В пасти Джарлака Харькин Борис
Шибздик не обратил на комплимент внимания, уж больно был расстроен из-за Ариэль. Охранники же недовольно уставились на орка. Но возникать не дерзнули.
Меж тем работники уже закончили погрузку, близился час отбытия.
Ариэль пришла нас проводить. Васян опускал глаза, делал вид, что ее не замечает. Ариэль тоже не смотрела в его сторону.
— До встречи, сестра! — высокопарно молвила Ника. На прощанье они обнялись.
Погонщики подхлестнули мулов, охранники пришпорили коней и поскакали вперед. Мы тоже неумело тронулись. Дитер, сидя на козлах фургона подле Фаруфа, наблюдал за нашими потугами с нескрываемым сарказмом. Дело в том, что из нас сносно держаться в седле умела лишь Ника. Зяббе, всю жизнь ходившему на своих двоих, достался огромный своевольный коняга. Он вставал на дыбы и норовил скинуть орка. Однако после того, как Зябба легонько огрел скакуна по голове, тот перестал выпендриваться и стал очень даже покладистым. В этом плане мне, Васяну и Жорику повезло — нам попались смирные клячи. Зато наездники из нас были «хоть куда»! Я сидел на лошади, как собака на заборе. Васян еще хуже. Ну а про Жору я вообще молчу. Скажу лишь, что нелегко пришлось его коню, даром что тяжеловоз!
Караван полз к Южным воротам, цокали копыта, зазвенела сбруя, поскрипывали оглобли. Наши лошади неторопливо шагали, а мы то и дело оглядывались, чтобы запечатлеть в памяти монастырь Святого Патрика, в котором провели больше месяца. Не знаю, доведется ли нам когда-нибудь сюда вернуться. Только Васян не оборачивался. Чтобы не видеть Ариэль, машущую нам вслед розовым платочком.
Возле Южных ворот было форменное столпотворение. В два ряда тянулись повозки, телеги, обозы, а также толпы людей, пеших и конных. Одни спешили проникнуть в город, другие — город покинуть. На пути и у тех, и у тех становились доблестные таможенники. Бывшие сослуживцы капитана Балуса существенно снижали продвижение.
Мы пристроились в хвост бесконечной очереди и теперь тащились со скоростью хромой черепахи. Трудно поверить, что в Эорине, где слыхом не слышали о таком чуде, как автомобиль, бывают пробки!
Галдеж вокруг стоял, как на гномьем базаре. Среди расслышанных мною фраз преобладала такая: «Куда прешь…», а дальше следовал какой-нибудь «лестный» эпитет или поминание чьей-нибудь матушки. Одной бабке наехали телегой на ногу, и она выдала такое, что мы с Жориком покраснели, а Дитер сказал: «Надо взять эту фразочку на заметку».
Меня нервировала заминка. А Васян брюзжал по поводу того, что у Жорика не осталось золота и придется возвращаться домой с пустыми руками. Все знали, что на самом деле он переживал из-за Ариэль, хотя и золотишко ему тоже было жалко.
— Не знаю, может, это тебя утешит. — Я помахал голубиным кольцом перед лицом хандрящего Василия.
— И что ты мне этой фигней в нос тычешь?
— Пока ты валялся в коме, я настроил колечко на Ариэль.
— Как это «настроил»?
— Помнишь, Изольда говорила, что голубей может отправлять любой, кто носил кольцо. Вот я и дал Ариэль его поносить, и теперь она будет слать тебе письма.
— Все хорошо, — кисло проворчал Стольник. — Вот только когда мы вернемся на Землю, переписка не проканает.
— До открытия портала — неделя. Может, за это время она тебе что-нибудь черкнет.
— А потом? Кольцо с собой заберешь?
— Она попросила, чтобы перед тем, как вернуться в наш мир, я отдал его Нике. Будут переписываться, они ведь крепко подружились. Ника вон ее даже сестрой называть стала.
— А… — По лицу Васяна было видно, что разговор ему начинает надоедать.
— Что-то ты не шибко обрадовался. Неужели тебе не интересно будет весточку получить?
— Не интересно. Письмо в постель не положишь.
— Я думал, у тебя любовь.
— Но не платоническая же.
На это я не нашелся что сказать.
Когда подъехали к воротам, Фаруф резво спрыгнул с повозки и забежал в башенку — местный КПП. Я размышлял, стоит ли, в случае задержки, говорить, что мы знакомые капитана Балуса. Он ведь обещал зеленый коридор. Пожалуй, не стоит. Таким, как он, доверять нельзя.
Вскоре купец вернулся и сообщил, что таможня «дает добро». Судя по грустному взгляду, «добро» обошлось недешево.
Наконец выехали за пределы города. Повозки, скрипя, подпрыгивали на ухабистой дороге, постукивали копыта, в лицо дул горячий ветер. Местность, через которую тянулся тракт, напоминала шахматную доску — зеленые квадраты лугов чередовались с желтыми квадратами полей. На лугах паслись коровы, а на полях трудились крестьяне. Хоть пасторальный пейзаж рисуй.
Башни и шпили Лареции постепенно скрывались за горизонтом, помахивая на прощанье красно-черными флагами. А вот солнце скрываться пока не собиралось, и я сильно жалел, что в Эорине не додумались изобрести широкополые ковбойские шляпы. Ладно, потерпим. Главное — добраться до оврага в назначенный час, и мы дома!
Представляю, что будет, когда вернемся! Как объяснить наше отсутствие? Придется сочинять какую-нибудь сказку. Блин! Родители-то у нас не идиоты, им будет трудно лапшу на уши навешать. Что ж, не будем загадывать наперед, — до оврага еще далеко.
Думаете, скакать на лошадке — приятное занятие? Не спорю, если конная прогулка длится минут пятнадцать, ну ладно — час. Но если скачешь полдня, привал покажется праздником. С непривычки у меня вся задница мозолями покрылась.
Единственное, что утешало, — в нашем отряде хуже всего было не мне.
Тяжелее всех (причем в прямом смысле этого слова) пришлось лошади Жорика. Я смотрел в ее полные страдания глаза, и мне становилось ее настолько жалко, что проблемы с мозолями на заднице казались ничтожными.
Во время привалов тоже не было покоя.
Зябба учил нас драться на мечах и топорах, Дитер — управляться с боевым молотом, а Ника стрелять из арбалета. Помню, как-то один мой приятель, помешанный на бодибилдинге, затащил меня в тренажерный зал. Там я пробыл два часа, а потом у меня с непривычки ныло все тело. Так вот, со всей уверенностью могу заявить, что двадцать минут с тяжелым молотом выматывают не меньше, чем два часа, проведенных в тренажерке. После таких занятий я валился на траву, обливаясь горячим потом, и с завистью наблюдал за Дитером. А коротышка-гном что только не вытворял с двумя молотами, чуть ли не жонглировал. До такого нам еще очень далеко.
Тем не менее мы делали определенные успехи. Из арбалета я уже мог поразить яблоко с десяти шагов, меч держал вполне сносно и в спарринге на палках победил молодого наемника. Тот проворчал, что мне просто повезло и что он якобы поскользнулся.
Надо сказать, с наемниками у нас сложились весьма натянутые отношения. А началось все с того, что Дитер предложил им посостязаться в армрестлинге. Само собой, не на интерес. В результате у гнома появилось около десяти седриков и столько же недоброжелателей среди охраны. К всеобщему удивлению, Дитер завалил даже командира наемников Крепыша! Когда тот, вытирая пот с бритого черепа, спросил, в чем секрет, гном напряг мохнатую руку и признался, что все дело в волосах. А потом добавил: на груди.
К вечеру добрались до деревушки, названия которой я не запомнил. Переночевали в гостинице (я бы оценил ее на минус пять звезд) и утром двинулись дальше.
Через пару часов приятный утренний холодок сменился адской жарой. Я подметил, что наемники, несмотря на солнцепек, понапяливали кольчуги. Справился у купца. Тот объяснил, что мы уже достаточно далеко от Лареции, и здесь вовсю пошаливает лихой народ. Мы тоже приняли меры. Я и Васян надели тонкие кольчуги. Дитер влез в броню, как черепаха, лишь борода торчала из-под шлема. Зябба надел куртку из толстой кожи, всю обшитую железными бляхами.
Только Жорик не пожелал надевать доспехи. В принципе я его понимал, у нас легкие кольчуги, а у него стальной панцирь, в котором на такой жарище можно запросто свариться в собственном поту.
Деревня осталась за спиной, впереди зеленела дубовая роща. Дорога нырнула в чащу. Здесь было прохладнее — темно-зеленые кроны не пропускали горячих лучей. Тяжелые ветви склонялись прямо к дороге, образуя густую тень. В такой обстановке путешествовать гораздо приятнее, но я заметил, как напряглись охранники. Даже болтать перестали. Лица стали сосредоточенными, глаза обшаривали каждый куст, каждое дерево.
— Самое место для засады, — сказала Ника.
— Не каркай, — проворчал Васян.
Однако прошел час, а все было спокойно. Мирно щебетали птахи, в верхушках шумел листвой ветерок. Никаких засад не наблюдалось. Но зато случилось другое происшествие. Жориковский конь решил, что с него хватит и устроил забастовку. Как мы ни пытались его сдвинуть, коняга уперся насмерть. В конце концов Жора залез в фургон, а коня Ника повела в поводу.
— Во, толстомясый! — возмущался Стольник. — Довел бедное животное, а теперь преспокойно дрыхнет в фургоне! Я тоже так хочу, у меня от седла на заднице живого места нет!
— Теперь ты туда точно не поместишься, — сказал я. — Жорик еле влез.
Васян в сердцах плюнул.
Вскоре мы выехали на огромную живописную поляну, залитую солнцем. Сочная трава пестрела алыми маками и синими колокольчиками, сверху порхали крупные желтые бабочки. Дорога пересекала поляну и вновь терялась в чащобе.
Командир наемников стал спорить с Фаруфом — стоит ли делать привал. Купец торопился в Камлот, а Крепыш упирал на то, что устали и люди, и лошади. Пока они спорили, обоз медленно тащился через поляну.
Вдруг впереди с оглушительным треском повалился старый дуб, подняв кучу пыли и преградив нам дорогу. Со всех сторон из-за деревьев и кустов на поляну стали выходить люди. Оборванные, заросшие, с всклокоченными грязными волосами. В глазах — жажда наживы, а в руках поблескивает оружие. Причем самое разнообразное — топоры, кистени, дубины, мечи и ножи всех размеров. Еще на вооружении имелись арбалеты, луки и какие-то самопальные самострелы.
Вот он, тот самый лихой народ, которого так опасался старый Фаруф.
Да сколько же их! Со всех окрестных лесов они сюда сбежались, что ли?!
Двигались разбойники нарочито неспешно, словно показывая: «Никуда вы от нас не денетесь».
Вперед вышел наименее оборванный и самый здоровенный.
— Эй, купец-огурец, открывай мошну! — весело крикнул он.
Глазки Фаруфа испуганно забегали. Он с надеждой взглянул на охранников. Те, обнажив мечи, сгрудились вокруг повозок, но я бы не сказал, что вид у них был решительным. И неудивительно — разбойников-то человек пятьдесят.
— Узнаёшь? — шепнул Василий, слегка кивнув в сторону главаря.
Еще б я не узнал эту наглую откормленную рожу. Рыжий Ганс — человек, который поклялся достать нас даже из ада. Ох, как бы я хотел сейчас стать невидимым.
Не сговариваясь, мы с Васяном вжали головы в плечи и тихонько направили лошадок, чтобы скрыться за краем повозки.
— Это кто там улизнуть пытается? — ласково осведомился Ганс. Он присмотрелся внимательнее, и морда расплылась в довольной улыбке. — Опа! Какая встреча, детишки! А я ведь обещал, что вас найду! Уже третью неделю тракт пасу, все думаю, объявитесь или нет.
Фаруф испуганно хлопал глазами, наемники непонимающе смотрели то на нас, то на разбойничьего главаря. Только Зябба, Дитер и Ника не выказывали признаков беспокойства. Гном курил трубку, Зябба затачивал острие алебарды, а Ника с любопытством наблюдала за рыцарями большой дороги.
Ганс обратился к курносому разбойнику, который стоял по правую руку:
— Погляди, Рыло, это те самые дятлы, которые меня в тюрьме гнить оставили. Променяли на вшивую лодку!
— Так ты же сам тогда сказал, что тебя друзья скоро выкупят, — попытался отмазаться Васян.
— Вот и выкупили, на твое несчастье. Готовьтесь, сучата, сейчас Рыжий Ганс будет вас потрошить!
В это время из фургона показалась заспанная физиономия Жорика.
Ганс протер глаза, ущипнул себя за нос:
— Кого я вижу! Это же знаменитый бандюган по прозвищу Колбасный Вор! Ты что там делал? Колбасу тырил?
Головорезы Ганса заржали, а Жорик испуганно заморгал.
— Сегодня отличный день! — провозгласил главарь. — Надо бы свершить какое-нибудь доброе дело! Что б такого придумать? Во! Погонщики, я вас отпускаю, можете валить к мамочкам! Расскажите всем, какой милосердный и благородный разбойник — Рыжий Ганс!
Караванщики со всех ног бросились прочь. Купец проводил их взглядом полным зависти. А главарь продолжил:
— Охранники, я вижу, вы парни неплохие. Кто хочет, может пойти под мою руку. Я — король леса — строгий, но справедливый! У меня не пропадешь!
Наемники неуверенно топтались у повозок, поглядывали на своего командира. Сам Крепыш несколько секунд буравил Ганса тяжелым взглядом. Потом геройски произнес:
— Мы — честные люди!
— Ну, как знаете, — ухмыльнулся разбойник, затем ткнул в нас пальцем: — Этих двоих я выпотрошу лично… Колбасного Вора пустим на колбасу. Купца повесим за бороденку. Гном… так… к гномам у меня отдельные счеты… Сначала выпотрошим, а потом повесим за бороду рядом с купцом. Кто тут у нас еще? Орк и девчонка. У зеленого кость из носа вытащим, я ее на память о сегодняшнем дне оставлю. Будет, как говорят ушастые, «сувенир». А самого орка в рабство продадим. Девчонка… хм… девчонку попользуем.
За время этого монолога смуглый купец стал белым от страха. Охранники сбились в кучу, как стадо баранов. Зябба зарычал. Дитер выхватил молот, пробормотав: «Клянусь подгорным королевством, я убивал и за меньшее!» Ника зарядила арбалет.
— Ух ты, горячая штучка! — восхитился Ганс. — Ты, крошка, смотри не поранься, нам ты нужна невредимая и, главное, хе-хе… целая!
Те разбойники, кто понял смысл грязной шутки, заржали, те, кто не понял, — захохотали за компанию.
Ника недобро улыбнулась и направила арбалет прямо в лоб главаря. Если бы Ганс знал, насколько он был близок к смерти.
Но тут на сцене появились новые действующие лица. Да еще какие!
Два конных отряда. Первый состоял из десятка эльфов, которыми руководил командор Элеондил. Во втором было десять — пятнадцать инквизиторов под командованием отца Гафтона. Несмотря на жаркую погоду, воины церкви были облачены в плотные черные балахоны, а капюшоны скрывали их лица.
На поляне стало тесновато.
Элеондил грациозно подвел коня к главарю бандитов.
— Я знаю тебя. Ты называешь себя королем леса, хотя из тебя такой же король — как из меня свинопас. Тебя разыскивают в трех королевствах! Ты успел насолить и круглоухим, и бородачам, и нам — благородным эльфам.
— Да, босс у нас крутой! — восхищенно поддакнул разбойник, которого Ганс назвал Рылом.
Эльф, не обращая внимания на реплику курносого, продолжил:
— Я думаю, Ганс, сегодня мы разойдемся мирно. Мне нужен До'Урден и его друзья!
— Который из них До'Урден?
— Вот этот — мелкий.
— Нет уж! Этого не отдам! Это он меня на ржавую посудину променял! Забирайте остальных, но товар и эти два говнюка принадлежат мне!
Сказав это, Рыжий Ганс вытащил из широких ножен тесак. Нет, правильнее будет сказать — тесачище! На остром как бритва лезвии блеснуло солнце.
Отец Гафтон миролюбиво поднял руки и молвил:
— Я уверен, все можно решить без кровопролития, дети мои. В наших общих интересах, а также в интересах Господа, чтобы сии богомерзкие еретики попали в геенну огненную. Так что не будем ссориться, а вместо этого доставим их в Ларецию и сожжем в очищающем пламени.
— Ну уж нет! — отрезал Элеондил. — Один раз сжигали уже. Больно они скользкие. Там у них друзья, кардинал Маззини опять заступится.
— С кардиналом я все улажу. В последнее время он поддался чревоугодию, но, я полагаю, кардинал одумается. — Глаза инквизитора злобно сузились.
— А почему бы не выпотрошить их прямо здесь? — простодушно спросил Ганс.
— Это слишком легкая смерть для мерзких еретиков!
— Легкая смерть?! Ты, святоша, просто не видел, как Рыжий Ганс обращается вот с этой штуковиной! — Для лучшего обозрения бандит сунул тесак под нос Гафтону. — Они будут мучиться очень-очень долго! Слово Ганса — короля леса!
— Я предпочитаю отвезти их в Валорион! — резко бросил Элеондил.
— Эй! А ты куда?! — возмущенно крикнул Рыжий Ганс купцу.
Тот уже собирался под шумок смыться. Фаруф покорно сел на место, вздрагивая от страха.
— Босс, а че мы слушаем вообще этих ушастых и крестастых? — спросил у бандита его курносый помощник. — Давай их тоже выпотрошим!
Элеондил и отец Гафтон вскричали почти одновременно:
— Как ты смеешь, червь, так говорить о благороднорожденных эльфах?!
— Как ты смеешь, грязный бандит, так говорить о слугах Божьих?!
Ганс повернулся к товарищу:
— Слышь, олух, как ты смеешь вякать без моего разрешения?!
— А я че, я ничего! Извини, босс. Я так… поинтересовался просто. — Разбойник почесал затылок, а потом невинно добавил: — Я только хотел напомнить, что нас тут больше в два раза. А еще — у этого петуха эльфийского доспехи золотом отделанные, а у этих — кресты золотые.
Ганс прищурился, взглядом оценщика осмотрел доспехи командора:
— А Рыло ведь дело говорит.
— Заткнись, висельник! — прошипел Элеондил, вскинув руку. На пальце сверкнул крупный изумруд.
Мы с Васяном среагировали практически разом:
— Какой у него перстень крутой! — подлил масла в огонь Стольник.
— Дорогущий, наверно! — добавил я. — Изумруд — размером с арбуз!
Про арбуз я, конечно, загнул, но нужный эффект был достигнут. Разбойники вперили алчные взгляды в эльфийский перстень. Кто-то шагнул вперед, поигрывая ножом. Ушастые как по команде вскинули луки. Из-под плащей инквизиторов появились короткие мечи и кинжалы.
Повисла тишина.
Ее нарушил жадный вопль:
— Изумруд будет моим!!!
Кричал Дитер. Он соскочил с повозки и, размахивая молотом, устремился к Элеондилу.
И пошло-поехало.
Душегубы Ганса ринулись на эльфов. В ответ захлопали тетивы. Несколько бандитов повалились на землю. Один, хрипя катался по земле, пытаясь вытащить из горла стрелу, другие не шевелились.
Закованный в броню Дитер с боем пробивался к Элеондилу. Стрелы со звоном отскакивали от мифрилового доспеха.
Зябба рванулся вперед, раскручивая над головой алебарду. Он врезался в строй эльфов, которые еще не успели перезарядить луки. Туда же подоспели ребята Ганса. И началась мясорубка.
Орк раскрутил алебарду как вертолетный пропеллер, еще чуть-чуть — и улетит! Вокруг него тотчас образовалось свободное пространство. Во все стороны летели искромсанные луки и головы эльфов.
Охранники не сбежали, хотя момент был подходящий. Во главе с Крепышом они, размахивая мечами, направили коней в бой.
Отец Гафтон, перекрестившись, рванул в кусты. Его отступление прикрывали сразу пять инквизиторов.
Над моим ухом прожужжала стрела. Я соскочил с лошади и нырнул под повозку. Там со всего маху столкнулся лоб в лоб с Фаруфом. Укрыться под повозкой додумались также Васян и Жора. Только последнему не повезло — бедняга Жорик так и застрял на полпути: голова была у нас, а зад торчал наружу. Ника из-под соседней повозки посылала болт за болтом.
Я на секунду выглянул. Успел увидеть, как с испуганным ржанием рванули прочь наши лошади. Не могу не отметить, что особо спешил удрать конь Жорика.
Над повозкой жужжали стрелы. Вдруг Пухлый дико заорал, из глаз его брызнули слезы. Мы с Васяном переглянулись. Неужто опять пострадала его филейная часть?!
— Держись, Пухляк! Когда все закончится, мы тебя вылечим, — попытался ободрить его Стольник.
Жорик не слушал, он скулил и корчился от боли.
Вскоре свист стрел прекратился — эльфов вынудили перейти в ближний бой. Я отважился выглянуть.
На поляне творился сущий ад. Бандиты рубили эльфов, инквизиторов и охранников каравана, эльфы, инквизиторы и охранники — бандитов. А Зябба с Дитером крушили всех без разбора.
Гном, словно металлический колобок, носился по поляне, размахивая молотом. Мифриловый доспех напоминал усыпанную кратерами лунную поверхность, настолько он был покрыт вмятинами. Но пробить мифрил пока не сумел никто.
Враги тоже рубились искусно. Элеондил оказался не только отличным певцом, но и за мечь знал с какой стороны браться. На эльфа наседали трое душегубов, но он и не думал отступать. Клинком работал настолько изящно, что я залюбовался.
В отличие от эльфа Рыжий Ганс сражался совсем неграциозно. Зато как внушительно! Разбойник размахивал тесачищем, дико вращая глазами. И ушастые, и инквизиторы старались держаться от него подальше. Помериться с Гансом силой додумался только Крепыш. Недостаток интеллекта у бритоголового компенсировался яростью берсеркера.
Однако противостояние было недолгим. Какой-то лиходей метнул копье, и конь наемника завалился на бок. Всадник запутался в стременах, а Гансу только этого и надо было. Тесак с легкостью раскроил бритый череп. Бандита с ног до головы забрызгало мозгами. Но он и ухом не повел — такое было явно ему не впервой. Ганс вытер о штанину тесак и ринулся в самую гущу, сея панику в рядах сражающихся.
Но наиболее смертоносно выглядел Зябба!
Орк так озверело вращал алебардой, что к нему не осмеливались приблизиться ни эльфы, ни инквизиторы, ни бандиты. Даже Ганс не рискнул подступить к Зяббе. Но, чтобы убить, не обязательно приближаться! Я заметил, как один разбойник направил в спину орка самострел.
Хлоп!
И бандит валяется в траве с болтом в груди. Ника спасла Зяббе жизнь. Но не всегда же она успеет как ангел-хранитель. Да и у гнома доспех не вечный!
— Вылезаем! — сказал я. — Зябба с Дитером вдвоем долго не продержатся.
Купец покрутил пальцем у виска:
— Самоубийцы! Вы как хотите, а я побежал!
— А как же товар? — крикнул Стольник вдогонку удирающему купцу.
— Жизнь дороже!
— Ну что, вперед! — молвил я.
На лице Стольника отразилось сомнение.
— Слышь, Петро, если вылезем, нас ведь, вероятно, замочат! Что мы можем? Зябба нас всего-то пару месяцев драться учил, а бандосы и эльфы всю жизнь только и делают, что головы режут.
Друг был прав. Но говорить этого я не стал, а сказал совсем другое, чтобы хоть как-то подбодрить и его, и себя.
— Эти, как ты говоришь, «бандосы», — кучка голодранцев. Они даже вооружены и одеты как шпана, а мы — в гномьих кольчугах.
— Нас мало, но мы в тельняшках, — передразнил Василий.
Я выглянул из-под повозки. Бой кипел вовсю. Нам было хорошо видно, как Элеондил юрко протиснулся между эльфами, наседающими на Зяббу. Как ухитрился проскользнуть мимо лезвия алебарды и рубанул орка по правому бицепсу. Клинок рассек рукав из толстой кабаньей кожи, и из разреза брызнула кровь. Зябба, не обращая внимания на рану, попытался достать Элеондила, но тот проворно отступил за спины своих подчиненных.
— Черт! Да пошло оно всё! — выругался Стольник. — Без нашей помощи им точно хана! Вперед!
Мы с Васяном выскочили из-под повозки и выхватили мечи. Настало время проверить мой хваленый клинок в деле.
Скажу честно — было страшно! Особенно когда видишь, как сверкает в толпе здоровенный тесак Рыжего Ганса. От этого зрелища хотелось вновь залезть под повозку и не высовываться. Я отогнал прочь позорную мысль. Зяббе с Дитером нужна помощь!
Нам уже довелось побывать в настоящем бою. Но тогда был приказ взять нас живьем, а тут никто церемониться не станет.
Впрочем, бояться было уже некогда. Сразу двое разбойников ринулись на меня. У первого был кистень, у второго — шипастая дубина.
Одно дело тренироваться с Зяббой, и совсем другое — когда тяжелый шар кистеня со свистом проносится в сантиметре от лица. Я отступал, как мог отмахиваясь мечом. В тот миг я не думал, готов ли убивать. Главной целью было не попасть под удар вражеского оружия. Вдруг один из нападающих выронил кистень и рухнул. В спине торчал арбалетный болт.
Спасибо Нике!
Второй бандит замешкался, глядя на павшего товарища, и я рубанул его по ногам. Да… не зря все на мой клинок с неприкрытой завистью пялятся! Тонкое лезвие без труда рассекло металлические поножи, и противник свалился, как подпиленное дерево. Пинком я выбил из его рук дубину. Убивать не стал, пожалел. Но чтобы он не воткнул мне что-нибудь в спину, когда отвернусь, я со всех сил пнул его по голове. Разбойник вырубился, а я отбил ногу. Вот урод меднолобый!
Хорошо, что нападать пока на меня никто не спешил — все были заняты убиением друг друга.
Я осмотрелся.
На поляне валялось две дюжины трупов. Над ними, лязгая металлом, рубились еще человек пятьдесят — шестьдесят. В толпе я заметил Васяна. Друг сделал ставку на свое проворство. Он бегал возле самой толкучки и наносил быстрые удары коротким мечом — то бандита в спину ткнет, то эльфу сухожилие под коленкой подрежет.
Из-под повозки с боевым кличем вылетела Ника. Наверное, закончился боеприпас. Девчонка подняла с земли клинок и ринулась в гущу сражения. Сначала на нее внимания никто не обратил. А напрасно! Мечом она работала искусно и очень активно!
Вскоре мне стало некогда наблюдать за Никой, меня вновь затянуло в водоворот сражения. Каким-то хреном я умудрился попасть в самую гущу. Вроде только что рядом никого не было — и вот уже со всех сторон мелькает железо, поблизости басовито ругается из-под шлема Дитер, его молот грохочет, сталкиваясь с доспехами, щитами и головами.
Я решил выбраться из этого ада. Но споткнулся и упал. Очень вовремя — над головой пронеслось лезвие топора. Кто-то наступил мне на руку, чтобы я выпустил меч. От боли я разжал пальцы и со страха закрыл глаза. Всё — конец, сейчас добьют! Уже представил, как в грудь входит холодная сталь.
Почему-то не добивали. Я открыл один глаз. Сверху мельтешили ноги, раздавался скрежет, кто-то орал. Оказывается, мне на руку наступили случайно. На меня вообще никто не обращал внимания — приняли за труп. Рядом валялись несколько мертвецов. Я пошарил, нащупал рукоятку моего меча. Хотел уже встать, и тут сверху нависла огромная тень. Такую мог отбрасывать только динозавр, Жорик, Зябба или Рыжий Ганс. К несчастью, это оказался Ганс.
Повезло, что он меня не заметил. Размашистым движением срубил башку подвернувшемуся эльфу. Мне на лицо обильно брызнуло кровью. Но это так, мелкое неудобство по сравнению с тем, что Рыжий Ганс наступил на мою ногу! Прямо на бедро. Да сколько же он весит, слоняра чертов?! Я закусил рукав, чтобы не заорать. А разбойник и не думал сойти с моего бедра, он озирался по сторонам, кого-то выискивая в суматохе боя. Потом гаркнул:
— Рыло! Иди сюда, ублюдок!
— Слушаюсь, босс! — Курносый возник подле Ганса, наступив мне на вторую ногу. Слава богу, он был не такой тяжелый!
— Ты же говорил, что нас в два раза больше! — грозно сказал Ганс. — Ты как считал, свинья тупоголовая?!
— Босс, ты ведь знаешь, меня из церковной школы за воровство выгнали. Прямо с первого класса. Я считать не умею. Я так, на глазок.
— Я тебе ща этот глазок натяну на…
— Виноват! — сконфуженно признал Рыло.
— Надо сматывать удочки! А то полоумный гном своей кувалдой тут из всех отбивные сделает!
— Гном это полбеды! — пожаловался помощник Ганса. — Вон тот орчина уже восемь ребят в капусту изрубил! Нам еще подфартило, что он шинкует в основном ушастых.
— Все, смываемся, пока и нас не нашинковали!
Ганс наконец-то убрал слоновье копыто с моего бедра. А я уж думал, эта пытка никогда не кончится. Они стали отступать в сторону леса.
Я приподнялся на локтях и оглядел поле боя. Число сражающихся заметно поредело. От эльфов осталась жалкая кучка, инквизиторы, кто успел, сбежали, кто не успел — теперь останутся здесь навсегда. Охрану каравана перебили до последнего бойца. Бандиты, которых стало гораздо меньше, пятились, вяло отбиваясь под натиском Зяббы и Дитера. С флангов их атаковали Васян с Никой. Вся поляна была завалена телами.
Через мгновение бандиты скрылись в кустах. Эльфы, которых осталось трое, тоже отступили. Ника выкрикнула им вслед пару ругательств, а потом стала выдергивать из покойников арбалетные болты.
Перешагивая через трупы, я побрел к обозу. Из-под телеги торчала необъятная задница Жорика, а в правой ягодице, в свою очередь, торчала эльфийская стрела.
Заметив эту картину, Ника захихикала. Потом увидела меня и осеклась. Бросилась ко мне, на ходу крича:
— Убийца Драконов, ты ранен?! Ты весь в крови!
— Это не моя, — поспешил я ее успокоить. — Эльфийская.
— Молодчина, пацан! — похвалил Зябба. — Завалил эльфа!
— Никого я не завалил, — неохотно признался я. — Эльфа Рыжий Ганс укокошил.
— Да ладно заливать! — не поверила Ника. — Вон весь в кровище, признавайся, вспорол эльфийское брюхо?! А ты настоящий мужчина, не хвастаешься по пустякам!
— Скромный, как девственница! — прокомментировал гном.
— Помогите лучше Пухлого извлечь, — буркнул я.
Жорика вынимали всем отрядом. Потом Ника перевязала его пятую точку. Во время процедуры Пухлый морщился от боли и краснел от смущения.
— Что за напасть?! — ныл он. — Уже второй раз!
— А чего ты удивляешься?! — прыснул Стольник. — Твоим курдюком можно футбольные ворота закрыть! Лучшей мишени не найти во всем Эорине!
Пухлый опустил голову, Василий был прав.
Кто б мог предположить, что жориковское ранение будет самое серьезное из всех полученных нами ран. Я лично думал, из нас вообще никого в живых не останется. А так отделались одним ушибом (у Васяна), несколькими порезами (у Зяббы), смятыми в хлам доспехами (у Дитера), легким испугом (у меня) и пробитой задницей (сами знаете у кого). Ника вообще не пострадала.
Дитер сидел на повозке и смотрел глазами полными скорби на свой искореженный доспех.
— Такую броню испохабили, поганцы! — сокрушался он.
— В прокатный стан ее загнать бы, или к костоправу хорошему, — высказался Васян.
— К костоправу? Это к лекарю, что ль? Эй, зеленый, слышь, хлюпику, видать, крепко по чердаку заехали, он доспех собрался лечить! Тебе самому к лекарю надо.
Зябба с Дитером заржали. Стольник не обратил на это внимания. Он направился к фургону, на ходу бросив: