Всеобщая история религий мира Карамазов Вольдемар
В этой антитезе бога черного и белого, то есть злого и доброго, налицо явный дуализм, который больше нигде в языческой религии славян не проявляется. Поэтому можно предполагать, что деление на существа добрые и злые пришло к славянам из других религий. Это мог быть отзвук иранского зороастризма или шаманизма, но скорее всего, здесь проявляется влияние христианской идеи бога (основы всего доброго) и дьявола (основы всего злого) – идеи, которую уже с IX в. миссионеры начали распространять среди западных славян, в результате чего в XII в., когда писал Гельмольд, она уже была им известна.
Н. Рерих. Славяне на Днепре
Совсем по-иному стоит вопрос о наличии у славян представления о существовании высшего божества, властителя на небесах и владыки всех других богов. И хотя у нас нет четкого представления об этом высшем боге славян, все же очевидно, что им не был ни один из местных богов полабских славян, будь то Святовит или Радгост. Это мог быть лишь один из древних общеславянских богов, который прежде всего был владыкой небесных явлений (Сварог или Перун). Особняком здесь стоит мнение советского исследователя Б.А.Рыбакова, считавшего верховным божеством славян Род. Но это предположение не имеет под собой достаточно веских оснований[6].
Необходимо отметить также и общность ряда мифологических индоевропейских наименований, обозначающих такое высшее божество (древнеиндийское dyaus pita, латинское Juppter, древнегерманское Tiuz, древневерхненемецкое Ziu, среднелатинское dus, литовское deas, славянское див), что указывает на подобную веру в общее всем индоевропейцам небесное существо, власть которого распространялась на некоторые значительные небесные явления.
Отсюда славяне, по всей вероятности, и вынесли свое первое представление о верховном боге, которое могло слиться с представлением о Перуне или Свароге. С приходом христианства древнее представление о высшем божестве снова выступило на первый план, и славянское слово «бог», являвшееся раньше простым нарицательным именем различных демонов или богов, приобрело уже в X в. значение христианского Бога. В договоре князя Игоря с Византией 945 г. говорится, что если кто-либо из русов или христиан нарушит его, то бог его накажет. Здесь уже слово «бог», без сомнения, означает единого христианского Бога.
Приняв христианство в основном в IX и X в., а кое-где и еще позже, славяне, конечно, сразу же добрыми христианами не стали. Древнеязыческие верования удерживались еще долго и упорно, так что церковь повсюду вынуждена была бороться как с ними, так и вообще с тем, что на Руси называлось «двоеверием». Мы располагаем несколькими ценными свидетельствами этого и на западе, и на юге, но больше всего их сохранилось в Древней Руси XI-XIII вв. – это различные «Слова», «Заповеди», «Поучения», «Жития» (не говоря уже о более поздних).
Из этих источников можно сделать вывод о том, что у славян еще долгое время существовало поклонение камням, горам, источникам, озерам, кустам и деревьям, целым рощам, а также зверям и птицам и, наконец, огню, звездам, месяцу и солнцу. Все это – деревья, источники или горы – они чтили потому, что одухотворяли их. Славяне вкладывали в них представления о живых существах – духах, которых почитали и которых поэтому в случаях необходимости просили о помощи; их же они и благодарили и в то же время боялись, стараясь отвратить от себя их влияние.
Подтверждением того, что у славян бытовали представления о многочисленных духах и демонах, служат сообщения византийских авторов и исследования славянского фольклора. Вот, например, что пишет о верованиях славян историк Прокопий Кесарийский:
«Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу; и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещания, если спасутся, тотчас же принести богу жертву за свою душу, и, избегнув смерти, они приносят в жертву то, что обещали, и думают, что спасение ими куплено ценой этой жертвы. Они почитают и реки, и нимф, и всяких других демонов, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания» (Прокопий, III, 14).
Большинство демонов у славян, по-видимому, относились к категории душ умерших предков. Все это дополняется большим количеством более поздних данных славянского фольклора, начиная с XIV и заканчивая XX веком, о множестве мелких домашних и распространенных в природе духов-демонов, многочисленные имена и существование которых с древних времен хотя и не всегда засвидетельствовано, но которых мы все же можем смело допустить, так как они зачастую являются отражением языческого культа душ умерших предков. Мы, разумеется, не можем считать языческими все отдельные имена, под которыми известны в настоящее время домовые, лесные и водяные духи и которые меняются у разлиных славянских народов, так как изменение их наименования могло возникнуть лишь позднее. Однако основные, связанные с ними представления, как бы эти демоны ни назывались, являются древними, языческими.
Среди этих мелких славянских духов-демонов, которые обитали в древние времена, несомненно, существовали дед и баба. Кроме них, непосредственно засвидетельствованы также див, домовой, леший, мора, вурдалак, упырь, злыден, дракон, чертенок, а также домовая змея, называвшаяся в России и Польше у боже.
На Руси засвидетельствованы еще и переплуты, берегини, вурдалаки (вовкулаки) и упыри; в Чехии XIII-XIV вв. zmeky (драконы), dblky (чертенята), mury (муры). Любопытны зафиксированные на Руси в XI-XII вв. представления о хороможителях – духах предков, обитающих в жилищах, где им топилась баня и разводился огонь, чтобы они могли обогреться.
В. Васильев. Русалка
Чаще же всего, уже с XI в., упоминаются берегини с переплутом, а также русалки и вилы. О переплуте, за исключением того, что древние русские христианские поучения часто запрещают приносить жертвы берегиням и переплуту и пить в их честь, нам вообще ничего не известно. О русалках мы знаем больше.
Русалки современного славянского фольклора, так же как и аналогичные украинские мавки, это души умерших девушек. Обитают они в водах и на берегах, предаваясь веселью и танцам. К человеку они относились недоброжелательно, и поэтому люди старались умилостивить их различными мелкими жертвоприношениями.
Название «русалка», несомненно, связано с названием античных празднеств роз. Праздники эти, пронизанные вакхическими мотивами, проводились летом и сопровождались драматическими сценами. Несмотря на решительное сопротивление церкви, эти празднества существовали и после принятия христианства и долго сохранялись в народе под названием русалий. Известия о них имеются в России уже с XI в., а в более позднее время они отмечены и у других славян.
Женские фигуры, выступающие на этих празднествах, очевидно, получили наименование русалок (русалка, множ. русалки), а отсюда это имя распространилось вообще на женские существа, являвшиеся персонификацией душ предков, и русалками стали называть души преждевременно умерших детей, девушек и незамужних женщин. Славяне переняли русалии лишь в конце языческого периода. Когда возникли из них представления о русалках, мы не знаем, но, несомненно, это относится к более позднему периоду. Здесь, вероятно, как и в некоторых других подобных случаях, иностранное слово перешло на нечто уже до этого существовавшее у славян.
Более древними, чем русалки, являются по своему происхождению другие существа славянского фольклора, называемые вилы. Что вилы по своему происхождению представляют собой персонификацию душ умерших предков, уже не так очевидно. Имеются также различные категории вил: наряду с водяными вилами, подобными русалкам, имеются, в частности, вилы облаков и вилы гор.
Вилы исцеляют и заколдовывают, они бывают влюблены, чувствуют зависть и похищают детей. Вообще понять их сущность исходя из чего-нибудь одного нельзя: южные славяне приписывают вилам то, что в разных местах относится к различным духам, гениям, домовым. Вилы – это девы, которые могут вести себя по отношению к человеку как дружелюбно, так и враждебно, в зависимости от его собственного поведения.
Обычно принято считать, что представление о вилах возникло на Балканах, причем довольно поздно, и отсюда литературные источники распространили его среди восточных и западных славян. Более того, ряд исследователей полагает, что и Балканы не являются их родиной. Тем не менее остается фактом то, что вилы упоминаются уже в древнейших славянских текстах как балканского, так и древнерусского происхождения, причем среди существ, в которые верил народ, они названы с такой определенностью, что трудно согласиться с мнением, что вилы на Руси существовали лишь в литературных источниках.
Вилы засвидетельствованы также и на Западе, у чехов, еще в XV в., и трудно предполагать, что представления о них пришли с Балкан, особенно если учесть, что и до сих пор в Словакии бытует верование о том, что вилы являются олицетворением душ предков. Поэтому не исключено, что славяне-язычники уже знали о вилах, и это тем более вероятно, что и название их на основании свойственного им характера существ, любящих страстные танцы, можно легко вывести из славянского языка. Если же у русского народа со временем упоминания о вилах исчезли, то, очевидно, представление о них было вытеснено каким-либо другим, скорее всего, представлением о русалках.
Языческие верования славян представляли собой мир многочисленных духов различного происхождения, которые оживляли жилища славян, окружавшую их природу и небесный мир. Некоторые из этих духов уже в раннеславянский период приобрели большее значение и почитались больше других, превратившись тем самым в богов и возвысившись над остальными духами. С этим пантеоном славяне распространились из своей прародины на новые, отдаленные друг от друга места поселения.
С течением времени славяне испытывали различные культурные влияния, способствовавшие изменению представлений о богах. Однако подробных сведений об этом ни южные славяне, ни чехи, ни поляки нам не оставили. Более достоверные известия сохранились о пантеоне восточных и балтийских славян, на которых, несомненно, сказались чужеземные влияния, в частности скандинавское, а на Руси к тому же влияние восточное и греческое. Позднее начало сказываться и христианское влияние, но оно застало язычество уже в стадии отмирания, и поэтому древняя языческая религия была затронута им в достаточно слабой степени. Значительное влияние христианства на народную веру относится к более позднему периоду.
Культ, обряды и обычаи
Различия в развитии религии приводили и к разнообразию культов богов, которые также не везде были одинаковыми. Там, где сказывалось влияние других чужеземных культов, находившихся на более высокой ступени развития, как это было, например, на Руси или в землях балтийских славян, там, где религия приобретала официальный и государственный характер, где существовало жречество, там и культы, разумеется, приобрели иные, более торжественные формы, чем у народов, знавших только местных и скромных богов.
В. Иванов. Обряд в храме Аркона
Молитвы и жертвоприношения были пышными и сопровождались иногда кровавыми сценами. Алтари, на которых приносились жертвы, были более великолепными, а в честь богов воздвигались больших размеров идолы, покрытые серебром и золотом. Черты и атрибуты этих идолов должны были производить на верующих как можно большее впечатление. Помимо этого, воздвигались они не под открытым небом, а под кровлей специального здания, которое хотя и было деревянным, но зато было богато украшено резьбой, рисунками и металлическими украшениями.
Такие здания нам известны во всех значительных культовых центрах балтийских славян. Они, несомненно, были и на Руси, о чем свидетельствуют упоминания в некоторых литературных источниках. О языческих храмах у других славян древние источники не упоминают.
Однако существование таких храмов более чем вероятно, хотя ни чешские, ни польские святилища никогда не имели такого значения, какое имело дохристианское святилище в Киеве (на месте построенной позднее Десятинной церкви), храм бога Сварожича в Ретре или храм Святовита в Арконе, подробное описание которого оставил Саксон Грамматик и фундамент которого с четырьмя колоннами внутри и пьедесталом для статуи раскопал Карл Шухардт в 1922 г.
В. Иванов. Храм Свентовида
Идолы богов обычно делались из дерева, реже из камня, покрывались золотом или серебром и в соответствии с функциями этих богов снабжались различными атрибутами, среди которых неизменно находился кубок или рог для питья. В церковной славянской литературе X и XI вв. акая статуя бога называлась идол, болван, истукан, или кумир. Все эти названия неславянского, большей частью тюркско-татарского, происхождения. Славянскими названиями были модла, капь и сока, однако не все эти названия упоминаются в древнейшее время. От древнеславянского слова «кань» произошло и название культовых мест, где находились идолы, – капища.
Идолов было особенно много у западных славян, и епископ Герберт Бранденбургский еще в начале XII в. уничтожил у полабских славян многочисленные изображения их богов. Об этом же свидетельствует и Гельмольд, отмечая, что славянские селения и городища изобиловали идолами. Помимо статуй богов, в домашнем обиходе имелись также и небольшие идолы демонов низшего разряда, своего рода пенаты, ставившиеся на очаг или в углу против печи, и если на Украине и Польше такой угол и полку, на которую ставят святые иконы, называют божник, а сами иконы – боги, то это явная реминисценция древнего языческого периода.
Вообще же из того, что мы могли бы считать языческими памятниками славян, сохранилось очень немного. Наиболее известным памятником этого рода является так называемый «Святовит», или «Збручский идол», найденный в 1848 г. неподалеку от города Гусятин в украинской Восточной Галиции и хранящийся сейчас в музее Кракова.
Збручский идол
Идол Святовита представляет собой четырехгранную колонну из известняка высотой 2,7м, которую вверху венчает голова с четырьмя лицами. Несмотря на то что на нем видны бесспорные следы восточного и античного влияния, все же в целом он, несомненно, представляет собой изображение какого-то божества из западных славянских земель. Достоверность и значение находки вызвали много споров. Возможно, это не Святовит, поскольку имя бога, которого изображал этот идол, нам не известно. Помимо этого изображения, сохранилось еще несколько каменных памятников, которые, основываясь на месте находки, стиле и атрибутах, мы с достаточной долей вероятности можем считать славянскими. Такими являются, например, статуи, найденные в реке Регнице у Бамберга, статуя из Гольцгерлингена и ряд других.
Из чего состоял у славян собственно культ, трудно сказать определенно. Ясно только, что основной его частью было принесение жертв. В жертву огромному дубу на днепровском острове Хортица восточные славяне приносили живых петухов, мясо и хлеб. Свои дары – стрелы – оставляли у корней могучего дуба воины.
Особенно часто жертвоприношения упоминаются в связи с почитанием домашних духов, которым славяне-язычники подавали хлеб, сыр, мед, калачи, кур, яйца, чеснок и т.д. Для обозначения жертвоприношений у славян было много терминов, как собственных (треба, жертва), так и заимствованных. При жертвоприношениях жрец или хозяин – отец семьи, подняв руки кверху, обращался к богам и произносил при этом соответствующую просьбу (древнерусское моление – чешское modlitba).
Как правило, молитвы возносили за хороший урожай, благополучие родины, рост богатства и новые победы соотечественников. В особенно важных случаях приносились и человеческие жертвы. Так, например, после похода князя Владимира на ятвягов в Киеве было решено принести богам благодарственную человеческую жертву, наметив ее по жребию.
Не совсем ясен вопрос о древнеславянских служителях культа. По всей видимости, обряды семейно-родового культа выполнялись главами родов. Специальная каста жрецов-профессионалов засвидетельствована только у балтийских славян, религия которых, как мы видели, была наиболее развита и у которых зафиксировано наибольшее количество известных богов и крупных культовых центров с расположенными в них храмами. У остальных славян подобного рода жрецы не отмечены. В то же время в культовых центрах существовали также лица, выполнявшие, вероятно, в какой-то степени функции жрецов. Ими являлись постоянные помощники при жертвоприношениях и хранители святилищ.
В отличие от этого в землях балтийских славян существовали такие известные боги, как, например, Сварожич в Ретре или Святовит на Руяне, а также целые группы жрецов с главным жрецом во главе, которые заботились о поддержании культа и занимались тем, что было самым главным, что приносило больше всего десятины и что более всего оказывало влияние на народ – различными магическими действиями и предсказаниями. Даже у таких богов, которым не был посвящен специальный храм, каким, например, являлся Провен, в дубовой роще в Ольденбурге был, как упоминают источники, собственный верховный жрец.
Солнечная символика в украшениях славян
Описание оракула в храме Сварожича оставил Титмар Мерзебургский, Саксон Грамматик описал арконского оракула на Рюгене, сохранились также свидетельства о священном дубе Триглава в Щецине. Во всех этих святилищах главную роль играл посвященный богу конь, которого жрецы проводили через ряд скрещивающихся копий. Кроме этого, предсказания делались по напиткам, которыми наполнялись чаши, находившиеся в руках идолов, а также по черным и белым древкам, по полету птиц и так далее.
Наряду с настоящими жрецами у всех славян был распространен еще один вид посредников между народом и богами или демонами, действовавший без храмов и жертвоприношений. Они тем не менее оказывали значительное влияние на верования народа и на жизненно важные решения как отдельных верующих, так и целых семей и даже больших поселений. Это были колдуны или маги, обычно называвшиеся у древних славян волхвами. Происхождение этого слова до конца не выяснено, несмотря на многочисленные попытки. Однако не подлежит сомнению связь термина «волхв» со словами «волшебство» и «волшебный».
В. Иванов. Сны капища
Помимо этого, существовал и ряд других специальных наименований, обозначавших колдунов, в соответствии с тем видом магии, которым они занимались: чародей, ведун, вещий, гадачь, баяльник, обавник, ворожец, врач, кудесник, паузник, кобник, кузедлик и некоторые другие. Подобные названия имелись, естественно, и для обозначения женщин-колдуний. Впрочем, точно сказать, были ли волхвы только колдунами или исключительно жрецами языческих богов, не представляется возможным.
Различные колдуны языческих времен упоминаются в древнейших польских и чешских хрониках, а также у древних болгар. Однако наибольшее количество интереснейших сообщений мы имеем по Древней Руси. В первых русских летописях, относящихся к Х-ХП вв., волхвы упоминаются очень часто, и мы имеем возможность более глубоко познакомиться с их значением и деятельностью. Как защитники старой веры, волхвы выступили предводителями восстания 1071 г. в Северо-Восточной Руси, являясь главными представителями лагеря, боровшегося против христианства.
Видя влияние волхвов на народ, церковь со всей силой обрушилась на них, но встретила, особенно в первый период, ожесточенное и радикальное сопротивление волхвов и шедшего за ними народа. Несколько интересных свидетельств этого имеется в Киевской летописи. Большое значение волхвов, обладавших кое-где не меньшей властью, чем князья, подтверждают также и современные источники.
Какова была практическая деятельность и какие магические средства использовали волхвы, а в значительной мере, вероятно, и вещуньи, пользовавшиеся властью над своими соплеменниками со дня их рождения и до самой смерти, объяснить довольно трудно, однако следует отметить, что в славянской Северной Руси сильно сказывалось влияние соседних финских племен и их шаманов. Вообще характерным для Руси было то, что наиболее могущественными и искусными колдунами считались представители неславянских народов: финны, карелы, мордва и другие. Это подтверждается находками в погребениях северных русских областей небольших фигурок, изображающих людей и животных. По всей вероятности, они принадлежали как раз финским шаманам. В других же славянских областях подобных свидетельств не имеется, и поэтому говорить о влиянии и силе финских шаманов на всю славянскую Русь нет достаточных оснований.
Вера в магию, то есть в силу, которая может заставить духа следовать воле человека, выполняющего определенные ритуальные действия, появляется уже на самой ранней стадии развития культуры, когда едва ли можно говорить о какой-либо системе религиозных воззрений, и сохраняется наряду с развитыми культами и тогда, когда появляется уже собственно религия. У славян в языческий период зафиксированы многие магические обряды.
Не случайно основной удар христианская церковь направляла против этой языческой магии, так как языческих богов она уничтожила сразу, разбив идолов и разрушив языческие святилища. Волхвы же и магия остались, и церковь вела с ними упорную борьбу, которая в конце концов все же оказалась безрезультатной. Даже и теперь в глухих славянских областях, находящихся вдали от современной культуры, сохранилось много обычаев и поверий, носящих иногда чисто языческий, примитивный характер и связанных с колдовством и магией.
А. Рябушкин. Князь Глеб Святославович убивает волхва на новгородском вече
К языческому культу относится и ряд празднеств и обрядов, исполнявшихся в различные времена года. Отчасти эти празднества были связаны с культом умерших предков, но большей частью это были празднества космологические, посвященные окончанию зимы и приходу весны, зимнему и летнему солнцестоянию, окончанию полевых работ. Возникали они, как правило, в связи с различными обстоятельствами хозяйственного порядка.
Шла ли речь о наступлении весны, о солнцестоянии или о начале зимы – везде за этим скрывались хозяйственные причины, побуждавшие славян к тому, чтобы определенными обрядами и молитвами обращаться к тем духам и богам, которые именно в этот момент имели для людей наибольшее значение.
Прежде всего это было солнце, оказывавшее определяющее влияние на жизнь и хозяйство древних славян. Отсюда проистекало ведущее значение солнечных богов и годовых празднеств, связанных с определенными временами года, особенно началом весны, когда солнце оживляет природу, затем периодом страды – летней и осенней уборки урожая, – которым солнце, по представлению славян-язычников, завершало свои хозяйственные функции. А обряды, сопровождавшие эти празднества, являлись не чем иным, как актами колдовства или магии, цель которых состояла в том, чтобы оказать влияние на космические силы и получить богатый урожай.
Вместе с тем необходимо отметить, что древние источники об этих культах сообщают очень мало, и мы можем судить о них главным образом по тому, как они отразились в историческом и современном славянском фольклоре. Однако этот вопрос не разработан еще настолько, чтобы можно было определенно сказать, что в современные обряды и празднества перешло из языческих веровании славянства, что уже в древнее время было заимствовано из чужеземных культов славянами-язычниками и что, наконец, привнесено в эти празднества уже в позднейший период.
Б. Кустодиев. Масленица
К группе зимних празднеств относится прежде всего коляда (koleda, то есть хождение от дома к дому с наряженной фигурой, называемой «коляда»; хождение сопровождается специальными песнями и поговорками). Коляда упоминается у славян уже в языческий период, но по своему происхождению этот обряд не славянский, а является заимствованным из Рима новогодним праздником календ, от названия которого и образовалось славянское слово «коляда». Празднества эти появились у славян еще до принятия христианства, но пережитки их сохранились и по сегодняшний день и, по-видимому, слились с остатками каких-то славянских празднеств в честь зимнего солнцестояния.
Другой древний обычай и праздник зимних святок, известный под названием крачун (корочун) и широко распространенный среди славян, засвидетельствован на Руси уже в XII в. Интересно, что этим же словом называли особый хлеб, выпекавшийся к празднику, а также, вероятно, какого-то духа смерти, поскольку выражение «Его хватил корочун» по-русски означает «он умер»[7].
К весенним празднествам относится главным образом «вынесение смерти», которое у западных и восточных славян называлось Марена (у чехов Маржена, наряду с Морена, у поляков Саржана, у украинцев Марена). До сих пор у всех славян, но главным образом у западных и восточных, в первые дни весны делают фигуру из соломы (местами используют небольшое деревце), которую с песнями проносят по селению, а затем бросают в воду. Этот обряд, хотя непосредственно он нигде не засвидетельствован, несомненно, был известен уже в языческий период и распространен почти у всех славян, а чешские и польские источники XIV и XV вв. упоминают о нем как об очень древнем языческом обряде.
И. Суриков. Взятие снежного городка
Обряд вынесения Марены – смерти, – бесспорно, связан с уходом зимы и наступлением весны и, скорее всего, является пережитком жертвоприношений, приносившихся весенней воде, освободившейся от льда. Жертва, приносившаяся воде, и называлась у славян «марена».
Более богатой является группа летних празднеств, так как на летний период приходилось наибольшее количество сельскохозяйственных работ и летнее солнцестояние в условиях теплой погоды давало больше возможностей для различных игр и развлечений на лоне природы, чем холодное зимнее солнцестояние. Празднества, связанные с солнцестоянием, действительно, заметно выделяются среди других. Они полны шумного веселья и танцев, и главным действием в них являются прыжки через огонь (очевидно, с целью очищения), а также различные гадания.
Местами у славян разыгрывались и какие-то драматические сцены, подобные утоплению марены, то есть вторичное умерщвление или захоронение символической фигуры, носившей различные названия. Известные празднества в период летнего солнцестояния, чаще всего накануне праздника Иоанна Крестителя (23-24 июня), издавна отмечаются у всех славян. Так, на Руси хорошо известен праздник купало (либо купалы), в Польше – соботка, в Чехии – купадло, в Словакии – купадло, вайануо (vajanuo), у словенцев – крес, у сербов – Иван-дан, или крес, у болгар – Иван-ден и т.д.
Празднества, которые сопровождались не только плясками и весельем, но и драматическими представлениями захоронения чучела, имели место на Руси в день Купалы. В отдельных местностях вместо Купала фигурируют Ярила, Кострома, Кострубонка, у болгар – Калоян, Скалоян. Однако подобное драматическое действие, по всей вероятности, не относилось к собственно купальскому празднеству, которое поэтому значительно различается как хронологически, так и по своей форме.
И. Курылев. Ночь на Ивана Купалу
По-видимому, эти празднества носят очень древний характер и косвенно засвидетельствованы уже в XI-XII вв., о чем можно судить по тому, что летописец Козьма Пражский и биограф епископа Оттона Бамберского упоминают о больших языческих празднествах у чехов и поморян, происходивших в июне, во время, соответствующее нынешнему христианскому празднику Святой Троицы. Названия купало и соботка впервые появляются только в XIII в., но уже с этого времени можно проследить их вплоть до сегодняшнего дня.
Значение этих празднеств не совсем ясно, однако в основе их, видимо, лежало своеобразное чествование природы в момент ее наибольшего расцвета, накануне сбора урожая, а с этим, по всей вероятности, были связаны и сильные эротические эмоции, которыми эти празднества сопровождались. К купальским празднествам как по времени их празднования, так и по характеру относятся и празднества русальные (празднества роз).
Эти празднества, в основе которых лежало олицетворение предков, несомненно, возникли у славян под влиянием римских росалий (rosalia). у южных славян из росалий возник праздник, называвшийся ружшало (дружичало). Подобно этому и русская радуница, и возникшие затем представления о русалках и, наконец, летние праздники, распространенные среди всех славян и называвшиеся русалие, рисале, русадла, несомненно, являются не чем иным, как римскими росалиями. Римскоэллинистическое влияние здесь не подвергается сомнению. Не совсем ясно пока только то, что в нынешних формах русалий является по своему происхождению заимствованным, а что – частью какой-то собственной, славянской, обрядности, с которой праздник росалий впоследствии слился.
Основным мотивом празднества повсюду является вождение наряженной девушки (живой или чучела) и маскарад со звериными масками, сопровождающимся разговорами, песнями, плясками и символическим сражением. Такие русальные игрища известны на Руси уже в XI-XII вв. Они представляли собою народные игры, против которых ожесточенно, но зачастую безуспешно выступала церковь. Известны они и на Балканском полуострове, где большое исследование о русальных игрищах опубликовал в 1920 г. болгарский ученый М. Арнаудов, а также в Чехии, Моравии и Словакии, где о них упоминают еще в конце XVI в.
Последней большой группой летних и осенних обрядов были в языческий период все обряды и празднества, связанные с уборкой урожая и вообще с окончанием всех сельскохозяйственных работ. Таких обрядов у славян и по нынешний день много, а что они существовали уже и в языческий период, мы видим по празднику Святовита в Арконе, описанному Саксоном Грамматиком. Праздновался он один раз в год, по окончании жатвы, и жрец Святовита после многих жертвоприношений предсказывал по количеству вина в чаше, находившейся в руках бога, урожай на будущий год. Этими праздниками, очевидно, заканчивался сельскохозяйственный год и серия просительных и магических действий, с которыми древний славянин обращался к богам, пославшим хорошим урожай.
