Дело о дневнике загорающей Гарднер Эрл
Фотограф исчез в темной комнате.
— Придется подождать несколько минут, — сказал Дрейк. Он начал осматривать стены студии: они были завешаны комичными снимками и фотографиями полураздетых красоток.
Через минуту к нему присоединился Мейсон.
— Очевидно, это фотоателье работает только для мужчин, — лукаво заметила Делла Стрит.
— Похоже, — согласился Мейсон.
— Подобные заведения все одинаковы, — заявил Дрейк. — Стены обычно увешаны фотографиями полуголых баб. Вот посмотри на эту, Перри. Ничего, правда?
Делла Стрит тоже взглянула на привлекшую внимание Дрейка фотографию и заметила:
— Мне бы не хотелось, чтобы из-за этих соблазнов вы забыли о том, что мне давно пора ужинать.
— Послушайте, а может, сбегаем перекусим, пока он проявляет и печатает фотографии? — предложил Дрейк.
— Сколько это займет у него времени?
— Где-то восемнадцать минут проявитель, потом пятнадцать минут — закрепитель, затем пленку надо промыть. Я думаю, сорок пять минут у нас точно есть и…
Фотограф вышел из темной комнаты.
— Как дела? — спросил детектив.
— В процессе, — ответил фотограф.
— Сколько потребуется времени, чтобы все закончить?
— Еще шестнадцать минут в проявителе. Я использую мелкозернистый и внимательно слежу за температурой. Затем фиксаж и промывка пленки. Потом буду ее сушить.
— Как скоро мы можем посмотреть на пленку, чтобы выяснить, получился ли документ?
— После того, как она пролежит минут пять в фиксаже, ее можно вынуть, чтобы взглянуть.
— То есть осталось примерно двадцать пять минут? — спросил Мейсон.
— Я бы сказал, что теперь уже двадцать две минуты.
— Пойдем выпьем по коктейлю, — предложил Мейсон, — потом вернемся, посмотрим пленку и отправимся ужинать, а вы за это время напечатаете фотографии.
— Хорошо. На глянцевой бумаге?
— Так будут лучше видны детали?
— Да.
— Тогда на глянцевой, — сказал Мейсон.
— Я все сделаю к вашему приходу.
— Простите, что не приглашаем вас с собой, улыбнулся Мейсон.
— Так устроена жизнь, — ответил фотограф. — Работа есть работа, а чтобы выполнить ваш заказ, я должен оставаться в лаборатории. — Фотограф улыбнулся Делле Стрит. — Извините, что стены обклеены такими фотографиями. Женщины обычно сюда не заглядывают, а покупателям нравятся полуобнаженные красотки. А мои помощники любят снимать что-нибудь смешное.
— Не обращайте на меня внимания, — улыбнулась в ответ Делла. — Главное, чтобы эти вот мужчины, — она показала на Мейсона и Дрейка, — не забыли о еде, глядя на ваши снимки. Я страшно проголодалась.
— Через двадцать пять минут все будет готово, — пообещал фотограф. — Вы сможете взглянуть на пленку. Она, конечно, еще будет мокрая, но все равно мы поймем, что там отснято. Это прекрасный фотоаппарат, а если ваш человек умеет с ним правильно обращаться, то резкость должна быть хорошая.
— Он знает, как с ним обращаться, — заверил Дрейк мастера.
Он первым направился к лифту, нажал на кнопку вызова и заметил:
— В подобных заведениях лифты всегда так медленно двигаются, словно холодная менласса растекается. Мне уже приходилось здесь проявлять фотографии. За углом — неплохое кафе, мы там можем выпить по коктейлю и попробовать канапе. К тому же, все относительно дешево.
— Я — полностью за канапе, — объявила Делла Стрит.
Они отправились в кафе, Перри Мейсон и Делла Стрит заказали по бакарди, Дрейк остановился на мартини. Официант принес канапе.
— Я так голодна, что, наверное, проглочу их все. Тебе набежит хороший счет, Перри.
К их столику подошел продавец газет.
— Вечернюю газету не желаете? — спросил он.
Мейсон только взглянул на заголовки и сразу же достал доллар.
— Мы возьмем три.
Адвокат раздал газеты друзьям.
Заголовки гласили: «Украденные купюры найдены в трейлере у дочери заключенного».
Отчеты сопровождались фотографиями Арлен Дюваль, ее трейлера, а также приводился список цифр.
— А вот и номера купюр, которые они держали под таким секретом! — воскликнул Дрейк.
— Больше нет необходимости делать из этого тайну: купюры нашли. Они ведь не опубликовали номера не найденных.
Делла Стрит так увлеклась чтением, что совсем забыла про канапе. Официант принес заказанные ими коктейли.
Мейсон неохотно отложил газету и взял в руки стакан.
— Давайте выпьем за смятение в рядах наших врагов.
— До сих пор смятение было только в наших рядах, — заметил Дрейк. — Что ты думаешь об этих цифрах, Перри?
— Постоянно поглядываю на часы. Не могу дождаться, когда истекут двадцать пять минут. Готов поспорить, что у Сакетта был именно список украденных банкнот.
— Но откуда он его взял? Это невозможно, Перри. Он есть только у руководителя отделения ФБР нашего региона и…
— Ставлю пятьдесят долларов прямо сейчас, что это именно список номеров купюр, в общей сложности на пять тысяч долларов, из того пакета, что посылали в Санта-Ану. Мы сверим номера, напечатанные в вечерней газете, с номерами в списке. Я уверен, что мы найдем соответствия.
Дрейк замолчал.
— Так будем спорить? — спросил Мейсон.
— Пятьдесят долларов многовато, а десять поставлю. Я ведь не зарабатываю столько, сколько известные адвокаты.
— Согласен. Десять так десять.
Они допили коктейли и доели канапе.
— Еще? — повернулся Мейсон к Делле Стрит.
Она взглянула на часы.
— Времени нет. Давайте возвращаться в фотоателье, даже если нам и придется подождать несколько минут.
Они пошли назад.
Фотограф посмотрел на часы и заметил:
— Вы раньше на четыре минуты.
— Решили посидеть здесь. Очень важно выяснить, что это за цифры, — Мейсон показал на вечернюю газету. — Мы считаем, что некоторые из сфотографированных могут совпасть с номерами, напечатанными в сегодняшней газете.
— А почему они так важны? — не понял фотограф. — Ведь если их напечатали в газете, вы можете списать их оттуда и…
— Нам нужен полный список, — объяснил Мейсон. — Как улика, он имеет огромное значение.
— Наверное, можно взглянуть, — сказал фотограф.
Мейсон, Дрейк и Делла Стрит отправились вслед за ним в темную комнату. Чувствовался запах уксусной кислоты. В одном углу горел красный свет.
— У меня все готово для печати, — объяснил фотограф. — Как только пленка высохнет, я сразу же примусь за дело. Теперь уже можно включить свет.
Он зажег лампу, направился к закрытому бумагой кювету для проявления пленок, опустил руку и вынул пленку.
— Черт побери! — выругался мастер.
— Что случилось? — спросил Мейсон.
— Пленка засвечена.
— Что?!
— Все кадры. Посмотрите сами. Все черно, как ваша шляпа.
Мейсон переглянулся с Дрейком. У обоих на лицах было написано полное отчаяние.
— Наверное, твой Найлс не так хорошо знает фотодело, как утверждает. Возможно, он не плотно закрыл фотоаппарат или… конечно, он очень торопился перезарядить пленку и…
— Минутку, — прервал его фотограф. — Причина не в том, что фотоаппарат был не плотно закрыт. В таком случае испортилось бы всего несколько кадров, но не вся пленка. И то же самое произошло бы, если… не могу понять. А тут она вся черная. Видимо, сама пленка плохая.
— Такие часто попадаются? — спросил Мейсон.
— Крайне редко. Иногда, когда посылаешь пленку на проявку в лабораторию при фабрике, получаешь назад письмо с извинениями, что в процессе обработки пленка была повреждена, и компания присылает в качестве компенсации новую пленку.
— Очень успокаивает, — с сарказмом заметил Мейсон. — Черт побери, из всех пленок… Пол, это означает, что самая важная улика во всем деле проскочила у нас сквозь пальцы.
Мейсон подозрительно посмотрел на фотографа.
— Извините за то, что я сейчас скажу, но вы случайно не занервничали и не зажгли спичку?
Фотограф очень разозлился.
— Послушайте, мистер Мейсон, я занимаюсь этим делом уже двадцать два года. Я столько пленки проявил, что если их вытянуть в ряд, то они до луны достанут. В этой студии мы ошибок не делаем.
— Простите, — извинился Мейсон, — я сорвался. Я просто не могу понять, что произошло.
— Я сам не могу, — ответил фотограф.
— А с вашими реактивами все в порядке? Никто не мог ничего подмешать?
— Не думаю. Но, не сомневайтесь, я прямо сейчас попробую их еще на паре пленок. Я проверю каждый реактив в лаборатории. Я не хочу, чтобы на меня падало подозрение.
— Теперь уже не стоит вопрос, кто виноват, — ответил Мейсон. — Это нам не поможет. Мы попались. Теперь я готов вернуться в бар и выпить еще бакарди.
В унылом настроении они покинули фотоателье.
— Отправляйтесь ужинать, — обратился Мейсон к Дрейку и Делле Стрит. — А я пойду встречусь с Арлен Дюваль. Пожалуй, хуже новостей, чем засвеченная пленка, сегодня быть уже не может.
— Не исключено, — заметил Дрейк, пытаясь придать голосу веселый тон, — узнаешь от нее что-нибудь полезное.
— Не исключено, — сухо заметил Мейсон.
12
Мейсон и Арлен Дюваль сидели друг против друга в комнате для свиданий. Их разделяла решетка.
— Я думаю, полиция здесь повсюду натыкала микрофонов, так что вам надо следить за языком, — предупредил адвокат. — Что вы им рассказали?
— Все.
— Перейдите к самому краю решетки, стула на четыре или пять.
Мейсон и Арлен Дюваль встали и, двигаясь по обе стороны решетки, пошли к другим местам.
К ним подскочила надзирательница.
— Эй, — закричала она. — Запрещается переходить с места на место.
— Она уже перешла, — ответил Мейсон.
— Это запрещено. Она должна вернуться на прежнее.
— Я — адвокат. У меня есть право совещаться с моим клиентом, причем конфиденциально. Я не хочу, чтобы нас подслушивали.
— Кто вас подслушивает?
— На том месте, где мы сидели раньше, спрятан потайной микрофон, — заявил Мейсон.
— Почему вы так думаете?
— Я не думаю, я знаю. У меня с собой специальный аппарат для определения, установлены подслушивающие устройства или нет. Наше законодательство предоставляет мне право конфиденциально беседовать с клиентом. Если полиция прослушивает мои разговоры, то это уже не конфиденциальная беседа. Вы хотите взять на себя ответственность за отказ предоставить адвокату возможность поговорить со своим клиентом?
— Вы с ней уже говорите.
— Да, говорю, — согласился Мейсон.
— И, значит, можете пересесть на то место, где сидели вначале.
Мейсон покачал головой.
— Я здесь и она здесь. Вы возьмете на себя ответственность за применение силы, с тем, чтобы вернуть ее в желаемое для вас место, пока у меня не было возможности с ней посовещаться?
Надзирательница с минуту колебалась, затем пожала плечами и заявила:
— Ладно, совещайтесь. Но помните, что я ее предупредила. Я выполнила свой долг.
Она удалилась вне пределов слышимости.
— А теперь рассказывайте, — обратился Мейсон к Арлен Дюваль. — Причем все, ничего не пытаясь скрыть. Я хочу знать, против чего мне придется бороться.
— Боюсь, что надежды у меня мало, мистер Мейсон.
— Почему вы так решили?
— Просто цепь совпадений. Это какой-то кошмар.
— Не теряйте голову и не сдавайтесь, — сказал Мейсон. — Что случилось?
— Я отправилась туда, чтобы встретиться с Баллардом.
— Так поздно?
— Да.
— Почему?
— Потому что обнаружила, что одна из досок в полу трейлера отходит, а под ней спрятано море наличности.
— Вы сосчитали деньги?
— Да.
— Сколько там было?
— Двадцать шесть тысяч пятьсот двадцать пять долларов.
— Купюры разного достоинства?
— Да.
— Тысячедолларовые?
— Одна.
— Пятисотдолларовые?
— Несколько.
— Сотенные?
— Этих много.
— А еще?
— Десятки и двадцатки.
— Вы хотите сказать, что не знали о деньгах?
— Мистер Мейсон, клянусь, я даже не представляла, что там этот тайник.
— Что у вас было спрятано в трейлере? Когда мы нашли его в «Идеале», вы специально забыли сумочку, чтобы вернуться и проверить. Что вы искали?
— Мой дневник.
— И где он?
— Там, где никто никогда не додумается его искать.
— Где?
— Я не хочу вам этого говорить.
— Почему?
— Потому что он наверняка еще там.
— Они его все равно найдут.
— Нет.
— Где он?
Она вздохнула и начала объяснять:
— В трейлере есть стенной шкаф. В него заходят колеса, вернее, кожухи, которыми они накрыты.
— Продолжайте.
— Сверху все обшито деревом. Но я решила, что внизу должно быть не только дерево, а какой-то металл, потому что колеса разбрызгивают грязь, она будет оседать на дереве, и дерево в конце концов сгниет, если не предусмотрен какой-то защитный материал.
Мейсон кивнул.
— Я вынула винты и обнаружила, что колеса закрывает металлический кожух. Между кожухом и деревянной покрышкой как раз оставалось место для небольшой тетради в кожаном переплете, в которой я веду свой дневник. Я просунула ее между металлом и деревом.
— Что вы записывали в дневнике?
— Все.
— Например.
— Откуда я брала деньги и в каких суммах. Я вела учет каждого полученного доллара.
— И где же вы получали деньги?
— Мне их давал мистер Баллард.
— Черт побери! — выругался Мейсон.
Она кивнула.
— А почему он вам давал деньги?
— Он объяснил, что, наконец, выяснил, как была организована кража и кто провернул это дело. Он сказал, что хочет использовать меня, как ловушку, чтобы поймать настоящего вора.
— Он назвал, кого подозревает?
Арлен покачала головой.
— А как была совершена кража?
Она снова покачала головой, но внезапно отвела глаза.
— А вам когда-нибудь приходило на ум, что сам Джордан П. Баллард мог организовать кражу?
— Я так не считаю.
— Почему бы и нет?
— Он очень хорошо ко мне относился.
— Возможно, его мучила совесть.
— Нет, мистер Мейсон. Он был честен. Он хорошо заработал на сделках с недвижимостью и других своих предприятиях. У него был прекрасный ум финансиста и его все время мучил вопрос кражи. Он хотел выявить вора.
— Вора или воров?
— Он говорил — вора.
Мейсон задумался, а потом медленно произнес:
— В том деле должны были быть задействованы, по меньшей мере, два человека.
— Я повторяю вам то, что говорил Баллард.
— Хорошо. Расскажите мне, что случилось.
— Вскоре после разговора с вами в гольф-клубе я позвонила мистеру Балларду и сказала, что мне нужны деньги, чтобы заплатить вам гонорар. Он мне дал. Много дал. Он считал, что мне понадобится большая сумма на расходы. Затем он дал мне тысячедолларовую и пятисотдолларовую купюры и велел послать их вам по почте.
— А вы подумали, что небезопасно посылать по почте такие купюры?
— Подумала.
— А мистеру Балларду вы об этом что-нибудь сказали?
— Да.
— И что он ответил?
— Просто улыбнулся и объяснил, что ситуация близится к завершению, осталось совсем немного и мы обнаружим преступника. Он обещал, что мой отец выйдет на свободу и моя репутация будет восстановлена, но только в том случае, если я в точности стану следовать его указаниям.
— Что еще?
— Тому, кто вернет деньги, обещали вознаграждение, составляющее пятнадцать процентов от суммы, а за предоставление информации, которая поможет найти преступника или преступников, совершивших кражу, предусматривалось пять тысяч долларов. Мистер Баллард говорил, что ему хватит денег до конца жизни, они понадобятся нам с отцом, чтобы отец мог снова начать нормальную жизнь.
— Вы об этом что-нибудь говорили отцу?
— В письмах — нет. Там же цензура.
— А при свиданиях?
— Да.
— Итак, вы получили от Балларда полторы тысячи долларов, чтобы заплатить мне гонорар. Вы их мне послали?
Читать бесплатно другие книги:
