Шахнаме: иранская летопись Великой Империи XII–XVII веков Носовский Глеб
Молодожены начинают самостоятельную жизнь и очень счастливы.
В этом сюжете явственно проступают основные моменты женитьбы Дмитрия на Марине Мнишек. В самом деле.
И романовская и «древне»-персидская версии утверждают, что беглец-царевич прибыл в царство врагов Руси-Ирана именно из Руси-Ирана, причем подлинное имя его было неизвестно полякам (литовцам), то есть румейцам. Этот яркий мотив «тайны имени» постоянно звучит в истории Дмитрия = Гоштаспа. Одни считали Дмитрия — Самозванцем, другие — настоящим царевичем, третьи рассуждали о беглом монахе Григории Отрепьеве, «биография» которого тоже окутана многочисленными легендами.
Гоштасп женится на Кетаюн, дочери румского правителя. (Между прочим, у Кетаюн было еще одно имя — Нахид, с. 66). А Дмитрий женится на Марине Мнишек — дочери известного польского воеводы и сенатора Юрия Мнишек, рис. 7.4. Это был не простой воевода. Он занимал видное место при дворе польского короля Сигизмунда III, рис. 7.5, пользовался его расположением. Более того: «В СЕНАТЕ ЮРИЙ ЗАНИМАЛ САМОЕ ВЫСОКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ. По свидетельству Посольского приказа, Мнишек „в коруне Польской пан-рада большой… четвертой человек“. Сенатор носил титулы воеводы сандомирского и старосты Львовского и самборского. Под его управлением находились доходные КОРОЛЕВСКИЕ ИМЕНИЯ в Червонной Руси» [777], с. 75–76.
Рис. 7.4. Юрий Мнишек. Изображение Луки Килиана. Взято из [578], кн. 2, с. 737.
Рис. 7.5. Сигизмунд III. С изображения из библиотеки графов Красинских в Варшаве. Взято из [578], кн. 2, с. 736.
Кроме того, Сигизмунда III считали «слабым королем» [777 |, с. 75. Таким образом, хотя Юрий Мнишек и не был формально польским царем, но занимал настолько высокое и видное положение в царстве, что некоторые летописцы, например, Фирдоуси, вполне могли его назвать Румским Кейсаром, то есть правителем Рума = Червонной Руси. Напомним, что Русь именовали Римом.
Бракосочетание Дмитрия и Марины Мнишек показано на рис. 7.6–7.8. Обручение Марины Мнишек в Кракове см. на рис. 7.9 и рис. 7.10. См. также цветные вкладки.
Рис. 7.6. Бракосочетание Дмитрия (царевича Гоштаспа) и Марины Мнишек (царевны Кетаюн). Фрагмент. Картина начала XVII века. ГИМ, Москва. Фотография сделана А.Т. Фоменко в 2009 году.
Рис. 7.7. Бракосочетание Дмитрия (Гоштаспа) и Марины Мнишек (Кетаюн) в Москве в 1606 году. Фрагмент. ГИМ, Москва.
Рис. 7.8. Бракосочетание Дмитрия (Гоштаспа) и Марины Мнишек (Кетаюн). Фрагмент. ГИМ, Москва.
Рис. 7.9. Обручение Марины Мнишек (царевны Кетаюн) в Кракове. Фрагмент. ГИМ, Москва. Фотография 2009 года.
Рис. 7.10. Обручение Марины Мнишек (Кетаюн) в Кракове. Фрагмент. ГИМ, Москва.
И романовская и «древне»-персидская версии много внимания уделяют тому факту, что царевич Дмитрий-Гоштасп при своем появлении в Литве-Польше-Руме был беден, скитался, ища пристанища. И тем не менее, царевна выбрала его себе в мужья.
При этом пренебрегла куда более блестящими партиями. Для Фирдоуси такой выбор труднообъясним. Таковы, мол. «причуды любви». А вот если обратиться теперь к романовским источникам, картина существенно проясняется. Оказывается, польско-литовские политики решили воспользоваться беглым царевичем (независимо от того — подлинный он сын Грозного, или всего лишь самозванец), чтобы сделать царевича знаменем похода на Русь. Кроме того, магнат Юрий Мнишек хотел таким ловким приемом поправить свои пошатнувшиеся финансовые дела. Так возникла идея женить беглеца на дочери Мнишека.
Пишут так: «Сенатор спешил взять интригу в свои руки. Он не только принял Отрепьева с царскими почестями, но и решил породниться с ним. Поощряемый Мнишеком, самозванец сделал предложение его дочери Марине. Отец встретил новость благосклонно, но объявил, что даст ответ после того, как „царевич“ будет принят королем в Кракове.
Сватовство дало Мнишеку благовидный повод для обращения Отрепьева в свою веру. Будучи ревностным католиком, воевода не желал иметь православного зятя» [777], с. 76.
Здесь мы тоже видим параллель с рассказом Фирдоуси. Сначала Мнишек = «румский кейсар» якобы колеблется — отдавать ли свою дочь за беглеца. Но в конце концов соглашается.
Любопытно, что в Шахнаме, вероятно, отразилось и имя МАРИНА (Мнишек). Имя Кетаюн — жены царевича — конечно, не похоже на «Марина». Но, оказывается, у румского кейсара было три дочери. На первой женился царевич Гоштасп, а на второй — некий румиец по имени МИРИН [876:2е], с. 27. А также: «Супругом царевны стал витязь Мирин», с. 36. Тем самым, Гоштасп и Мирин СТАЛИ РОДСТВЕННИКАМИ — они женаты на родных сестрах. По-видимому, здесь у Фирдоуси возникла небольшая путаница. Ведь имя МИРИН практически совпадает с именем МАРИНА, особенно если учитывать, что ранее слова писались без огласовок. Имя МАРИНА — как жены царевича — могло «перейти» на мужа родной сестры. Мы уже не один раз сталкивались с тем, что летописцы «превращали мужчин в женщин», путаясь в скупых старинных документах. Наверное, нечто подобное произошло и здесь.
5. Начало военного вторжения Дмитрия на Русь в XVII веке описано в Шахнаме как «сражение Гоштаспа с волком-драконом», а также как «вторая битва Гоштаспа с драконом»
Согласно романовской версии, следующим шагом в «карьере» Дмитрия был его военный поход на метрополию Руси, чтобы захватить царский престол. Следует ожидать, что и персидский Эпос перейдет теперь к рассказу о подготовке Гоштаспом нападения на Иран, дабы свергнуть с престола Лохраспа и взять власть. Наш прогноз подтверждается. В поэтическом, иносказательном, повествовании Фирдоуси это выглядит так.
Сначала Гоштасп побеждает некоего «страшного волка», с. 27–34. История эта любопытна. Витязь Мирин (Марина) просит у кейсара его вторую дочь. Тот готов отдать ее в обмен на убийство ужасного чудища-волка. Мирин пытается совершить требуемый подвиг, но у него ничего не получается. И тогда обращаются к Гоштаспу. Тот соглашается избавить страну от мерзкого зверя и убивает его. Все счастливы. При этом выясняется, что на самом деле убит не «волк», а огромный дракон. Довольный Гоштасп говорит: «Взгляните — во прахе валяется он, с разодранной шкурою мертвый дракон. Сказал бы, не волка — слона я сразил. Всю чащу он тушей своей завалил», с. 34. В результате, Мирин приписывает себе подвиг Гоштаспа и получает в жены вторую дочь румского кейсара.
Затем следует второй эпизод, практически повторяющий только что рассказанный. Но на сей раз речь пойдет о битве с «настоящим драконом».
«Вдруг просыпаясь во мраке ночном, в смятении вскакивал с ложа герой — все грезился славному с чудищем бой. Спросила жена: … „С чего так метался и вскрикивал ты?“
Ответил Гоштасп: „Ночь я дурно провел. Приснилось мне счастье, ПРИСНИЛСЯ ПРЕСТОЛ“. И тут догадалась подруга, что род Гоштасп от владык именитых ведет, но это скрывает: умом наделен, не ищет кейсаровых милостей он. „Моя среброгрудая, — слышит она, — … Решайся, поедем с тобою в Иран“», с. 35.
Здесь снова звучит тот же мотив «тайны имени», а также — новая тема: надо ехать в Иран, поскольку царевичу «приснился престол». Откровенно сказано, что нужно готовиться к захвату иранского (русского) трона, занимаемому пока Лохраспом (Годуновым).
В этом же эпизоде четко сказано, что, наконец, становится ясным происхождение Гоштаспа из царского рода. Романовские историки такую претензию объявили «самозванством».
Далее Фирдоуси четко сообщает о намерении царевича ехать в Иран для принятия власти вместе с женой. Все верно. Мы хорошо знаем, что Марина Мнишек действительно прибыла вместе с Дмитрием в Москву, где и была коронована царицей. Об этом — ниже.
Далее в Шахнаме идет большой раздел (с.37–45), кульминацией которого является сюжет под названием «Гоштасп убивает дракона», с. 41. Сначала подробно рассказывается об очень плохом драконе, терроризирующем царство Рум. «Дракон есть ужасный в горах Сокейла, РУМИЙЦАМ НЕМАЛО СОДЕЯВШИЙ ЗЛА. Не меньше, чем в волке сраженном, в нем сил, дыханьем он дива бы испепелил. КОГДА ОТ ДРАКОНА ИЗБАВИШЬ СТРАНУ, — ВРУЧУ ТЕБЕ КНЯЖЕСТВО, ДОЧЬ И КАЗНУ», с. 37.
Скорее всего, так на страницах персидского Эпоса описан «очень плохой» Борис Годунов, которого, дескать, надо убить. Ибо он сделал немало зла «румийцам». Как мы понимаем, — литовцам и полякам (в романовской версии). Убив чудище, получишь все — княжество, дочь, казну. Правда, кейсар обещает все это некоему витязю Эхрану, сватающемуся к третьей дочери румского кейсара. Но, как тут же выясняется, Эхрану такой подвиг не под силу, и за дело снова берется царевич Гоштасп. И с блеском выполняет поручение. В результате, Эхран приписывает себе подвиг Гоштаспа и получает в жены третью дочь румского кейсара.
Теперь становится понятно, что на страницах «древне»-персидского Эпоса Марина Мнишек «утроилась» и превратилась в «трех дочерей» кейсара. На первой женился Гоштасп, на второй, дескать, — Мирин (то есть Марина), а на третьей — некий Эхран, вместо которого сражался с драконом опять все тот же Гоштасп (Дмитрий). Вероятно, эти три рассказа об одном и том же событии — женитьбе на «трех дочерях» — были поставлены Фирдоуси рядом друге другом. Вместо того, чтобы, попросту, отождествить «трех женихов-героев», поэт последовательно, три раза, рассказал об одном и том же, но слегка разными словами.
Любопытно, что Гоштасп тайно подменяет собой Эхрана в битве с драконом, и точно так же Гоштасп тайно подменяет собой Мирина в предыдущем сражении с неким ужасным волком-драконом. А слава победителя незаслуженно достается сначала Мирину, а потом Эхрану.
Все ясно. Один и тот же сюжет — борьба с «драконом» (Борисом Годуновым) — был описан персидскими летописцами несколько раз. Сначала — как «битва с плохим волком» (в которой победил Гоштасп, «под личиной Мирина», а потом — как «битва с плохим драконом» (где снова победил Гоштасп, но на сей раз «под личиной» Эхрана).
Теперь становится понятной «кухня» изготовления старинных объемистых Эпосов. Опасаясь утерять различные сказания, поздние редакторы «сшивали» их воедино, иногда не понимая, что перед ними — дубликаты, повторы. В результате, оказали нам огромную, неоценимую услугу. Теперь, на основе обнаруживаемых нами многочисленных «фантомных отражений» одних и тех же событий в старинных хрониках, удается восстановить правильную картину прошлого.
Итак, Гоштасп, Мирин и Эхран являются здесь отражениями одного и того же царевича Дмитрия Ивановича, сына «Грозного».
Три дочери кейсара — отражения одной и той же Марины Мнишек.
Страшный волк-дракон и «второй» ужасный дракон — отражения (в иносказательной форме) одного и того же царя-хана — Бориса Годунова.
Часть Эпоса Шахнаме со страницы 16 до страницы 45 (в томе 4) «склеена» из трех слегка различных рассказов об одном и том же событии начала XVII века, то есть — из трех фантомных дубликатов.
6. Царевич Гоштасп вторгается в Иран, сменяет Лохраспа и становится царем Ирана
Здесь описаны события Великой Смуты на Руси: неожиданная смерть Бориса Годунова и захват власти Дмитрием Самозванцем
Либо же это — «странная» передача власти Симеону Бекбулатовичу
Выше мы познакомились с двумя иносказательными персидскими повествованиями о победе царевича Дмитрия (Гоштаспа) над Борисом Годуновым. Это — сказания о победе Гоштаспа над волком-драконом и «еще одним» драконом. Следует теперь ожидать, что вслед за ними появится и более прозаический рассказ о том же событии. Прогноз оправдывается. Судите сами.
Румский кейсар (римский кайзер) объявляет о соревновании (ристалище) бойцов. В нем приняли участие и те двое витязей (Мирин и Эхран), которым путем обмана была приписана победа над «двумя драконами». На самом же деле победителем драконов был Гоштасп, см. выше.
Узнав о призыве царя, Гоштасп тоже решает выступить на этом царском ристалище. Отметим, что царевич (то есть Дмитрий Самозванец) пока что скрывает свое подлинное имя и происхождение. Явившись на ристалище, Гоштасп неожиданно для присутствующих побеждает всех мужей и повергает румийцев в изумление. Царь потрясен и воклицает: «Кто он такой»!? Любопытно, что, согласно Шахнаме, выходит так, будто бы румийский кейсар начисто забыл, что именно за этого воина он не так давно выдал замуж свою старшую дочь Кетаюн! Но дело, скорее всего, не в «забывчивости» кейсара, а в том, что мы в очередной раз наталкиваемся на дубликаты внутри «древне»-персидского Эпоса. На самом деле, Фирдоуси вновь повторяет рассказ о восхождении беглого царевича (Дмитрия Самозванца) к вершинам власти. Это происходит вскоре после того, как Дмитрий-Гоштасп появляется в Польше-Руме.
Царь-румиец подзывает Гоштаспа-победителя. Между ними происходит следующий любопытный диалог. Царь: «„Краса состязаний, глава удальцов! Откуда ты? ИМЯ И РОД СВОЙ ОТКРОЙ“. НО НЕ ДАЛ ПРЯМОГО ОТВЕТА ГЕРОЙ, лишь молвил: „Ты видишь пришельца того, что изгнан из города был твоего. Стал зятем твоим, и меня ты изгнал, в сердцах даже имени не поминал. И также родную отринул ты дочь за то, что СКИТАЛЬЦА ИЗБРАЛА“», с. 46–47.
Далее Гоштасп рассказывает царю, что волка-дракона и второго дракона сразил именно он, Гоштасп, но что победу лукаво отняли у него другие люди. Царь расстроган, восхищен героем, просит прощенья у Гоштаспа и своей дочери. Хочет тут же увидеть ее, жену Гоштаспа. И вновь (уже в который раз!) всплывает тема «тайны имени царевича». Румийский царь просит дочь: «„УЗНАЙ СОКРОВЕННУЮ ТАЙНУ ЕГО — ВЕДЬ НАМ НЕ ОТКРОЕТ ОН ПРАВДЫ: СВОЙ РОД ГЕРОЙ ОТ КОГО И ОТКУДА ВЕДЕТ?“
„Уже вопрошала я, — слышен ответ, — да только к признаниям склонности нет у друга. Досель не открыл ничего, не хочет, чтоб вызнали имя его. Уста его тайну упорно хранят, а звать он себя повелел Феррохзад. НО МНИТСЯ, ИЗ РОДА ВЕЛИКОГО ОН — и в силе и доблести непревзойден“».
Румейский кейсар возвеличивает царевича Гоштаспа, УВЕНЧИВАЕТ ЕГО КОРОНОЙ, награждает богатствами и приказывает всем повиноваться молодому властителю. Конечно, наравне с самим собой.
Как мы теперь понимаем, перед нами — достаточно четкое согласование с романовской версией: царевич Дмитрий обласкан польской знатью, в частности, польским королем Сигизмундом III и магнатом Юрием Мнишеком. Дмитрию-Гоштаспу вручается большая власть, в том числе в его подчинении оказываются войска. Начинаются военные действия против Руси-Орды. Четкое отражение этих событий мы видим и на страницах Шахнаме.
Началом втожения, по Фирдоуси, была война с ХАЗАРСКИМ царем Ильясом (Ильей?). Румейский кейсар заявляет Ильясу, что срок его полновластия в Хазарском крае истек, и ему следует подчиниться румейцам и, в частности, выплачивать дань. Царь Ильяс, естественно, отвечает отказом. Тогда румейский кейсар отправляет в Хазарию войско во главе с Гоштаспом. Происходит яростная битва румейцев с хазарами. Победа — на стороне Гоштаспа. Растерянный Ильяс обращается к своей дружине со словами: «Недаром кейсар, возгордившись, от нас потребовал дани: НЕ ВИТЯЗЬ — ДРАКОН СЛУЖИТЬ ЕМУ СТАЛ, вот и чванится он!», с. 52.
Итак, Гоштасп победил хазар. Румейцы в восторге и славят царевича.
В этом эпизоде персидского Эпоса отразилось начало войны Польши и Литвы против Руси-Орды, возглавленной царевичем Дмитрием Самозванцем. Война в целом началась успешно для Дмитрия. Кстати, недаром Фирдоуси подчеркивает, что царевич Гоштасп фактически находится на службе у румского кейсара. Действительно, Дмитрий Самозванец «служил» польскому королю.
Кроме того, не исключено, что в историю войны Рума с Хазарией дала вклад война Ивана Грозного с Казанью. В обеих этих версиях Хазария-Казань была разгромлена.
В очередной раз отметим, что через всю «древне»-персидскую историю Гоштаспа красной нитью проходит важная тема «тайны его имени и происхождения». Фирдоуси постоянно возвращается к ней. Все правильно. Согласно романовской версии, на протяжении всей истории Дмитрия его происхождение оставалось загадкой для множества людей. Одни продолжали считать его самозванцем, другие — истинным сыном Грозного. И этот вопрос, будораживший многих, обсуждался постоянно в самых разных кругах общества. Недаром эти события погружены в Великую Смуту начала XVII века.
Вернемся к Шахнаме. После победы над Хазарией, румейский кейсар обращает свой взор на Иран (Русь), где правит Лохрасп (Борис Годунов), и принимает решение потребовать от него дани. Советуется с царевичем Гоштаспом (Дмитрием), который одобряет решение румейского (польского) кейсара.
Румейский правитель направляет посла в Иран. «К владыке Ирана скачи, — приказал, — скажи: „Коль заплатишь мне дань за Иран, признаешь меня повелителем стран, — оставлю тебя на престоле твоем… не то поведу я своих удальцов“», с. 54.
Румейский гонец явился к иранскому царю Лохраспу и передал ему требования Рума. «Когда венценосец ту речь услыхал, В УНЫНИЕ ВПАЛ, НА СУДЬБУ ВОЗРОПТАЛ… Пир кончен, но гложет тревога всю ночь Лохраспа, забыться владыке невмочь. Лишь залили кровью, как в битве мечи, лик ночи бледнеющий солнца лучи, поднялся владыка…», с. 55.
Вероятно, здесь описаны испуг и мучения Бориса Годунова, когда ему сообщили о появлении Самозванца, угрожающего престолу. Эти ночные страдания и метания «нехорошего Бориса», красочно нарисованные романовскими историками, отразились даже в известной опере Мусоргского «Борис Годунов».
Известно следующее: «Прежде деятельный и энергичный, Борис в конце жизни все чаще устранялся от дел… Физические и умственные силы его быстро угасали. Будучи подвержен суевериям, правитель давно питал склонность к чернокнижию. Слабость превратилась в страсть, когда счастье окончательно отвернулось от Бориса… Он полон чар, писал один из польских дипломатов в Москве, и без чародеек ничего не предпринимает даже в малом… Погруженный в отчаянье из-за постоянных неудач, царь переставал доверять себе и, казалось, терял рассудок» [777], с. 179.
Далее Фирдоуси повествует о попытках Ирана «нейтрализовать» влияние беглого царевича Гоштаспа в Руме. В ответ на румские требования выплаты дани, Лохрасп направляет в Рум своего сына Зерира (царя?) для переговоров с кейсаром. Во время беседы румский кейсар удивляется — почему Зерир не приветствует присутствующего при разговоре Гоштаспа?
«„Узнай же, — царевич ответил ему, — что это — ИЗМЕННИК ЦАРЮ СВОЕМУ. ОТ ШАХА БЕЖАВ, ЗДЕСЬ НАШЕЛ ОН ПРИЮТ, и почести, вижу, ему воздают!“
Ни слова на это Гоштасп не сказал, как будто про шаха вовек и не знал», с. 58.
По-видимому, здесь в Шахнаме описаны (фактически в романовском изложении) попытки Бориса Годунова уверить польскую знать в самозванстве Дмитрия, дабы лишить соперника поддержки в Польше и Литве. «Обуреваемый страхом перед самозванцем, Годунов не раз засылал в его лагерь тайных убийц. Позже он приказал привезти в Москву мать Дмитрия и выпытывал у нее правду: жив ли царевич или его давно нет на свете» [777], с. 179.
Далее, по Фирдоуси, происходит следующее. Царевич Гоштасп признается румийскому кейсару, что он действительно когда-то жил в Иране, причем «у трона царя», и был известным витязем. Но теперь Иран ослабел. Следовательно, сейчас самый лучший момент, чтобы вернуться в Иран и взять там власть в свои руки. Кейсар одобряет идею Гоштаспа и царевич отправляется в Иран, «венец на чело возложив золотой», с. 59. Иранское войско, увидев Гоштаспа, тут же переходит на его сторону. Вот как рассказывает об этом Фирдоуси: «Предстал пред дружиной Гоштасп-исполин, Лохраспа, царя благородного, сын, и все к именитому бросились тут, и жаркие слезы в волнении льют. СКЛОНИЛИСЬ ПРЕД НИМ, ликованью сердец нет меры — пришел испытаньям конец! Теперь не до битвы — желаннее мир!» [876:2е], с. 59.
Мы видим хорошее соответствие с романовской версией начала Великой Смуты на Руси. Когда войско Дмитрия вступило на территорию метрополии, часть войска Бориса Годунова перешла на сторону Самозванца. Это привело к тому, что на Руси разгорелась гражданская война, усугубленная польско-литовским вторжением. Отношение к Самозванцу раскололо русское (иранское, в терминологии Шахнаме) общество. У Дмитрия (Гоштаспа) было много сторонников и много врагов. И примирения между ними быть уже не могло.
По версии Романовых, Борис Годунов скоропостижно умер 13 апреля 1605 года. Смерть его была окутана слухами. Одни говорили, что он принял яд. Другие — что причиной смерти был апоплексический удар. Третьи считали, что Борис был отравлен. «По другой версии, он упал с трона во время посольского приема» [780:1], с. 157. Согласно «Хронографу», Годунов скоропостижно умер через два часа после обеда.
Во всяком случае, смерть Годунова была неожиданной для всех. И очень удачной для Дмитрия. Русско-ордынский престол «сам собой» и «очень кстати» освободился. Самозванцу осталось лишь занять опустевшее царское место.
Посмотрим, как об этом расскажет Эпос Шахнаме. Интересно, что Фирдоуси в общем практически дословно пересказывает романовскую версию, однако ничего не говорит здесь о неожиданной смерти Лохраспа (Годунова) и представляет дело так, что само иранское войско вручает корону и трон Ирана прибывшему царевичу Гоштаспу (Дмитрию). Дело было так.
Иранец Зерир (царь?) обращается к Гоштаспу, прибывшему во главе перешедших на его сторону иранских войск, со словами: «„Да будет с тобой неразлучен престол! Отец поседел, ты же юн, для чего тебе оставаться вдали от него? Отцу опостылел на старости лет престол… Венец и казну тебе шлет он… ИРАНОМ ВЕЛИТ ОН ТЕБЕ УПРАВЛЯТЬ, твои с этих пор и держава, и рать… Ты землю родную возглавишь теперь“…
Венец с ожерельем велел принести. В венце и уборе кеянском ВЗОШЕЛ СЧАСТЛИВЫЙ ГОШТАСП НА ОТЦОВСКИЙ ПРЕСТОЛ… И прочие витязи, счастьем лучась, к нему на поклон поспешили тотчас; НА ЦАРСТВО ОНИ УВЕНЧАЛИ ЕГО, владыкой земли величали его», с. 60.
Так Гоштасп (Дмитрий) стал царем Ирана (Руси). На рис. 7.11 и рис. 7.12 показано коронование Марины Мнишек, то есть царевны Кетаюн.
Рис. 7.11. Коронование Марины Мнишек (царевны Кетаюн). Фрагмент. ГИМ. Москва.
Рис. 7.12. Коронование Марины Мнишек (Кетаюн). Фрагмент. ГИМ, Москва.
Далее Фирдоуси говорит, что иранское войско во главе с новым царем Гоштаспом движется к столице Ирана. Здесь Гоштаспа встречает его отец Лохрасп, «дивится причудам судьбы», с. 62, радуется (!?) появлению Гоштаспа, обнимает его и собственноручно возлагает на него венец Ирана.
Все это выглядит странно. Ведь мы хорошо помним, что Лохрасп категорически противился попыткам Гоштаспа взойти на иранский престол. Именно из-за этого царевич был вынужден бежать из Ирана в Рум. А вот теперь, совершенно неожиданно, без объяснения причин, Лохрасп сам, добровольно передает власть в руки мятежного царевича. Слова Зерира, что все объясняется «усталостью» Лохраспа (ему, дескать, опостылел престол), как-то не убеждают.
Вероятно, такое лавирование Фирдоуси имеет простые причины. Как мы знаем из романовской версии, Борис Годунов (Лохрасп) «неожиданно умер». Не исключено, что был отравлен сторонниками Дмитрия (Гоштаспа). В таком случае Фирдоуси мог в данной главе уклониться от описания мрачных деталей, чтобы не «запачкать» красивый образ Гоштаспа. Мол, старый царь попросил передать трон царевичу, а сам «незаметно сошел со сцены». Дескать, Гоштасп «ни в чем не виноват». Получается, что персидская версия доброжелательно относится к Дмитрию Самозванцу (Гоштаспу) и отодвигает в тень предыдущего царя — Бориса Годунова (Лохраспа). Но именно такова и позиция некоторых историков XVII–XVIII веков. Как мы теперь начинаем понимать, события, описанные Фирдоуси, разворачиваются в метрополии Руси-Орды, в Москве, примерно в 1605 году. Это — уже эпоха Великой Смуты.
Но, примерно через 60 страниц, Фирдоуси неожиданно возвращается к «биографии» Лохраспа и сообщает, что тот был убит в сражении туранцев с иранцами. Дело было так. «Воинственных всадников клики звучат. Взмолился Лохрасп к властелину миров; ОН, ДРЯХЛЫЙ, — ОДИН В ОКРУЖЕНЬЕ ВРАГОВ, от зноя к тому ж изнемог, и беда приспела, царева погасла звезда. Пал старец, сраженный туранской стрелой, настиг боголюбца удел его злой, глава венценосная пала во прах. Враги верховые, примчась второпях, кольчугу царя изорвали в клочки и тело мечом изрубили в куски. Все думали — это боец молодой; как шлем с него сняли, с главою седой они престарелого видят царя», с. 129.
Таким образом, Лохраспа все-таки убили. Вероятно, в такой форме на страницах иранского Эпоса отразились слухи об убийстве Бориса Годунова. Вернемся теперь назад во времени.
Беглый царевич Гоштасп возвращается в Иран во главе перешедшего на его сторону иранского войска и занимает престол Ирана (якобы с согласия Лохраспа). Этим заканчивается глава Шахнаме, озаглавленная «Лохрасп». Далее следует глава под названием «Гоштасп». К ней мы и перейдем.
В самом ее начале Фирдоуси снова возвращается к воцарению Гоштаспа и к неожиданному «уходу Лохраспа от дел». Сообщаются некоторые новые детали.
«Воссел на престол кеянидов Гоштасп и стал собираться в дорогу Лохрасп. Он двинулся в Балх, в Новбехару, что был для тех, кто Йездана бессмертного чтил, святынею; в нынешние времена так Мекку арабские чтут племена. Туда устремился он, рвеньем гоним… ОДИН В БЛАГОДАТНОЙ ОБИТЕЛИ ТОЙ ОН ДНИ ПРОВОДИЛ ЗА МОЛИТВОЙ СВЯТОЙ. СМЕНИЛ ВЛАСЯНИЦЕЙ ПАРЧУ И БАГРЕЦ — так дань благочестию платит мудрец! СНЯЛ ПЕРСТЕНЬ И СЕРЬГИ, ВЛАСЫ ОТПУСТИЛ, к Йездану пречистому лик обратил. В моленьях и бденьях прошло тридцать лет», с. 65.
Этот раздел Эпоса очень интересен. Как мы видим, в конце жизнеописания иранского царя Лохраспа вновь всплывают мотивы из «биографии» Ивана Грозного (библейского Навуходоносора). В самом деле. Сказано, что могущественный царь Лохрасп неожиданно стал отшельником, удалился от мира, проводя все время в молитвах, оделся во власяницу, отпустил длинные волосы и т. п. Причем в таком «блаженном состоянии» он провел много лет. Как мы уже неоднократно обнаруживали, эта уникальная история превращения великого русско-ордынского царя-императора в Василия Блаженного (Царя Блаженного), фантомно отразилась на страницах многих старинных летописей, в том числе и вдали от метрополии. Оригиналом является жизнеописание Ивана IV «Грозного» (1547–1553). Считается, что царь, став Василием Блаженным, умер через четыре года, в 1557 году. Но не исключено, что он прожил значительно дольше, оказавшись современником двух или трех своих преемников — других «Грозных» царей. Этим может частично объясняться тот факт, что четырех последовательных царей Руси-Орды романовские историки объединили под одним условным именем «Грозного».