В. Корольков. Перунов цвет
Брак и обряды, связанные с ним
Многие обряды у славян были связаны со вступлением в брак. У всех народов, как малоразвитых, так и более культурных, брак считается настолько важным актом, что сопровождается какой-либо значительной церемонией. О том, что это было так и при славянской свадьбе – древнеславянский брак или общеславянская satba, esele, – мы можем допускать a priori, хотя непосредственных сведений об этом, относящихся к периоду язычества, очень мало.
Судя по всему, в древнейшие времена у славян до известной степени существовал промискуитет. Однако позднее, в конце языческого периода, половая жизнь уже повсеместно регулировалась браком мужчины с одной или несколькими женщинами.
Основу брака у славян составляло похищение девушки из другого рода или племени или ее выкуп. Дети являлись собственностью отца, и девушка могла перейти в собственность другого мужчины только после насильственного похищения или после мирной купли, посредством которой отец уступал свои права другому мужчине. В конце языческого периода у славян встречаются обе формы, причем похищение и купля существуют одновременно (хотя и не у всех). Вместе с тем можно наблюдать, что со времен христианства похищение считается чем-то более грубым и низким, свойственным больше язычеству.
На основании исторических источников сравнительного фольклора и лингвистики нельзя решить, являлось ли похищение действительно более древней и изначальной формой брака. Однако о том, что похищение не было обычаем временным, случайным и только местным, свидетельствует уверенность, с какой Лаврентьевская летопись называет его в конце XI века постоянным для некоторых русских племен: «Поляне… брачный обычай имяху: не хожаше зять по невесту, но приводяху вечеръ, а завътра приношаху по ней что вдадуче. А древляне живяху звериньскимъ образомъ, и живуше скотьски: убиваху другъ друга, ядяху вся нечисто, и брака у нихъ не бываше, но умыкиваху у воды девиця. И радимичи, и вятичи, и северъ одинъ обычай имяху… браци не бываху въ них, но игрища межю селы, схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская песни, и ту умыкаху жены собе, с нею же кто съвещашеся; имяху же по две и по три жены… Си же творяху обычая кривичи и прочий погании, не ведуще закона божия, но творяще сами собе законь».
Страница из Лаврентьевской летописи
Об этом же свидетельствует и большое количество пережитков похищений, долгое время сохранявшихся на Руси, в Чехии, Польше и на всем Балканском полуострове. В более поздний исторический период правовые памятники отдельных славянских народов полны наказаний за похищение девушек, называвшееся по-русски также умыкание, умычка, увод, увоз, по-польски – porwane, по-сербски – отмица, по-болгарски – завличане, влачене, грабене Мома, по-чешски – unos.
Однако наряду с этими данными имеются и древние известия о покупке женщин в Польше и в России, а также многочисленные пережитки этого обычая и упоминания о нем в позднейшее время. Для обозначения подарка, который отец получал за дочь, в славянском языке имеется даже специальный индоевропейский термин вено.
Об обрядах, которыми в языческий период сопровождалась свадьба, нам известно очень мало. До нашего времени не сохранилось ни одного описания свадьбы, поэтому приходится воссоздавать ее картину отчасти по общему индоевропейскому языковому и бытовому материалу, частью же по историческим и современным славянским обычаям, во многом сходным и в значительной мере уходящим своими корнями в далекое прошлое.
В тех случаях, когда речь шла не о насильственном похищении, посланцы жениха договаривались с отцом девушки о браке за выкуп, а затем через некоторое время назначалась и свадьба. Приводили невесту и приступали к венчанию, которое начиналось заручинами, или обручением, церемонией, во время которой невеста вкладывала свою руку в руку жениха, причем жених и невеста обменивались подарками, среди которых особенно важным было (и до сих пор является) яблоко, очевидно потому, что в нем заключался какой-то символ плодородия и любви, затем петух или черная курица. Обычай дарить перстень пришел из Византии и, несомненно, был заимствован в более поздний период.
Затем следовало облачение невесты в свадебное одеяние, называвшееся, по всей вероятности, наметка, после чего ее отводили в дом жениха, где встречали медом и хлебом и забрасывали различными плодами (зернами хлебных злаков, маком, горохом и т.д.), чтобы она была плодовита и зажиточна. После этого невесту трижды обводили вокруг очага, домашним богам которого она должна была поклониться, быть может, принести им жертву, и наконец усаживали на звериную шкуру, положенную мехом вверх. При этом гостям раздавали свадебный калач (каравай).
К. Маковский. Под венец
Затем невесте торжественно расплетали косы и остригали, а оставшиеся волосы укладывали под чепец, обернутый фатой. Наконец, невеста развязывала жениху обувь в знак того, что она ему полностью подчиняется (видимо, поэтому и остригались волосы), и жених даже наносил ей символические удары, после чего женщины и дружки одевали новобрачных в новые рубахи и торжественно укладывали их на ложе. Гости же продолжали веселиться, как правило, достаточно бурно. После брачной ночи молодоженов, сопровождаемых веселыми дружками, отводили очиститься водой, а возможно, и огнем.
Насколько глубокие корни пустил у славян древний свадебный обряд, видно из того, что простой народ не только в XII-XIV вв. считал церковные обряды чем-то предназначенным для князей и бояр, но и в XVI-XVII вв. считал их обрядами, не имеющими правовой силы, которую свадьба приобретает лишь после проведения всего предусмотренного обычаями домашнего церемониала.
Свидетельств свадебных обрядов славян-язычников, помимо уже упомянутых похищений и выкупа, мало, но из некоторых упоминаний в древнерусских церковных наставлениях и летописях, относящихся к первому периоду христианства, известно, например, что на Руси молились над караваем (русское «коровайное моление») и что на Руси и в Чехии замужние женщины набрасывали на голову покрывало (увивало, повой), а девушка сразу же становилась женой того, кто ей, простоволосой, набрасывал на голову покрывало ил повой и кому она снимала обувь с ног.
Похищение невесты
Обычными формами брака у славян была моногамия и полигамия. Местами, как, например, у вятичей, радимичей и северян, полигамия, согласно летописному свидетельству, была обычным явлением; в других же местах нескольких жен брали себе лишь зажиточные хозяева, имевшие большое хозяйство, и, разумеется, князья, содержавшие целые гаремы жен, а кроме них еще и наложниц. Об этом свидетельствует большое количество известий, которые относятся к языческому периоду. Киевская летопись свидетельствует, что на Руси в XI в., возможно в начале XII в., вятичи, радимичи и северяне имели по две-три жены.
В Чехии наличие многоженства подтверждает Козьма Пражский. Точно так же было и у поморских славян, где с полигамией ревностно боролся епископ Оттон Бамберский. Тем не менее полигамия у славян удерживалась довольно долго, и церкви не скоро удалось ее полностью искоренить. Многоженство, разумеется, не являлось специфически славянским явлением и было известно у всех их соседей.
Достаточно распространено у славян было супружество между близкими родственниками, причем русское снохачество, когда отец, преждевременно женив малолетнего сына, вступает затем в супружеские отношения с его женой, как свидетельствует статья церковного устава князя Ярослава Мудрого, ведет свое начало с древнейших времен. Что же касается гомосексуализма, то он проник и распространился, особенно на Руси. Об этом непосредственно свидетельствует сообщение ритора Диона Хрисостома, указывавшего, что южнорусские варвары уже в I – II в. н. э. учились в Ольвии различным половым извращениям. Древнерусские поучения и проповеди часто и резко выступают против содомских грехов, которые народ совершал еще во времена язычества.
В этом отношении представляет интерес то, что общеславянский термин курва – meretrix, обозначающий проститутку, продающую свое тело, по всей вероятности, перешел к славянам от германцев (horwa, древний верхненемецкий huora) еще до прихода славян на Балканы, где он был перенят от них греками, албанцами, римлянами, а позднее и венграми.
В заключение следует отметить, что временами в древних источниках встречаются известия о скопцах среди славян. Однако оскопление существовало не у самих славян. Его культивировали еврейские купцы, практиковавшие оскопление своих рабов-славян. В то же время уже в XI в. среди ревнителей христианской веры появляются аскеты, подвергавшие себя добровольному оскоплению, а в 1089 г. летопись упоминает даже митрополита-скопца в Киеве.
Во всех остальных отношениях супружеская жизнь славян, особенно рядовых членов общины, отличалась чистотой и упорядоченностью, а также целомудрием и верностью жен. Имеется ряд свидетельств, подтверждающих это, причем исходят они от иностранцев, которые далеко не всегда были доброжелательны к славянам. Все они так единодушно превозносят целомудрие замужних славянских женщин и их любовь к мужу, с которым в случае его смерти они добровольно уходили из этого мира, что уж это одно в значительной степени характеризовало семейную жизнь славян. Эту черту в семейной жизни южных славян подчеркивал уже в VI в. Маврикий, а после него император Лев Мудрый, а Масуди, говоря о восточных славянах, также подтверждает, что среди них супружеских измен не бывает. Несомненно однако, что верность и преданность мужу, а также целомудрие никогда не являлись абсолютными у славян, равно как и у других народов.
К. Маковский. Боярский свадебный пир в XVII веке
Приход христианства в славянские области не означал моментального исчезновения язычества. Сама новая христианская вера была официально принята различными славянскими народами в период с VII по XII в. Однако это не означало, что весь народ отказался от древней языческой веры и полностью принял новую. Повсюду среди народа, хотя внешне он и стал христианским, еще долгое время удерживалась древняя вера. Древние русские источники называют это положение двоеверием. Следствием его на Руси стали восстания приверженцев язычества, которое сохранялось в народе главным образом усилиями жрецов и волхвов.
Кое-где двоеверие полностью удержалось до XI-XII в., а на Руси, так же как и в соседней Литве, еще и позднее. Распространение христианства сопровождалось его слиянием со старыми верованиями. На месте уничтоженных капищ нередко возводились церкви, которые в сознании людей как бы отождествлялись с издавна привычными божествами.
Старые земледельческие и другие праздники приурочивались к дням церковного календаря. Светлый христианский праздник Пасхи вобрал в себя языческую Радуницу – день памяти по умершим. Прежние боги постепенно слились с христианскими святыми и большей частью утратили свои имена, но перенесли свои функции и атрибуты на этих святых. Например, как уже упоминалось, Перун, верховный бог восточных славян, продолжал почитаться под именем Ильи Пророка, богу Велесу продолжали поклоняться как святому Власию и т. д.
Схема изготовления русской свадебной куклы
Относительно быстро были забыты языческие боги там, где они были созданы лишь усилиями жрецов, поддерживавших их культ. Но языческий мир духов, заполнявший всю природу, и культ их в полной мере сохранялись в течение длительного времени, и борьба церкви с ними была безуспешной. В этой борьбе церкви с язычеством интересен тот факт, что православная церковь вела себя по отношению к язычеству совершенно по-иному, чем католическая. Последняя боролась с язычеством более упорно и заставила народ забыть многие древние обычаи и обряды. Православная церковь была более терпимой, часто пыталась приспособить древние верования к церковным обрядам, в результате чего они сохранились в большей степени.
Ярослав Мудрый
В. Корольков. Триглава
А. Гусельников. Ярило
Раздел IV
Верования и религия древних германцев
Современный европейский образ жизни и мышление во многом сформировались под влиянием религиозных верований народов Северной Европы, в том числе и германских племен. Необходимо подчеркнуть, однако, что отдельные германские племена и народы существенно различались между собой по уровню развития и по степени влияния на них религиозных верований их соседей, кельтов и римлян, а позднее – христианства. Только христианство сделало из германских племен культурные народы, и, следовательно, древнегерманскую веру не следует рассматривать как культурную религию.
В области Северной Европы христианская вера пришла сравнительно поздно, поэтому здесь дольше сохранялись традиционные самобытные верования. Таким образом, можно лишь с большой долей условности говорить о религии древних германцев в целом, без учета племенных и географических особенностей. Но точно так же нельзя и совершенно отрицать наличия общегерманских черт в религии. Конечно, ни системы, ни истории развития германской религии и мифологии не существует. О германской мифологии пишут так же, как, например, о финской или славянской, только пользуясь более богатым материалом.
Эпоха германского язычества охватывает первое тысячелетие новой эры. Давление соседей, прежде всего римлян и кельтов, долгое время оттесняло германцев на север Европы. Но как только могущество римлян стало ослабевать, германские племена устремились на территорию дряхлеющей Империи. Период II-V вв. н. э. ознаменовался почти беспрерывной борьбой Рима с германцами. Длительное противостояние истощило силы римлян: с конца IV в. и особенно в V в. варвары устремились на территорию Империи и постепенно завоевали ее. Поскольку завоевание сопровождалось массовым переселением германских племен на территорию Рима со всеми семьями, имуществом, домашним скарбом и т.д., эта эпоха конца IV-V в. получила название Великого переселения народов. В ходе его были образованы так называемые «варварские королевства». Например, германские племена остготовобосновались в Италии. Через современную Францию прошло несколько народностей, пока там не основали своего могущественного государства франки. В Испании поселились свевы и вестготы, а вандалы прошли через нее по пути в Африку. Бургунды, алеманны, тюринги, гессы и байи образовали государства на юге и в центре Германии, в то время как саксы и фризы обосновались на берегах Северного моря. В Англии с середины V в. основали свои государства англосаксы, а позднее там поселились датчане.
Расселение древних германцев
Битва римлян с германцами
Наши знания о племенах, населявших в начале новой эры собственно Германию (позже расселившихся в кельтской Британии) и Скандинавию, базируются на нескольких основных группах источников. Одним из них являются археологические материалы. Они позволяют значительно расширить наши знания о религиозных взглядах германцев. И хотя основываясь только на данных археологии трудно делать какие-либо конкретные выводы, использование их в комплексе с литературными памятниками позволяет получить более определенный результат.
Другую группу источников составляют произведения античных авторов. Юлий Цезарь в своих «Записках о Галльской войне» подробно описывал жизнь и быт германского племени свевов. Римский историк Корнелий Тацит написал о германцах специальный этнографический очерк «О происхождении и местожительстве германцев», более известный под названием «Германия».
Различные сведения о германцах сообщают также Полибий, Плиний Старший, Плутарх и другие греческие и римские писатели. Из их произведений стало известно, что первоначально германские племена занимали территорию, ограниченную реками Рейн на западе и Висла на востоке, Северным и Балтийским морями на севере, рекой Дунай и Альпами на юге, а также проживали в Скандинавии. Говоря о сравнительной ценности античных источников, следует отметить «Германию» Тацита – очень ценное собрание точных замечаний о германцах вообще и об их отдельных племенах. Картина жизни германских племен, которую изображает Тацит, в основном, по-видимому, верна.
Снаряжение германских воинов
Важные сведения о германской языческой религии, которые, впрочем, носят отрывочный характер, сообщают христианские авторы. Так, например, монах Беда Достопочтенный, который писал в первой половине VIII в. и по времени стоял еще очень близко к язычеству в Англии, рассказывает о нем очень мало, так как его интерес был прикован исключительно к церковным предметам. Несколько больше, хотя тоже немного, сообщает Адам Бременский, который во второй половине XI в. описывал дохристианские верования шведов. Два столетия спустя Саксоном Грамматиком, по поручению епископа Лундского, была составлена на латинском языке «Датская история» (Historia danica). Сочинения христианских авторов тщательно исследованы и имеют большую ценность для изучения древнейшей религии германских племен. Они, впрочем, совсем не свидетельствуют об интересе христианских писателей к традиционной религии, а скорее свидетельствуют об их отвращении к ней.
Упоминания о языческих верованиях германцев встречаются в исторических произведениях и хрониках Средних веков. В «Истории франков» епископа Григория Турского (VI в.), в «Истории лангобардов» Павла Дьякона (VIII в.), а также и в других светских и церковных историях можно найти кое-какие сведения о религиозных воззрениях.
Разнообразные образы героических сказаний у южных германцев уходят корнями в эпоху Великого переселения народов, у северных – в период далеких морских походов IX-XI вв., когда корабли скандинавов, которых в Европе называли викингами, или норманнами («северными людьми»), наводили ужас на все европейские государства. Национальные сказания остготов рассказывают об Эрманарихе, о великом короле Теодорихе и о круге его героев, среди которых фигурируют Гильдебранд и Гадубрапд. У бургундов и рейнских франков зародились знаменитые сказания о Нибелунгах и цикл легенд, героем которых является Зигфрид. Южные германцы создали сказания о Гильде и Кудруне, англосаксы привезли из своей родины в Гольштейне и Шлезвиге в Англию предание о Беовульфе.
Из языческой эпохи дошли до нас некоторые стихотворения древних скальдов, которые сохранились целиком, или в отрывках, будучи включены в позднейшие исторические сказания. Эти скальды были придворными поэтами времени викингов (около 800-1000 гг.). На пирах в палатах вождей и знати они прославляли геройские подвиги воинов. Их поэзия была обращена к интересам настоящего. Многие вожди заботились о том, чтобы сопровождающий их скальд мог хорошо видеть их военные походы, и ожидали от него песню, за которую богато награждали. Таким образом, скальды были истинными сынами времени, когда слава и золото представляли те блага, которых наиболее добивались. Их поэзия была ученой и искусственной: она состояла из сложных перифраз и метафор, причем самые простые вещи зачастую говорились иносказательно.
Мифологические и героические сказания и песни содержат средневековые поэтические сборники скандинавских народов – Эдды: Старшая, или Поэтическая (Х-ХП вв.), и Младшая, или Прозаическая (ХП-ХШ вв.). Прозаическая и Поэтическая Эдды были найдены в 1625 и 1641 гг. в Исландии. Автор Старшей Эдды неизвестен, хотя традиция считает им исландца Семунда Сигфуссона (XI-XII вв.). Авторство же Младшей Эдды приписывается легендарному исландскому писателю Снорри Стурлусону (умер в 1264 г.). Легенды скандинавских народов – саги – долгое время сохранялись в устной традиции, а записаны были уже после принятия христианства. Они представляют собой самое полное из имеющихся описаний системы верований любого древнего, не имевшего письменности народа. Поэтому религиозные воззрения и мифология скандинавов известны гораздо больше, чем языческие верования других германцев.
О. Кох. Битва в Тевтобургском лесу
Песнь о Нибелунгах. Состязание в силе при дворе Брунгильды
Эдда включает в себя прежде всего космогонические мифы. Германцы полагали, что перед эпохой богов был период, когда жили другие сверхъестественные существа – йотуны. Из тела одного из них, великана Имира, боги создали небо и землю. Люди были сделаны богами из деревьев: мужчины – из ясеня, женщины – из ольхи. Согласно Снорри Стурлусону, боги по своему происхождению разделялись на две группы, ранее враждовавшие, но впоследствии объединившиеся: на асов и ванов. Одни ученые склонны усматривать в таком разделении историческую или географическую основу, а именно покорение почитавшими асов племенами тех народов, чьими богами были ваны. Другие ученые считают противостояние активных, агрессивных богов (асов) и производительных богов (ванов) основным принципом всей германской или даже всей индоевропейской религии.
Интересен и миф о гибели прекрасного бога весны и плодородия – Бальдра. Его мать взяла со всего – огня и воды, камней и деревьев, животных и птиц – клятву, что они не причинят вреда ее сыну. Лишь у тонкой и слабой ветки омелы не взяла она такой клятвы. Узнав об этом, злой и коварный бог Локи сорвал ветку омелы и передал ее брату Бальдра, слепому Хеду. Тот метнул тонкий прутик, и бог весны упал мертвым на землю.
Боги жестоко наказали Локи:
«Они привели Локи в пещеру, привязали его к трем плоским камням, а над головой повесили змею, так, чтобы яд ее капал ему на лицо. Довольные местью, боги удалились…
Верная жена Локи, по имени Сигюн, когда боги удалились, пробралась в пещеру. Она подставила чашу под капающий яд. Так и стоит она терпеливо, пока чаша не наполнится. Лишь на несколько минут она отходит в сторону, чтобы вылить яд. Но в это время его капли проливаются на лицо Аоки, причиняя страшную боль. Он рвется с такой силой, что сотрясается земля. Так и будет лежать Локи в оковах до гибели богов…»[8]
В Эддах нашли свое отражение и очень древние верования германских и скандинавских народов: в духов гор (троллей) и подземного мира (гномов). Эти представления оказались достаточно живучими, а некоторые из них, благодаря фольклору, сохранились до наших дней.
Особо следует сказать о великанах и духах земли (эльфах). Великаны, как и титаны в Греции, представляют в Эддах старшее поколение богов, во многих случаях родственное асам. Но мы не можем считать их утратившими свое положение богами более древнего времени. Во всяком случае, следов культа великанов не сохранилось. Их характер, проявляющийся в мифах, груб и дик, а гнев страшен. Великаны проявляют большую физическую силу в бросании камней и в перемещении гор. Но не все великаны представлялись абсолютно злыми и безобразными. Напротив, некоторые великанши обольстительно прекрасны; а вообще великаны прямодушны и добросердечны, многие из них искусны во всякого рода постройках. С асами великаны во многих случаях враждуют, особенно враждебен им бог Тор. Один, верховный бог, напротив, часто советуется с ними.
Зигфрид «Песнь о Нибелунгах»
Соперничество между асами и великанами выражено не резко, но в германской эсхатологии великаны занимают второстепенное место. Тем не менее не стоит обострять противоречие между великанами и асами, как это делается некоторыми исследователями мифологии германских племен, и усматривать в ней отражение какого-то дуализма грубой силы природы и духовного порядка. Имеющийся материал мог бы быть обработан в этом смысле, но ни немецкие сказки, ни мифография Эдд не смогли представить борьбу асов и великанов так, как это сделали с титанами и олимпийцами Древней Греции Гесиод и Эсхил.
Эльфы, вихты (Wiehte) и упоминаемые в германских преданиях карлики, обозначаемые еще многими другими именами, в меньшей степени, чем великаны, вошли в мифологическую систему, но в народной вере коренятся гораздо глубже последних. Эльфы были личными духами-хранителями. Эдда упоминает об их большом искусстве: они сделали корабль бога Фрейра и еще много прекрасных вещей. С другой стороны, эльфы опасны для людей, их взгляд причиняет смерть, они крадут детей и подсовывают на их место подкидышей, а производимое ими удушье пугает спящего. Иногда они преследуют людей действительно из злобы, но чаще просто из озорства, которое, впрочем, часто причиняет довольно много вреда.
Младшая Эдда. Обложка манускрипта XVIII в.
Фрагмент из Младшей Эдды Снорри Стурлусона
Изображение Тора с молотом в руках
Гибель мира (Рагнароок)
Бывали и случаи, когда эльфам требовалась человеческая помощь, например, для ухода за эльфийками при родах. Все же эльфы и карлики находились дальше от кругозора Эдды, чем великаны. Совершенно противоположная ситуация была в народной вере. Существуют ясные указания на культ карликов: жертвоприношение им обозначалось словом «альфаблот» (Alfablot), а в Швеции еще в XIX в. можно было найти алтари эльфов, на которых приносились дары за больных.
В скандинавских мифах действуют и различные злые силы, например, мрачная богиня смерти и подземного царства Хель, всемирный змей Ермупдганд, огромный дракон Фафнир. Происхождение этих образов, порожденных мифологической фантазией, уходит в отдаленные времена жестоких междоусобных войн и грабительских набегов, совершавшихся викингами.
Борьбу с силами зла вели боги и герои. Самым знаменитым из германских героев был Сигурд (в Южной Германии его называли Зигфрид). Сигурд и Зигфрид – одно и то же имя, звучащее по-разному на диалектах древнегерманского языка. «Сиг», или «Зиг», означает «победа». Некоторые исследователи считают Сигурда скандинавским вариантом Геракла.
Тацит
Статуя богини Нертус на колеснице
Эдда содержит и эсхатологический миф – предсказание пророчицы Вельвы о грядущем конце мира и гибели богов. Настанет день Рагнароок, когда каждый из живущих падет в смертельной битве, а земля, объятая огнем великого пожара, утонет в море. Но за гибелью мира наступит его возрождение. Вместо суровых богов на землю вернется добрый бог весны Бальдр. Он простит своего невольного убийцу Хеда и станет править вместе с ним, а двое выживших людей – Лив и Ливтрасир – положат начало новому роду человеческому. Новое поколение богов и людей будет жить в изобилии и спокойствии.
Вообще следует отметить, что вся скандинавская (северогерманская) мифология наполнена суровыми и величественными представлениями, соответствующими воинственному быту варварских племен. Во главе их стояла родовая аристократия, возглавляемая вождями (конунгами). Ее мировоззрение, в первую очередь, и отражала эта мифология. Не случайно саги и другие поэтические произведения воспевают прежде всего подвиги героев и воинскую доблесть.
Культ и обычаи
Племена германцев на имели развитого ритуала с богослужебными текстами, праздниками, календарем или особым сословием жрецов. Служение богам не являлось самостоятельной сферой, культ во всех отношениях сросся с общественной и частной жизнью. Жизнь племен и государства, право и нравственность повсюду были проникнуты религиозными формами. Формы культа у германцев были несложны и состояли главным образом в жертвоприношениях и гаданиях о воле богов. По сообщению Тацита, обычай человеческих жертвоприношений существовал у семнонов, самого сильного из племен союза свевов.
Смерть Бальдра. Средневековая миниатюра
Э. Дуплер. Валхалла
Различные праздничные и политические собрания сопровождались принесением человеческих жертв. У племени кимвров, о котором упоминает известный географ Страбон, во время их вторжения в Италию старые жрицы-прорицательницы приносили в жертву пленных. Во время кровопролитных междоусобных войн нередко побежденная сторона приносилась в жертву божествам битв и полностью истреблялась.
Также распространена была у германцев и мантика. Уже Тацит отмечал, что истолкование знамений составляет главную функцию жрецов. Знамения были различны: ржание лошадей (у Тацита), жертвенные котлы (у Страбона). Широко были распространены гадания по полету птиц, но особенно почитались специальные палочки с гадательными знаками – рунами.
Важную роль у германцев играли также магические обряды: широко применялись различные талисманы и амулеты-обереги, а вера в колдовство и в заклинания ведьм была очень сильна, об этом свидетельствуют и литература, и народные суеверия. Даже боги в Эдде являются великими волшебниками. Насколько глубоко укоренилась магическая практика в германском мире, мы можем судить из сказания, в котором христианский епископ изобличает язычника, посредством обливания горячей водой лишив волшебной силы камень (или идола), в котором обитал мантический дух.
Святилищ и храмовых зданий у германских племен не было. Как правило, местами культа служили священные рощи, в которых находились жертвенники. Римские авторы отмечают, что у каждого племени были свой священный лес или роща, где происходили не только культовые церемонии, но и общеплеменные сходки. Изображений богов тоже не встречается, хотя кое-где существовали идолы в виде грубых обрубков дерева.
Дж. Досси. Юпитер, Меркурий и Добродетель
Каждое племя имело своего бога-покровителя. Имена некоторых из них известны благодаря античным авторам. Так, у Тацита германские божества отождествляются с их предполагаемыми римскими эквивалентами. Из всех германских богов историк выделяет триаду – Меркурий, Марс, Геркулес. Он отмечал также культ женского божества, который, по его мнению, происходил от культа египетской Исиды. Пару же братьев-близнецов Алки, которой поклонялись племена наганарвалов, он сравнивал с Кастором и Поллуксом, римскими героями-близнецами. У племен Ютландского полуострова на одном из островов почиталась богиня Нертус (Мать-Земля). По всей видимости, это были боги крупных племенных союзов.
В своих «Записках о Галльской войне» Гай Юлий Цезарь, много лет воевавший с германцами, отмечал отсутствие у них могущественной и влиятельной жреческой касты. По его же свидетельству, гадание и узнавание воли богов осуществлялось женщинами, как правило, весьма преклонного возраста. Но во времена Корнелия Тацита, описывавшего жизнь германцев спустя 150 лет после Цезаря, жрецы уже пользовались куда большим весом и авторитетом. С некоторым удивлением Тацит писал, что степень наказания за преступления устанавливается жрецами. Они же руководили племенными сходками.
У германцев Тацита, так же как и у англосаксов и на скандинавском Севере, жрецы имели юридическую силу и политическое влияние. Они осуществляли уголовное право elut deo imperanti («как бы по повелению богов»). Годы, жрецы в Исландии, были в то же время начальниками и судьями, и их влияние сохранилось и после принятия христианства. Таким образом, германские жрецы находились в центре общественной жизни. Впрочем, священные функции могли осуществлять не только жрецы. Известно, например, что жертвоприношения совершались также королями и крупными феодалами – ярлами.
Понятия германцев о морали, конечно же, отличались своеобразием и не были похожи на римские. Это отчетливо видно из сочинения Тацита. Как и другие римские авторы, он отдает должное воинственности германцев, их храбрости и презрению к смерти. Вместе с тем Тацита приводит в восхищение строгость семейной морали целомудренного и, по сути, моногамного народа.
Характерные черты и мотивы, на которые обращает внимание римский историк, это глубокое благоговение перед божественным, нравственная чистота, главным образом в отношении уважения к женщине, святость гостеприимства.
Саги и мифы, эпос и песни более позднего времени воспевают мужество, рассудительность и даже хитрость, а наиболее желательными благами являются в них победа, слава, богатство. В особом положении находится правдивость и честность. И хотя требование ее в сагах и мифах настойчиво подчеркивается, но по отношению к врагам допускаются хитрость и даже коварство. Если в начале Средних веков в Германии главной добродетелью мужчины считалась верность, а главной добродетелью правителя – кротость и щедрость, то в этом мы видим смешение языческих идеалов с настроением, образовавшимся в первые века христианства.
Главной чертой в эпосе, с которой мы встречаемся также и в период викингов, является ярко выраженное фаталистическое настроение: повсюду подчеркивается роль рока, а одной из главных мыслей в эпосе и в сагах является та, что никто не может избежать своей судьбы.
Обычаи погребения у германцев были различны. Еще с периода бронзового века существовал обряд кремации трупов. Он был широко распространен, о нем упоминается у Тацита. Мифы скандинавских народов также свидетельствуют о наличии обряда трупосожжения:
«Бальдру тем временем боги устроили обряд погребения такой же точно, как для конунгов-морестранников, викингов. Тело его перенесли в ладью у берега моря и возложили на кладку из сухих бревен, рядом положили принявшую добровольную смерть жену Нанну, оседланного коня, погребальные дары, еду и пиво. Погребальный костер подожгли, а ладью столкнули в море…»[9]
Бог Тор со своим молотом Мьелльниром
Вотан, верховный бог
В то же время у германцев практиковалось и зарывание трупа. Многие античные писатели отмечали веру германцев в воскресение умерших, что якобы позволяло им не бояться смерти. Согласно германской мифологии, воины, храбро сражавшиеся и нашедшие смерть на поле брани, попадали после смерти в прекрасные чертоги бога Одина – Валгаллу, где их ожидали беззаботная жизнь, пиры и удовольствия.
Погребальный культ у германцев был связан с почитанием душ умерших, что подтверждается сочинениями некоторых авторов эпохи раннего христианства. Души умерших имели многочисленные места обитания (горы мертвых) и воплощались в различных образах, например в мышах. На Севере душа (fylgici) представлялась спутницей человека. Почитание умерших со временем, возможно, приобретало форму семейно-родового культа предков. Обряды этого культа исполнялись главами родов и семей.
Общегерманский пантеон
Германские божества были прежде всего богами природы. Как уже отмечалось, Тацит выделял среди богов германцев триаду наиболее почитаемых, называя их римскими именами: Меркурий, Марс, Геркулес. По мнению одних исследователей, этими богами были Вотан, Тиваз и Тор, другие считают, что, кроме Вотана и Тиваза, в триаду входил Фрейр.
Из разных источников нам известны имена многих богов. Каждое племя или народ имели своего главного бога: так, швабы назывались циувари (слуги Циу), фризы почитали Форсеша, как хранителя права в их народе. Во многих случаях эти боги в то же время являлись и предками княжеских родов. Тем не менее за более чем тысячелетие, отделяющее эпоху Тацита от времени исследователя шведского язычества Адама Бременского и исландского писателя Снорри Стурлусона, только имена трех-четырех божеств упоминаются таким образом, как будто в них заключен весь германский божественный мир. Наиболее часто упоминаются двое: бог бури Вотан, которого в Скандинавии называли Один, и бог грома Тор (южногерманский Донар).
Древняя вышивка. В центре Тор с молотом Мьелльниром, справа от него Фрейр
В более ранний период важную роль играл Тиваз, бог законности, но у северогерманских народов его потомок Тир переместился на второй план. Одновременно более видную роль стал играть бог плодородия Фрейр, вместе со своим женским аналогом Фрейей или без нее. С распространением отдельных богов в германском мире мы знакомимся главным образом из названий мест. Так, известно, например, что Тор был главным богом Норвегии, Фрейр – Швеции. К этому этнографическому распределению богов, вероятно, относится также упоминавшаяся противоположность между асами и ванами.
Образ бога Вотана (Вуогана), которого Тацит называет Меркурием, в Южной Германии почти не встречается, но в англосаксонских родословных именах он фигурирует на первом плане, так же как и в племенном сказании лангобардов. Вотан считался божеством бури, вихря. Одновременно он являлся богом умерших, владыкой подземного царства, впрочем, эти две стороны не исключают одна другую. С Вотаном было связано и поныне существующее в Германии предание о «дикой охоте» – разъезжающей в воздухе или проносящейся вихрем по небу толпе мертвецов, которая первоначально не имела никакого отношения к Вотану, но потом стала считаться его свитой.
Ф. фон Штассен. Ваны следуют в Асгард
Вероятно, в более поздний период частых межплеменных войн Вотан (скандинавский Один) выдвинулся на ведущую роль среди богов. В северогерманской мифологии культ Одина исповедовали настоящие викинги, вожди и воины. Один царствует в Валгалле, огромном светлом доме, стены которого сложены из щитов, а крыша – из копий:
«На плечах Одина сидят, вцепившись когтями в его синий плащ, два черных ворона… Каждое утро они пролетают над миром и сообщают Одину, где плывут драккары викингов, где начинается битва, а Один посылает туда валькирий. За спиной Одина бьет всеми восемью копытами конь Слейпнир, что значит «скользящий». В мгновение ока восьминогий Слейпнир переносит Одина на землю. Там он время от времени сходит с коня, закутывается в свойсиний плащ, надвигает на лоб широкополую шляпу и стучится в какой-нибудь дом. Горе тому хозяину, который нарушит закон гостеприимства. Вот почему по всей Скандинавии путники смело входят в чужие дома. Они знают: им дадут кров, пищу, питье и место для сна, а утром с миром отпустят в дальнейший путь».
Один – бог-воин, решающий судьбу сражений. Посланные им валькирии – воинственные девы, дающие победу, – собирали павших в бою героев в Валгаллу, где дни проводятся в битвах, а ночи в пирах. У Одина только один глаз (второй он отдал за глоток из источника мудрости и понимания); девять дней и ночей он провисел на всемирном дереве – ясене Иггдрасиль, чтобы научиться читать спрятанные руны. Как видно, Один был не только воителем, но и рассудительным и мудрым волшебником, странствующим в разных видах, знатоком рун, богом скальдов. С ним был связан целый цикл преданий о поэтичности, героических подвигах, перемене облика и даже смерти.
О главном боге грома, Торе, рассказывается во многих песнях Эдды. Первоначально его почитали в Норвегии и Исландии, но известен он был также и немцам под именем Донара. Его символом был молот, который применялся в свадебных обрядах и в качестве защитного знака, подобно тому как христиане использовали знак креста.
Археологические памятники свидетельствуют, что во многие языческие могилы клали молот. Тор был полон энергии и неизмеримой силы. И если правители и знать считали своим покровителем Одина, то простым людям приятнее была защита Тора. Он оберегал богов и людей от козней великанов и злых черных карликов. Тор был вооружен боевым молотом Мьелльниром:
«Этот молот Тор выковал себе сам. Великаны не раз пытались похитить грозное оружие, но молот имел чудесное свойство всегда возвращаться к хозяину. Так что победить Тора невозможно. Тор редко передвигался пешком, потому что предпочитал ездить в повозке, запряженной козлами. Козлы были тоже чудесные. Вечером хозяин сдирал с них шкуры, варил мясо в котле и плотно ужинал, один или в компании с людьми, бросал кости на шкуры, а потом ложился спать. К утру кости становились на свои места, шкуры сворачивались и козлы как ни в чем не бывало стояли в упряжке, поджидая бога для дальнейшего путешествия»[10].
Один на своем престоле
Ф. фон Штассен. Похищение Фрейи
Во многих легендах Тор ассоциируется с Локи, странным, одновременно притягательным и отталкивающим хитрецом и обманщиком. Локи (и его двойник Лодур) был богом огня; имя его значит «оканчивающий». Именно коварство Локи привело к смерти Бальдра, сына Одина, прекраснейшего из богов, считавшегося богом солнца. На это указывает его эпитет «лучезарный». Само же имя Бальдр значит «господин».
Первоначально главным богом у германцев был, вероятно, бог неба Циу, или Тиу, Тиваз, с образом которого мы позднее опять встречаемся под именами Ирмина, Эра или Сакснота. В северной мифологии он сильно отодвинут на задний план; здесь он – бог меча, Тир, однорукий ас. Среди остальных образов северной мифологии некоторые, по-видимому, первоначально играли более важную роль, чем впоследствии. Таков Хемдалль – сияющее божество света, страж богов, который ежедневно сражается с Локи. Таков также Генир, прежде, наверное, бывший одним из главных богов, вероятно, близкий к Хемдаллю.
Существование культа Бальдра, Хемдалля, Локи и некоторых других богов почти не доказано. Главными богами германского культа были Вотан (Один), Тор (Донар) и на севере также Фрейр. Последний, повелитель дождя и солнца, почитался как бог плодородия. Отцом его скандинавы называли могущественного Ньерда, владыку ветра и моря.
Германские богини так мало индивидуализированы, что их всех вместе долгое время считали формами одной богини земли. Однако это предположение не соответствует действительности. Например, Фрейя (Фригг), сестра Фрейра и супруга Одина, несомненно, является преимущественно богиней воздуха или неба. В своих главных функциях и в отношениях к рождению и смерти, к посеву и жатве, к прядению и ткачеству богини так же или совсем не являются богинями земли, или являются таковыми только очень косвенно. Во всяком случае, при их ничтожном индивидуализировании очень трудно решить, представляют ли Ринда, Герда, Менглод в Эдде, немецкие богини Перхта, Гольда и многие другие самостоятельные образы или же это побочные формы, имена одной или немногих главных богинь. Более всего индивидуализирована северная Фрейя; но она, вероятно, представляет собой образ, созданный скальдами, которые придумали женскую фигуру, соответствующую Фрейру, и перенесли на нее все то, что первоначально относилось к другим богиням.
Л. Уар. Наказание Локи
Формирование общего пантеона богов у германцев, как и у других народов, стало отражением, а отчасти и средством объединения племен. Но, начиная с середины I тыс. н. э., традиционные языческие верования стали отступать под натиском монотеистического христианства. Первыми германцами, принявшими христианство, были готы (вторая половина IV в.). В V в. приняли христианство бургунды и франки, в 600 г. – англосаксы, затем постепенно другие немецкие народы и позднее всего – уже в IX в. – саксы. Скандинавы сделали первый решительный шаг только около 1000 г. благодаря Кнуту в Дании и вследствие постановления исландского альтинга в 1000 г. Швеция же приняла христианство только в начале XII в.
Тем не менее новообращенные народы сохраняли в своих легендах, преданиях и нравах так много языческого, что христианская церковь вынуждена была пойти на уступки и узаконить некоторые старые обряды, придав им христианский внешний вид. Пережитки традиционных верований сохранились в фольклоре германских народов, в преданиях о троллях, гномах, ундинах и разных чудовищах. Любопытно, что боязливость эльфов, о бегстве которых рассказывают некоторые сказки, отдельные исследователи пытались объяснить сознанием того, что с принятием христианства их царство должно окончиться.
Древние языческие верования германцев были частью подсознательного процесса формирования современной Европы и иногда всплывали на поверхность – как в случае, когда немецкие национал-социалисты искусственно реанимировали мифологию, придав ей новый, совершенно другой смысл.
Раздел V
Религия древних кельтов
Первое столкновение кельтов с Римской империей произошло в I в. до н. э. Более древняя история этого народа практически неизвестна, такой же таинственностью покрыта и их религия. В более же поздний период верования кельтов подверглись быстрому разложению, сначала под влиянием романизации, а затем – христианства.
Источниками изучения религии кельтов, во-первых, являются достаточно многочисленные археологические данные – памятники римского периода. Надписи, найденные в Британии и Галлии, доказывают использование латинизированных выражений при описании религии кельтов, что свидетельствует либо о частичном использовании кельтами языка и римских названий богов, либо о хорошем отношении к местной религии римских солдат.
Вторую группу источников составляют сочинения античных писателей, среди которых особенную ценность представляют «Записки о Галльской воине» Гая Юлия Цезаря. Особенности кельтских обычаев, упоминаемые римскими авторами, согласовываются с археологическими находками, но иногда могут быть поняты превратно. Так, например, когда Цезарь сообщает, что галлы (кельты) предпочитают всем богам Меркурия, воздавая при этом должные почести и Аполлону, Марсу и Юпитеру, ясно, что римский автор накладывает привычную схему на то, что ему непонятно.
Кельтские племена первоначально проживали, по-видимому, на территории современной немецкой земли Бавария. Но уже в конце I тыс. до н. э. они населяли значительную часть нынешней Западной Европы, в том числе Пиренейский полуостров, Британские острова и Таллию (современная Франция). Из племен, проживавших в Галлии, своим могуществом выделялись аллоброги, эдуи, гельветы, секваны, треверы. Римская власть покорила многие из этих племен и в разной степени ассимилировала их с римской культурой.
Во времена, описываемые в «Записках о Галльской войне» (середина I в. до н. э.), в Галлии вели борьбу за влияние два крупных племенных союза, один из которых возглавляли эдуи, а другой – секваны. У кельтов уже выделилась аристократия, которая и управляла жизнью племени. В целях укрепления своей власти и обогащения племенная верхушка вела почти постоянные войны.
Древние кельты в лагерной стоянке
Друиды
Важная роль в управлении делами племени принадлежала жреческому сословию – друидам. Не случайно кельтскую религию часто называют друидизмом. Почти на всех античных авторов служители кельтских культов произвели глубокое впечатление. Уже некоторые из древних писателей, например Тимаген (у Аммиана), считали, что знания и мудрость друидов происходит от Пифагора и, как и некоторые новые исследователи, полагали, что друиды облекали в глубокомысленные символы особую тайную мудрость.
Друиды составляли организованную жреческую корпорацию, центром которой была область племени карнутпов. Здесь раз в год они собирались на своеобразные съезды. Желавший стать друидом проходил длительную и тщательную подготовку, которая могла продолжаться до 20 лет. Кандидат должен был усвоить жреческую мудрость и заучить наизусть множество заклинаний и религиозных гимнов. По мнению Цезаря, это делалось для того, чтобы укрепить память, а также чтобы учение друидов не стало достоянием большого количества людей.
Жрецы у кельтов не составляли замкнутой наследственной касты, но набирались, как правило, из знатнейших юношей народа. Впрочем, друидами могли быть и женщины. Диодор и Аммиан Марцеллин упоминают три или четыре названия степеней друидов. Цезарь не указывает этих подразделений, но называет многочисленные причины, на которых основывалось влияние друидов. Влияние это было прежде всего политическое: Эдуй Дивитиак, побывавший в Риме в качестве посланника и друга и известный Цицерону, был друидом.
Позднее Тацит упоминает о многих друидах, которые подстрекали к войне против Рима. Лично они не ходили на войну и были также свободны от податей, но в их руках было уголовное право, и они могли наказывать непослушных и исключать их из участия в священнодействиях и жертвоприношениях:
«Это у них (галлов) самое тяжелое наказание. Кто таким образом отлучен, тот считается безбожником и преступником, все его сторонятся, избегают встреч и разговоров с ним, чтобы не нажить беды точно от заразного; как бы он того ни домогался, для него не производится суд; нет у него и права на какую бы то ни было должность. Во главе всех друидов стоит один, который пользуется среди них величайшим авторитетом. По его смерти ему наследует самый достойный, а если таковых несколько, то друиды решают дело голосованием, а иногда спор о первенстве разрешается даже оружием… Их наука, как думают, возникла в Британии и оттуда перенесена в Галлию; и до сих пор, чтобы основательнее с нею познакомиться, отправляются туда для ее изучения»[11].
Читать бесплатно другие книги:
