Гелиос Бубнов Роман
– Я кое-что понял, генерал. Люди как опухоль. Уничтожили свою Землю. Теперь прилетели сюда. Заразили этот Мир своими проблемами и пороками.
– Мы живем, воплощая внутренние образы – и хорошие, и плохие.
– Вы? Ну уж нет. Вы, люди, никому не нужны. Обычные паразиты на обочине мироздания. Я говорил тебе это шестнадцать лет назад и говорю опять.
– У человечества еще остался запас прочности…
– Нет. Точка невозврата уже пройдена. Жена твоя знает, что я прав. Этот мир уже мертв. Дед ваш все это предвидел, и в этой и в прошлой жизни…
Взрывоподобный хлопок прервал шоу.
Генерал стрелял в упор. Пуля вошла аккуратным отверстием в лоб и вырвала половину задней части черепа вместе с мозгами и волосами. Обмякшее тело Вилкокса свалилось в грязь.
– Я освобождаю твою душу от терзаний и агонии, кем бы ты ни был, – Файервуд резко спрятал свой излюбленный револьвер Baby Jo в кобуру, закрыв ее на застежку.
Арл Эрак инстинктивно припал на колени рядом с телом брата. Разумеется, он не понял ни слова.
С «задних рядов» вперед выступил косматый пасечник в рваной майке:
– Старик умер.
Генерал развернулся к командиру штурмового отряда и к Дэвису:
– Капрал, взять под арест Алисию Берк до выяснения обстоятельств. Свяжите меня с ИВК. Хэвис, зачистить территорию, проверить каждый куст и овраг. Если хоть одна гнида жива, поймать, ослепить и сжечь заживо на центральной арене. И поторопите, наконец, этот чертов шаттл?
Со стороны деревянного моста прибежал запыхавшийся десантник:
– Генерал, сэр. Требуется ваше участие. У нас гость. Только он не обычный.
На секунду на поляне стало так темно, как будто щелкнули выключателем у звезды Тау Кита. Где-то там, над кронами деревьев, высоко-высоко над головами, покачивающийся из стороны в сторону и размахивающий плавниками и щупальцами, важно проплыл огромный темно-коричневый Даббар.
– Дай мне рацию, – генерал отобрал переговорный блок у нервно дышащего десантника. – Орел 009, как слышите? Орел 009?
– На проводе, командующий. Прием! – из динамика прозвучал голос пилота конвертоплана, патрулирующего периметр над деревней.
– Куда движется кит?
– Это странно, сэр. Он завис над вершиной горящего дерева, похоже, пытается обнюхать постройку у взлетно-посадочной площадки на вершине. Нам как-то реагировать?
– Животное не трогать ни при каких обстоятельствах. Подожди минуту, – и тут генерала словно окатили ледяной водой и отвесили пару пощечин. – Саманта.
– Генерал?
– Немедленно садитесь и проверьте эту постройку!
– Но там в дыму все…
– Выполнять!
Обеспокоенная Элизабет подбежала к Файервуду:
– Что случилось?
– Я не уверен пока.
Спустя несколько минут из рации вырвался восторженный ликующий крик:
– Здесь под полом девушка. Гребаный Сатурн! Генерал, сэр. Это ваша дочь…
Мученики Эспайера
16:02 UGT
Гибридное поселение Ма-Лай-Кун.
10-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутников
Закаты на Гелиосе баснословно красивы, особенно если за ними наблюдать с высоты птичьего полета.
Угасающая заря, отбрасывающая от исполинских деревьев длинные тени, ветреная свежесть, сменяющая зной и духоту, ну и конечно же, завораживающее восхождение в небо ночных светил Франциско и Фердинанта.
Даббар давно улетел, а вот разговоры о том, как он забрался в такую глубину леса и как нашел девочку, скорее всего, утихнут еще очень не скоро.
На незанятой высотной площадке в кронах одного из гигантских деревьев Ду, возле медицинского шаттла с выключенными двигателями стоял немногословный и грустный Самсон Доминик Файервуд, тепло прижимая к себе Элизабет Уорд. Они уже долгое время молча смотрели на лежащую под аппаратом искусственного дыхания Саманту.
Без сознания, под капельницей, беззащитная и ранимая, она, не шелохнувшись, покоилась на левитирующих носилках в ожидании трансфера на Северную Станцию. Джазз бесшумно парил где-то сбоку.
Смахнув крупную соленую слезу, окропившую губы, Элизабет спросила:
– Она никогда никому ничего плохого не желала. За что ее так?
– Благочестивому человеку не место в гнилом окружении. Мы слишком долго пролежали в канаве и, в итоге, стали ее частью.
– Ты о чем?
– Сэм чище и невиннее всех нас вместе взятых. Поэтому и пострадала первой.
– Намекаешь на мученичество?
– Нет, на причины и следствие. Мы заслужили все, что произошло. Туземцы просто напомнили нам, что не нужно задирать нос.
– Считаешь, Вилкокс прав? – сменила тему Элизабет.
– В чем? В том, что у нас все это время под носом был философский камень?
– Нет, что мы, люди, как прионы, как вирусы. Мы всегда уничтожаем все вокруг, особенно то, что любим.
– Причины всегда внутри нас самих, Бэсс. Но если ты меня спрашиваешь, сможем ли мы измениться – я лучше промолчу.
– Тебе хорошо здесь? На Гелиосе? Что, если все и всегда стремится к одному единственному сценарию? Что, если, все уже спланировано задолго до нас? Что, если мы все здесь обречены?
– Думаешь, Гелиос – это наша черная дыра? Наша погибель? Не волнуйся. Переживем как-нибудь. Переродимся.
– Я тебе рассказывала про свои видения. Я чувствую, что случится что-то роковое, катастрофичное, жуткое.
– С чего бы это?
– Посмотри сам. Двадцать лет, и мы вернулись к тому же, от чего пытались уйти.
– ??
– Виллер стал подонком. Споука убили. Кирки тоже. Мы снова все воюем друг против друга…
– Во-первых, ты сгущаешь краски, Бэсс. Любовник твой просто заигрался и переоценил свои силы. Он свое получил. Девочку Кирки мы найдем. Этот прощелыга Люка, или как его там на самом деле, объявлен в розыск. Далеко от дронов не спрячется.
– А во-вторых?
– Во-вторых, ядерный реактор с авианосца демонтировали. Если мне не изменяет память, ты рассказывала, что все закончилось извержением вулкана, вызванного падением станции…
– Свардау в любую минуту может проснуться. Все эти годы я себя чувствую как на пороховой бочке.
– Если не помогать, не проснется.
– А если помогут?
– Кто? Очередные фанатики? – улыбнулся Файервуд по-отцовски. – «Обрезанные» на тысячу миль к вулкану не походят. Боятся его, как проказы. Да и на орбиту они не летают. Так что не драматизируй.
– Кстати, про орбиту. Я разобралась с неполадкой в глобальной связи. Все спутники и микросхемы в порядке, сбой случился в результате блокировки наших сигналов.
– «Глушилки»?
– Вероятнее всего.
– Частотный генератор гамма-помех. Виллер? Берк? – Файервуд почесал свободной рукой затылок.
– Я не думаю, что у нас есть такая технология.
– Намекаешь…
– Связь пропала сразу после фиксации многочисленных гравитационных аномалий. Я думаю, у нас гости. Просто они еще о себе не заявили.
– Ты начинаешь меня злить, – Файервуд произнес это мягко и по-отечески.
Неожиданно активировался и вмешался дройд:
– Извините, что прерываю. Хорошая новость. Только что заработала глобальная спутниковая связь!
– Починили! А ты про какие-то «глушилки», – иронично пошутил генерал.
– Очень странно, – удивилась Элизабет и обратилась к дройду. – Джазз, можешь соединиться с ЮКЛ, активировать удаленно автопилот на нашем Клипере и направить его сюда?
– Выполнено. Корабль уже взлетает.
– Шустрая ты, Бэсс!
– Ой! – задрожал дройд. – Боюсь, у меня плохая новость.
– Говори все сразу, – сухо ответил генерал. – Мы не в столовой, чтобы в нас порциями все запихивать.
– Очень плохая новость.
– Не томи!
– В пустыне засекли наземный сигнал бедствия. Похоже, что AST Porky Whale потерпел крушение в пустыне. Но есть группа выживших.
– О чем речь? – переспросила Элизабет.
– Тяжелый пассажирский авиалайнер, – перевел ей Файервуд. – Болотные черти! Сегодня же должны были везти детей на соревнования.
Элизабет зажала рукой рот:
– Дети. Друзья и подруги Сэм. И Том, ее парень.
– Томас Флинн? – генерал моментально побагровел от негодования, забыв обо всем остальном.
– Это еще не все, – перебил всех дройд. – Только что с обсерватории Эспайера было получено сообщение о визуальном контакте с неопознанным летающим объектом крупного размера. Он войдет в нашу атмосферу в течение нескольких минут.
– Началось! – прошептала Элизабет.
– Похоже, нас ждет интересная ночь, – скептически поразмыслил генерал.
Не говоря ни слова, Элизабет развернула Самсона за плечо в обратную сторону и, вытянув руку, указала пальцем на темно-синий сапфирового отлива шквальный грозовой фронт, простирающийся по всей линии горизонта:
– Вот о чем говорил Вилкокс!
Крича во всю глотку, над головой пронеслись обеспокоенные стаи Ара-Папигов и целые облака мелких птиц, похожих на стрижей. Файервуд сделал шаг вперед и, не глядя ни на кого, скомандовал на автомате:
– Дройд, носилки с девочкой в грузовой отсек. Люк закрыть! – после чего он наклонил голову к микрофону рации, закрепленной на плече. – Орел 009, вы это видите?
– Так точно, сэр. Фиксируем резкое падение температуры.
Переливаясь антрацитовыми, ультрамариновыми и базальто-серыми оттенками, плотная массивная тяжелая туча со вспышками молний, проглотила еще не пришедший в себя Ма-Лай-Кун, словно гигантское жуткое цунами.
В лицо ударил жесткий крутой ветер с мокрой ледяной крошкой, и через мгновение стало так холодно, как бывает в новой морозильной камере с выставленной на полные обороты мощностью. Листва окрасилась в бумажный цвет, и первые холмы градин выросли как на дрожжах в вихрях этой беспорядочной студеной вьюги, накрывая величественный Элигер-Сильварум серебристо-белым снежным одеялом.
Часть 2. Территория Холода
Земной физик и астроном Пьер-Симон Лаплас, живший в 18–19 веке, родоначальник теории вероятности и первый предсказатель черных дыр, был автором смелой теории, согласно которой вокруг всего сущего присутствует единый непостижимый пониманию разум, сведущий обо всем и способный в точности описывать прошлое и предсказывать будущее. Парадоксом Лапласа считалась гипотеза, что, независимо от множества вариаций движения частного во Вселенной, глобальная модель снова и снова стремится к одному единственному сценарию и поэтому поддается предопределению.
Странная находка
11:13 MT
Горный хребет Мапири-Экселис, к востоку от поселения Акале-Охон
– Ничего интересного здесь нет и быть не может в принципе! – переместив на лоб армейские затемненные горные очки, выругался заросший Дуайт Кэннинг. – Может, вернемся назад? Горбуны заметят – и все! Конец нашему турпоходу.
Толстяк снял левую перчатку и хлестким шлепком о ветрозащитную теплую куртку сбил прилипшие к ворсинкам обледенелые катыши.
– Я уверен, что они давно уже нас засекли, – сквозь кислородную маску парировал трусливое замечание совсем еще молодой Освин Грин. – Просто мы им не интересны, расслабься и не нервируй меня.
Парень освободил непослушную лямку заплечного рюкзака, то и дело застревающую в карабине страховочной веревки, прицепленной к пояснику.
Бородач ухмыльнулся:
– На кой черт тебе этот рюкзак? Ты бы еще пуховый спальник взял!
– Слушай, пузан. Я же не комментирую твою девчачью каску. Вырядился, как на своей шахте. Не утомляй меня пустой болтовней, хорошо?
– Ладно, остыли. Может, объяснишь еще раз, какого лысого нас сюда понесло?
Освин присел на ледяную, торчащую из стены глыбу, отстегнул мягкую прозрачную маску и снял очки, спасающие от ультрафиолета, изготовленные еще много лет назад под нужды испытательного полигона Грумбридж.
Яркий белый свет, отраженный от снега, ударил в глаза. Грин прищурился, нагрел и раздавил подушечками пальцев слипшуюся льдинку-слезу на ресницах, сделал глубокий вдох разреженного морозного воздуха и сверился с портативным компьютером.
Температура по Цельсию – минус два градуса. Высота – 4989 метров.
Они забрались на отвесную скалу и прошли по плотной снежной корке на краю обрыва не меньше пятидесяти метров.
Вдвоем.
С минимальным личным снаряжением и легкой страховкой. Марш-бросок не должен был получиться затяжным, поэтому баланс между весом и функциональностью сыграл в пользу компактного сорокапятилитрового рюкзака.
Освин огляделся. Красота!
Пологие холмистые спуски, укутанные матовым искрящимся снегом, и острые шапки горных вершин формировали поистине умиротворяющий пейзаж.
В крутом заснеженном склоне по соседству торчал оледенелый полукруг упавшей Северной Станции. Тарелка основания платформы буквально врезалась в гору и застряла в твердых породах, сохранив изначальную округлую форму. Технические постройки, летные ангары и командная рубка обрушились при падении. Но несущая опорная рама и даже несколько закрепленных на ней ветряков уцелели.
Сколько она уже здесь?
С момента неудавшейся контратаки, того самого грустного дня, прошло уже, наверно, месяцев пять. Или шесть.
Событие это стало историческим и получило печально известное название «Черный Буран».
Все произошло так быстро. Обрыв атаки, катастрофа с обесточиванием и падением станции, колоссальные потери среди авиации, позорное бегство и отступление войск. А потом эти непрекращающиеся стоны раненых солдат, чумазых, грязных, с лицами, перепачканными мышьяковой гарью и земляной пылью. Черные все, как после бомбежки.
Освин поморщился от ненавистных воспоминаний и посмотрел налево, в сторону первопричины всех бед, из-за которой вся эта трагедия и приключилась.
Там, за высокой скалистой грядой, на самой вершине пика Ацин-Речч, вертикально вверх поднимался массивный столб желто-оранжевого света, уходящего в бесконечное голубовато-молочное небо. Злополучный наимощнейший генератор холода, установленный пришельцами, который и погрузил весь Гелиос в непрекращающееся подобие полярной зимы.
Устройство Погоды, как его условно называли между собой колонисты, по всей видимости, работало по принципу гигантского термоизоляционного стержня. Оно засасывало холод из верхних слоев атмосферы, из мезосферы на высоте 50 км и выше, где начинались температуры минус девяносто градусов по Цельсию и ниже, насыщало его компрессионными активными частицами и выплевывало в форме самоделящегося и разрастающегося штормового фронта, покрывавшего всю поверхность планеты практически целиком. Потрясающая технология!
«Волны» накатывали друг за другом, примерно два-три раза в сутки. Колебания температуры воздуха в том же Элигер-Сильваруме варьировались от -25 °C до +3 °C, в зависимости от истекшего интервала времени с момента прохождения очередного грозового снежного облака и времени суток.
Освин размял подзамерзшую кисть:
– Странно, что тебя вообще оставили в ИВК. Болтаешься среди остальных, как каловая колбаса. Раздражаешь только.
– Оказался в нужном месте в нужное время. Спасибо судьбе. А тебе, брат, грех жаловаться! Я единственный, кто согласился составить компанию в этом морозильнике.
– Единственный, кого об этом попросили, – поправил его Грин.
– Как я мог отказать жене генерала?
Парень стряхнул рассыпчатую снежную крупу с теплой поларовой шапки:
– Я не могу логично это объяснить, Дуайт. Увидел ночью во сне это место. Понял, что обязан сюда попасть. Во что бы то ни стало.
– В последнее время с логичными объяснениями вообще беда. Все, что происходит вокруг, как наваждение. Может, тебя горбуны зомбируют?
– Не говори глупости. Если бы хотели, они нас раздавили бы еще тогда, – Освин мотнул головой в сторону диска Северной Станции. – Как глупых взъерошенных крыс. Наступили бы своим большим сапогом.
– Неудача – лишь подошва побед. Да, Файервуд переоценил себя. Но какая кому теперь разница.
– В смысле?
– Мы все равно сваливаем отсюда. Хотя, если откровенно, мне здесь нравилось.
– С чего ты взял, что тебя включили в список?
– На отлет? Элизабет обещала. У меня именной билет с номером 233.
– Вспомнил ее имя? – парень покашлял. – Досталось ей, конечно. Незаслуженно досталось. Больше, чем всем нам.
– Такова жизнь, брат. Бьет по щекам, только успевай детским кремом мазать. Ну так что, командор? Будем поворачивать назад?
– А ты чего трясешься-то? Замерз?
– Ага. Синтепоновое дурацкое это термобелье. Никуда не годится. У меня хозяйство уже вспотело и закоченело.
– Не надо подробностей. – Грин извлек из рюкзака термос с успевшим значительно поостыть чайным настоем из листьев бумажного дерева, который превосходно себя зарекомендовал как профилактическое средство при простудах и ознобах, ставших среди людей нормой. Налил полную крышку и передал Кэннингу. – Скажи спасибо, что хоть это дали. Сам знаешь, сколько наших замерзло насмерть.
– Знаю, брат. Дела…
Прямо над ущельем, в воздухе, намного выше уровня «туристов» не торопясь, справа налево прожужжал и пролетел, как шершень, в сторону Устройства Погоды легкий четырехвинтовой аэродрон-шпион.
Дуайт приставил руку козырьком:
– Этот наш. Куда он собрался? Здесь же запрещено летать.
– Плановая инспекция уровня опасности и враждебной активности в спорной зоне. Думаешь, мы зря приземлились за километр отсюда?
Спереди из пустоты прилетел звук, похожий на всплеск воды. Дрон потерял управление и вошел в пике, закручиваясь по спирали, и вскоре окончательно исчез из виду.
– Похоже, что не зря, брат! – пробормотал толстяк.
– У нас еще остались штыри? – Грин проверил прочность вязки узла на одном из концов веревки, которым он и напарник были привязаны друг к другу. Осмотрел ранты под кошки на тяжелых горных ботинках. – Слушай! Все! Соберись!
– Последний! – Дуайт помотал головой, вынув из кармана ветровки ледобур, и протянул его парню.
– Значит, дальше двигаемся по наитию.
– Это как?
– С верой в удачу под сердцем! – Освин прочистил проушину в металлическом сердечнике с резьбой, вставил в нее карабин с продетой веревкой и при помощи пневматического пистолета вогнал всю конструкцию в обледенелую скальную стену. – Мы почти на месте. Я это чувствую. То, что нам нужно, что бы оно ни было, – за этим поворотом.
– Знаешь ли! Думаю, ничего там нет. Готов поспорить…
– Не здесь, не со мной и не сейчас.
Мужчины вздрогнули от громкого раскатистого сигнала, напоминавшего смесь гудка парохода и эвакуационной сирены. Звук эхом отразился от скалистых уклонов, вызвав незначительный сход лавины на горе напротив.
Цвет луча Устройства Погоды изменился с медно-оранжевого на медово-желтый.
– Очередная штормовая волна! – Кэннинг вернул крышку термоса и надвинул на нос очки.
– Похоже на то. Вот-вот ударит! – Освин закинул за спину рюкзак. – Надо спешить. За мной!
Несмотря на недавнюю потерю отца во время дерзкого нападения диверсант-отряда Зэрлэгов на ретрансляционный узел связи, парень держался молодцом. Не ныл, не жаловался. Был всегда собранным, спокойным, сфокусированным на деле.
Случайно оступившись на довольно резком повороте, Освин чуть было не сорвался в ущелье. Его правая нога продавила снежную коросту, и белый ковер, устилавший тропинку, обрушился вниз, рассыпаясь на разлетающиеся в разные стороны комья и оголяя острые скользкие камни.
Кэннинг успел схватить парня под локоть и помог сохранить ему равновесие:
– Смотри!
Часть упавшего снежного покрова с отвесного края тропы оголила выпирающую из сугроба спину заметенного снегом человека.
Освин рванул вперед как ошпаренный:
– Гребаный Юпитер!
Кэннинг догнал Грина, и вместе они перевернули тело, отряхнув с его лица прилипший влажный снег.
Мужчина.
Полностью обнаженный.
И самое главное – живой!
Дуайт отщипнул со своей бороды колючую сосульку:
– Чертовщина какая-то! Откуда он тут? Ты его знаешь?
– Никогда не видел.
– Кто-то из пропавших без вести? Сбежал из плена?
– Нет, он не из наших. Смотри. У него нет ни перинатальных рубцов от обязательных внутриутробных вакцинаций, ни шрама от имплантированных биометрических датчиков. Странно…
– Может, его клонировали из нашей ДНК?
– И пустили пастись по горам? Без одежды? Смысл?
– Как он тут, в одном исподнем, еще не окочурился – никак не пойму.
– И следов нигде нет, откуда он сюда приполз. Или упал с неба?
– Руки-ноги целы, – Кэннинг поглядел вверх вдоль вертикальной отвесной скальной стены. – Высоко. Разбиться здесь раз плюнуть.
Освин наклонился и приложил ухо к слегка пошевелившимся губам обнаруженного незнакомца.
Дыхание было прерывистым и очень слабым.
Неожиданно мужчина дернулся и прошептал всего одно, но очень четкое и хорошо различимое слово:
– Элизабет!
Мужчины переглянулись. Толстяк растерянно потаращился вверх, потом назад на тропинку и удивленно спросил:
– Ну и что нам с ним делать?
– Достань из моего рюкзака баллон с гелием, стропы и зонд. И, пожалуйста, – Грин подозрительно широко улыбнулся. – Сними заодно свою теплую куртку!
Замерзшие термометры
17:33 UGT
Акан-Люкар – заброшенная восточная деревня Илиокрийцев
Ночь уверенно вступила в свои законные права, а крепчающий мороз смешал в воздухе смирение с щепоткой промозглого отчаяния. Очередная толика надежд на лучшее замерзла вместе с ушедшим в прошлое еще одним прожитым днем.
Рука-манипулятор робко приоткрыла дверь, и автономный снегоплавильный дройд-уборщик I-Wiper осторожно въехал на двух ведущих гусеницах в неосвещенную тростниковую хижину.
Покрытые ровным слоем изморози, словно усыпанные мелкими бриллиантами, предметы мебели по очереди отозвались в луче света поворотного прожектора переливающимися яркими блесками. Ворвавшийся ветер поднял небольшое облако инея и закрутил его вверх вдоль наклонной стены.
Дройд не торопясь «прощупал» всю комнату, задерживая внимания на интересных деталях вроде разноцветных бликов от преломленного в треснувшей хрустальной чаше света и свисающей с потолка вязаной игрушки в форме кита.
Читать бесплатно другие книги:
