Миг бесконечности Батракова Наталья

— Даже так? Странно… Хорошо. Тогда пригласите, пожалуйста, повара. Да-да, Виталия, — заметив на лице официанта неуверенность, уточнила она. — И поскорее. У нас не так много времени.

— Просвети меня темную, что такое патэ? — склонившись над столом, негромко уточнила Катя.

— Патэ — это паштет, — немного снисходительно пояснила Ленка, глядя вслед официанту. — Но паштет паштету — рознь. Уж поверь: здесь его готовят просто по-царски! А вот и Виталий, — впервые за вечер улыбнулась Колесникова своей знаменитой сногсшибательной улыбкой, что значило только одно: на горизонте появился достойный ее внимания объект, с которым она не прочь немного пофлиртовать.

И пусть молодой мужчина весьма приятной наружности отреагировал на ее поведение весьма стойко и сдержано, довольно быстро им принесли приготовленный по спецзаказу паштет, форель и уже знакомый морковный десерт с грецким орехом. Точь-в-точь таким как-то угощала Катю Зиночка.

— Так что ты хотела узнать? Ах да, сколько стоит этот маникюр, — вспомнила Ленка, небрежно махнув рукой, на пальце которой сверкнул довольно большой бриллиант. — В сравнении с Москвой это такие копейки, — пожала она плечами…

…Утро следующей пятницы точь-в-точь повторило утро недельной давности: полночи Катя просидела за компьютером, соответственно, снова проспала и снова как угорелая летела на планерку. Выпить кофе, конечно же, не успела, но вот за телефоном на кухню заглянула.

«Не жизнь, а сериал с повторением одних и тех же сцен! — плюхнувшись на сиденье такси, подумала она с досадой. — Попадись мне сценарист этой мыльной оперы, разнесла бы в пух и прах! Каждый день как заведенная: редакция, медицинский центр, квартира на Чкалова, короткий сон, снова редакция, снова центр, ночь за компьютером, планерка! Бег по кругу, а не жизнь! Что помимо этого было на неделе? Встреча с Полевой, повторный визит в РОВД, суббота, проведенная в гостях у отца? Негусто… Виталик, к счастью, больше не звонит, лечится, наверное, — достала она мобильный телефон, чтобы проверить поступившие звонки. — Ладышев тоже не объявлялся. А ведь накануне отправила к нему Потюню с полным отчетом о проделанной работе. Зиночке, что ли, позвонить? Нет, не буду… Захочет — найдет. Обидно, досадно, да ладно. Хотя, с другой стороны, я ему благодарна: такое интересное дело завертелось!»

Дело и вправду набирало обороты. На планерке Камолова дала добро на то, чтобы выпустить к праздничному мартовскому номеру не просто блок, посвященный разного рода омолаживающим процедурам, а целое приложение. Идею поддержали рекламщики: прикинули по затратам, по заявкам, по клиентуре — получалась радующая глаз цифра. Плюс ко всему сама тема при хорошем анонсе сулила неплохой тираж.

Напоследок Жоржсанд объявила Проскуриной благодарность и в категоричной форме отправила догуливать отпуск: с понедельника выходили на работу вернувшаяся с сессии Сюткина и выписанный из больницы Росомахин.

С одной стороны, все это Катю порадовало, а с другой — опечалило. Она только что с новыми силами включилась в работу, и отпуска как такового ей уже не требовалось. Почти полтора месяца! Что с ними делать? На что потратить так неожиданно свалившееся бремя свободного времени? Книгу писать совсем расхотелось, ехать куда-то одной — непривычно и неприлично. К Генке в Германию, что ли? Давно он что-то ей не писал…

Около четырех дня неожиданно позвонил Колесников.

— Тут такое дело, Катя… — после стандартного приветствия замялся он. — С тобой хотят встретиться.

— Кто и по какому поводу? — машинально уточнила она и продолжила уже с сарказмом: — И кто же заинтересовался моей скромной персоной? Не Проскурин ли?

— Нет, не он. Врать не буду, просил он меня с тобой поговорить, но сегодня встреча с другим человеком и по другому поводу. Не по телефону. Ты сможешь подъехать к семи часам в одно заведение неподалеку?

— Боюсь, что нет. А что случилось?

— Могу сказать одно: встреча в твоих интересах, — вздохнул Колесников. — По аварии и страховке.

— Вот как? — удивилась она. — Ну хорошо. Но только не ровно к семи, а чуть позже. Я номер сдаю, могу не успеть. К тому же без машины.

— Я отправлю за тобой водителя. Набери, когда освободишься.

— Хорошо. Спасибо… Хотя бы намекни, с кем встреча.

— Приедешь — узнаешь, — не удовлетворил ее любопытство Колесников. — Все. Жду звонка.

«Странно, — недоуменно уставившись на трубку, задумалась Катя. — С чего бы это Игорю ходить вокруг да около и приглашать меня на встречу неизвестно с кем? Наверняка решил помирить нас с Виталиком. Не зря же Ленка провела разведку боем. И Людмила по телефону все уговаривала забрать заявление на развод! Напрасно я согласилась».

— Катя!!! Катя, я его нашла! — вдруг прямо с порога раздался вопль Стрельниковой. — Я вчера его встретила!

В расстегнутой дубленке, с растрепанными волосами и широко распахнутыми горящими глазами Олечка подлетела к столу и тут же обессилено шлепнулась на стул.

— Кого ты встретила?

— Ну как кого? Мужчину моей мечты! — переведя дыхание, чуть обиженно посмотрела на нее девушка. — Вы вчера попросили Венечку передать пакет, а он попросил сделать это меня. Я приехала по адресу на Воронянского, а там — он! Вы представляете! Он меня сразу сразил, наповал! Ваш Вадим Сергеевич Ладышев! Он вас как-то разыскивал, и вчера звонил. Я его сразу узнала по голосу!

«О-па! Приехали!» — дошло до Кати.

— И как он тебя сразил?

— Он, когда узнал, что я привезла от вас пакет, сначала даже бровью не повел. Холодно так отнесся, равнодушно. Достал диск, вставил его в компьютер и минут на тридцать вообще обо мне забыл!

— Этим и сразил?

— А я им все это время любовалась. Он такой… такой… прямо слов нет, какой! — закатила глаза Олечка.

— Ну и? — поторопила Катя. — Надеюсь, свой шанс ты не упустила?

— Куда там… — махнула та рукой. — Когда он снова меня заметил, то весь в себе был. Разговаривал, точно меня не видел. Так, общими фразами. Но до дома подвез. А какая у него машина, вы видели? Просто сказка! Катерина Александровна, пожалуйста, дайте мне его номер, — потупила глазки девушка.

— Не дам.

— Почему?

— Потому, что кончается на «у». У меня с Ладышевым деловые отношения, и я не вправе раздавать его телефон направо и налево. Скажи спасибо Потюне, что он дал тебе шанс встретить свою мечту. А дальше — будь добра, сама.

— То есть вы отказываете в помощи ближнему? Не ожидала, — надула губки Стрельникова. — Ладно, сама так сама… И не такие номера добывали, — многозначительно заметила она, подхватилась со стула и решительно направилась к дежурному компьютеру.

Проводив ее взглядом, Катя задумалась: а вдруг ей действительно удастся увлечь Ладышева? Что же тогда делать ей, Кате? И вообще, неужели она… его ревнует?

От осознания такого факта настроение испортилось окончательно. Ничего не оставалось, как снова включиться на работу.

«А ведь заполучить Ладышева будет не так легко и просто, как кажется Олечке, — тупо созерцая на экране монитора газетные полосы, успокаивала она себя. — При всей его киношной внешности и кажущейся открытости он сам себе на уме. Одно слово — охотник!.. Немногим доводилось видеть его в другой ипостаси: внимательным, добросердечным, заботливым. Прячет он это, глубоко прячет… Словно боится остаться без защиты, если вдруг кто-то решит причинить ему боль. Видно, нечто подобное с ним уже случалось. А ведь он и в самом деле — недостижимая женская мечта, и я полная дура, если не смогла это понять сразу. Да еще и Виталик вмешался… Взять да позвонить, напомнить о себе?.. Нет, не могу. Стоп! Завтра у него день рождения! — случайно зацепилась она взглядом за цифру на настольном календаре. — Как я могла забыть, ведь Зиночка все уши прожужжала! Вот и повод! Позвоню, поздравлю, заодно как бы случайно поинтересуюсь, справилась с заданием или нет. Решено! А сейчас за работу. Не опоздать бы на встречу с Колесниковым. Вот где загадка дня…»

…Водитель Игоря Николаевича торопился изо всех сил, но к условленному времени они все равно опоздали. Сначала Катя задержалась в редакции — дожидалась вестей из типографии, затем они попали в глухую пробку, образовавшуюся на перекрестке Захарова и Первомайской: какой-то лихач боднул трамвай. Выбраться из затора в час пик не было никаких шансов: слева — стена трамваев, справа — машины и высокий бордюр. Скорость, соответственно, черепашья.

Едва «Мерседес» притормозил у входа в ресторан, дверца распахнулась, охранник с непроницаемым лицом протянул Проскуриной руку, практически выдернув ее из салона, проводил до двери, на ходу стянул верхнюю одежду и подтолкнул к тяжелой бархатной шторе, прячущей посетителей кабинки от посторонних глаз.

Сидевшие за столом двое мужчин встретили гостью вздохом облегчения. Вздохнула и Катя: Виталика не было. Значит, в своих предположениях о примирении с бывшим супругом она ошиблась.

Бросив взгляд на дорогие наручные часы, Игорь Николаевич молча проследил, как охранник задернул за собой штору и закрыл спиной оставшуюся узкую щель.

— Знакомься, Катя: Александр Семенович, — представил он невзрачного на вид мужчину и тут же у него уточнил: — Я начну?

— Ну к чему такая спешка? Пусть для начала дама освоится, придет в себя, сделает заказ, — улыбнулся человек, окинув Катю цепким неприятным взглядом.

Выдержав этот взгляд, она непроизвольно насторожилась: ну и тип! Такого никогда не выделишь из толпы — никаких характерных признаков! Пепельно-русые редковатые волосы, бесцветные глаза, среднее, можно даже сказать, щуплое телосложение. Роста, пожалуй, тоже невысокого. Мистер заурядность, словом.

«Таких не берут в космонавты, но такие в космонавты и отбирают», — тут же вспомнилась ей одна из метких Венечкиных фраз.

— Вы не стесняйтесь, выбирайте. Мы уже перекусили, — с той же искусственной улыбкой неприятный тип кивнул на меню в ее руках и потянулся к ведерку из которого торчало горлышко бутылки. — Желаете вина? Французское белое, сухое. У Игоря Николаевича отменный вкус.

— Да. Можно немного, — согласно кивнула Катя и вопрошающе посмотрела на Колесникова.

Тот тут же опустил взгляд, что было ему не свойственно. Кто-кто, а этот человек всегда смотрел собеседнику прямо в глаза.

— За знакомство? — меж тем поднял бокал Александр Семенович. — Всегда приятно выпить в компании с интересной женщиной, к тому же известной журналисткой. Последнее время я внимательно слежу за вашей газетой. По долгу службы, — как бы невзначай обмолвился он.

Проскурина еще больше насторожилась. Кажется, ее предположение находило подтверждение. С подобными людьми, принадлежащими к тем или иным структурам, ей приходилось сталкиваться. Правда, не в ресторанах.

«И причем здесь Колесников?» — снова недоуменно посмотрела она на Игоря Николаевича.

— Может быть, мне лучше оставить вас наедине? — словно услышав ее мысли, заерзал тот на стуле.

— Ну что вы! Не стоит, — вальяжно остановил его Александр Семенович. — Екатерина Александровна, безусловно, мудрая женщина, но, боюсь, мне потребуется ваша помощь. На правах мужа подруги, с которой она попала в аварию. К тому же вы соседи. Мужчины менее эмоциональны в подобных делах. Жаль, что госпожа Проскурина находится в стадии развода со своим супругом, — многозначительно подчеркнул он свою осведомленность.

— Вот как… И чего же вы от меня хотите? — демонстративно отставила в сторону пригубленный бокал Катя.

В этот момент отодвинулся край шторы и в кабину робко заглянул официант.

— Что-то еще пожелаете? — спросил он, оглянувшись на внушительного вида охранника за спиной. — Или ваша дама?

— Спасибо, я не голодна, — закрыла она меню, хотя на самом деле за весь день выпила четыре чашки кофе, съела йогурт и яблоко. Решила похудеть к Новому году и неделю назад, после встречи с Ленкой, села на строгую диету. Как водится, организм этому всячески сопротивлялся. — Я не ем после шести.

Не поднимая головы, Колесников дал знак рукой: официант мгновенно испарился, штора задернулась. Как в цирке.

— Извините, но у меня мало времени, — демонстративно посмотрела на часы Проскурина. — Итак, зачем я вам понадобилась? Вы упомянули аварию.

— Да-да, все мы здесь люди занятые, — понимающе закивал Александр Семенович, задержал взгляд на своем мобильном телефоне и снова посмотрел на женщину. — Так что, вы правы, перейдем сразу к делу. Если коротко, то сторона, которую я представляю, предлагает вам разойтись миром.

— Какая сторона?

— Пострадавшая, — усмехнулся он и продолжил: — Потому что в деле появились новые свидетели. Они утверждают, что вы первой набросились на водителя машины, в которую въехали.

— Ах вот в чем дело… — наконец она уяснила, что тип имел в виду. — То есть вы хотите сказать, что во всем виновата я?

Катя откинулась к спинке стула и пристально посмотрела сначала на Александра Семеновича, моментально ставшего не просто неприятным, а мерзким, затем на Колесникова: чего-чего, но такого она от него не ожидала!

— И хотите, чтобы я забрала свое заявление из милиции?

— Вы правильно поняли. Приятно разговаривать с умной женщиной.

— А если я не заберу заявление? — пресекла его дальнейшие комплименты Катя.

Собеседник умолк, но ненадолго.

— Если вы этого не сделаете, завтра в РОВД поступит заявление от второй стороны… с приложением в виде медицинской справки по факту нанесения побоев. Будет инициировано повторное разбирательство в ГАИ, и выводы его будут следующие: вы ради забавы преследовали «Мицубиси», не соблюдали дистанцию, двигались с превышением скорости. Затем избили невиновного человека, расцарапали ему лицо, что имело плачевные последствия: в раны попала инфекция, потребовалось усиленное лечение. Молодой человек был в шоке, испугался разъяренной женщины и вынужден был…

— Спасаться бегством? — хмыкнула Катя. — Не выйдет. У меня тоже достаточно свидетелей. Несложно доказать, что все было с точностью до наоборот. К тому же… Почему вы говорите, что водитель — молодой человек? Ему явно не меньше сорока.

— Ошибаетесь. Водитель — двадцатилетний парень, — снова холодно улыбнулся мужчина. — Пока сосед был в командировке, он пользовался его машиной.

— Ах вот как… Ну и закрутили! Бедный расцарапанный несмышленыш! Хорошо хоть двадцать исполнилось, а так пришили бы еще сексуальные домогательства двух ошалевших теток. Вот только что делать со мной и Леной? Как наши синяки, швы, разбитые носы? Или это мы друг дружку так поколошматили? Мальчика не смогли поделить? Придумать можно любую сказку, только что делать с такими фактами?

В поисках поддержки она посмотрела на Колесникова, но тот только вздохнул и, не взглянув на Катю, подтянул к себе вовремя зазвонивший телефон. Сбросив звонок, он открыл лежавшую на краю стола папку и принялся изучать меню.

— Игорь Николаевич, а как же ваша горячо любимая супруга? Почему вы молчите? — не удержалась Катя.

— А Елены Колесниковой с вами вообще не было, — развел руками Александр Семенович. — В этот момент она находилась дома. Споткнулась, упала… С кем не бывает? Не так ли, Игорь Николаевич? — обратился он к Колесникову и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Была какая-то женщина, которая представилась ее именем. Опорочила честь и достоинство жены уважаемого человека.

— Постойте… Да вы что, с ума сошли?! — изумленно захлопала ресницами Катя. — Да кто вам поверит?

— Все. От сотрудников РОВД до судей. Плюс ко всему обманутое общественное мнение. Раскроем глаза народу на неблаговидное поведение известной журналистки, которая с помощью родной газеты преподнесла эту историю в выгодном для нее свете. Хотела получить страховку за машину. А это попахивает мошенничеством. Можно и машины лишиться. Хотя она вам будет уже ни к чему: прав вас точно лишат, и надолго.

У Колесникова снова зазвонил телефон, и он снова сбросил звонок. Пытаясь сконцентрироваться на услышанном, Катя уперлась взглядом в бокал с вином.

«Это же надо так закрутить! Еще и газету зацепил! Уж кто-кто, а наши будут биться за меня до последнего. Вот сволочь! И Колесников хорош!.. Неужели эти люди так его запугали, что он сломался? Но как же честь, совесть, собственное достоинство? — провела она пальцами по лбу. — А любимая красавица-жена?.. Фиг с вами, мне терять нечего! Не на ту нарвались!»

— Да… Привет. Извини, я занят, — буркнул в трубку Колесников, решив наконец ответить настойчивому абоненту. — Перезвоню… Да, здесь… Подожди минутку… Извините, — вдруг произнес он и быстро покинул кабину.

— Печальные перспективы, не правда ли? — между тем продолжил мужчина с неприятным взглядом. — Но есть и второй вариант. Мирный.

— Например?

— Вы забираете заявление, страховая компания выплачивает вам всю причитающуюся за ремонт сумму… и все. Сам по себе инцидент, конечно же, досадный, и все причастные к нему сожалеют о случившемся. В такое время живем, — развел он руками. — Нервы у людей не железные, зачем их лишний раз напрягать?.. Ну, что вы решили?

— Да вот решаю… — с невероятным трудом подавив желание высказать этому типу все, что она о нем думает, Катя подняла голову и, выдержав холодный взгляд, снисходительно улыбнулась. — Ловко вы все придумали: свидетели, юнец за рулем, права, страховка. Железные аргументы, любого могут сбить с толку, того же Колесникова. Интересно, чем вы его взяли?

— Ничем. Всего лишь помогли решить ма-а-ленький вопросик для банка, — пожал плечами собеседник.

— Настолько маленький, что он пожертвовал интересами любимой жены?

— Елена Колесникова — прелестная женщина! — согласился мужчина. — Но она, слава Богу, жива и здорова, чего не скажешь о проблеме Игоря Николаевича, которая могла бы разрастись до впечатляющих размеров. Впрочем, вам это знать ни к чему. Все уже благополучно разрешилось.

— Ясно. То есть главного свидетеля вы нейтрализовали. Серьезный подход, — непроизвольно забарабанила она пальцами по столу. — Оно и понятно: банк для Игоря Николаевича — дело всей жизни. Жену всегда можно поменять, даже любимую, а вот банк… Неплохо! Только вы одного не учли: мне терять нечего. Кроме водительских прав, конечно. Но и здесь вам придется хорошенько постараться.

— Ну почему же? Главное то, что вы рискуете остаться без работы. И не только вы. Если дело зайдет далеко, газете грозит не просто опровержение, а очередной проигранный в суде иск о защите чести и достоинства. Насколько я помню, ваше издание не так давно уже обязали выплатить солидную сумму штрафа? Вот видите, так и до банкротства недалеко. Дефицита кадров в журналистике не наблюдается, а у вас дружный коллектив. Неужели вы решитесь создать проблемы собратьям по перу? Евгении Александровне Камоловой, к примеру. Весьма уважаемая женщина, Для нее газета — все равно что банк для Колесникова. Еще не известно, чью сторону она примет, если дело дойдет до лишения лицензии. И читателей весьма огорчите: им будет жаль расставаться с любимым изданием.

— А вот читателей не троньте! — презрительно сузила глаза Катя, чувствуя, что ее терпению приходит конец. — Вы хотя бы знаете, что после заметки «Хамство на дорогах» у нас целая тема на Интернет-форуме открылась? Да стоит там только одному предложению из того, что вы тут наговорили, появиться!.. Кстати, вы не боитесь, что у меня включен диктофон? — посмотрела она на сумочку.

— Не боюсь, — спокойно ответил собеседник. — Ваш диктофон, если таковой там есть, — холодно улыбнулся он, — в настоящий момент отключен. Тактика неожиданности, учите психологию, — добавил он насмешливо. — Да и телефон у вас наверняка выключен. Колесников вам пытался дозвониться.

Демонстративно вытащив из сумки скромный Nokia, Катя глянула на дисплей и удивленно замерла: аппарат действительно был выключен! Такое уже случалось, потому что она никак не могла привыкнуть к блокировке кнопок. Прежняя раскладушка после закрытия блокировалась сама.

— Вот видите, — заметив досаду на ее лице, высокомерно и снисходительно улыбнулся мужчина. — И бояться мне нечего. Разве вы до сих пор не поняли, что люди, которые наделили меня полномочиями встретиться с вами, весьма непростые? Можете поинтересоваться у Игоря Николаевича, — перевел он взгляд на вернувшегося за стол Колесникова. — В общем, я все сказал. А сейчас, извините, спешу, — многозначительно посмотрел он на часы и коротко пояснил: — Служба. Рад был познакомиться, — в очередной раз холодно улыбнулся он Проскуриной, пожал руку Колесникову и, на секунду задержавшись у услужливо отодвинутой охранником шторы, добавил: — Я надеюсь, Игорь Николаевич, что вы мне сегодня еще перезвоните.

Наткнувшись отсутствующим взглядом на пепельницу, Катя достала из сумки сигареты с зажигалкой и закурила.

— Ну и кто же он? — спросила она.

— Кто? — Колесников потер ладонями виски, поднял веки и впервые за вечер прямо посмотрел на Катю усталым, измученным взглядом. — По большому счету, он — никто, пешка, посредник, специалист по разруливанию щекотливых дел. Но вот люди, которые за ним стоят… Я не могу назвать тебе их фамилий, но в остальном все, что он сказал, чистая правда. Организовать подобное для них — раз плюнуть! А потому совет: смирись, переступи через свое самолюбие.

— При чем здесь самолюбие, Игорь? — возмутилась Катя: сил сдерживать себя не осталось. — Я понимаю, что кто-то хочет замять дело, но не понимаю тебя! Вспомни, сразу после аварии ты готов был собственными руками удавить того, кто посмел поднять на Ленку руку! Куда все девалось? Сидишь тише воды ниже травы перед этим мерзким типом, который корчит из себя вершителя судеб! Колесников, что с тобой? Неужели все так ужасно, что даже тебя, тебя, который являл для меня вершину нашего бизнеса, можно вот так вот запросто согнуть, сломать, развернуть на сто восемьдесят градусов?! Ты — всесильный, всемогущий — дрожишь перед ними, как осиновый лист? Неужели мы с Леной оказались для тебя удобной разменной монетой: я вам — вы мне?

— Ты ничего не понимаешь… — покраснев как рак, выдавил Колесников. — Они, — многозначительно показал он пальцем вверх, — стена, и ее не пробить! Ни газетой, ни общественным мнением! Потому что они в пять минут создадут другое мнение, угодное им. Мне самому все это — вот здесь! — провел он ладонью по шее. — Но я хочу жить и работать здесь! Здесь, понимаешь? Здесь, а не где-то за тридевять земель лить слезы да размазывать ностальгические сопли по родине! Хватит, наслушался тех, кто подался туда, где хорошо, а нас нет, — в сердцах махнул он рукой. — И насчет Ленки ты не права… Может быть, только из-за нее я и решился на такое: ну выиграешь ты суд, ну прижмут меня к стенке. Ей от этого будет легче?

Медленно докуривая сигарету, Катя посматривала на Колесникова: таким она видела его впервые. Сломленный, раздавленный, ненавидящий сам себя. Даже тембр голоса изменился… У нее защемило сердце.

— Игорь, неужели ты на самом деле это сделаешь? — тихо спросила она.

— Да, — опустив голову, твердо произнес он. — Уже сделал. Потому что мне не нужна битва с ветряными мельницами. И хочу, чтобы ты меня поняла. Я готов сделать для тебя все, что пожелаешь: машину отремонтирую, а еще лучше поменяю на новую. Адвоката хорошего могу нанять для развода. Уж не знаю, как вы там порешите с Виталиком, но раздел имущества — штука непростая.

Последние слова Колесникова произвели на Катю странное воздействие. Каждая ее клетка моментально сникла под напором полного разочарования, апатии, тело обмякло, захотелось спрятаться, отрешиться от всего мира, заплакать…

— Куда же подевалась твоя совесть? Я уж промолчу о мужской солидарности… — с презрением выдавила она.

Смахнув предательски выступившую слезу, она кинула в сумку сигареты, мобильник и, словно опасаясь, что ее попытаются остановить, быстрым шагом направилась к выходу.

Проследив за ней сквозь щель отодвинутой шторы, Колесников вздохнул, с досадой чертыхнулся и, потирая ладонью левую сторону груди, достал из кармана телефон.

— Только что вышла. Ты не передумал насчет встречи?.. Хорошо, позвони мне вечером… Здорово, Павел, — тут же набрал новый номер Колесников. — Ты где? На работе? Я за тобой заеду… Хреново мне, угадал. И на душе коряво. Выпить надо… Дома все в порядке, встретимся — расскажу… Позови официанта, — попросил он стоявшего в проеме охранника.

Затянув на куртке молнию, Катя набросила на голову капюшон и выбежала на улицу: лицо тут же обдало ледяным ветром. К вечеру, как и было обещано, к высокой влажности добавилось резкое понижение температуры.

«Шуба не помешала бы, — натянула она на моменталь-но озябшие руки перчатки и вспомнила о теплой одежде, привезенной Виталиком к отцу. — Если грянут морозы, то от моей принципиальности останутся рожки да ножки: на новую шубу рассчитывать не приходится, разобраться бы с ремонтом машины. А ведь жизнь и вас ломает, госпожа Проскурина. Вон как она Колесникова в три погибели согнула! То ли еще будет… — отстраненно раздумывала она, пытаясь пройти по узкой, протоптанной среди первых сугробов тропинке. — Угораздило же меня утром обуть сапоги на шпильках!»

Провалившись в очередной раз в снег, Катя решила перебраться на проезжую часть: дорога там была накатана и на первый взгляд казалась более подходящей для ходьбы на каблуках. Но вышло еще хуже: шпильки легко протыкали тонкую ледяную корку, а вот вытаскивались с трудом.

«Так недолго не то что без шубы, без обуви остаться, — раздосадованно подумала она, семеня на носочках. — Хочу свою машину!!!»

За спиной заурчал приближавшийся автомобиль. Не оглядываясь Катя отступила в сторону и сразу попала в сугроб. Чертыхнувшись, она решила не выбираться из него до тех пор, пока машина не проедет мимо, но та вдруг остановилась. Водитель открыл дверцу.

— Ну и как глубина? — услышала она насмешливый голос. — Только собрался взять левее, а ты, как заяц, сиганула в сторону! Давай руку.

Машинально подав ладонь своему спасителю, через секунду Катя ткнулась носом в грудь Ладышева. Рядом стоял знакомый «Range Rover».

— Спасибо, — почувствовав под ногами твердую почву, поблагодарила она. — Странно, что это именно ты… вы… — освободившись от его рук пробормотала она. — Для полного счастья в сегодняшний вечер мне только вас и не хватало. Как вы здесь оказались? Только не говорите, что случайно. Не поверю.

— Долго рассказывать, — ушел от ответа Вадим. — Холодно. Садись, по дороге поговорим. Тебе куда? — открыл он дверцу машины.

— Домой… Вернее, до ближайшей остановки такси.

— А я не знаю, где здесь ближайшая остановка такси, — пожав плечами, попробовал он переключиться на игривый тон.

— Тогда к метро, — не меняя тона, уточнила Катя.

— А почему так мрачно?

— Сначала расскажите, как вы здесь оказались, — продолжая напряженно думать, вопросом на вопрос ответила она. — Только правду. Хотя я, кажется, догадываюсь: вас Колесников подослал?

— Ошибаешься, меня никто не подсылал, — посерьезнел Ладышев. — Я тебя искал, а он лишь подсказал, где ты… то есть вы. И что вы освободились, — также перешел он на «вы». — И еще. Врать не буду, я знаю, о чем шел разговор в кафе.

— Выходит, все-таки подослал, — усмехнулась Катя. — Почему тебя, а не Ленку? — непроизвольно вырвалось опять «ты».

— Не торопись с выводами, позволь мне самому все объяснить. Иначе нормального разговора не получится, — миролюбиво предложил Вадим и открыл дверцу машины. — По дороге все расскажу. А сейчас садись. Пожалуйста. На таких каблуках ты далеко не уйдешь.

В этих словах была правда. Потому, как ни подмывало Катю здесь и сейчас выяснить отношения, верх взял рассудок. Да и о другом поговорить следовало.

Молча ступив на выдвинувшуюся подножку, она заняла пассажирское сиденье, дождалась, пока Ладышев обойдет машину и сядет рядом.

— Рассказывай все, что знаешь, и с самого начала, — строго произнесла она, едва автомобиль тронулся с места. — И, пожалуйста, честно.

— Хорошо. Начнем с того, что человек, который вас с Леной избил, — родной брат одного высокопоставленного чиновника. Когда понял, что натворил, он просто-напросто решил спрятаться, отсидеться от греха подальше, тем более что брательник застрял по делам в Москве, а оттуда улетел в Казахстан. Но ребята Колесникова его все равно отыскали, естественно, успели бока помять. Вскоре чиновник вернулся, устроил родственничку головомойку, и с Игорем Николаевичем поговорил по душам. Правда, перед этим его люди нашли подставного юнца, задним числом зафиксировали факт избиения. Сама понимаешь, лишняя шумиха вокруг фамилии такого ранга никому не нужна, Колесникову и его банку очередные проблемы — тоже ни к чему. В общем, они-то между собой договорились, но оставалась ты со своим заявлением: не тетя с рынка, а журналистка, за спиной которой популярная газета.

— Откуда тебе все известно? — после недолгого молчания холодно спросила Катя.

Судя по тону, оптимизма у нее не прибавилось.

— Поляченко вчера утром доложил. Он общается с людьми из службы безопасности Колесникова.

— А почему ты мне не позвонил, не предупредил?

— Потому что… — Вадим замялся. — На то были причины. Во-первых, наш последний разговор словно подвел черту дальнейшему общению. Во-вторых…

— Во-вторых, ты подрался с Виталиком, и тебе надоели мои проблемы. Могу за него извиниться. Здесь тебе ни за что досталось.

— Еще вопрос, кому досталось! Это он тебе рассказал?

— Ленка поделилась, он ей душу изливал. Ребро сломано — вот и все, что я знаю.

— Как я и предполагал. Только вряд ли это дело моих рук. Там еще два мужика со стороны нарисовались, так что мы с твоим мужем, считай, вместе защищались.

— С бывшим мужем, — поправила Катя. — А в-третьих? Перечисляй дальше причины.

— Теперь их нет. После того как я получил от тебя диск, понял, насколько был неправ. Тебе удалось сделать невозможное. Да еще при твоей загруженности в газете… Так что извини. Отныне ты можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку, как любой член вверенного мне коллектива. Даже если окончательно решишь вернуться в газету. Утром я еще раз внимательно перечитал и проанализировал твои ответы, оценил объем проделанной работы, затем провел одно важное мероприятие и сразу стал тебя разыскивать. Домашний телефон молчал, когда дозвонился до редакции, там тебя уже не было, мобильник… — усмехнулся он, — с мобильниками, как я понял, ты не дружишь.

— Он у меня случайно отключился. В сумочке. Даже не знаю, когда… Забыла кнопки заблокировать, — после небольшой паузы стала оправдываться Катя.

— Я так и понял. Когда не смог с тобой связаться, попросил помощи у Поляченко. Он и посоветовал позвонить Колесникову.

— Серьезная у тебя служба безопасности, — хмыкнула Катя. — Как в крутом боевике.

— Служба безопасности — слишком громко сказано. Необходимости нет. Есть человек с соответствующим опытом работы и со связями.

— Где моя машина? — неожиданно поинтересовалась Катя.

— С ней все в порядке. Андрей Леонидович определил ее на стоянку. Вот-вот придут заказанные запчасти. Так что не волнуйся.

— Теперь волнуюсь, — вздохнула она. — Если страховая компания откажет в выплате…

— Ты все-таки решила биться до конца? — понял ее Вадим. — Ну что ж, твое право. В таком случае с выплатой страхового возмещения действительно будут проблемы. Переиграть результаты расследования твоего ДТП им раз плюнуть. Не соблюдала дистанцию и все тут. «Подрезал», «не подрезал» — вещи недоказуемые. Никакие свидетели не помогут: появятся новые, а старых можно купить. Хотя… Не думаю, что в данном случае кто-то кого-то станет покупать. Людей можно запугать, показания могут затеряться… Дело однозначно решится не в твою пользу.

— Словом, ты, как и Колесников, советуешь забрать заявление?

— Если хочешь знать мое мнение, то я не стал бы ввязываться в это дело. Но, что бы ты ни решила, даю слово: чем смогу — помогу. Тот тип, конечно, мерзавец редкостный, но тебе не удастся добиться правды. Слава Богу, хоть следов на лице не осталось.

— А на душе? — тихо спросила Катя. — Шрамы на теле не так страшны в сравнении с этой болью. Как можно бить наотмашь двух женщин?!

— Согласен. Боль от душевных ран со временем лишь притупляется, но не исчезает. Поднять руку на женщину — все равно что расписаться в собственном бессилии. Низко, подло… Жизнь за это когда-нибудь накажет… Попробуй простить и забыть.

— Но как?!

— Смести акценты. Мой отец всегда говорил: на любое дело можно смотреть с двух сторон, — продолжил он. — Сравни две фразы: «Все возможно, но вероятность равна нулю» и «Вероятность равно нулю, но все возможно».

— «Казнить нельзя помиловать», — усмехнулась Катя. — Ты предлагаешь мне обмануть себя: мысленно представить этого человека сирым, убогим и простить? — она внимательно посмотрела на Ладышева. — Я правильно тебя поняла?

— Не совсем. Надо беречь себя и культивировать позитивные, жизнеутверждающие эмоции.

— Ложь во спасение?

— Можно и так сказать. Поверь, никто из тех, кто знает правду об аварии, не станет тебя осуждать. Главное — справиться с собой. Это непросто, но другого выхода нет. Бывают ситуации и похуже.

— Например?

— Например, когда приходится поддерживать отношения с человеком, который когда-то причинил тебе боль, совершил подлость. Повторяю: что бы ты ни решила — я тебе помогу. И все. Хватит об этом.

— Ты везешь меня не домой? — за разговором она и не заметила, что машина свернула с проспекта.

— Нет. Мы направляемся в кафе, — в недоумении откликнулся Вадим. — У меня там заказан столик на двоих. Неужели я настолько увлекся философствованием, что забыл тебя предупредить?

— Ранний склероз, — усмехнулась Катя. — По-моему, речь шла только о такси.

— Неужели ты откажешься со мной поужинать?

— Надо подумать. Второе приглашение за вечер, — усмехнулась Катя. — Одно едва не завершилось заворотом нервов… А вот и не откажусь! Во-первых, потому что голодна.

— А во-вторых?

— Во-вторых, потому что трудно встретить человека, который мыслит вслух на ходу, и ты, к собственному удивлению, с ним соглашаешься. Вовсе не потому, что он навязывает тебе свою точку зрения. Мыслительные процессы идут параллельно. В одном направлении.

— Хитро изъясняемся! — улыбнулся Ладышев и включил левый поворот. — Спасибо, что согласилась.

— А тебе часто отказывали? — задала она провокационный вопрос.

Вадим на секунду задумался.

— Вот только что едва не отказали в первый раз. Чуть не вспотел от страха, — пошутил он. — А вообще у меня к тебе масса вопросов. Как, каким образом тебе удалось собрать такую информацию? Что за люди решились посвятить тебя в свои финансовые тайны? Кто давал тебе рекомендации?

— Никто. Мне помогла моя газета. И профессия, которая тебе так не нравится. Я не испортила тебе аппетит своим ответом?

— Аппетит стал просто зверским! Пожалуй, скоро тебе удастся меня убедить, что журналистика бывает не только но вред, но и на пользу делу!

— А то! Да я тебе столько историй расскажу! Вот только последний случай!..

«Надо позвонить Кире и отменить встречу, — не без интереса слушая ее рассказ, меж тем параллельно думал Вадим. — Жаль, конечно, что сегодня не удастся поставить точку в наших отношениях, но если быть честным, мне гораздо приятнее провести этот вечер с Катей… Как же я по ней соскучился», — неожиданно поймал он себя на мысли…

…На следующие утро, впервые за последние недели, Катя проснулась в прекрасном настроении. На душе было легко и радостно, как когда-то в детстве в предвкушении праздника. Такое иногда случалось с ней и позже, но сейчас, на фоне невеселых событий последнего времени, это чувствовалось особенно остро.

«Какой замечательный вчера вечер получился, — продолжая нежиться в постели, вспоминала она с улыбкой. — Вадим, Вадим Сергеевич, Вадим Сергеевич Ладышев… Красиво! И сам он невероятно хорош собой: не зря Стрельникова дар речи потеряла, когда его увидела. А ведь в день знакомства я не сразу прониклась к нему симпатией. Зато теперь, похоже, могу голову потерять, если еще не потеряла… Выходит, не зря встретились, не зря познакомились. Кроме всего прочего, он великолепный собеседник, потому и время за ужином пролетело как одно мгновение. Умеет слушать не перебивая, включается в паузах, к месту рассказывает забавные истории. После ужина проводил до дверей квартиры: галантно, красиво, очень похоже на ухаживания… А ведь расставаться совсем не хотелось, и, кажется, не только мне. Надо подумать о подарке: что бы такое подарить? — задалась она непростым вопросом. — Сувениры отпадают: попробуй впишись в интерьер его квартиры! Парфюмерия — банально. Надо знать предпочтения, к тому же это как-то интимно… Вспомнила! — встрепенулась она. — Ну и пусть с намеком, зато всегда пригодится: не для себя, так для гостей! Сейчас половина девятого, — посмотрела она на часы. — Начало мероприятия в два. Надо позвонить в парикмахерскую — записаться на маникюр, заодно освежить цвет волос. Эх, жаль, что раньше не подумала! Но кто же знал, что я буду лично приглашена на торжество по случаю десятилетия компании и дня рождения шефа! Интересно, как у них принято одеваться на подобные вечеринки? Дама в вечернем платье и в туфлях для игры в боулинг — как-то нелепо, — представила она картинку. — Жаль, есть что показать, — вспомнила она о новом наряде, купленном еще летом в Турции. — Остается одежда всех времен и народов — джинсы. Итак, подъем! Душ, парикмахерская — и вперед за подарком! Да, еще в милицию заскочить! — вспомнила она. — Успеть бы все!»

И все же, как ни торопилась, она опоздала ровно на полчаса. Как-то сразу все не заладилось: в парикмахерскую записали только на полдвенадцатого, в РОВД был занят дежурный, затем дожидалась следователя, чтобы забрать заявление. На поиски подарка времени почти не осталось, а пришлось побегать: «Паркинг», «Зеркало», «Импульс». Ноль результата! Кто бы мог подумать, что выручит старый, давно забытый ЦУМ! А ведь еще пришлось постоять в очереди на упаковку. Не выставлять же на всеобщее обозрение коробку, чтобы каждый догадался о ее содержимом!

В итоге ей одновременно делали маникюр и приводили в порядок голову — в четыре руки, пока сама она сочиняла поздравление. Как же не ценить в такие минуты дружбу с хорошими мастерами!

Понимая, что опаздывает, Катя не сильно нервничала. По опыту знала, что для светских вечеринок полчаса — вполне допустимый интервал, который организаторы закладывают в начало шоу-программ. Того требуют и непунктуальность определенной категории гостей, и разные непредвиденные обстоятельства.

Однако опыт ее на сей раз подвел: двери клуба оказались запертыми. Подергав по очереди все ручки, Проскурина принялась стучать по стеклу. Глухо. В вестибюле ничего не просматривалось, охранники и гардеробщица куда-то испарились. Бросив взгляд на красиво упакованную коробку, она растерянно осмотрелась по сторонам: странное дело, на парковке почти нет машин.

«Неужели перенесли в другое место? — предположила она. — Как же теперь быть? Позвонить Вадиму?»

Трубку долго никто не снимал, затем послышался голос Поляченко:

— Да, Екатерина Александровна. Вы уже подъехали?

— Подъехала, но дверь заперта… — пробормотала она. — Вадим Сергеевич…

— Я сейчас выйду и открою.

Через минуту за стеклом появился начальник отдела безопасности. Выглядел он непривычно: джинсы, джемпер. Без обязательного делового костюма казался меньше ростом, но при этом стал ближе и роднее. Даже улыбался иначе — тепло, от души.

«Кажется, угадала с одеждой», — машинально поставила себе плюсик Катя.

— Все давно в зале. К слову, у нас не принято опаздывать. И не только на работу, — на минуту став прежним, слегка пожурил он Проскурину и, подхватив ее куртку, прошел в гардероб. — Сюда, — показал он рукой на дверь, из-за которой слышались усиленный микрофоном мужской голос и взрывы смеха.

— Так ведь боулинг на втором, — удивилась Катя.

— Вы, наверное, еще не в курсе наших традиций, — понимающе кивнул Андрей Леонидович. — Мы три года подряд снимаем этот клуб. Первый этаж — на пару часов для праздничного обеда, а второй, с дорожками, где предстоит разыграть очередное первенство, — до семи вечера. Идемте, — он раскрыл дверь и галантно пропустил даму вперед.

В полумраке зала за накрытыми столиками сидели сотрудники «Интермедсервиса» и «Моденмедикала» и смотрели транслируемую на экраны нарезку кадров, где знакомые и незнакомые Кате лица переобувались, расходились по дорожкам, разминались, выбирали себе мячи. Ускоренный видеоряд под веселую музыку из фильма «Джентльмены удачи» смотрелся весьма забавно.

«То ли оператор с монтажером молодцы, то ли игроки настолько артистичны и расслаблены, что не стесняются играть на камеру», — отметила Катя, задержав взгляд на экране.

— Пойдемте, я провожу вас, — шепнул на ухо Поляченко и под аккомпанемент очередного взрыва хохота увлек ее за собой. — Присаживайтесь, — показал он на свободный стул у самого дальнего столика. — Наш новый сотрудник Екатерина Александровна Проскурина, — удовлетворил он любопытство сидевших рядом. — Вы, наверное, уже слышали, а кое-кто и знаком лично.

После этих слов он направился к центральному столику, за которым расположился административный боекомплект: шеф, директор «Интермедсервиса», главный бухгалтер, главный инженер, начальник службы безопасности и Зиночка. Посмотрев вслед Поляченко, Катя заметила, как он передал Ладышеву телефон и что-то шепнул на ухо. Не отрывая взгляда от экрана, тот кивнул головой, спрятал аппарат в чехол на поясе и тут же вместе со всеми расхохотался, никак не отреагировав на появление Кати. Даже не обернулся.

— Вам красное или белое? — услышала она сверху услужливый шепот официанта.

— Белое. Сухое.

Повернув голову, Проскурина решила посмотреть, над чем все смеются: разогнавшись, шеф бросил мяч, скорее всего, финальный. Взлетев, точно волейболист над сеткой, он вдруг сделал стойку на руках, ловко встал на ноги и, словно расшалившийся подросток, принялся корчить рожицы. Тут же в кадре появилась Зиночка: подбежала к шефу, повисла у него на шее, чмокнула в щеку и оставила яркий след губной помады. Затем по очереди промелькнули лица остальных членов команды-победителя: у каждого на щеке алела такая же отметина.

— …Посему поступило предложение, — прорезался сквозь смех голос ведущего, — переименовать команду именинника из «Столпов человечества» в более актуальное — «Зиночка-людоедка и К», — утонули его слова в очередном взрыве хохота.

Катя исподволь стала рассматривать своих соседей, Знала она только двоих: водителя Сашу Зиновьева и уборщицу Валентину. Один ее подвозил, другая, когда Проскурина пару раз задерживалась, просила разрешения убрать в кабинете Ладышева. Четверо мужчин, скорее всего, также принадлежали к обслуживающему персоналу.