дверь, она направилась прямо к нему.
– Ты не можешь вечно притворяться, что ничего не произошло, – решив, что можно обойтись без предисловий, заявила она.
– Разве? – Хорошо хоть, не притворился глухим, и на том спасибо, мысленно поздравила себя Барри. – Мы ведь уже договорились, что это был ни к чему не обязывающий секс.
– Верно.
Грей пожал плечами, словно давая понять, что тема закрыта.
– Пусть так, но для чего притворяться, что ничего не было? – упорствовала Барри. – Давай просто признаем, что это было.
– Зачем?
– Ну, просто… просто… – Барри тяжело вздохнула. – Не знаю, – выпалила она. – Просто считаю, что это неправильно!
– Из-за твоего отца? – Даже заговори он по-китайски, Барри, наверное, и тогда не удивилась бы так, как сейчас.
– Что тебе известно о моем отце?
– Что его никогда не было дома. Что он постоянно изменял жене, пока не умер, развлекаясь с очередной любовницей, а твоя мать любила его до такой степени, что после его смерти покончила с собой.
– Дэйли разболтал, да? – с горечью спросила она. – Он не имел права обсуждать с тобой мое детство.
– Не обижайся на него. Можно сказать, я приставил ему пистолет к голове. Не в прямом смысле слова, конечно.
– Зачем тебе это, Бондюран?
– А почему тебя так это задело?
– А почему тебя задело, когда я попыталась расспрашивать тебя о прошлом?
В темноте Барри не видела его лица, зато могла бы поклясться, что чувствует на себе его оценивающий взгляд.
– Барри, ты сама сплошное противоречие, забывая, что меня специально натаскивали замечать любые противоречия, поскольку они, как правило, важнее всего.
– Почему это я сплошное противоречие? – неожиданно обиделась Барри.
– Могу перечислить сколь угодно примеров. Чем гаже у тебя на душе, тем старательнее ты изображаешь веселье. Оказавшись в мужской компании, тоже ведешь себя странно – с одной стороны, даешь понять, что секс тебя не интересует, а через секунду… – Грей, спохватившись, вовремя схватил себя за язык. – Хорошее воспитание требует, чтобы на этом я остановился.
– Ты у нас джентльмен! – пошутила Барри.
– Вот мне и захотелось узнать, почему ты такая – то горячая, то холодная. Теперь, после рассказа Дэйли, мне кажется, я стал лучше понимать тебя. Думаю, именно недостаток внимания со стороны отца и сделал тебя амбициозной.
Барри понурилась.
– Ты правда так думаешь?
– Ты всю жизнь из кожи лезла вон, чтобы заслужить его одобрение. Работала, как вол, чтобы он тебя заметил. Ты ищешь любви – и в то же время боишься ее. Ведешь себя как типичная феминистка – спешишь отвергнуть мужчину из страха, что он отвергнет тебя первым, но штука в том, что это противоречит твоей натуре, поскольку ты женщина до мозга костей. Просто из-за отца ты стала с подозрением относиться ко всем мужчинам.
– Я не подозрительная, Бондюран, просто я не дура. И я не ко всем мужчинам отношусь подозрительно – только к некоторым.
– К большинству.
– Потому что большинство мужчин не заслуживает доверия. В отличие от матери, я не потерплю, чтобы мужчина смотрел на меня как на пустое место. В связи с этим вынуждена вернуться к тому, из-за чего я и затеяла этот разговор. Я не жду от тебя ни конфет, ни роз. Просто не старайся делать вид, будто ты в упор меня не видишь.
– Принято.
– Вот и хорошо. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Забравшись в постель, Барри мысленно поздравила себя с тем, что высказала Грею все, что думает. Только почему-то эта маленькая победа не доставила ей особой радости.
Глава 30
Этим утром Ванесса Меррит завтракала в постели. Она не выходила из спальни уже три дня – с того самого вечера, когда Дэвид ударил ее по лицу. Он тоже не заглядывал к жене. Откинувшись на подушки, Ванесса смотрела телевизор – показывали интервью, которое Кэти Курик брала у министра обороны, только что вернувшегося из Северной Африки. Потом прошел репортаж о наращивании военной мощи в Ливии и ракетных ударах по Израилю. Ливийское правительство яростно отрицало всякую причастность к этим налетам. При этом министр настоятельно советовал президенту Мерриту не предпринимать экстренных мер, пока он не получит данные разведки, подтверждающие эти сообщения.
Дэвид придет в бешенство, если его вынудят пойти на экстренные меры, ведь подобные решения всегда непопулярны и наверняка вызовут волну возмущения, чем не преминут воспользоваться его соперники. Любое вмешательство будет стоить ему голосов избирателей.
При мысли о том, какие трудности ждут Дэвида впереди, Ванесса довольно улыбнулась. Однако улыбка моментально сползла с ее лица, как только стук в дверь возвестил о приезде доктора Аллана.
– Что вам нужно, Джордж? – грубо поинтересовалась она, когда он приблизился к постели.
– Это так вы приветствуете меня? – спросил как всегда безупречно вежливый доктор. – Разумеется, я пришел узнать, как вы себя чувствуете.
– Дэвид велел?
Доктор тактично сделал вид, что не заметил ни синяка под глазом Ванессы, ни ссадины на скуле.
– Президент этим утром улетел на Карибы, дабы лично оценить масштабы причиненных ураганом разрушений.
Ванесса кивнула в сторону телевизора.
– В новостях показали, как он делает всем ручкой перед тем, как сесть в самолет. Какой у него был решительный вид! Держу пари, он справится с этим ураганом одной левой – как святой Георгий с драконом. Просто сэр Дэвид Неустрашимый, честное слово!
– Сарказм вам не идет, Ванесса. – Доктор принялся мерить ей давление.
– Как и ссадина на щеке, которую вы так стараетесь не замечать. Неужели Дэвид боится, что я попрошу вас сделать мне пластику? За этим он вас послал – оценить ущерб и дать рекомендации по его устранению?
– Я пришел, поскольку пора померить вам давление. – Сняв манжету, доктор надел ей на руку резиновый жгут и ловко затянул его потуже. – Дэвид считает, что вам нужно больше отдыхать, если вы хотите как можно скорее поправиться.
– Отдыхать? То есть он хочет снова посадить меня под замок?!
«Господи, только не это»! – молча взмолилась она. Да и что толку было кричать и звать на помощь?
Предположим, она закричит. На ее крик сбегутся агенты службы безопасности и что? Снова обвинить Джорджа, что он, мол, пытается ее убить? И чего она этим добьется? И охрана, и эта горничная, что впустила доктора, наверняка одна из шпионок Дэвида, хотя в своих мягких свитерах и шлепанцах она смахивала на добрую бабушку – просто пожмут с жалостью плечами, решив, что она окончательно съехала с катушек. А потом ее опять накачают снотворным и куда-нибудь увезут.
Она в ловушке, и ей некого молить о помощи. Во время той пресс-конференции она предприняла последнюю отчаянную попытку подать сигнал, чтобы ее вытащили отсюда. Может, кто-нибудь – кто-то из тех, кто хорошо ее знал, – заметит, что она не надела обручальное кольцо покойной матери.
Видимо, не заметили. Во всяком случае, Грей точно не заметил. Спенс куда-то исчез, хотя Ванесса не сомневалась, что он душой и телом предан ее мужу. Она помнила, как отец шепотом пообещал, что все уладит, – но шли дни, а все оставалось по-прежнему.
– Я хочу позвонить отцу, – заявила она, вздрогнув, когда доктор принялся протирать ей руку ваткой со спиртом.
– Я дам вам телефон, но немного позже. Сожмите кулак, чтобы я мог взять кровь на анализ.
– Нет, я хочу поговорить с ним прямо сейчас, – запротестовала Ванесса дрожащим от страха голосом. Отбросив в сторону одеяло, она спустила ноги с другой стороны кровати и села. Не обращая внимания на наготу, Ванесса потянулась к телефону, однако руки у нее так тряслись, что трубка выскользнула и отлетела в сторону. Ванесса, застонав от нетерпения, встала на четвереньки и принялась поспешно набирать номер.
– Ванесса, ради всего святого! – Джордж, обхватив Ванессу за талию, попытался оттащить ее от телефона.
– Отпусти меня, сукин сын!
Ванесса отбивалась изо всех сил. Наконец доктору удалось отнять у нее трубку и рывком поставить ее на ноги. Ванесса попыталась вцепиться ногтями ему в лицо.
– Я не позволю тебе снова сделать это со мной! – кричала она.
– Успокойтесь, я просто хочу вам помочь!
– Лживый ублюдок! – прошипела Ванесса. – Может, хватит врать? Мы ведь оба знаем, зачем ты здесь, верно? Тебе снова велели вывести меня из игры, пока не сойдут синяки! Представляю, какие лица будут у избирателей, когда в газетах появятся снимки первой леди с фингалом под глазом, которым она обзавелась во время супружеской ссоры!
– Прекратите, Ванесса, или мне придется снова дать вам снотворное!
– А если он прикажет вам убить меня, ты это сделаешь, Джордж?
– Господи… конечно, нет!
– Лжец! Ты ведь уже пытался – тогда в Хайпойнте. Что у него есть на тебя?
– Не понимаю, о чем вы.
– Раз ты помогаешь ему скрыть убийство, выходит, он держит тебя на крючке. Что он такое знает о тебе?
– Не знаю, о каком убийстве вы говорите.
– О нет, знаешь. Но будешь держать рот на замке из страха перед Дэвидом. Видишь ли, я ведь хорошо его знаю. Именно так он всегда действует. Так что у него есть на тебя, Джордж? Это как-то связано с Амандой? Держу пари, Дэвид нащупал твое больное место – ты ведь до сих пор без ума от своей невзрачной жены, верно? Или он угрожал твоим детям? Это он умеет. Поверь мне, он… Ооо!
Улучив момент, доктор выхватил заранее приготовленный шприц, вонзил иглу ей в бедро и надавил на поршень, прежде чем Ванесса успела ему помешать.
– Простите, Ванесса, но вы не оставили мне выбора.
– У тебя был выбор, Джордж. У каждого из нас есть выбор. Будь ты проклят! – сорвавшись на визг, закричала она. – Гореть вам обоим в аду – и тебе, и Дэвиду!
Тем же вечером, подъехав к своему дому, доктор Аллан вдруг поймал себя на том, что у него нет ни сил, ни желания выйти из машины. Он сидел, тупо уставившись перед собой и бессильно уронив руки на колени. Он был не в состоянии даже открыть дверцу.
В доме горел свет, и при виде освещенных окон на душе Джорджа Аллана немного полегчало. Каждый раз, возвращаясь домой, он боялся, что найдет окна темными, комнаты опустевшими, а шкафы и ящики стола вывернутыми наружу. Доктор жил в вечном страхе, Аманда уйдет от него и заберет с собой детей.
Он помнил, как она поклялась, что будет драться за него, но надолго ли ее хватит? Когда она решит, что с нее хватит? Он ведь не слепой – видел, какое презрение написано у нее на лице, когда он утром спускается к завтраку, опухший, с налитыми кровью глазами и трясущимися руками, корчась от стыда и чувства вины.
Он еще сильнее любил Аманду за то, что она по-прежнему не забывает спрашивать, где он был и чем занимался, хотя его бесило, что она видит его насквозь. У нее как будто имелся встроенный детектор лжи, куда более точный, чем те, что имелись в распоряжении силовых структур. Выкручиваться с каждым разом становилось все труднее.
Из-за непрестанного чувства вины Джордж моментально взрывался, срывал злобу на жене, говорил грубости. После нескольких безобразных сцен Аманда махнула рукой и перестала спрашивать, чего хочет от него Меррит. Может, потому, что ей осточертело постоянное вранье, а может, просто не хотела, чтобы дети наблюдали ссоры родителей.
Глаза Аманды смотрели на него с упреком и презрением. Джордж чувствовал, что ее терпению вот-вот наступит конец, даже ее любовь в последнее время дала трещину. Она могла уйти от него в любой момент. А тогда он просто умрет от стыда и отчаяния.
Джордж сделал изрядный глоток из фляжки, которую держал между коленями, пока ехал домой. Пару раз он ловил себя на мысли, что был бы не прочь, чтобы его остановил дорожный патруль. Несколько месяцев или даже лет в тюрьме за вождение в пьяном виде куда лучше, чем пожизненное наказание, к которому его приговорил Дэвид. Окажись он за решеткой – и Дэвиду придется искать другого врача для решения этой проблемы. А он, Джордж, был бы только счастлив переложить эту ношу на кого-то еще.
Джордж маялся в Белом доме, дожидаясь, когда Дэвид вернется с Карибских островов, хотя и знал, что это случится не раньше, чем президент убедится, что пресса раструбила на весь мир о его визите доброй воли. На снимках моложавый, привлекательный, энергичный президент Меррит пробирается через развалины, успокаивая и подбадривая тех, кто потерял своих близких.
Если бы они только знали, с горечью подумал Джордж, кто на самом деле этот человек, произносящий банальные фразы о сочувствии!
День выдался долгий, но, казалось, поездка только придала ему сил. Президент вошел в кабинет – такой же энергичный и бодрый, как и всегда, и даже слегка загоревший, словно вернулся из отпуска.
– Что происходит, Джордж?
А то он не знает!
– С прискорбием вынужден сообщить, что вашей жене снова стало хуже. Так что сегодня я взял на себя смелость перевезти ее в частную клинику, где о ней позаботятся.
Вот чудовище… делает вид, что расстроился! Первым делом спросил, сообщил ли доктор эту новость сенатору.
– Я подумал, возможно, вы захотите сделать это лично.
Дэвид попросил доктора сообщить обо всем Далтону Нили, чтобы тот составил соответствующий пресс-релиз – Аллан, кивнув, пообещал, что позвонит ему прямо с утра. Особого энтузиазма он, однако, не выразил. Но если президент и заметил его подавленный вид, то виду не подал. Меррит был уверен, что доктор не осмелится ослушаться, а что он думает по этому поводу, президента не волновало.
Что у него есть на тебя? Что за дамоклов меч он занес над твоей головой?
Джордж проклинал тот день, когда встретил Дэвида Меррита. То, что тогда казалось ему редкой удачей, стало самым роковым событием его жизни. Было ли это случайностью, что они встретились в тот день? Или… Дэвид ведь никогда не полагается на случай. Как бы там ни было, молодой и многообещающий врач познакомился на теннисном корте с таким же молодым и многообещающим конгрессменом. Они обменялись рукопожатием, и Джордж тогда еще отметил, что его как будто тряхнуло током. Ощущение было такое, будто часть обаяния и энергии Дэвида передалась ему. С того дня и началась их дружба.
Они стали встречаться – играли в теннис, иногда обедали вместе или заходили в бар. Супруги Алланы, тогда еще молодожены, в то время считали каждый цент и не могли устраивать роскошные приемы. Однако Дэвид, казалось, с огромным удовольствием уплетает гамбургеры на заднем дворе их скромного дома. Правда, так было только до того дня, когда он сам женился. Его молодая жена отнюдь не пылала желанием коротать вечера с Алланами. Ванесса и Аманда – в отличие от их мужей – так и не стали близкими подругами. Видимо, потому, считал Джордж, что его жена была намного умнее Ванессы. Трудно было отыскать двух женщин, которые бы так разительно отличались друг от друга по характеру и интересам. К счастью, это нисколько не мешало их дружбе с Дэвидом.
Вскоре Джордж уже считал его своим самым близким и самым надежным другом. И неудивительно, что в самый тяжелый для него день, когда его жизнь, казалось, вот-вот пойдет прахом, Джордж обратился за помощью именно к нему.
Его пациент, которого только что привезла «Скорая», молодой афроамериканец потерял сознание прямо на баскетбольной площадке. Сопоставив возраст и вид пациента, а также внешность его друзей, Джордж заподозрил передозировку. И поинтересовался у его приятелей, какие наркотики тот употребляет.
– Проклятье, док, парень спит и видит себя известным спортсменом! – буркнул один из них. – Он и близко не подходит к наркоте.
Однако Джордж не поверил. Все симптомы говорили о том, что у паренька тяжелое отравление барбитуратами, усиленное алкоголем. И Джордж назначил ему промывание желудка и рвотное.
И только когда приехала мать паренька, Джордж с ужасом узнал, что в детстве тот перенес тяжелый ревматизм, да еще с осложнениями, результатом чего стало повреждение аортального клапана. Сильнейшие физические нагрузки, неизбежные в баскетболе, привели к тому, что у него во время игры случился сердечный приступ.
Джордж попытался исправить ошибку, однако прописанное им рвотное уже сделало свое дело. Парнишка сделал глубокий вдох – и буквально захлебнулся собственной рвотой.
Терзаемый страхом и чувством вины, Джордж бросился к Дэвиду. Тот терпеливо слушал, пока Джордж, заикаясь и глотая слова, пытался объяснить, как это произошло.
– Он был без сознания и не мог мне сказать, но сказал бы, если бы я не ухватился за самое простое предположение. Боже, как я мог?! Достаточно было прослушать его легкие и…
– Его приятели упоминали о том, что у парня проблемы с сердцем?
– Нет. Его мать объяснила, что он не хотел, чтобы кто-то знал – боялся, что его сочтут слабаком. Боже! – закрыв лицо руками, зарыдал Джордж. – Его мать теперь подаст на клинику в суд, а у меня наверняка отберут лицензию!
Итак, его карьера закончилась, так толком и не начавшись, с горечью подумал Джордж. А ведь еще месяц, и он бы закончил ординатуру. Все его мечты пошли прахом.
– Ты слишком строг к себе, – мягко сказал Дэвид. – Естественно, ты предположил передоз, а как иначе? Чернокожий парнишка, наверняка рос на улице, что ты мог подумать? Брось, не бери в голову.
– Господи, я даже подумать не мог, что у него больное сердце!
– Ну, это же естественно.
– А должен был подумать! – возразил Джордж. – Нельзя исключать и другие возможности, даже когда диагноз напрашивается сам собой.
– Послушай, – терпеливо сказал Дэвид, – если ты думаешь, я буду сидеть и смотреть, как жизнь моего лучшего друга будет сломана из-за случайной ошибки, в которой он к тому же искренне раскаивается, то ты ошибаешься. Ты мне веришь?
Уверенность, с которой он говорил, подействовала на Джорджа – глядя на него, как кролик на удава, он нерешительно кивнул.
– Кто-нибудь слышал, как мать парня говорила тебе, что у него проблемы с сердцем?
– Нет, не думаю. Мы разговаривали наедине.
– Отлично.
– Но это наверняка есть в его медицинской карте. Она захватила ее с собой, когда приехала в больницу.
– Где эта карта сейчас? – невозмутимо поинтересовался Дэвид.
Джордж молча протянул ему уличавшую его карту.
– Ты ее не видел. Ясно? – Дэвид убрал карту в сейф. Потом обернулся, увидел растерянное выражение лица Джорджа и принялся хохотать: – Успокойся. Ты единственный, кто видит в этом трагедию. В реанимации пациенты умирают каждый день – на то она и реанимация. Никто не будет копать слишком рьяно, обещаю.
– А его мать?
– Она наверняка была готова, что рано или поздно это случится, поскольку его сердце просто не выдержит. И она уверена, что ты сделал все, чтобы спасти ее сына.
Джордж закусил губу.
– Поскольку он умер в реанимации и причина смерти очевидна, вскрытия не будет.
Дэвид дружески хлопнул его по спине.
– Хватит трястись! Дыши глубже!
Как и предполагал Дэвид, никому и в голову не пришло поставить под сомнение заключение о причине смерти, поскольку под ним стояла подпись Джорджа. Тело парнишки отправили в похоронное бюро, а о его матери с тех пор Джордж больше не слышал.
Казалась, эта постыдная тайна еще сильнее сблизила двух мужчин. Дэвид свел Джорджа со своими приятелями из Конгресса и другими влиятельными людьми. При этом он всякий раз отзывался о Джордже как об одном из лучших врачей. А поскольку делал он это с тем же уверенным видом, с каким подписывал счета в Палате представителей, окружающие охотно ему верили.
К тому времени, как Джордж занялся частной практикой, он уже успел перезнакомиться с доброй половиной тех, кого принято называть сильными мира сего. Спустя годы, когда ему официально предложили занять в Белом доме место главного врача, он продал свою процветающую практику за огромные деньги и приобрел дом в двух шагах от того, где обитал вице-президент с семьей.
Все было, как нельзя лучше.
А потом его среди ночи вызвали в Белый дом, чтобы он констатировал смерть маленького Роберта Раштона Меррита, и доктор Джордж Аллан понял, что прежняя безоблачная жизнь закончилась навсегда.
Счастливая звезда Дэвида Меррита взошла несколькими годами ранее. Джордж никогда не спрашивал, куда подевалась медкарта того чернокожего паренька, но догадывался, что она так и лежит в сейфе Дэвида. Да, это была так называемая врачебная ошибка, пусть грубая, но ошибка, и Джордж бы выкрутился, найди он мужество сразу признаться в этом. Однако он струсил и постарался замять дело, а этого медицинское сообщество обычно не прощает, даже спустя много лет. Принятое Дэвидом решение, показавшееся ему тогда единственным выходом, оказалось роковой ошибкой.
Теперь, когда он стал известным человеком, расследование смерти того мальчика стало бы сенсацией. Имя Джорджа трепали бы на каждом углу. И не важно, сколько человек каждый год умирает в результате врачебных ошибок. Внимание всех и каждого было бы приковано к этому несчастному парню, его раздавленной горем матери и горе-врачу, допустившему эту непростительную ошибку.
Джордж думал только об одном – как защитить семью от последствий скандала, который неизбежно заденет и их. Внушительная сумма, которую он некогда выручил от продажи практики, даст возможность Аманде и мальчикам жить безбедно до конца их дней. Его жене не придется надеяться на жалкие крохи от государства. Он не оставил долгов, и…
Не оставил?
Джордж вдруг поймал себя на том, что говорит о себе в прошедшем времени. В сущности, все правильно, промелькнуло у него в голове. Если он согласится выполнить последний приказ Дэвида, он человек конченый.
Глава 31
– Думаешь, он лжет? – спросила Барри. Голос у нее дрогнул.
– Кто? Далтон Нили? Он же пресс-секретарь Белого дома, лгать – это его работа.
– Что-то на этот раз не похоже…
Они пили чай с пирогом на кухне. Минула почти неделя с того дня, как Нили официально объявил, что первая леди из-за состояния здоровья какое-то время не будет появляться на публике. Деталей он не сообщил, о том, где она находится, не было сказано ни слова.
Им уже не было нужды включать на полную громкость радио, чтобы заглушить разговор. Грей расставил по всему дому передатчики, создающие акустические помехи. Высокие технологии не подвели – теперь можно было разговаривать, не опасаясь, что их подслушают.
– Далтон говорит, что Ванесса больна, и я ему верю, – стояла на своем Барри.
– С чего ты вдруг взялась его защищать?
– Я защищаю не его, а свое мнение. У Ванессы периодически случаются обострения. У нее ведь маниакально-депрессивный психоз. А смерть ребенка наверняка усугубила ее состояние. Естественно, она должна находиться под наблюдением, пока ее состояние не стабилизируется. Ей требуется только отдых и уединение, так что вскоре ей наверняка станет лучше. Вот и все, что стоит за его словами. Готова спорить на свою карьеру, что это так.
– Нет у тебя никакой карьеры, – брюзгливо заявил Дэйли.
– Спасибо, что напомнил. Отдельное спасибо за то, что делаешь это каждые пять минут.
– Какая муха тебя укусила?
– Никакая. Сама не знаю, – раздраженно буркнула Барри. – Ладно, я соврала. Знаю. Просто я скучаю по своей жизни – той, которая у меня была раньше. До того, как она пошла псу под хвост.
– До того, как ты пустила все псу под хвост, – уточнил Дэйли. – Кто тебя тянул за язык, когда ты несла всякую чушь насчет якобы мнимого СВДС, загадочной смерти ребенка президентской четы и душевного состояния первой леди? Себе, любимой, скажи спасибо. Сама заварила эту кашу, вот теперь и расхлебывай.
– Ага, а кто учил меня всяким журналистским приемам? Скажешь, не ты?
– Между прочим, я учил тебя делать репортаж на основе фактов, а ни домыслов. Но, похоже, только зря тратил время. Ты так ничему и не научилась. – Дэйли помолчал, пытаясь отдышаться. – Хочешь вернуть прежнюю жизнь, детка? Отлично. Собирай вещички и сматывайся из моего дома.
– Может, я так и сделаю. Мне уже осточертела твоя убогая гостевая комната! Осточертела ванная, которую приходится делить с двумя неряхами, которые вечно забывают повесить мокрое полотенце или опустить за собой сиденье для унитаза! – Она с грохотом отодвинула стул и поднялась на ноги. Мне осточертели и вы двое, и эта дурацкая игра, в которую мы играем, – возмущенно бросила она. – Она глупая и опасная. Да и вообще, все это пустая трата времени. Так что я, кажется, приняла первое в своей жизни разумное решение. Я постараюсь вернуть свою жизнь. А вы двое катитесь ко всем чертям. Делайте что хотите!
Повернувшись к ним спиной, Барри захлопнула за собой дверь.
Какое-то время на кухне воцарилась неловкая тишина.
– Здорово же ты ее разозлил, – наконец растерянно пробормотал Грей.
Ответом на это был хриплый вздох Дэйли.
– Да, похоже, я слегка переусердствовал. Ей ведь и без того здорово досталось, а тут еще я на нее насел. Ладно, пойду попробую с ней поговорить.
– Думаю, не стоит. Что-то она хандрит, верно? Может, у нее это самое… критические дни? Пусть немного остынет. Потом я сам с ней поговорю.
– Ты ведь ее трахнул, верно?
– Это случилось всего один раз.
– Всего один? Серьезно?
– А ты что, записываешь за нами, что ли? – окрысился Грей.
– И какие у тебя планы насчет нее?
– У меня принцип – никаких планов, когда имеешь дело с женщинами.
Холодные голубые глаза Грея стали похожи на кусочки арктического льда. Но даже его колючий взгляд не мог помешать Дэйли высказать все, что у него на душе.
– Иногда мне хочется ее придушить. Но я люблю эту девочку, как родную дочь. И не допущу, чтобы она страдала. Из-за тебя или из-за этой истории, не важно. Может, она права, и действительно стоит выкинуть эту дурь из головы и жить, как все люди?
– Помнится, неделю назад ты не считал это дурью, – заметил Грей.
– Я передумал. Имею право. В конце концов, эту кашу заварила Барри – ей повсюду мерещатся сенсации. А все ее непомерные амбиции – ох, не доведут они ее до добра! Не иначе как это заразно, иначе с чего бы я вдруг ей поверил? А потом она помчалась в Вайоминг, и ты тоже повелся на ее байки. Долго уговаривать тебя не пришлось, верно, Бондюран? Достаточно было только шепнуть, что Ванесса в беде, и наш рыцарь на белом коне тут же ринулся на выручку. Холера, да мы тут все трое какие-то донкихоты, честное слово!
– Эй, Дэйли, с тобой все в порядке? – забеспокоился Грей.
Читать бесплатно другие книги:
