Нашествие Пронин Игорь

26

Шели доплелся до Грохена на закате. Ноги совсем не шли, его обгоняли, толкали. Короткий отдых забылся, теперь казалось, что Грамми не закрывал глаз с того самого утра, как отправился сопровождать новобранцев Ордена Неба по улицам Иштемшира. Думать не получалось, а надо было.

Вокруг творится что-то невозможное, замаскированные атори и на дороге к Грохену, и в городе, наверняка и в самом Иштемшире. Надо как можно скорее донести об этом Галашше, но убитый демон успел смутить душу «грача». Что, если полицмейстер и в самом деле мертв? Тогда судьба его посланцев в городе может сложиться не слишком удачно.

Шели придумал написать письмо, даже купил в трактире бумагу. Но кому писать? Галашше? Бургомистру, Святым Отцам? Если полицмейстер жив-здоров, то Шели его сильно подведет. За обедом «грач» в задумчивости начал было что-то выводить на листке, но со всех сторон послышалось хихиканье. Еще бы — сиволапый делает вид, что грамотный! Пришлось все спрятать и поскорее уходить.

А еще ведь требовалось нанять гонца, что тоже выглядело бы дурацкой выходкой сумасшедшего крестьянина.

Переодеваться Шели пока не спешил, уж очень часто по дороге ему попадались дружинники. Опережая путников, летели к Грохену новости: иштемширцы какие-то загубили людей, душегубы, стреляли из арбалета, кричали, что из полиции. Грамми оставалось только порадоваться, что он не пошел в сторону родного города, — там наверняка выставили кордоны.

Так ничего толком и не решив, Шели подбрел до Грохена, зашаркал по булыжным мостовым. В первом же кабаке, достаточно грязном, чтобы туда зашел сиволапый, «грач» сделал привал, удивившись дешевизне местного пойла. К нему подсели двое забулдыг, и Шели покорно заказал им вина, изо всех сил корча сиволапого дурака. Он наврал, что арендует надел возле самого Иштемшира, и с полчаса внимал новостям, стараясь не уснуть.

— Ты, земляная рожа, сам не знаешь, куда пришел. Тут все культурно, понял? — говорил одни из пройдох, стараясь выглядеть поважнее. — Тут для грамотных людей. А тебе и торговать не дадут. Где твой товар?

— Я без товара, — признался Шели. — Пришел новый надел приискать, сказали, что за Грохеном дешевле аренда.

— Вот дурак! — восхитился собеседник. — Слышал, Воле?

— Слышал. — Воле вынул свой длинный чегишайский нос из стакана. — Иди обратно, мужик. Цепы на землю только растут.

— Куда теперь! Хоть посмотрю на Грохен.

— Ишь путешественник! Знаешь, где земля дешевая? — хитро спросил первый и тут же ответил: — В Ларране! Слышь, Воле? Он говорит: где дешево? — а я ему: в Ларране!

— Лихо, Стик. Ты шутник, — согласился Воле. — Из Ларрана вообще все сиволапые ушли, князь там теперь своей женой управляет. А Грохен тебе зачем смотреть? Наливай, мы все расскажем, дешевле обойдется. Это лучшее место в городе, Небом клянусь! Ты, кстати, устал.

— Устал, — охотно согласился Шели. — Надо где-то переночевать, хоть бы какую крышу. Слышал, что на дороге кого-то убили да утром у самого города крестьянскую семью в доме мертвую нашли.

— На дороге иштемширцы твои лютуют! — сплюнул Стик. — Развели душегубов. Мало им своего вонючего города? А про сиволапых брешут, мы бы знали. Верно, Воле?

— Знали бы и в газете бы прочли, — опять кивнул Воле. — Брешут. Ничего не слышно. Так, кстати, я знаю, где тебе переночевать, мужик. Тут совсем рядом мой друг живет, он тебе кровать уступит. Сколько можешь дать?

— Половинку, — тяжко вздохнул Шели, понятия не имевший о ценах на ночлег для сиволапых.

— Эвон! — засмеялся Стик.

— Целый давай, понял? За половинку тебя в Грохене только посмотреть на кроватку пустят, — строго сказал Воле. — За половинку иди назад на дорогу и ночуй там в трактире на нарах. Два.

— Два?! — всерьез изумился Шели. За ночь? Мне еды не надо.

— Два! — тут же поддержал Стик и даже пристукнул кулаком по столу. — Ты, сиволапый, вообще одурел! В Грохен пришел, еще как бы не три с тебя взяли!

— Три — это в других местах, — успокоил его Воле. А мой друг возьмет тебя за два. Ты, кстати, один пришел?

— Один.

— За одного — два золотых. Отличная постель, приличный дом. А про Грохен мы тебе расскажем… Вино только кончилось.

— Ладно, пойдем к вам, — покорно согласился Шели, надеясь, что еще удастся ускользнуть от этого жулья. — Заказывайте. Только расскажите поподробнее, ладно?

Конечно, забулдыги наврали с три короба. Не мог Шели поверить, что в Грохене так дороги дома и земли, зато удивительно дешевы еда и одежда. С интересом выслушал рассказ про Дом встреч, цены на посещение которого, напротив, оказались ниже, чем полагал «грач». А вот в возможность отыскать говорливую бабенку прямо на улице — Шели верить отказался. Кто же их отпустит из дому? Интересной новостью оказалась «газета» — листки с новостями, которые расклеивали на столбы по утрам в десяти местах города. За третьим кувшином жулики с азартом поведали о бумагах, которые каждый день дорожают, но разобраться в прелестях этого новшества «грач» уже не смог, слипались глаза. Еще он слышал слово «лотерея», но только и сумел, что запомнить его.

Зато кое-что нужное Шели разведал. Во-первых, в Грохене на сегодняшний день вроде бы ничего интересного не случилось, отчего можно было предположить, что Леппе и Нетоле не нарвались на неприятности. Во-вторых, атори здесь не появлялись вовсе, если не считать редких случаев на южных окраинах.

— Все, пойду я, — привстал Шели. — Знаете, друзья, я вдруг вспомнил, что меня просили еще одно дело сделать. Давайте встретимся тут же через час, я только к одному человеку зайду.

У Стика вытянулось и без того длинное лицо, но Воле пнул его под столом:

— Хорошо, мужик! Будем ждать, и спасибо тебе за угощение. Идем, Стик, отольем.

Они двинулись по ночной улице вслед за Шели, и тот понял, что так просто уйти ему не дадут. В другое время он мог бы выхватить нож, попытаться отпугнуть жулье, но что, если перед ним демоны? Атори ножом не остановить. Грамми предположил, что сходит с ума от усталости и страха, но остановился. Пусть ему просто мерещатся посланцы Ада на каждом шагу, все равно осторожность не помешает.

— Вы здесь? Я подумал и решил завтра утром сходить. Плевать на дела, устал.

Стик и Воле остановились, замерли. Они не переглядывались, слишком давно друг друга знали. Жулики почувствовали тревогу, подобрались. Что-то было не так в этом сиволапом: то ли слова, которые он выбирал, то ли осанка.

— Вы сказали, это рядом? — Шели как мог широко улыбнулся, чтобы и в полутьме было заметно, подошел. — Скорей бы, парни.

Стик посмотрел на Воле, вожака в этой парочке.

— Пошли, — решился тот после некоторой паузы. — Давно ты на ногах?

— Двое суток почти. Челюсти от зевоты сводит… — Шели не пришлось изображать сонливость, он действительно едва не падал. Вино немного взбодрило, и только. — Хорошо хоть, что выпить догадался.

— А есть такие, на которых вино сон наводит, — к чему-то сказал Стик. — Я знал одного.

— Пошли.

Воле повернулся и повел их какими-то грязными переулками, настолько узкими, что приходилось идти плечом вперед. Это было на руку иштемширцу — так он мог приглядывать за шагающим позади Стиком, Тот часто оглядывался, и Шели убедился: быть драке. Двоих полупьяных жуликов он не боялся, но если рядом атори — дни его сочтены.

«Что со мной? Я, наверное, совсем рехнулся от этих кошмаров. Может быть, ударить первым? Отец Невод разрешал убивать тех, кого подозреваешь. Небо простит… Но началась ли уже новая Война?»

Воле пошел быстрее, сразу опередив спутников на несколько шагов, потом обернулся:

— Так, сиволапый, мы пришли. Давай без разбитой морды обойдемся, хорошо? Отдай мне мешок, а потом подними руки и дай Стику себя как следует ощупать.

— Да у меня в мешке-то ничего нет, — вздохнул Шели. — Вот смотрите…

Он запустил туда руку, сразу нашарил арбалет. Наставить на одного из этих придурков, пусть убираются оба вот и все… Если они люди, то Стик не станет рисковать жизнью друга. Можно даже назваться душегубом с иштемширского тракта, так внушительнее. Но Воле почуял недоброе и вдруг рванулся к «грачу», выставив вперед невесть откуда оказавшийся в руке нож.

— Стик, хватай его!

Шели выстрелил прямо через мешок. Громко вздохнув, Воле остановился перед ним и выронил нож. Сержант не ждал продолжения, нагнулся и подобрал оружие в тот самый миг, когда Стик схватил его за плечи. Удар острой стали пришелся в бедро, грохенский вор тонко завыл и отпрыгнул:

— Воле, он меня подрезал! Воле!

Воле молчал, и иштемширец почел за лучшее навалиться на его товарища.

— Ты кто?! — Стик не мог прийти в себя. — Воле!

— Молчи, тварь мокрая, я пять человек зарезал и тебя не пожалею! — Шели выдержал паузу, дав Стику время сообразить, с кем имеет дело. — Мертвый твой Воле, шестой у меня.

— Нет! — Даже в темноте переулка было видно, как расширились, блеснув в лунном свете, глаза жулика. — Нет!

— Да. А ты думал, душегубы только на дороге бывают?

Стик молчал. Шели вдруг подумал, что эти двое, такие неуклюжие, могут оказаться людьми. От этой мысли на лбу выступил холодный пот, «грач» поморщился: — На спину перевернись, сволочь!

— Не больно меня, а? — заблеял жулик. — Пожалуйста, не больно!

— А ты меня как хотел?

Шели вынул из мешка полицейскую портупею, в темноте стал вязать пленника. Руки дрожали, но работу помнили хорошо. Закончив, «грач» нашарил тело Воле, не прислушиваясь больше к писку его товарища. Надежда, что Воле еще жив, тут же растаяла: болт вошел в печень. Иштемширец отыскал в кармане альгару, посветил. На счастье, в переулок или, скорее даже, проход между трехэтажными домами не выходило ни одного окна.

Резать не хотелось, но Шели заставил себя. Достал саблю, чтобы меньше запачкаться, заголил Воле живот, отступил на шаг и полоснул. Да, болт вошел в печень… А у атори печень с другой стороны.

«Вот и все, вот я и душегуб! — мысленно поздравил себя Грамми. Душа моя теперь погибла… Эх, неужели все вот так просто! Но я же не знал, значит, это неумышленное убийство… А какая Небу разница?»

Надо было идти к Святым Отцам, отдаться на их суд. Вик Палассе так и поступил бы, но Шели всегда думал о последствиях. Он убил в чужом городе, в тот момент, когда его жизни ничто не угрожало, да даже если бы и угрожало — он не при исполнении! Не имел права защищаться! В мешке запрещенный арбалет. Что он скажет Отцам? Что видел атори? Но в городе полно демонов, все они будут свидетельствовать против.

— Я сошел с ума или еще нет? — вслух поинтересовался Шели.

— Откуда мне знать?! — прорыдал Стик. — Пусти меня, пусти! Я тебя отведу к нашим, все добро вынесу!

Стараясь унять дрожь в руках, Грамми набил трубку, закурил. Ночи в Грохене не выглядели тихими, в свете фонарей несколько раз мелькнули проходившие по улице люди. На проулок они не обращали внимания.

— Стик, я тебя отпущу, если ты поговоришь со мной откровенно. Клянешься Небом не врать?

— Клянусь Небом! Но если убьешь — убей небольно, пожалуйста! Мне сказали, в сердце самое оно.

— Не о том речь. Стик, как ты думаешь, в вашем городе есть атори?

Жулик застонал. «Грач» сперва не понял причин его паники, потом сообразил, как он теперь выглядит в глазах Стика. Ложь сама прыгнула на язык.

— Нет, я не демон, просто душегуб иштемширский. Хочу у Неба прощение вымолить, атори убивать, один отец мне посоветовал. Надо ровно сто прикончить, за каждого человека. Только в Орден мне хода нет, вот собираюсь теми заняться, что мимо небесников проскользнули. Ты уж прости за своего приятеля, он сам нарвался.

— Воле тебя бы не убил, — захныкал Стик. — Так, палец отхватить мог или до кости проколоть… Он грешник был, конечно. Но не убийца.

— Понял, понял. Что ты скажешь о демонах?

— Думаю, они тут есть… — прошептал Стик и добавил погромче: — Все наши так думают!

— Почему же не уходите из Грохена?

— Они не трогают местных… Они вообще никого не трогают, мужик! То есть не мужик ты, а кто?

— Бывший иштемширский «грач», — почему-то решил представиться Грамми, но, заметив, что Стику это ничего не говорит, уточнил: — Полицейский тамошний в прошлом.

— Не бывал, туда только торгаши ходят, нашему брату нельзя. Хуланы-душегубы дорогу стерегут… Есть в Грохене атори, только вроде и не атори они. Какие-то другие и не люди, и не демоны. Ходят по улицам, говорят как мы, выглядят как мы, покупки делают и вино пьют, а глянут на тебя — и поймешь, что это не человек.

Шели попыхивал трубкой, пряча огонек в кулаке. Надо успокоиться, но сердце прыгало в груди, и одновременно челюсти сводило зевотой. Слишком устал. А еще, похоже, натворил непоправимых глупостей. Убил человека… Или все же началась Война? Святые Отцы ее не объявляли, но Небо-то должно видеть!

— Их много тут, — продолжал Стик. — Только, может быть, это не атори? Я не знаю. Они нас не трогают, мы их, конечно, тоже. Сильные, одним ударом убить могут. И бабы у них такие же.

— Языки как у нас?

— Да. Сколько раз видел — язык как язык. Так, наверное, они не атори, а?

— Почему ты не пошел к Святым Отцам?

— С чего это я пойду? даже обиделся Стик. — На это князь есть, вообще приличные люди. Что они, не видят ничего? Все видят. Да и сами Святые Отцы по Грохену тоже ходят, не за сто мешей живут.

— Их Совет далеко отсюда?

— Порядком, они у Дворца обосновались, ближе к князю. А еще знаешь что, про атори-то? Или они не атори… Бродить они любят везде. Очень любопытные, не как люди. Ходят, головами вертят, все рассматривают. Присмотришься — сразу их увидишь. Часто в другие места шастают, в Сош или вот к вам, в Иштемшир. Безо всякого дела даже ходят. Нормальные люди себя так ведут?

— Нет, — согласился Шели, который, конечно, хотел побывать в Грохене, но больше ради Дома встреч. Бродят, любопытничают… — Что еще, Стик? Вот ты сказал, что они мужского и женского обличья. А детей не видел?

— Не, детьми они не бывают, — уверенно сказал жулик. — Молодые очень попадаются, а так чтобы совсем дети — нет. Вот еще тебе: всякий из этой банды не местный. Они приходят из Соша, из Никем, из деревень каких-нибудь наших или вельшейских, ну и от вас.

— Из Иштемшира? — опешил «грач».

— Да сколько угодно! Вот граф Феске, он же ваш? Его все знают, а я смотрю и вижу, атори! Но не скажешь об этом! И все видят, и все молчат. Граф большой человек в Грохене, с князем обедает, улицы мостит, газету выпускает. Управляет всем, особенно с тех пор, как князь заболел. Хороший человек… то есть атори. Наверное. Запугал ты меня!

Шели докурил, аккуратно выбил трубку о каблук. Нет, не могут атори ходить по улицам перед зданием Совета Святых Отцов, да еще с князем обедать! По крайней мере атори, которых так легко раскусить. И все — приезжие…

Глупость какая. «Грач» поднялся, опираясь на стену, с натугой поднял и Стика.

— Веди меня в тихое местечко, дружок. Выспаться нужно, ну а ты, уж извини, связанный подождешь. Или лучше убить?

— Не лучше, — сразу определился жулик. — Отведу, знаю такое место.

Чтобы прохожим в глаза не бросались связанные руки Стика, иштемширец накинул на его плечи плащ, до поры лежавший в мешке. Уже выходя на улицу, Шели решился еще на один вопрос:

— Стик, а князь ваш — человек?

— Князь? — Вор ссутулился, вроде стал о чем-то думать.

— Да скажи как есть! — поторопил его встревоженный Грамми. — Ну, человек?

— Я вспоминаю, когда его последний раз видел, — вздохнул Стик. — Нет, не помню. В детстве. Тогда он по кабакам даже ходил, веселый был. Но потом как-то заболел. В общем, только носилки мимо пронесут иногда, и все. А во Дворце я не бываю, уж извини. Так что ничего не могу сказать, давно видел я князя. Мне, знаешь, и в голову не приходило о нем думать…

Шели только сплюнул на мостовую: час от часу не чегче! Князь есть, но простой народ его и не видит. Может, его и из дружинников видят только те рослые, крепкие арбалетчики?

Немного пройдя по улице, Стик нырнул еще в один темный проем между домами, и «грач» нашарил в мешке арбалет, но жулик на этот раз не собирался его обманывать. Всего через несколько десятков шагов они оказались перед недостроенным домом.

— Тут лучше всего, — доложил Стик. — Ложись и спи, до утра, никто не заглянет. Ну а если что, я разбужу.

— Да, будет лучше, если ты покараулишь. Змеи сюда не заползают?

— Это сказки, что змеи любят пустые дома! — Забулдыга совсем пришел в себя, даже захихикал. — Змеи любят лес, деревья. Без деревьев они не живут, и вода еще им нужна.

Шели привязал Стика к себе, проверил стягивающие его руки ремни. Тут же вспомнил Пайса: тот все хныкал что слишком туго. А вот Стик молчит, — может быть, в этом есть какое-то отличие людей от атори? Правда демона скручивали сильнее.

Он лег прямо на дощатый пол, завернулся в плащ и мгновенно уснул, поручив свою судьбу Небу.

27

Если бы Леппе знал, как легко его товарищ решил проблему ночлега, то, наверное, пришел бы в ужас. Но еще раньше его ужаснуло бы убийство человека… Бедный Шели, пропащая душа! Однако хромой сержант был далеко, а вот Эшуд Нетоле прошел совсем рядом со спящим Грамми.

Расставшись с Хромым, он сперва отошел от него подальше, а потом справился у прохожих о «Ларранской берлоге». Там, к полному удовлетворению Эшуда, нашелся сержант Ордена Неба Фулетте, уже совершенно пьяный. «Грач» представился приятелем сержанта, имеющим с ним дела, и люди ларранского владыки охотно назвали время и место сбора. Охотность эта, насколько Эшуд мог понять, объяснялась наличием у него сабли — лишний человек на ночной дороге не повредит.

Только потом Нетоле двинулся к Совету Святых Отцов. Вновь встречаться с Леппе он, конечно, не собирался, хватит того, что они уже дважды едва не поссорились. Хромой готов лезть в самое пекло, пока уверен в своей правоте, но никогда не рискнет отяготить душу даже ради спасения родного города. Эшуд с детства был не таков, а уж служба в полиции и вовсе сделала из него циника.

Недаром Галашше наедине часто говаривал, что, не стань «самый черный грач» полицейским, обязательно докатился бы до душегубства. Уж слишком любил рассуждать: если Небо справедливо, то не должно ли прощать убийства неумышленные или во спасение?

Святым Отцам такие речи не нравились. Убийство запрещено высшими законами, душегубы потому так и зовутся, что губят главное в себе. Их душа будет в Аду вечно, и никаких шансов покинуть его не имеет. Эшуд как-то на уроке, еще в приюте, спросил, не этими ли душами пользуется Подземный Князь, чтобы создать атори? Но получил подзатыльник и четкий ответ: у атори вовсе нет души. Они — демоны, проходят совершенно по другому ведомству, а почти людское обличье одна только видимость человека, пустая оболочка.

Впрочем, некоторые исключения существовали, иногда можно было убить и человека. Во-первых, когда Святые Отцы признавали кого-нибудь убийцей и отправляли его на виселицу. Бык Метессе имел на своем счету больше покойников, чем самый отпетый хуланский убийца, однако эти деяния, наоборот, снимали с его души мелкие грехи. Бык, получалось, как бы жертвовал своей чистотой ради общего блага, но сложности этих рассуждений не мог понять даже Эшуд, не говоря о самом Метессе.

Во-вторых, время от времени рождаются Освободители Вселенной. Они, насколько помнил Нетоле, тоже имеют не совсем человеческую природу и приходят с Неба, чтобы облегчить людям жизнь. Признание Святыми Отцами кого-либо Освободителем означает право на убийство для него самого, всех вставших под его знамена и противостоящих сторон. Войны человеческие, в отличие от Войны, начавшейся когда-то в Вессене, не являются бедствием. Люди должны уменьшать свою численность, ибо ни звери, ни болезни не способны это сделать. Освободители Вселенной заливают мир кровью, чтобы очистить его для новых поколений, а их смерть означает начало новой мирной эпохи. Это тоже вызывало у Эшуда массу вопросов, да он, наученный опытом, предпочитал их не задавать. Может быть, жизнь устроена не слишком хорошо, но сам он ничего лучшего предложить не мог. Не есть же друг друга, в самом деле? А не плодиться люди не умеют.

Совсем недавно Эшуд узнал и о третьем исключении, самом интересном, — секретном завете отца Невода. Уж очень это «Небо простит» походило на прощение неумышленного убийства, хотя все известные «грачу» Отцы не желали о нем даже слышать…

На окраине Грохена Нетоле преследовал последнего отца, вышедшего из Совета, — просто по той причине, что только он и пошел домой в одиночестве. Маленький, полный, чтобы не сказать об уважаемом человеке толстый, — вот каким он оказался. Лучше и не придумаешь; атори такими, наверное, не бывают. Правда, уже в пути Эшуд припомнил слова из Книги Войны о «всевозможных обличьях», но рассудил, что вероятность напороться на врага минимальна, или уж тогда весь Совет Святых Отцов города Грохена — банда замаскированных демонов.

Отец все шагал и шагал, без устали перебирая коротенькими ножками. Нетоле понял, что вот-вот уже покинет Грохен, и изменил первоначальному плану проводить коротышку до дому. «Грач» прибавил шагу и легко поравнялся с отцом, попытавшись заглянуть под капюшон. Ты что-то хочешь, сынок?

— Да, отец, мне бы с вами поговорить об одном важном деле.

— Отчего бы тебе не прийти завтра в Совет? — Отец даже не повернул головы.

— Дело не только важное, но и срочное. Завтра, возможно, меня не будет в Грохене, возможно также, что меня не будет в живых.

Из-под голубого капюшона донесся тяжелый вздох. Отец пошел наконец медленнее, свернул к обочине.

— Я отец Урле. Назовись.

— Я… Что. если я не стану лгать?

Врать отцу все же не хотелось, по крайней мере без явной на то необходимости. Еще меньше Эшуду хотелось говорить правду.

— От кого ты хочешь укрыться, сынок? От Неба? Это невозможно.

— Отец Урле, я укрываюсь от врагов Неба. Я хотел поговорить с вами о происходящем в Грохене.

— Да, да, в Грохене… — Отец покивал, вздохнул. — Отцы привозят девушек в Дом встреч, а оставшиеся без призрения женщины пристают к прохожим прямо на улицах. Ты об этом? Сынок, такие, как ты, подходят ко мне раз в неделю, и я всем говорю одно: увидимся завтра в Совете, или же я вынужден буду позвать дружинников.

— Да разве в этом городе можно найти стражу? — не удержался Эшуд. — Нет, я не о том, не про Дом встреч. Я хотел поговорить о Грохене вообще. Здесь так много нового, так часто появляются неожиданные вещи…

— Ты с гор спустился? Сынок, я и сам вижу, как тут много нового. И можешь не сомневаться, обо всех этих новшествах узнают все Советы Святых Отцов, наши гонцы постоянно проходят и через Никею, и через твой родной Иштемшир.

— Мой родной? — Эшуд не был к этому готов.

— Выговор, сынок, выговор. Да, в твоем городе понятия не имеют о происходящем здесь. Но не все. Отцы знают, бургомистр знает, полицмейстер знает, а полковник имперских гвардейцев знает и то, о чем ты понятия не имеешь. Иди спать, есть кому позаботиться о делах.

Нетоле едва удержался, чтобы не выругаться. Вот как, значит? Полицмейстер все знает? Но выдавать свою принадлежность к «грачам» не стоило, а пока Эшуд оправлялся от удара и сочинял новый вопрос, отец Урле зашагал дальше, видимо решив, что разговор окончен.

— Отец! — окликнул его Эшуд. А вы знаете про слухи? Говорят, на дороге появились целые отряды атори! Они ходят ночами и недавно убили восемь человек у одного трактира!

Тут уж настал черед пошатнуться Урле. Он быстро вернулся к фонарю и откинул наконец капюшон.

— Ты пересказываешь мне слухи, сынок? — У него оказалось черное толстоносое лицо никейца, еще одна неожиданность для Эшуда. — Я им не верю. Все правдивые новости попадают в газету. Ты грамотный? Тогда почитывай ее иногда, а дорогу тебе каждый покажет. Будь так добр, иди и выспись, или мне в самом деле придется позвать дружинников. Если же я узнаю, что ты распространяешь непроверенные слухи, то найду тебя — в Иштемшире не так уж много чернокожих, чисто говорящих на вельшейском.

— Газета? — не понял Нетоле. — Отец, я только хотел спросить вас…

— Ты уже спросил, а я уже ответил!

Урле снова повернулся и еще быстрее зашагал в темноту. Потрескивающий фонарь, под которым они стояли, был последним, здесь кончался город Грохен. Эшуд прикинул, что времени прошло уже порядком, надо пробираться к южной окраине, да так, чтобы не встретиться случайно с Леппе. Пора навестить Ларран, чтобы точно узнать, существует ли связь между атори и грохенскими новшествами.

28

Отец Урле ушел недалеко, он остановился в сотне росов и из темноты следил за удаляющимся незнакомцем. Будь под рукой арбалет, не удержался бы Урле, всадил болт между лопаток мерзавцу. А вот бросаться на него с саблей не хотелось — на улицах все же есть редкие прохожие, кто-то может случайно выглянуть в окно… Фигура невысокого, толстенького отца Урле всем известна.

«Уйдет, подонок, не разыщем… А ведь наверняка один из тех, что прикончили Луизу и Ромиля. Или это он убил Бохроса? Нет, тот был белый. — Урле лихорадочно соображал, кто сейчас может оказаться поблизости. Но колонны уже на марше, почти всех услали на проверку постов. Вешшер думает, что если не даст закрыться ворогам Иштемшира, то и дело в шляпе. Мол, все остальное — пустяки. И вот теперь у нас тут действует целая группа убийц, а значит, кто-то начал воевать раньше нас. Надо кидаться на штурм, пока не поздно, если уже не поздно. Да кто меня будет слушать? Разве что милейший граф Лец?»

Нетоле скрылся в конце улицы, а Урле продолжил путь. На дороге ему встретились несколько припозднившихся крестьян, которые и в слабом свете восходящей Медовой узнали отца, поздоровались. Он был популярной личностью, этот отец Урле, и вскоре ему предстояло всерьез проверить, насколько он популярен. Будут ли люди слушать его и еще нескольких лидеров? Если нет — потекут реки крови.

Крестьян не удивило появление Урле на ночной дороге — он всегда возвращался из Совета поздно и всегда пешком доходил до своего загородного домика. То, что отец живет в глуши, рискуя быть ограбленным какими-нибудь душегубами, а то и повстречаться с атори, воспринималось простым людом как проявление смелости, даже истинной святости. Между тем Урле с огромным удовольствием переселился бы в город, да вот только тогда пришлось бы отказаться от контроля за происходящим на дороге. Главное происходило не в Грохене.

От тракта вбок вела узкая тропинка, вьющаяся между зарослями колючего кустарника. До сих пор Урле было страшно ходить здесь, хотя атори убедили, что ни змеи, ни ядовитые насекомые терпеть не могут этого растения. Дом, с виду совершенно такой же, как и обычный крестьянский, стоял совершенно темным.

— Урле? — С земли поднялась могучая фигура.

— Да, это я, Манен. Кто сегодня у нас?

— Приходили опять те девки, у них теперь новая главная, Со… Софи-я. Еще дурее той, которая Лу…

— Луиза, — напомнил помощнику Урле. — Что хотели?

Да ничего. Они вроде как полдня спят, а потом не знают, чем заняться. С фермы их выставили после того, что натворили, вот они и злятся. Спрашивали почему-то графа Леда. Я соврал, что он здесь не бывает.

Они вошли в дом, зажгли свет. Ставни уже были крепко заперты, теперь та же участь досталась и двери. На столе оказался ужин, который для Урле, проспавшего в Совете всю вторую половину дня, исполнял скорее роль завтрака. Пока отец ел, помощник вынул из пола несколько досок. Под ними обнаружился небольшой подвальчик с удобной лесенкой, в темноту уходил узкий лаз. Манен спустился, поставил прямо напротив лаза свечу и вернулся к начальнику.

— В городе говорят, на дороге ужасы творятся, — сообщил он.

— На иштемширской? И я слышал, — кивнул Урле. — Манен, другого пути нет. Приходится выпускать накопленную силу, и злые девки, все эти Луизы и Софии, — только начало.

— Страшно, отец. Ты говорил с этими новыми? Почти никто из них не говорит на человеческих языках.

— С одним или двумя говорил, да… Неприятное впечатление.

— Неприятное еще не то слово. Я, можно сказать, вообще с ними не говорил, но эти девки они смотрят так, что хочется бежать. Останься они без присмотра будет как во время Войны. И на дороге наверняка эти девки набезобразничали. Я вот сомневаюсь, что какие-то разбойники могли убить Ромиля и Луизу.

— А я точно знаю, что Луизу убил Ромиль, а потом кто-то из девок кончил его самого, — понизил голос Урле. — Граф Лец мне прямо это сказал. Они разбирались с телами на месте, изучали раны… Все ясно. Но наказывать девок сейчас нельзя, да и непонятно за что… Забудь, Манен. Ромиль, кстати, тоже был из новых.

— Язык подрезан по-человечески, — покачал головой Манен. — Как ни крути, а Ромиль нам ближе был, хотя тоже разбойник немалый, недаром на хулана смахивал.

Некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой только чавканьем отца Урле. Наконец с небогатой трапезой было покончено, и как раз в этот момент из лаза послышался шорох.

— Идут, — вздохнул Манен.

— Все будет хорошо, я чувствую. Успокойся.

— Я знаю, что все к лучшему! Я не против графа, или Вешшера, или Мачеле, но новые… их, говорят, очень много собрали. Целые полки. Скоро они пойдут?

— Они уже пошли, сынок. Они где-то рядом с Грохеном. Наверное, восточнее, в деревнях атори. — Урле что-то прикинул. — Ты знаешь их силы, они могут прямо этой ночью домаршировать до Иштемшира и с ходу вступить в бой. Не закрыли бы только ворота, вот тогда будет большой бой, много крови. Отцы взбунтуют народ, пошлют его на смерть… Они сами не верят в милость Неба и другим не дают. Но если город захватят быстро, все будет в порядке. Император не сможет высадить своих головорезов в Ноосате, а с новыми граф Лец как-нибудь разберется.

— Чего же ждут?

— Может быть, сейчас и узнаем.