Но в таком случае возникает еще одно естественное объяснение уже обсуждавшейся выше странной добровольной передачи власти от Лохраспа к Гоштаспу. Ведь в «биографии» Ивана Грозного такой странный факт нам уже хорошо известен. Мы имеем в виду странную добровольную передачу власти хану Симеону Бекбулатовичу. Возможно, этот сюжет вновь отразился в «древне»-персидском Эпосе, причем Симеон Бекбулатович здесь назван Гоштаспом, а Иван Грозный — Лохраспом.
Этот параллелизм усиливается еще одним интересным фактом. Оказывается, в правление Дмитрия Самозванца, был еще жив царь Симеон Бекбулатович! Более того, он был вызван к московскому двору Дмитрия и некоторое время находился при нем. Кстати, царь Симеон был уже слеп. Вскоре Дмитрий сослал Симеона Бекбулатовича в монастырь, поскольку Симеон критически высказывался о Дмитрии [578], кн. 2, с. 770. Эта ссылка беспомощного старика-царя дала свой вклад в персидский рассказ об отстранении Лохраспа от дел и превращении его в «блаженного». Подробности см. ниже.
А теперь обратим внимание на еще одно интересное обстоятельство. Шахнаме говорит, что Лохрасп двинулся в Балх, в Новбехар, считавшийся священным поселением. Но выше мы уже поняли, что название БАЛХ или ВАЛХ относится здесь, скорее всего, к реке ВОЛГЕ (или Волхов, от слова Влага). Но в таком случае священный «древне»-персидский город Новбехар автоматически отождествляется с Новгородом, то есть с Ярославлем! Мы видим, что Фирдоуси даже название НОВГОРОДА исказил не очень сильно — назвал его НОВБЕХАР. Более того, сами историки переводят название Новбехар как «Новая Обигель», с. 413.
Пишут так: «Новбехар („новая обитель“) — древний буддийский монастырь, около Балха, одна из его самых знаменитых достопримечательностей… Впрочем, в X в., когда Фирдоуси писал свою поэму, Новбехар уже давно лежал в развалинах. Сохранившиеся описания этого знаменитого монастыря говорят о том, что некогда он представлял собой величественное здание с громадным куполом, портиками и 360 кельями для монахов», с. 413.
Все понятно. Прочитав у Фирдоуси про знаменитую «Новую Обитель» (Новгород) на Балхе (Волге), позднейшие историки и археологи, ошибочно относя все эти описания в современный Иран и в далекое прошлое, начали искать «где-то тут» развалины знаменитого Новбехара. Оглядевшись вокруг, остановили свой взор на каких-то руинах (каковых повсюду достаточно) и обрадованно, но голословно, объявили их остатками «того самого Новбехара». Затем кое-где, «для убедительности», изготовили свежие новоделы, дабы «улучшить древнюю историю». Потом стали водить доверчивых туристов, те увлеченно фотографируют скудные обломки.
На самом деле «древний персидский Новбехар» существует до сего дня. Это — знаменитый Новгород = Ярославль на не менее знаменитой реке Волге.
7. Внедрение в Иране новой религии — зороастризма, породившее смуту и недовольство в народе
Это — отражение попытки введения католичества на Руси в начале XVII века при Дмитрии Самозванце или же отражение истории Есфири из XVI века, когда власть на Руси захватили еретики
Далее в Шахнаме следует новый и яркий сюжет. Вкратце, суть дела такова. В Иран проникает новая религия — зороастризм, которую проповедует пророк Зороастр (Заратустра, Зердешт). Иранский царь Гоштасп, отступившись от традиций предков, принимает новую веру. Народ недоволен и считает, что царь совращен с праведного пути. В царстве нарастает смута. Как мы увидим, это — отражение событий в Руси-Орде второй половины XVI — начала XVII века.
Посмотрим, что говорит Фирдоуси. Сообщаемые им детали интересны и помогают восстановить подлинную суть событий.
Итак, царевич Гоштасп (Дмитрий) восходит на иранский престол. Его отец Лохрасп добровольно устраняется от дел.
«[Появление Зердешта и принятие Гоштаспом его веры].
Немалое время меж тем протекло, и в царстве Гоштасповом древо взросло… Владыке вещает Зердешт: „Я пророк, за мною идти повелел тебе бог. Горящие угли принес я… Я послан творцом, — так пророк продолжал, — ЧТОБ ВЕРУ В НЕГО ОТ МЕНЯ ТЫ ПРИЯЛ. Так следуй отныне заветам моим… И ВЕРУ ПРИМИ, ВОЗВЕЩЕННУЮ МНОЙ: НЕ СЫЩЕШЬ СПАСЕНИЯ В ВЕРЕ ИНОЙ“.
Почуял он истину в вещих речах… Поднялся Гоштасп венценосный на трон, войска разослал во все стороны он. Повсюду мобеды молились о нем… Построив блистательный Мехри-Борзин, прославил себя на века властелин. Могучее древо… взрастил пред воротами храма Зердешт, на древе такие слова начертал: „ГОШТАСП ПРАВОЙ ВЕРЫ ПОБОРНИКОМ СТАЛ!“
По свету о том разлетелась молва», с. 66–68.
Далее Фирдоуси рассказывает — как Гоштасп насаждает зороастризм в Иране. Он возводит замок, приказывает расписать его залы. Причем новая религия внедряется силой, по-видимому, вопреки желанию многих. Гоштасп восклицает: «Зердешт поведет вас стезею добра, КУМИРОВ КИТАЙСКИХ ОТВЕРГНУТЬ ПОРА! ПРОЧЬ ВСЕ ЗАБЛУЖДЕНИЯ ПРЕДКОВ, вас ждет кешмарское древо — приют и оплот… Вас к храму Огня призывает пророк, ступите же все на священный порог!», с. 68–69.
Затем, на волне своего «нового» религиозного увлечения, Гоштасп отказывается платить дань Турану. Кстати, напомним, что персидские летописцы часто путали Иран с Тураном, то есть метрополию Руси-Орды с ее западно-европейскими провинциями. Так вот, туранский властитель Эрджасп, прослышав о религиозных нововведениях Гоштаспа, оценивает их крайне отрицательно. Царь обращается к своим подданным со словами: «Узнайте, — сказал он, — ПОКИНУЛ ИРАН СТЕЗЮ, ПО КОТОРОЙ ВЕДЕТ НАС ЙЕЗДАН. ТАМ НЕКИЙ КОЛДУН К НОВОЙ ВЕРЕ ЗОВЕТ. СЕБЯ ЗА ПРОРОКА ЕЕ ВЫДАЕТ. Твердит притворившийся ангелом бес: „Йезданом я послан на землю с небес… И к шаху (Гоштаспу — Авт.) творец мне велел поспешить, ЕМУ НОВОЙ ВЕРЫ ЗАКОН ВОЗВЕСТИТЬ“.
Иранских мужей молодой властелин, Лохраспа, царя именитого, сын, чье имя ГОШТАСП, БЫЛ С ПУТИ СОВРАЩЕН… И ПРОЧИЕ ВИТЯЗИ ШАХУ ВОСЛЕД РЕШИЛИСЬ ПРИНЯТЬ НОВОЙ ВЕРЫ ЗАВЕТ: ПОШЛИ ЗА КОВАРНЫМ СЕДЫМ КОЛДУНОМ, ему покорились и в нем лишь одном спасение видят. ТАК ЛОЖНЫЙ ПРОРОК ОПУТАТЬ СЕРДЦА ЛЕГКОВЕРНЫЕ СМОГ! Пощады Гоштаспу, строптивцу тому, не дам. Напишу я сначала ему посланье…
„Покинь, — напишу я, — неправедный путь. Побойся творца, заблужденья забудь и, прочь нечестивого старца изгнав, В СТРАНЕ ВОСКРЕСИ ДРЕВНЕЙ ВЕРЫ УСТАВ!“», с. 70–71.
Скорее всего, тут описаны попытки Дмитрия Самозванца ввести на Руси новую веру — католичество. Так утверждает романовская версия. Известно, что эти попытки вызвали бурное сопротивление широких слоев русского общества той поры. «Православная церковь третировала католиков как худших врагов истинной веры. Поэтому православные люди, оказавшиеся в лагере Лжедмитрия, с тревогой наблюдали за появлением в его окружении иезуитов и прочих „латынян“» [780:1], с. 87.
Обратите внимание, что Гоштасп (Дмитрий) призывает к отказу от прежней веры и предлагает отвергнуть «китайские кумиры». Но ведь мы уже хорошо понимаем, что ранее Русь-Орду именовать Скифией или Китией, Китаем, см. нашу книгу «Империя». Поэтому «китайские кумиры» — это религиозные символы православия, которое Дмитрий возжелал (в романовской версии) заменить на западно-европейский католицизм.
Говоря о начавшемся противостоянии Ирана и Турана, Фирдоуси, вероятно, сообщает о расколе Руси-Орды на два лагеря — сторонников Дмитрия («иранцы») и его противников («туранцы»).
Не исключено, что в первой части имени туранского царя Эрджаспа звучит слово ОРДА, а именно: ЭРД-жасп.
Вернемся к рассказу Фирдоуси. Туранец Эрджасп направляет послание к Гоштаспу, написанное, ТЮРКСКИМ языком. «Владыка… Слыхал я, свой дух осквернил ты — свернуть решил на ложный, губительный путь. К тебе некий старец — бессовестный лжец — явился, смутил твою душу хитрец! Про ад и про рай тебе басни внушил, свет радости в сердце твоем потушил. КОВАРНОЮ РЕЧЬЮ ЕГО ОБОЛЬЩЕН, ТЫ ПРИНЯЛ НЕПРАВЕДНОЙ ВЕРЫ ЗАКОН. Из предков твоих, из кеянских владык был каждый могуществен, мудр и велик, но ты их священный завет преступил! …
Посланье сие от души тебе шлет друг давний… Посланье прочтя, омовенье сверши, Зердешта отвергни и впредь не греши. Кушак оскверняющий сбрось и потом на радостях чашу наполни вином. Обманом себя ты опутать не дай, путь прежних властителей не покидай! Коль примешь ты этот разумный совет — не станут туранцы чинить тебе вред…
Но если призыв мой отвергнешь, — клянусь, изведаешь тяжких оков моих груз. Двух месяцев даже не минет, и я нагряну, со мною дружина моя. Твой край разорим!», с. 73–74.
Отсюда хорошо видно, что главная причина конфликта — религиозная. Измена Гоштаспа старой вере предков и его выбор в пользу ереси — приводит к расколу и угрозе войны.
А теперь сравним персидскую версию с тем, что нам сообщают романовские источники о Лжедмитрии и Великой Смуте.
С самого начала, когда Дмитрий (Григорий) желал заручиться поддержкой Польши, он склонился к католичеству. Известно следующее: «Воспользовавшись поддержкой Рангони и иезуитов, Ю. Мнишек и краковский воевода Н. Зебжидовский быстро завершили обращение самозванца в католическую веру» [780:1], с. 79.
«Руку и сердце Марины он должен был получить только после того, как сядет на московском престоле. В ожидании же этих радостных событий Григорий выдал 15 мая своему будущему тестю запись, по которой обязывался жениться на его дочери при условии: 1) по вступлении на престол выдать тотчас же Мнишеку миллион польских злотых… 2) Отдать в полное владение Марине Великий Новгород и Псков со всеми жителями, местами и владениями… Марина вольна строить в них католические церкви и монастыри, а равно держать при своем дворе латинское духовенство, ибо ДИМИТРИЙ, КАК УЖЕ ТАЙНО ПЕРЕШЕДШИЙ В КАТОЛИЧЕСТВО, БУДЕТ ВСЕМИ СИЛАМИ СТАРАТЬСЯ ПРИВЕСТИ СВОЙ НАРОД К СОЕДИНЕНИЮ С РИМСКОЙ ЦЕРКОВЬЮ…
Так, ПРОДАВ ВЕРУ ОТЦОВ, продавал беглый монах Чудова монастыря пану Юрию Мнишеку и польскому королю достояние Русской земли…
Занимавший в это время папский престол папа Павел V, разумеется, относился самым внимательным образом к поддержанию добрых отношений с Лжедмитрием, рассчитывая, что ОН НЕ ЗАМЕДЛИТ ОБРАТИТЬ В ЛАТИНСТВО ПО СВОЕМУ ПРИМЕРУ И ВСЕХ ЖИТЕЛЕЙ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА. Папа тотчас же согласился называть его „непобедимейшим императором“, поздравил его с победой над Годуновым и начал давать ряд наставлений своему нунцию, польскому кардиналу Мацеевскому, Юрию Мнишеку, Марине и другим лицам о том, как надлежит действовать, чтобы с успехом повести дело обращения московитян в лоно католичества…
Расстрига продолжал держать при себе двух иезуитов, причем в день своего венчания на царство, 21 июля, он, по словам патера Андрея Лавицкого, ТАЙНО ИСПОВЕДОВАЛСЯ ПО ЛАТИНСКОМУ ОБРЯДУ… Чтобы показать себя истинным православным, Лжедмитрий отправил во Львовское Православное братство на 300 рублей соболей для сооружения церкви и в своей грамоте к тамошнему духовенству писал: „Видя вас несомненными и непоколебимыми в нашей истинной правой христианской вере греческого закона, послали мы к вам от нашей царской казны“.
Он посещал в Москве церковные службы и даже ел постное в положенные дни, но всем своим поведением проявлял легкое и ПРЕНЕБРЕЖИТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ КАК К ВЕРЕ, ТАК И К ДУХОВЕНСТВУ И СТАРЫМ ОБЫЧАЯМ. Он не мыл рук после еды… не стеснялся есть телятину, что особенно возмущало всех, так как есть ее почиталось большим грехом…
ВВИДУ ТАКОГО ЗАЗОРНОГО ПОВЕДЕНИЯ РАССТРИГИ В МОСКВЕ НЕ ЗАМЕДЛИЛИ ПОЯВИТЬСЯ СЛУХИ ОБ ИЗМЕНЕ ЦАРЯ ПРАВОСЛАВИЮ и что будто бы под кроватью его спрятана икона Богоматери, а в сапоге крест…
Для придания большей пышности своему двору, кроме слепого царя Симеона Бекбулатовича, Лжедмитрий вызвал к себе также и шведского королевича Густава… Старец Симеон Бекбулатович был тоже сослан скоро в Кирилло-Белозерский монастырь и пострижен в монахи за то, что он громко высказывал свое негодование по поводу приверженности нового царя к латинству» [578], кн. 2, с. 740, 767–768, 770.
И далее: «Отрепьев обещал Сигизмунду III насадить католицизм в России. Вскоре после коронации в думе обсуждался вопрос: разрешить ли полякам построить в Москве костел» [780:1], с. 259.
Обстановка накалялась: «Опасаясь скандала, Отрепьев решил соединить церемонию свадьбы и коронации воедино. Православное духовенство и дума согласились исполнить его волю лишь после долгих препирательств и споров…
Коронация Марины в Успенском соборе явилась невиданным нарушением всех норм и приличий. Православным царицам даже многолетие стали петь лишь со времен Годунова. Но и такое безобидное новшество современники воспринимали как неслыханное бесстыдство. Отказ Марины принять причастие вызвал негодование и ропот среди православных» [780:1], с. 291.
Мы видим очень хорошее соответствие романовской и «древне»-персидской версий. В обеих четко сказано, что новый молодой царь пытается провести крупную религиозную реформу в государстве. Это приводит к расколу в обществе. Многие продолжают придерживаться старой веры и восстают против царя-ере тика. При этом царь вынужден лавировать, изображая дело так, будто он в принципе не против старой веры, но лучше, дескать, заменить ее на «более прогрессивную».
Как уже отмечалось, в персидском рассказе о царе Гоштаспе-отступнике звучат также, вероятно, и мотивы из второй половины XVI века, а именно, из истории Есфири. Молодая еретичка сумела завладеть сердцем царя Ивана «Грозного» и привела ко двору свой клан, окруживший трон царя-хана плотным кольцом. В итоге, царь на некоторое время отошел от православия и поддержал проникшую с Запада ересь жидовствующих. Это вызвало бурную негативную реакцию русской православной церкви и значительной части населения. Возник раскол, приведший к большой смуте, учреждению опричнины, к кровавой борьбе опричинины и земщины. В частности, в результате заговора при царском дворе, закончилась неудачей для Руси Ливонская война. Позднее Иван «Грозный» одумался, отстранил от себя еретиков, однако вся эта история стала зародышем будущей Великой Смуты в метрополии Великой Империи, когда на сцене и появился царевич Дмитрий = Гоштасп.
Выше мы творили, что «древний зороастризм» — это царское христианство XII–XIII веков и что пророк Зороастр (Заратустра) — это фантомное отражение Андроника-Христа. В то же время Эпос Шахнаме творит, что зороастризм (и Зороастр) будто бы появился при Гоштаспе. Но если Гоштасп — это Дмитрий «Самозванец» или, частично, царь Симеон Бекбулатович, то почему возникновение зороастризма отнесено (в «древне»-персидской версии) ко второй половине XVI — началу XVII века? Ответ простой. Именно в это время в метрополию Руси-Орды, то есть в Новгород и Московию проникает западно-европейское лютеранство или ересь жидовствующих. Но сама по себе эта ересь и была в значительной мере основана на древнем царском христианстве XII–XIII веков. Таким образом, «древне»-персидские летописцы и редакторы XVI–XVIII веков расценили «повторное появление» царского христианства в метрополии Империи как «его возникновение».
Кстати говоря, с этой точки зрения появляется еще одно возможное объяснение имени ЗОРОАСТР. А именно: ЦАРЬ-АСТРА (царь-звезда) или ЦАРЬ-ЕСФИРЬ. Напомним, что Ф и Т могли переходить друг в друга ввиду двоякого прочтения Фиты. В таком случае, «зороастризм» при Гоштаспе-Дмитрии (Симеоне Бекбулатовиче) — это ересь ЦАРИЦЫ ЕСФИРИ, что прекрасно отвечает сути дела. Иными словами, ересь жидовствующих могла отразиться в некоторых персидских летописях (отодвинутых потом в далекое прошлое) как новое религиозное течение — «зороастризм». Напомним, что еретики увлекались астрологией, что также объясняет выбор имени АСТРА = звезда для ЕСФИРИ = ЕСТЕР. При этом, о первичном царском христианстве XII–XIII веков было забыто и центр тяжести перенесли на ересь Есфири (Елены Волошанки). Как мы уже выяснили, «история Есфири» была особенно популярна в Западной Европе XVII–XVIII веков, поскольку была приятна «прогрессивным реформаторам», упорно раскалывавшим Великую Империю в эпоху Великой Смуты и Реформации.
Напомним, что Романовы, узурпировавшие власть в метрополии Великой Империи в начале XVII века, сами, скорее всего, были приверженцами ереси Схарии-Захарии (то есть ереси жидовствующих). Об этом мы подробно рассказали в книге «Библейская Русь». Поэтому в эпоху Великой Смуты зороастризм (то есть ересь царицы Есфири) был не менее популярен, чем во второй половине XVI века. Этим и объясняется обнаруженный нами факт, что значительная часть зороастризма восходит своими корнями как к эпохе Ивана «Грозного», так и к эпохе Дмитрия «Самозванца» (иранского Гоштаспа).
Никаких старых персидских изображений «древнего» Заратустры не сохранилось. На рис. 7.13 приведена условная картинка, нарисованная в XVIII веке. Надо полагать, «выдумана из головы».
Рис. 7.13. Воображаемое изображение пророка Заратустры. XVIII век. Взято из Интернета
ВЫВОД. Скорее всего, основные легенды о «древнейшем» персидском Зороастре и зороастризме впитали в себя, в основном, события в метрополии Руси-Орды второй половины XVI — начала XVII века. Старый слой из XII–XIII веков (история Андроника-Христа) присутствует, но очень слабо.
Обнаруженное нами наложение больших блоков «древне»-персидской истории на историю Руси-Орды хорошо согласуется, например, с такими сообщениями Фирдоуси: «ВСТУПИВШИ С ВЛАДЫКОЮ РУСОВ В СОЮЗ, румийской державою правил Филькус», с. 366. Современные комментаторы здесь отмечают, что «„РУСЫ“, „владыка (хакан) русов“ неоднократно встречаются в арабских географических сочинениях времени Фирдоуси („Ху-дуд ал-Алам“, Ибн-Руста, Гардизи и др.). Под термином „русы“ арабские географы имели в виду скорее всего среднеднепровских славян, уже в IX веке представлявших значительную политическую силу и ведших войны с Византией», с. 437.
Этот лукавый комментарий историков интересен тем, что обнажает их упорные попытки скрыть хронологическую проблему, здесь всплывающую. Ведь рассказ Эпоса Шахнаме о союзе отца Александра Македонского с русским владыкой датируется, согласно скалигеровской хронологии, IV веком до н. э. Но, согласно той же скалигеровской версии, о союзе со славянами-русскими в IV веке до н. э. не может быть и речи! Поскольку, дескать, пещерные славяне еще не выкарабкались из каменного века… А поэтому историки и начинают тут же «объяснять» нам, что здесь, мол, говорится вовсе не о временах Александра Македонского, а о событиях куда более позднего времени. Дескать, не IV век до н. э., а IX век н. э., то есть по крайней мере на тысячу сто лет позже (когда славяне уже «слегка выкарабкались»). Согласно же нашей новой хронологии, никакого тысячелетнего противоречия в поэме Фирдоуси тут нет. Ибо речь идет о событиях XV века.
Итак, мы узнаем из персидского Эпоса, что царь Филькус = Филипп II = Магомет II Завоеватель был союзником русского царя — хана-кагана (хакана). Происходит это, повторим, в XV веке. См. подробности на эту тему в нашей книге «Пророк Завоеватель».
Здесь мы прервем подробный анализ жизнеописания иранского царя Гоштаспа. Дело в том, что вслед за описанными выше событиями Эпос Шахнаме вступает в эпоху многочисленных войн, как междоусобных, так и внешних. Воюют, в основном, иранцы с туранцами, рис. 7.14. Этому посвящена вся оставшаяся часть четвертого тома Шахнаме, а именно, около трехсот тридцати страниц из четырехсот. Войны, войны, войны… Подробно рассказывается о нападениях, поединках, битвах, гибели множества героев. Как мы теперь понимаем, здесь Фирдоуси повествует о событиях Великой Смуты в Руси-Орде начала XVII века и о войнах Реформации в Западной Европе конца XVI века, а также на территории современного Ближнего Востока и Ирана. Мы не будем углубляться в детальное сравнение персидской и европейской версий, дабы не загромождать изложение. Суть дела уже хорошо понятна, а «наращивание военных деталей» лишь затуманит в общем-то ясную картину. Кстати, романовское описание Великой Смуты также весьма запутано.
Рис. 7.14. Битва иранцев с туранцами. Рукопись ГПБ, номер 334, XVII век. Взято из [876:2e], с. 91.
8. Появление Искендера = Александра Македонского в эпоху Гоштаспа — это отражение султана Сулеймана Великолепного из XVI века
Обнаруженный нами параллелизм достаточно глубок, а потому он позволяет нам заранее предсказывать дальнейшие соответствия. Вот очередной яркий пример. Говоря о правлении Дмитрия «Самозванца», А. Нечволодов сообщает следующее: «В своих мечтаниях о громких завоеваниях, ЧТОБЫ ЗАТМИТЬ ИЛИ, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, СРАВНЯТЬСЯ В СЛАВЕ СО СВОИМ „ДРУГОМ“ АЛЕКСАНДРОМ МАКЕДОНСКИМ, Расстрига задумал поход против турок, что являлось совершенно лишенным смысла… и не шутя начал к нему готовиться, желая стать во главе соединенного ополчения всех государей Европы» [578], кн. 2, с. 766.
Этот факт чрезвычайно интересен. Историк Нечволодов сообщает (правда, не указывая первоисточника, откуда он извлек эти сведения), что Дмитрий считал себя «другом Александра Македонского», знаменитого героя якобы IV века до н. э. Ясное дело, Нечволодов, как и современные историки, убежден, что в старом документе речь шла всего лишь об «аналогии», «ассоциации», о «переносном смысле». Дескать, Расстрига в своих неуемных мечтах «очень хотел быть другом античного персонажа», жившего, мол, за много-много столетий до него.
Но мы уже хорошо знаем, что скалигеровская хронология ошибочна. Поэтому отнесемся к подобному свидетельству серьезно и скажем так. Поскольку Дмитрий «Самозванец» отразился в Шахнаме как царевич Гоштасп, то можно предсказать, что в «древне»-иранском Эпосе в эпоху Гоштаспа должен появиться Александр Македонский. Они не обязательно должны быть настоящими друзьями, но должны быть персонажами одной и той же эпохи. Наш прогноз блестяще оправдывается.
Действительно, сразу после смерти Гоштаспа на страницах Эпоса Шахнаме появляется знаменитый герой — Искендер, то есть, Александр Македонский. Отождествление Искендера и Александра признают и сами историки, см. комментарии к тому 4 Шахнаме. Фирдоуси описывает детство Александра Великого, войну с Дарием и т. д. Об этом мы подробно поговорим ниже. Здесь же отметим, что еще при жизни Гоштаспа действует еще один известный герой, по имени Исфендиар. Не исключено, что персидский Исфендиар — еще одно отражение Искендера (буквы К и Ф могли переходить друг в друга).
Напомним, что сейчас, при движении вдоль Эпоса Шахнаме, мы оказались в эпохе Гоштаспа, то есть Дмитрия Самозванца или Симеона Бекбулатовича. Следовательно, во второй половине XVI — начале XVII века. Замечательно, что именно в это время действует знаменитый османский султан Сулейман Великолепный (1520–1566), рис. 7.15. Согласно нашим исследованиям, именно его жизнеописание дало существенный вклад в «античную биографию» Александра Македонского, жившего будто бы в IV веке до н. э.
Рис. 7.15 Сулейман Великолепный со слугами. Взято из [1371:1], с. 5.
Таким образом, мы видим хорошее соответствие между «древне»-персидским Эпосом Шахнаме и событиями XVI–XVII веков: Сулейман Великолепный появляется в Шахнаме именно «там, где нужно» при последовательном движении вверх по оси времени. Хронологический сдвиг составляет здесь около 1800–1900 лет. Именно на такую величину скалигеровцы «удревнили» Сулеймана Великолепного и отправили его в прошлое, назвав Александром Македонским, а также Искендером (Искандером). Под таким именем он появился, в частности, и на страницах Шахнаме.
Глава 8
Персидское жизнеописание Искендера (Александра Македонского) — это «сумма» нескольких слоев: сначала — Андроник-Христос из XII века, потом — библейский Моисей из XV века и султан Магомет завоеватель из XV века и, наконец, Сулейман Великолепный из XVI века
1. Рождение и юность Искендера описаны в Шахнаме как рождество и юность Андроника-Христа
Царь Дараб — это евангельский Иосиф, муж Марии
Перейдем теперь к «древне»-персидской версии «биографии» Искендера, то есть, как мы уже говорили, Александра Македонского. Согласно скалигеровской истории, Александр Великий жил «очень давно», а именно, в 356–323 годы до н. э. [988:00]. Рассказ о рождении и юности Искендера завершает четвертый том Шахнаме и занимает около тридцати страниц (с. 369–400). Забегая вперед, сразу скажем: на самом деле это — рассказ о рождении и юности Андроника-Христа. Сам по себе этот факт новым для нас не является. Об отождествлении «юного Александра» с «юным Иисусом» мы уже говорили в наших предыдущих публикациях. Но теперь нам предоставляется случай обсудить эту тему подробнее, на базе старинных иранских источников. Оказывается, Эпос Шахнаме позволяет особенно ярко продемонстрировать соответствие между «юностью Христа» и «юностью Александра Македонского».
Вот что сообщает Фирдоуси. Правитель Дараб был уже в возрасте и решил жениться на юной красавице Нахид — дочери властелина Филькуса. Царевна прибывает к Дарабу с большой свитой, с богатыми дарами. «К Дарабу прибыв, с ним ее обручил епископ, дары ж казначею вручил. Покинул тут поле войны властелин и в Парс воротился со строем дружин, с женой молодою… воссев на престол, увенчал он чело.
[Дараб отсылает дочь Филькуса в Рум, где она рождает Искендера].
Однажды, украшена, умащена, в ночи возлежала с Дарабом жена. Вздохнула она глубоко, и тотчас владыка иранской земли, ОМРАЧАСЬ, ОТПРЯНУЛ И К НЕЙ ПОВЕРНУЛСЯ СПИНОЙ — В ДЫХАНЬЕ УЧУЯЛ ОН ЗАПАХ ДУРНОЙ. Нахмурились брови Дараба тогда, и радости в сердце уже ни следа. Искусных созвать лекарей он велит, немедля вести умудренных к Нахид. Один врачеватель, чей опыт немал, ей снадобье надобное отыскал — траву, что гортань, словно пламенем жжет, что звал „искендером“ румийский народ. Вот смазано горло умелой рукой — у бедной тут хлынули слезы рекой. Гортань обожгло, стал пурпуровым лик, А ЗАПАХ НЕДОБРЫЙ ПРОПАЛ В ТОТ ЖЕ МИГ. Душисто царевны дыхание вновь, но поздно — ПОКИНУЛА ШАХА ЛЮБОВЬ. ЖЕНУ С ТОЙ ПОРЫ ОН ЛАСКАТЬ ПЕРЕСТАЛ И ВСКОРЕ К ФИЛЬКУСУ ЕЕ ОТОСЛАЛ.
Она уж под сердцем плод брачных утех носила, но это скрывала от всех. Урочное время когда истекло, родился младенец: КАК СОЛНЦЕ — ЧЕЛО, так складен, так благоуханен, что мать его Искендером решила назвать. Ведь дорог был сердцу ее даже звук названья травы, исцелившей недуг. Всей знати румийской Филькус говорил: „ПРЕСТОЛУ НАСЛЕДНИКА Я ПОДАРИЛ“. ДАРАБА НЕ УПОМИНАЛ ВЛАСТЕЛИН: ФИЛЬКУС БЫЛ ОТЕЦ, ИСКЕНДЕР — ЕГО СЫН. КЕЙСАР, УЯЗВЛЕННЫЙ, ПРИЗНАТЬСЯ НЕ МОГ, ЧТО ЧАДОМ РОДНЫМ ЕГО ШАХ ПРЕНЕБРЕГ.
В тот миг, как рожден Искендер был на свет, услышал известье отрадное дед: его кобылице гнедой… в ту ночь довелось жеребенка принесть могучего, с львиною гривой. Ту весть услышав, в восторг венценосец пришел, предзнаменованьем благим это счел. С зарей привели жеребенка и мать, владыка обоих стал гладить, ласкать…
Все так же за годом проносится год, свой бег нескончаемый длит небосвод. Возрос Искендер, стал достоин царем, речь гордая, выглядит богатырем. И доблестью скоро он славиться стал, с отвагою рвенье и ум сочетал. Филькус точно сына ласкает его, в одежды владык одевает его… наследником сделал державы своей, все то, что познать подобает царю, внушили наставники богатырю…
Дара(б) же, как только в родную страну Нахид увезли, взял другую жену. Был ею рожден — богатырский на вид — младенец, он младше младенца Нахид. Дано ему имя Дара в тот же миг, чтоб стал как отец, и могуч, и велик. Двенадцать с тех пор только минуло лет — И ХРУСТНУЛ ДЕРЖАВНОГО СЧАСТЬЯ ХРЕБЕТ, увял, чуть расцветши, сын славной Хомай… пред смертью мужей именитых созвал, такие слова на прощанье сказал: „ОТНЫНЕ БЛАГИМ ПУСТЬ ВЕДЕТ ВАС ПУТЕМ ДАРА, СЫН ДАРАБА, богатый умом. Все будьте покорны ему и верны“» [876:2е], с. 369–371.
Этот краткий рассказ Фирдоуси чрезвычайно насыщен и интересен. Судите сами.
Молодая и красивая персидская царица Нахид — это, скорее всего, евангельская Дева Мария. Нахид выходит замуж за правителя Дараба, который заметно старше ее. Следовательно, Дараб — аналог евангельского Иосифа, который был старше Марии и стал ее мужем.
Однажды ночью в царской опочивальне происходит неожиданное событие. Царица Нахид вздохнула и лежащий рядом Дараб ощутил в ее дыхании дурной запах, который поразил его. Поразил настолько, что царь в то же мгновенье утратил всякую любовь к жене. О чем тут речь? Неужели всего лишь из-за одного женского выдоха с дурным запахом могло произойти столько последующих событий? Ведь до этого момента, да и после, никакого «плохого духа» от царицы не исходило. Фирдоуси недаром подчеркивает уникальность эпизода «с дурным запахом».
По нашему мнению, картина вполне ясная. Так причудливо на страницах Шахнаме преломилась известная евангельская сцена с появлением Духа Святого, который проник в Деву Марию, в результате чего и был зачат Христос. Это — известный христианский догмат Непорочного Зачатья, рис. 8.1. Однако позднейшие «древне»-персидские летописцы истолковали выражение «Дух Святой» совсем в ином ключе и решили, что речь шла о некоем «запахе» = духе, который появился во время выдоха царицы Нахид. Отсюда же, скорее всего, появилось и само слово «выдох» при описании этой сцены.
Рис. 8.1. Непорочное Зачатье. Маратта Карло (Maratta Carlo). 1686 год. Взято из [981:1], с. 595.
Кроме того, не все религиозные конфессии соглашаются с христианской идеей Непорочного Зачатья. Например, резко отрицательно к ней относится поздняя иудейская, раввинистическая школа [307]. Этим, вероятно, объясняется тот факт, что вместо почтительного евангельского словосочетания «Святой Дух» на страницах Шахнаме появилось негативное выражение «Дурной Запах». По-видимому, поздние редакторы первоначального текста Шахнаме выразили, тем самым, свое несогласие с концепцией Непорочного Зачатья. Тенденциозно заменили положительно звучащие термины на отрицательные. Вульгаризировали эпизод.
Согласно Шахнаме, появление «Дурного Духа» было недолгим: довольно быстро Дух исчез, и дыхание царицы снова стало душистым, благоуханным. Это согласуется с христианской точкой зрения о Непорочном Зачатии: явление Духа Святого к Деве Марии было кратковременным.
Далее, Фирдоуси сообщает, что Дараб, муж Нахид, был настолько поражен появлением «Дурного Духа», что тут же отказался от жены, разлюбил ее и отослал ее к Филькусу. Здесь мы сразу узнаём хорошо известный евангельский эпизод, когда Иосиф, муж Марии, узнав, что «Она имеет во чреве от Духа Святаго», растерялся и «хотел тайно отпустить Ее» (Матфей 1:18–19). По другим версиям, Иосиф сам хотел уйти от Марии: «Он заплакал и говорил: с каким лицом я пойду в храм Божий? … Что делать мне? И он думал скрыться и отпустить Марию» [307], с. 240. Согласно иудейским источникам, Иосиф действительно ушел от Марии [307], с. 359. Мы видим хорошее согласование «древне»-персидского рассказа о царице Нахид с историей Девы Марии.
Далее, Фирдоуси сообщает о рождении младенца Искендера. Причем его чело было как солнце. Все верно. Согласно христианской традиции, родившегося Младенца Иисуса именовали также Солнцем. Между прочим, само имя ИСКАНДЕР, вероятно, является легким искажением имени ИИСУС-АНДРОНИК.
Согласно нашим результатам, Андроник-Христос появился на свет в результате кесарева сечения, см. нашу книгу «Царь Славян». Следовательно, можно ожидать, что в каком-то виде это важное обстоятельство появится и в Шахнаме. На первый взгляд, Фирдоуси ничего не говорит о кесаревом сечении. Однако, как мы уже цитировали, он сообщает интереснейший эпизод, который, вероятно, и является смутным отражением этой сложной медицинской операции, поразившей в свое время многих. В связи с появлением «Дурного Духа», к царице Нахид немедленно призывают опытного врача. Он смазывает ее гортань некоей «травой» под названием Искендер. Из глаз царицы хлынули слезы рекой, гортань обожгло, лицо стало пурпурно-красным и… все кончилось благополучно! По нашему мнению, перед нами — искаженный след описания кесарева сечения. Недаром в связи с «лечением травой» здесь упоминается имя «Искендер». Действительно, на свет появился мальчик Искендер. Была непростая операция, была кровь, были слезы, «обожженная гортань» и т. п.
Далее в Шахнаме сообщается, что в ночь появления на свет Искендера, кобылица родила могучего жеребенка. Это было сочтено благим предзнаменованием. Не исключено, что в такой форме Фирдоуси отразил известный христианский сюжет, согласно которому, Младенец Иисус был положен в ясли, находящиеся в хлеву, а потому вокруг Него ночью находились животные, взиравшие на Христа, рис. 8.2–8.4.
Рис. 8.2. Животные в хлеву, бывшие при Рождестве Христове. Фрагмент картины «Поклонение Волхвов», Джентиле да Фабриано, Полиптих Строцци, якобы 1423 год. Флоренция. Взято из [16:1], с. 31
Рис. 8.3. Животные в хлеву, бывшие при Рождестве Христове. Фрагмент картины «Рождество», Мариотто ди Нардо, якобы около 1380 года. Взято из [713], с. 69
Рис. 8.4. Животные, бывшие при Рождестве Христове. Фрагмент картины «Рождество и Благовестие пастухам». Джованни ди Паоло, якобы 1450–1460 годы. Взято из [713], с. 123.
«Древне»-персидский Эпос подчеркивает, что царица Нахид родила Искендера (Андроника-Христа) в царстве РУМ, то есть, в Риме. Это прекрасно отвечает нашим результатам, согласно которым Андроник-Христос родился в Крыму, то есть на Руси. Кроме того, как мы показали, ранее «Римом» именовали именно средневековую Русь-Орду. Все сходится! Как мы видим, Шахнаме хорошо подтверждает нашу реконструкцию в ее важных узловых моментах. Напомним также, что, согласно нашим результатам, Андроник-Христос описан в русских летописях как великий князь Андрей Боголюбский.
Фирдоуси говорит, что шах Дараб, «учуяв Дурной Дух», перестал ласкать жену Нахид и больше не прикасался к ней. Это хорошо согласуется с евангельским сообщением, что муж Иосиф тоже не прикасался к Марии и не стал настоящим ее мужем, поскольку «прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго» (Матфей 1:18).
Далее Шахнаме сообщает, что беременную Нахид принимает к себе царь Филькус. Как только она родила Искендера, Филькус объявляет румийской знати, что он — отец ребенка. Хотя на самом деле это не так. При этом имя Дараба — «настоящего отца» Искендера — попросту не упоминается, умалчивается. Тем самым, со страниц «древне»-персидского Эпоса громко звучит тема «путаницы с отцом». То есть, для многих людей так и осталось неясным — кто же настоящий отец Искендера: то ли Филькус, то ли Дараб? Это в точности согласуется с известными спорами, клубившимися вокруг рождения Иисуса. Особенно ярко эти дискуссии отразились в иудейской, раввинской традиции [307]. Мы подробно обсуждали эту тему в наших предыдущих книгах. Напомним, что некоторые иудейские авторы объявляли Христа незаконнорожденным, «плохим мамзером». Настаивали, будто его отцом был некий римский солдат и т. п. Неясным и двусмысленным было и положение самого Иосифа, мужа Марии [307]. Итак, персидский рассказ Фирдоуси хорошо согласуется с другими известными версиями, обсуждавшими непростые обстоятельства рождения Андроника-Христа.
Шахнаме утверждает, что младенец Искендер был объявлен сыном румийского правителя Филькуса, который вел себя как настоящий отец Младенца, заботился о нем и его матери. Фактически то же самое говорят и Евангелия об Иосифе. Вот что пишет Матфей: «Но когда он помыслил это (отпустить Марию — Авт.), — се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их… Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее. [Как] наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: ИИСУС» (Матфей 1:20–25).
Историки отождествляют Филькуса с царем Филиппом, рис. 8.5, отцом Александра Македонского, [876:2е], с. 437. В общем, это верно, поскольку здесь проявляется «стыковка» двух слоев в жизнеописании Искендера. Как мы уже говорили, его юность — это отражение истории Андроника-Христа, а отрочество и зрелость — отражение истории Сулеймана Великолепного. А ранее Сулеймана действительно правил Магомет II Завоеватель, описанный «античными классиками» как Филипп, отец Александра Македонского.
Рис. 8.5. Филипп II Македонский, якобы 382–336 годы до н. э. В таком случае, перед нами — условное изображение знаменитого султана Магомета II Завоевателя. Кстати, на бюсте не видно надписи. Как историки узнали, что это — Филипп? Взято из [192:1], с. 26
Как мы показали в книге «Царь Славян», ранее бытовали две радикально разнящиеся оценки деятельности императора Андроника-Христа. Наряду с положительной и восторженной оценкой Андроника, некоторые летописцы высказывали крайне критические суждения о нем. Таковы, например, известный византиец Никита Хониат, некоторые западно-европейские хронисты эпохи Крестовых Походов, авторы иудейской, раввинской традиции. Они живописали личность Андроника-Христа самыми черными красками.
Аналогичную картину мы наблюдаем и в отношении летописцев к Александру Македонскому. Для одних он — герой и полубог. Для других же — изверг. Известно следующее: «Во всей же зороастрийской литературе и в исторических преданиях раннесасанидского времени Александр в отличие от „Романа“ (об Александре — Авт.), где он наделен всеми чертами „идеального царя“, представлен как разрушитель, угнетатель, „порождение Ахримана“» [876:2е], с. 438. Как мы уже видели, зороастризм, описанный в Шахнаме, это — ересь жидовствующих, проникшая на Русь в XVI веке. Таким образом, негативную оценку Александра давали представители именно этого религиозного течения. Это хорошо согласуется с аналогичной скептической оценкой Андроника-Христа в раввинистической иудейской литературе.
Далее, как хорошо известно, Евангелия рассказывают о вражде, которую стал питать к Иисусу царь Ирод. Он даже попытался убить Младенца, опасаясь за свой трон, видя в Иисусе конкурента. Очень интересно, что эта евангельская история описана и в Шахнаме. При этом всплывают новые любопытные факты. Фирдоуси сообщает, что у Дараба родился второй сын (от другой жены) по имени ДАРА. То есть, попросту, ИРОД, в обратном прочтении. И этот Дара (Ирод) оказывается очень злым и начинает враждовать с хорошим Искендером (Иисусом), см. ниже.
Тем самым, Ирод (Дара) и Христос (Искендер) оказываются братьями по отцу. Оба имеют одинаковые права на престол, так что неудивительно возникновение вражды: «Хрустнул державного счастья хребет», — как образно выразился персидский поэт.
Как мы ранее отмечали, в имени ДАРА или ДАРИЙ, вероятно, звучит также имя ОРДА. Историки отождествляют царя Дара (или Дараба) с Дарием [876:2е], с. 436–437. На рис. 8.6 приведено одно из старинных изображений царя Дария.
Рис. 8.6. Старинное изображение персидского царя Дария (Орды). Взято из [192:1], с. 16.
Стоит отметить, что фактическое отождествление легенд о рождении Александра Великого с рассказами о Рождестве Христове прослеживается не только в Шахнаме, но и в других старинных источниках. Вот, например, что говорит «античный» Плутарх.
«Происхождение Александра не вызывает никаких споров… Филипп был посвящен в Самофракийские таинства одновременно с Олимпиадой… Филипп влюбился в нее и сочетался с ней браком… Накануне той ночи, когда невесту с женихом закрыли в брачном покое, Олимпиаде привиделось, что РАЗДАЛСЯ УДАР ГРОМА И МОЛНИЯ УДАРИЛА ЕЙ В ЧРЕВО, И ОТ ЭТОГО УДАРА ВСПЫХНУЛ СИЛЬНЫЙ ОГОНЬ; языки пламени побежали во всех направлениях и затем угасли. Спустя некоторое время после свадьбы Филиппу приснилось, что ОН ЗАПЕЧАТАЛ ЧРЕВО ЖЕНЫ: на печати, как ему показалось, был вырезан лев… Александр из Тельмесса сказал, что Олимпиада беременна, ибо ничего пустого не запечатывают, и что она беременна сыном… Однажды увидели также змея, который лежал, вытянувшись вдоль тела спящей Олимпиады; творят, что это больше, чем что-либо другое, ОХЛАДИЛО ВЛЕЧЕНИЕ И ЛЮБОВЬ ФИЛИППА К ЖЕНЕ И ОН СТАЛ РЕЖЕ ПРОВОДИТЬ С НЕЮ НОЧЬ — то ли потому, что боялся, как бы женщина не околдовала или же не опоила, то ли считая, ЧТО ОНА СВЯЗАНА С ВЫСШИМ СУЩЕСТВОМ, И ПОТОМУ ИЗБЕГАЯ БЛИЗОСТИ С НЕЙ…
Как сообщает Эратосфен, Олимпиада, провожая Александра в поход, ему одному открыла тайну его рождения и настоятельно просила его не уронить величия своего происхождения» [660], т. 2, с. 395–396.
Здесь совершенно откровенно звучат евангельские мотивы. Говорится о Непорочном Зачатьи: Олимпиада — это Дева Мария, «небесная молния, ударившая во чрево» — это Дух Святой. Подчеркивается растерянность Филиппа = евангельского Иосифа при известии о беременности жены. Сказано, что Иосиф = Филипп «охладел к жене» и т. п.
На рис. 8.7 показана встреча Олимпиады с Александром.
Рис. 8.7. Приход Олимпиады к Александру. Миниатюра из рукописи «Александрии» XVII века. Взято из [10], вклейка между стр. 128–129.
Евангельские сюжеты звучат и в жизнеописании Александра, содержащемся в известной «Сербской Александрии». Египтом владел в то время царь Нектонав, великий волшебник. Писали так: «Нектонав, царь египетский, владел даром волшебства и был искусным звездочетом… Все соседние цари боялись его» [10], с. 73. И решили эти цари напасть на царя Нектонава. Собрали бесчисленное войско и вторглись в его владения. Вестник царя Нектонава, увидев это, поспешно прибыл к своему господину и сказал: «Смерть грозит ныне твоей жизни, ибо ДАРИЙ, персидский царь, который мнит себя богом, в пределы земли твоей пришел со всеми восточными царями… Так собери ты воинство свое на битву и выступи навстречу ему» [10], с. 73.
Однако Нектонав усмехнулся и решил посредством колдовства узнать будущее. Ему было предсказано, что в сражении он будет побежден. И тогда царь Нектонав решил бежать. «Нектонав царь, испугавшись, не решился остаться в Египте и в битвах сражаться: объятый печалью и страхом, обрил голову и бороду сбрил, И В ПОЛНОЧЬ, ВЫЙДЯ ИЗ ЦАРСКОГО ДВОРЦА, ОТПРАВИЛСЯ В ДАЛЬНИЕ СТРАНЫ. И пришел в Пилиппуст, город македонский под видом странника; и никто его не узнал. Поселился он так где-то и объявил себя врачом и кудесником, лучшим из египетских звездочетов» [10], с. 74.
Египтяне, обнаружив, что их царь бежал, и страдая от нашествия Дария, пришли в ужас. Они обнаружили письмо, написанное к ним Нектонавом: «„Не могу видеть жестоких ваших мук, и поэтому УХОЖУ В ДРУГУЮ СТРАНУ, А ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СНОВА ВЕРНУСЬ К ВАМ МОЛОДЫМ“. Найдя это письмо, египтяне изваяли из золота царя своего Нектонава и поставили на высоком столпе посреди Египта, и вложили письмо ему в руку, а на голову возложили золотой венец» [10], с. 74.
Бог Посейдон сказал египтянам, что Нектонав «через 30 лет к вам вернется молодым, и не преломленный меч в руке его будет и, придя, защитит вас, и врагов ваших персов повергнет к ногам вашим» [10], с. 74.
Уже здесь — в «биографии» Нектонава — довольно явственно звучат элементы жизнеописания Андроника-Христа. Судите сами.
Как и Христос, царь Нектонав считался кудесником, великим волшебником.
Нектонаву угрожает плохой царь Дарий, то есть, вероятно, евангельский Ирод. Опасность настолько велика, что вся страна и сам Нектонав предельно напуганы. По Евангелиям, Ирод, стремясь убить юного Христа, приказывает истребить множество вифлеемских младенцев.
Вестник, явившийся к Нектонаву, это, по-видимому, отражение евангельских Волхвов, прибывших для поклонения Иисусу.
Как и Христос, царь Нектонав вынужден спасаться бегством. По Евангелиям, бежит В ЕГИПЕТ, а согласно «Сербской Александрии», бежит ИЗ ЕГИПТА. Таким образом, в обеих версиях упоминается Египет, как страна, связанная с бегством царя. Путались лишь в направлении бегства. По-видимому, этот эпизод является отражением бегства Святого Семейства в Египет.
Далее сказано, что бежавший царь Нектонав вернется через тридцать лет молодым и победит врагов. Согласно христианской традиции, Христос действительно вернулся в Иудею в возрасте около 30 лет и победил врагов и смерть, воскреснув после распятия.
Золотую статую Нектонава с письмом в руке египтяне поставили на высоком столпе. Вероятно, это — преломленное отражение распятия Христа на столпе-кресте. Христа отождествляли с Солнцем. А золото постоянно сопутствует изображениям Иисуса.
«Письмо в руке царя» — это отражение того обстоятельства, что Христа иногда именовали Словом. Хорошо известно, что СЛОВО или ЛОГОС — это одно из имен Христа. В старых текстах Христа часто называли «Воплотившимся Словом» или Логосом. См. также начало Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» [Иоанн 1:1]. Кстати, иудейская скептическая версия утверждала по этому поводу, что Иисус «написал Слово» и вложил его в свое бедро, сделав в нем разрез [307]. Как мы подробно объясняли в книге «Царь Славян», речь шла о кесаревом сечении.
Вернемся к «Сербской Александрии». После рассказа о Нектонаве следует новый сюжет, где этот же персонаж будет выступать уже как Дух Святой. Сейчас речь пойдет о рождении Александра Великого, то есть, как мы увидим, о Рождестве Христовом.
«Живя в Македонии, Нектонав прослыл среди македонян великим врачом и мудрым волшебником. Царь македонский Филипп имел красавицу жену, по имени Олимпиада. Но большая печаль терзала его… ибо была его жена бесплодна, не имела детей, а красива была необыкновенно. И видя ее бесплодие, царь Филипп, муж ее, разорвал узы любви, которую питал к ней… „Если до возвращения моего не будет у тебя ребенка, то не увидишь лица моего и к груди моей не прильнешь с нежностью“. И, сказав так, ушел воевать», с. 74.
Читать бесплатно другие книги:
