Янтарный телескоп Пулман Филип
— Так что в тот раз Коултер не слышала имени?
— Так и есть.
— И Миссис Коултер почти сразу ушла?
— Да.
— Что ещё вы узнали?
— Я узнал, что девочка скрылась в другом мире, отворённом лордом Азраилом, и заручилась помощью мальчика, который владеет или воспользовался ножом с удивительными свойствами, — сказал Фра Павел. После чего он нервно прочистил горло и продолжил. — Я могу говорить достаточно свободно?
— Абсолютно свободно, Фра Павел, — раздался ясный жесткий голос Председателя. — Вы не будете наказаны за рассказ о том, что было открыто вам. Продолжайте, пожалуйста.
Монах воспрял духом и продолжил:
— Нож, который есть у мальчика обладает способностью создавать проходы между мирами. Более того, он способен… простите, я сам боюсь этих слов… Он способен убивать верховных ангелов и то, что выше их. Нет ничего, что могло бы противостоять этому ножу.
Он дрожал, а его деймон-лягушка от волнения свалилась с края свидетельского стола.
Фра Павел вздрогнул от боли и, быстро подхватив её, дал попить из стоявшего рядом с ним стакана с водой.
— Вы спрашивали дальше про девочку? — спросил прокурор. — Вы узнали, о каком имени говорила ведьма?
— Да. Я ещё раз прошу у суда гарантий, что…
— Вы их получили, — резко сказал Председатель. — Не бойтесь, вы не еретик.
Расскажите, что узнали и не откладывайте.
— Я прошу прощения. В общем, девочка идёт по пути Евы, жены Адама, праматери нашей и причины всех грехов.
Стенографистки, записывающие всё, говорившееся в аудитории, были послушницами ордена Св. Филомеля, поклявшимися хранить молчание; но после слов Фра Павела, одна из них сдавленно вскрикнула, и все как одна горячо перекрестились. Фра Павел вздрогнул и продолжил:
— Прошу вас помнить, что алетиометр не предсказывает; он сообщает — если произойдут некоторые события, то последствия будут такими-то… — и так далее. И он говорит, что если девочку будут соблазнять, как Еву, она скорее всего поддастся. От результата будет зависеть… всё. И если девочка поддастся соблазну, Пыль и грех восторжествуют.
В зале суда воцарилась тишина. В бледных лучах света, проникавшего сквозь большие витражные окна, плясали золотые пылинки, но хоть это была пыль, а не Пыль, многие члены суда видели в ней отражение этой другой, невидимой Пыли, покрывавшей всех людей, как бы законопослушны они не были.
— И наконец, Фра Павел, — сказал Прокурор, — расскажите нам о текущем местонахождении девочки.
— Она находится в руках Миссис Коултер, — сказал Фра Павел. — Они в Гималайях.
Вот и всё что я могу сказать на данный момент. Я сейчас же пойду и узнаю более точное местонахождение, и как только я узнаю его, я скажу суду, но…
Он замолчал в страхе и дрожащей рукой поднёс к губам стакан.
— Ну и, Фра Павел? — сказал Отец МакФайл. — Ничего не утаивайте.
— Я думаю, Отец Председатель, что Общество работы святого духа знает об этом больше, чем я. — Голос Фра Павела снизился до шёпота.
— Да? — спросил Председатель, глаза которого сверкали, выражая душевное волнение.
Деймон Фра Павела подпрыгнула. Монах знал о соперничестве между ветвями Магистериума и знал, что попасть под перекрёстный огонь очень опасно; но скрывать то, что он знал, было ещё опасней.
— Я думаю, — продолжал он, дрожа, — что они гораздо ближе к тому, чтобы узнать, где конкретно находится девочка. У них есть другие источники информации, запрещённые для меня.
— Да, — сказал Прокурор. — Это вы тоже узнали от алетиометра?
— Да, от него.
— Хорошо. Фра Павел, продолжайте, пожалуйста, свои исследования в этом направлении. Если вам что-нибудь понадобится, помощь секретаря, например, — просите. Вы можете идти.
Фра Павел поклонился, собрал свои записи и покинул залу держа деймона на плече.
Монахини скрестили пальцы.
Отец МакФайл постучал карандашом по дубовому столу.
— Сестра Агнес, сестра Моника, — сказал он, — можете быть свободны. К вечеру на моём столе должен быть расшифрованный текст.
Монахини кивнули и тоже вышли.
— Господа, — сказал Председатель, что было общепринятым обращением в церковном суде, — давайте сделаем перерыв.
Двенадцать членов суда, от старшего (Отец Макепви, пожилой и со слезящимися глазами) до младшего (Отец Гомес, бледный и дрожащий от фанатизма), собрали свои записи и проследовали за председателем в залу советов, где, за круглым столом, они могли поговорить в полном уединении.
Председателем Церковного Суда был шотландец по имени Хьюг МакФайл. Он был избран в юном возрасте. Председатели избирались на всю жизнь, а так как ему не было и сорока, ожидалось, что он будет оказывать большое влияние на судьбу Суда, а, следовательно, и всей Церкви, ещё много лет. Он был человеком мрачным, высоким и внушительным, с копной жёстких седых волос, и был бы толстым, если бы не жёсткий контроль над своим телом: он пил только воду, ел только хлеб и фрукты и каждый день в течении часа упражнялся под наблюдением тренера олимпийских чемпионов.
Поэтому он был худым, мускулистым и беспокойным. Его деймон была ящерицей.
Когда все уселись, Отец МакФайл сказал:
— Таким представляется положение дел на данный момент. Следует иметь в виду следующее — Во-первых, Лорд Азраил. Дружественная церкви ведьма доложила, что он собирает большую армию, включающую, возможно и какие то ангельские силы. Насколько известно этой ведьме, его намерения враждебны по отношению к Церкви и самому Владыке.
— Во-вторых, Коллегия Жертвенников. Их исследования в Болвангаре и финансирование ими Миссис Коултер предполагают, что они надеются заменить Церковный Суд Благочестия — самую сильную и действенную руку Церкви. Нас опередили, господа. Они работали искусно и беспощадно. Нас должна постигнуть кара за нашу халатность, за то, что мы допустили это. Я скоро вернусь к вопросу о том то мы должны сделать в данном случае.
— В-третьих, по поводу мальчика, о котором говорил Фра Павел, с необыкновенным ножом. Мы должны как можно быстрее найти его и завладеть ножом.
— В-четвёртых, Пыль. Я предпринял некоторые меры, для того, чтобы узнать результаты исследований Коллегии Жертвенников. Одного из теологов-экспериментаторов из Болвангара убедили рассказать нам о конкретных открытиях. Я поговорю с ним после обеда внизу.
Один-два монаха непроизвольно дёрнулись- «внизу» означало подвалы под зданием: облицованные белым камнем комнаты, с входами для ямтарического тока, звукоизолированные и влагозащищённые.
— Хотя что бы мы не узнали о Пыли, — продолжал Председатель, — мы должны чётко следовать к нашей цели. Коллегия Жертвенников пыталась изучать Пыль; мы же должны навсегда уничтожить её. Никак не меньше. Если для того, чтобы уничтожить Пыль, нам также придётся уничтожить Коллегию Жертвенников, Епископский Колледж, и вообще все организации, которые помогают Церкви выполнять задачи, возложенные на неё свыше, да будет так! Возможно, господа, что вся Святая Церковь была создана для того, чтобы выполнить эту самую задачу и погибнуть. Но лучше мир без Церкви и без Пыли, чем мир, где каждый день мы вынуждены бороться с давящим на нас грехом. Мир лучше без всего этого!
Отец Гомес горячо кивнул.
— И в завершение, — сказал Отец МакФайл, — девочка. Всё ещё ребёнок. Эта Ева, которую будут соблазнять, и которая, если история повторится, подастся соблазну.
И её падение обратит всё в руины. Господа, я хочу предложить самый радикальный выход из этой ситуации и верю, что вы меня поддержите.
— Я предлагаю послать человека, чтобы найти её и убить до того, как её смогут соблазнить.
— Отец Председатель, — сразу же отозвался Отец Гомес. — Я занимался превентивным возмездием каждый день своей сознательной жизни. Я учился, я тренировался…
Председатель поднял руку. Превентивные возмездие и прощение исследовались и разрабатывались Церковным Судом, но не были известны широкой Церкви. В эти понятия входило отбывание наказания за ещё не совершённый грех, жесткое и постоянное возмездие, сопровождаемое бичеванием, для того, что бы создать в некотором роде запас. Когда наказание достигало определённого для конкретного греха уровня, кающемуся заочно предоставляли прощение, хотя возможно ему никогда и не придётся совершить этого греха. Иногда необходимо, например, убивать людей, и насколько легче убийце, когда он может сделать это уже прощённым. «Я имел в виду вас» — мягко сказал Отец МасФайл — «Суд согласен со мной? Да. Когда Отец Гомес уйдёт, благословлённый нами, он будет сам по себе, за пределами досягаемости. Что бы не произошло с остальными, он пройдёт свой путь как стрела Божия, прямо до девочки, и поразит её. Он будет невидим; он придёт ночью, как ангел, поразивший Ассирийцев; он будет тих. Насколько бы было лучше для всех нас, если бы в Саду Эдема тоже был бы такой Отец Гомес. Мы бы никогда не покинули рай.»
Молодой монах почти рыдал от гордости. Суд дал ему своё благословение.
А в самом тёмном углу потолка, спрятавшись за тёмными дубовыми балками, сидел мужчина, ростом не больше ладони. На его ногах были шпоры, и он слышал каждое прозвучавшее слово.
В подвале, под лампочкой без абажура, стоял человек из Болвангара, одетый только в грязную белую рубаху и широкие штаны без ремня, которые он поддерживал рукой.
В другой он сжимал своего деймона-крольчиху. Перед ним, на единственном стуле, сидел Отец МакФайл.
— Профессор Купер, — начал Председатель, — садитесь, пожалуйста.
В комнате не было никакой другой мебели, кроме стула, деревянной койки и ведра.
Белые панели, которыми были облицованы стены и потолок, создавали неприятное эхо.
Профессор Купер сел на койку. Не в силах отвести взгляда от сухопарого седого Председателя, он облизал сухие губы и стал ждать какие ещё неприятности ждут его впереди.
— Значит вам практически удалось разделить девочку и её деймона? — спросил Отец МакФайл.
Дрожащим голосом профессор Купер ответил: «Мы решили, что задержка ни к чему не приведёт, поскольку эксперимент в любом случае был бы проведён, и мы поместили девочку в экспериментальную установку, но тут появилась сама Миссис Коултер и отвела её в своё управление.»
Деймон-крольчиха открыла круглые глаза, со страхом посмотрела на Председателя и снова спрятала мордочку.
— Думаю, это было обидно, — сказал Отец МакФайл.
— Вся программа была крайне сложной, — поспешил согласиться профессор Купер.
— Я удивляюсь, что вы не просили помощи Церковного Суда — у нас крепкие нервы.
— Мы, я, мы поняли так, что программа велась… Это было дело Коллегии Жертвенников, но нам сказали, что она получила одобрение Церковного Суда Благочестия, иначе мы ни за что бы не приняли в ней участие — ни за что!
— Нет, конечно нет. А теперь о другом. Есть ли у вас какие-нибудь идеи, — сказал Отец МакФайл, приступая к истинной причине своего появления в подвале, — о направлении исследований Лорда Азраила? О том, что могло быть источником той колоссальной энергии, которую он умудрился высвободить в Свабальде?
Профессор Купер нервно сглотнул. В напряжённой тишине с его подбородка сорвалась капля пота и с отчётливым звуком упала на бетонный пол.
— Ну… — начал он, — один учёный из нашей группы обнаружил, что при разделении выделяется энергия. Контролирование её потребовало бы гигантских сил, но как атомный взрыв инициируется обычными зарядами, так и это может быть сделано мощным сфокусированным ямтарическим током. Я не обращал внимания на его идеи, — честно добавил он, — зная, что без одобрения сверху, они могут оказаться еретическими.
— Разумно. И где сейчас этот исследователь?
— Он умер при атаке.
Председатель улыбнулся. Выражение его лица было таким ласковым, что деймон профессора Купера вздрогнула и зарылась ещё глубже.
— Мужайтесь, профессор Купер, — сказал Отец МакФайл. — Вам необходимо быть сильным и мужественным! Предстоит большая работа, грядёт великая битва. Вы должны заработать прощение Владыки, плодотворно сотрудничая с нами, ничего не скрывая, ни диких догадок, ни даже слухов. Я хочу, чтобы вы устремили все свои силы на то, чтобы вспомнить, что говорил ваш коллега. Проводил ли он эксперименты? Оставил ли он какие-нибудь записи? Посвящал ли он в это кого-нибудь ещё? Какое оборудование он использовал? Вспомнинайте всё, профессор Купер. Вам предоставят ручку, бумагу и столько времени, сколько вам потребуется.
— Да и эта комната не вполне удобна. Мы переведём вас в какое-нибудь более подходящее место. Вам нужно что-нибудь в смысле обстановки? Вы предпочитаете писать за столом или за партой? Хотите пишущую машинку? Или, быть может, предпочитаете диктовать стенографистке? Поставьте стражника в известность, и вам дадут всё, что вам нужно. Но я прошу вас постоянно думать о вашем коллеге и его теории. Ваша основная цель — вспомнить и, если понадобится, переоткрыть то, что он обнаружил. Как только вы поймёте, какое оборудование вам нужно, вы получите и его. Это великая задача, профессор Купер! Вам посчастливилось выполнять её!
Благодарите Владыку!
— Да, Отец Председатель! Да! — философ встал и, удерживая спадающие брюки, кланялся и кланялся, практически не отдавая себе отчёта, что Председатель Церковного Суда Благочестия уже ушёл из его камеры.
Тем же вечером, Шевалье Тиалис, Галатешпианский шпион, пробрался по улицам и переулкам Женевы чтобы встретится со своей коллегой, Леди Салмакией. Для обоих это был опасный путь, так же опасный для всех и вся, бросавшего им вызов, но для крохотных Галатешпианцев он был полон смертельных опасностей. Не одна бродячая кошка погибла от их шпор, но только неделю назад Шевалье чуть не потерял руку в зубах бродячего пса; его спасли только мгновенные действия Леди.
Они встретились на установленном месте номер семь, среди корней платана на маленькой пыльной площади, и обменялись новостями. Информатор Леди Салмакии в Обществе рассказал ей, что в начале вечера Председатель Церковного Суда дружески пригласил их обсудить что-то, представляющее обоюдный интерес.
— Быстрая работа, — сказал Шевалье. — Сто к одному, однако, что про убийцу он им не рассказал.
Он рассказал ей про план убийства Лиры. Она не удивилась.
— Вполне логично, — сказала она. — Очень логичные люди. Тиалис, как ты думаешь, мы увидим когда-нибудь эту девочку?
— Я не знаю, но мне хотелось бы. Удачи, Салмакия. Завтра у фонтана.
За этим разговором скрывалось то, о чём они никогда не говорили — о краткости их жизни по сравнению с жизнью людей. Галатешпианцы жили девять-десять лет, редко больше, а Тиалис и Салмакии было уже по восемь. Они не боялись старости — Галатешпианцы умирали здоровым, в расцвете сил, внезапно, а детство у них было коротким, но по сравнению с их жизнью, жизнь Лиры простиралась настолько далеко в будущее, насколько жизнь ведьмы превышала жизнь самой Лиры.
Шевалье вернулся в Колледж Св. Джерома и начал составлять сообщение Лорду Року, чтобы послать его по звёздному резонатору.
Но в то время как Тиалис встречался с Салмакией, Председатель послал за Отцом Гомесом. В его кабинете они полчаса вместе молились, после чего Отец МакФайл даровал молодому монаху превентивное прощение, после которого убийство им Лиры перестанет считаться убийством. Отец Гомес просто преобразился: даже его глаза сияли от переполнявшей его убеждённости.
Они обсудили практические вопросы, деньги и прочее, после чего Председатель сказал: «После того как вы выйдете отсюда, Отец Гомес, вы будете полностью, навсегда, абсолютно отрезаны от нас и лишены нашей помощи. Вы не можете вернуться, мы никогда не свяжемся с вами. Лучший совет, который я могу вам дать — не ищите девочку. Это вас выдаст. Вместо этого, ищите искусительницу. Идите за ней, и она приведёт вас к девочке.»
— Она? — Отец Гомес был в шоке.
— Да, она, — сказал Отец МакФайл. — Это всё, что мы смогли узнать от алетиометра.
Мир, из которого придёт искусительница — странный мир. Вы увидите много такого, что удивит и шокирует вас, Отец Гомес. Не позволяйте странностям отвлекать вас от священной задачи, стоящей перед вами. Я верю, — добавил он ласково, — в силу вашей веры. Эта женщина движется, ведомая силами зла, к месту, где она, в итоге, может встретить девочку и соблазнить её. Так случиться, конечно, если мы не сможем убрать девочку оттуда, где она находится сейчас. Это остаётся нашим первым вариантом. Вы, Отец Гомес, наш единственный залог того, что если даже если этот план провалится, адские силы всё-таки не победят.
Отец Гомес кивнул. Его деймон, большой зелёный переливающийся жук, заскрежетала крыльями.
Председатель открыл ящик стола и протянул молодому монаху сложенные бумаги.
— Здесь всё, что мы знаем об этой женщине, — сказал он, — о мире, из которого она пришла, и о месте, где её видели в последний раз. Прочитайте это тщательно, мой дорогой Луис, и ступайте с моим благословением.
Он никогда раньше не называл Отца Гомеса по имени, и тот заплакал от счастья, получив от Председателя прощальный напутствующий поцелуй.
Глава семь. Мэри, в одиночестве[26]
Почти в это же время искусительница, за которой предстояло последовать отцу Гомесу, сама подвергалась искушению.
— Спасибо, нет, нет мне больше не надо, честное слово, — тщетно сопротивлялась Мэри Малоун попыткам пожилой пары дать ей больше еды, чем она могла бы унести.
Происходило это в оливковой роще, где бездетные старики жили в одиночестве.
Увидев среди серебряно-серых деревьев Спектров они перепугались, однако когда Мэри Малоун появилась на дороге, неся свой рюкзак, Спектры, испугавшись, уплыли восвояси. Пожилая пара, тепло приветствовав Мэри в своем фермерском домике, увитом виноградом, буквально завалила ее провизией и теперь не хотела отпускать.
— Я должна идти, — повторила Мэри, — спасибо, вы были очень добры, но я не могу… ну хорошо, еще немножко сыра, благодарю…
Они несомненно видели в ней талисман против Спектров. Хотела бы она, чтобы это было так. За ту неделю, что Мэри провела в Циттагейзе, она видела достаточно опустошения, уничтоженных Спектрами взрослых и одичавших детей, чтобы проникнуться ужасом к этим бесплотным вампирам. Все, что она знала, это то, что они улетают при ее приближении, но она не могла остаться с каждым, кто этого хотел, поскольку ей надо было двигаться дальше.
Она нашла место для последнего кусочка козьего сыра, завернутого в виноградные листья, еще раз улыбнулась, поклонилась и напоследок напилась из ручейка, журчащего между серых камней. Затем, повторяя жест стариков, сложила ладони вместе, и, решительно отвернувшись, зашагала прочь.
Выглядела она куда более решительной, чем ощущала себя. Последнее общение с теми сущностями, которых она называла теневыми частицами, а Лира — Пылью было с помощью компьютера, который она, следуя их инструкциям, уничтожила. Теперь она пребывала в замешательстве. Они сказали ей пройти через окно в том Оксфорде, где она жила, Оксфорде мира Уила, что она и проделала, оказавшись ошеломленной и потрясенной этим необычным другим миром. Теперь ей предстояло найти девочку и мальчика и сыграть роль змея, что бы это ни значило.
И она ходила, высматривала, выспрашивала, но ничего не нашла. Теперь, удалившись на некоторое расстояние от оливковой рощи, Мэри подумала о том чтобы поискать совета.
Как только Мэри оказалась на достаточном, чтобы не быть потревоженной, расстоянии от маленькой фермы, она села под сосной и открыла рюкзак. На дне, завернутая в шелковый платок, лежала книга, которой она владела уже двадцать лет: комментарии к китайскому методу предсказания — И-цзин.
Она взяла ее с собой по двум причинам. Одна была сентиментальной: эту книгу дал ей дедушка, и она много раз пользовалась ей в школьные годы. Вторая состояла в том, что когда Лира первый раз появилась в ее лаборатории, она спросила «Что это?» и показала на плакат на двери с изображением символов И-цзин. Немного позднее, в процессе своего впечатляющего общения с компьютером, Лира выяснила (так она утверждала), что у Пыли есть много способов общения с людьми, в том числе и этот метод из Китая.
Так что во время своего поспешного отбытия из своего мира Мэри Малоун захватила с собой «Книгу перемен», как ее называли, и маленькие стебли тысячелистника, которые она использовала для гадания. Теперь настало время использовать их.
Она расстелила шелк на земле и начала действо разделения, подсчета и складывания, которым она так часто занималась будучи страстно любознательным подростком, но едва ли когда-нибудь с тех пор. Она почти забыла, как это делается, но вскоре ритуал восстановился в памяти, а вместе с этим пришло то ощущение спокойствия и концентрированного внимания, которое играет такую важную роль при разговоре с Тенями.
В конце концов она получила числа из которых складывалась искомая гексаграмма: группа из шести сплошных и прерывистых линий, после чего Мэри принялась за толкование результата. Это было непросто, потому, что «Книга» изъяснялась весьма туманно. на прочла:
Направляйся на встречу
За пищей и поддержкой
По счастливому случаю.
Наблюдай за всем, как тигр
С ненасытным желанием.
Звучало обнадеживающе. Она продолжала читать, следуя по запутанному лабиринту комментария, пока тот не привел ее к следующему:
Остановись, это горы; это тропа;
это значит камешки, двери и проходы в горах.
Ей пришлось призадуматься. Упоминание о проходе напомнило ей то таинственное окно, через которое она проникла в этот мир, первая же фраза, похоже, говорила о том, что ей надо карабкаться наверх.
Заинтригованная и воодушевленная одновременно, Мэри уложила книгу и стебли тысячелистника обратно и отправилась в путь.
Четыре часа спустя она совершенно запарилась. Солнце висело низко над горизонтом.
Каменистая тропка, по которой она шла, сошла на нет и теперь она со все большим трудом карабкалась среди валунов и камней поменьше. Склон слева от нее спускался вниз к оливковым и лимонным рощам, запущенным виноградникам и заброшенным мельницам, подернутым дымкой в вечернем свете. Справа от нее осыпь из камней и гравия поднималась к утесу из потрескавшегося известняка.
В очередной раз Мэри устало поправила рюкзак и ступила на очередной плоский камень, но остановилась, так и не сделав шага. Свет падал на что-то необычное и она, заслонив глаза от бликов со склона, попыталась снова увидеть это.
И увидела. Это было похоже на стекло, висящее в воздухе безо всякой опоры, но не отбрасывающее никаких отблесков, просто квадрат чего-то другого. И тут Мэри вспомнила, что сказало предсказание И-цзин: тропа… камешки, двери и проходы.
Это было такое же окно, как и то, на Сандерленд Авеню в Оксфорде. Только при таком освещении она могла увидеть его. Будь солнце немного повыше и вероятно оно бы не проявилось.
Сгорая от любопытства, Мэри приблизилась к маленькому окну в другой мир. У нее не было времени рассматривать первое окно, ей надо было убираться оттуда как можно скорее. Но это она осмотрела тщательно, ощупав края, обойдя вокруг, замечая, как окно становится совершенно невидимым с другой стороны. Между этими окнами не было никакой разницы. Мэри чувствовала, что ее голова готова расколоться от мыслей, что такие вещи возможны.
Носитель ножа, проделавший это отверстие примерно во времена американской революции, был слишком небрежен и не закрыл его, но, по крайней мере, он прорезал проход в мир, схожий с миром по эту сторону: там тоже была гора. Но камень на той стороне был другим, не известняком а гранитом, и Мэри ступив в другой мир обнаружила, что стоит не у подножья высокого утеса, а почти на вершине низкого холма, возвышавшегося над бескрайней равниной.
Здесь тоже был вечер, и она присела перевести дыхание, дать отдых ногам, и не спеша обдумать все эти чудеса.
Золотистый свет заливал бесконечную прерию или саванну, подобную которой ей не доводилось видеть в своем мире. Во-первых, хотя большая часть равнины была покрыта низкорослой травой всевозможных оттенков палевого, коричневого, зеленого, охряного, желтого и золотистого цветов и плавно холмилась в направлении закатного солнца, ее то здесь то там прорезали светло-серые полосы чего-то вроде каменных рек.
Во-вторых, над прерией вздымались самые высокие деревья, которые Мэри когда-либо видела. Будучи однажды на конференции по физике высоких энергий в Калифорнии, она выкроила время, чтобы взглянуть на огромные мамонтовые деревья и пришла от них в восторг. Но что бы это ни были за деревья, они превосходили мамонтовые по крайней мере в полтора раза. Их листва была плотной и темно-зеленой, а необъятные стволы были окрашены вечерним солнцем в золотые и красные тона.
И наконец, стада существ, которых трудно было отчетливо разглядеть на таком расстоянии, паслись в прерии. Что-то в их движениях, показалось Мэри странным, но она не могла понять что именно.
Ко всему она отчаянно устала, проголодалась и хотела пить. Где-то неподалеку она услышала приветливое журчание, и минуту спустя нашла источник: всего лишь тонкая струйка чистой воды, вытекавшая из поросшей мхом расщелины и стекавшая вниз по склону. Она долго, со вкусом пила, затем наполнила водой бутылки и стала поудобнее устраиваться на ночлег, поскольку быстро наступала ночь.
Завернувшись в свой спальный мешок и прислонившись к скале, Мэри поужинала зачерствевшим хлебом и козьим сыром и провалилась в глубокий сон.
Она проснулась о раннего солнца, заливавшего ее лицо. Воздух был холоден и роса покрыла мельчайшими бисеринками ее волосы и спальный мешок. Мэри полежала еще несколько минут, упиваясь свежестью и чувствуя себя первым человеком на земле.
Она встала, зевнула, потянулась, поежилась и, умывшись ледяной водой из ручья и съев инжира, стала внимательно разглядывать местность.
Позади возвышенности, на котрой она находилась, ландшафт постепенно понижался, а затем снова повышался, и вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась необъятная прерия. Длинные тени от деревьев теперь тянулись к ней и она увидела стайки птиц, кружащих перед ними. Они были так малы по сравнению с возвышающимся зеленым пологом, что казались пылинками.
Собрав рюкзак, Мэри отправилась в путь по шершавой густой траве прерии, держа курс на ближайшие деревья, которые находились в четырех — пяти милях от нее.
Трава доходила до колен, а в ней рос ползучий кустарник, поднимавшийся не выше лодыжки и похожий на можжевельник, а также цветы похожие на мак, лютик, василек, окрашивающие ландшафт в различные оттенки. Мэри увидела большую пчелу, размером примерно в половину ее большого пальца, севшую на голубой цветок, который согнулся под ее весом. Однако, когда она покинула лепестки и поднялась в воздух, а мгновение спустя, усевшись на руке Мэри, погрузила с величайшей деликатностью свой длинный иглообразный клюв под кожу и убедившись, что здесь нет нектара, снова взлетела, Мэри увидела, что это совсем не насекомое, а мельчайшая колибри, чьи крылышки бронзового цвета двигались так быстро, что их не было видно.
Как бы позавидовал ей сейчас любой биолог на земле, если бы знал, что она видит!
Она двиулась дальше и заметила, что приблизилась к одному из стад тех животных, которых она увидела прошлым вечером, и чьи движения озадачили ее по непонятной причине. Размером и окраской они походили на оленей или антилоп, но что заставило Мэри остолбенеть и протереть глаза, так это расположение их конечностей. Они располагались ромбом: две ноги в центре, одна впереди и одна под хвостом. Поэтому они и двигались такими странными прыжками. Мэри очень захотелось посмотреть на их скелет и как это работает.
Со своей стороны, пасущиеся животные взглянули на нее кротким, безразличным взглядом, не выказав никакой тревоги. Мэри хотела бы посмотреть на них поближе, но становилось жарко, а тень от больших деревьев выглядела привлекательно, и к тому же времени было предостаточно.
Вскоре она сошла с травы на одну из тех каменных рек, которую она видела с холма: на это тоже стоило посмотреть.
Это было что-то вроде застывшего потока лавы. На глубине она была темного цвета, но поверхность была более светлой, как будто изношенной. Она была гладкой, как хорошая дорога в мире Мэри и, конечно, более удобной для ходьбы, чем трава.
Мэри пошла по той каменной реке, на которую ступила и которая по широкой дуге вела к деревьям. Чем ближе она подходила к ним, тем более поражалась громадным размерам стволов, шириной, как она прикинула, с ее дом и высотой… даже не находилось сравнения.
Когда Мэри подошла к первому стволу она прислонила руки к красно-золотистой коре, изборожденной глубокими складками. Земля была покрыта коричневыми опавшими листьями, длинной с ее ладонь, мягкими и ароматными, по которым было приятно ступать. Вскоре она была окружена облаком мошкоподобных существ, среди которых была стайка колибри, желтая бабочка с размахом крыльев с ладонь, а также тьма других надоедливых насекомых. Воздух был полон гудения, жужжания и шуршания.
Мэри шла по роще чувствуя себя, как в соборе: такая же тишина, устремленные ввысь колонны и благоговейный трепет.
Она затратила на путь сюда больше времени, чем предполагала. Похоже дело шло к полудню, поскольку столбы света, пробивающиеся сквозь листву, падали почти вертикально. В голове Мэри вяло шевельнулся вопрос, почему это пасущиеся животные не укроются под тенью деревьев в это самое жаркое время.
Вскоре она это узнала.
Чувствуя себя не в состоянии двигаться дальше, Мэри улеглась между корней одного из гигантских деревьев и, положив под голову рюкзак, задремала.
Прошло минут двадцать и она еще не совсем заснула, как вдруг внезапно совсем грядом раздался оглушительный удар, от которого затряслась земля.
Затем раздался еще один. Мэри вскочила, пришла в себя и увидела нечто движущееся, которое оказалось круглым объектом, фута три в поперечнике, который, прокатившись по земле, остановился и завалился набок.
Затем упал еще один, чуть поодаль. Мэри увидела, как как эта штука упала, врезавшись в исполинский корень ближайшего дерева и укатилась прочь.
Одной мысли о том, что подобное может упасть на нее было достаточно, чтобы Мэри подхватила свой рюкзак и опрометью кинулась из рощи. Что это было? Споры?
Внимательно смотря наверх, она рискнула вернуться в рощу и посмотреть на ближайший упавший объект. Она подняла его на ребро и, выкатив из рощи, положила его на траву и принялась внимательно рассматривать.
Он был идеально круглым, толщиной с ее ладонь. В центре имелось углубление, здесь он крепился к дереву. Он не был тяжелым, но был очен тверд и прокрыт волокнистыми волосками, которые располагалиь по окружности, так что она легко могла провести по ним рукой в одном направлении, но не могла в другом. Мэри попробовала поковырять поверхность ножом, но безуспешно.
Ее пальцы стали скользкими. Она понюхала их: из-под запаха пыли пробивался слабый аромат. Она вновь посмотрела на семя. В центре что-то блестело и когда она коснулась этого, то почувствовала, как это легко скользит под пальцами. Это были какие-то маслянистые выделения.
Мэри положила диск на землю и задумалась о пути эволюционирования этого мира.
Если ее догадки об этих вселенных были правильны, и существовало, как предсказывала квантовая теория, множество миров, то возможно некоторые из них пошли по пути развития, отличному от ее собственного мира, гораздо раньше остальных. И, очевидно, в этом мире эволюция способствовала развитию гигантских деревьев и животных с ромбовидным расположением конечностей.
Она начала осознавать насколько узок был ее научный кругозор. Ее познания в ботанике, геологии, биологии были не больше, чем у младенца.
Затем она услышала низкий громоподобный грохот, происхождение которого было трудно определить, пока она не увидела облако пыли, двигающееся по одной из дорог, к деревьям и к ней. Облако было примерно в миле от нее, но двигалось быстро, и внезапно Мэри почувствовала страх.
Мэри бросилась назад в рощу. Она нашла узкое место между двумя большими корнями и втиснулась туда, глядя из-за них на приближающееся облако пыли.
От того, что она увидела, голова у нее пошла кругом. Сначала это напоминало банду на мотоциклах. Затем ей показалось, что это было стадо колесных животных.
Но это было невозможно. Ни одно животное не могло иметь вместо ног колеса. Она не могла этого видеть. Но она видела.
Их было около дюжины. Они были примерно того же размера, что и травоядные, но более худые и серого цвета, с рогатыми головами и короткими хоботами, как у слонов. Конечности у них также располагались ромбом, и так или иначе они эволюционировали так, что на их передней и задней ногах были колеса.
Но колеса не могли существовать в природе, настаивал разум Мэри. Нужна ось, которая была бы полностью отделена от вращающейся части, а этого не могло быть, это было невозможно: Когда же они остановились на расстоянии не более пятидесяти ярдов от нее, и пыль улеглась, Мэри внезапно поняла, в чем дело, и не могла сдержать смех вместе с легким вздохом восхищения.
Колесами были семена. Идеально круглые, очень твердые и легкие, они подходили для этой цели как нельзя лучше. Существа продевали когти передней и задней ног через через центр семян, и использовали две боковые ноги, чтобы отталкиваться от земли и двигаться. Мэри поразилась и в то же время немного обеспокоилась, поскольку их рожки выглядели очень острыми, и даже на таком расстоянии она могла разглядеть разум и любопытство в их пристальном взгляде.
И они искали ее.
Один из них заметил семя, которое она вынесла из рощи, и скатился с дороги к нему. Достигнув его, он поставил его на ребро своим хоботом и покатил семя к своим товарищам.
Они собрались вокруг семени и осторожно касались его сильными, гибкими хоботами.
Мэри интерпретировала мягкие щебетания, щелчки и крики, которые они издавали, как выражение неодобрения. Кто-то вмешался и это было неправильно.
Тогда Мэри подумала: я прибыла сюда с целью, хотя мне пока и непонятной. Будь же смелой. Бери инициативу. Она встала и очень застенчиво позвала:
— Сюда. Я здесь. Я смотрела на ваше семя. Извините. Пожалуйста, не обижайте меня.
Немедленно их головы повернулись, хоботы вытянулись, взгляды блестящих глаз устремились вперед. Их уши встали торчком.
Мэри выступила из-под защиты корней и встала прямо перед ними. Она протянула руки, понимая, что такой жест не мог ничего значить для существ без рук. Однако, это было все, что она могла сделать. Подняв рюкзак, она прошла через траву и ступила на дорогу.
Вблизи, не дальше чем в пяти шагах, она могла намного лучше разглядеть их внешность, но ее внимание было захвачено чем-то живым и знающим в их пристальном взгляде, разумом. Эти существа отличались от животных поблизости так же, как человек от коровы.
Мэри указала на себя и назвалась «Мэри».
Ближайшее из существ протянуло вперед свой хобот. Мэри подошла ближе, и существо коснулось ее груди в том месте, которого коснулась она. Мэри услышала свой собственный голос, исходящий из горла существа: «Мерри».
— Кто вы? — спросила она.
— Катоы? — сказало существо.
Все, что она могла ответить это «Я — человек».
— Яа еловек, — повторило существо, и затем случилось кое-что еще более невероятное: существа засмеялись.
Они жмурились, они махали хоботами, запрокидывали головы, из их горла раздавались, без сомнения, звуки веселья. Мэри не могла устоять и тоже засмеялась.
Затем другое существо выступило вперед и коснулось руки своим хоботом. Мэри протянула другую руку и ощутила мягкий, шершавое, вопрошающее прикосновение.
— Ах, — сказала она, — вы пахнете маслом из семян…
— Сеян, — сказало существо.
— Если Вы можете издавать звуки моего языка, мы могли бы когда-нибудь научиться общению. Но Бог его знает как. Мэри, — повторила она, вновь указав на себя.
Ничего. Они наблюдали. Она снова произнесла: «Мэри».
Ближайшее существо коснулось собственной груди хоботом и заговорило. Были это три слога, или два? Существо заговорило снова, и на сей раз Мэри с трудом попробовала издать такие же звуки. «Мулефа» сказала она наугад.
Другие повторили «Мулефа» ее голосом, смеясь, и даже, казалось, дразня существо, которое так говорило. «Мулефа!» — сказали они снова, как будто это была удачная шутка.
— Хорошо, раз Вы смеетесь, то не думаю, что вы будете есть меня, — сказала Мэри.
С этого момента между нею и существами установилась непринужденная и дружелюбная атмосфера, и Мэри больше не нервничала.
Сама группа тоже расслабилась, но они не случайно оказались здесь, у них были дела. Мэри видела, что на одном из них было седло седло или вьюк и два других подняли на него семя, которое закрепили ремнями, обвязав их вокруг него ловкими, сложными движениями хоботов. Когда они останавливались, они балансировали боковыми ногами, а когда они передвигались, они поворачивали и передние и задние ноги, чтобы регулировать направление. Их движения были полны изящества и силы.
Один из них подрулил к краю дороги и, подняв свой хобот, призывно затрубил.
Травоядные все, как один понеслись к ним. Когда же они подошли, то стояли терпеливо на обочине и позволяли существам на колесах медленно двигаться между ними, проверяя, ощупывая, подсчитывая.
Затем Мэри увидела, как одно из существ наклонилось к брюху животного и подоило его своим хоботом, а затем повернулось к ней и изящно поднесло свой хобот ко рту Мэри.
Сначала она отпрянула, но во взгляде существа было ожидание, и Мэри, подавшись вперед, открыла рот.
Существо выпустило немного приятного молока ей в рот, посмотрело, как она проглотила, и дало ей еще и еще. Жест был настолько ловок и любезен, что Мэри импульсивно обхватила руками голову существа и поцеловала его, вдыхая запах горячей, пыльной кожи, чувствуя твердые кости и сильные мускулы хобота.
Вожак снова затрубил, но теперь мягко и стадо удалилось. Мулефы готовились в путь. Мэри радовалась тому, что они приняли ее, и огорчалась, что они уходили, как вдруг снова была удивлена.
Одно из существ опустилось на колени, жестикулируя своим хоботом, и другие тоже подзывали и приглашали ее… Без сомнения, они предлагали нести ее, брали ее с собой.
Другое существо взяло ее рюкзак и закрепило его к седлу третьего. Мэри неловко вскарабкалась по крупу стоящего на коленях, задаваясь вопросом, куда поместить ноги, вперед или назад? И за что ей держаться?
Читать бесплатно другие книги:
