Грани воды Джордж Элизабет

Брюс схватил обоих мальчишек за плечо и хорошенько встряхнул. Девушка попятилась и стала испуганно озираться, а потом вытянула руку в сторону домика Энни.

– Ну, похоже, она узнала, где находится, – отметил Брюс.

Они начали общими усилиями извлекать ее из машины и вести в дом Макдэниелсов, но быстро стало ясно, что девушка ничего подобного не желает. Она начала вырываться. Она выкрикивала что-то нечленораздельное, а потом вытянула руку в сторону автоприцепа, широко растопырив пальцы.

– Боже правый! Но ей нельзя там поселиться! – воскликнула Кейт, быстро добавив: – Извини, Энни, но…

Энни вскинула руку.

– Никаких обид. И там все равно не хватит места.

Но никаких других вариантов не оказалось: любая попытка завести Силлу в серый дощатый домик срывалась ее ногами, руками, криками, выгнутой спиной и мотающейся головой. Брюс сказал, что, похоже, у них выбора нет, и Кейт с этим согласилась.

Мальчишки возмутились:

– У-у! Нечестно! Мы хотели ее взять! – и поскорее утопали на крыльцо, чтобы отец снова их не наказал.

Кейт спросила:

– Энни?

Дженн с интересом ждала, что сделает Энни. Она подумала, что это серьезно испортит жизнь биолога. А еще это затормозит ее попытки добраться до Неры.

У Энни не было в этом особого выбора, если учесть состояние девушки и то, что Брюс с Кейт пообещали за Силлой ухаживать. Она неохотно сказала:

– Наверное, ее можно положить на диване.

– Брюс, принеси одеяло, постельное белье и подушки, – быстро велела Кейт, словно опасаясь, что Энни передумает.

Дженн решила, что это вполне вероятно. Энни не похожа была на гостеприимную хозяйку дома.

* * *

Как только они завели Силлу в домик, в считаные секунды стало ясно, что следует предпринять первым делом: все помещение наполнилось вонью. Кому-то придется ее вымыть.

Кейт Макдэниелс сказала:

– Мы могли бы… может, нам начать с ее волос? Все можно было бы сделать на кухне: ей ведь нельзя мочить ногу.

Однако они вскоре поняли, что задача вымыть девушку будет непростой. Похоже, она ужасно боялась воды. Когда ее посадили у мойки и включили теплую воду, она отшатнулась, потеряла равновесие и чуть было не упала, пытаясь попятиться.

Объяснение: «Мы просто хотим вымыть тебе голову, милая», – вызвало в ответ вопли и вой. Крики стали еще громче, когда они попытались заставить ее наклониться над мойкой. Дженн решила, что девушка орет так громко, что ее могут услышать даже в коттеджах дальше по берегу.

Тем не менее девушку необходимо было привести в порядок. Ее следовало отмывать и оттирать, а надетые на ней вещи – сжечь. И, как подумала Дженн, все это следовало сделать как можно скорее, пока они все не потеряли сознание в этой атмосфере.

Она сказала:

– Наверное, ей кажется, что вы сделаете ей больно.

– Дженн права, – согласилась Кейт. – Так ничего не выйдет.

– Но мы же не можем вывести ее на улицу и облить из шланга, так?

Энни говорила раздраженно. Неожиданная гостья нарушила все ее планы.

Тон Энни заставил Кейт нахмуриться. Секунду она рассматривала Энни, а потом снова повернулась к Силле и заговорила с ней мягко – точно так же, как в медпункте с ней говорила Ронда. Она постоянно называла ее по имени. Она сообщила ей их план: просто доверься нам и наклонись над раковиной, чтобы мы вымыли тебе голову. Мы ничего плохого тебе не сделаем.

– Мы хотим вымыть тебе голову, Силла. Ты разрешишь нам это сделать? Только голову, моя хорошая. Это не больно, даю слово.

Говоря это, Кейт поглаживала Силлу по спине. То ли ее мягкий голос, то ли нежное и теплое прикосновение немного успокоили девушку. В конце концов она разрешила подвести ее к мойке. Кейт продолжала ласковые уговоры и поглаживание – Дженн решила, что мать обращается с Силлой почти как с домашним животным, – а Энни тем временем вымыла девушке волосы.

Теперь надо было ее выкупать, но в жилом автоприцепе имелся только душ, и было достаточно ясно, что Силла не сможет встать под него и сама вымыться. Надо было, чтобы кто-то зашел в кабинку вместе с ней после того, как ногу ей спрячут в пластиковый мешок. Когда Энни вздохнула и неохотно согласилась это сделать, Дженн мгновенно представила себе, что может случиться. Она подумала о том, что Энни к ней пристанет. Энни окажется наедине с бедняжкой, которая даже говорить не может. И, не задумываясь, она выкрикнула:

– Нет!

Энни пристально посмотрела на нее.

– Ой, да брось ты! Ни в жизнь. Ты зря так думаешь.

Кейт Макдэниелс пристально посмотрела на Дженн и Энни. Ее брови снова нахмурились. Дженн догадалась, что мать пытается понять, в чем дело, – и в этом не было ничего странного. Однако она ни в коем случае не желала объяснять маме, что означает ее выходка. Она сказала:

– Я просто подумала… – и не придумала ничего лучше, чем: – Как ты сможешь завести ее в душ без моей мамы?

Энни сказала:

– Ну, придется как-то, так ведь? В ванную комнату едва два человека влезут, а уж три – никак. Так что если ты не желаешь вымыть ее сама…

Последнюю фразу она особо подчеркнула.

Дженн почувствовала, как загорелось у нее лицо. Она пожала плечами и ничего не ответила.

Когда Энни увела Силлу в ванную, Кейт Макдэниелс негромко спросила:

– Дженн, что-то случилось?..

Чтобы избежать ответа, которого Дженн совершенно не хотелось давать, она вышла из домика на крыльцо, где ее папа и мальчишки выставили чемодан девушки. Сгнившие фрукты испортили одежду практически полностью: внутри все вещи либо провоняли гнилью, либо покрылись пятнами. Она прошла в дом и занялась поисками. Ее собственная одежда Силле была бы мала, как и вещи ее матери. Однако в вещах отца она отыскала поношенную рубашку из секонд-хенда и выношенные джинсы и отнесла их в домик. Отец и мальчишки потащились за ней, чтобы посмотреть на развитие событий.

Брюс нес белье, подушки и одеяло. Пети и Энди несли по банке консервированного томатного супа с рисом. Как только они все выжидающе встали у порога, из ванной вышли Энни и Силла. Все ахнули – а потом наступила тишина.

Принесенная Дженн одежка не понадобилась: Энни Тэйлор одела девушку в свой костюм для йоги. Однако изумленное аханье и молчание вызвала не одежда. Дело было в самой Силле.

Девушка оказалась красавицей. Более белой кожи Дженн никогда в жизни не видела – казалось, она не была на солнце даже пяти минут. А еще у нее оказались темнющие глаза, а волосы были такими черными, что почти отливали синевой. Вещи Энни оказались Силле велики: вид у нее был такой, словно она нормально не ела уже несколько недель. Но даже в бесформенно свисавшей одежде она вызвала бы ДТП, если бы прошлась по улице.

– Да… – протянул Брюс Макдэниелс.

– Господь Вседержитель! – согласилась Кейт.

Никто ничего к этому прибавить не мог – но это не имело значения, потому что в этот момент в дверь постучали. Энни открыла Дэйву Мэтисону. Помощник шерифа острова держал в руке блокнот, а в нагрудном кармане у него была цифровая камера.

– Ронда сказала, что у вас тут было происшествие, – сказал он в качестве приветствия. – Насколько я понимаю, это и есть та молодая особа.

Часть 7. «Что душеньке угодно»

Глава 35

Деррик сидел у себя в спальне в новом кожаном кресле, которое купила ему мама, – в том самом, заменившем древний бобовый пуф. Он швырял скомканные листы бумаги в новую мусорную корзинку, стоящую под новым письменным столом, и старался разбудить в себе чувство благодарности. Его мама все сделала правильно, начиная с того, что предприняла все возможные меры, чтобы подготовить его к взрослости, и кончая изменением его комнаты с мальчишеской на мужскую как раз в тот момент, когда он страдал от глубокого уныния.

И тем не менее он обходился с ней по-свински из-за того, что она выбросила тот пуф. Он был угрюм и замкнут. После того как письма к Риджойс оказались выброшенными, он словно стал другим человеком. Ему не хотелось так вести себя по отношению к ней, но он не знал, как снова стать тем Дерриком, которым был прежде.

Он поерзал в кресле. Он достал одну из тетрадок и открыл ее на чистом листе. На самом верху он написал: «Дорогая Риджойс», как делал за последние восемь лет уже так много раз. А потом он просто уставился на имя сестры, пытаясь понять, что он, к черту, делает.

Кого он пытается обмануть? Кого он и до того пытался обманывать? Его сестра не прочла ни единого его письма – и никогда не прочтет. Даже если бы он вдруг отправит их ей, сумеет ли она их прочитать? Умеет ли она читать вообще? Обучали ли ее? Господи, да ведь он даже не знает, где она находится! Ее могли взять приемные родители, как взяли его самого – у него нет возможности это узнать. Да откуда ему знать: может, она вообще уже умерла!

Он вырвал листок из тетради, скомкал его и швырнул к остальным, которыми метил в мусорную корзину.

К нему в дверь постучали. Голос отца спросил:

– Деррик! Можно к тебе?

Деррик ответил «конечно», и его отец вошел к нему в комнату. На нем все еще был мундир шерифского отделения. В одной руке он держал головной убор, а в другой – пластиковый пакет для покупок. Деррик решил, что он, наверное, как раз вернулся с работы. Он посмотрел на часы, стоявшие у него на прикроватном столике. Скоро ужин.

Дэйв Мэтисон сказал:

– Кажется, это твои, – и открыл принесенный пакет.

Из него он извлек две пачки, перетянутые резинкой.

Деррик сразу понял, что это. Ему показалось, что он покрылся льдом с макушки до пяток. «Риджойс» было написано на пачке – как и на каждом конверте, которые были под резинкой.

Деррик стал ожидать самого страшного. Ведь что может отец сказать приемному сыну, который бросил в Уганде свою единственную сестру, а потом восемь лет писал ей ненастоящие письма?

– Я их не читал, – сообщил Дэйв Мэтисон. Он положил письма Деррику на колени и присел на край новенькой кровати. – Но они ведь твои, так?

– Откуда они у тебя? – с трудом выдавил из себя Деррик.

– Их сегодня утром занес к нам в отделение один художник из Каупевилла. Оказалось, он регулярно является туда, куда свозят мусор. Он создает инсталляции из найденных вещей.

– Из бобового пуфа?

Это казалось совершенно невероятным.

Дэйв Мэтисон улыбнулся.

– Вот и я удивился. Но пуф ему понадобился из-за начинки. Он не сразу его вскрыл, потому что не собирался ничего паковать для отправки. А потом он нашел внутри письма, прочел парочку, увидел, что там упоминается Уганда, а еще увидел твое имя. И все сопоставил.

– Только по «Уганде» и «Деррику»?

Дэйв покачал головой.

– Он читал статью в газете о твоем падении прошлой осенью и поэтому знал, кто ты. – Дэйв шлепнул себя по коленям и начал было вставать. – Он принес их в отделение, чтобы вернуть тебе. Что скажешь, а? По-моему, очень мило с его стороны: ведь он мог их просто выбросить. Я записал его фамилию и адрес на тот случай, если тебе захочется его поблагодарить. – Он посмотрел на Деррик внимательнее. – Захочется? – спросил он. – Я имею в виду – поблагодарить.

Деррик кивнул и взял письма, которые отец положил ему на колени. Ему хотелось прижать их к груди, но он прекрасно знал, насколько странно это выглядело бы. Примерно так же странно, как то, что он прятал эти письма в бобовом пуфе. Объяснения повисли в воздухе, дожидаясь, чтобы он подхватил их и произнес вслух. Однако он не знал, как их поймать и высказать – и что произойдет, если он это сделает.

Дэйв направился к двери, но у порога остановился. Он пристукнул кулаком о косяк и сказал:

– Сын, я не буду ничего выпытывать. Я знаю, что с тобой что-то происходит. Этот разрыв с Беккой. Потом Кортни. И теперь эта Риджойс…

Он кивком указал на письма.

– Па! – сказал Деррик негромко и предостерегающе.

– Знаю-знаю. Твои дела – это только твои дела. Но я помню, что такое шестнадцать. Каково это было. То, что я делал и какие чувства испытывал. Вижу, что ты чертовски много времени потратил на письма кому-то в Уганде, и гадаю… Я знаю, что тебе там жилось трудно. Но ты ведь знаешь, что можешь говорить со мной откровенно, правда? Тебе совсем ничего не хочется мне рассказать?

Деррик зацепился за слово «хочется», потому что оно было самым точным. Ему хотелось поделиться с отцом. Хотелось рассказать всю историю с начала до конца. Но «хочется» вступало в конфликт с «не могу». Он посмотрел на отца и прочел на его лице тревогу. А еще он прочел в его взгляде любовь. Но тревоги и любви было недостаточно.

Он сказал:

– У меня все нормально, па. – При этом он изобразил кривую неискреннюю улыбку. Приподняв письма, он добавил: – Девочки, понимаешь ли, – постаравшись, чтобы его интонации говорили: «между нами, парнями».

Дэйв посмотрел на него и сказал:

– Ну, ладно.

Однако наигранная жизнерадостность Деррика его явно не обманула.

Глава 36

Бекка ждала, что Дженн даст ей знать о том, что договорилась с Энни Тэйлор и та одолжит им свое снаряжение для погружения под воду. Она решила, что нет смысла просить Айвора помочь им с катером, пока Дженн не будет готова, а если вспомнить, насколько Дженн не нравится нырять, то представлялось весьма вероятным, что ей придется снова убеждать напарницу в том, что единственный вариант действий – это погружение к баркасу Эдди Беддоу. Однако когда она перед уроком спросила у Дженн насчет снаряжения, та ответила:

– Ой, блин! Я совсем забыла.

Шепоток Дженн «после того как мы нашли Силлу, я совершенно…» указывал на то, что она не обманывает и не тянет время. Однако Бекка не могла напрямую спросить о том, кто такая эта Силла в ответ на подслушанную мысль, и потому она сказала:

– Господи, забыла? Что-то случилось?

Оставалось надеяться, что в ответ она получит какие-то объяснения.

Они действительно последовали:

– У Энни поселилась одна девушка. Она больна. Нас всех привлекли к уходу, а мы с мамой к тому же возили ее в Лэнгли в медцентр. А потом все… все у нас дома закрутилось, и с Энни стало непросто и… я забыла. – Она состроила рожицу, шлепнула себя ладонью по лбу и добавила: – Коротышка тоже хотел, чтобы я кое-что выяснила. Я и этого не сделала. Вот ведь…

– Коротышка?

– Ага.

Но она не захотела вдаваться в подробности – только отговорилась, что это была некая информация и что, скорее всего, это пустое, но она обещала… «Он разозлится и тогда не сможет… Может, мне поэтому и противно с его языком… но, может… с ее – нет уж!»

Бекка моргнула. «Его язык? Ее? Нет уж? Что за черт?» Вслух она сказала:

– Ладно, но мы же не можем… Дженн, это важно. Ты ведь это понимаешь, да?

Дженн ощетинилась и сказала, что, конечно, понимает, но пусть Бекка ради бога остынет, потому что сейчас ей не до того, да и футболом надо заниматься, потому что отбор… Господи, он же через неделю, а она крупно попала, и…

– Ладно-ладно, – отозвалась Бекка, хоть и не очень поняла, что к чему.

После уроков Бекка отправилась в город. Хотя дело с погружением к баркасу Эдди не сдвинулось с места, у нее были и другие проблемы, и одна из них заключалась в том, где ей, к черту, дальше жить. Очарование домика на дереве давным-давно поблекло: для этого хватило первого же месяца, когда вынуждена была обходиться душем в женской раздевалке школьного спортзала. А с улучшением погоды дед Сета наверняка начнет гулять по собственному лесу. Он ведь как минимум будет расчищать тропинки. А еще он захочет проверить, как домик на дереве перенес зиму. И если он это сделает, то обнаружит ее присутствие. И потому она доехала на автобусе до Лэнгли и вышла рядом с мотелем «Утес».

Бекка не сразу направилась в офис: вместо этого она перешла улицу туда, где из-под покрывшегося молодой листвой дерева, росшего у театрального центра, открывался вид на мотель и его десять номеров – и можно было задуматься о том, что эти десять номеров означают для Дебби Гриедер и ее внуков.

Ей страшно не хотелось спрашивать Дебби Гриедер, нельзя ли ей занять один из номеров, потому что она не сомневалась: Дебби моментально предоставит его ей. Такой уж она человек. И хотя Бекку так и тянуло воспользоваться этим, ей не хотелось злоупотреблять щедростью Дебби. Конечно, в обмен на проживание она работала бы – помогала убирать мотель и присматривала за Хлоей и Джошем, когда Дебби уходит на собрание «Анонимных алкоголиков». Однако такая помощь по мотелю не приносила бы Дебби дохода – и именно это соображение останавливало Бекку. Она угрюмо подумала, что все всегда сводится к деньгам. Но даже не будь это так, в тот единственный раз, когда Джефф Корри заявился в Лэнгли, он остановился именно в «Утесе». И если он приедет сюда снова… Бекка не могла так рисковать.

Она услышала радостный крик Джоша и увидела, что они с Дерриком вышли из двери, ведущей в офис и квартиру Дебби, и закрепляют мишень для стрельбы из лука на одном из деревьев на соседнем пустующем участке. Джош орал:

– Спорим, я первый попаду в яблочко! Спорим, спорим!

На что Деррик отозвался:

– Не надейся, приятель!

Несколько мгновений Бекка наблюдала за ними, оставаясь незамеченной. От мыслей о Деррике у нее стало тяжело на сердце. Она смотрела, как двое парней отходят к черте и посылают стрелы с резиновыми присосками в мишень. Это были игрушечные луки и стрелы, и она подметила, что Деррик следит, чтобы не сломать свой лук. Его стрела улетела далеко в сторону, а вот Джош попал в мишень, хотя и не в яблочко. Джош издал воинственный клич и изобразил танец победителя. Деррик засмеялся и взъерошил мальчугану волосы. И тут Джош заметил Бекку.

– Привет, Бекка! – крикнул он. – Мы играем в лук и стрелы. Хочешь поиграть с нами?

Бекка внутренне передернулась, чувствуя себя идиотом-шпионом, и громко отозвалась:

– Привет, Джош! Похоже, это весело, – и направилась в сторону городского центра.

Однако именно в этот момент на улицу выскочила Хлоя. Она тоже увидела Бекку и закричала:

– Бекка! Бекка! Ба испекла овсяное печенье с изюмом! Она ее корон… корон… коронность! Я принесла одно Джошу и одно Деррику.

Она продемонстрировала руки: в каждой оказалось по завернутому в бумагу печенью.

У Бекки не хватило духа уйти от Хлои. Она перешла улицу и ласково положила ладонь ей на макушку со словами:

– Овсяное печенье с изюмом? Оно определенно самое лучшее.

– Тогда лучше возьми одно сейчас, потому что мы с Джошем сегодня вечером их все съедим!

– Думаю, твоей ба это не понравится, – сказала Бекка.

– Ш-ш! Не говори ей!

И Хлоя ускакала.

Бекка проводила ее взглядом и решила, что это вроде как знак судьбы. Она вошла в офис, а из него попала в гостиную с удобной старой мебелью из клена и беспорядком, который неизменно создавали Хлоя и Джош. Она обнаружила Дебби Гриедер на кухне: та выкладывала ложки теста на противень. На решетке остывало не меньше двадцати уже испеченных печений. От их запаха у Бекки потекли слюнки.

Дебби улыбнулась ей. Ее седеющие волосы были стянуты сзади в кривой хвост, а на покрытом шрамами лбу остался отпечаток мучной ладошки Хлои. Заметив брошенный Беккой взгляд, Дебби подумала: «ну и лицо у девочки… знаю, что выгляжу нелепо…», и, засмеявшись, сказала:

– Готовка – не моя сильная сторона, милая. Как тебе прекрасно известно. Но вот печенье… Угощайся-ка! Молоко в холодильнике. Налей нам обеим по стакану.

Бекка отправилась за стаканами, прекрасно зная, где что находится. Она уловила еще шепоток: «столько сбросила… хорошенькая с этой прической… но он сказал, а ребята всегда знают, когда что-то правильно…» Бекка решила, что это как-то связано с Дерриком. Она вздохнула. Вот и еще причина, по которой ей никак нельзя возвращаться в мотель. Сюда приходит Деррик. И как это будет выглядеть? Как будто она, типа, его преследует? «Да, вот именно», – подумала она. Уж если она что-то усвоила, так это то, что, как бы плохо дела ни обстояли, все всегда может стать еще хуже.

Когда Дебби отправила в духовку очередной противень, она взяла себе печенье и плюхнулась на стул у кухонного стола. Взяв с соседнего стула местную газету и откусив кусок печенья, она сказала Бекке:

– Видела вот эту заметку, милая? На острове появилась еще одна таинственная девушка, точно так же, как ты.

Она пододвинула Бекке газету.

На первой странице оказалась крупная фотография какой-то девушки. Под ней было напечатано имя – СИЛЛА. Заголовок вопрошал: «Вы не знаете эту девушку?» В тексте были приведены подробности.

Бекка быстро просмотрела текст. Важные для нее моменты она заметила сразу же: Позешн-пойнт, Дженн Макдэниелс, жилой автоприцеп, чемодан с запиской в нем, девушка, которая не может или не хочет говорить, медпункт в Лэнгли… и тысяча вопросов.

* * *

Дебби Гриедер знала только то, что было напечатано в газете. Она сказала, что если Бекке любопытно, то подробности можно попробовать узнать у Ронды Мэтисон: ведь девушку отвозили в медцентр Лэнгли, а значит, помощь ей оказывала именно Ронда. На самом деле, наверное, что-то ей может рассказать и Деррик. Он сейчас на улице с Джошем, так что если Бекка у него спросит…

– Да нет, не нужно, – тут же сказала Бекка.

Ей меньше всего хотелось бы задавать вопросы Деррику.

Дебби пристально посмотрела на нее и спросила:

– Вроде как разбежались? Вы с Дерриком?

Бекка пожала плечами:

– Наверное. Я виновата. А может, мы оба. Не знаю. Да и неважно.

«Дети», – таким был шепоток Дебби в ответ на эти слова. Бекка не винила ее в том, что это прозвучало насмешливо и снисходительно. Все получилось довольно глупо, а покажется еще глупее, если она станет рассказывать Дебби, как по-идиотски себя вела.

Дебби сказала:

– Настоящая любовь всегда бывает непростой.

Бекка почувствовала, что не может с этим согласиться. «Если любовь настоящая, то все получается само собой, – подумала она. – Разве не так это должно быть?»

Как бы то ни было, ей нельзя поселиться в мотеле у Дебби – даже если ночевать в гостиной на диване. Достаточно тяжело уже то, что она видит Деррика в школе. Видеть его и после уроков будет просто мучительно.

Остается одно: идти на работу. Так она хотя бы получит немного денег и, отыскав жилье, сможет за него платить. Доев овсяное печенье, она почти сразу отправилась в «Что душеньке угодно». Проехав на автобусе с пересадкой, она оказалась в том месте, где среди деревьев был спрятан ее велосипед. После этого она быстро прокатилась по Дабл-блафф-роуд и, свернув направо у знака «Стоп», начала последний подъем в гору, в конце которого находилась ферма.

Добравшись туда, она услышала восторженный собачий лай и увидела грузовичок Дианы Кинсейл. Четыре пса Дианы резвились на дворе у дома, а Оскар наблюдал за ними с крыльца, на котором устроился рядом с дверью в прихожую.

Бекка прошла через кухню, где стоявший на плите соус к спагетти наполнял помещение сногсшибательными ароматами. Она приподняла крышку, чтобы насладиться полнее – и ей вспомнилось, как она возвращалась домой из школы и чуяла запеченную фасоль, приготовленную мамой. На секунду у нее в горле встал ком, и ей пришлось энергично откашляться.

«Нет-нет-нет!» – сказала она себе.

Это ни к чему. Все и без того достаточно сложно.

Она зашла в прихожую, чтобы быстро поздороваться, – и увидела, что Диана сидит в парикмахерском кресле. Волосы у нее были намочены, а плечи укрыты пластиковой накидкой. Шарла стояла позади нее. Обе смотрели в зеркало и, видимо, решали, какую именно стрижку нужно сделать Диане. Когда Бекка вошла, Диана пристально посмотрела на нее и протянула руку. Бекка вложила в нее свою ладонь: прикосновение натруженной руки Дианы было теплым. Ее пальцы быстро переместились Бекке на запястье, и ощущения были такими же, как обычно: мягкий жар и ощущение упавшего с плеч груза. Диана попросила Бекку:

– Оставайся здесь и следи за тем, что со мной будет вытворять Шарла. Похоже, мне понадобится твоя поддержка. Шарла, ты не против?

– Конечно, – согласилась Шарла. – Все равно она следующая. И я не желаю слышать никаких отговорок, мисс Бекка: я же вижу, что ты их уже готовишь. Ты уже слишком обросла, а я не допущу, чтобы сделанная Шарлой Манн стрижка начала напоминать нечесаную псину.

Шарла положила руки Диане на плечи и отрегулировала высоту кресла. Однако в этот момент в прихожей все резко изменилось. Бекка ощутила слабый разряд от пальцев Дианы, которые так и не выпустили ее руку, а в глазах у нее все стало серым и черным. На секунду ей показалось, что она теряет сознание.

Не успела она возгласом выдать свой испуг, как у нее в голове возникло четкое изображение. Оно было ясным, словно фотография, – а затем изменилось и превратилось в киноролик. Однако он был дерганым – таким, какой делает оператор для того, чтобы у зрителя создалось впечатление, будто он видит все глазами персонажа.

Занавески в цветочек закрывают окно, за которым стоит день. Диван с продавленными подушками. Кухня, где на стуле лежит высокая стопка одеял, поверх которых брошен шарф. Потом, словно на любительской съемке, малыш, который неуверенно ковыляет вперед. А затем вниз опускается рука с вытянутым пальцем, чтобы ребенку было за что ухватиться.

Бекка хрипло втянула в себя воздух. Диана отпустила ее руку и спросила:

– Что с тобой, милая?

При этих словах восприятие Бекки снова поменялось – и она вернулась в прихожую. Диана пристально на нее смотрела, а Шарла перебирала волосы Дианы, как это делают многие парикмахеры, готовясь взяться за ножницы. Вокруг них прихожая стала обычной прихожей, но по лицу Дианы Бекка поняла: Диана все знает.

Бекка сделала следующий шаг. Она не понимала, как именно идет, и понятия не имела, куда попадет. Однако она приближалась к цели, где бы эта цель ни находилась и что бы собой ни представляла.

Глава 37

«Ты еще не достала снаряжение?» – вопрошала записка, которую Бекка передала Дженн на уроке по цивилизации Запада на следующий день. Дженн скорчила гримасу, которая сказала, что это по-прежнему не сделано, из чего Бекка заключила, что причиной, по-видимому, является та таинственная девушка на Позешн-пойнт. Так что в ее следующей записке Дженн был вопрос: «Что там с этой цыпочкой Силлой? Я читала в газете». На это Дженн одними губами ответила: «Расскажу потом».

«Потом» оказалось уже после школы, потому что сразу после урока к Дженн подошел Коротышка Купер:

– Слушай, тебе нужна моя помощь? Если да, то выполняй свою часть работы!

На это Дженн ответила:

– Эй, остынь, парень. Я ведь стараюсь.

Да и то «потом» состоялось только потому, что Бекка села в школьный автобус вместе с Дженн.

Она плюхнулась на сиденье рядом с Дженн и спросила:

– Ну, так что?

Дженн возмутилась:

– Ну, ты и приставала!

Но после этого она рассказала про девушку, которую обнаружила спрятавшейся под домиком Энни Тэйлор: как они возили ее в медпункт, как попытались завести к себе домой, как она вела себя так, словно ее тащат на гильотину, и успокоилась, только когда ее доставили в автоприцеп. Она была серьезно больна – и до сих пор не выздоровела, а единственным плюсом ее появления стало то, что Энни не удается уехать на достаточно долгое время, чтобы попытаться поймать Неру.

«Бедняга Чад небось весь истомился по ней… смешно!» Шепоток, сопровождавший рассказ о том, что Энни привязана к дому, заставил Бекку заключить, что жадные взгляды, которые Чад бросил на Энни, к чему-то привели. Однако не успела она задать Дженн вопрос об этом, как шепотки сказали: «антибиотики должны были бы подействовать». После этого Бекка не удивилась, когда Дженн добавила, что антибиотики, которые девушке дают, совершенно не помогают.

– При ней был старый чемодан на колесиках, – сказала Дженн. – Вид у него такой, словно его притащили сюда из Канады. В нем оказалась одежда, гнилые фрукты, батончики и записка. Из нее мы узнали, что она слышит, но не говорит. Она только издает звуки.

– Какие?

– Ну… не знаю, Бекка. Можешь сама посмотреть. Если она будет в сознании. Может и не быть: я же сказала, что она больна.

«Звуки», – подумала Бекка. Она задумчиво нахмурилась и стала смотреть в окно, за которым поля вдоль дороги сменились густым лесом, где на земле лежали густые тени. Она решила, что неспособность говорить не означает неспособность думать. Вполне возможно, что у девушки будут шепотки.

* * *

Вечерний свет был серый-серый. Небо и вода имели цвет нержавеющей стали. Сплошная облачность обещала дождь, а небольшие волны разбивались о груды плавника на берегу.

Энни открыла дверь домика на стук Дженн. Она сказала:

– Слава богу! Я весь день под замком. Мне нужен гребаный перерыв. Твоя мама уже несколько часов назад укатила на своем такси, а твой папа… Понятия не имею, что с ним. Наверное, пробует пиво. Под столом. В отключке. Типа того.

– Эй! – резко отозвалась Дженн.

– Извини, – сказала Энни. – Я же сказала: мне нужен перерыв. Ты согласна тут побыть? – Поздоровавшись с Беккой, она завела их обеих в дом. Она добавила: – Ей нисколько не лучше, и я твержу твоей маме, что ее надо отправить в больницу. Твоему папе я тоже об этом сказала. Никакой реакции.

«Чад мог бы… мало времени, а мне нужно узнать историю».

Бекка увидела, что домик загроможден пожитками Энни. Судя по всему, она пыталась работать. На столе были разложены бумаги, на полу лежали скоросшиватели, ноутбук работал, на банкетке валялись листки с диаграммами и какими-то заметками.

Дженн осмотрелась и спросила у Энни:

– А где же она? Мне казалось, ты ей отвела диван.

– В спальне. Когда ей не стало лучше, я подумала, что если переведу ее в спальню… там теплее. А когда она здесь, то молча глазеет. Это ужасно мешает. Я звонила Ронде Мэтисон, и она два раза сюда приезжала, но сказала только: «Такие вещи требуют времени». Можно подумать, я могу тратить время впустую!

Пройдя к дивану, она взяла куртку, брошенную на него.

– Так что теперь твое дежурство. Я на время исчезну, – сообщила она Дженн. – Рада была тебя увидеть, Бекка, – добавила она.

Бекка кивнула и кривовато улыбнулась – однако ее улыбка была призвана скрыть испытанное ею изумление. Обвисшие занавески на окне у дивана оказались теми самыми, которые были в ее видении у Шарлы. И диван тоже был тот самый. И маршрут, которым шел тот малыш.

* * *

Бекка ожидала, что после ухода Энни Дженн сразу пройдет к той девушке, Силле. Однако та ринулась к ноутбуку биолога. Твердя «ага, ага, ага», она принялась стремительно что-то набирать на клавиатуре. Фотография передатчика и цифры с него достаточно ясно говорили, что именно она делает, но Бекка все равно у нее об этом спросила.

– Коротышка сказал, что у передатчика на Нере есть номер, и если мы его узнаем, то сможем многое про нее выяснить. Типа, откуда она и почему не сбросила его при линьке, и все такое.

Бекка не понимала, куда их это может привести – уж точно не к баркасу Эдди Беддоу, – и потому направилась к спальне, где, как было видно, кто-то лежал под одеялом, повернувшись лицом к стене. Бекка негромко сказала:

– Эй! Привет! Ты не спишь, Силла?

Девушка на кровати повернулась и устремила огромные темные глаза на Бекку. Она испуганно вздрогнула.

Бекка попыталась ее успокоить:

– Все в порядке. Я подруга Дженн. – Это явно нисколько не умерило ее страха, и она добавила: – Она живет в большом сером доме. Ее семья помогает за тобой ухаживать.

Девушка заскулила – протяжно и негромко, словно собака, которая ждет кормежку. Она зацарапала пальцами по подушке и на мгновение ощерилась, а потом вжалась в стену.

Бекка прислушалась. В тишине домика она слышала, как Дженн барабанит по клавишам, и слышала дыхание Силлы, которое было напряженным и неровным. Но это было все. От девушки не исходило ни единого шепотка. Она бодрствовала, но из ее головы не долетало ничего, что можно было бы как-то истолковать.

Бекка подумала, что такое бывает лишь с трупом. У всех на этой планете были шепотки. Вот только… на острове Уидби жил один человек, который полностью управлял собственными шепотками.

Необходимо было, чтобы на Силлу посмотрела Диана Кинсейл. Если кто-то и сможет прочесть Силлу, то это будет именно Диана.

Глава 38

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

Через многие испытания пришлось пройти графу Федору Шумилину, некогда вмешавшемуся в политику по мол...
Впервые на русском – новое панорамно-лирическое полотно современного классика Денниса Лихэйна, автор...
Когда на пути Ивана Чемезова появляется очаровательная незнакомка в широкополой шляпе, он ни минуты ...
Продолжение историй о пугающих и захватывающих событиях в Академии Сумеречных охотников. В книгу вош...
1969 год. В городке Холломан кто-то похищает, жестоко истязает и обрекает на смерть красивых юношей....
Сержант Скотланд-Ярда Барбара Хейверс оказалась в немилости у высокого начальства. Однако ее куратор...